Текст книги "Англосаксонская мировая империя"

Автор книги: Маргарет Тэтчер

Соавторы: Рональд Рейган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но задача стоит шире, значительно шире. Мы должны сознавать, что быстрого излечения не будет. В то же время мы не можем откладывать осуществление экономической программы, нацеленной, с одной стороны, на снижение налоговых ставок и стимулирование роста производительности, а с другой – на приостановку роста правительственных расходов и на снижение безработицы и инфляции.

18 февраля я представлю конгрессу детальную экономическую программу, в которой будет отражено все, о чем я сейчас говорил. В ней предлагается сокращение бюджетов практически всех правительственных учреждений. Я считаю, что это сокращение бюджета будет только частью экономии. Когда наши министры придут в свои учреждения, они попытаются определить участки, где есть утечка средств, наличие излишеств, дорогостоящих накладных расходов, и это позволит провести дополнительное существенное сокращение бюджета.

Но, реализуя эту программу, мы должны продолжать работу и по программе снижения налогов. Я буду просить о 10-процентном сокращении всех индивидуальных налогов на каждый из последующих трех лет. Будут также представлены предложения об увеличении инвестиционных налоговых скидок предпринимателям, чтобы обеспечить накопление необходимого капитала для создания новых рабочих мест.

Что случилось с мечтой каждого американца иметь собственный дом?

Вот я говорю это и чувствую, что язык, как я уже раньше сказал, может помешать точному пониманию того, на что нацелена наша программа. Сокращение бюджета может быть понято, как наше намерение снизить общую сумму правительственных расходов до более низкого, чем в прошлом году, уровня. Но это не так. Бюджет будет расти с ростом населения, и каждый год расходы будут увеличиваться в соответствии с увеличением населения. Поступления в государственную казну будут расти по мере развития экономики, но каждый отдельный гражданин будет платить меньше, поскольку экономическая база расширится за счет снижения ставок…

Сокращение расходов мы произведем не за счет тех, кто действительно нуждается. Напротив, мы стремимся к лишению привилегий тех, кто ими пользуется без достаточных на то оснований.

В целом наша система отличается стабильностью. Мы можем проявить сострадание и выполнить наши обязательства перед теми, кто не по своей вине нуждается в помощи. Мы можем в полном объеме обеспечить выполнение и других оправданных обязательств правительства. Мы не можем далее продолжать расточительную политику за счет трудящихся нашей страны и наших детей.

С 1960 года наше правительство израсходовало 5,1 триллиона долларов. Наш долг вырос на 648 миллиардов. Цены подскочили на 178 %. Стали ли мы богаче? Нет, все мы знаем, что стали беднее.

Если мы подсчитаем сейчас, насколько сильно эти годы инфляции, низкой производительности труда и неконтролируемого разбухания правительственного аппарата отразились на нашей жизни, мы поймем, что пора действовать, и действовать сейчас. Мы не должны робеть. Мы восстановим право всех людей на свободное развитие и творчество. Мы освободим энергию и гений американского народа, качества, которые нас никогда не подводили.

Я прошу своих коллег в исполнительных органах правительства и всех государственных служащих работать в духе служения народу.

Я призываю предпринимателей и рабочих, которыми Америка по праву гордится, руководствоваться интересами страны, и, уверен, они откликнутся на мой призыв. Мы служим в интересах всего народа, и только в интересах народа.

Мы можем создать стимулы для более полного использования преимуществ нашей замечательной экономической системы, системы, о которой Уолтер Липпман более 40 лет назад сказал, что она впервые в истории дала человеку «возможность создать такое благополучие, при котором благосостояние других приумножает благосостояние каждого».

Наша цель – увеличить благосостояние страны, с тем, чтобы все больше получили, а не перераспределяли уже имеющееся, что стало бы просто дележом дефицита. Заставив правительство жить по средствам, мы сможем вознаградить упорный труд и риск граждан.

За многие годы мы позволили вредному экономическому влиянию выйти из-под контроля. Мы отсрочили судный день, но больше нам это не удастся. У нас просто нет времени.

Я обращаюсь к вам, сограждане. Давайте объединимся в новом стремлении перестроить основы нашего общества, давайте работать вместе и проявлять ответственность. Давайте подойдем с чувством глубокого уважения к тому, что должно быть сохранено, и с пониманием и сочувствием к тем, кто нуждается в защите.

Мы можем оставить нашим детям разрушенную экономику и огромные долги, которые они не смогут погасить, или же мы можем сохранить для них свободу на Земле, где каждый имеет возможность достичь то, что предначертал ему Господь. Все, что нужно для этого – немного здравого смысла и осознания своих возможностей. Вместе мы можем дать Америке новую жизнь.

Кто имеет право на забастовку

(Заявление Р. Рейгана в связи с забастовкой авиационных диспетчеров. Вашингтон, 3 августа 1981 года)

Сегодня в семь утра профессиональный союз тех, кто работает в авиадиспетчерской службе Америки, объявил забастовку. Настал кульминационный момент семимесячных переговоров между Федеральным управлением авиации и профессиональным союзом. В ходе этих переговоров было достигнуто соглашение и подписан договор о повышении фонда заработной платы и поощрений на 40 миллионов долларов. Это вдвое больше того, на что могут рассчитывать другие государственные служащие. Это было сделано, исходя из понимания всех трудностей, с которыми связана работа этих людей. Теперь, однако, союз требует в 17 раз больше того, о чем договорились ранее, – 681 миллион. Удовлетворение этого требования привело бы к совершенно неприемлемому увеличению бремени налогов, взимаемых с их сограждан.

Я хотел бы высказать слова благодарности тем инспекторам и диспетчерам, которые вышли сегодня на работу и обеспечивают безаварийную работу воздушного транспорта страны. В зоне Нью-Йорка, например, планировался выход на работу четырех инспекторов, а 17 других вышли на работу добровольно. В Национальном аэропорту один диспетчер сказал корреспонденту, что он вышел из профсоюза и приступил к работе, потому что «как я могу требовать соблюдения закона от своих детей, если не соблюдаю его сам». Это – пример честного служения Америке.

Позвольте мне разъяснить один момент. Я признаю право на забастовку рабочих частного сектора. В конце концов, я, будучи президентом профсоюза, сам возглавлял первую в истории забастовку своего союза. Наверное, я первый из занимавших мой нынешний пост, кто всю жизнь был членом профсоюза АФТ-КПП. Но мы не можем сравнивать трудовые отношения между профсоюзами и администрацией в частном секторе и в государственных учреждениях. Правительство не может остановить сборочный конвейер. Оно должно непрерывно выполнять свои функции, обеспечивающие жизнедеятельность, для чего, собственно, и существует правительство.

Именно исходя из этого, конгресс принял закон, запрещающий забастовки правительственных служащих, угрожающие безопасности людей. Позвольте мне зачитать торжественное обещание, которое дал каждый из этих служащих, присягу, которую каждый из них принял и подписал при поступлении на работу: «Я не участвую и обязуюсь не участвовать ни в каких забастовках против правительства Соединенных Штатов или любого его учреждения, пока нахожусь на службе правительства Соединенных Штатов или его учреждений». Именно поэтому я должен заявить всем, кто не вышел сегодня на работу, что они нарушили закон, и что если они не явятся на работу в течение 48 часов, то будут уволены.

О нашем величии

(Из выступления Р. Рейгана на конференции консервативного комитета политического действия. Вашингтон, 20 марта 1981 года)

…Говорят, человек, стремящийся добиться успеха и величия, должен вначале забыть и о том, и о другом и лишь стремиться постичь истину. Остальное приложится. Что же, коллеги правдоискатели, никто из нас, собравшихся здесь, созерцающих эмблему на этой трибуне и раздумывающих о сбалансированном бюджете 1981 года, не станет возражать, что это вполне логично. Потому что, несмотря на то, как наше дело будет оценено историей, было бы только справедливо сказать: «Сплотившись, консервативное движение Америки XX века прошло через годы трудностей, отстаивая свое видение истины». История должна также признать, что наша победа была не столько политической победой, сколько победой идеи, она была не столько победой одного человека или партии, сколько победой определенных принципов, которые были сохранены несколькими бескорыстными американцами.

Вы как раз и есть те самые американцы. Я хотел прийти сюда не только для того, чтобы поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня, не только для того, чтобы напомнить, что победа, одержанная в ноябре прошлого года, принадлежит исключительно вам, и не только для того, чтобы сказать, что приход в Вашингтон новой администрации является свидетельством вашего упорства и верности нашим принципам. Я пришел сюда, чтобы просто сказать вам «спасибо» и сказать это не как президент и даже не как консерватор, а как простой американец. Я говорю это, прекрасно зная, что в зале есть множество людей, чей талант позволяет при желании жить в роскоши, но кто, руководствуясь высшим сознанием долга перед страной, избрал другой путь. Я знаю также, что ни «Тайм», ни «Ньюсуик» не напишут об их бескорыстии, не останется их имен и в учебниках истории.

Знаете, такие события, как сегодняшнее, заставляют оглянуться назад, вспомнить прошлое, чтобы понять, как далеко мы ушли. В португальском языке есть специальное слово для таких воспоминаний – saudade – это поэтический образ, означающий «погруженный в мечты о прошлом». И наше прошлое наполнено светлыми мечтами, и в нем были поля боя, усеянные сломанными копьями.

Как можно забыть ту июльскую ночь в Сан-Франциско, когда Барри Голдуотер сказал нам, что мы должны снова повернуть поток в русло свободы «… и следить за ним до тех пор, пока не победит наше дело, которое станет примером для всего мира и укажет путь в завтра, достойное своего прошлого». И если бы не Барри Голдуотер, согласившийся в одиночку предпринять этот поход, мы не собрались бы здесь сегодня на это празднование.

Но в памяти нашей хранятся не только политические события. Помню, как небольшой, со вкусом оформленный журнал «Нэшнл ревью», основанный в 1955 году, стал объектом шуток со стороны интеллектуальной элиты за редакционную статью, в которой говорилось, что журнал встанет на пути истории с криком «Стой!». А был еще лихой вашингтонский еженедельник под названием «Хьюман ивентс», о котором многие говорили, что его нельзя принимать всерьез. Однако он вскоре стал необычайно популярным не только на Капитолийском холме, но и во всех других местах, причастных к общественной жизни.

Сколько раз, возвращаясь домой с собраний, подобных сегодняшнему, мы отбрасывали от себя мысли о том, что все делается зря, размышляя в ночной тиши, должна ли наша любимая страна пойти по пути других стран, которые утратили чувство своего высокого предназначения и стремление к свободе?

На память приходит так много людей и организаций, причастных к успеху, который мы сегодня отмечаем. Интеллектуальные лидеры, такие, как Рассел Кирк, Фридрих фон Хайек, Генри Хэзлит, Мильтон Фридман, Джеймс Бернхэм, Людвиг фон Мизес. Они во многом сформировали наше мышление.

И особенно трудно поверить, что всего 10 лет назад, холодным апрельским днем на небольшом холме на севере штата Нью-Йорк был похоронен еще один из этих великих мыслителей – Фрэнк Майер. Он проделал тот же ужасный путь, что и многие другие. Он вырвал себя из рук «Господа, потерпевшего неудачу», а затем сформулировал новую идею, представляющую собой синтез традиционного подхода и свободомыслия, синтез, который многие сейчас называют современным консерватизмом.

Именно Фрэнк Майер напомнил нам, что здоровый американский индивидуализм был частью подводного течения западной науки и культуры. Он подчеркнул необходимость уважения закона и традиций, а также социального консенсуса, который обеспечивает стабильность наших общественных и частных устоев. Он отметил, что эти цивилизованные идеи все еще движут нами даже тогда, когда мы стремимся к новому экономическому процветанию, основанному на сокращении вмешательства правительства в дела рынка.

Студенты – члены комитета за демократическую Центральную Америку – устроили марш солидарности в память об убийстве архиепископа Сан-Сальвадорского Оскара Ромеро. Фото 1984 г.

Наши цели дополняют друг друга. Мы сокращаем бюджет не просто ради совершенствования управления финансами. Это лишь первый шаг на пути возвращения власти штатам и районам, только первый шаг на пути перестройки отношений между гражданином и правительством. Мы можем заставить правительство вновь нести ответственность перед народом, сокращая его аппарат и ограничивая сферы деятельности, добиваясь, чтобы оно эффективно и честно выполняло определенные ему законом функции.

Поскольку мы имеем последовательную теорию того, как правительство должно работать, мы можем очень ясно все изложить: у нас нет отдельной социальной, отдельной экономической и отдельной внешнеполитической программы. У нас есть одна программа. Мы стремимся как к наведению порядка в нашем финансовом доме и к перестройке национальной обороны, так и к защите будущих поколений, к прекращению одурачивания школьников плановиками-утопистами. Мы призываем разрешить религиозное обучение в школьных классах так же, как мы разрешили это во всех других местах.

Мы, конечно же, не сможем осуществить все это одновременно. Американский народ терпелив. Я уверен, что он понимает, что ошибки, которые делались на протяжении десятилетий, нельзя исправить в одночасье. Вы знаете, когда я еще был губернатором, то имел удовольствие выступать перед сенатской комиссией. Меня вызвали всего через несколько месяцев после того, как президент-республиканец въехал в Белый дом. Меня спросили, почему мы не успели исправить все, что к тому времени натворили другие. Единственное, что пришло мне тогда в голову, это рассказать одну историю. Много лет назад мы с Нэнси купили ранчо. Там был хлев, в котором предыдущие хозяева держали восемь коров. Мы же хотели держать лошадей. Целыми днями я ломом и лопатой вычищал пол в стойлах от многолетних напластований. (Смех.) И я объяснил сенатору, задавшему мне вопрос, что я выяснил в результате этой работы – нельзя за несколько недель или месяцев переделать то, что накопилось за 15 лет.

Мне также кажется, что если мы, консерваторы, собираемся продолжать управлять страной, то должны понять, что нам не всегда удастся так просто свалить на прошлое вину за трудности в стране… Суть дела в том, что мы должны руководить страной, а это означает не только критиковать прошлое. Вспомните, что говорил Т. С. Элиот: «Только приняв прошлое, можно изменить его значение».

Так вот, по ходу нашей политической борьбы мы пережили безразличие и часто нетерпимость, и именно поэтому я надеюсь, что нашу политическую победу запомнят за великодушие, а наше пребывание у власти – за терпимость, которую мы проявили к тем, с кем были не согласны.

Но помимо этого мы должны предложить Америке и всему миру более широкое видение. Мы должны предотвратить удушающие действия правительства в тех областях, где наносится вред. Мы должны стремиться к возрождению тех функций правительства, которые приносят пользу. Мы делаем это для того, чтобы вновь высвободить энергию и изобретательность народа Америки. Мы делаем это для того, чтобы вдохнуть новую жизнь в те общественные и экономические институты, которые служат амортизатором и мостом в отношениях между личностью и государством и которые остаются реальным источником нашего прогресса как нации.

И мы должны сохранить этот образ правопослушного, милосердного, плюралистического общества, состоящего из процветающих граждан и всевозможных общественных институтов, в котором свободные и энергичные люди смогут сами с Божьей помощью определить свою судьбу.

Я понимаю, что некоторые думают сейчас о полном опасностей мире, в котором мы живем, о трудном десятилетии, в которое мы вступили, и задаются вопросом о практической ценности консервативного взгляда на мир. Во время недавнего визита премьер-министра Тэтчер мы оба говорили о неожиданных глубоких переменах, произошедших в политике наших стран.

На нашей последней официальной встрече я сказал премьер-министру, что, какую точку мира мы ни возьмем, везде культ государства умирает. И я храню в сердце надежду, что пройдет немного времени, и наши противники, проповедующие верховенство государства, останутся в памяти лишь в связи со своей печальной и несколько курьезной ролью в истории. Крупнейшая в мире страна плановой экономики вынуждена закупать за рубежом продовольствие, чтобы ее граждане не голодали.

За это столетие мы слишком часто слышали жалобные стоны тех, кто живет под гнетом тоталитарных режимов. Мы видели слишком много памятников, сооруженных не из мрамора и гранита, а из колючей проволоки и ужаса. До нас добирались люди, сумевшие выжить в этих жутких условиях, люди, своими глазами видевшие торжество человеческого духа над неприступной государственной властью, заключенные, чьи духовные ценности позволили им одержать верх над их стражами. Они принесли нам «тайну лагерей», урок для нашего времени, да и для любого другого: зло бессильно, если добро бесстрашно.

Поэтому марксистское видение человека без Бога должно рассматриваться как пустая и фальшивая вера – вторая из древнейших на Земле – после первой, которой соблазнили человека в райском саду: «И будете вы, как боги». Кризис поразил западный мир лишь настолько, насколько этот мир равнодушен к Богу – напоминает нам Уиттакер Чэбмерс. «Западный мир не знает, что у него уже готово решение этой проблемы, – говорил он о нашей борьбе, – но лишь при условии, что его вера в Бога и свободу, которую Он предписывает, столь же велика, как вера коммунизма в человека».

В этом и заключается наша задача – подтвердить приверженность нашей страны закону более высокому, чем наш собственный, возродить нашу духовную силу. Только построив стену из такой духовной решимости, мы как народ обретем надежду защитить свое наследие и сделать его в будущем неотъемлемым правом всех людей.Есть в Америке и величие, и огромное наследие идеализма, которое питает нашу силу, и добродетель. Все это – наше. Нам остается только этим воспользоваться. А поскольку у нас есть величие, сегодняшняя Америка нуждается в подтверждении нашей добродетели и в преобразовании нашего величия.

Слова и дела последних десятилетий недостаточны для дня сегодняшнего. В них не отражено будущее. Заскорузлая бюрократия со своими укоренившимися в последнее время процедурами не реагирует ни на большинство, ни на меньшинство. Мы стоим на распутье. Нам нужно принимать решение. Будем ли мы следовать вчерашним планам и повторять вчерашние ошибки или мы подтвердим наши идеалы и требования, укрепим нашу веру и обновим наши цели? Настало время выбора.

Именно так называлась речь, с которой я выступил в 1964 году. Я сказал тогда: «Нам много раз говорили, что мы должны выбирать между левыми и правыми». Но мы и сейчас пользуемся теми же терминами: «левые» и «правые». Я повторю то, что сказал тогда, в 1964-м: «Понятий «левый» или «правый» нет, есть понятия «вверх» или «вниз». «Вверх» – к полной свободе личности, извечной мечте человека; к полной свободе личности; согласующейся с порядками общества. «Вниз» – к тоталитаризму муравьиной кучи. И те, кто предлагает нам сегодня заплатить свободой за безопасность, какими благими намерениями они ни руководствуются, идут по пути, ведущему «вниз».

Те из нас, кто называют себя консерваторами, уже более четверти века указывают на недостатки политики нашего правительства. Теперь возможность определить политику и сменить направление движения нашей страны предоставлена нам. Все мы, работающие в правительстве – в Белом доме, в сенате, в исполнительных органах – можем теперь выступать вместе. Мы можем перекрыть течь в экономике, образованную государственным сектором. Мы можем восстановить наше национальное благосостояние. Мы можем назначить снискавших уважение судей, которые будут сознавать, что главная задача любого суда – наказать виновных и защитить невиновных. Мы можем вернуть на свое законное место в нашем национальном сознании значение семьи, работы, добрососедских отношений, религии. Мы, наконец, можем добиться того, чтобы страны мира ясно понимали намерения Америки, ее целеустремленность в отстаивании своих идеалов.

У нас теперь есть и возможность, и необходимость доказать, что Америка готова забыть обиду, принять вызов времени и создать великое завтра.

Это преобразование и возрождение не будет осуществлено, если заниматься им будут те, кто занимается политической трескотней и раздает направо и налево пустые обещания. Это не получится у тех, кто восстанавливает одних людей против других, один класс против другого, один общественный институт против другого. Поэтому в то время, когда мы празднуем нашу недавнюю политическую победу, мы должны понимать, что впереди у нас еще много работы – мы должны обрести контроль над правительством, вознаградить личную инициативу и деловой риск, возродить нашу систему федерализма, упрочить частные учреждения, составляющие независимый сектор нашего общества, и, призвав нашу духовную убежденность, отразить нападки тех, кто отказывает человеку в праве иметь свое место перед Богом. Вероятно, это нелегкие задачи. Я уже говорил это 20 января, но еще раз хочу напомнить: нельзя сказать, что эти задачи невыполнимы, ведь мы же американцы, в конце концов.

В этом году мы будем отмечать победу, одержанную два века назад при Йорктауне, победу небольшой, только что родившейся страны над мощной мировой державой. Кто из вас знает, к примеру, что на церемонии капитуляции играл британский оркестр – у нас не было собственного. (Смех.) Они исполняли мелодию, очень популярную в то время в Англии. Называлась она «Мир перевернулся». Мне кажется, мелодия как нельзя лучше отражала тот момент, хотя музыканты этого и не осознавали. Сегодня сам облик этого города, его правительственных зданий, памятники нашим героям являются напоминанием той долгой, тяжелой борьбы.

Именно это наследие вызывает в нашем воображении образы любимой земли, земли борющихся поселенцев и одиноких эмигрантов, гигантских городов и огромных просторов, образы того, чем является наша страна сегодня, и того, какой мы хотим ее видеть. Это та Америка, которую нам вверили, мы должны стоять на страже ее интересов, защищать ее и мудро ею управлять.

Сограждане, единомышленники-консерваторы, пришло наше время. Пробил наш час. Мы стоим плечом к плечу в самой гуще боя. Если мы выстоим и повернем колесо удачи, то будет надежда, что, пока живы люди, знающие слово «свобода» и ее защитников, нас будут помнить и будут говорить: «Вот это были смельчаки, слава им».

С нами Бог

(Из ежегодной национальной утренней молитвы. Вашингтон, 4 февраля 1982 года)

…Тот, кто присутствовал здесь в прошлом году, наверное, помнит историю неизвестного автора, которую я тогда рассказал. В этой истории главному герою снилось, что он шел по пляжу вместе с Богом, а на небе возникали сцены из его жизни. Когда они дошли до конца пляжа, он обернулся и увидел, что на песке отпечатались две цепочки следов, которые время от времени соединялись вместе. Вторая цепочка следов исчезала каждый раз, когда на небе появлялось изображение какого-то испытания или переживания, выпавшего на долю главного героя. Он удивился и спросил Бога: «Ведь ты обещал, что, если я пойду за тобой, ты всегда будешь рядом, почему же ты бросал меня в трудную минуту?»

В сердце любого американца живет дух любви, дух заботы о ближнем, желание работать вместе на общее благо…

На что Бог ответил: «Любимое дитя мое, я не бросал тебя, когда ты во мне нуждался. Если ты видишь только пару следов, значит, в это время я тебя нес».

Когда я рассказывал эту историю в прошлом году, а тогда прошло всего несколько недель моего пребывания на посту президента, я думал, что много раз после меня будет лишь одна пара следов, я буду часто нуждаться в том, чтобы меня перенесли через ухабы, а если я не буду в это верить, у меня не хватит мужества сделать то, что я задумал.

Вскоре после этого настал момент, когда я понял наверняка, что Господь меня несет. С нами Бог. Мы только должны верить. Псалмопевец говорил: «Слезы могут пролиться ночью, но радость приходит утром».

Я всегда верил, что все мы и каждый из нас в отдельности появились на свет с какой-то целью, что существует какой-то план, какое-то божественное предначертание для всех нас. Теперь я знаю, что все дни, отведенные мне судьбой, принадлежат Ему.

Я верю также, что наша благословенная Земля специально оказалась в стороне от остального мира, чтобы стать родиной людей, пришедших сюда не в поисках золота, а в надежде найти Бога. Это были свободные люди, жившие по закону, с верой в своего Создателя и в свое будущее.

Иногда кажется, что мы сбились с этого достойного пути, что мы разучились различать понятия добра и зла и не знаем, как следует жить. Господь Бог, источник наших знаний, был выдворен из школьных классов. Он одарил нас величайшим даром жизни, однако многие готовы простить убийцу, повинного в смерти своей жертвы. Мы ждем от Него защиты в трудные минуты, а сами в своей повседневной жизни отворачиваемся от Него. Возможно, Он просто ждет, когда мы проснемся.

В сердце любого американца живет дух любви, дух заботы о ближнем, желание работать вместе на общее благо. В притче о добром самарянине говорится, что он перешел дорогу, преклонил колена, перевязал раны избитого странствующего паломника и отнес его в ближайший город. Он не побежал в город на поиски члена благотворительного общества, чтобы сказать, что на дороге лежит человек, которому, вероятно, нужна помощь.

Не настало ли время всем нам проявить личное участие, позаботиться о ближнем, а церквям и синагогам восстановить наш дух добрососедской заботы друг о друге? Выступая перед этой аудиторией, я сознаю, что проповедую проповедникам. Если бы вы все работали в федеральном правительстве, вы все считались бы ответственными работниками. Сегодня вы нам нужны больше, чем когда-либо. Из ваших уст должно исходить напоминание о том, что мы должны вершить на Земле дело Божье. Мы никогда не ответим на все вопросы, не решим все проблемы, не залечим все раны, но мы можем сделать очень много, если все вместе пойдем тем единственным путем, который ведет к реальной надежде.

Я вспоминаю, как разговаривал с одним сенатором по поводу конфликта, длившегося битый год, но в котором стороны упорно продолжали настаивать на своем. Каждый из нас искренне верил в то, что отстаивал, но мы были противниками. Когда сенатор закончил говорить, он встал и сказал: «Сейчас выйду от вас и помолюсь». Я ответил: «Не удивляйтесь, если у Бога будет уже занято, это значит, что я опередил Вас». (Смех.)

Господь обещал нам, что данное нами воздастся во множестве, так давайте пойдем вперед и раздуем пламя нашей веры. Давайте поступками докажем нашу мудрость.

Завершив дела наши, скажем словами святого апостола Павла из Второго Послания к Тимофею: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил». Это и есть свидетельство сделанного.

Я надеюсь, что не только эта великая земля сохранится в веках, но сохранится и эта замечательная традиция собираться в этот день, чтобы вспомнить, какова наша истинная задача.

Благослови вас Бог.

Самый ценный подарок – быть американцем

(Из рождественского радиообращения к нации, 25 декабря 1982 года)

Примите поздравления с Рождеством из Белого дома. Если бы это было возможно, мы с Нэнси были бы рады лично поблагодарить каждого из тысяч людей, которые прислали нам праздничные открытки, поздравления и послания. Каждое из них трогает, каждое рассказывает о чем-то своем – о любви, Надежде, молитве и патриотизме. И каждое делает наше Рождество еще более ярким.

Некоторые из самых трогательных посланий пришли от тех сограждан, кто в отличие от нас встречает Рождество не в кругу семьи, а вдали от друзей и любимых. Как, например, поздравления от двенадцати морских пехотинцев, которые встречают Рождество в Бейруте, помогая восстанавливать разрушенную надежду на мир в этой многострадальной стране. Я также хотел упомянуть послание от старшины с авианосца «Энтерпрайз», который просит нас, чтобы мы в этот праздничный день вспомнили его и его товарищей. «Встречать Рождество в Индийском океане совсем невесело, – пишет он, – но мы служим благому делу».

Что ж, это правильно, моряк. Вы действительно служите благому делу. В этот день, в день рождения Христа, вместе с вашими друзьями вы стоите на страже мира, которому Он нас учил. Нас разделяют тысячи миль, но для нас нет никого ближе.

Одно из наиболее понравившихся мне рождественских посланий пришло в этом году задолго до праздника. В нем говорилось о своеобразной рождественской сказке, приключившейся в октябре. Местом действия был не наш континент, а неспокойные воды Южно-Китайского моря. По-моему, в этой истории отражено то лучшее, что присуще Рождеству и американскому характеру, в ней показано, что представляет наша любимая страна не только для нас самих, но и для миллионов менее счастливых людей во всем мире.

Я благодарю господина Гэри Кемпа из Нины, штат Висконсин, за то, что он познакомил меня с письмом, которое артиллерист первого класса с авианосца «Мидуэй» Джон Муни послал своим родителям 15 октября. В нем – рождественская сказка, которая стала былью.

«Дорогие мама и папа, – пишет солдат, – сегодня мы увидели в море лодку и оказали помощь. Там было шестьдесят пять вьетнамских беженцев. Почти два часа мы их поднимали на борт, потом их проверила служба безопасности, осмотрели врачи, одели и накормили.

Сейчас они отдыхают на самолетной палубе, а дети (похоже, что это в основном дети) сидят перед телевизором, который они, пожалуй, видят впервые в жизни, и смотрят «Звездные войны». Когда мы их подобрали, их лодка тонула. Они провели в океане пять дней, и пресная вода у них кончилась. Еще через пару дней ребятишки оказались бы на грани смерти.

Мне кажется, что время от времени нам нужна подобная встряска, чтобы осознать, как важно то, что мы делаем. Я хочу сказать, что родителям этих ребят потребовалась отчаянная смелость, чтобы выйти в море в дырявой лодке, полагаясь только на то, что кто-нибудь их подберет. Так рисковать! Но совершенно ясно, что они предпочли этот риск риску остаться жить в коммунистической стране.