Текст книги "Эльфийская звезда"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трэйси Хикмэн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава 15. ГНОМСКОЕ КОРОЛЕВСТВО ТУРН

Предпочитая темноту, пещеры и туннели, гномы Приана не строили своих городов ни на вершинах деревьев, как эльфы, ни на моховых равнинах, как люди. Гномы прорывались вниз через темную растительность в поисках почвы и камня, которые были их наследием, хотя от этого наследия осталось только смутное воспоминание о давно минувшем прошлом древнего мира.

Королевство Турн располагалось в огромной пещере, стены которой представляли собой плотное переплетение ветвей и стеблей. Гномы жили и работали в домах и мастерских, которые были глубоко врезаны в стволы гигантских дымоходных деревьев, которые назывались так потому, что их древесина плохо горела, а дым от гномьих очагов мог подниматься вверх через естественные ходы в центре ствола. Ветви и корни растений образовывали улицы, освещаемые факелами. Эльфы и люди жили при свете вечного дня.

Гномы жили в вечной ночи – ночи, которую они любили и благословляли. Но ночь, которой боялся Другар, могла прийти навсегда.

Он получил послание от своего короля за обедом. Это означало, что послание важное, иначе бы его не вручили во время еды, когда все внимание должно быть поглощено пищей и последующим пищеварением. Во время еды нельзя было разговаривать, а после еды говорили только о приятном, чтобы желудочный сок не испортился и не вызвал расстройства пищеварения.

Королевский посланец рассыпался в извинениях за то, что явился к Другару во время обеда, но прибавил, что дело крайне срочное. Другар, поспешно дожевывая, встал из-за стола, отодвинув обеденный прибор. Старый слуга заворчал, предрекая юнцу неприятности с желудком.

Другар, одолеваемый самыми мрачными предчувствиями, вызванными спешным посланием, чуть не сказал старику, что им крупно повезет, если несварение желудка останется единственной причиной для беспокойства. Но промолчал. Гномы относятся к старшим с величайшим почтением.

Дом его отца был рядом, и Другару не пришлось далеко идти. Он почти пробежал это расстояние, но перед дверью остановился, ощутив внезапный страх перед тем, что должен услышать. Он сжал рукой висевший на шее рунный камень и воззвал к Единому Гному, чтобы тот придал ему храбрости. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и вошел.

Дом его отца почти не отличался от дома самого Другара, да практически и от любого гномьего дома в Турне. Дерево было отполировано до теплого желтоватого цвета. Пол был плоский, потолок сводчатый, обстановка самая простая. Королевский титул не давал его отцу никаких особых привилегий, а только добавлял ответственности. Король был головой Единого Гнома, а голова, хоть и заботится о теле, определенно не более необходима ему, чем, скажем, сердце или (что для большинства гномов куда важнее) желудок.

Другар застал отца сидящим за трапезой, но недоеденные блюда были отставлены в сторону. В руке у него был кусок коры, гладкая поверхность которого была густо исписана угловатыми гномскими буквами.

– Какие новости, отец?

– Гиганты приближаются, – сказал старый гном. (Другар был поздним ребенком, да еще и от позднего брака. Его мать, хотя и поддерживала самые сердечные отношения с отцом Другара, жила своим домом, как было в обычае у гномских женщин, когда их дети вырастали.) – Разведчики наблюдают за ними. Гиганты стерли в прах Каснар – людей, города, вообще все. И они идут сюда.

– Возможно, их остановит море, – предположил Другар.

– Они остановятся у моря, но ненадолго. Они не слишком искусны в обращении с орудиями, как говорят разведчики. Но те орудия, что у них есть, они используют для того, чтобы разрушать, а не для того, чтобы строить. Кораблей они не построят. Они обойдут море по берегу.

– Может быть, они повернут назад. Может быть, все, чего они хотели, – захватить Каснар.

Эти слова были порождены надеждой, а не уверенностью. И едва они сорвались с его губ, как он понял, что это ложная надежда.

– Они не захватывали Каснар, – сказал отец с тяжким вздохом. – Они разрушили его.

Их цель – не завоевание, а убийство.

– Тогда ты знаешь, что мы должны делать, отец. Нельзя обращать внимания на тех дураков, которые говорят, что эти гиганты – наши братья! Мы должны укрепить наши города и вооружить народ. Послушай, отец. – Другар наклонился к нему и понизил голос, хотя, кроме них, здесь больше никого не было. – Я связался с человеком, перекупщиком оружия. Эльфийские самострелы и стрелометы! Они будут нашими!

Старый гном посмотрел на своего сына, и в тусклых темных глазах его вспыхнул огонь.

– Это хорошо! – Он накрыл скрюченной рукой сильную руку сына. – Ты отважен и быстр разумом, Другар. Ты будешь хорошим королем.

Он покачал головой и огладил седую бороду, почти достигавшую колен.

– Но я не верю, что оружие будет доставлено вовремя.

– Им лучше доставить его в срок, или кое-кто мне заплатит! – прорычал Другар. Он встал и зашагал по небольшой темной комнате. – Я созову армию…

– Нет, – сказал старик.

– Отец, ты упрям…

– А ты – кхадак! – Старый гном поднял свой посох, такой же шишковатый и искривленный, как его собственное тело, и ткнул им в сторону сына. – Я сказал, что из тебя выйдет хороший король. И ты им будешь. Если! Если ты совладаешь с этим пламенем!

Пламя твоего разума пылает ясно и вздымается высоко, но вместо того, чтобы поддерживать его постоянно, ты позволяешь ему вспыхивать и выходить из повиновения!

Другар помрачнел и сдвинул густые брови. Пламя, о котором говорил его отец, вспыхнуло в его душе. Гневные слова были готовы сорваться с языка, но Другар сдержался и промолчал. Он любил и почитал отца, хотя и думал, что старик сдал под навалившейся на него тяжкой ношей. Другар заставил себя говорить спокойно:

– Отец, армия…

– ..разделится на части, и они будут сражаться друг с другом! – тихо сказал старый гном. – Этого ты хочешь, Другар?

Старик поднялся. Он казался меньше своего роста, поскольку с возрастом ссутулился и уже не мог как следует выпрямиться, ноги ослабли. Но Другар, возвышавшийся над ним, видел достоинство в согбенной фигуре, мудрость в помутневших глазах; рядом с отцом он чувствовал себя ребенком.

– Половина армии откажется поднимать оружие на своих братьев-гигантов. И что ты будешь делать, Другар? Прикажешь им идти воевать? А как ты заставишь их выполнить этот приказ, сынок? Прикажешь половине армии повернуть оружие против их братьев! Нет! – Старый король стукнул посохом об пол. Стены содрогались от его гнева. – Никогда не настанет тот день, когда Единый Гном разделится! Никогда не настанет день, когда тело прольет свою собственную кровь!

– Прости, отец, я не подумал.

Старый король вздохнул, сгорбившись устало, приблизился к сыну и уцепился за его руку. При помощи Другара и своего посоха он добрался до кресла.

– Держи пламя в узде, сын. Держи его в узде. Или пламя это сожжет все вокруг – и тебя заодно, Другар. И тебя тоже. Ну, иди, возвращайся к своей трапезе. Прости, что оторвал тебя от нее.

Другар вернулся к себе в дом, но за стол не сел. Он мерил шагами свою комнату, пытался усмирить свой внутренний огонь, но это было бесполезно. Пламя страха за свой народ, раз вспыхнув, не могло погаснуть так легко. Он не мог и не хотел ослушаться своего отца. Старик был не только его отцом, но и королем. Тем не менее Другар решил, что не станет гасить огонь до конца. Когда придут враги, их встретит обжигающее пламя, а не остывшие угли.

Гномская армия не была мобилизована. Но Другар частным образом (и не ставя в известность отца) разрабатывал военные планы и говорил тем гномам, которым доверял как себе, чтобы они были готовы взяться за оружие. Он поддерживал контакт с разведчиками и изучал их рапорты о продвижении гигантов. Когда гиганты наткнулись на препятствие в виде Шепчущего моря, они повернули на веток, обходя его и неуклонно двигаясь к своей цели – какова бы она ни была.

Другар не думал, что они станут союзниками гномов. До Турна доходили мрачные слухи об избиениях гномов в Грише и Клаге, поселениях на северинте, но гигантов было трудно выследить, и сообщения разведчиков (те, которые доходили) были искажены, и от них было мало проку.

– Отец, – просил Другар, – ты должен теперь же позволить мне созвать армию! Разве можно не принимать в расчет этих вестей!

– Люди, – вздыхал отец. – Совет решил, что эти преступления совершены людьми, бежавшими от гигантов! Они говорят, что гиганты присоединятся к нам и мы отомстим!

– Я говорил с разведчиками лично, отец, – с возрастающим нетерпением продолжал Другар. – С теми, кто выжил. Их возвращается все меньше и меньше. А те, что возвращаются, перепуганы до смерти.

– В самом деле? – Старик устремил на сына пронзительный взгляд. – И что они, по их словам, видели?

Другар заколебался; его охватило отчаяние.

– Ну ладно, отец! На самом деле они не видели ничего!

Старик устало кивнул.

– Я слышал, что они рассказывали, Другар. Все эти дикие россказни о «движущихся джунглях». Как могу я прийти в совет с такой эльфийской трепотней?

Другар чуть было не сказал отцу, что совету стоило бы сделать с собственной трепотней, но он знал, что столь грубая вспышка делу никак не поможет, а только разгневает отца.

Вины короля тут не было. Другар знал, что его отец говорил на совете то же самое, что и он сам говорил отцу. Совет Единого Гнома, состоящий из старейших гномов племени, не пожелал его услышать.

Держа рот на замке, чтобы не вырвалось случайно гневное слово, Другар покинул дом отца и отправился наверх по туннелям, проложенным среди растительности. Щурясь от солнечного света, он вглядывался в сплетение листьев.

Кто-то там был. Кто-то приближался. И Другару не верилось, что идет он, исключительно побуждаемый братской любовью. Он ждал с замиранием духа прибытия магического, разумного эльфийского оружия – ждал уже с отчаянием.

Если эти двое людей надули его, он поклялся телом, разумом и душой Единого Гнома, что он заставит их заплатить – их жизнями.

Глава 16. СНОВА ГДЕ-ТО ТАМ, ГУНИС

– Ненавижу это, – сказала Рега.

За следующие два цикла, проведенные в пути, они еще больше углубились в джунгли, спустились еще ниже, дальше от яркого солнечного света, свежего воздуха и холодного дождя. Они дошли до края мшаника. Дорога обрывалась глубокой темной расселиной.

Распростершись на краю мшаника, вглядываясь в глубину, путники не могли разглядеть, что там внизу. Густая листва сверху почти совсем не пропускала света. Спустившись ниже, они будут путешествовать в почти полной темноте.

– Насколько мы далеко? – спросил Пайтан.

– От гномов? Думаю, примерно еще два цикла пути, – ответил Роланд, всматриваясь в сумрак.

– Ты думаешь? Так ты не знаешь? Человек поднялся.

– Здесь внизу теряется чувство времени. Часоцвета нет, да и вообще никаких цветов нет.

Пайтан промолчал. Он смотрел в расселину, словно темнота, таившаяся в глубине, завораживала его.

– Пойду проведаю Тиросов.

Рега встала, бросив на эльфа короткий многозначительный взгляд, и жестом отозвала брата в сторону. Молча они отошли от края и вернулись на небольшую прогалину, где были привязаны Тиросы.

– План не работает. Ты должен сказать ему правду, – начала Рега, теребя ремни корзины.

– Я?

– Не так громко! Ну, мы должны.

– А как много ты расскажешь ему насчет наших истинных планов, дорогая жена?

Рега смерила брата долгим злым взглядом и сердито отвернулась.

– Просто.., признаемся, что мы никогда раньше не ходили этим путем. Признаемся, что не знаем, куда забрели и куда идти.

– Он уйдет.

– Ну и хорошо! – Рега так затянула крепление, что тирос протестующе взблеял. – Надеюсь, он так и сделает!

– Что на тебя нашло? – требовательно спросил Роланд.

Рега оглянулась и вздрогнула.

– А все это место. Я ненавижу его. И… – она отвернулась, рассеянно глядя на крепления, – ...эльф Он другой. Совсем не такой, как ты мне говорил. Он не самодовольный и не заносчивый. Он не боится запачкать руки. Не трус. Он несет дозор наравне с нами, он изрезал ладони об эти веревки. Он веселый и забавный. Он даже готовит, а ты этого никогда не делаешь, Роланд! Он.., он симпатичный, вот и все. Он не заслуживает.., того, что мы придумали.

Роланд разглядывал сестру, ее смуглую шею и лицо залил румянец. Она опустила глаза.

Роланд взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе, покачал головой и тихо присвистнул:

– Слушай, да ты втрескалась в этого парня! Разозлившись, Рега оттолкнула его руку.

– Нет! Он же эльф.

Напуганная своими собственными чувствами, взволнованная и напряженная, злясь на себя и на брата, Рега говорила с большей горячностью, чем хотела. Когда она произнесла слово «эльф», она словно выплюнула его, как будто отведала чего-то отвратительного и тошнотворного.

По крайней мере так показалось Пайтану.

Эльф встал со своего наблюдательного поста на краю расселины и отправился сказать Роланду, что, по его мнению, веревки слишком коротки и им никак не удастся спустить груз. Он двигался бесшумно, с присущей эльфам легкостью и грацией, разумеется, он и не собирался подслушивать их разговор. Но так уж получилось. Ясно расслышав последнюю реплику Реги, он свернул в тень свисающей эвировой лианы, под прикрытие ее широких сердцевидных листьев, и прислушался.

– Послушай, Рега, мы зашли уже далеко и должны довести дело до конца. Да он от тебя без ума! Он клюнет. Просто застань его одного в темном местечке и дай подножку. Я примчусь и спасу твою честь, и все дела. Он раскошелится, чтобы мы молчали, и дело сделано. На эти деньги и на доход от продажи мы сможем хорошо прожить следующий сезон. – Роланд погладил волосы Реги. – Думай о деньгах, детка. Мы слишком часто голодали, чтобы упустить этот шанс. Ты же сама сказала, что он всего лишь эльф.

Пайтану стало нехорошо. Он торопливо повернул назад, бесшумно двигаясь среди деревьев, почти ничего не видя и не замечая, куда идет. Он не слышал, что ответила Рега своему мужу, но этого было достаточно. Если он увидит, как она смотрит на Роланда, заговорщически усмехаясь, если снова услышит, как она с отвращением произносит слово «эльф», он убьет ее на месте.

Прислонившись к дереву, борясь с внезапным приступом тошноты и головокружения, Пайтан перевел дыхание, удивляясь себе. Он не узнавал себя. Что ему за дело? Значит, эта маленькая шлюшка морочила ему голову? Он раскусил ее игру еще в кабачке, прежде, чем они отправились в путь! Что его так ослепило?

Она. Он действительно был настолько глуп, что подумал, будто она влюбилась в него!

Они разговаривали на протяжении всего путешествия. Он рассказывал ей о своей родине, о сестрах, об отце, о сумасшедшем старом волшебнике. Она смеялась, ей было интересно. В ее глазах сияло восхищение.

И еще соприкосновения, случайные, мимолетные – как в те мгновения, когда их руки тянулись за одной фляжкой. Трепет ее ресниц, учащенное дыхание, яркий румянец…

– Ты хороша, Рега! – прошептал он сквозь стиснутые зубы. – Воистину хороша. Да, я «с ума по тебе схожу»! Я клюнул бы. Но не теперь! Теперь я знаю тебя, маленькая шлюха!

– Крепко зажмурившись, чтобы удержать слезы, эльф сполз по стволу. – Благая Пейтин, Святая Матерь всех нас, почему ты сотворила со мной такое?

Может быть, это была молитва – одна из немногих, которыми он когда-либо утруждал себя, – но он ощутил укол совести. Он знал, что она принадлежит другому мужчине. И заигрывал с этой женщиной в присутствии Роланда. Пайтан признался себе, что находил это восхитительным – соблазнить жену у мужа под носом.

«Ты получил то, что заслужил», – казалось, говорила ему Матерь Пейтин. Однако голос богини, к несчастью, походил на голос Каландры, и это только разозлило Пайтана.

– Это все было в шутку, – оправдывался он. – На самом деле я не зашел бы так далеко. И я определенно никогда не хотел.., влюбиться.

По крайней мере последнее утверждение было правдой, и это заставило Пайтана глубоко уверовать во все остальное.

– Что случилось, Пайтан? В чем дело?

Эльф открыл глаза и обернулся. Перед ним стояла Рега, касаясь его плеча рукой. Он отпрянул от ее прикосновения.

– Ничего, – сказал он.

– Но ты ужасно выглядишь! Ты болен? – Рега снова потянулась к нему. – У тебя жар?

Он отступил еще на шаг. Если она коснется меня, я ударю ее!

– Да. Нет.., жара нет. Я.., болен. Может быть, из-за воды. Просто.., оставь меня ненадолго одного.

Да, мне уже лучше. Почти излечился. Шлюшка. Он обнаружил, что ему очень трудно не выказать ненависти и отвращения, и отвернулся, отведя взгляд, делая вид, что разглядывает джунгли.

– Думаю, я должна остаться с тобой, – сказала Рега. – Ты не очень хорошо выглядишь. Роланд ушел разведать окрестности, поискать другой путь вниз, не такой глубокий. Он вернется нескоро…

– Не скоро? – Пайтан посмотрел на нее так странно, что на этот раз отступила Рега. – Он вернется очень, очень не скоро?

– Я… – замялась Рега.

Пайтан бросился к ней, схватил за плечи и крепко поцеловал ее, прикусив губу. Он ощутил вкус ягод и крови.

Рега сопротивлялась, пытаясь высвободиться. Конечно, она ведь должна была изобразить сопротивление.

– Не вырывайся, – прошептал он. – Я люблю тебя! Я не могу жить без тебя!

Он ждал, что она смягчится, вздохнет и отдастся поцелуям. А потом явится Роланд, потрясенный, гневный, раненный в сердце. Только деньги смогут облегчить боль предательства.

А я посмеюсь! Я посмеюсь над ними обоими! И я скажу им, куда они могут засунуть свои деньги…

Обняв Регу одной рукой, эльф прижал к себе ее полуобнаженное тело. Другая его рука ласкала нежную плоть.

Яростный удар в пах пронзил Пайтана болью. Эльф сложился пополам. Сильные руки ударили его по ключице, опрокинув назад и отшвырнув в кусты.

Рега стояла над ним с пылающим лицом и горящими глазами.

– Никогда больше не прикасайся ко мне! Не приближайся ко мне! Даже не говори со мной!

Ее темные волосы стояли дыбом, как шерсть у разъяренного кота. Она развернулась и ушла.

Пайтан, корчившийся на земле от боли, вынужден был признать, что потерпел полное поражение.

Возвращаясь из поисков более подходящего пути вниз, Роланд тихо крался по мху, надеясь застать Регу с ее «любовником» в компрометирующем положении. Он дошел до того места, где оставил сестру и эльфа, готовый издать вопль ярости обманутого мужа, и остановился, совершенно сбитый с толку.

Рега сидела на краю мшаника, свернувшись калачиком и обхватив руками колени. Он увидел ее лицо, и по мрачному его выражению почти воочию представил себе, какая буря у нее в душе. «Любовник» его сестры стоял от нее так далеко, как только возможно. Эльф, как заметил Роланд, сидел согнувшись, как будто оберегал самую уязвимую часть тела.

– Самый странный способ заигрывать с женщиной, какой я когда-либо видел! – пробормотал Роланд. – Что мне делать с этим эльфом – показать ему пособие в картинках? Может, эльфийских младенцев и вправду в капусте находят! Или он так думает.

Похоже, мы должны чуток поговорить, как мужчина с мужчиной.

– Эй, – вслух окликнул он, произведя в зарослях изрядный шум. – Я нашел место, путь вниз, там, кажется, скала пробивается сквозь мох. Мы можем спустить там корзины…

Что с тобой случилось? – прибавил он, взглянув на Пайтана, который передвигался согнувшись и двигался осторожно.

– Он упал, – сказала Рега.

– Упал? – Роланд, с которым однажды случилось примерно то же после приставаний к недружелюбной служанке, взглянул на сестру с некоторым подозрением. Рега не отказывалась довести до конца план соблазнения эльфа. Но чем больше Роланд об этом думал, тем яснее припоминал, что она и не соглашалась. Однако он не рискнул ничего сказать. У Реги было такое лицо, словно она взглянула на василиска, а взгляд, который она бросила на него, вполне мог обратить его в камень.

– Я упал, – согласился Пайтан. Голос у него был нарочито бесстрастный. – Я.., э… наткнулся на сук.

– Бр-р! – Восклицание было вполне сочувственным.

– Вот именно – бр-р! – повторил эльф. На Регу он не смотрел. Рега не смотрела на Пайтана.

Лица застывшие, челюсти сжаты, оба уставились на Роланда. И ни один его не видит.

Роланд растерялся. Он не поверил в историю с падением и предпочел бы расспросить сестру и выудить из нее правду. Но он не мог утащить Регу для разговора, не возбудив у эльфа подозрений.

И потом, когда Рега бывала в таком настроении, Роланд не был уверен, что хочет остаться с ней наедине. Отец Реги был городским мясником, а отец Роланда – булочником.

(Их мать, при всех своих недостатках, всегда следила, чтобы семья хорошо питалась.) Иногда Рега жутко напоминала своего отца. Как теперь, например. Роланд легко мог представить ее над свежезарезанной тушей с кровожадным блеском в глазах.

Роланд решил не связываться. Он неопределенно махнул рукой:

– Это.., э.., место, которое я нашел, вон в том направлении, в нескольких сотнях футов.

Можешь дойти?

– Да. – Пайтан стиснул зубы.

– Я пойду присмотрю за Тиросами, – заявила Рега.

– Квин может помочь…

– Мне не нужна помощь! – прошипела Рега.

– Ей не нужна никакая помощь! – пробормотал Пайтан.

Рега ушла в одном направлении, эльф – в другом. Друг на друга они так и не посмотрели. Роланд остался в центре опустевшей поляны, почесывая жесткую щетину на подбородке.

– Сдается мне, я ошибся. Он в самом деле ей не нравится. И я думаю, что ее ненависть начинает сказываться на эльфе! А ведь все так хорошо шло. Удивляюсь я – что могло случиться? Нет толку говорить с Регой, когда она в таком настроении. Тут надо мне что-нибудь предпринять.

Он прислушался – его сестра пыталась просьбами и понуканиями поднять расслабившихся Тиросов. Пайтан, ковыляя по краю расщелины, бросил в ее сторону неприязненный взгляд.

– Я могу придумать только одно, – задумчиво проговорил он. – Их надо держать вместе. Рано или поздно, но что-нибудь да случится.