Текст книги "Драконы Погибшего Солнца"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

4
Необычное пробуждение

Рука Сильвана горела в огне. Ему не удавалось задуть пламя, и вокруг не было никого, кто бы мог ему помочь. Он стал звать мать или Самара, но никто не отвечал. Он злился, злился, злился на них. Как обидно, что они не обращают на него внимания. Затем Сильван вдруг понял, что они на него сердятся. Он подвел их, оставил в беде, и они к нему больше не придут...

С громким рыданием Сильван проснулся. Открыв глаза, он увидел над собой серого цвета навес. Зрение отказывалось служить ему, и поначалу он принял навес за потолок могильного склепа. Снова почувствовав боль в руке, Сильван вспомнил про огонь и, превозмогая боль, принялся дуть, чтобы погасить его. Боль пронизывала руку и молотом стучала у него в голове. Не увидев вокруг языков пламени, он сообразил, что это ему приснилось. Но боль в левой руке не была сном, она была настоящей. Он попытался осмотреть руку, хотя каждое движение исторгало у него стон.

Сомнений не оставалось. Рука была сломана в запястье, распухла до чудовищных размеров и приобрела какой-то зелено-красный цвет. Он упал на спину и, чувствуя к себе невыразимую жалость, стал оглядываться, удивляясь, почему мать не приходит, когда ему так плохо...

– Мама! – Сильван так стремительно сел, что боль скрутила ему кишки и едва не вызвала рвоту.

Он не помнил ни того, где находится, ни того, как здесь оказался. Он знал лишь, куда ему следует идти, знал, что должен привести помощь своим солдатам. Пытаясь определить, сколько времени прошло после его падения, Сильван огляделся. Ночь минула, высоко в небе сияло солнце.

То, что показалось ему сплошным навесом, на самом деле было плотной листвой. Мертвые серые листья, неподвижно повисшие на мертвых ветвях. Это не было обычным осенним увяданием, когда листва красно-золотым потоком медленно слетает на землю. Из этих листьев, ветвей, стволов и корней жизнь словно высосали, оставив лишенную соков сухую, безжизненную оболочку.

Такого количества сотен мертвых стволов Сильвану еще не приходилось видеть, и он отпрянул от гадкого зрелища. Но времени терять было нельзя. Ему следовало выполнить ответственное поручение.

Небо над головой, чуть пасмурное, дрожало в странном мареве, которое юноша ошибочно принял за отголосок недавней бури. «Прошло не так уж много часов, – сказал он себе. – Армия в состоянии продержаться такое время. Еще не поздно привести помощь».

Но сейчас нужно было наложить на руку лубок, и он принялся искать глазами крепкую палку. Думая, что нашел то, что нужно, он сжал пальцы, и палка рассыпалась у него в кулаке, обратившись в труху. Удивленный, он отдернул руку. Пыль оказалась влажной и жирной на ощупь. С отвращением он вытер пальцы о рубаху, мокрую от дождя.

Его окружали деревья-мертвецы. Мертвыми были окрестные травы, кусты, упавшие ветки. Все вокруг казалось выжатым досуха.

Ему доводилось что-то слышать об этом прежде... Он никак не мог припомнить, что именно, а времени вспоминать у него не было. С лихорадочной поспешностью Сильван стал шарить руками в траве и наконец нашел то, что искал. Хотя палку и покрывала пыль, она не была поражена этой странной болезнью. Стиснув зубы, он прижал ее к предплечью и, оторвав от рубашки полоску, стал пытаться придать руке правильное положение. Обломки кости задевали друг друга, издавая невыносимый скрежет. От боли и жуткого звука его опять затошнило. Едва не потеряв сознание, Сильван сел, прислонился спиной к дереву и опустил голову. Все его тело мгновенно покрылось потом.

Наконец в глазах прояснилось, и боль немного отпустила. Плотно прижимая раненую руку к телу, Сильван, пошатываясь, стал подниматься на ноги. Ветер стих, и невозможно было понять, в какую сторону он дул прежде. Солнца не было видно за облаками, но с одной стороны они казались чуть светлее, и Сильван решил, что восток, вероятно, там. Повернувшись в противоположную сторону, он стал вглядываться в темную даль.

Юноша не мог припомнить ни того, как он упал, ни того, что предшествовало его падению. Он решил рассуждать вслух, чувствуя, как успокаивают его звуки собственного голоса.

– Последнее, что я помню, это дорога впереди, по которой я должен был идти в Сителност. – Он говорил на сильванестийском, языке своего детства, который так любила его мать.

Перед ним возвышалась гора. Сильван стоял на дне ущелья, которое смутно помнилось ему по прошлой ночи.

– Кто-то либо взбирался здесь, либо скатился вниз, – продолжал он, разглядев неровный след на серой пыли, которая покрывала склон горы. Затем Сильван горестно улыбнулся. – Этим кем-то, кажется, был я сам. Должно быть, я оступился в темноте и свалился. А это означает, – обрадованно добавил он, – что дорога совсем рядом. Мне не так уж далеко идти.

С этими словами он принялся карабкаться вверх по крутой стене ущелья. Подъем оказался труднее, чем он ожидал, ибо дождь превратил серую пыль в глину, скользкую, как масло. Юноша дважды срывался вниз, и боль в руке едва не довела его до обморока.

– Так ничего не получится, – сквозь зубы пробормотал Сильван.

Он решил пробираться по дну ущелья, где идти было легче, пока не дойдет до места, где склон будет не таким крутым или где найдется каменный уступ, который можно было бы использовать в качестве лестницы.

Он шел по неровному дну глубокого оврага, и в голове у него все плыло от усталости, страданий и страха. Каждое движение отдавалось болью в его измученной руке. Но он гнал себя вперед, с усилием выдирая ноги из серой глины, которая словно цеплялась за него, пытаясь увлечь вниз, похоронить в сухой мертвой растительности. Не отрывая глаз от края ущелья, Сильван пытался отыскать место, где мог бы выбраться наверх. Он проклинал эту серую могилу, как проклинает заключенный свою тюрьму.

Жажда мучила Сильванеша. Он ощущал во рту вкус золы и тосковал по глотку воды, которым мог бы смыть его. На пути ему попался маленький пруд; его покрывала маслянистая, серая пленка, и юноша не смог заставить себя напиться из него. Спотыкаясь, он зашагал дальше.

– Я должен добраться до дороги, – произнес он и стал повторять эти слова снова и снова, в такт им переставляя ноги. – Я должен идти, – как сквозь сон говорил он себе, – потому что если я умру прямо здесь, то превращусь в мерзкую серую мумию, и меня никто никогда отыщет.

Ущелье внезапно уперлось в бурелом упавших деревьев и камней. Сильван выпрямился, сделал глубокий вдох и вытер пот со лба. С минуту он отдыхал, затем стал подниматься. Ноги его скользили на гладких камнях, и он не однажды снова оказывался на дне. Мрачный, выбившийся из сил, он упорствовал, решив любой ценой выбраться из ужасного ущелья. Выбраться, даже если это будет последним, что он сделает в жизни. Он лез все выше и выше, стремясь увидеть перед собой дорогу.

Он всматривался в промежутки между стволами серых деревьев, уверенный, что дорога должна быть где-то рядом. Но глаза его застилал странный туман, в воздухе висела какая-то непонятная муть, деревья, казалось, колыхались перед ним.

Сильван продолжал взбираться.

– Это всего лишь мираж, – говорил он самому себе, – как бывает, когда в жаркий день видишь перед собой воду среди песков. Он исчезнет, когда я подойду ближе.

Достигнув края холма, Сильван начал искать глазами дорогу. Он сконцентрировал на этом все мысли, чтобы не упасть.

– Я должен найти дорогу. – Он снова зашагал вперед, повторяя эти слова в такт своим неуверенным шагам. – Дорога – это конец боли, дорога спасет меня и моих людей. Как только я достигну дороги, я наверняка встречу кого-нибудь из нашей армии. Я попрошу их выполнить то, что мне поручено. И тогда я лягу прямо на дорогу, и мои мучения кончатся, и я умру...

Он поскользнулся и едва не упал. Страх вырвал его из этих мечтаний. Сильван замер, дрожа всем телом, оглядываясь, понуждая разум вернуться из спасительного убежища. Впереди, всего в нескольких футах от него, тянулась дорога. Он с радостью увидел, что окружающие его деревья выглядят уже не такими мертвыми. Их листва сохранила зеленый цвет, хотя немного поблекла и казалась пораженной той же странной болезнью. Кора во многих местах отваливалась, обнажая пятнистую сердцевину стволов.

Но зато впереди он видел дорогу, хотя и она, и деревья колыхались у него перед его глазами; он решил, что, должно быть, повредил зрение, когда упал.

«Наверное, я слепну», – подумал он.

Напуганный, он резко обернулся и посмотрел назад. Зрение его прояснилось. Серые деревья выглядели четкими и неподвижными. Облегченно вздохнув, он вновь взглянул на дорогу. Необычное искажение вернулось.

– Странно. Интересно, что это такое?

И Сильван невольно замедлил шаги, пристально изучая возникшее искажение. У него было ощущение, что оно подобно повисшей в воздухе паутине, которая соткана ужасным пауком, находящимся между ним и дорогой, и ему не хотелось приближаться к нему. Внутреннее чувство предупреждало Сильвана об опасности, подсказывая, что паутина может опутать и высосать его, так же как она высосала эти деревья. Но за паутиной лежала дорога – его цель, его надежда.

Ему удалось сделать еще один неуверенный шаг, и только. Идти дальше он не мог. Но до дороги оставалось всего несколько шагов, и он, стиснув зубы, попытался преодолеть их. Нет, он не мог двигаться. Вернее, двигаться он мог, мог идти налево, направо, назад, куда угодно, только не вперед.

– Невидимый барьер! – пробормотал он. – Мертвые и умирающие деревья.

На мгновение его захлестнула волна боли, отчаяния и страха, но, когда она схлынула, ответ пришел сам собой.

– Щит. Это же щит! – произнес он, пораженный. Магический щит, который эльфы Сильванести возвели над своей родиной. Никогда не видев его прежде, он часто слышал его описание из уст Эльханы. Слышал рассказы разных людей о странном мерцании, о каком-то колыхании воздуха, производимом щитом.

– Не может быть! – воскликнул Сильван в совершенном смятении. – Он не может находиться здесь! Я шел вдоль дороги, двигаясь на запад. И щит сейчас должен находиться к югу от меня. – Взглянув на небо, он попытался разглядеть солнце, но тучи уже сгустились, и увидеть его было невозможно.

Ужасная догадка повергла его в горькое отчаяние.

– Вдруг я заблудился и повернул назад?! – задумчиво произнес он. – Значит, я прошел весь этот путь... в неверном направлении.

Слезы жгли ему веки. Мысль о том, чтобы вновь спуститься в ущелье и возвращаться по собственным следам, когда каждый шаг давался ему с такой неимоверной болью, была совершенно непереносимой. Он рухнул на землю, давая выход своему отчаянию.

– Мама! Эльхана! – шептал он в агонии. – Прости меня! Я так виноват перед тобой! Я не приносил тебе ничего, кроме несчастий!

– Кто здесь упоминает имя, произносить которое запрещено? – раздался неожиданный голос.

Сильван вскочил на ноги. Он смахнул рукой слезы, стараясь разглядеть того, кто говорил с ним.

Сперва он увидел только пучок свежих зеленых листьев и подумал, что обнаружил участок леса, не пораженный болезнью, которая сгубила остальную растительность. Но затем листва зашевелилась, сдвинулась, и из-за нее показались лицо, глаза, рот и руки. Перед Сильваном стоял эльф.

Глаза его были серыми, как и все вокруг, и отражали царившую вокруг смерть и горе, которое нельзя было не испытывать при виде понесенных потерь.

– Кто я, произнесший имя своей матери? – нетерпеливо переспросил Сильван. – Ее сын, разумеется... – Он шагнул вперед и протянул руку. – Но сражение... Скажи мне скорее, чем закончилось сражение?

Эльф отпрянул.

– Какое сражение? – недоуменно спросил он. Сильван, ничего не понимая, разглядывал его и вдруг увидел, что соседние кусты зашевелились и из них появилось еще несколько эльфов. До этого он не замечал, что кто-то следует за ним, и сейчас терялся в догадках насчет того, как долго это продолжалось. Он не узнавал никого из них, что, впрочем, было неудивительно. Далеко не каждого эльфийского солдата он мог узнать в лицо. Мать не одобряла его знакомства или дружбы с кем-либо из них, предполагая, что однажды он может стать их правителем.

– Да сражение же! – нетерпеливо повторял Сильван. – Не могли же вы забыть, что ночью на нас напали великаны. Конечно, вы должны...

И тут до него наконец дошло. Одеяние этих эльфов ничуть не походило на военную форму, скорее они были одеты как обычные путешественники. Они вполне могли не знать ни о какой битве.

– Вы, должно быть, из дальней разведки, – устало проговорил Сильван. – Как раз вовремя. Прошлой ночью мы были атакованы целой армией великанов. Я... – Он сделал паузу, пытаясь собраться с мыслями. Кроме того, ему не хотелось говорить о своей неудаче. – Меня послали за помощью. Стальной Легион стоит гарнизоном в крепости около Сителноста. Вниз по этой дороге. – И он через силу махнул рукой. – Должно быть, я упал. Сломал руку. Потом пошел в неправильном направлении, и теперь мне придется возвращаться. Но у меня нет сил. Мне не справиться, но это можете сделать вы. Передайте донесение командиру Легиона. Скажите ему, что Эльхана в опасности...

Он замолчал. Раздалось изумленное восклицание одного из эльфов. Тот, который первым подошел к Сильвану, подал знак, призывая к молчанию.

Сильванеша охватывала все большая усталость. Мысль о том, как он смешон, прижимая к себе раненую руку, словно птица больное крыло, лишала его последних сил. Но выбора у него не было. Время близилось к полудню. Идти был он просто не в состоянии, он свалился бы на первом же шагу. Сильван попытался взять себя в руки, призвав на помощь все свое достоинство.

– Вы, кажется, состоите на службе у моей матери, Эльханы Звездный Ветер, – заговорил он теперь уже с ноткой высокомерия. – Ее нет среди нас, но я, ее сын и ваш принц Сильванеш, нахожусь здесь, перед вами. Именем королевы и моим собственным я приказываю вам передать донесение в Стальной Легион. Постарайтесь же не опоздать! Иначе я потеряю терпение!

Сильван понимал, что скорее, чем терпение, он потеряет сознание и упадет прямо перед ними, но не хотел показать солдатам свою слабость. Чтобы удержаться на ногах, принц протянул руку и оперся о ствол дерева. Эльфы не двигались. Они смотрели на него изумленно и недоброжелательно. Затем они бросили взгляд на дорогу и снова уставились на него.

– Почему вы стоите здесь и смотрите на меня? – в негодовании вскричал Сильван. – Вы получили приказ! Извольте выполнять! – И тут его снова осенило. – Вы можете не бояться оставить меня одного. Со мной все будет в порядке. Идите же! Идите! Спасите наших людей!

Глава эльфов подошел чуть ближе, его серые глаза впились в принца, словно он хотел заглянуть в самые глубины его души.

– Что вы имели в виду, говоря, что пошли в неверном направлении?

– Зачем вы теряете время на глупые расспросы? – гневно произнес Сильван. – Я доложу о вас Самару. Вас разжалуют. – Эльф невозмутимо продолжал ждать ответа. – К югу от дороги расположен щит. Я шел к Сителносту. Должно быть, я повернул в обратную сторону, когда упал. Потому что щит... дорога...

Принц обернулся и изумленно огляделся. Он пытался что-то понять, но боль раздирала его на части и не давала думать.

– Этого не может быть, – прошептали его губы.

В каком бы направлении он ни шел, он смог бы достичь дороги, которая пролегала с наружной стороны щита. Но сейчас он находился по одну сторону щита, а дорога шла по другую. Он был за щитом.

– Где я? – тихо спросил он.

– Вы в Сильванести, – ответил эльф.

Сильван закрыл глаза. Все пропало. Его постигла полная неудача. Он упал на колени и зарылся лицом в серую пыль. Откуда-то издалека доносились голоса.

– Ты думаешь, это вправду он?

– Да.

– Откуда ты знаешь, Ролан? Может быть, он притворяется?

– Вы сами видели его. Вы слышали его рассказ, слышали боль в его в голосе, видели отчаяние в его глазах. У него сломана рука. Посмотрите на синяки у него на лице, на разорванную и смятую одежду. Мы обнаружили след на берегу ущелья, след его падения. Мы слышали, как он разговаривал сам с собой, когда не знал о нашем присутствии. Видели, как он пытался достичь дороги. Как вы можете сомневаться?

Молчание, затем раздался свистящий шепот

– Да, но каким образом ему удалось проникнуть сквозь щит?

– Наверное, ему помогли Боги. – И Сильван почувствовал на щеке мягкое прикосновение чьей-то руки.

– Какие еще Боги? – послышался другой, скептический шепот. – Нет никаких Богов.

Проснувшись, Сильван обнаружил, что к нему вернулись и ясность зрения, и острота восприятия. Только тупая боль в затылке путала мысли, и он был рад полежать спокойно, вбирая в себя внешние впечатления, в то время как мозг напряженно пытался понять, что же с ним произошло. Тогда он вспомнил дорогу...

И попытался подняться.

Твердая рука надавила ему на грудь, пресекая эту попытку.

– Постарайтесь не двигаться слишком резко. Я перевязал вам руку и наложил мазь, чтобы ускорить выздоровление. Но вы не должны травмировать рану.

Сильван огляделся. Поначалу ему показалось, что он продолжает спать, так как над его головой по-прежнему нависал серый свод склепа. Но нет, он не спал. Его, как и раньше, окружали больные деревья – безобразно серые, высохшие, умиравшие. Покров, на котором он лежал, был толстым слоем гнилой растительности. Молодые деревца и цветы в лесу были такими же поникшими и вялыми.

Сильванеш внял совету эльфа и лег навзничь, скорее для того, чтобы дать себе время обдумать случившееся, чем из желания продлить отдых.

– Как вы себя чувствуете? – Тон эльфа был почтительным.

– Немного болит голова, но боль в руке прошла совершенно.

– Я рад, – просто сказал эльф. – Теперь вы могли бы сесть. Только не надо делать резких движений, иначе можете потерять сознание.

Сильная рука поддерживала Сильвана, помогая ему принять сидячее положение. Принц на мгновение почувствовал дурноту, голова его закружилась, и он тут же закрыл глаза, чтобы неприятное чувство миновало.

Эльф поднес к губам Сильвана деревянную, грубой работы миску.

– Что это? – спросил принц, с подозрением глядя на коричневый отвар.

– Это настой из трав, – ответил эльф. – Мне кажется, что у вас небольшое сотрясение мозга. Настой облегчит вашу головную боль и ускорит выздоровление. Пожалуйста, выпейте его. Почему вы отказываетесь?

– Меня учили никогда не принимать еды или питья от незнакомца, пока я не увижу, что он сам попробовал блюдо.

Эльф замер в удивлении.

– Вы не примете еды даже от эльфа?

– В особенности от эльфа, – мрачно подчеркнул Сильван.

– А, понимаю. – Во взгляде эльфа мелькнула жалость.

Сильван попытался встать на ноги, но в глазах потемнело, и он был вынужден опуститься на землю. Эльф наклонился над миской и сделал несколько глотков. Затем, вежливо обтерев ее край, он подал миску Сильвану.

– Посудите сами, молодой человек. Если бы я хотел видеть вас мертвым, мне ничего не стоило покончить с вами, когда вы лежали без сознания. Или даже просто оставить вас здесь одного. – Его взгляд скользнул в сторону серых деревьев. – Ваша смерть была бы более медленной и мучительной, но она пришла бы к вам, как приходит к каждому.

Сильванеш задумался над словами эльфа. Они звучали разумно, и он дрогнувшей рукой поднес миску к губам. Напиток был горьким и сохранял запах древесной коры. Но по телу тотчас разлилось приятное тепло, боль в голове исчезла, головокружение прекратилось.

С прояснившимися мыслями Сильван понял, как глупо было принимать этого эльфа за одного из солдат матери. Его одежда была сшита из мягкой, расписанной листьями и цветами кожи, которая делала его незаметным на фоне лесной зелени; обнаружить его было бы совершенно невозможно. Их солдаты никогда так не маскировались. Но в этом мертвом лесу его зеленый наряд выделялся ярким пятном.

– Как долго я был без сознания? – спросил Сильван.

– С тех пор как мы вас обнаружили, прошло несколько часов. Сегодня День Середины Лета, если быть точным.

Сильван огляделся.

– А где остальные, те, что были с вами? – Ему пришла в голову мысль, что другие эльфы прячутся неподалеку.

– У них свои дела, – неохотно ответил эльф.

– Благодарю вас за помощь, у вас, верно, тоже есть свои дела. – Сильван снова постарался подняться на ноги. – Я должен идти. Иначе может быть поздно... – Во рту появился привкус желчи, он сглотнул. – Мне необходимо выполнить поручение. Если вы покажете мне место, где я мог бы пройти сквозь щит...

Эльф со странным упорством смотрел ему в глаза:

– Но сквозь щит нет пути.

– Он должен быть! – резко возразил Сильван. – Я-то ведь прошел сквозь него, не так ли? – Он указал в сторону дороги, возле которой деревья колыхались и дрожали в том же странном мареве. – Если вы отказываетесь мне помочь, я просто вернусь к тому месту, где упал, и пройду там.

Сжав зубы, он зашагал обратно. Эльф не сделал попытки остановить его, а молча пошел следом.

Могло ли войско его матери продержаться столько времени? Сильвану доводилось быть свидетелем многих замечательных подвигов своих воинов, и ему хотелось верить, что они не погибли. Он должен был в это верить.

Сильван нашел то место, в котором проник сквозь щит, нашел следы своего падения. Серая зола была скользкой, когда он пытался взобраться по склону ущелья, но теперь она высохла. Стараясь не слишком тревожить больную руку, юноша принялся карабкаться наверх. Эльф оставался на дне оврага, внимательно наблюдая за ним.

Сильван почувствовал, что добрался до щита. Как и прежде, что-то загораживало ему дорогу. Хотя место было именно тем, где он, сам того не подозревая, прошел с противоположной стороны щита. Он даже видел след от своего каблука, отпечатавшийся на глине. Видел поваленное дерево, лежавшее посреди тропы. Смутно припоминались обстоятельства минувшей ночи.

Сам щит оставался невидимым. О его существовании давали знать лишь слабое мерцание, исходившее от тех предметов, на которые падали прямые солнечные лучи, да еще искажение облика находившихся рядом с ним деревьев. Это марево слегка напоминало те волны тепла, которые поднимаются в жаркий день от нагретой солнцем дороги, или легкую рябь на поверхности воды.

Сжав зубы, Сильван пошел прямо на щит.

Какая-то невидимая сила отшвырнула его обратно. Более того, прикосновение к щиту вызвало тошнотворное ощущение опустошенности, как будто щит, прижав серые губы к его телу, стал высасывать из него жизнь.

Охваченный дрожью, он немного отошел назад. Всякие попытки были бесполезны. В бессильной ярости Сильван разглядывал щит. Его мать потратила месяцы, пытаясь преодолеть этот барьер, но безуспешно. Она бросала на него армию и ничего не достигла. Однажды, рискуя собственной жизнью, она верхом на грифоне попыталась прорваться сквозь щит, и опять неудачно. Что мог сделать со щитом он, слабый одинокий эльф?

– Да, – Сильван спорил сам с собой. – Я за ним! Дурацкий щит пропустил меня внутрь! Пусть же он теперь выпустит меня! Должен ведь быть какой-то путь. Эльф. Вероятно, это как-то связано с ним. Он и его спутники пропустили меня, чтобы заманить в ловушку.

Он резко глянул вниз и увидел, что эльф по-прежнему стоит на дне ущелья. Сильван бросился к нему, падая, скользя на мокрой от дождя траве.

Солнце садилось. Подходил к концу самый длинный День Середины Лета. Приближалась ночь.

Он почти что рухнул на дно оврага.

– Это вы привели меня сюда! – От гнева Сильван едва мог говорить. – И вы выпустите меня отсюда!

– Вы самый смелый человек, какого я когда-либо видел, – спокойно произнес эльф, бросив мрачный взгляд в сторону щита. – Сам я никогда не отваживался сражаться с щитом, а я отнюдь не трус. Смело, хотя и бесполезно. Вам не удастся пройти. Это никому не удавалось.

– Лжете! – Сильвана душило негодование. – Вы затащили меня сюда силой! Выпустите меня немедленно!

Не понимая, что он делает, Сильван схватил эльфа за горло. Он хотел задушить его, убить, заставить его слушаться.

Эльф сжал запястье Сильвана, резко вывернул его, и юноша, не успев понять, что произошло, уже стоял на коленях. Эльф тут же выпустил его руку и помог подняться.

– Вы молоды, Сильван, и не совсем понимаете, что происходит. Позвольте мне представиться. Меня зовут Ролан. Я один из киратов. Мы с товарищами нашли вас лежащим на дне этого ущелья. Это чистая правда. Если вы когда-либо слышали о киратах, то знаете, что мы никогда не лжем. И я могу поклясться, что совершенно не понимаю, каким образом вам удалось проникнуть сквозь щит.

Сильвану приходилось слышать от родителей рассказы о киратах, эльфах-хранителях границ Сильванести. Их служба заключалась в том, чтобы предотвращать проникновение в страну чужаков.

Сильван вздохнул и опустил голову:

– Я подвел их! Из-за меня они погибнут!

Ролан подошел ближе и положил ладонь на плечо юноше:

– Вы назвали свое имя, когда мы встретились, но я попрошу вас повторить его. Не нужно скрывать свое имя... если только, – добавил он, помолчав, – вы не стыдитесь его.

Сильван с благородным негодованием вскинул голову.

– Я ношу свое имя с гордостью. И готов повторить его перед всеми. Пусть даже мне придется из-за этого умереть. – Его голос дрогнул. – Мои люди, наверное, погибли. Или погибают в настоящий момент. Я готов разделить их судьбу.

Он вытер слезы и поднял глаза на эльфа:

– Я – сын тех, которого вы называете «темными эльфами», но, на мой взгляд, они единственные видят истинный свет в той мгле, которая окружает нас всех. Я сын Эльханы Звездный Ветер и Портиоса Квалинестийского. Меня зовут Сильванеш.

Он готов был услышать смех. Готов к недоверию.

– Почему вы думаете, что ваше имя может принести вам смерть? Вам, Сильванешу из династии Каладона? – спокойно спросил Ролан.

– Потому что мои родители – темные эльфы. Потому что вы не раз подсылали к ним убийц.

– Но это Эльхана Звездный Ветер и ее армия постоянно стремились проникнуть сквозь щит в нашу страну! Сюда, откуда ее изгнали. И мои товарищи, и я сам, патрулируя границу, не раз видели нашу бывшую королеву своими глазами.

– Я думал, что вам запрещено даже произносить ее имя, – угрюмо пробормотал Сильван.

– Нам в Сильванести многое запрещено. С каждым днем все больше и больше. Почему Эльхана старается вернуться туда, где ее не хотят видеть?

– Но это ее дом, – возразил юноша. – Куда же ей еще идти?

– А куда же идти ее сыну? – мягко спросил эльф.

– Значит, вы поверили мне?

– Я знавал ваших отца и мать, Ваше Высочество, – отвечал Ролан. – До войны я был садовником у несчастного короля Лорака. И видел Эльхану, когда она была еще ребенком. Я сражался рядом с вашим отцом против гибельного Сна. Вы очень похожи на него внешне, но в вашем характере есть что-то, что больше напоминает Эльхану. Не верит только безверие. Чудеса случаются на земле. Вы вернулись на родину, принц. Нет ничего странного в том, что щит пропустил вас.

– Но он не хочет выпускать меня обратно, – сухо сказал Сильван.

– Может быть, вы оказались там, где должны быть? Ваш народ нуждается в вас.

– Если это так, то почему вам было не поднять щит и не пропустить сюда мою мать? – горячо и требовательно заговорил Сильван. – Почему ее не пускают в ее собственное королевство? Почему не пускают наших людей? Эльфам, которые сейчас сражаются за нее, угрожает страшная опасность. Они не подвергались бы ей, не подверглись бы жестокому нападению великанов-людоедов, если бы...

Лицо Ролана потемнело.

– Поверьте мне, Ваше Высочество, если бы мы, кираты, могли поднять этот проклятый щит, его бы уже не было. Этот щит повергает нас в отчаяние. Он губит все, что к нему прикасается. Смотрите! Взгляните на это, Ваше Высочество!

Ролан указал на труп белки, лежавший на земле. Рядом с беспомощным зверьком скорчился его мертвый детеныш. Неподалеку Сильван увидел крохотные окоченевшие тельца навеки умолкших золотых птиц, почти засыпанные серым пеплом.

– Так же умирают наши люди, – грустно произнес эльф.

– Что вы сказали? – Юноша был поражен. – Умирают?

– Многие из эльфов, молодые и старые, прежде полные сил, умирают, пораженные неизвестной болезнью, от которой нет лекарств. Их кожа приобретает серый цвет, как у этих деревьев, их тела худеют и слабеют, глаза теряют зрение. Люди начинают быстро утомляться: сначала они теряют способность быстро бегать, потом им становится трудно ходить, а затем они уже не могут ни стоять, ни сидеть. Так они чахнут, и наконец смерть приходит и забирает их.

– Почему же эльфы не снимут этот страшный щит? – вскричал Сильван.

– Мы пытались уговорить людей объединиться и восстать против генерала Коннала и Глав Семейств, по чьему повелению был воздвигнут щит. Но они не слушают наших доводов. Люди уверены, что эту болезнь наслали на нас другие народы. И что щит – это все, что стоит между нами и мировым Злом. Если его убрать, то все мы погибнем, полагают они.

– Возможно, они правы. – Сильван оглянулся на щит и подумал об ужасных великанах, напавших ночью на их лагерь. – Никакая чума не свирепствует среди наших эльфов (по крайней мере, насколько мне известно). Но существуют другие враги. Мир полон опасностей. Щит же позволяет вам чувствовать себя защищенными.

– Ваш отец, бывало, говорил, что нам, эльфам, лучше вернуться в мир, стать его частью. – Ролан задумчиво улыбался. – «Ветвь, отрезанная от родного дерева, вянет и увядает...»

– «...Как вянет роза, сорванная со своего куста», – договорил за него принц и тоже улыбнулся своим воспоминаниям. – Уже много времени мы с матерью не получали от него известий, – продолжал он, опустив взгляд на серую грязь и водя по ней носком ботинка. – Он сражался с великой драконицей Берилл около Квалинести, она покорила и теперь держит в рабстве эту несчастную страну. Многие думают, что он умер. Мне кажется, так считает даже моя мать, хоть она и отказывается признать это.

– Если он и погиб, то погиб, сражаясь за дело, в которое верил, – произнес Ролан. – И его смерть не была бессмысленной. Сейчас в это, возможно, трудно поверить, но его подвиг поможет сокрушить Зло, принесет свет тем, кто сейчас окружен непроглядной тьмой. Он умер живым! Непокоренным, храбрым!.. Когда умирают наши люди, – помолчав, добавил Ролан с глубокой горечью, – их уход едва заметен. Словно сорвался с ветки и упал на землю еще один серый лист. – Он взглянул на Сильвана. – Вы молоды, вы способны желать, стремиться к чему-то, жить полной жизнью. Я чувствую исходящий от вас поток жизненной энергии, как чувствую солнечное тепло. Сравните себя со мной. Вы же видите разницу, не так ли? Я почти мертвец. Жизнь уходит из нас прямо на глазах. Взгляните на меня, Ваше Высочество. Вы видите, что я умираю?

Сильван не знал, что на это ответить. Эльф был очень бледным, его кожа имела землистый оттенок, глаза запали, но Сильвану казалось, что это следует отнести на счет возраста. А может, это серая пыль покрыла его лицо. Но тут он припомнил, что и спутники Ролана имели такой же измученный вид.