Текст книги "Путь Грома"

Автор книги: Маргарита Епатко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– А ты, видать, домовому по нраву пришлась, – впервые улыбнулась хозяйка. – Я на него уж который год управу найти не могу. Все время шкодит. Ну, пошли, – она поманила ее из баньки на улицу.

Алина торопливо засунула руку в узелок и, достав оттуда краюху хлеба, положила на лавку. – Спасибо дедушка-соседушка, – прошептала она и пошла за женщиной.

Аграфена завела ее в дом, и Алина поразилась тому, как богато жила женщина. После сеней шла горница, занимавшая почти весь первый этаж. На полу вместо травы лежали домотканные половики. На большом круглом столе, покрытом скатертью с бахромой, стоял, сверкая начищенными боками самовар.

Но еще больше удивило ее, что стены были обтянуты красивым голубеньким в белый цветочек ситцем. Она с завистью подумала, что ей и на платье такого никогда бы не купили. А тут его на стенах было навешано на десяток одежек.

– Садись к столу, – хозяйка кивнула в сторону непонятного табурета со спинкой. – Это стул, я терпеть не могу лавки, – пояснила она.

Алина опасливо присела на краешек резного чудовища, но, убедившись, что табурет стоит прочно, смело облокотилась на спинку.

– Вот-вот настырная и смелая, – прокомментировала ее поведение хозяйка. – Именно поэтому ты ко мне и попала. Как зовут-то тебя?

– Алина, – прошептала смущенная девочка.

– Поди, ж ты, не Маша, не Даша, а целая Алина.

Девочка втянула голову в плечи, думая, что сейчас опять придется защищаться от нападок, но хозяйка пошла к печи и уже через минуту на столе стояла тарелка с оладушками, ковш со сметаной, туесок с вареньем и кружка парного молока. Алина озадаченно смотрела на это изобилие, думая, что разрешат ей съесть: немножко сметаны или пару оладушков? У них в доме отец строго наказывал детей, которые лезли к еде вперед родителей или пытались прихватить больше, чем им было положено.

– Ты чего не ешь, дурочка? – удивилась хозяйка. – Или не голодная?

– Очень голодная, – призналась честно Алина. – А что мне можно?

– Ах ты, бедная деточка, – хозяйка подошла и неожиданно ласково погладила ее по голове. – Все тебе можно. Все и всегда. Чем-чем, а куском хлеба попрекать не стану. И знаешь, – она задумчиво поглядела на Алину, – даже если в ученицы мне не подойдешь, я тебя все равно оставлю.

Она пошла к печке, и загремела горшками, бормоча.

– Удумали, дитя куском попрекать. Неудивительно, что такая тощая.

Алина сидела с набитым ртом, и торопливо поглощала все, до чего дотягивалась рука. Она никак не могла понять добрая Аграфена или злая и потому старалась наесться впрок. Но когда наполовину опустела тарелка с оладушками, исчезла сметана, и был вылизан туесок с вареньем, она решилась задать вопрос.

– А я думала, вы меня вчера убить хотели?

Хозяйка, колдовавшая над большим котлом, засунутым в печку, от неожиданности уронила хвойную метелочку, которой помешивала смесь.

– Это когда же?

– Когда в баньке заперли.

– Дуреха ты деревенская. Я тебя под присмотром у Тиши оставила, чтоб одна в пустом доме не испугалась. Вчера ночью по делам летала. Травку надо было собрать. Сейчас первая четверть луны, последние новолуние перед холодами. Что не заготовили на зиму самое время дособирать. Сила конечно в этих травах не та, что на Ивана Купалу. Но лучше чем ничего.

– А Тиша это кто? – уточнила Алина, не понявшая и половины из объяснений женщины.

– Домовой, тот, кто ночью тебе косицы заплетал. Добрый он, хозяйственный. Хоть и шалун. Почитай уже сто лет со мной из дома в дом переходит. А этот дом ему не нравится. Чую, говорит, что Недоля сюда дорожке идет. И так уговаривала, и эдак. Упрямится. Решил в баньке поселиться. Я здесь уже годков двадцать живу, и все ничего, – продолжая разговаривать, ведьма вытащила котел из печки и поставила на столик в углу. Затем шмыгнула в кладовку, вернулась с пучком разновеликих трав и бросила их в котел.

– Иди сюда, – приказала она девочке.

Алина подошла к женщине, та властно наклонила ее над дымящимся котлом и накрыла сверху большим льняным полотенцем. Обжигающий пар забил рот. Она попыталась дернуться, но Аграфена грозно прикрикнула.

Девочка покорно сидела под полотенцем, глотая слезы пополам с паром, в то время как женщина над ней читала странные слова про остров Буян, и семь сестриц-лиховиц, которые должны были слезть с Алины и вернуться туда, откуда пришли.

– Ну, вот и ладно, – ведьма сняла полотенце и вытерла мокрое от слез и пара лицо девочки. – Не бойся, плохого не сделаю. Что непонятно спрашивай. Испытывать тебя буду в полнолуние. Сейчас слаба ты очень. Пока ешь, спи. По хозяйству помогай, коли, силы есть. Поднимайся наверх, там справа спаленка. Будет твоей, – она подтолкнула девочку к узкой лесенке, ведущей на второй этаж.

Алина покорно поднялась. Зашла в маленькую комнату и обомлела. Солнышко заглядывало в спаленку через небольшое окошко, на котором висели веселенькие занавески из того же голубого ситца. У одной стены стоял плетеный из лозы сундук, у другой самая настоящая с кованой спинкой кровать. Она была покрыта голубым вязаным покрывалом, а поверх него одна на другой громоздились семь подушек: мал, мала, меньше.

Девочка растерялась от такого великолепия, но не смогла удержаться и присела на краешек кровати. И тут же провалилась в мягкую пуховую перину. Разморенная едой и жарким паром, она почувствовала, как валится на кровать, и мягкие подушечки падают ей на голову и плечи.

– Она никогда меня не любила, – вдруг жестко сказала Алина, прерывая рассказ.

– Судя по тому, что ты говоришь, Аграфена хорошо к тебе относилась, – произнес колдун.

– Да не меня она ждала, – почти крикнула Алина. – Все рассказывала, что во сне намороченном, когда помощницу просила, привиделась ей красотка русоволосая да зеленоглазая, стоящая на том самом перекрестке. Вот и поперлась она туда. А там я больная вся в крови. Она всегда сомневалась. Думала, что ту девушку не дождалась, и я чужое место занимаю.

– Алина, насколько я понимаю, ты успешно прошла испытание, Аграфена передала тебе знания. Ведьма не доверила бы их случайному человеку. И вообще, если ты так сердита на нее, пойди и поговори, выясни отношения.

– Не с кем выяснять, – почти весело сказала Алина. – Ведьма давно умерла. Сожгли ее крестьяне, – она смотрела на Илью темными, горящими безумным блеском глазами. – А что касается испытания, я все равно никогда ей этого не прощу. Она должна была просто так в меня поверить.

Глава 6

Алина довольно быстро освоилась в доме у странной женщины. Тем более, что ее все время опекал Тиша. Днем он тенью шуршал по углам. Ночью рассказывал сказки и забавные истории. С тех пор как она поселилась у Аграфены, деревенские жители вежливо кланялись ей при встрече и заискивающе заглядывали в глаза. Сначала девочку это пугало, но очень скоро стало нравиться.

Она старалась помогать по хозяйству, чтобы даром не есть чужой хлеб. Но в доме и во дворе всегда, будто чьими-то невидимыми руками, поддерживалась идеальная чистота. В баньке хозяйничал Тиша. Живности, кроме нескольких черных кошек у хозяйки не водилось. А огород вообще сложно было назвать огородом. Он полностью зарос бурьяном, между которым хозяйка зачем-то расставила палочки с надписями. Когда Алина, решив навести порядок, выполола часть сорняков, то услышала от всегда спокойной женщины такой строгий выговор, что больше туда не совалась.

В тот вечер Аграфена пришла к ней в спальню и растолкала уже заснувшую Алину.

– Вставай, девонька, – сказала она. – Время пришло. Отправляйся в баньку. Да подожди меня там.

Девушка с трудом разлепила глаза. За окошком ярко светила полная луна. Она без вопросов встала и спустилась вниз. Хозяйки уже не было в доме.

– Наверное, опять по делам ушла, а меня с Тишей решила оставить, – подумала сонная Алина и направилась к баньке.

На удивление дверь оказалась закрытой. Как ни старалась девочка, как не дергала ее за ручку, ничего не получалось. Устав, она присела рядом. Из-за двери донеслось приглушенное бормотанье: – Ой, лихо, ох худо…

– Тиша, ты что-ли?

Дверь, заскрипев, приоткрылась. Показалась всклокоченная голова домового. Увидев ее, он нахмурил брови.

– Зачем пожаловала?

– Хозяйка прислала.

– Старуха совсем из ума выжила. Добрых советов слушать не хочет, – забормотал мужичок.

– Какая же она старуха? – удивилась Алиса, вспомнив стройную розовощекую Аграфену.

– Много ты понимаешь! – огрызнулся домовой. – Пошла отсюда! – он уж собирался захлопнуть дверь, но девочка успела просунуть ногу.

– Погоди, – она ничуть не испугалась домового. Скорее забеспокоилась. – Случилось что? Чего такой неласковый? Может я тебе, чем помогу? – участливо спросила она.

– Ты? Мне? Поможешь? – домовой задумчиво посмотрел на нее. Подумал и пробормотал. – Может и выйдет, – он отпустил дверь.

Алина, ничего не понимая, зашла в баньку и уселась на ту самую лавку, где провела первую ночь.

– Так что произошло? – спросила она у Тиши.

Но не получила ответа. В баньке никого кроме нее не было.

– Наверное, и у Тиши дела, – подумала девочка.

Свет полной луны падал в открытую дверь. Здесь было спокойно. Она прислонилась к бревенчатой стене баньки и задремала.

Дверь снова заскрипела. Послышались грузные шаги. Тяжелая мохнатая лапа с большими когтями легла на плечо.

– Тиша, перестань баловать. Тяжело, – спросонья проворчала девочка, и, раскрыв глаза, застыла от страха.

Перед ней на задних лапах стоял хозяин леса, медведь. Потолок баньки был явно низковат для зверя. Поэтому он согнулся, положив одну из лап ей на плечи. Большая морда оказалась как раз напротив лица. Алина вполне могла разглядеть, как подрагивали ворсинки вокруг влажного черного носа, когда зверь, принюхиваясь, пристально смотрел на девчонку.

Алина страшно перепугалась, но решила не подавать вида.

– Нечего бояться зверей, – говорила Аграфена. – Ты их не тронешь, и они худого не сделают.

Поэтому она просто сидела, почти не дыша, надеясь, что ничем не разозлит косолапого. Тот постоял немного, потом закряхтел, опустился на четыре лапы и вышел из баньки. Девочка облегченно вздохнула. Но дверь заскрипела вновь.

Теперь внутрь ввалился громадный волчище. Ей показалось, что с громадных клыков капает чья-то кровь. Но, присмотревшись, она увидела, что волк лишь вывалил наружу язык и тяжело дышит.

– Так вот почему Тиша не хотел ее пускать, – поняла Алина. – Он знал, что сегодня пожалуют незваные гости. Так предупредил бы, а то сам сбежал, а ей отдуваться.

– А ну, пошел вон! – крикнула девочка на зверя, ошалев от собственной смелости. – Брысь, я тебе сказала.

Волк задумчиво посмотрел и сел у входа.

– Час от часу не легче, – подумала Алина, а вслух произнесла. – Вот придет сейчас хозяин и быстро тебя прогонит. Его-то не испугаешь.

Волк развернулся и выскочил наружу. Алина настороженно замерла, ожидая очередной пакости. И она не ошиблась. В неровном лунном свете что-то зашевелилось на пороге. Через него переваливалась змея толщиной с полено. Она все ползла и ползла, свиваясь в кольца у ног девушки.

Алина попыталась отодвинуться в угол. Но змея среагировала на движение громким шипеньем. Ее приплюснутая головка со слегка поблескивающими в полутьме глазками замерла напротив груди. Девочка застыла. Змея опустилась ниже. Уткнулась прохладной головой в руку и к ужасу Алины стала обвиваться вокруг нее. Неторопливо добралась до шеи и вот уже голова гада раскачивается прямо перед глазами.

Девочка боялась моргнуть, не то, что произнести хотя бы слово. Она мечтала, только об одном, скорее бы вернулся Тиша. Она даже не будет сердиться на него за внезапный уход и грубые слова. Только бы он пришел и прогнал скользкое чешуйчатое существо, спеленавшее ее по рукам и ногам.

Что-то ослепительно вспыхнуло, словно ударила бесшумная молния. Она зажмурилась и, когда вновь открыла глаза, увидела Аграфену.

Ведьма стояла, уперев руки в бока, и восхищенно смотрела на девушку.

– А ты хороша! – удовлетворенно произнесла она. – Не пуглива. Может и выйдет из тебя толк. Пошли в избу.

Алина встала и, едва переставляя непослушные ноги, двинулась к выходу. Вдруг, за что-то запнувшись, она растянулась на дощатом полу.

– Тсс, – прямо перед ней, оказалось лицо Тиши. Он прижимал указательный палец к губам. – Иди за хозяйкой и слушай ее во всем. Помни, ничего плохого не будет, – сказал он и исчез.

– Что замешкалась? – в баньку заглянула Аграфена.

– Споткнулась о бадью, – ответила Алина.

В доме Аграфена усадила ее за стол и начла неторопливый рассказ. Девушка узнала, что Аграфена ведьма в пятом поколении. Живет больше двухсот лет и, поскольку детей у нее нет, решила передать знания ученице.

– Так получилось, в семье три сестры. И все три бездетные, – говорила Аграфена. – А знания терять нельзя. Потому я решила сделать тебя ученицей. Хотя сама выбирай.

– Какая же ты ведьма, если ребеночка наколдовать не можешь? – удивилась девушка.

– Наколдовать могу, – ответила Аграфена. – Да не тот ребеночек будет. Дети сами выбирают, когда и у кого рождаться. А мне некогда ждать. Пришел срок знания передавать. Старая стала, кое-что подзабываю, кое-что, несмотря на книгу свою, путаю. Сила, смелость и упорство у тебя есть. Научу с травами обращаться, хвори разные лечить, время переходить. Да много еще чего, все и не перечтешь. Что скажешь?

– И я не буду болеть и стану такой же красивой как ты? – поинтересовалась Алина.

– Станешь, станешь, – кивнула головой ведьма. – Только это не главное. Ты должна будешь мир вокруг себя беречь. Равновесие сохранять. Всего должно быть в меру: и дождей и засухи, и лесов и полей, и болезней и радостей. Но ты еще пока этого не понимаешь.

– Все я понимаю, – последние слова обидели девочку, и она упрямо подняла подбородок. – Я хочу быть ведьмой.

– Ну-ну, тогда пошли. Пройдешь последнее испытание. Только помни: не все правда, что видится.

Со стороны это было довольно странное зрелище. По проселочной дороге шли девочка и женщина в ночных сорочках с распущенными волосами. Женщина несла перед собой охапку трав. Девочка семенила сзади, еле поспевая за старшей. У перекрестка они остановились. Женщина бросила травы на уже заготовленную заранее кучу хвороста. Она небрежно взмахнула рукой, и ударившая с ясного неба молния разожгла костер.

– Ну вот, теперь твой черед доказать, что ты действительно хочешь стать ведьмой, – она показала в сторону чего-то темного возвышавшегося прямо посередине перекрестка.

Алина подошла ближе и застыла от отвращения. Это был труп лошади. И, похоже, он пролежал уже несколько дней. Брюхо кобылы не только безобразно вздулось, но даже лопнуло. Вывалившиеся в дорожную пыль кишки, казалось, шевелились. Присмотревшись, она увидела сотни копошащихся белых опарышей. Зрелище было омерзительным, вокруг стояла ужасающая вонь. Девушка закрыла ладошкой лицо, чтобы запах перестал забивать ноздри.

– Ну, что стала? – раздался голос Аграфены. – Лезь!

– Куда? – непонимающе обернулась Алина.

– Туда, – и женщина ткнула пальцем в живот лошади. – В пузо залезешь, изо рта вылезешь и станешь ведьмой.

– В эту гадость? Ни за что, – уперлась девчонка.

– Не дури, девка, я на тебя столько сил уже потратила, – женщина явно начинала сердиться.

Алина обернулась, вновь собираясь возразить, и увидела, что сзади нее стоит не Аграфена, а высокая седая старуха с громадным скрюченным носом и желтыми клыками, выпирающими изо рта. – Ступай, раз сделала выбор, – закричала она.

Девушка задрожала всем телом и отрицательно замотала головой.

– Ну что будешь с такой упрямицей делать?! – старуха растерянно развела руками. – Ты, пойми, дуреха. Нужно себя преодолеть, иначе не стать настоящей ведьмой. Никогда. Ну, так что?

Алина повернулась и сделала шаг по направлению к омерзительному трупу. Остановилась и поняла, что не двинется больше с места. И тут сильный толчок в спину подбросил ее. Девушка с головой вошла в чавкающее месиво. Задыхаясь и разгребая липкую смесь руками, она постаралась выбраться из брюха. Но оно лишь сильнее засасывало ее внутрь. Девушка ничего не видела. В груди почти закончился воздух. Отвратительная вонючая гадость лезла в рот, уши, ноздри.

Алина поняла, что еще мгновенье, и она задохнется.

Девочка принялась двигаться вперед, стараясь не думать о том, через что ей приходится пробираться. Она удивленно почувствовала, что уже может дышать, да и нестерпимый запах почти исчез. Субстанция вокруг превратилась в податливое красное марево. И продвигаться стало значительно легче. Где-то вдалеке забрезжил слабый желтоватый свет, и Алина поняла: это полная луна. Она рванула туда изо всех сил и увидела протянутую руку. Схватилась за нее и очутилась на том же перекрестке.

Аграфена, вновь ставшая обычной женщиной, ласково улыбалась. Труп лошади исчез непонятным образом. Белоснежная ночная сорочка, которая должна была стать вонючей и грязной, выглядела как только что постиранная.

– С прибытием, – сказала Аграфена и ласково погладила по голове. – Я уж думала, не выберешься.

Молодая ведьма посмотрела на показавшиеся за горизонтом первые лучи солнца и рухнула на землю.

Алина сидела за столом и нервно крутила в руках серебряную чашечку.

– Теперь-то ты понимаешь? Как она могла заставить меня через это пройти?

– Алина, – колдун внимательно посмотрел на женщину, заново пережившую полузабытый детский кошмар. – Это обычный обряд инициации. Там все было ненастоящим от медведя до лошади. Всего лишь переход в другое измерение, к новой жизни. Возможно, ты не была к этому готова. Но, думаю, что по-настоящему подготовить к такому нельзя. К тому же, ты сама сделала первый шаг.

– Хочешь сказать, это был мой выбор? – почти закричала Алина. – Она меня толкнула! Вот ты?! Ты, что сам полез в эту дрянь?

– Алина, – Илья постарался сказать это как можно мягче. – Мне не было нужды куда-то лезть. Я не человек, хотя вырос среди людей.

Лицо ведьмы стало злым. Она с такой силой вцепилась в чашечку, что та прогнулась под пальцами. – Ну, конечно, ты белая кость. Таким все дается от рождения. И богатенькие родители, и куча денег, – она осеклась и уставилась ненавидящим взглядом.

– Я остался один в семь лет. Рос сиротой, – колдун спокойно посмотрел на Алину. – Считай это ответом: откровенность за откровенность.

– Извини, – женщина выглядела раскаявшейся. – Я не знала.

– На самом деле сейчас ты единственный живой человек на земле, кто это знает, – пожал плечами мужчина.

– Так ты начинаешь мне доверять! – она от радости чуть не захлопала в ладоши.

– Ты делаешь поспешные выводы, – Илья сделал шаг назад и взял с выставочной полки пузырек с яркой наклейкой. – Что было дальше?

Когда Алина пришла в себя, поняла, что лежит в собственной постели. Рядом кто-то тихонько разговаривал. Голова раскалывалась от тяжелой давящей боли. Все тело ломило. Поэтому сначала она с трудом понимала звучавшие рядом слова. Но постепенно разговор перешел в спор. Голоса звучали все громче и громче. И она услышала Тишу.

– Я говорю, ты не должна была этого делать! – всегда спокойный домовой почти кричал на хозяйку.

– Ты мне не указ! – тоже повысила голос хозяйка. – Она сама сделала первый шаг.

– А если девочка теперь умрет? – возмутился Тиша – Ты же знаешь, как она слаба здоровьем.

– Она должна была умереть в тот день, когда встретилась мне на перекрестке. Она могла умереть, пока добиралась ко мне, – отбила удар хозяйка. – Она бы умерла и сейчас, поскольку тяжело больна. А теперь, после того, как стала ведьмой, будет жить по человеческим меркам почти вечно.

– Но это не ее выбор, – жестко впечатывая слова, сказал Тиша. – Ты не имела права за нее решать. Ты нарушила ход вещей. Ты… ты… – домовой запнулся и добавил гораздо тише. – Ухожу я Аграфена. В отличие от твоих слуг я свободный домовой.

– Ах, вот как заговорил, – зазвенел голос хозяйки. – Ну и скатертью дорога. И далеко же ты пойдешь? Кому служить будешь?

– Да тут недалече, – Тиша молчал, словно обдумывая решение, напряженная тишина повисла в воздухе. – К Алине. Постараюсь исправить зло, которое ты сотворила.

Наступила тишина. Девушка напряженно вслушивалась, но в доме не было слышно ни шороха ни звука. Потом раздались шаги, громко хлопнула дверь. Кто-то поднимался в спальню по скрипящей лестнице. Алина напряглась и присела на кровати. Она знала – идет хозяйка, чтобы придумать очередное жестокое испытание. Но когда отворилась дверь, появился Тиша. Был он так же лохмат, как обычно. А рубашку поменял на другую. Теперь по кумачовому полю весело скакали черные горошины.

– Тишенька, это ты, – от перенесенного напряжения девочка разрыдалась.

– Ну-ну, полно, – домовой присел в изголовье и ласково погладил по голове. – Слаба ты еще. Поспать тебе надо.

Он уложил ее обратно в кровать. Вытер размазанные по щекам слезы рукавом и застенчиво улыбнулся.

– Ты разговор слышала. Так как, будешь моей хозяйкой? Принимай решение. А то ведь я теперь без угла остался.

– Конечно, Тишенька, я так рада, что ты со мной, – она прижала к щеке его крепкую узловатую руку и, почувствовала, как в нее вливаются уверенность и спокойствие. – Я так устала, наколдуй мне тот сон с розовыми качелями, – попросила она.

– Ты, вот что, девонька, – задумчиво сказал Тиша, – по своей воле или нет, но ты стала частью больших событий происходящих в этом мире. Борьба идет за тебя нешуточная. Доля с Недолей схлестнулись. И в этот раз тебе придется самой путь торить.

– Опять испытание? – расстроилась Алиса.

– Нет-нет, не сейчас, – успокоил хозяин. – И потом, тебе ли, маленькая, бояться. Тебя мир на прочность с детства испытывает. А сейчас спи, – он положил руку ей на лоб и девушка погрузилась в прекрасный добрый розовый сон. Правда, иногда ей казалось, что где-то вдалеке в стороне от раскачивающихся качелей стоят две слабо очерченные фигуры: белая и черная. И тогда смутное беспокойство начинало заползать змеей в душу.

Но тут же она вспоминала, что Тиша рядом и никому не даст ее в обиду. И тени оборачивались легкой дымкой затерявшейся в небесах. Качели весело раскачивались в розовых облаках и самые прекрасные игрушки падали прямо к ней на колени.

Когда она проснулась, было далеко за полдень. Алина оделась, спустилась вниз по лестнице и увидела, что хозяйка по обыкновению возится у печи.

– Горазда ты спать, помощница, – улыбнувшись, повернулась она к молодой ведьме. – Садись, поешь.

Девушка молча села за стол. На удивленье, она не чувствовала себя голодной. Не скрипели, как обычно по утрам, суставы. Не мучил резкий кашель. Она несколько мгновений прислушивалась к себе и с удивлением поняла: пожалуй, впервые в жизни у нее ничего не болит.

– У меня ничего не болит, – нечаянно произнесла она вслух.

– Так и не должно болеть, – утвердительно кивнула хозяйка. – Первым делом здоровье исправляем, потом знания собираем, потом знания применяем, потом людям помогаем, – нараспев произнесла она. А то, какое может быть учение, если тебе нужно лечение. Ты ешь-ешь, – резко переменила тему Аграфена. – И коловертышей своих не забудь покормить.

– Кого-кого? – удивленно спросила Алина.

– Так слуг твоих, – хозяйка кивнула в сторону трех черных котят, которые терлись у ног юной ведьмы, заглядывая ей в глаза. – Они теперь твои первые помощники, если надо прибрать, вырастить, найти или принести чего. Ты лишь скажи: наизнанку для тебя вывернуться. Вот только два условия есть. Первое – все время им работу давать. Второе – только раз в день кашей или краюхой хлеба кормить. Понятно? – говоря все это, она подкладывала девочке в тарелку еду, с удовольствием наблюдая, как разохотившаяся Алина уплетает за обе щеки.

– Почему только раз в день? – с набитым ртом спросила девушка.

– Так обидчивы они очень. Делают все, потому что им нравится помогать. А лишнюю еду, да и одежду считают подкупом. Обижаются и уходят.

Алина с удивлением посмотрела на обидчивых коловертышей, спокойно мурлыкающих у ног, и бросила им по корке. Котята сели на задние лапы и, взяв корки передними, с удовольствием стали грызть хлеб.

– Это же не кошки, – со смесью страха и удивления пробормотала юная ведьма.

– Где вы тут кошек увидели?! – один котенок оторвался от еды и серьезно посмотрел на девушку. – Сказали же, мы коловертыши или проще говоря те, кто всегда рядом, около вертится. – Он опять принялся грызть корку, не обращая внимания на раскрытый от удивления рот Алины.

Дни тянулись за днями, и девушка начинала понимать, что быть ведуньей не так уж и легко. Никаких особых приятных вещей новое приобретение не принесло. Разве что перестала болеть. Но теперь Аграфена не щадила ее как раньше и все время нагружала новой работой. И девочка постепенно узнавала, что сорняки в саду – это оказывается сплошь лечебные травы. Но нельзя просто набрать охапку растений, покрошить их в еду и вылечиться. Каждая трава была от своей болезни. А от сложных хворей помогали только смеси нескольких трав. И не просто так сорванных и высушенных.

Собирать их нужно было в определенные урочные дни и даже часы со специальными наговорами. Потому что некоторые ценные растения могли и рассердиться за непрошенное вмешательство и вместо лечения наслать порчу.

Кроме этого, колдунья должна еще была уметь управлять погодой, чтобы в случае чего помочь людям и не дать засухе или проливным дождям уничтожить урожай. Но такое вмешательство, по словам Аграфены, производилось крайне редко и только после многочисленных просьб людей. Потому что, как говорила Аграфена: «Уж очень планетники-хмурники этого не любят, обязательно найдут такую ведьму и отомстят».

К тому же Алине, с трудом читающей по слогам, пришлось всерьез усаживаться за учебу. Хозяйка требовала выучить назубок целую кучу заговоров. Кроме того, она рассказывала, какое влияние солнце и луна оказывают на ход болезней и мыслей людей, обещала научить управлять течением рек.

Добавляли беспокойства и коловертыши. Она все время по совету Аграфены выдумывала им занятия, но они без труда подметали полы, в считанные минуты находили и собирали нужные травы, и по нескольку раз в день подбегали к новой хозяйке с требованием дать им работу.

Алина не могла сказать, что ей нравиться обучение, но она честно старалась выполнять все указания женщины. Аграфена же ни словом ни даже взглядом никогда не хвалила ученицу. Более того, казалось, что она жалеет о том, что приютила ее.

Женщина мрачнела день ото дня. Последней каплей стал приход в дом за помощью полуслепой старушки. Бабушка почти каждую неделю навещала Аграфену и, получив целебную мазь для глаз, тихонько оставляла на лавочке подарок. То каравай душистого теплого хлеба, то десяток яиц. В этот же раз, взяв необходимое лекарство, долго топталась, а потом протянула его ведовке обратно.

– Ты уж не обессудь матушка, нечего мне взамен оставить, – куры проклятые чем-то заболели, даже двух яиц не снесли за неделю. А мука у меня сама знаешь какая, детки прошлогоднюю привезли, стыдно тебе с жучками отдавать, – она повернулась, чтобы уйти. Но Аграфена остановила ее властным окриком.

– Что значит нечего оставить?! Ты знаешь, просто так я ничего делать не могу, но, – и она хитро улыбнулась, – но кто говорит о муке или яйцах? Коли нет этого, хоть заколку из волос, хоть старую булавку с подола дай.

Старушка растеряно поглядела на женщину.

– Скажешь тоже, булавку с подола. Она ржавая, поди, и не стоит ничего. А вот на-ка, – она вытащила из волос гребешок. – Это пойдет?

– Что ни дашь, все хорошо, – кивнула Аграфена. – И вот еще что, – ведунья встала, порылась на полках и вытащила небольшой глиняный горшочек, запечатанный воском. – Это для кур. В ведре с водой разведи, да в курятнике полей во всех углах. Глядишь, и поправятся.

Старуха, шаркая с поклонами, вышла из избы и направилась к дубовым воротам. Алина приблизилась к скамейке. Взяла старый деревянный гребень с обломанными зубцами, посмотрела на него и брезгливо кинула обратно.

– Вот нищета, – зло пробормотала она. – Сами за лекарством так и шастают, а дать взамен нечего. И чего приперлась?

– А ну, цыц! – жесткий оклик Аграфены хлестнул как кнут. – Никогда не смей так говорить о людях, приходящих за помощью. Наша цель – помогать, если попросят, заботиться если необходимо. На себя посмотри: давно из нищеты выбралась?! Теперь у тебя и новое платье и ботиночки. А ведь это только благодаря людям, которые дают нам что могут.

Алина обернулась и ощерилась как затравленный волчонок.

– Неужели не понимаешь, что ты могла бы жить в богатстве, есть на золоте, иметь много слуг. Всего-то надо установить нормальную плату за твои бесценные лекарства. Хотят быть здоровыми – пусть дают деньги, а не яички со старыми гребешками.

Девочка напряглась, ожидая очередного взрыва гнева. Но не жалела о сказанном. По крайней мере, она высказала, то о чем уже давно думала.

– А если у них не будет столько денег, чтобы заплатить за мою помощь? – Аграфена выглядела на редкость спокойной и у ученицы появилась надежда, что ее поймут.

– Захотят выздороветь, любые деньги принесут. Поверь мне. Скот продадут, избу. А так вот за что работаешь, – она пнула лавку, и деревянный гребешок упал на пол, потеряв еще один из стесанных зубьев.

– А если будет как давеча? – вкрадчиво спросила Аграфена. – Когда меня звали к сироте болящей, что со старым дедом на краю деревни живет. Ты сама видела их убогий домик. Его и не продать. Кто на такой позарится? Девочка там без моей помощи умерла бы. – ведьма внимательно посмотрела на Алину и добавила. – Ты ведь тоже без моего лекарства могла умереть, а родители твои вряд ли бы на него раскошелились.

– Я другое дело, я избранная, – гордо ответила девушка. – Та замухрышка, если б и умерла, ничего бы в мире не изменилось. Одной голодранкой стало бы меньше, – говоря все это Алина вошла в такой раж, что и не заметила, как грозно сдвинулись брови Аграфены, а ее черные волосы, уложенные в косы вокруг головы, вдруг сами спустились на плечи и, извиваясь, расплелись расползаясь по ним. И тогда ведьма, уперев руки в бока, сказала так тихо, что у Алины мурашки пошли по коже.

– Значит ты у нас избранная, а все остальные никто и ничто. Ну-ка давай, девонька. Докажи мне, что ты хоть что-то можешь. Пока что я вижу перед собой только бессердечную наглую девчонку, которая не стоит и сломанного зубца от этого гребешка.

Алина застыла, глядя на хозяйку. Она еще никогда не видела ее такой сердитой. Вокруг головы и рук ведьмы сияли голубоватые всполохи. Большие глаза темнели на бледном от гнева лице. Вдруг раздался свист, и котел с печки пролетел рядом с ученицей, врезавшись в противоположную стенку. За ним в воздух поднялся ухват. И девочка еле успела от него увернуться.

С полок посыпалась посуда, с подоконников полетели горшки. Громадная глиняная миска со сметаной, соскочив со стола, больно врезалась в плечо. Алина пригнулась, пытаясь закрыть голову руками, и вдруг увидела, что, как живой, зашевелился медный недавно кипевший самовар. Под ним прогнулся и двинулся в ее сторону тяжелый дубовый стол. За ним перебирая резными ногами, зашевелились стулья.