Текст книги "Крутая Бамбина (СИ)"
Автор книги: Маргарита Смирновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 5.1
Казалось, я ничего не видела. Спала крепко, но как только услышала звонок в дверь, то поняла, что, скорее всего, проспала на работу. Вскочила с кровати и вдруг обнаружила, что спала одетой: в новой кофточке и джинсах. В зеркало смотреться было некогда, и я понеслась открывать дверь. Уже в прихожей столкнулась с чистеньким и душистым Высоковским. Он посмотрел на меня и сказал:
– Доброе утро! Я сам открою. Иди умойся.
Он направился к двери, а я стояла совершенно ошарашенная. Я грязная? Или такая страшная? Краснея и потея от стыда, я бросилась в ванную комнату, чтоб хотя бы взглянуть на себя. Но увидела в зеркале привычное обклеенное пластырем лицо с больным, но уже не таким отекшим глазом. Михаил был прав, отек сходил, правда, очень медленно. И зрение, кстати, почти полностью вернулось, что меня еще больше радовало. И все-таки я была страшная и, жуть, какая лохматая. Мне самой на себя было больно смотреть. А он вчера… целовался со мной и даже приставал! Конечно, назло вдове своего брата… Наверное, противно смотреть на такой ужас на моем лице. Я и так красотой не блещу, а тут прямо кошмар… Разумеется, он специально мстил Лене, только за что? За слухи? Или это было у него проявление ревности из-за слухов? А вдруг он испытывал к ней чувства, поэтому всю беременность и ухаживал? Может, он, правда, отец ее ребенка?
Грудь все сильнее сдавливало. Мне страшно хотелось его побить, но я понимала, что не имею на это право. Он, охраняемый мною, объект, и я, наоборот, должна его оберегать, как китайскую вазу.
Ситуация бесила меня и одновременно угнетала. Я чувствовала себя загнанной в лабиринт и теперь не знала, как мне оттуда выбраться. Как найти правду? Что Высоковский чувствует? Кого на самом деле любит и способен ли этот педант вообще на нежные чувства? А то, ведь какое внимание вчера изображал! На руки взял, в спальню отнес…
Мне стало холодно, и я поняла, что стою в ванной мокрая, забыв вытереться. И в этот момент постучали в дверь.
– Вика, ты забыла вещи, – сказал тихо Миша.
– У нее рассеянность в крови, – комментировал Гущин. – Ты отойди от двери подальше, а то, ведь можно с ноги в нос получить.
Ага, вот кто пришел с утра пораньше! Вместе с тем было стыдно. Я и правда забыла взять сменные вещи. Высоковский это заметил и, видимо, рылся в моем гардеробе.
Я просунула руку в щель и нащупала махровый халат. Все-таки я о нем хуже думаю, чем он есть на самом деле. Халат принес! И нигде он не рылся… Только… зачем он мне его принес? Я могла бы пробежать в комнату, обернутая в полотенце… Вспомнилось первое утро в его доме, и я сразу покраснела. Конечно, Гущин – причина всему! Этот дух соперничества…
Войдя на кухню, напрасно я старалась отыскать взглядом Высоковского. Сергей сидел за ноутбуком и что-то строчил, отхлебывая горячий чай. На столе одиноко дымилась недопитая чашка кофе. Заметив пустое место начальника, я погрустнела. Даже кофе не удосужился допить, педант! А ведь мог меня подождать, попрощаться, наконец… Узнать, как мое самочувствие…
– Вик, присаживайся, – обратился ко мне Гущин, не отрываясь от ноутбука. – Что стоишь, как несчастная брошенка? Или одним глазом не можешь стул найти?
– Уже уехал? – вяло спросила я, переводя тему.
– Он не любит опаздывать. Тебя велел свозить к врачам, затем на тренировку. А потом мы абсолютно свободны.
– В смысле?
– В смысле, нам надо расследование проводить. Забыла уже? Таблетки, что ль, на твою память так подействовали?
– Как ты себе это представляешь?
– Мы поедем к Таис. Вдова Высоковская таких мне историй про нее понарассказала. Вот ты и выяснишь: где правда, а где ложь.
– Почему я, а не ты? Это ж тебе вдова истории рассказывала.
Тут Гущин закрыл ноут и серьезно на меня посмотрел:
– Ты ревнуешь?
Нет, он не может быть серьезным!
– К кому?
Гущин встал и нажал на кнопку кофе-машины. Она загудела, и Сережа ответил:
– Ну, я же уехал провожать молодую, горячую, но безутешную вдовушку. Домой вернулся только утром… Ты всю ночь с ума сходила…
Я нервно засмеялась, и в этот момент чашка наполнилась ароматным кофе. Взгляд мой упал на одинокую турку, стоящую на плите. Высоковский всегда варит с утра мне кофе, а сегодня не сварил…
– Ты думаешь, нам, журналистам, легко информация достается? На что только не пойдешь. А эта Леночка… И как Михаил от нее раньше сбегал? Просто бестия!
– Что Леночка? – опомнилась я.
– Да ты меня не слушала! – Гущин поставил передо мной тарелку с кашей, в которой нежно таял свежий кусочек сливочного масла. – Знаешь, а я тебе больше ничего не скажу!
– Нет, что там Леночка? Почему сбегать от нее надо? – я косо посмотрела на кашу и, увидев перед собой готовый кофе, выбрала его. – Рассказывай!
– Догадайся сама с трех раз.
– Гущин, говори давай, не тяни резину! Мы договаривались ничего от друг друга не утаивать.
– Знаешь, любимая, я не виноват, что ты сейчас по жрачке хозяина скучаешь. Что, думаешь, я не вижу, как ты на плиту его вылупилась и слюни пускаешь?! Голова твоя только о желудке думает и слушать не хочет, о чем я тебе говорю.
Я покраснела и, подвинув к себе ненавистную кашу, буркнула:
– Ничего я на плиту не смотрела. Я задумалась! Что, я теперь и подумать не могу?
Ужасная каша! Даже не сладкая. Только пахнет вкусно.
– Кашу готовил он, – быстро сказал Гущин. – Без любви, – добавил он и подставил мне варенье. – Шутка, это я готовил и с большой любовью к тебе, дорогая моя!
– Так ты мне скажешь, чем там Лена вас пугает?
– Ну, не пугает… Ты сама прослушала все, так что, моя совесть чиста. Ревнуй, любимая! Здоровая ревность полезна в отношениях.
– Гущин!
– В общем, Лена всю ночь ныла, что злобный финдир задолжал ее любезному ныне покойному мужу кучу бабла и отдавать не хочет. А она, несчастная одинокая мать, на мели сидит и скоро будет вынуждена побираться. Если это так, то у финансового действительно была причина грохнуть товарища.
– Мне в это не верится, – сказала я и запила жуткую кашу кофе. Даже смородиновое варенье ее не спасло.
– Мне тоже информация показалась фейковой. Но нужны доказательства. Таис на многое может пролить свет. Так что, мы сегодня к ней поедем и поболтаем.
– Ага, так она и рассыпалась перед нами в откровениях!
– Вик, кушать захочешь, не так Тасю разболтаешь. Я тебя на обед не повезу, если ты ее откровенничать не заставишь.
– Я?!
– Ну, не я же! Я – шофер, твой слуга… С чего ей плакать в мою жилетку?
– Лена же всю ночь ревела, и ничего, понравилось!
– Так эта одержимая! Ты не сравнивай…
Глава 5.2
В общем, этой ни к чему не приводящей перепалкой закончился наш «романтичный» завтрак. Мы так увлеклись, кому из нас разговаривать с Таис, что забыли о времени. И когда опомнились, Гущин взял на себя роль моего начальника и заорал:
– Любимая, меня твой генеральный на пушечный выстрел к тебе больше не подпустит, если мы хоть на минуту опоздаем к врачу! Давай, шевели ластами. Хочешь, я сам тебя одену? Так быстрее будет.
Я стояла и растерянно смотрела на пустую вешалку, где накануне оставила новую куртенку, подаренную мне Гущиным. Неужели я такая дура и разделась вчера в спальне? Нет, клянусь, я вчера ее здесь оставила! Я хотела было отправиться в комнату, но меня остановил Гущин:
– Что с тобой? Нам ехать пора! Вика, живей!
– Я куртку потеряла, – не веря своим глазам, пролепетала я и бросилась в спальню, услышав за спиной голос Сергея:
– Говорю, у тебя ранний склероз!
В своей комнате я ее тоже не смогла найти. Сколько бы я ни передвигала вешалки, ее не было нигде! Я стояла в оцепенении, пытаясь понять, куда делась куртка, и в этот момент в комнату ввалился Сережа.
– Вик, хе! – Гущин, смеясь, подошел ко мне с полушубком в руках. – Похоже, нашему начальству мой подарок пришелся не по вкусу. Гляди, что он тебе оставил.
Я онемела, разглядывая эту красоту. Белая, легкая, нежная шубейка с черными крапинками…
– Настоящая… – прошептала я.
– Ага, если не ошибаюсь, рысь. Теперь у тебя внешний вид будет соответствовать внутреннему.
Я стояла и, как завороженная, гладила рукав шубы. Меня привел в себя голос Гущина:
– Вика, одевайся! Ты хочешь, чтобы меня твой бисексуал выгнал? Он тебе найдет другую няньку, вот увидишь!
Я рассмеялась.
Гущин меня уже насильно нарядил в дорогой подарок Высоковского, потому что я отказывалась его принимать. Только уговоры Сергея заставили меня сдаться:
– Для всех ты – его невеста, а потому обязана выглядеть соответственно статусу жениха, – убеждал он, выдворяя меня на улицу. Там нас ждал еще один сюрприз.
Только мы вышли на крыльцо, как на нас набросилась толпа. Я не сразу сообразила, что это репортеры с журналистами. Как они прорвались на наш участок за закрытый забор – оставалось только догадываться. Ведь даже для того, чтобы попасть в поселок, требовался пропуск! Но, видимо, журналистам все по плечу. Гущин же как-то оказался здесь с первого дня. Увидев своих, он совершенно не растерялся и, словно звезду, загородил меня собой и стал усаживать в свою машину.
– Вы кем ей приходитесь?
– Как часто вы встречаетесь?
– Правда, что вы живете шведской семьей?
Раздавались голоса из толпы. Услышав такое про себя, у меня сердце вырывалось наружу. Так и хотелось закричать на них: «По какому праву вы лезете в частную жизнь?!». Гущин, по-видимому, тоже не мог стерпеть «шведской семьи» и остановил журналистов со словами:
– Э! Э! Я всего лишь шофер! Простой шофер. На этом интервью окончено.
Сергей сел за руль. Ворота автоматически открылись, и мы медленно выехали на дорогу.
– Черт! Кто их сюда пропустил? Пристали, как к голливудской актрисе! Тоже мне, нашлась знаменитость одноглазая! – усмехнулся он, взглянув на меня, и мы вместе рассмеялись.
Я смеялась, скорее всего, из-за нервов. Уж никак не ожидала к своей персоне такого пристального внимания.
– Возьми, – Гущин вытащил знакомый до боли травматик из бардачка.
– Это мой! – схватилась я за пистолет.
В какой-то степени мне было грустно и боязно. Я уже боялась стрелять. Эти парни в гаражах, в которых я стреляла, как одуревшая… Они до сих пор стояли у меня перед глазами.
– Откуда он у тебя? – спросила я Сергея.
– Секрет фирмы! – засмеялся он. – Енисеев отдал. Я же не один веду расследование. Он знает, что ты мне помогаешь. Вот и дал тебе травматик на время. А может, навсегда. Как вести себя будешь. Так что, не я один жду от тебя помощи. Жека тоже ожидает информации от Таис.
– А он, конечно, ее не допрашивал! Все это время ждал, когда же Рязанцева к ней подъедет и побеседует по душам! Гущин, хватит врать!
– А я не вру! Мне нужна информация. Правда.
Я пристегнула травматик к ремню и спросила:
– И что я скажу бывшей секретарше, которая меня, наверняка, не помнит?
– Что ты, страсть, как любишь своего начальника и дрожишь до потери сознания, беспокоясь за его жизнь, – тут Гущин обернулся ко мне: – Правду, Вика, правду.
– Я вовсе не дрожу за его жизнь! – толкнула я Сережу, и наша машина вильнула в сторону.
Благо, никого не было на встречной полосе. Сергей вырулил на свою полосу и спокойно сказал:
– Вообще-то это твоя прямая обязанность. Вик, странно, что ты не протестуешь и не кричишь своему любимому парню: «Сереженька, да как ты мог подумать? Я только тебя люблю, горячо и нежно!».
– Гущин…
Наверное, глаза у меня сделались злыми, поэтому он быстро добавил:
– Я за рулем! Вика, дорога!
– Не буду я эту чушь нести! Говори с ней сам!
– Будешь и правдоподобно пораспинаешься. Она расчувствуется и выложит тебе все, что ты захочешь, на блюдечке с золотой каемочкой. И не смотри на меня, как на предателя родины. Я коммуникабельности тебя обучаю. Ну, если не поможет, то можешь на нее вот точно также посмотреть и рассказать ей все, что о ней вдова Высоковская щебечет на каждом углу. Уверяю, она не сможет умолчать и что-нибудь да скажет, а ты, балда, запомнишь. Нет, лучше диктофон возьми, а то от таблеток ты склерозом страдаешь…
– Гу-ущин!
Я готова была его прибить. Спасала этого пронырливого журналюгу только роль моего шофера. Если бы моя жизнь не зависела от него, то пристрелила бы на месте его же пистолетом! Но его разве остановишь? Он уже мне выкладывал план разговора, причем, передразнивая голоса: «Милая Таис, умоляю, назови мне имя настоящего убийцы. Ясный, блин, перец, это не твой драгоценный любовник и начальник в одном флаконе! – Ах! А как ты догадалась? – Таис, по вам видно, вы святая! – Ах!».
– Тут она рассопливится и выдаст всю информацию про своего ненаглядного, – закончил паясничать Гущин. – А теперь серьезно: ты пойдешь от имени Высоковского.
– Что?! Да он меня…
– Убьет? Ха! Ничего он тебе не сделает! Вон шкуру подарил, и ты вообще для него типа невеста. Так что, пользуйся положением. Можешь даже у него нормальную машину для меня попросить.
– Ты не обнаглел, а?
– Не-а, я такой с рождения. Привыкай, дорогая, а то свадьба на носу, а ты все в розовых очках ходишь. Кстати, «бэха» за восемь лямов мне вполне подойдет. Цвет сливовый, матовый такой. Только скажи хозяину, пусть покупает в Германии, а не у нас.
Нет, еще слово – и я его пристрелю!
Глава 5.3
К счастью, мы уже подъехали к поликлинике. Выходя из машины, я громко хлопнула дверью. Сережа выскочил следом.
– Родная, ты еще мне свадебный подарок не выпросила, а уже мой «тазик» ломаешь!
– Ничего, ты же шофер, починишь.
– Я – шофер, а не автомеханик. Говорю, у тебя склероз. Надо посмотреть, чем тебя Высоковский отпаивает. А то вдруг от его волшебных таблеточек тупым охранником еще обернешься, что я буду делать с безмозглой женой?
Моя рука уже сунулась к поясу и нащупала рукоятку пистолета.
– То, что ты делал со своими тупыми длинноногими блондинками, – сквозь зубы ответила ему я.
Гущин поднял одну бровь и, смеясь, спросил:
– Вик, а ты, правда, хочешь, чтобы я делал с тобой тоже самое, что и с ними?
Я его убью! Честное слово, пристрелю, как только мы останемся одни!
– Я понятия не имею, что ты с ними делал!
– Да ты меня ревнуешь! – кричал он, догоняя меня по ступенькам клиники. – Хочешь, я тебе расскажу все подробности? Тебе про кого сначала, про Катю или про Лиду?
Тут я не выдержала и прижала Серегу к стене, наставила на него пушку и со всей силы ткнула мушкой в грудь.
– Еще слово про твоих масечек – и я тебя застрелю.
Я спрятала пистолет, пока народ не сообразил, что тут происходит.
– Я тебя тоже обожаю, – прошептал Гущин.
Все же он напугался и даже побледнел. Но когда заметил, что я успокоилась, добавил:
– Ох, какую же я ошибку сделал! Склероз, видимо, поветрием передается. Как я мог забыть, что передо мной нервная, голодная до мужчин девушка, да еще с ранним климаксом! Мне самому надо от тебя защищаться!
Рука снова потянулась к оружию, но Гущин быстро сориентировался и спрятался за угол, растворившись в толпе пациентов.
***
МРТ, эхограмма, невропатолог, окулист… Зачем Высоковский всю эту эпопею затеял? Сам бы попробовал полдня в больнице провести. Я думала, этому не будет конца. Из поликлиники я вышла уставшая, злая, голодная и была готова уже любого убить, кто на меня не так посмотрит. Может, Гущин прав, что от нехватки мужского внимания я уже с ума схожу? Может, правду говорят, что секс полезен для здоровья и психики? И кстати, где этот противный журналюга?
Машина его пустовала. А я вынуждена была стоять на улице голодная и одинокая. В новой шубейке я не мерзла, но страшно хотелось развалиться в кресле машины и посидеть в тишине, может, даже поспать… Вот я обленилась! И размечталась… Разве с Гущиным возможно в тишине сидеть? И где он? Не похоже на него, чтобы он мушки пистолета испугался.
Я нервно достала мобильник и набрала номер Гущина, который почему-то обозначался «Любовь моя Сережка», и на экране появилось его лыбящееся лицо, обведенное розовым сердечком.
– Ну и пошлость! Когда только успел?! – вслух возмутилась я.
Так и хотелось на него плюнуть, только мобильник свой жалко. Мысленно я зареклась обозвать его «Кретин Сережка», фото удалить к чертям, а сам телефон запаролить. Достал уже! Вечно в нем ковыряется!
В мобильнике раздавались длинные гудки, но трубку никто не брал. Я даже начала беспокоиться: не случилось ли с ним чего. В то, что он мог обидеться на меня, я не верила. На него такое не похоже вообще. Я снова набрала его номер, и в этот момент он мой звонок скинул.
– Гущин, ты дождешься, я убью тебя, причем, медленно! – злилась я, глядя на его наглую рожу на экране.
Я снова его набрала. И в этот момент услышала:
– Ну, пришли хотя бы смайлик на мой серебристый телефон!
У кафе через дорогу стоял Сергей с кофе и каким-то пакетом. Он шел и подтанцовывал под музыку из мобильника.
И как его не прибить, а? Поставил на меня такую идиотскую песню. Он реально думает, что я только и мечтаю, чтобы он мне позвонил или написал?
– Чего такая надутая? Не бросал я тебя! Каждую минуту вспоминал железное дуло! – Он протянул мне кофе и открыл передо мной дверь машины. – Я тут покумекал о причине твоего жуткого невроза и сообразил, что у тебя высокая неперевариваемость овсянки. Клянусь, больше я тебе ее не дам!
– Вот уж счастье!
У меня действительно настроение тут же поднялось после этих слов. Или это запах кофе так действует?
– Держи, – протянул мне пирожок Сергей.
В его руках я заметила большущий аппетитный гамбургер.
– Не косись на меня. Я тебя в ресторан свожу. После дела. А пока так пожуем.
Гущин завел автомобиль и повез меня к спорт-центру. Я без всяких угрызений совести перед тренировкой проглотила пирог, запив горячим кофе, и поняла, что этого мне, ой, как мало! Видимо, женихи меня решили недокармливать, чтобы я злой охраной была. Только они меня с бойцовской собакой путают. Я так ненароком людоедом с ними стану и как-нибудь ночью их съем!
Всю дорогу Гущин уже серьезно мне объяснял, как выуживать информацию. Но, перекусив, я расслабилась и просто вырубилась. Не знаю, заметил ли он, что я сплю. Разбудила меня песня Верки Сердючки про тот самый смайлик.
– Гущин, ты идиот! – простонала я. – Нашел что слушать…
– Так я это и не слушаю. Я для тебя, любовь моя, стараюсь, – закрывая за мной дверь, ответил Сережа. – Ты уж там помедитируй хорошенько. А то я, боюсь, так до завтра с тобой не доживу.
– А ты язык проглоти.
Глава 5.4
Тренировки мне поставили ослабленные. Как и говорил Гущин, в основном, все время занимала йога с медитацией, в которой я очень нуждалась. Вот, что мне нравилось там, и будь моя воля – только йогой я и занималась бы! Хотя сами упражнения были, мягко говоря, не из легких.
Вышла я из спорт-центра воодушевленной, готовая ехать с Гущиным хоть в ад. Все мои стрессы куда-то подевались. Увидев меня, Сережа спросил:
– Ты случайно там ни в кого не влюбилась?
– Ну, если только в коврик, – смеялась я. – С чего такие мысли?
– Ты мечтательно улыбаешься…
Улыбка сползла с моего лица, и Гущин продолжил:
– А вот сейчас я тебя узнаю. Фух! Все, можешь улыбаться, я тебя узнал.
***
По дороге он еще раз повторил, как следует мне расспрашивать Таис, и задал контрольные вопросы. Затем набрал чей-то номер в телефоне.
– Здравствуйте, меня зовут Сергей, я менеджер компании ООО «СтройДом». Сейчас к вам от генерального зайдет один человек, – начал Гущин.
Я поняла: он Таисии звонит!
– Мне об этом ничего неизвестно. Видимо, он передумал. Кто знает, что у начальства в голове. Всего доброго.
Гущин отключился.
– Не забудь все, что мы сейчас повторяли, – увещевал он меня.
Мы остановились около дома Таис. Скрепя сердце, я вышла из машины Гущина и направилась к подъезду обычной многоэтажки. Темно, стены давно не красили, но помещение чистое. Лифт старый. Таис живет в бюджетной квартире, несмотря на явную любовную связь с начальником. Неужели она денег у него не выцыганила?
Перед ее дверью меня полностью обуял страх. Я думала, как она меня узнает? Она вообще помнит, кто я такая? Вот я бы на ее месте вообще со мной не стала говорить, на порог бы не пустила. Позвонил какой-то неизвестный Сережа, представился от имени фирмы… Да мало ли кто придет от Высоковского! Вот я бы непременно перезвонила Михаилу.
Тут я невольно замерла в оцепенении, и в этот момент рука сама нечаянно нажала на звонок квартиры Таис.
А вдруг она вот прямо сейчас звонит Высоковскому? Но додумать мне не дали. Дверь распахнулась, и передо мной предстала ненакрашенная Таис в пеньюаре. Судя по ее виду, она либо все время ревет, либо пристрастилась к алкоголю.
– Ты? – сморщилась она, глядя на меня.
У меня сомнений не осталось: Таис вусмерть пьяна. Она едва держалась на ногах.
– Заходи, – сказала Таис.
Она медленно по стенке прошла на кухню. Войдя в коридор, я чуть не задохнулась. Это сколько ж она пила?.. И не проветривала помещение…
Сняв шубку и повесив ее на вешалку, я заметила, что квартира не бедная, чистая и даже светлая. В ней так и хочется надеть мягкие тапки, чтобы не поцарапать и не уляпать полы. Я быстро прошмыгала на кухню и беспардонно открыла форточку. На дорого обставленной кухне царил бардак. Таис сидела над бокалом с коньяком и, держась за голову, почти спала.
Ну и что я теперь должна делать? Спать ее уложить и убраться восвояси?
– Я не дура, понимаю, что не Мишка тебя сюда прислал… – нарушил тишину сонный голос Таис. Она засмеялась и икнула. – Он запретил мне к кому-либо из его семьи подходить.
– А… эээ… – протянула я, опешив.
Вот к такому развитию событий мы с Гущиным не были готовы. В голову, как назло, ничего не лезло!
Таис отхлебнула коньяка и продолжила:
– А что с твоим лицом? Или ты всегда была такая?
Вот обрадовала! А я еще думала, что она меня в упор не замечала… Нет, замечала, просто уродиной считала.
– Картошку фри неудачно пожарила, – ответила я.
– Штульман – хирург от бога. Что не дала природа, он исправит. И грудь тебе нарастит, а то смотреть не на что… – сморщилась она.
Таис даже такая пьяная до безобразия, действительно выглядит конфеткой по сравнению со мной. Хотя мне родная красота привычнее. Ну, не собиралась я в ближайшие тридцать лет прибегать к пластике! Я до колик в животе всех врачей боюсь. Особенно с ножами.
– Спасибо, я подумаю, – поблагодарила я, вспомнив о Гущинской коммуникабельности.
Но Таис, видимо, была на своей волне.
– Ты ведь тоже не веришь мне… – продолжала она. – Я не пойму, зачем ты здесь? Мстишь? Позлорадствовать решила?
– Нет, вовсе нет, – быстро запротестовала я. – Я не верю в вину твоего любовника. Хочу найти настоящего убийцу. А Высоковская хочет засадить Ефимова и надолго. Говорит, что он заслуживает этого, что он денег очень много должен ей и что у него был мотив убить Павла.
Услышав это, Таис с размаху поставила бокал на стол. Он упал и разлился.
– Что?! Каких еще денег? Ей?!
Мне даже показалось, что она протрезвела.
– Вот сука! Опять врет! Она всю жизнь всем врет! Мы с Бандиком воровали у фирмы. Пашка об этом знал. Мы брали свое за левый вывод денег. Я это Мишке говорила. Я по чесноку все сказала ему. Все, что знала… Чтобы он Лене помог… Но он… Ледяной, с каменным сердцем! Заладил свое: виновен – сядет…
Таис взяла салфетку и вытерла слезы.
– Он не виноват! Он бы никогда не тронул Пашку! Это все каменщики их!
– Каменщики? Это кто?
– Не знаю! Тимур, Крот… Кто-то из тех… Бандик никогда при мне ни о чем не говорил. Просто я поняла, что они с Пашкой их боялись. И как-то Бандик сказал: «Пашка что-то затеял. Боюсь, каменщики нам этого не простят».
– В гаражах были ваши ребята?
– Это когда в Мишу стреляли? Нет. Наших там не было. Бандик только документы первым хотел найти. Он бы не стал убивать! Мы бы просто закрыли все сделки.
– И хвосты все в воду.
– Да, никто из нас не хотел за финансовые махинации сесть. А теперь… – Таис снова наполнила бокал. – Ленка все врет! У нас были и есть деньги. Не ее, а наши. А она – грязная потаскуха, жадная и алчная. Все ей мало. Наплела Бандику о беременности.
– Вообще-то она родила, – напомнила я.
– Но не от Бандика.
– Конечно, от Павла.
Сердце стало леденеть, боясь услышать знакомое имя. Я так не хотела этого…
– Я тебя умоляю!
Таис, смакуя, отхлебнула коньяка и взяла салфетку, которой вытирала слезы.
– От кого она родила, только Господь знает. Я уверена, что она сама точного имени отца не сможет назвать. Пашка знал, что не он отец ребенка. Разводиться собирался. А она на Бандика насела и деньги на ребенка стала просить. Женить на себе его мечтала.
– А он что?
– Он… Поверил, что его ребенок. И сейчас верит. Но я-то знаю, что она врет!
– Да она еще та стерва, – согласилась я, как меня учил Гущин, хотя вырывался вопрос: «Бог не разберется, а ты прямо все знаешь?».
– Коза! Вот если бы я только могла так поступить… Да я люблю его! – воскликнула Таис.
Тут я замолчала. Как спрашивать дальше? Что говорить?
– Понимаю… – прошептала я.
Таис страдальчески искоса на меня посмотрела:
– Чего ты понимаешь? Я семь лет хотела родить от него ребенка. Мне сорок два года. Я его на двенадцать лет старше… Думала, ребенок заставит его остепениться и жениться… Я семью хотела, о малыше мечтала… Столько лет с ним рядом была! Его в финансовые еще при жизни главы Высоковского выбила… А он не может! Понимаешь, не может он иметь детей! – она истерически рассмеялась. – Вся моя жизнь коту под хвост! Родить бы от другого… А я не могу. Я не могу быть такой сукой, как Ленка. И ему рассказать ничего не могу. Просто закрыла эту тему. Смирилась. Перестала мечтать, а тут эта дрянь со своим пузом!
Впервые за все время я прониклась к ней глубоким сочувствием. Между нами было одно общее: мы не могли спать с мужчиной без любви. И шли на все ради любви. Забывая о себе и о своих мечтах… Господи, сорок два года! Я думала, ей около тридцати! Штульман и правда бог в хирургии…
