Текст книги "Исчезнуть из преисподней"

Автор книги: Маргарита Малинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Будущая детская расположена между кухней и большой комнатой, поэтому, направляясь по коридору в свою комнату, я прошла мимо приоткрытой двери и решила заглянуть. Дело в том, что мне внезапно стукнуло в голову, что квартиру снимала не я, платила не я, поэтому, если Леша вдруг решит остаться, то нам как-то нужно будет поделить пространство. Хотя… я-то могу и уехать. Это не моя девушка пропала, а стало быть, это не мое расследование. И тем не менее я уже осталась…

Итак, во второй комнате все, как я и помнила: стол, тумба, широкий пустой подоконник (в зале на окне герань и парочка кактусов) и коврик на полу. Нет никаких спальных мест. Я еще раз внимательно осмотрела пол и стены и заглянула за занавеску: вдруг сложенная раскладушка притулилась за ней и в первый раз я ее не заметила?

Но нет, там пусто. Я оставила штору в покое, повернулась, и… Стойте! В прошлый раз я поверхностно осмотрела все помещения, боясь, что тут побывали воры, и не обратила внимания на стены, поэтому сейчас для меня стало открытием, что на одной из них, той, что слева от окна, висит картина. И как я ее не заметила раньше? Комната настолько пуста, что я просто не могла ее не увидеть!

Я подошла поближе. Да нет же, быть этого не может. Она висела здесь, когда мы приехали. Не могла не висеть. Откуда же ей взяться иначе?

Я подошла к ней и зачем-то сняла с одинокого хлипкого гвоздика, прибитого немного криво. Я не сразу поняла, что меня так сильно настораживает. А потом… Чистая! На ней ни пылинки. Она будто только что из магазина. Я провела рукой по стене. Пыль. Ее так много, что она осела даже на обоях.

Весь мир будто замер. Давящая тишина. Настолько давящая, что зазвенело в ушах. Никаких криков детей с улицы, лая собак, с которыми хозяева вышли на прогулку, грохота от соседей сверху, которые вдруг решили позаниматься на беговой дорожке, звуков дрели от соседей сбоку, которые внезапно учинили ремонт… Время остановилось. Только я, картина и моя догадка. Дверь! Дверь была открыта! Я не могла ее не запереть! Какой бы я ни была лапшой, мечтательницей и так далее, но когда касается других – а это ведь чужая собственность – я могу быть собранной. Я в этом очень похожа на Светку, только я и в обычных обстоятельствах не такая взбалмошная. И не такая веселая и яркая. В то же время, была бы у меня ее жизнь… И была бы у нее моя… Кто из нас выглядел бы унылым, несчастным, рефлексирующим и депрессивным, а? Я никогда не узнаю.

Картина… Я почему-то не хотела больше держать ее в руках, словно на ней обитали бациллы тифа вкупе с вирусом Эбола, и вернула ее на стену. Потом сделала три шага назад, чтобы рассмотреть с удобного расстояния. На черном фоне золотой цветок, похожий на распустившийся бутон розы. Не картина даже, а какая-то поделка, даже рама отсутствует. Хотя нет, видно, что это сделано не своими руками, чувствуется поточное производство: слишком ровные линии, слишком все качественно. Просто сувенир на стену.

Я ощутила настоятельное желание убраться из этой комнаты подальше. В итоге вернулась на кухню и опять поставила чайник. Мне нужно подумать.

Стоя возле окна с очередной чашкой кофе в руках, я пыталась придумать адекватное объяснение. Кофе на этот раз был как никогда вкусным, достаточно горячим, крепким и сладким, не больше и не меньше желаемого, но на сей раз мне было все равно.

Хозяин квартиры. У него свои ключи, ведь так? Не может же он единственный комплект отдать неизвестно кому! Да, но и ходить, когда взбредет в голову, к арендаторам – так себе сервис, на одну звезду в отзыве. Может, он звонил? Не мне же ему звонить, у него нет моего номера. А мне его номер так и не предоставили, поэтому я даже свою версию проверить не могу. Вот приедет Алексей, и я спрошу еще раз. Самого Алексея тут не было, иначе бы он сказал об этом еще по телефону. А вот о звонке арендодателя мог и забыть поведать.

Итак, хозяин пытался дозвониться, положим, до Светки. Как мы знаем, телефон отключен (на всякий случай я тут же потянулась к сотовому проверить – так и есть, все еще «вне зоны доступа»). Что он станет делать в этом случае? Да, позвонит Алексею, но что если договаривалась обо всем моя приятельница и его номера у хозяина просто нет? Правильно, тогда он приедет и позвонит в дверь. Никто не откроет. Тогда достанет уже свои ключи и откроет. Допустим, он что-то тут забыл. Или, наоборот, привез. К примеру, постельное белье или еще что-то. Алексей сказал, что все тут есть, но я же не проверяла. И он тоже. Так вот, хозяин вспомнил, что что-то важное забыл оставить для гостей, вот и привез это. Никакого криминала, никакой мистики. Но картина?.. Неужели он приехал, только чтобы ее повесить? Ну это же бред!

Я решительно поставила чашку на стол и быстро вернулась в детскую. Включила свет, чтобы изгнать из себя крупицу страха, появившуюся, как только черно-золотая картина вновь предстала взору. Чем она меня берет? Как гипнотизирует? Или это самовнушение? Я уже решила, что картина странная, вот теперь я так и на нее и реагирую. Господи, да я сама же сто раз высмеивала Светку за ее мистицизм и страсть к непознанному! Просто вся эта история так на мне сказалась, вот и все.

Черный цвет меня смутил. Он мог скрывать кое-что… Я подошла близко к картине и ощупала ее. Нет, а версия была красивой… Я решила, что хозяин прикрепил маленькую камеру к картине. Она должна быть черной, и на черном фоне картины ее не было бы видно. Вот почему он мог так быстро прибежать. Допустим, боялся, что его ограбят (ага, особенно комнату, в которой ничего нет). Или что мы тут притон устроим. Возможно, квартира реально сдавалась как однокомнатная, как я успела уже подумать, как только приехала сюда, поэтому, чтобы знать, что его не ослушались и не проникли на запретную территорию, он и решил повесить камеру. Но к чему такие сложности? В таких случаях обычно всего-навсего врезают замок в дверь табуированной комнаты и запирают ее.

И все-таки это единственное, что приходит на ум. Не веря самой себе, я сняла опять картину. Пощупала ее даже с задней стороны, что вообще не имело никакого смысла. Камера, которая будет стену снимать?

– Блондинка, – вздохнула я и положила картину на подоконник.

Ладно, эту проблему пока оставим на потом. Сейчас передо мной стоит другая: нужно еще одно спальное место. Где его взять? Подождите-ка… В моей комнате два кресла. Что, если они раскладываются?

– Моя комната, – прыснула я вслух, заходя в гостиную и попивая кофе, который все равно казался слишком сладким, но теперь был холоднее, чем нужно. – Я тут даже не ночевала еще.

Выяснилось, что мое вечное, казалось бы, невезение наконец ушло в долгожданный отпуск (да ладно в отпуск, скорее просто вышло на обеденный перерыв), так как, пристроив чашку на кофейный столик и приподняв подушку одного и кресел, я установила, что оно раскладывается. Более того, так как кресла похожи, как однояйцевые близнецы, могу сделать вывод, что раскладываются оба. Итого четыре спальных места – если брать в расчет, что среди жильцов есть одна пара. А то это нереально странно: сдавать квартиру, в которой только одна кровать на две комнаты!

Остается только перетащить одно из кресел в маленькую комнату, и дело в шляпе. Мы сможем тут жить вдвоем.

Когда довольно долго живешь одна, без какого-либо мужчины в квартире, это накладывает определенный отпечаток. Привыкаешь все делать сама. Короче, не догадавшись подождать Алексея, я сама начала передвигать кресло-кровать. Оно оказалось до одури тяжелым и неудобным для транспортировки: у меня попросту не хватало рук, чтобы поудачнее его обхватить. Короче, я сдалась, когда предмет мебели был уже почти в дверях комнаты, и теперь выходить и входить стало трудновато. Блондинка, что тут скажешь…

Вот тут-то я и вспомнила, что ожидается приезд дюжего мужика. Чтобы он на меня не ругался, могу вот как помочь – выберу место во второй комнате, где будет теперь стоять кресло. Как показывает практика, мужчины хороши именно в простых задачах: сказать откуда и показать куда, из пункта «А» в пункт «Б», как говорится, и ничего лишнего, никаких творческих потуг и экстравагантных решений. Поэтому я считала, что обязана ткнуть в место, где он будет ночевать (ну, может статься, что я сама, ведь он, как оплативший весь этот уикэнд, имеет право выбрать себе лучшую комнату).

Короче, я снова оказалась в маленькой спальне. Хм, наверно, поставить кресло лучше вот сюда… Кивая самой себе, я зачем-то посмотрела на картину, лежащую на подоконнике. Мне кажется или она немного сместилась? Брр… От этих мыслей меня передернуло. Да нет же, ничего не может никуда двигаться само по себе. Видимо, я просто схожу с ума.

Тут меня и застиг звонок в дверь.

Я сперва испугалась, затем вспомнила, что это Алексей, и возмущенно покачала головой. Что с моими нервами, а? Это Питер так на меня влияет или мое дурацкое расследование?

– Ну что? – спросил он с порога. – Готова?

Я глянула на часы.

– Да, можно идти.

– А это что? – кивнул на кресло, так и оставленное мною в проходе.

– А это я пыталась сделать перестановку.

– Ну-ну, – безэмоционально хмыкнул он. Вместе с тем в парне чувствовалась какая-то доселе в нем невиданная нервозность. Что приключилось с ним? Проблемы на работе? Ну да, он все бубнил про какой-то контракт…

На Гороховую мы отправились на его машине, хотя погода, как я уже говорила, наладилась и можно было пройтись. Но Леша, видимо, из тех людей, которые, едва купив транспортное средство, тут же разучиваются ходить.

Мы въехали в арку и еще долго ждали места, чтобы припарковаться. За это время возле дверей набралось около семи человек. Когда мы подошли к дверям, выяснилось, что все они пришли на экскурсию. Вскоре консьерж открыл дверь, пропуская группу внутрь.

Консьержем-гидом оказался молодой крепкий русоволосый парень с длинной дохлой косичкой по имени Артем. Он провел нас длинным коридором с темно-красной ковровой дорожкой до железной двери по левую сторону. За ней открывалось просторное помещение. Стены, выкрашенные бежевой краской, сильно отличались от картинок в интернете. Оказалось, что жильцы решили бороться с вандализмом и закрасили все надписи. Многие надписи, по легендам, повидали и Цоя, и Шевчука, и Кинчева, поэтому некоторые туристы возмутились таким положением вещей. Но Артем рассказал про теорию разбитых окон: чем чище помещение, тем меньше желание в нем мусорить и разрушать все вокруг. Поэтому жильцы собирают пожертвования от любопытных посетителей и на эти деньги облагораживают подъезд.

В центре зала на полу металлический круг, похожий на люк. Люк находится на железной площадке, такой же круглой, к которой ведут секции по четыре ступени с трех сторон, также железные (или, возможно, чугунные). Вокруг площадки, словно стражники, возвышались колонны количеством шесть штук, свежевыкрашенные в милый бирюзовый цвет, который ну совсем не сочетается ни с масонами, ни со всякой дьявольщиной. На старых фотографиях колонны тоже голубого оттенка, но стены были грязно-желтыми, на фоне которых очень ярко выделялись надписи, сделанные черными, синими и красными маркерами. Те снимки вызывали в душе смутную тревогу, которая сейчас, в облагороженном месте, пока не проявлялась.

Площадка огорожена с двух сторон резными перилами, тоже темно-бежевыми, как и перила лестницы. Прямо на меня смотрела железная лестница из восьми решетчатых ступенек. Она выводила на небольшую площадку, откуда разделялась на две – одна вела налево в тупик, вторая изящным винтом обвивала второй этаж и заканчивалась на третьем. Если задрать голову, можно увидеть через мелкие дырочки железных ступеней ярко-бирюзовые стены третьего этажа, купол Ротонды и шестирожковую люстру, освещающую срази три этажа. На третьем есть еще окно, одно-единственное, на подоконнике которого вполне комфортно себя чувствовали два цветка в горшках. Окно выходило на юг, и я вдруг вспомнила свой несчастный огородик на балконе с северо-восточной стороны дома. На третьем этаже было три квартиры, на втором только одна, на нем не было даже площадок, просто лестница внезапно приводила к железной двери по левую сторону и, будто не замечая этого, шла дальше на третий, где уже была широкая площадка с перилами. Только возле двери строго по ее ширине удлинялась одна из ступенек, на которой едва уместился грязный темно-серый коврик.

На третий этаж консьерж нас привел, чтобы провести акустический эксперимент. Если подойти близко к перилам и, соответственно, к колоннам и что-то прошептать, то звук, обойдя стены и купол Ротонды вернется к тебе сзади, и кажется, что ты шепчешь самому себе со спины.

Мы вернулись на первый этаж. Снова провели эксперимент. Возле стен акустика обыкновенная, но если подойти к Ротонде и что-то еле слышно прошептать, то человек, который находится с другой стороны Ротонды, услышит тебя так, будто ты шепчешь ему прямо в ухо. По легендам, Ротонду построили для проведения масонских собраний и обрядов инициации. Акустический эффект нужен был для того, чтобы можно было тихо говорить, и при этом тебя все хорошо слышали. Учитывая, что это тайное сообщество, находка казалась целесообразной.

Под лестницей с одной стороны примостилась вешалка для верхней одежды. Сперва я подумала, зачем она здесь, но затем вдруг почувствовала духоту, и меня бросило в жар. Я читала в отзывах, что здесь странная энергетика, и, невзирая на то, что в помещении объективно прохладно, не намного теплее, чем на улице, мне через пять минут нахождения в парадной стало жарко и неуютно.

Господи, послушайте меня… «Энергетика»! Что дальше? Начну верить в энергетических вампиров и стану бегать по бабкам-знахаркам снимать порчу?

Под другой лестницей расположилась стойка с брошюрами и стол-витрина с фотографиями прежней Ротонды. В этом углу я чувствовала себя как в музее, единственное, что не вписывалось в интерьер, это ваза с искусственной сакурой. Сразу видно, насколько жильцы любят свою парадную и ценят чистоту, красоту и порядок.

Пока народ толпился возле витрины, я вернулась на площадку. Мне не давал покоя люк. Я присела и начала всматриваться. Что-то знакомое было на крышке… Точно, знак почти стерся, но это был тот самый! Который кто-то накорябал на канализационном люке на Садовой!

– Тоже ищете вход в таинственное подземелье?

Резкий голос над моей головой заставил меня вздрогнуть. Я обернулась. Гид стоял в нескольких шагах, но казалось, что наклонился надо мной.

– А что, оно здесь есть?

– Нет. – Молодой человек скромно улыбнулся и перекинул косичку со спины на плечо. – Это все легенды, на самом деле никакого подвала тут нет. Есть дверь, за которой спрятаны коммуникации и прочая хрень, интересная только работникам ЖЭКа, так что в теории вход в подвал мог быть там когда-то, но сейчас все заложили.

– А тут? – я кивнула на круг под ногами. – Куда ведет этот люк?

– Это не люк, это просто часть оформления Ротонды.

Перепроверяя его слова, я дернула «люк» на себя, просунув мизинец в дырку – он не поддался. Или заварен, или не люк.

Парень снисходительно прыснул, наблюдая за моими телодвижениями, мол, блондинка, что с нее взять, и вернулся к остальным. Я же встала и повертела головой, чтобы найти компаньона. Оказалось, что он стоял на лестнице. Я быстро передала ему ключ и вернулась в центр Ротонды, чтобы наблюдать за людьми, толкущимися возле стендов. Кто-то уже отошел в сторону и разглядывал маленькие картины, висевшие тут и там на стенах первого этажа. Приглядевшись, я поняла, что это тоже фотографии, вставленные в рамочки.

И тут…

– Диа́блэ, – кто-то грозно прошептал мне прямо на ухо.

Я вздрогнула и тут же обернулась. За спиной никого не было. Как это? Что за мистика? Ах, ну да, акустика Ротонды…

Я попыталась вычислить шутника, переводя взор с одного посетителя на другого. Все, казалось, заняты чем-то своим. Гид? Он с кем-то тихо переговаривался. Они стояли вплотную к стене, так что их слышно не было. Это не они.

Я посмотрела наверх. Человек должен был стоять возле колонн, как и я.

Алексей рассчитывал, что я буду следить за консьержем, но я не выдержала и ринулась вверх по ступенькам. С непривычки свернула налево и попала в тупик. Здесь не было квартир, только большой стенд для записок. Бытует мнение, что если написать желание на стене этой парадной, то оно непременно сбудется. Впрочем, из-за этого и процветал вандализм. Теперь, чтобы свести его к минимуму, понимая, что дурачки, верящие в чудеса, не переведутся никогда, для желаний отвели специальное место. К стенду были приклеены десятки записок: и на белых листочках в клеточку, и на цветных стикерах. В глаза бросился знакомый угловатый почерк. Темно-розовый стикер был приклеен поверх остальных бумажек, стало быть, свежее послание. «Хочу, чтобы мое имя было во всех газетах!» Светка? Вроде ее почерк. Она часто оставляла мне записки, когда я поливала ее цветы в ее отсутствие. Значит, она тут все-таки была. На нее это очень похоже: верить во всякую муть.

– Спускаемся! Не мешаем жильцам! – заявил гид. – Экскурсия закончилась! Возле выхода ящик для пожертвований.

Не успела я подумать над репликой «Не мешаем жильцам», как заметила, что домой вернулась женщина – та самая, которую я встретила сегодня у двери парадной. Пройдя мимо толпы людей с таким видом, словно их не замечает (привыкла, наверно), она стала подниматься по винтовой лестнице на свой третий этаж. Я стояла на другой лестнице, как я уже говорила, и почему-то отвернулась к стене, чтобы она меня не заметила. С женщиной по-хорошему стоило еще раз поговорить, чтобы разобраться: померещилась мне реакция на снимок Светки или она правда ее знает – но не сейчас.

Алексей спустился, пройдя мимо нее, и подошел ко мне.

– Ну? – вкрадчиво осведомилась я.

Он просто покачал головой отрицательно и сразу пошел к выходу. Я последовала за ним и в итоге вышла из парадной последней.

Уже в машине он сказал:

– Я проверил только первую дверь слева. Затем увидел, что какая-то женщина заходит и идет к лестнице. Тут уже не до проверок, сама понимаешь.

Я с грустью кивнула. Он отдал мне ключ и завел мотор.

– Ты не говорил мне ничего, когда был на лестнице? – неожиданно спросила я. Глупости это все…

– Что?

– Ну… что-то вроде «диаблэ».

– Как?

Смутившись, я пояснила:

– По-французски это означает «дьявол». Ну, может, что-то другое…

– Нет.

– Ну, нет так нет. – Уже когда мы остановились возле дома, я снова задала вопрос: – А ты не видел никого на лестнице тогда?

– Когда?

Боже, он общается как робот… Или он уже успел забыть, о чем я спрашивала? Прошло несколько минут, и если его голова забита чем-то другим, то вполне возможно. В то же время когда у тебя девушка пропала, голова должна быть забита именно этим, а экскурсия в Ротонду – часть нашего расследования.

– Когда все столпились у витрин, а я была в центре Ротонды на кругу. Ты сказал, что жительница зашла в парадную. А кроме нее и меня еще кто-то был на лестнице?

– Хм… дай подумать. Вроде нет. Я же был занят замком. Если кто-то стоял на лестнице, то я мог и не заметить.

Да, но тогда заметила бы я… Я ведь почти сразу поднялась к стенду с записками.

– А что?

– Ничего, забей.

Мы зашли в квартиру. Все выглядело так, как и перед уходом, ничего не изменилось. Так же приоткрыта дверь в загадочную комнату, где внезапно появилась картина. И так же в проходе другой комнаты замерло кресло, будто, услышав звон ключей, решило выглянуть в прихожую посмотреть, кто пришел.

– Это мы, – тихо ответила я креслу.

– Что? – удивился Алексей. – Это ты кому?

– Говорю, кресло надо подвинуть.

– А-а. Сейчас.

Я хотела помочь, но Алексей проявил себя настоящим джентльменом и отправил меня на кухню. Я только крикнула ему вдогонку, в каком месте, по моему мнению, оно хорошо бы встало. Впрочем, как я уже говорила, комната была почти пуста, так что в любом случае найдет, куда приткнуть.

Я поставила чайник и достала с полки дошираки. Для позднего обеда или раннего ужина сойдет. Не буду же я в чужой квартире еще и готовить, мне этого в своей хватает. Сказать по правде, готовку я никогда не любила, я реально это делала от скуки и от нехватки денег, ведь пообедать в ресторане или даже купить готовое блюдо в кулинарном отделе супермаркета выйдет значительно дороже. Единственное, что мне интересно – печь пироги. Правда, обидно, что я их пеку только для себя да соседки сверху…

Маленькие прямоугольные упаковки обнаружились мною еще при первом детальном осмотре кухни и тоже вызывали вопросы: их купил тот же человек, что и заполнил холодильник? Или они тут долго находились? Срок годности большой, вычислить невозможно.

– Ты не знаешь, это хозяева оставили? – показала я на полки кухонного шкафчика. Помимо лапши быстрого приготовления, тут ждали своего звездного часа еще и разные крупы с макаронами. А под мойкой обнаружился картофель в мешке.

Он индифферентно пожал плечами и принялся за еду. Я насытилась дошираком, а Алексей полез в холодильник и достал кучу разной нарезки: сыры двух видов, колбаса и буженина. Я не стала маячить перед его носом и ушла в большую комнату. Споров, кто где будет ночевать, не возникло. После трапезы он вернулся в маленькую комнату и почти не выходил оттуда. Я же почти не выходила из своей, несмотря на то, что очень хотелось поделиться результатами расследования и своими догадками. Да, у меня их было немного, но, может, у него больше? Но приставать с разговорами первая я не торопилась. Если я на ночь глядя зайду к нему в комнату, он может понять меня не так. Возможно, он с теми же мыслями не заглядывал ко мне. Короче, остаток вечера, который можно было провести за обсуждением сложившейся ситуации, мы потратили впустую.

Ночью не спалось. Я влезла с мобильного в интернет и забила в поисковой строке «масонские символы». Очень скоро я увидела его – тот самый, что на крышке люка и, может быть, на металлическом кругу в центре площадки Ротонды. До этого я знала только о знаменитом глазе в треугольнике. Но оказалось, что и этот символ считается одним из самых популярных в масонстве. То, что я приняла за С, оказалось буквой G, просто завиток справа был очень маленьким или его не успели дорисовать. По одним данным, это означало «Геометрия», по другим – «Бог» (God). Сверху был не просто острый угол – это, оказывается, циркуль. А снизу другой угол, тупой, с частыми мелкими черточками, как у линейки. Эти две части символа и вправду ассоциировались с геометрией, но в масоны, настолько я знаю, принимались только верующие христиане, поэтому трактовать букву «Джи» действительно можно по-разному.

Потом я еще долго слышала шаги в коридоре и нервное покашливание через стену. Алексею явно тоже было не до сна. Он вроде бы даже переставлял мебель – судя по странному шуму. В какой-то момент в голове вспыхнула искорка мысли «зайти к нему?», то так же, как и любая искра, она быстро погасла.

В какой-то момент я все же провалилась в темную бездну сновидения, потому что, когда в очередной раз кто-то прошелся по коридору и что-то уронил на пол, я, открыв глаза, удивилась, заметив, как посветлело в комнате. На часах было уже девять.

– Извини, если разбудил, – буркнул недовольно Леша, увидев меня в коридоре. – Крышку уронил.

– Ничего страшного, у нас полно дел, нужно было вставать. Я себя знаю, могу и до полудня дрыхнуть, – хихикнула я над собой, закрывая дверь в санузел.

Когда я, почистив зубы, оказалась на кухне, Алексей поинтересовался:

– Что ты имеешь в виду «у нас полно дел»? В смысле это у меня полно дел, я на работу опаздываю, а ты-то?

– А я-то, – подчеркнула я интонационно, – думала, что мы займемся расследованием. Мне столько мыслей пришло в голову, но мы с тобой почему-то это вчера не обсудили. – Пощупав чайник, я убедилась, что он горячий, и полезла в шкафчик за пакетированным чаем. Кофе почему-то не хотелось. – Во-первых, нам снова нужно на экскурсию. Мы проверили только одну дверь.

– Ну, по будним дням экскурсии после шести.

– Да, но я хотела еще переговорить с той женщиной. Помнишь, которая вернулась домой во время экскурсии? Это же она тогда узнала Светку по фотографии.

– В смысле? – Я вспомнила, что не говорила ему об этом. Рассказала сейчас, понимая при этом, как глупо все это звучит. – То есть тебе показалось, – выделил он, – что она ее узнала? Это как? А если нет? И ты предлагаешь пытать бедную женщину из-за того, что она как-то не так на фото посмотрела?

Я вздохнула.

– Что-то ты больно разговорчив сегодня.

– В смысле?

И вот опять это «в смысле». В том смысле, что раньше ты молчал! Или ты по утрам только такой активный? Ну тогда мы точно не уживемся, у меня вот от утренних бесед всегда раскалывается голова…

Уживемся! Я рассмеялась. Неужели я все еще рассматриваю этот вариант?

Алексей недовольно меня разглядывал, словно ожидая какого-то ответа и заранее зная, что он ему не понравится.

Ах, ну да, я же раскритиковала его, да еще и заржала. Он же не знает, что я смеюсь над собой, а не над ним.

– В смысле, что, когда нам надо что-то обсудить, ты молчишь…

Он послушно закивал и сразу перестал выглядеть таким далеким и чужим, как в остальное время.

– А сейчас мне некогда, потому что я опаздываю. И кстати, ты это… – он вдруг запнулся и еще раз на меня посмотрел. Будто что-то не решался сказать. – Короче, если я тебе нужен, куда-то поехать, с кем-то поговорить и так далее, то звони, я помогу. Но только ночевать буду у себя.

Я возмущенно хлопнула глазами.

– В смысле? – повторила его я. – Конечно, у себя! Я что, тебя в свою комнату приглашала?

Он долго на меня смотрел – безо всяких эмоций на сей раз. Затем уточнил:

– У себя в городе. В Светкиной квартире. Здесь я больше не останусь.

– Что так? – уже с интересом спросила я. Хотя нет, вовсе не ради любопытства. Просто хотелось замять эту тему с тем, что я неправильно поняла его реплику. А то вдруг поймет, что я и впрямь рассматривала вариант с приглашением…

– Ну… Не нравится мне здесь. А ты нормально спала ночью? – без перехода спросил он с некоторой долей волнения. Я кивнула. – Эта комната… – Он нахмурился. – Ладно. Забей. – Вышел в прихожую и стал обуваться.

– Погоди! – бросилась я вслед. – А что с комнатой? Там холодно? Дует от окна? Можем поменяться.

– Да нет. – Почему-то он уже не хотел на меня смотреть. Сперва обратил свое пристальное внимание на шнурки, которые завязывал, затем на вешалку в шкафу, с которой снимал одежду, после – на себя самого в зеркале, застегивающего ветровку. Обычно мужчины не любуются собой, когда одеваются. Напялил и пошел. И плевать, что одна пуговица не застегнута, а кепка съехала набок. Значит, он делал это нарочно, чтобы можно было чуть дольше не смотреть на меня. В то же время он всегда выглядел с иголочки, откуда я знаю, как он собирается? Может, всегда на себя в зеркало смотрит. – Эта комната… – повторил он и невольно дернул головой в сторону двери. – Какая-то странная.

– Странная? То есть?

– Да еще и картина эта, – говорил он дальше, будто меня не слыша. – Ладно. Забей.

Я заглянула в приоткрытую дверь. Картина висела на стене.

– Так зачем ты ее повесил? Если она тебе так не нравится.

– В смысле? – удивился он. – Я не вешал. Так, – он взялся за ручку входной двери, – если соберешься куда, звони, я приеду. Только заранее звони, я не знаю, как у меня с делами.

– Слушай! – не выдержала я. – Прекрати так себя вести, как будто это мне надо! Света – твоя девушка, и она пропала! А ты говоришь «если ты хочешь», «если надо», «если соберешься». А ты-то что намерен делать?!

Он удивился внезапному крику, даже дверь закрыл, которую успел отпереть и распахнуть.

– Лариса, я намерен дождаться положенного трехдневного срока и написать заявление. Я оставил тебя в этой квартире на случай, если она вернется. А ты возомнила себя сыщиком.

Он быстро ушел, подозреваю, чтобы я не успела возразить.

– Проклятье, – покачала я головой.

Как же мне все это не нравилось! Не могу объяснить даже, что именно. Да, моя знакомая пропала. Не скажу, что прям подруга – но добрая приятельница, соседка. Учитывая, что у меня в нашем городе других друзей нет, то можно сказать что и подруга – смотря что вкладывать в это понятие. Мы общались, шутили и смеялись. И не один пуд блинов, пирогов и пирожных был съеден вместе. И вот после странного звонка она исчезает. Да, это не может нравиться. Точно так же не может нравиться то, что меня забрали из моей милой уютной квартирки и привезли в арендованную, где все чужое. Но я имею в виду нечто иное. Мне не нравится, как ведет себя Алексей. Есть какая-то недосказанность и нелогичность в его действиях. Или мне это только кажется? Мне не нравится последнее Светкино письмо. Мне не нравится, что один из них врет. Мне не нравится «Диаблэ!» в моем ухе. Можете называть это интуицией, а можете хорошей аналитикой. Но мне все в этой истории не нравится – хоть убей.

Я зашла в его комнату. Кресло собрано, стоит в углу возле окна. Странно, почему там? Будет дуть. Я определила для него другое место. Но тогда картина была бы перед глазами. Неужели он переставлял ночью кресло? Так, чтобы на нее не смотреть? Я же слышала какие-то звуки. Вот бред… Взрослый мужик, а боится какой-то ерунды.

Я подошла к картине. То ли роза, то ли еще какой-то цветок, ее напоминающий, потому что написан довольно схематично. Возможно, пион. Как он сказал? «Я не вешал»? Значит, у меня провалы в памяти. Я помнила, что положила ее на подоконник, но, видимо, все-таки пристроила на прежнее место на стене. Или он меня не так понял и отвечал про что-то другое.

Позавтракав, я отправилась на Гороховую. Долго стояла под дверью, затем решила позвонить. На третьем этаже всего три квартиры. Если женщина была дома вчера в будний день, то, возможно, она дома и сейчас. Я успела позвонить всего в две квартиры, потому что во второй, тридцать четвертой, мне повезло. Ответил женский голос.

– Простите, это не с вами я вчера разговаривала возле подъезда?

– Возле парадной? – то ли уточнила, то ли поправила меня она. – Да. По поводу пропавшей девушки?

– Да, Светы. Можно с вами поговорить?

– Не понимаю зачем, но ладно, заходите.

Домофон доброжелательно запиликал, приглашая меня внутрь, и, когда я поднялась по лестнице, одна из дверей в квартиру оказалась приоткрыта – туда я и зашла, даже не посмотрев на цифры, логично заключив, что открыли для меня.

Давешняя женщина стояла в дверях. Без платка на голове я ее не сразу узнала. Застиранный до бледно-синего цвета халат, невзирая на туго завязанный пояс, при каждом движении немного распахивался. Наверно, халат ей стал чуточку мал. Тонкая полоска губ и нисходящие борозды на коже с обеих сторон от них намекали на сложный характер, а отсутствие паутинки морщин возле внешнего уголка глаз – на тяжелую безрадостную судьбу. Впрочем, мне часто говорят, что я люблю фантазировать. Возможно, я и сейчас наделила незнакомку чертами и жизненным путем, которых у нее и не было вовсе. Но в любом случае достатком тут не пахло, об этом говорила не только старенькая домашняя одежда, но и обстановка в целом.