Текст книги "Банкет с продолжением в ЗАГСе"
Автор книги: Маргарита Южина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Неожиданно Арина почувствовала, что не одна. Она повернула голову, и ей стало немного не по себе. Напротив, на той же площадке, стоял ее бывший муж, методично перекатываясь с пятки на носок. Выражение лица у него было таким, что Арине впору было застрелиться.
– Та-а-ак… – протянул он и сунул в рот помятую сигарету.
– Мамочка! Так я что хотела тебе рассказать… – ухватилась за трубку, как за соломинку, Арина. – Я ведь еще не описала домик, где мы живем. Это совершенно замечательное строение!
– Ничего-ничего, – мотнул головой Александр Семенович Никитин, который еще год назад являлся единственным, горячо любимым мужем. – Говори-говори, в лучшем случае продержишься минут двадцать, а потом на телефоне кончатся деньги.
– У меня не кончатся! – рявкнула Арина и снова запела в трубку. – Мамочка, это я не тебе. Так вот, про здание…
– Ты все еще ворошишь угли? – надменно усмехнулся бывший. – Сколько раз я уже говорил, все перегорело. Я тебя вижу – и ничего! Ни искорки. А ты надеешься на костер. Смешно, право слово…
Арина захлебнулась от негодования.
– Да ты… Это у меня все сгорело! И никакие угли я не ворошу. Потому что и углей-то не осталось!
– Хочешь прервать мою лебединую песню? – токовал глухарем Никитин.
– Лебедь? – недоуменно переспросила Арина и вспомнила про телефон. – Да нет же, мамочка! Мой домик не сгорел. Какие угли? Успокойся, я ничего не сожгла. Нет, высчитывать с меня ничего не будут. Успокойся, мне не придется закладывать квартиру! Ты не поняла. Это тут… один прилипчивый ухажер зовет меня. Ему, видите ли, хочется развести костер, нажарить шашлычка из этого, как его… лебедя. Ой, откуда я знаю, где он его поймал? Скорее всего это обыкновенный гусь! Хорошо-хорошо, я ему передам, что гуся лучше готовить в сметане. Мам, я тебе потом перезвоню. Обязательно!
Арина отключила телефон, и отчего-то в ней проснулась уверенность.
– Никитин, скромнее надо быть! Я здесь только из-за Васьки, ты для меня – покойник. Нет тебя, и все! Так что… – Она стала решительно спускаться по лестнице. На середине вдруг с усмешкой обернулась. – Погоди-ка, что ты там говорил? Лебединая песня? Запомни, Никитин, лебединая может быть только у лебедей, а ты… Ну какой ты, к черту, лебедь? В зеркало-то смотрел? Не тянешь. Так только – гусь! Жирный рождественский гусь. Правда, в сметане!
И она весело сбежала вниз.
– Сама ты… – скривился Никитин. – Утка. Рождественская. Главное еще, на лебедя не тяну – жирный. Тут жира-то! Хорошо, что Диана не слышала…
Между тем Диана действительно ничего не слышала, потому что именно сейчас, когда она слегка хлебнула шампанского, а родители разбрелись по залу, она решила, что наконец настал тот священный момент, когда стоит напомнить о себе этому противному Ваське. Да и хрен бы с ним, с Васькой, но уж больно колоритный у него тренер. Или учитель, кто их там разберет… Правда, совсем недавно у них состоялась не совсем приятная встреча, но Диана сама была виновата. Не стоило так открыто выражать свои чувства к Ваське, умнее надо быть. Но сейчас, когда все друг другу чуть ли не братья, самое время исправить ситуацию. Им с Шуриком здесь еще десять дней куковать, и что ей делать – смотреть, как Шурик пыхтит, сгоняя вес? Ф-ф-фу, тоска. Куда интереснее раскрутить этого мачо на отношения. Ему вес сгонять не надо – красавчик. Фигура, глаза… м-м-м, самое то! И главное – не сопливый юнец, наверняка сороковник уже стукнул. Этот, точно, и словечки красивые знает, и всякое обхождение. Интересно, как он будет смотреться, когда окажется у ее ног? Как будет выглядеть Шурик, ее никогда не интересовало – тот сдался даже раньше, чем она обратила на него внимание. А этот… гордый, строгий, куда там! Нет, определенно, ее к нему тянет.
– Васенька, мальчик мой, Вася… – подошла она к подросткам и тут же обратилась к «мачо»: – Вы не подскажете, куда подевался Василий?
– А вам зачем? – спросил под дурачка тренер.
– Мне? То есть как зачем? – захлопала ресницами Диана.
Она прекрасно знала, что ресницы длиннющие, поэтому хлопала ими особенно старательно.
– Я хотела поздравить мальчика с Новым годом и… пожелать ему счастья, – подарила она физруку обворожительную улыбку.
– Хорошо, – все так же придурковатым Иванушкой растянулся в улыбке тот. – Я передам. Он будет совершенно счастлив, как вы и желали.
– Но… я бы хотела сама, – настаивала девица. – Скажите, мы не можем его поискать вместе? Я начинаю беспокоиться за мальчика.
– С чего бы? – дернул бровями Грумов. – Беспокоиться о Василии должен я. Мне по должности полагается. А вы можете отдыхать совершенно спокойно, да и муж ваших стараний не видит. Не оценит.
– Хм! – дернула плечиком Диана и уселась рядом с Грумовым. – Знаете, мне бы с вами посоветоваться…
Она приняла грустный вид. Затем будто бы случайно положила ему тонкую руку на колено и напустила в глаза слезу. В таком состоянии он не мог ее оттолкнуть.
– Я никак не могу найти с Василием общий язык. Посоветуйте, что делать? – Ее прекрасные глаза вонзились в лицо Грумова.
– О! Его надо просто полюбить! – с наивным чувством откликнулся тренер. – Полюбить, и все! Но боюсь, вам с этим не справиться.
Он резко убрал ее ладонь со своей ноги и отправился танцевать с подопечными.
– Так, значит, – скривилась в змеиной усмешке девица. – Строишь из себя пэдагога? Посмотрим, надолго ли вас, уважаемый, хватит. Скоро здесь станет совсем интересно…
Арина подлетела к Грумову в тот момент, когда тот, лихо отплясав забористый танец, отошел от неуемной молодежи.
– Скажите, когда вы намерены вести детей спать?! Уже шестой час! Не забывайте – они еще подростки. Мой Вася никогда не ложился так поздно. И вообще – они тут могут всякого насмотреться!
Грумов с веселой усмешкой глядел на раскрасневшуюся мамашу и крепился изо всех сил, чтобы легкомысленно не рассмеяться. Прямо растрепанный воробей, да и только! Однако чтобы не злить напрасно эту заботливую квочку, он тут же насупился. Со зверским выражением лица физрук окинул взглядом всех пляшущих и хохочущих и наклонился к ее уху:
– Я не вижу здесь ничего подозрительного. Пьяных в стельку нет, наблюдаются только слегка ненормальные – орут, скачут почему-то… – с видом заправского сыщика сообщил он шепотом. – И потом, не забывайте, сегодня Новый год. Не могу же я лишить ребят праздника?! Меня тогда премии лишат, честное слово.
– При чем здесь ваша премия?! Я сама уже хочу спать и не могу дольше оставаться! – топнула Арина ножкой и отвернулась, чтобы скрыть капризные слезы, – Никитин все же серьезно подорвал ее настроение. – Но здесь же Вася… Как я могу уйти?
– Не можете? Так давайте я вас провожу! – охотно предложил Грумов.
– Ну коне-е-чно! – шмыгнула носом Арина. – Чтобы всю дорогу ко мне приставать?
– Нет, чтобы вы перед глазами не маячили.
– Да что ж вы все… уроды такие! – Она оскорбленно полетела обратно за столик.
На этот раз, к удивлению, все родственники собрались вместе, и Антон боролся с очередной бутылкой, пытаясь выковырять пробку. Пробка долго сопротивлялась, а потом неожиданно сдалась и мстительно влетела кавалеру в шевелюру. Фонтан шампанского хлестнул прямиком в рот Антона Викторовича, и тот торопливо захлюпал, чтобы не пропадали драгоценные капли. Арина со своим погибшим настроением принеслась вихрем и сразу же накинулась на Сонечку и ее мужа.
– И что мы сидим? Пьем? Господи, Антон! Человечество уже давно придумало стаканы. Соня! Куда ты все время пялишься? Твой муж пьет, как верблюд, а ты черт-те где витаешь!!! Для чего мы, спрашивается, приехали? – сверлила она глазами родню. – Приехали, чтобы глаз не спускать с моего сына, чтобы на пушечный выстрел не подпускать к нему моего бывшего. А мы? Антон, хватит уже шампанское лакать! Отвечай, какая работа тобой была проведена?! Что ты видел? Куда смотрел?!
– Ну что я могу увидеть… – залепетал зять, прижимая к груди открытую бутыль. – Ты же знаешь, с моим зрением… А вы мне все очки мишурой завесили. Ариша, где твой фужер? Или ты так – из бутылки?
– Отставить фужеры! Хорошо, у тебя очки с мишурой. А ты, Софья?
– Ариш, ты не представляешь! – закатила глаза Сонечка и собрала губки клизмочкой. – Я провела огромную работу! Антоша, не обходи меня шампанским, наливай. Ага, значит, про работу… Оказывается, ваш Тепляков совершенно свободно может тебя устроить к себе в фирму бухгалтером. Правда, пока место главного занято, но опять же – перспективы. И чего мне это стоило! Кстати, с Новым годом! – чокнулась она с мужем и опрокинула фужерчик.
– Понятно, ты окучивала Теплякова. Зачем? – выдохнула Арина.
– Я же объясняю, – просто пояснила она. – Он тебя устроит, и тогда ты на своего Никитина можешь запросто начихать. И пускай он женится, на ком хочет!
– А то, что я… Антон! Куда ты вливаешь столько шампанского? Тебе же утром ехать!
– Ариночка, я вот тут подумал… А куда мне ехать-то? – спросил изрядно захмелевший Антон. – Куда ехать, если здесь остаетесь вы, мои курочки?
– Соня, что он говорит? – все больше ужасалась Арина. – Антон, ты послушай себя – что ты несешь? Что мелет твой пьяный язык?!
Антон прилежно замолчал и прислушался. Чего это он несет? И что с языком стряслось? Язык молчал. Все вроде бы в норме.
– Вы как хотите, я отправляюсь домой, – заявила Арина и направилась к дверям.
– Нам тебя будет не хватать! – всхлипнул ей вслед Антон, так и не поднявшись с места.
Арина шла к домику быстро, почти бежала. За спиной остался празднично гудящий корпус, кто-то выскакивал – пускал фейерверки, а ее дорога к домику лежала через темные елки. Арина поежилась, приостановилась и ясно услышала за собой скрип снега. Резко обернувшись, она разглядела чью-то тень.
– Подойдёте ближе – начну орать, – тихо, но грозно предупредила она.
– Арин, не надо орать, – попросил Тепляков, быстро приближаясь к ней.
Он был без пальто, в одном костюме, а на улице явственно ощущался морозец.
– Ой, Гришка! – обрадованно воскликнула Арина. – Ты чего раздетый?
– Боялся, что не успею за тобой.
– Иди обратно, я добегу. Тут недалеко.
– Нет. Я тебя провожу. Только идем скорее.
Они почти бегом донеслись до домика, и Арина сразу же кинулась ставить чайник. Как бы ни ломились столы, а хотелось просто чая. Да и Теплякову было бы неплохо согреться.
– Давай, пей чай. У нас еще и конфеты есть и… Что только Сонечка не нагребла, с ума сойти! – воскликнула Арина, погружаясь в холодильник. – Ешь, Тепляков, чем меньше ты оставишь продуктов, тем большее спасибо тебе скажет Соня.
– Арина, – серьезно обратился к хозяйке домика гость. – А что, если тебе и впрямь перейти ко мне, а? Это я про работу.
Арина дернула плечиком.
– Вообще-то меня еще не уволили, это пока только разговоры, но… Если окажусь на улице, то сразу к тебе! Пей чай, а то вон, гляди, весь нос синий.
И она грохнула перед Тепляковым здоровенную красную кружку в белый горох, которую неизвестно почему страшно любила Сонечка и, понятное дело, приволокла с собой.
– Арина! – Тепляков вдруг накрыл своей ладонью ее руку и погрустнел лицом. – Жизнь моя сложилась совсем не так, как я мечтал. У меня… в общем, я одинок. А нам, мужчинам, так хочется иметь рядом близкого, родного человека, чтобы понимал, ценил, чтобы… И вот ты…
– Н-но… Гриша?! Я сейчас совершенно не могу быть рядом с тобой! – испугалась Арина и выдернула руку. – Мы в этом домике живем вместе с Сонечкой, с Антоном, да и вообще я как-то…
– Арина! Ну о чем ты думаешь? – вскинул на нее темные, несчастные глаза Тепляков. – Я тебе про работу!
Арина и вовсе растерялась. Надо же, как вышло некрасиво! Она смутилась и пунцово покраснела.
– Гриша, ну что ты, в самом деле! Сегодня праздник, а ты о работе. Давай уже веселиться! Я не сказала «да», милорд, тра-ля-ля-ля-ля «нет»! – играя глазками, пропела она. – Короче, там одна королева, она ни «да» не говорит, ни «нет»… Только поет все время.
– Я помню, видел. – Тепляков уставился на нее томным взглядом и снова поймал ее руку.
– Гриша, Гриша! Что ты меня все время хватаешь? Ты же мне… ой-ой-ой!! – Арина выдернула руку и по неосторожности смахнула на себя кружку, естественно, с кипятком.
– Ариша, как же ты так?! Ошпарилась? – с отеческой заботой воскликнул Тепляков, тут же кинулся за полотенцем и стал тереть подол ее белого воздушного платья.
За этим занятием их и застукала Сонечка.
– А у вас тут гламурненько, – пьяненько муркнула она. – Платья задираете…
– Соня, вы не то подумали! – попенял ей гость. – Ваша сестра ошпарилась, ей надо срочно оказать помощь.
– Зеленкой, что ли, залить? – заморгала Сонечка.
Но увидев, что Арина ни в какой помощи не нуждается, она присела рядом с Тепляковым и с хмельной учтивостью спросила:
– А вы к нам надолго? В смысле, если вы будете здесь до утра, то у нас есть время распить бутылочку шампанского! Давайте разопьем, а? Аринка! Уже Новый год, а у меня… ну ни в одном глазу ничего нет!!!
– Ты скажи, где твой муж? Где ты его потеряла? – с укором спросила Арина.
– Мужа? А почему потеряла? – качнулась Сонечка. – Он… наверное, меня пошел провожать. Или еще кого-то. Арин, у мужчины должна быть своя личная жизнь или не должна, я тебя спрашиваю?!
Сестрицу развозило прямо на глазах.
– Тепляков, ну и чего вы здесь сидите?! – обернулась она к гостю. – А давайте мы с вами будем шалить. Пойдем на улицу и станем кидаться снежками. Сестренка! Мне срочно требуется кидаться снежками! Я видела, их на улице целая прорва, там прямо всё в снегу!
Арина расстроенно уставилась на Теплякова.
– Ей и в самом деле сейчас лучше на улицу, покидаться снегом, – вздохнул Тепляков, глядя на хмельную особу. – А потом ты ее умоешь и уложишь спать. Иначе никак, уж поверь мне, сам такой…
Арина вывела Сонечку во двор, точно собачку. Отпустила сестру по сугробам, а сама притулилась возле крыльца, ожидая, когда той надоест скакать под елками.
– Тепляков! Выходи, ты обязательно должен шалить!! – орала развеселившаяся Сонечка и закидывала Арину снегом.
Тепляков, видимо, шалить не хотел, а может, просто ему было не в чем – провожать-то Арину он выбежал в одной рубашке. Однако чтобы избежать Сонечкиных воплей, он, ежась, вышел на крыльцо и виноватым тоном спросил:
– Арин, ты с ней одна справишься? Я побегу к себе, а то у меня даже куртки с собой нет.
– Беги, Гриша, конечно, я с ней совладаю, – улыбнулась Арина и помахала рукой.
Тепляков кинулся к своему корпусу, но не тут-то было… Сонечка, завидев движущуюся мишень, с криком «Бей паразита!» бросилась за ним, швыряясь снежками. Раздетый Тепляков, белея рубашкой, по-заячьи запетлял между елями. Однако, на его беду, у Сонечки объявилась внушительная группа поддержки – только что закрылся клуб, а подвыпивший люд неугомонно требовал продолжение банкета.
– А-а-а!!! Сарынь на кичку!!! – разнеслось по территории «Снежного барса», и к маленькому домику стремительно стал стекаться народ.
Кто-то даже всерьез решил, что это запланированное продолжение праздника. Тепляков затаился, и разномастная толпа кинулась на саму Сонечку.
Разряженные дядьки, тетки с коронами поверх норковых шапок, хмельные бабульки, старички, мальчишки с девчонками – все сгрудились в одну большую, хохочущую кучу.
Арина тоже не удержалась – оторвалась от крылечка и пару раз запустила снежком в чьи-то спины.
Неожиданно на нее обрушился целый снежный дождь, и мокрый холод неприятно проник за шиворот.
– С Новым годом, – оскалился рядом с ней невыносимый вездесущий Грумов.
– Опять вы?! – в испуге воскликнула Арина. – Следите вы за мной, что ли? Вот зануда…
В нее тут же полетел огромный ком снега.
– Ч-что… что это такое?! – задохнулась Арина не столько от холода, сколько от возмущения. – Вы… негодяй!!
И опять снег, теперь уже прямо в лицо.
– Мерзавец! Паразит! – верещала Арина. – Крокодил!
– Да вы что?! – едва не ревела растрепанная Арина. – Это вы так ухаживаете за мной, что ли?
– Я вас воспитываю, – вежливо пояснил Грумов и романтично оперся плечом о здоровенную ель. – Урок первый – ругаться некрасиво!
Сейчас он был хорош, прямо картина маслом – эдакая огромная, снежная красавица елка, а рядом дровосек – высокий крепкий мужчина.
Только Арина и не думала им любоваться. Мыльный пузырь! Мужлан! Коновал! Он ее будет воспитывать!! Куклачев выискался!
– Фиг вам, – фыркнула она и перевела взгляд на верхушку елки.
В тот же миг нога Грумова с силой саданула по стволу, и в лицо Арине хлынула снежная лавина. Даже шапку снесло.
– Гад! – отплевывалась она, вытирая глаза и тряся волосами. – Обезьяна!!
Грумов весело хохотал. Такого она стерпеть уже не могла. Кинулась к сугробу, загребла собственной шапкой снег и стала швырять, швырять его в эту хохочущую физиономию. Правда, редко попадала, тот мастерски уворачивался.
– Да стой ты! – в гневе орала Арина. – Он еще и дергается. Стой!
Грумов замер, она прицелилась. Но в эту минуту с веселым гиком к ней на спину прыгнула Сонечка. Арина впечаталась в Грумова и снесла его с ног. Оказавшись сверху, она все-таки успела пару пригоршней снега затолкать ему за воротник. Тот не растерялся и живо подмял ее под себя. Арина только слабо пискнула.
Грумов оказался очень близко и, негодяй такой, совсем не собирался ее отпускать, а беспардонно лежал на ней и откровенно разглядывал ее растрепавшиеся волосы, глаза с размазанной тушью и губы, на которых уже и следа не осталось от помады. И конечно, усмехался своей идиотской, язвительной улыбкой. Арина представила, какую красоту сейчас собой являет, дернулась, но выбраться из-под него не смогла.
– Ну чего я вам сделала? – вдруг беззащитно всхлипнула она. – За что вы меня так невзлюбили? Я же… обычная женщина.
Грумов сдержанно вздохнул, облизал губы и произнес:
– За вредность. – Он все еще, не отрываясь, нагло пялился ей в глаза. – Вы – вовсе не обычная женщина…
…Вы милая, чуткая, загадочная, неповторимая и жутко дивная! У вас совершенно потрясающая прическа и прекрасные глаза! Вы – мечта всей моей жизни! Да, именно так должен был ответить настоящий мужчина. Но этот мужлан выдал абсолютно другое:
– Вы – капризная, неуравновешенная особа, и вообще… Брунгильда.
– А вы!.. Сам вы… Брунгильдяй! – рассердилась Арина.
Этот Грумов совершеннейший тюфяк – не воспользоваться такой ситуацией?! Мог бы и поцеловать! Она съездила бы ему пощечину, и после у них зародилась бы дружба, и кто знает, может, даже завязался бы нежный, трепетный роман. А он?! Негодяй!
– И вообще, чего развалился?! – пнула она его со всей силы. – Лучше бы за детьми следил!
– Дети с Анфисой Львовной, – успокоил тот. – Она подогрела им молоко и теперь рассказывает сказки.
– И кто их слушает? Мой Васька вообще не терпит никаких сказок.
– Не делай из парня урода, – хищно улыбнулся Грумов совсем близко. – Твой Васька замечательный парень и сказки в новогоднюю ночь просто обожает.
Грумов вскочил на ноги, рывком поднял Арину, а потом… поволок ее к домику.
– Все, теперь домой греться, – скомандовал он. – А то простудишься на снегу и с непокрытой головой. Вон, вся промокла и замерзла, я же вижу.
– Мы уже перешли на «ты»? – презрительно дернула взъерошенной головой Арина.
– А ты там, в сугробе, не заметила? – прищурился физрук. – Я так и думал, что ты не помнишь себя от счастья.
Арина, фыркнув вместо ответа, заскочила в домик и захлопнула дверь перед самым носом физрука. Грумов был прав, она и промокла, и замерзла, надо было срочно принять горячий душ.
Из душевой кабины она выплыла с блаженным выражением лица. Теплая вода, мягкий халат и чистая хрустящая постель после такой сумасшедшей ночи – это ли не блаженство…
Она совсем уже было собралась растянуться на этих самых хрустящих простынях, как в маленькую прихожую вдруг с грохотом ввалился Антон.
Вид этого всегда положительного джентльмена сейчас был ужасающим – шапка с повисшим ухом, сдвинутые на лоб очки, щедро облепленные мишурой, пальто нараспашку и неизвестно чьи валенки.
– Юл-льчка, завтра разбуди мн-н-я в семь утра, мн-н-е надо… – не открывая глаз, важно приказал он и даже что-то изобразил руками.
– Скажи спасибо, что здесь Соньки нет, – нахмурилась Арина. – Она б тебе устроила Юлечку… Совсем сдурел!
Антон широко распахнул близорукие очи и уставился на Арину.
– Т-ты кто? – спросил он, пошатываясь и сердито пялясь на родственницу.
– Совесть твоя, – вздохнула Арина, стягивая с него пальто.
– А где-де Юл-льчка?
– Ты бы лучше спросил, где Сонечка?
– А кто у нас С-со… Сонечка?
– У нас – сестра, а у вас – законная жена. Пора бы запомнить, не первый день замужем.
– Жена? Ка… какой кошмар… какая гадость, – перекривился Антоша и рухнул бревном прямо на девственные душистые простыни.
Арина только охнула.
– Вот паразит, а? И этот туда же. И что вы мне все кровь пьете?! Ладно, вот придет Софья…
Софья не пришла, а влетела как раз в тот момент, когда Арина стягивала валенки с ее недвижимого мужа.
– Чегой-то ты с моим мужем выделываешь? Ты… того… заигрываешь? – уперла она руки в бока. – Я поняла, ты хочешь… обезоружить моего мужа, снять с него валенки, потом штаны, потом…
– Успокойся, ближайшие двадцать часов это не муж, а дерево, – вздохнула Арина.
– М-да? – недоверчиво подошла к кровати Соня и толкнула любимого кулачком в бок. Тот даже не пошевелился. – Точно. Тогда пусть это будет кипарис.
– Да пусть он хоть осиной будет, – махнула рукой Арина. – Раздевайся и давай под душ. Тебе нужно согреться, переодеться, и сразу уснешь, по крайней мере, мне так обещали.
– М-да? – качнулась Сонечка. – Ладно. Только сделай мне чаю. С ма-ли-ной!
Когда Арина вернулась с кружкой, Сонечка уже зычно храпела на второй кровати, и ей не мешала ни шубка, застегнутая на все пуговицы, ни шапка, которая полностью съехала на лицо, ни узкие сапоги на высоченных каблуках. Запал супругов Ивановых кончился.
Арина потратила еще полчаса, чтобы освободить сестру из пут одежды, и только потом, когда на улице уже вовсю светило солнце, улеглась сама, свернувшись калачиком на кухонном диване.
