Текст книги "Благородный разбойник"
Автор книги: Маргарет Макфи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 6
– О, мой бог! – услышала Эмма возглас мисс Чичестер, когда эта дама взглянула в ту сторону, где Нед Стрэтхем и мистер Финчли беседовали с лордом Лонгли. – Мисс Норткот, вы не поверите, но мистер Стрэтхем…
Эмма изо всех сил старалась не смотреть туда.
– Я не понимаю, почему мистер Стрэтхем вызывает такое восхищение у дам из высшего света, – перебила она. – Он всего лишь торговец, несмотря на все свои деньги. – Это был жестокий и в высшей степени высокомерный отзыв, однако после того, что он сделал, Нед заслуживал его.
Мисс Чичестер вытаращила глаза. Ее бледные щеки залил пунцовый румянец. Она тихо охнула и прижала руку к груди.
– Вы совершенно правы, мисс Норткот, – произнес голос Неда Стрэтхема. Все то же произношение, выдававшее жителя Ист-Энда, та же манера подчеркнуто выделять некоторые слова.
У Эммы замерло сердце. На мгновение она застыла неподвижно, прежде чем повернуться и посмотреть в эти слишком хорошо знакомые холодные голубые глаза.
– Мистер Стрэтхем, – сказала она, стараясь, чтобы ее спокойный голос скрыл внутреннюю дрожь. – Вы меня напугали.
Он улыбнулся:
– Судя по всему, да.
Эмма выдержала его взгляд, как будто нисколько не смутилась тем, что он слышал ее слова, однако слабый румянец, выступивший на щеках, ее выдал. Так или иначе, но извиняться она не собиралась.
Казалось, пауза тянулась бесконечно долго.
Нед ни на мгновение не сводил с нее глаз. Он стоял перед ней, сильный, спокойный, красивый.
– Я здесь, чтобы просить вас потанцевать со мной, мисс Норткот.
У Эммы екнуло сердце.
Она услышала, как сидевшая рядом мисс Чичестер тихонько охнула.
– Я благодарна вам за это великодушное предложение, сэр. – Эмма выдержала его взгляд с выражением решимости на лице, понимая, что в этом поединке характеров отвести взгляд означало проиграть. – Но я вынуждена отказаться, поскольку нахожусь здесь в качестве компаньонки леди Ламертон, а не для того, чтобы танцевать.
Уголки его рта пугающе дрогнули, заставив Эмму похолодеть от страха перед тем, что он мог сделать. Она слишком поздно вспомнила, что одно его слово – и она погибла. Одно его слово – и с ее возвращением в свет и с тем, что это значило для ее брата, будет покончено. У нее пересохло во рту.
Нед повернулся к леди Ламертон. Только тогда Эмма заметила, что все окружающие их дамы замолчали, а леди Ламертон и ее приятельница с интересом наблюдают за ними.
– Я уверен, что леди Ламертон в состоянии ненадолго расстаться с вами. – Он со спокойной уверенностью посмотрел ей в глаза. Разбойничья бровь приподнялась вверх.
Все глаза повернулись к вдове, как будто она была королевой, восседавшей на троне перед своим двором.
– Мистер Стрэтхем имеет на это право, Эмма. – Глаза леди Ламертон сосредоточились на Неде. – Я уверена, что вы вернете мне мою компаньонку в целости и сохранности.
– В целости и сохранности, мэм. – Нед улыбнулся леди Ламертон.
В целости и сохранности. Сам воздух вокруг него дышал опасностью.
Старые леди восхищенно следили за ними.
Взгляд голубых глаз Неда снова упал на Эмму. Самых голубых в мире глаз, таких пронзительных и холодных, полных отблесков их былой близости.
– Мисс Норткот. – Он протянул руку в знак приглашения. – Так что?
Еще на мгновение Эмма задержала на нем взгляд, понимая, что Нед загнал ее в угол, откуда ей не выбраться. Потом наклонила голову в знак согласия.
Он выиграл это сражение, но это не означало, что он выиграет войну.
Подав ему руку, она встала и позволила вести себя в танцевальный круг.
Они присоединились к очередному туру сельской кадрили, которая не мешала беседе.
– Что за игру вы затеяли, Нед Стрэтхем?
– Никакой игры. Нам надо поговорить наедине. Танец дает для этого прекрасную возможность.
Оглянувшись вокруг, Эмма увидела множество глаз, устремленных на них, увидела раскрытые веера, за которыми скрывались перешептывающиеся губы и навострившиеся уши.
– Вы называете это уединением? Каждое наше движение находится под пристальным наблюдением.
Эмма вспыхнула и гневно посмотрела на него. Она слишком явственно ощущала тепло его руки, обнимавшей ее за талию, и близость его тела.
– Я уже сказала, что не стану больше слушать вашу ложь.
– Но лгал не я один, Эмма. Разве не так?
– Учитывая то, что вы сделали, я не считаю себя обязанной объяснять вам, почему не стала ждать. А что до того, что я назвалась горничной, то мне действительно приходилось заниматься этой работой. В течение месяца.
– Месяц. – Он помолчал. – Будучи дочерью хозяина горничной.
– Строго говоря, это не ложь.
– Строго говоря.
Эмма сжала губы и отвела взгляд.
Нед наклонился ближе, так что она почувствовала его дыхание на своей щеке, ощутила, как по спине побежали мурашки, как напряглись груди.
– И раз уж мы говорим строго. Маленькая деталь. Ваше имя мисс де Лайл… – Казалось, его голубые глаза готовы просверлить ее насквозь.
– Это не ложь. Де Лайл фамилия моей матери.
– Вашей матери. Но не ваша.
Эмма снова сглотнула. Во рту пересохло от волнения. Он повернул все так, словно это она была не права.
– Мы с отцом не могли открыто говорить о своем происхождении. Признаться, что мы выходцы из высшего общества. Что мы принадлежим к тому классу, который так презирают в Уайтчепеле. Неужели вы думаете, что нас бы приняли? Неужели вы думаете, что Нэнси дала бы мне работу в «Красном льве»?
– Нет. – Нед не сводил глаз с Эммы. Ее аргументы не поколебали его. – Но это не меняет того, что вы лгали мне, Эмма Норткот.
– Эта невинная маленькая ложь ничего не меняет.
Его глаза сверкнули каким-то злым, страстным и мрачным огнем. Это было так не похоже на его обычное уверенное самообладание, что у Эммы дрогнуло сердце, а по спине пробежал холодок.
– Она меняет все на свете.
Фигура танца развела их врозь, заставляя каждого поменяться местами с парой, находившейся справа от них. Воспользовавшись этим, Эмма попыталась взять себя в руки, прежде чем они снова сойдутся и его рука ляжет ей на талию, прижимая к себе. Ей не хотелось, чтобы их спор посреди переполненного зала заметили.
– Не пытайтесь перевернуть все с ног на голову, – сказала Эмма. – Вы заставили меня поверить, что вы тот, кем не являетесь на самом деле.
В ответ на эти слова Нед только поднял брови. Точно так же, как она заставила его поверить, что она та, кем не была.
Его жест лишь подлил масла в огонь ее гнева и возмущения его неправотой.
– Вспомните те ночи, Нед… А между ними вы были здесь, танцевали на балах, держа в объятиях очередную жемчужину высшего света. Разыгрывая свои представления в Уайтчепеле, вы тем временем подыскивали себе какую-нибудь графскую дочь.
Нед ничего не ответил.
– Вы бы заманили меня в постель, а потом бросили.
– Неужели? – Его голос звучал холодно, жестоко и бесчувственно. Но что-то в его глазах, когда он произносил это слово, встревожило Эмму.
Если бы она дождалась, то узнала бы это наверняка.
Если бы она дождалась, то было бы слишком поздно.
Музыка продолжала играть, и их ноги машинально двигались в такт. В наступившем молчании они слышали только шарканье и стук ног по гладким деревянным половицам. Понимая, что стоит на кону, она должна была знать. Должна была спросить его.
– Вы расскажете всем правду обо мне? О том, что я работала служанкой в харчевне в Уайтчепеле? Что мой отец чернорабочий в доках? Что мы снимали жилье в одном из самых жалких пансионов Лондона?
– А вы расскажете, что я был завсегдатаем той самой харчевни?
Они смотрели друг на друга.
– Вас они простят. Меня нет. Вы это знаете.
– Они будут не так снисходительны ко мне, как вы думаете. – Нед хмуро улыбнулся. – Но вам нечего бояться, Эмма. Ваши секреты в полной безопасности.
Эмма ждала, что будет дальше. Что он потребует за свое молчание.
Нед лишь цинично улыбнулся, словно читал ее мысли. Потом едва заметно покачал головой.
Это заставило ее почувствовать себя так, будто она поняла что-то неправильно. Эмма заставила себя вспомнить его потертую кожаную куртку и сапоги – весь этот маскарад. Заставила себя вспомнить о том, что происходило между ними в темноте на узких улицах Уайтчепела в то время, когда его настоящая жизнь была здесь. Что бы ни говорил Нед, он был лжецом, который обманул ее и воспользовался этим.
– Теперь, когда мы все выяснили, нам больше не о чем разговаривать. Оставьте меня в покое, Нед Стрэтхем.
Он снова улыбнулся горькой мрачной улыбкой:
– Можете не беспокоиться, Эмма Норткот. – Он подчеркнуто выделил ее имя. – Я больше не подойду к вам.
– Буду очень рада.
Нед так пристально вглядывался ей в глаза, как будто мог увидеть ее насквозь, со всеми ее тайнами и ложью, со всеми ее надеждами и страхами. Он вдруг наклонился к ней так близко, что она почувствовала знакомый запах и ощутила щекой тепло его дыхания, так близко, что она вздрогнула, когда он прошептал ей на ухо:
– Гораздо больше, чем вы думаете.
Сердце Эммы стучало. Кровь неслась с неистовой силой. Внезапно все то, что было между ними в «Красном льве», на темных улицах, на старой каменной скамейке, нахлынуло на них здесь посреди бального зала.
Они пристально смотрели друг на друга. Потом Нед сделал шаг назад и снова стал самим собой, холодным и спокойным.
– Улыбайтесь, – сказал он. – На нас все смотрят. Не думаю, что вы захотите, чтобы в обществе решили, будто мы говорим о чем-то более существенном, чем то, о чем принято болтать на балу.
Нед улыбнулся одними губами.
Эмма последовала его примеру, процедив сквозь зубы:
– Вы просто ублюдок, Нед Стрэтхем.
– Да, я такой. В самом прямом смысле. Но, думаю, это лучше, чем быть лжецом.
Его слова глубоко ранили Эмму своей правотой.
Музыка наконец перестала звучать.
Дамы по обе стороны от нее присели в реверансе. Эмма взяла себя в руки и сделала то же самое.
Нед поклонился:
– Позвольте отвести вас к леди Ламертон.
Их взгляды схлестнулись. Сердце Эммы сделало один удар, потом еще один. Чувствуя, что все взгляды в зале обращены к ним, она положила кончики пальцев на согнутую в локте руку Неда и позволила ему увести себя из круга.
На следующее утро Нед с Робом отправились в боксерский зал для джентльменов, располагавшийся на Бонд-стрит. Для других джентльменов девять утра был еще слишком ранний час. Проведя ночь в клубах, где они развлекали себя выпивкой, игрой и женщинами, – что, как выяснил Нед, было основным занятием большинства мужчин благородного происхождения, – джентльмены, как правило, вставали не раньше полудня. После легкого поединка друг с другом Нед и Роб отрабатывали удары на тяжелых холщовых мешках с песком, которые были подвешены к толстой балке, проходившей вдоль одной из стен.
Роб уселся на пол, прислонившись к стене, и упершись локтями в колени, пытался успокоить дыхание. Нед продолжал наносить ритмичные удары по мешку с песком.
– Что за чертовщину ты устроил вчера вечером с Эммой Норткот? – спросил Роб.
– Я хотел с ней поговорить.
– О чем?
– Хотел убедиться в том, кто она.
– И для этого тебе понадобилось с ней танцевать?
– Надо же было когда-нибудь воспользоваться результатами трудов учителя танцев. Я заплатил ему кучу денег.
На лице Роба появилось скептическое выражение.
– И как я понимаю, она именно та, о ком мы думали.
– Откуда у тебя такое впечатление?
– Возможно, от того, с каким усердием ты лупишь по этому мешку с песком.
Нед приподнял брови, но потом снова принялся бить по мешку. Сначала правой, потом левой. Правой, левой.
– Это ничего не меняет. Мы будем продолжать то, что начали раньше.
Он с такой силой ударил левой рукой, что чуть не сорвал мешок с крюка. Когда мешок снова качнулся в его сторону, Нед пригнулся и снова ударил. Потом еще раз. Он продолжал тренироваться, пока костяшки его пальцев не покрылись ссадинами, пока не заболели плечи и пока усталость не притупила все остальные чувства.
Роб бросил ему полотенце и встал, сделав глазами предупреждающий знак в сторону входной двери.
– Да неужели, мистер Стрэтхем? – сказал он, возвращаясь к формальному обращению теперь, когда они были не одни.
Нед поймал полотенце и, вытерев с лица пот, обернулся назад, чтобы посмотреть, кто пришел.
Увидев тех, кто находился в зале, герцог Монтейт и виконт Девлин на мгновение остановились в дверях.
Нед встретился взглядом с Девлином. Взглянув на него с холодным, надменным пренебрежением, виконт вместе с Монтейтом прошли в противоположный конец зала.
Нед и Роб обменялись взглядами.
– Твой любимец, – сквозь зубы процедил Роб.
– И чем дальше, тем больше. – Нед хмуро улыбнулся, и они с Робом, переглянувшись, отправились в гардеробную.
Неподалеку от этого места, в столовой городского дома леди Ламертон, Эмма и ее хозяйка приступили к завтраку.
– Все идет именно так, как я и предполагала, Эмма. В свете только и говорят о том, что мистер Стрэтхем танцевал с вами на балу у Хейвиков, – сказала леди Ламертон, читая письмо, которое держала в руке.
На каминной полке медленно и размеренно тикали часы.
– Не понимаю почему. Мы танцевали всего один танец. – Эмма смогла заговорить только тогда, когда лакей, наливавший кофе в чашку леди Ламертон, отошел от нее и встал рядом с Эммой с кофейником в руке.
Она кивнула и уставилась на струйку жидкости, перетекавшей из кофейника в красивую чашку с золотым ободком. В воздухе разлился аромат кофе. Эмма добавила из молочника каплю сливок и сделала глоток.
Проникавший в окна столовой свет вспыхивал на хрустальных подвесках огромной люстры и переливами радуги разбрызгивался по стенам.
Леди Ламертон отложила листок на растущую стопку уже прочитанных писем и взяла в руки следующее. Она подняла глаза и сломала печать.
– А все потому, моя дорогая, что до этого мистер Стрэтхем ни разу не был замечен в танцевальном кругу. Он не танцует.
Эмма сделала еще глоток кофе и попыталась улыбнуться, как будто все происшествие не стоит выеденного яйца.
– Должно быть, это можно считать недостатком на балу в клубе «Элмак».
– Едва ли, – возразила вдова. – Скорее всего, наоборот. Это только подогревает интерес к нему. Женщины видят в этом своеобразный вызов. Сестры Льюис даже принимали ставки, кто первый соблазнит его на танец. Предполагалось, это будет означать, что он выбрал себе невесту.
Эмма снова улыбнулась, чтобы скрыть злость, которую почувствовала, услышав эти слова.
– Что ж, вчерашний вечер с очевидностью опровергает эту теорию.
– Безусловно. А сестры Льюис стали немного богаче. – Вдова замолчала и опустила глаза на письмо, которое держала в руке. – Все сгорают от любопытства узнать, о чем вы говорили.
Если бы они только знали!
– Ничего интересного. Я уже рассказывала вам все в подробностях. – Прошлым вечером кое-кто уже делал попытки задавать вопросы, однако леди Ламертон немедленно пресекла их, расправив крылья, словно орел, оберегающий добычу, предназначавшуюся только ему одному. И потом, по дороге домой в карете, она ее получила… только в сказанном Эммой не было ни слова правды.
– Погода и прочие банальности едва ли их удовлетворят, Эмма. Особенно учитывая то, что ваша беседа выглядела весьма оживленной.
Эмма сделала еще глоток кофе, но так ничего и не ответила.
Леди Ламертон, нацепив на нос очки, снова уткнулась в письмо.
– Судя по всему, теперь они заключают пари на то, станет он танцевать снова и пригласит ли он вас.
Эмма сдержала вздох, грозивший вырваться в ответ на это предположение.
– Загляните в мой дневник, Эмма. Проверьте, когда будет следующий бал.
– На следующей неделе во вторник вечером состоится благотворительный бал в Воспитательном доме. – Эмма поняла ход мысли своей хозяйки. – Но даже если мистер Стрэтхем там будет, я ясно дала ему понять, что мое место рядом с вами, а не среди танцующих.
– Я, безусловно, восхищена вашей преданностью, моя дорогая, но вы можете совершенно свободно танцевать с ним. И очевидно, – леди Ламертон с нескрываемым удовольствием окинула взглядом необычайно высокую стопку своей утренней почты, – что было бы весьма неучтиво отказать ему.
– Он не станет меня приглашать. – «Оставьте меня в покое, Нед».
В голове эхом звучали его слова: «Можете не беспокоиться, Эмма Норткот. Я больше не подойду к вам». И снова, как и ночью, ей вспомнились его глаза – холодная злость и что-то еще…
Эмма улыбнулась как ни в чем не бывало и перевела разговор на другую тему:
– Что вы наденете сегодня вечером к обеду у миссис Льюис?
Ее тактика сработала.
– Лиловое шелковое платье и тюрбан к нему в тон. А вы, я думаю, могли бы надеть ваше серо-голубое платье. Оно очень подойдет к моему.
– Да, это будет хорошо, – согласилась Эмма.
Леди Ламертон заговорила о том, что нужно сходить к шляпнику, чтобы подобрать к тюрбану перо.
Нед больше не подойдет к ней. Она была бы этому рада.
«Больше, чем вы думаете».
Что могли значить эти странные слова? Эмма почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Я вижу, здесь мистер Стрэтхем, – вполголоса сказала леди Ламертон уже через пять минут после того, как этим вечером они вошли в гостиную дома миссис Льюис на Хилл-стрит.
– В самом деле? Я не заметила, – солгала Эмма.
Нед вместе с Робом Финчли стоял у окна, разговаривая с лордом Линвудом и другим джентльменом, лицо которого показалось ей смутно знакомым, хотя она не могла вспомнить, кто он. Нед был одет во фрак от лучшего лондонского портного. В свете канделябров его светлые волосы отливали золотом. Казалось, он чувствовал себя здесь так же непринужденно, как в Уайтчепеле. Под внешним лоском сквозили все та же уверенность, сила и скрытая угроза. Нед бросил на нее хмурый настороженный взгляд, и у нее замерло сердце и побежали мурашки по телу. Эмма ответила ему не менее хмурым, холодным взглядом и, улыбнувшись так, будто он ее совершенно не интересовал, снова отвернулась к леди Ламертон, с которой они тут же о чем-то заговорили.
Подошедшая хозяйка, поздоровавшись с ними, рассыпалась в выражениях восторга по поводу того, как великолепно выглядит леди Ламертон, и стала расспрашивать, услугами какой модистки она теперь пользуется.
Эмма увидела нескольких девушек, с которыми состояла в дружеских отношениях в то время, которое теперь могла называть «другой жизнью». Они посещали одни и те же дамские курсы и одновременно выходили в свет. А для того, чтобы она не отстала от них в поиске удачной партии, на ее наряды тратились огромные деньги. Сейчас все они, одетые по последней моде и безукоризненно причесанные, стояли отдельной маленькой группкой. Эмма знала, как смотрят в этом кругу на компаньонок без гроша в кармане, и сама когда-то также перешептывалась с ними, выражая свое сожаление по поводу других. Не со зла, а по наивности и невежеству. Однако то, кем прежде был ее отец и кем была она, по-прежнему играло определенную роль, поэтому, несмотря на ее нынешнее более низкое положение, большинство девушек улыбались ей и слегка кивали в знак приветствия. И только несколько голов отвернулись в сторону.
– Леди Ламертон, как я рада видеть вас, – сказала подошедшая к ним миссис Фейвершем. Она улыбалась и была сама любезность, и лишь выражение легкого беспокойства на лице говорило о том, что эта охотница за сплетнями чуяла добычу. – И мисс Норткот тоже. – Она посмотрела на Эмму, и ее глаза сверкнули хищным блеском.
– Миссис Фейвершем, – пропела в ответ леди Ламертон. Ее улыбка, несмотря на свою мягкость, давала понять, что в этой охоте она считает себя вожаком и будет яростно охранять от других предмет всеобщего интереса. Отец Эммы оказался прав.
– Какая жалость, что я пропустила бал у Хейвиков. Судя по всему, мне непременно надо было там быть. Я слышала, что мистер Стрэтхем наконец решился танцевать. Однако в отношении этих слухов никогда нельзя быть уверенным.
– Я могу подтвердить, что это правда, моя дорогая Агата.
– Неужели? – Миссис Фейвершем буквально распирало от любопытства. – Вы должны прийти ко мне на чай, дорогая леди Ламертон. Мы не виделись целую вечность. Завтра вас устроит?
– Завтра я приглашена на чай к миссис Хилтон. В последнее время у меня все расписано. Но я могла бы втиснуть вас в свое расписание на конец недели… Если вы согласны.
– Совершенно согласна. – Миссис Фейвершем улыбнулась и не смогла удержаться, чтобы еще раз не скосить глаза на Эмму. – А мисс Норткот придет с вами?
Эмму спасли звуки гонга, возвещавшего начало обеда.
Обеденный стол был накрыт великолепно. По центру его украшали красивые канделябры, чередовавшиеся с ананасами. В середине располагалось украшенное цветами огромное блюдо с целой горой фруктов. Эмма забеспокоилась, как бы ее не посадили рядом с Недом, однако, согласно светской табели о рангах, несмотря на все богатство, на торговца смотрели как на человека более низкого, так что Неду вместе с его управляющим отвели место в дальнем конце стола. А Эмма, компаньонка знатной дамы, фактически служанка, благодаря своему происхождению оказалась ближе к хозяйке.
Лорд Сомс, один из самых старых и близких друзей ее отца, занял место рядом с ней.
– Как поживает ваш отец в хаунслоуской глуши, мисс Норткот?! – взревел он, из-за глухоты не отдавая себе отчета в громкости своего голоса.
– Благодарю вас, лорд Сомс, у него все хорошо. – Эмма кивнула и улыбнулась, понимая, что его слова слышали все присутствующие, и в том числе сидевший поодаль Нед.
– Рад это слышать, дорогая. Вы должны передать, что нам очень его не хватает.
– Я передам. – Она снова улыбнулась и как бы между прочим сменила тему: – Какая непривычно хорошая погода, вы не находите?
– Что вы сказали? Говорите громче, моя девочка.
– Я просто сказала, что погода для этого времени года на редкость хороша.
Лорд Сомс приставил к уху свой слуховой рожок.
– Я ничего не расслышал, мисс Норткот.
– Мисс Норткот говорила, что погода хорошая, – раздался голос мужчины, стоявшего неподалеку от них.
Эмма узнала этот голос, голос образованного аристократа, с чувственной и вместе с тем надменной манерой слегка растягивать слова. Она окаменела.
– Погода действительно прекрасная, – согласился лорд Сомс и затих на своем стуле в ожидании обеда.
– Добрый вечер, мисс Норткот, – произнес голос, и его обладатель занял пустовавшее место справа от нее.
Кровь застучала у Эммы в висках. Она почувствовала легкую дурноту. Сделав глубокий вдох, она повернула голову и взглянула в похожее на античное изваяние лицо виконта Девлина.
– Мне кажется, вы ошиблись местом, сэр. – Эмма намеренно опустила глаза на маленькую белую карточку с написанным на ней именем мистера Фрю.
Девлин взял карточку и сунул ее в карман своего темного вечернего фрака.
– Мне так не кажется, мисс Норткот.
Эмма моргнула в ответ на эту дерзость и, бросив на него гневный взгляд, перевела глаза дальше, туда, где смиренно сидел мистер Фрю. У этого джентльмена хватило чувства юмора, чтобы изобразить изумление, прежде чем он отвел взгляд.
Она снова повернулась к Девлину, глядя на него с таким же бесстрастным выражением, что и он, хотя ее сердце по-прежнему тяжело стучало от гнева. Эмма понимала, что не может поднимать шум или отказаться сидеть рядом с ним. Гости уже начинали коситься в их сторону. Всем хотелось увидеть, как она отреагирует на Девлина. Все помнили, как ее мать публично обвинила виконта и его друзей. Все знали, какую роль он сыграл в истории с ее братом.
Поэтому Эмма улыбнулась, хотя ее глаза смотрели на него с теплотой, достойной арктической ночи, и тихо спросила:
– Что вы здесь делаете, Девлин?
– Наслаждаюсь приятным вечером и обедом. – Он улыбнулся в ответ той чарующей ленивой улыбкой, которая когда-то казалась ей такой красивой.
С противоположной стороны к столу подошел лорд Фаллингем, который занял место рядом с миссис Морли. Он посмотрел на Эмму, кивнул ей в знак приветствия и, повернувшись к миссис Морли, завел с ней беседу, в которой для других не оставалось места.
Эмма не стала поворачиваться к лорду Сомсу. Она слышала, как слева от нее миссис Хилтон, почти крича, разговаривала с ним.
Девлин снова улыбнулся, как будто прочитал ее мысли.
Она просто смотрела ему в глаза и ждала.
– И как вы поживаете, мисс Норткот?
– Лучше некуда… – Ее губы улыбались, глаза нет. – По крайней мере, до данного момента. А вы, сэр? – Это была пародия на любезность и искренность.
Теперь его улыбка стала еще шире, еще ленивее, еще очаровательнее.
– С каждой минутой все лучше, с тех пор как я увидел вас. – И все же что-то в его глазах говорило об обратном.
– Мне трудно понять почему, учитывая, как изменились ваши отношения с моей семьей, перед нашим отъездом из Лондона. Не думаю, что у нас с вами найдутся общие темы для разговора.
Девлин не ответил. Он лишь откинулся на спинку стула и, не сводя глаз с Эммы, сделал глоток шампанского.
– Как вам понравился вчерашний бал у Хейвиков?
Взгляд Эммы невольно скользнул туда, где сидел Нед. В то же самое время он поднял глаза на нее. Эмма отвела взгляд. Потом подняла бокал.
– Довольно приятный вечер.
Стрельнув глазами в сторону Неда, Девлин снова обратился к ней:
– Настолько приятный, что вам удалось завлечь в танцевальный круг мистера Стрэтхема, как я слышал. Невиданный доселе подвиг.
– Я этого не знала. Меня долго не было в Лондоне.
Девлин сделал еще глоток шампанского.
– Смею вас уверить, это большое достижение.
– Поверю вам на слово.
Девлин снова улыбнулся.
– Стрэтхем выскочка, – сказал он тем пренебрежительным тоном, которым в свете говорили о людях, самостоятельно сделавших себе состояние.
– Я это уже слышала.
– Люди, подобные Стрэтхему, не признают правил, принятых в нашем мире. А некоторые из них вообще не признают никаких правил. – Он сделал паузу и добавил: – Особенно в том, что касается женщин.
– Несколько странно слышать это от вас. – Весь Лондон знал о том, что Девлин завзятый волокита.
– Возможно. Но я имею дело с теми, кто понимает, что к чему.
Эмма почувствовала в этих словах не высказанный им выпад в сторону Неда.
– Зачем вы мне это говорите, сэр?
– Ради моей дружбы с вашим братом.
– Дружбы? И вы это так называете? – Эмма подняла брови.
– А хоть бы и нет. Учитывая, что Стрэтхем проявил такой… интерес к вам, я не был бы джентльменом, если бы промолчал.
– Один танец еще не означает интерес.
– Думаю, в данном случае означает.
– Я не сомневаюсь в ваших благих намерениях, сэр. – Эмма говорила так же легко, не повышая голоса, как будто речь шла о погоде или о последней театральной постановке. – Но то, что я делаю и с кем, вас не касается.
– Может быть, и нет. – Девлин сверкнул глазами в сторону Неда, и, когда он снова посмотрел на нее, в его взгляде появилось странное, почти собственническое выражение. – Хотя, возможно, это касается меня больше, чем вы думаете.
Выражение исчезло так быстро, что Эмма засомневалась, видела ли его. Она смотрела на Девлина и думала, действительно ли он только что произнес эти слова.
Девлин снова улыбнулся той чарующей улыбкой, от которой у многих дам начинали дрожать ресницы в надежде, что только ей одной удалось приручить его.
Наконец подали еду, и над столом разнесся стук тарелок, скрип приборов, перезвон хрустальных бокалов и бульканье наливаемого в них вина. Вокруг сновали лакеи, предлагая блюда и раскладывая их по тарелкам. Столовая наполнилась жужжанием голосов и негромким смехом.
Эмма чувствовала, что у нее пропал аппетит.
Когда лакеи ушли, внимание Девлина переместилось на противоположную сторону стола.
– Как вам цыпленок, миссис Морли?
– Выше всяких похвал.
Беседа потекла дальше. Время шло.
Взгляд Эммы скользнул туда, где Нед разговаривал с мистером Джеймсоном. Он поднял глаза и, взглянув на нее с холодным любопытством, снова обратил свое внимание на собеседника.
