Текст книги "Генеральный"
Автор книги: Маргарита Тихонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Маргарита Тихонова
Генеральный
Пролог
В каждой женщине живет как укротительница, так и существо с наслаждением готовое подчиниться. Подчинять и подчиняться, сдаваться и побеждать – вся прелесть существования в его противоречии, противостоянии. Не существует абсолютного зла, как и абсолютного добра. Борьба одного с другим и есть жизнь, и есть любовь.
1. Наездница
Суббота выдалась солнечной и теплой. Герман распахнул окно, комнату сразу же наполнил свежий весенний воздух. Пригревшиеся на ветке сирени воробьи, шумной стаей ломанулись на соседнее дерево, раздули свои пестрые перышки и продолжили нежиться в солнечных лучах.
Природа манила теплом и свободой, которая, этой весной была ограничена не только у Германа, но и у жителей всей планеты. В мире была объявлена пандемия нового, неизвестного ранее, вирусного заболевания, со стремительной скоростью поражавшего сотни тысяч жителей земли. Вылеты в страны закрыты. Город, в который Герман приехал меньше года назад, объявлен не выездным, как и многие города России. Рестораны и кафе не работали, массовые мероприятия и концерты отменены. Да что мероприятия, он уже несколько дней проводил совещание по видеосвязи. Впрочем, в этом маленьком провинциальном городке, и до карантина было не слишком много развлечений, а те, которые имелись, посещать было некогда.
Сейчас по закону подлости временем Герман располагал в достатке, а вот возможности разнообразно провести досуг пропали.
Германа командировали в этот город из соседнего мегаполиса руководить крупным заводом. Предшественник, деспот и самодур задавил и запугал персонал. Многие стоящие профессионалы просто не выдержали и ушли, многих выжили. И теперь Герману достались недружелюбные, недоверчивые, не всегда квалифицированные, запуганные люди.
Но перед ним стояла четкая задача – выпуск продукции в срок в заданном объеме и безаварийном режиме.
Опыт, безусловно, играл Герману на руку, проделанный им карьерный путь от оператора до главного инженера, доскональное знание технологического процесса и аналитический склад ума позволил быстро завоевать доверие коллег.
На первых же осмотрах завода механики установок поняли, новый генеральный директор не хуже них разбирается, как все это работает. Сомнений в том, что он прекрасно может без их помощи, с одним лишь дежурным персоналом остановить и перезапустить установку не оставалось.
Лгать такому человеку, утаивать и искажать факты – был глупо. Оставалось открыто говорить о проблемах, совместно находить решения.
Со временем появилось взаимное доверие и уважение.
Герман впервые стоял во главе отдельного завода. Для него это был очередной экзамен, который необходимо сдать на отлично, новая веха в его карьере.
Он оставался вечерами, увлеченно изучал документацию, просматривал трехмерные модели, восполнял пробелы технических знаний, не стыдился спрашивать о том, чего не понимал у подчиненных. Но не это было самым сложным. Он умел руководить техническим персоналом, умел обращаться с оборудованием, а вот управление экономической, юридической, кадровой службами, представленными в основном женским коллективом, пока давалось Герману не просто.
Сегодня не нужно было ехать на работу. В распахнутое окно Герман видел дымящие трубы своего любимого детища, блестящий металл установок, отражал солнечные лучи на своих могучих корпусах. Все работало в штатном режиме. Он улыбнулся.
Двор, с обустроенной зоной барбекю, красивым ландшафтным дизайном, скамейка возле виноградника заняли его не более чем на четверть часа.
Герман включил телефон и без особого энтузиазма стал пролистывать новости. Статистика заболеваемости, выступления местных представителей власти, интервью с именитыми врачами. Мир, казалось, сошел с ума, не оставив места для другой информации, обсуждая одну лишь только тему – вирус.
Фотография наездницы на вороном коне привлекла его внимание. В статье рассказывалось о местном конном клубе и его обитателях. О том, как непросто приходиться в новых условиях, когда многие хозяева лишены возможности посещать своих любимцев. Уход за всеми обитателями лег на плечи всего пары человек, работающих при клубе. Но лошади страдали не от голода, а от недостатка общения и в особенности движения и тренировок. Все это могло пагубно отразиться на состоянии животных. Статья призывала всех владельцев лошадей подать массовую петицию с просьбой дать возможность посещать своих питомцев.
Герман перешел на страничку клуба. Множество великолепных фотографий радовали глаз. Красивые, ухоженные животные, счастливая малышня верхом на пони, кадры с соревнований по выездке и конкуру.
Герман ввел координаты в свой навигатор и обнаружил, что клуб находиться в пятнадцати минутах езды от него.
Он не позвонил заранее, не договорился о частном уроке, не уточнил режим работы. Он поехал наудачу.
Никто не встретил его на входе, однако ворота были распахнуты. Он вошёл на территорию. Дорога вела его мимо трибун, представляющих из себя навесы с тремя ярусами длинных скамеек, изгороди, отделяющей зрителей от манежа, на песчаном корте которого красовались свежевыкрашенные препятствия для прыжков. Чуть поодаль располагалась небольшая беседка, со столом и скамейками по периметру. В конце концов, дорога привела Германа к ангару, по всей видимости, и являющемуся конюшней.
На всем пути ему не попалось ни единой души, ни человеческой, ни животной.
Герман отворил дверь. В нос ударил характерный запах сена и навоза. И тут же подсознание подбросило ему картинку из детства: деревня, бабушка поругала за подранные об забор штаны, он бежит в сарай, где терпеливо топчется в ожидании дойки, рыжая корова, отворяет тяжёлый железный засов, проныривает мимо Зорьки, взбирается по лестнице и валится в кучу сена. Бабушка, кряхтя и причитая, входит в сарай. Он вжимается в сено, затаив дыхание.
– Вот негодник! Вот шалопай! – причитает бабуля, но в ее словах нет злости.
Там, в далёком детстве все было по-другому, с добротой и любовью, даже шалости.
Обитатели конюшни встревожено зафыркали, визит незнакомца взволновал их.
Он с интересом шёл мимо стойл и рассматривал недоуменные лошадиные морды, таращащие на него попеременно то левый, то правый глаз. «Князь», «Пегас», «Буцефал», небольшой милый пони с табличкой на деннике «Эльфик».
Герман улыбнулся. Надо, наверное, было прихватить для них какого-нибудь лакомства, морковки или яблок. В деревне сахар и хлеб лошадям давать категорически запрещалось, а вот угостить яблочком дед позволял. Тогда, в хозяйстве лошадь была не для развлечения, а для выживания.
Гнедой конь ткнул его мордой в плечо. Герман рассмеялся и потрепал его.
– Эй, на вашем месте, я бы не засовывала так смело руку! – прозвенел юный голосок.
Женская фигура стояла в проходе, и оттого виднелся лишь силуэт. Кулаки девушки подпирали бока.
– Я ещё не кормила его сегодня, чего доброго куснет.
Герман послушно отступил назад.
Девушка вышла из светового ореола, и теперь он смог рассмотреть ее: мешковатые спортивные штаны заправлены в высокие сапоги, не слишком чистая, болоньевая куртка расстегнута, под ней тёплый свитер, волосы собраны в растрепанный пучок.
– Простите, я бы хотел покататься, – улыбнулся он.
– Покататься? – сощурилась девушка.
– Да!
– Сегодня нет инструкторов, только… – она замялась, – обслуживающий персонал.
– Как жаль, может быть тогда, вы покажите мне конюшню, расскажите о лошадях? – он улыбнулся с таким обаянием, с каким только умел. – Меня Герман зовут…
Девушка склонила голову, молниеносно изучив его от самого носа кроссовок до горлышка водолазки, задержавшись на худощавом, с рублеными чертами, лице, с заостренным носом, выделяющимися скулами и острым подбородком.
– Алёна!
Герман пожал протянутую, горячую ладонь, по-мужски крепкое рукопожатие не подходило этой хрупкой девочке.
– Ну, что тут рассказывать, Герман! Лошадей у нас не так много. Некоторые принадлежат клубу. Некоторые частные, на постое. Мы их кормим, поем, выгуливаем. Вот, видите, у каждого стойла табличка, чем кормить, какие витамины. Буцефал, тот мерин, которому вы понравились, очень нежное создание, в холода гуляет в накидке, иначе у него случается бронхит, и питается он тоже весьма избирательно, так как аллергик, – она говорила протяжно, как будто имитируя лень, но Герман видел, как загорались ее темные глаза. – Князь – тяжеловоз, его мы запрягаем в упряжки, милейшее, и в то же время ленивейшее создание. Его всегда седлают новичкам. Это вот наша Дакота, кобыла. Ласковая, пока ты ее не оседлаешь, а потом может и взбрыкнуть. Уже не один раз скидывала своих хозяев… – Алена поймала внимательный взгляд Германа на своём лице. – Что?
– Нет-нет, продолжайте.
– Знаете что, Герман?
– Да, Алена?
– Ну, вы же не яблоками их кормить приехали, верно?
– Н-у-у, может морковь? – предположил Герман.
– Совсем скучно дома, да? – прищурилась Алёна.
– Не понял?
– В общем, так, поможешь мне помыть и оседлать Буцефала, разрешу прокатиться.
Алена остановилась посередине конюшни и снова подперла руками бока.
– Буцефала? – Герман обернулся в сторону денников с табличками.
– Он же больше всего тебе понравился?
– Возможно, вы правы, но я не уверен кто из них Буцефал?
– Герман, седлать коня и «выкать» – это не мое. Хочешь, переходим на «ты», бери фуфайку и пошли, предпочитаешь выкать – экскурсия закончена.
Алена развернулась и направилась к выходу.
– А ты строгая! – крикнул вслед Герман.
– Привычка! – обернулась Алена. – По-другому с животными нельзя! Как бы ни хотелось просто любить, приходится охранять границы и держать дистанцию.
– Как и с людьми…
– Да! В стае должен быть главарь… Там, – она указала направление пальцем, – на входе висят фуфайки, выбирай любую и пошли.
Пока Герман перевоплощался, Алёна вывела Буцефала из денника и пристегнула в проходе.
– Может убежать?
– Так положено. Нельзя просто взять и нахлобучить на лошадь седло! – поясняла Алёна.
– Почему?
– Если лошадь не почистить, она может стать очень раздражительной и даже получить мозоли.
Алена протянула ему щетку. Они несколько раз прошлись по Буцефалу специальной скребницей, а затем жёсткой щеткой, Алёна показывала, Герман повторял. Буцефал фыркал.
– Особенно тщательно надо чистить там, где прилегает снаряжение: спина, живот и область подпруги, – продолжала инструктаж Алёна. – Если снаряжение будет раздражать Буцефала, он перестанет слушаться и может лягаться.
– Ну, ничего себе. Я думал, что они грубые и даже не чувствуют прикосновений, только похлопывания.
Девушка не ответила, продолжая заниматься Буцефалом. Она накинула на спину коня потник, внимательно выровняла его, пристегнула подпругу и стремя на сиденье седла и наложила седло на лошадь.
– Отойди пока, может лягнуть, – предостерегла Алёна, и Герман покорно отошёл в сторону.
Она ещё раз проверила правильность установки седла, пристегнула переднюю и заднюю подпругу. Отвязала Буцефала, провела пару шагов, убедившись, что снаряжение ему не мешает.
– Ну вот, можешь ехать! – довольно провозгласила Алёна.
Девушка вела коня под уздцы, а Герман шёл в отдалении. Эта юная особа прекрасно справлялась с обоими.
– У нас есть приступка для новичков, но я ее терпеть не могу. Вы… Ты, Герман, молодой, спортивного телосложения и небольшого веса, я думаю, ты в состоянии сам сесть в седло.
– Как скажешь, – согласился он, размышляя о том, как только что его охарактеризовала Алёна. Молодой, спортивное телосложение, небольшой вес, интересно она расценивает все это как достоинства или наоборот? Герман попытался оценить себя со стороны: да среднего роста, да худощавый, пожалуй, Алёна приукрасила, на счёт его спортивного телосложения – худой, и к тому же на спорт времени у него не оставалось совершенно, молодой, ну это относительно, сорок лет.
Рассматривать Алену у него желания не возникло.
Последнее время Германа окружали женщины совершенно противоположные. Аккуратные, ухоженные, с красиво уложенными волосами, облаченные в строгий офисный дресс код, который, к слову, они все время старались перехитрить, одевая каблук чуть выше, или юбку чуть короче. Ох уж это извечное женское стремление выглядеть привлекательно, Герман снисходительно относился, к нарушениям подобного рода.
– Итак, смотрим внимательно, – прервала его размышления девушка, – к лошади всегда подходим слева, так, чтобы ее морда была от тебя слева. Понятно?
– Пока да.
– Лёвой рукой ты берёшься за луку седла, – юная наездница подкрепляла свои слова действиями. – Затем свободной рукой поправляешь стремя и вставляешь в него левую ногу.
Девушка задрала худую ножку в массивном сапоге и ловко втиснула в стремя. – Дальше главное не затягивать, иначе конь может пойти и тебе придётся прыгать за ним на одной ноге. Отталкиваешься и перекидываешь правую ногу через круп лошади.
Наездница легко подскочила, нога описала круг в воздухе и в одно мгновение девушка оказалась в седле.
– Вот так, – резюмировала Алёна.
– Вот так, – машинально повторил Герман.
– Теперь ты, – Алёна плавно соскользнула в коня.
Герман растерянно переминался с ноги на ногу. «Ну, в общем – то конь и конь» – подумал он. Герман подошёл к Буцефалу полный решимости, ухватился за седло, толкнулся, как ему показалось достаточно сильно, занёс ногу. Когда он понял, что сейчас заедет Буцефалу прямо по спине, хрупкие руки девушки сильно подтолкнули его сзади. Герман фыркнул от негодования, примерно так же как Буцефал во время чистки, однако приземлился аккуратно и точно в седло.
– Хорошо, – резюмировала девочка.
Ничего хорошего в своем конфузном кульбите Герман не усматривал. Он бы смутился, наверное, но Алёну Герман совершенно не стеснялся. Простая девочка конюх.
Конь оказался высоким, все время топтался и Герман того и гляди мог выскользнуть из седла. Девушка вела Буцефала под уздцы, давая ему немного привыкнуть к лошади. Затем она пристегнула корду, и теперь Буцефал описывал круги вокруг Алёны. В руках у неё был длинный хлыст, на случай, если конь перестанет ее слушаться, но он не только слушал команды, но и прекрасно понимал речь девушки.
Алена показала Герману несколько упражнений, ему необходимо было отклоняться попеременно вперёд и назад, влево и вправо, чтобы научиться чувствовать равновесие в седле.
При возгласе «Рысь» Буцефал начинал двигаться ритмичнее, и Германа подкидывало, словно мешок с картошкой. Алёна объясняла, что нужно сжать коня коленями, и привставать в такт его движениям, упираясь в стремя, но у Германа пока не входило. Алена объясняла, как важно почувствовать ритм, пробовала отсчитывать вслух. Герман весь взмок, ноги дрожали от напряжения, но прогресса не наблюдалось. В конце концов, он окончательно устал и взмолился о пощаде.
Алена разочарованно выдохнула.
– Что? – поднял брови Герман.
– Куража ты так и не словил… Жаль.
– Не страшно.
Он спешился так же неловко, как и садился в седло, несмотря на подробный инструктаж Алёны.
– Чаю хочешь? – запросто предложила девушка, по пути в конюшню.
Урок вымотал Германа, футболка под водолазкой промокла насквозь, пить хотелось нестерпимо, и он согласился.
Они расположились за небольшим столом в жокейской. Старенький серебристый термос, пара пластмассовых кружек и отменный чай, заваренный на настоящих полевых травах: мята, душица, зверобой. Герман опять вспомнил далёкое детство, деревню и бабушкин самовар.
Девушка поставила вазу с печеньем и конфетами. Он вдруг почувствовал, что очень голоден.
– Сколько я должен вам за урок, Алена?
– Я не инструктор, поэтому ни сколько. И мы кажется на «ты» перешли.
– А шашлык тут у вас пожарить можно? – неожиданно предложил Герман.
– Нет, конечно! – Алена снова сощурилась, – А когда ты хотел?
– Да прямо сейчас! Должен я вас…, тебя, хоть как то отблагодарить.
Вечер у Алены был совершенно свободен, дома ее никто не ждал. Необычный посетитель, оказался вполне себе адекватным, с ним было приятно общаться.
Алена колебалась. Пронзительные серые глаза Германа внимательно рассматривали ее, ожидая ответа.
Он был совершенно не в ее вкусе. И если бы не одно, странное обстоятельство, она бы никогда не стала устраивать экскурсию для постороннего и уж тем более проводить урок верховой езды. С другой стороны, раз уж они познакомились, почему бы просто не пообщаться.
– Ладно, жарь свой шашлык, – снисходительно разрешила она.
Он смотался в ближайший супермаркет за мясом и овощами. Герман давно не готовил на костре и, в предвкушении предстоящих событий, настроение сразу приподнялось. Он решил взять еще вина, сыра и фруктов, а поскольку, предпочтений девушки он не уточнил, купил несколько разных сортов. Благо в вине Герман разбирался превосходно. У него даже имелась небольшая винная коллекция.
Он подобрал разный сорт винограда, разный вкус и выдержку, интересно, какое из них оценит, не искушенная в этом вопросе, Алена.
Пикник устроили в беседке. Герман развел костер, Алена быстро порезала овощной салат, красиво оформила сырную тарелку, верно угадав предназначение меда и орехов. А пока готовились угли, он предложил начать дегустацию. Герман разлил вино по кружкам, из которых совсем недавно они пили вкусный травяной чай.
Алена взболтала вино в кружке, слегка прикрыв глаза, втянула носом аромат, затем отпила маленький глоточек и, как будто разжевывая, дала ему разойтись по всем рецепторам на языке, приоткрыла губы и выдохнула.
Герман засмотрелся, позабыв о своем напитке. У нее были чувственные, пухлые губы и как он сразу этого не заметил.
Девушка тем временем, сделала еще глоток, чтобы понять вкус вина. Несколько секунд оба молчали.
– Я не знаю эту марку, но у вина богатый и сложный запах, послевкусие держится долго, что говорит о том, что вино хорошего качества, однако, оно показалось мне излишне терпким, а это свидетельствует об обратном. Я в замешательстве. А что скажешь ты? – интонация ее стала особенной, как будто бы она боялась вспугнуть аромат и вкус напитка.
– Ты разбираешься в вине? – поразился Герман.
– Мой папа делает домашнее вино. Немного теории мне знакомо, – смутилась Алена
– Тогда тебе стоит попробовать вот это, – он откупорил вторую бутылку. – Пино-Нуар, родом из Чили, что о нем скажешь?
Алена проделала ту же самую процедуру, затем отпила большой глоток и довольно прикрыла глаза:
– Ммм, я чувствую вкус клубники и чего-то, чего-то растительного, такой и сочный, и терпкий и кисловатый. О, вот оно мне нравиться!
– Я так и подумал, – довольно улыбнулся Герман.
Тем временем поджарилось мясо. Целый день, проведенный на свежем воздухе, запах костра и поджаренного шашлыка заставил не на шутку разыграться аппетит у собеседников.
Герман откупорил третью бутылку, но разливать не спешил, это был его любимый сорт винограда, и он хотел, чтобы вино «подышало».
– Мальбек, особенно подходит к мясу на гриле. Я специально оставил его напоследок. К тому же оно самое терпкое из всех, что мы пробовали сегодня, но, несмотря на это высокого качества. А еще мне кажется, что оно пахнет шоколадом.
Их носы сблизились, втягивая аромат вина из кружки, которую держал в руках Герман.
– О, я чувствую только запах мяса, я очень голодная! – улыбнулась Алена.
– Тогда давай же скорее есть!
Странная девушка. Приятный вечер. Она отказалась от предложения подвезти ее, она, что же, ночует в конюшне?! Сейчас так сложно с такси, а общественный транспорт сюда вообще не ходит. Хотя какая ему разница.
Но разница была. Он уже не был так твердо уверен в том, что больше не хочет прокатиться на Буцефале и вновь посетить конюшню.
2. Пианист
Проводница распахнула дверь. Перрон Казанского вокзал поравнялся с полом вагона. Амалия перешагнула отверстие между составом и платформой и вдохнула полной грудью. После восемнадцати часов проведенных в душном, хоть и дорогом купе воздух столицы казался ей особенно свежим. Легким движением руки она встряхнула волосы на уровне затылка, черные пряди рассыпались по спине. Амалия расстегнула бежевое твидовое пальто и стянула с шеи объемный шарф, отправив его в глубину дамской сумочки. Московская весна радовала гостей своим теплом с первых же секунд.
Коллеги, двое рослых мужчин в деловых костюмах сопровождали Амалию Анатольевну до такси. Один из них услужливо катил небольшой чемодан Амалии, и затем помог погрузить его в багажник.
У машины коллеги распрощались. Мужчины отправились в гостиницу, а Амалия Анатольевна в свою столичную квартиру. Сегодня она могла позволить себе расслабиться, леди-босс предстояли лишь приятные женские хлопоты: посещение салона красоты и модного бутика одежды, где ее дожидалось заказанное месяцем ранее дизайнерское вечернее платье.
Корпоративный вечер, куда Амалию пригласили наряду с другими руководителями филиалов и президентом компании, должен был проходить в одном из самых роскошных ресторанов Москвы.
За свой вечерний образ она не переживала, мастер, которая будет колдовать над прической и макияжем Амалии входила в число лучших стилистов столицы. Ей оставалось самое главное, как следует отдохнуть и расслабиться в пенной ванне. Ведь ничто так не красит женщину, как свежее, выспавшееся лицо.
Вчера Лия (так любовно называли ее только близкие) встречалась со своей давней подругой Ириной. Женщины виделись редко, но каждый раз с нетерпением ждали этих посиделок, в уютном ресторанчике или кафе, где можно было вдоволь поболтать, не таясь поведать о приключениях, встречах и расставаниях, радостях и печалях, под аккомпанемент пары-тройки вкусных алкогольных коктейлей. Такое общение вполне заменяло обоим визит к психотерапевту.
Подруги были уже изрядно пьяны, когда Ирина подытожила рассказ Амалии:
– В общем одни совещания у тебя и ремонты, железки да рабочий персонал. Совсем, мать, заработалась. Мужика тебе надо, Лия, молодого, горячего, захрясла ты со своими пузатыми вице-президентами.
– Пыф, – фыркнула Амалия.
– Ничего не «пыф», – не унималась Ирина. – Не умеешь ты с молодыми Лийка, привыкла с важными, да напущенными. Совсем зачерствела в своем директорском кресле.
– Умею! – пьяно возразила Амалия.
– Спорим! – Иринка протянула руку.
– Спорим! – согласилась Амалия.
– К следующему нашему заседанию ты должна закадрить молодого красавчика и поведать мне о вашем головокружительном романе. Поняла?
Девушки скрепили пари рукопожатием.
– Козла то своего забыла что ли? – уточнила подруга детства.
– Забыла! – соврала Лия.
Этот самый «козел», внес не малый вклад в ее теперешнюю черствость и боязнь новых отношений. Расставание происходило слишком болезненно для Амалии. Измены это вообще всегда особенно больно.
Из ресторана водитель увез Амалию сразу на поезд. Эти посиделки были еще одной причиной сегодняшней усталости Амалии Анатольевны.
Ирина, конечно, несла полный вздор на счет молодого любовника, но в одном подруга, несомненно, была права, Амалия за последнее время превратилась в настоящую железную леди.
А как же иначе, ведь уже несколько лет она занимала руководящий пост на крупном предприятии. В ее ведении было мощнейшее оборудование, тысячу человек персонала и ответственность за обеспечением тёплом целого города.
Справлялась ли она? Выбора не было. Поначалу пришлось переламывать себя буквально пополам. Учится требовать, учиться давить на людей, учиться, не открываться лишнего, быть максимально сдержанной. Уважения к себе приходилось не просто добиваться, а выбивать с боем. Первый год она пачками ела успокоительные и запивала их кофе, но выстояла и смогла. Переломила настроение в коллективе, вникла в технологию, отвоевала уважение технарей и механиков.
Зачерствеешь тут, пожалуй.
На корпоративном вечере Амалия относилась к категории вип-гостей. Особенный столик, возле сцены, солидные спутники: вице-президенты и владельцы, в числе, которых и давний поклонник Амалии.
Ее женственное платье в пол, от именитого кутюрье, струилось по точеной фигуре. Глубокий вырез обнажал спину с изящными лопатками и хрупкую линию позвоночника. Волосы, забранные в объемный пучок, с искусно выбившимися прядями, акцентировали внимание на тонкой шее.
Амалия притягивала мужские взгляды. Коллеги то и дело оказывали ей всяческие знаки внимания: подносили фужер холодного шампанского, подавали руку, отодвигали стул, открывали дверь, заговаривали о последних новостях, в общем, стремились всеми правдами и неправдами пообщаться с ней.
Она улыбалась, благодарила, и использовала все свои хорошие манеры, чтобы не подпустить ни одного из этих мужчин ближе положенного.
На вечере играло фортепьянное трио. Молодые талантливые пианисты и бессмертная классика. Строгие фраки, белоснежные рубашки и шейные платки, затянутые под горло. Идеальная выправка, красивая посадка за инструментом, трио притягивало к себе взгляды публики.
Один из пианистов был особенно красив: длинные, светлые волосы, развевались при каждом взмахе головы, производимом в такт музыке, пальцы перебирали аккорды и октавы так изящно, словно это была отдельная партия балета. Одухотворённое лицо его полностью поглощала музыка.
Пианист с «львиной гривой» завладел вниманием Амалии безраздельно, он играл так самозабвенно, что захватываю дух.
Амалия Анатольевна подозвала администратора. Тот внимательно вслушивался в ее слова, сквозь гремящую классику и услужливо кивал. Вскоре на стуле возле Амалии лежал заказанный букет цветов.
Она шла мимо сцены настолько грациозно и медленно, насколько была способна. Длинный вырез платья на спине колыхался от каждого ее шага. Секундное замешательство возле сцены. Она приковывает взгляд пианиста. Пушистые ресницы трепещут, поднимая глаза. И вот они смотрят друг на друга. На долю секунды дольше, чем нужно, на миллисекунду внимательнее.
Лия поднимается на подиум, подбирая струящийся подол платья. На ее запястье спадает, перекатываясь, бриллиантовый браслет. Она кладёт перед ним на рояль огромный букет белоснежных роз. Он склоняет голову в знак благодарности, продолжая играть. Амалия неторопливо достает визитку, улыбается, не отводя взгляда от пианиста, вставляет карточку между плотных белых бутонов и уходит. Движение ее бёдер колышет невесомую ткань платья.
Он сидит, опустив ладони на клавиши. Он ещё не прочёл послание, хоть и успел заметить, что помимо типографского текста, там написано что-то от руки.
Статус и значимость этой женщины были очевидны. Он видел – на мероприятии она одна из важных персон. И в то же время он видел, как ее тело покрывалось мурашками, когда он играл.
Амалия долго выбирала наряд. В ее шкафу было изобилие строгих пиджаков и юбок. Лия в отчаянье швыряла на софу одной за другой слишком длинные платья, скучные блузки, и офисные брюки. Все это не подходило. Надеть джинсы – не серьезно, все-таки это не простой парень, столичный популярный пианист, рубашка – слишком строго, футболка – буднично.
Амалия, плюхнулась на софу, прямо на кучу одежды. Потерла ладонями глаза и глубоко вздохнула.
Вдруг что-то заинтересовало ее, Амалия привстала, из глубины гардеробной на нее «смотрело» оно – красное платье. Наряд висел в отдалении и остался последним, не выброшенным предметом гардероба.
Лия подскочила и торопливо натянула платье. По-весеннему легкий шифон струился по стройному телу, юбка едва прикрывала колени, романтический верх с пикантным разрезом обнажал красивую ложбинку между грудей.
Амалия повернулась вокруг себя, юбка закружилась и обняла ее налитые бедра. Лия улыбнулась, глаза заблестели.
Красный, превосходно подходил к ее внешности.
Из кучи на пуфике она раскопала укороченную черную косуху. Ботильоны, с массивными ремнями, удачно подчеркивали тонкие голени, кожаная сумка в тон обуви имела вставки с леопардовым принтом.
Амалия еще раз осмотрела себя со всем сторон и озорно подмигнула отражению в зеркале.
В дорогом столичном ресторане столик она заказала заранее, у окна, с видом на красивую пешеходную улицу, украшенную гирляндами. Она уже бывала в этом заведении ранее с одним из своих поклонников.
Еще идя по улице, сквозь окно ресторана, Амалия увидела, что он уже ждет ее, за тем самым столиком. Она до последнего не знала, придет ли он на свидание. Пианист тоже заметил ее, помахал рукой и приветливо улыбнулся.
Так широко Амалия не улыбалась уже много лет.
В записке Лия указала только время и место. Он мог не прийти из-за тысячи вполне реальных причин. Но шанс познакомиться с таинственной незнакомкой, у пианиста был всего один. Долгие переписки, вялый флирт, ощущение, что при необходимости все можно встряхнуть, вернуть и осуществить – таких возможностей талантливому исполнителю Амалия не оставила, не указав даже номера телефона. Встреча могла состояться только в этот день, только в этом ресторане и только в семь вечера.
– Позвольте представиться, Леонид! – он склонился и поцеловал ее руку.
– Привет! Я Амалия, очень приятно познакомиться.
Он улыбнулся еще шире, и она тоже расплылась в улыбке.
Легкие серые хлопчатобумажные брюки отлично смотрелись на его превосходной фигуре, белоснежное поло облегало мужественный торс, сверху бежевый замшевый пиджак, в тон ему лоферы на ногах. Амалии потребовалось всего пару секунд, чтобы рассмотреть его полностью.
– Можешь называть меня Лия, так удобнее.
– Ты очень красивая, Лия!
Леонид взял со стула припрятанный букет темно красных роз и протянул его Амалии. Цвет бутонов тон в тон подходили к платью.
Не успела она опуститься на стул, заботливо отодвинутый Леонидом, официант подал шампанское, в парящем от холода ведерке, которое Леонид предусмотрительно заказал заранее.
– А меня близкие друзья называют Лео, так тоже удобнее, наверное, – он поднял бокал. – За знакомство Лии и Лео.
Холодный напиток оказался хмельным и вкусным.
– Ты давно увлекаешься музыкой, Лео? – Амалия водила подушечкой пальца по краю бокала.
– О, с самого детства. Сначала музыкальная школа, репетиторы. Затем консерватория.
– Сложно? Наверное, сверстники гоняли в футбол, а тебе приходилось разучивать гаммы.
– Музыка – это моя самая большая любовь. Игра всегда доставляла мне удовольствие.
– Вот как!
– А ты, Лия, давно в этой корпорации?
– Более пяти лет.
– Не совсем женское занятие – руководить заводом.
– О, а вот это моя самая большая любовь.
– Тогда за любовь! – Лео поднял бокал.
Фужеры соприкоснулись с едва слышным звоном.
За разговорами незаметно были съедены салаты и горячее. Леонид обладал безупречными манерами, обращаясь с ножом и вилкой не менее грациозно, чем с клавишами рояля. Лия тоже аккуратно расправилась с крабом при помощи специальных щипцов.
Леонид делился забавными случаями из закулисья их минувшего корпоратива. Они хохотали так, что гости с соседних столиков недовольно оборачивались.
