Текст книги "Я не люблю пятницу"

Автор книги: Марек Гот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Она была права – хронометр показывал, что уже семь минут четвертого. А я обещал прийти не позже одиннадцати вечера. Совсем забыл об этом.

– Проходите, Виктор. – Карелла строго запретил мне называть его по фамилии.

Не скажу, что я ждал, что Алиса устроит истерику при виде еще одного бродяги, но… ДА! ДА! ДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Именно этого я и ждал. Истерики, после которой Виктор откажется от своей дурацкой затеи.

Алиса внимательно оглядела Виктора от грязных пальцев на босых ногах и до кончиков волос на такой же грязной всклокоченной голове и сказала:

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Ночью кухня не работает, но у нас от ужина остались жареные колбаски, сыр и вино. Если вы голодны, то можете перекусить.

Я посмотрел на Альфа и подумал, что у меня, наверное, точно такой же дурацкий вид. Алиса тоже посмотрела на брата и так же спокойно произнесла:

– Я пока еще могу отличить благородного человека от проходимца.

Хоть она говорила это брату, но слова предназначались не ему. И даже не Виктору.

– Благодарю вас, – Карелла был сама любезность. – Перекусить я бы не отказался.

Он лихо уселся за стол и начал жрать так, будто у него неделю маковой росинки во рту не было. Между тем в «Деве и фазане» мы довольно плотно поужинали. Проглотив все до последней крошки, он запил трапезу вином из бутылки, стоявшей на столе, и обратился к Альфу:

– Простите, вашего отца случайно зовут не Альфред?

– Да, его зовут именно так. А как зовут вас? Я не представляюсь, поскольку полагаю, что мое имя вам известно.

– Правильно полагаете. Меня вы можете называть Виктором. А полное имя я предпочел бы сохранить в тайне. Пока в тайне. Извините.

Альф вопросительно посмотрел на меня – за последние несколько дней он привык полностью полагаться на мое мнение. Я утвердительно покачал головой.

– Я думаю, что вы в курсе – сейчас вашего отца нет в Федерации. – Наша пантомима не ускользнула от внимания Карелла. – Он то ли в Коннемаре, то ли в Ньюграндже – точно не помню. У вас есть надежный человек, к которому вы могли бы обратиться за помощью? Послать письмо или телеграмму? Я особо подчеркиваю – надежный человек.

Альф немного подумал.

– Не знаю. Неделю назад я мог бы назвать вам с десяток имен. Сейчас же… не знаю.

– Мудрый ответ. Я вижу, что вы над этим уже размышляли. Тогда давайте рассмотрим ситуацию с разных сторон…

Через полчаса Альф и Алиса были готовы отправиться за Виктором куда угодно – в Карт Луг, в Пограничные земли, за море Рифф, в преисподнюю… У них появился новый кумир и смысл жизни. Старый кумир, сидя в продавленном кресле, мысленно спорол свой сержантский шеврон с рукава. Мне было не привыкать. За десять лет в разведке я становился сержантом двадцать три раза. В среднем мое сержантство продолжалось по три месяца. Иногда дольше, но гораздо чаще необходимость в шевроне отпадала уже через пару недель. Я плохо сочетался с армейской дисциплиной.

– …и последнее, дорогая Алиса. Вы напрасно считаете Питера проходимцем. Я уверяю вас, что он весьма и весьма достойный человек. И к тому же – признанный специалист в своей сфере деятельности. Мы тут затеяли одно небольшое дельце, и хотя я осуществляю общее руководство этой операцией, но уверяю вас, что без его помощи мне никак не обойтись. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы несколько пересмотрели свое отношение к нему, хотя бы потому, что некоторое время нам придется путешествовать вместе.

Алиса что-то буркнула насчет того, что убийца не может быть достойным человеком.

– Во-первых, это неправда. Во-вторых, это грубо. И, в-третьих, это несправедливо. Ведь он все-таки спасал вас и вашего брата, простите уж, что напоминаю. Обдумайте мои слова, а мы пока займемся новыми документами для вас. Пойдемте, Питер.

* * *

Было до такой степени поздно, что уже рано. Хотя на улице еще не рассвело, но небо на востоке было розовым.

– Случайно не вы действовали в Вейонесе восемь лет назад? Там какой-то бродяга с дудочкой увел три сотни детей из города. Уж больно ловко вы с ними управились.

– Дипломатические переговоры – моя специализация.

– Я думал, ваша специализация – предложения, от которых весьма затруднительно отказаться.

– И это тоже. Я – специалист широкого профиля. – Карелла ухмыльнулся. – А если серьезно, то я закончил Королевский университет Глетта по специальности «Международное торговое право и межгосударственные торговые контракты».

– Вы хотели стать торговым дипломатом?

– Нет. Этого хотел отец. А я хотел строить корабли и открывать новые земли.

– Строили бы корабли сейчас. Что вам мешает?

Виктор как-то странно посмотрел на меня.

– Я и строил. Кроме Королевского университета, я закончил муниципальный судостроительный институт Марракеша. Я построил девять кораблей, которые лично спроектировал. Я лично набирал команду. Они ушли в море Рифф, миновали Авильон и пропали. Ни один из них не вернулся… Все. Мы пришли. – Карелла остановился перед трехэтажным зданием, на первом этаже которого не было окон. – Внутрь я должен зайти один. Вот вам список и деньги. Ступайте на рынок и купите все необходимое. Если нам повезет, то мы отплывем еще сегодня.

– Какой рынок, Карелла?! Пяти нет! Зачем вы меня вытащили из гостиницы? Я успел бы хоть немного поспать.

– Пусть они спокойно поговорят. Я думаю, через пару часов и Альф, и Алиса будут уверены, что мысль поехать с нами в Карт Луг пришла в голову кому-то из них. А вы пока идите позавтракайте или сходите в кино.

Я последовал его совету и вначале плотно позавтракал, а потом пошел в кино. Фильм, к счастью, оказался очередной невнятной эльфийской сагой с кучей символов, без начала, конца и смысла. Я замечательно выспался.

* * *

Вообще, система государственного управления Федерацией может свести с ума любого, кроме жителей самой Федерации, которые не задумываются о ней вовсе. Система эта максимально громоздка, сложна и крайне неэффективна. Последняя война доказала это в полной мере. Возможно, монархия и не самый лучший способ управления государством, но, по крайней мере, она понятна всем. Что же касается Федерации…

Раньше везде была монархия. Куча королевств, которые торговали между собой, воевали, заключали союзы и все такое. И был Лиа Фаль. Первый свободный торговый город. Тут не было короля. Никто не рвался к власти – его жителям некогда было заниматься глупостями. Они торговали. Лиа Фаль находился на пересечении всех торговых путей того времени. Но поскольку власть необходима хотя бы для того, чтобы разрешать споры между купцами, то был выбран бургомистр и муниципальный совет. Первым бургомистром Лиа Фаль стал Гленк ван де Хорс. Именно он и заложил основы Федерации. Причем первые два города – Карт Луг и Марракеш – он попросту купил. Давал взятки местным монархам для того, чтобы те поддерживали режим благоприятствования, открывали зоны свободной торговли, уменьшали налог на ввозимую продукцию… Когда размеры взяток превысили годовой доход королевства, сдался правитель Карт Луга. Сразу вслед за ним пал и Марракеш. Нет, номинально все оставалось как и прежде, но фактически теперь всем заправлял ван де Хорс. Королькам оставили звания и титулы, но реальной власти у них уже не было. Впрочем, не сильно-то она им и была нужна.

После Марракеша пришел черед Вэвиктиса и Хайко-Тико. Их власти запутались в долгах и буквально сами попросили ван де Хорса взять их под свое крылышко. Добрый дедушка Хорс не смог отказать.

А вот Тако-Хо и Ле Корн он обанкротил уже лично и стал, таким образом, правителем уже семи городов. И вот тут у Федерации возникла проблема. У нас стало слишком много королей – целых шесть штук. Бог с ними, с расходами, – торговля приносила достаточную прибыль, чтобы содержать многочисленные королевские семейства в подобающей роскоши. Но монархи постоянно грызлись между собой, устраивали друг другу пакости и, в довершение всех бед, почему-то решили, что они еще способны на что-то влиять. Все это очень вредило торговле. Но ван де Хорс никогда не отступал перед трудностями. В результате сложнейшей интриги, которая включала в себя три локальные войны, двенадцать отравлений и бесчисленное количество шантажей, подкупов и акций устрашения, у нас остался только один король. Для вящей представительности ему разрешили завести собственный кабинет министров, к решениям которого иногда прислушивались. Все эти мероприятия значительно укрепили авторитет монархии в целом.

Хорс, конечно, был выдающейся личностью. Поэтому, когда он умер, перед Федерацией возникла вторая проблема – проблема управления всем этим хозяйством. Монархия превратилась в недееспособный придаток – что-то вроде запасной задницы. Пользы от нее не было никакой, не считая того, что короля любил народ. Не то чтобы король хороший был, просто народу больше некого было любить. Почуяв, что вожжи ослабли, зашебуршились бургомистры. Все чаще стало звучать слово «отделение». Тут-то на сцене появился Чип О’Нга, позже прозванный «Стальной метлой». Он просто явился на экстренное заседание Гильдии торговцев и заявил, что он-де в состоянии разрулить ситуацию, но ему необходимы полномочия. Так О’Нга стал первым президентом Федерации. (Кстати, первым и единственным президентом, который не был избран всенародным голосованием.) Ситуацию он урегулировал, после чего получил свое прозвище, а жители мятежных городов навсегда вычеркнули слово «отделение» из своего словарного запаса.

Вот мы и имеем то, что имеем. Президент и король издают законы, противоречащие, а зачастую и взаимоисключающие друг друга. Добавьте сюда муниципальные и многочисленные церковные советы, которые тоже издают свои законы, и получите полную картину хаоса и неразберихи. При этом вся система как-то ухитряется работать и не развалиться окончательно.

Местные законы действуют во всех городах. Чаще всего они абсолютно бессмысленны, но поскольку их приняли еще лет сто назад и с тех пор не отменили, то они считаются действующими. В Фаро, к примеру, нельзя держать более трех собак без разрешения муниципалитета, нельзя ходить по улицам со стрелковым оружием (ну, это понятно, и это правило действует во всех городах, кроме портовых), нельзя покупать и продавать грибы-паутинки ночью… Ну, и много чего еще.

В Тако-Но было запрещено обижать летучих кошек. Этот факт я выяснил абсолютно случайно, сидя на бревнах в грузовом порту.

Возвращаться в гостиницу мне не хотелось, поэтому, сделав все необходимые покупки, я отправился к Гьелль. В порту было шумно, но я нашел самое спокойное место в доках, сбросил мешок, отстегнул перевязь с мечом и разложил на теплых бревнах нехитрую снедь, купленную в трактире. Ко мне тут же подошел кот.

Мне нравились летучие кошки. Впервые я их увидел, наверное, лет десять назад, когда впервые оказался по эту сторону гор. На востоке они не водились. Да и здесь их можно было увидеть только в портовых городах, да еще почему-то в Гвалд Ир Хаве. Кошки меня просто очаровали. За всю мою жизнь у меня было только одно домашнее животное – паук, который жил в моей интернатской тумбочке. Не могу сказать, что я как-то особо о нем заботился. И поэтому, когда он исчез, ощущения потери у меня не было. Но как только я увидел летучую кошку, мне сразу захотелось завести себе такую же. Тогда я, конечно, не знал, что летучие кошки хоть и очень похожи на кошек обычных, но домашними животными не являются и жить в доме никогда не будут. Максимум, на что они способны, – заходить в гости. Но это будет не дружеский визит, а скорее обход, осуществляемый рэкетиром. Я не знал, что домашние хозяйки их не любят, потому что кошки воруют продукты, если кто-то забыл закрыть окно, а лотки торговцев вообще рассматривают как мобильные рестораны исключительно для представителей своего вида. Потом я все это узнал, но моего отношения к летучим кошкам это изменить уже не могло. В последние годы войны они куда-то пропали, а вот сейчас стали возвращаться.

– Привет, приятель, – сказал я коту. – Проходи, садись, угощайся.

Кот внимательно осмотрел вначале меня, затем разложенную еду, презрительно задрал хвост и отошел в сторону.

– Дача взятки должностному лицу при исполнении им служебных обязанностей. – Подошедший человек был худ, бос, черен и весел. На нем были холщовые матросские штаны с дырками на коленях и вылинявшая армейская куртка на голое тело. – Кроме того, он наверняка уже пообедал так, что многим в этом городе и не снилось.

– Ну, тогда ты присаживайся. – Судя по внешнему виду, этому человеку пообедать сегодня не довелось.

– Спасибо. – Чернокожий весельчак оседлал бревно и принялся за трапезу усердно, но без жадности. – Нечасто сейчас встретишь человека, который угостит обедом.

– Когда ел в последний раз?

– Позавчера. Помогал грузчикам. Удалось зашибить пару монет.

– Тут что, совсем работы нет?

– Гораздо меньше, чем желающих работать.

– Двинул бы в Фаро.

– Шахты не для меня. Боюсь закрытых пространств. Сейчас стою в очереди на билет в Тако-Хо.

– Не понял?

– Здесь, в порту, есть живая очередь. Когда-никогда на пароход требуется человек. Кочегар, там, или стюарт. Это и есть билет отсюда. Денег капитаны не платят, но зато кормежка обеспечена. Пару человек в неделю уплывают.

– А ты какой по счету?

– Четыреста-там-какой-то… Но все не так плохо. Многие не выдерживают и отправляются в плавни – к речным крысам. Так что очередь движется быстрее, чем ты думаешь.

– А ты что же, камышей боишься?

– Не… это тоже не для меня. Я свое отвоевал. Кроме того – я моряк. В десять лет я сбежал из дому и завербовался на торговый корабль. Если бы я хотел стать пиратом, то пошел бы в гильдию фоморов, верно?

Я не стал спрашивать, где он воевал. Могло оказаться, что мой собеседник сражался на стороне Четырех королевств, и данный факт вполне мог испортить намечавшуюся беседу. Далеко не все относились к войне так же, как и я. Парень не поинтересовался моим армейским прошлым, видимо, из тех же соображений. Тема становилась скользкой.

– А что за шутка про взятку? Я ее как-то не совсем понял.

– Ты не местный, что ли? А я думал, что ты из Тако-Но. Из-за говора.

Был у меня такой талант – стоило пообщаться полчаса с жителями Леворта, и я начинал говорить как уроженец земель Айта. С жителями Марракеша я говорил, будто всю жизнь прожил в Марракеше, а с жителями Ди Крайта, будто там и родился. Нельзя сказать, что я специально приспосабливался, просто как-то так получалось.

– Меня тут долго не было. Только позавчера вернулся.

– А-а-а… Ну, тогда понятно. Тут с полгода назад муниципалитет выдал новый закон, и с тех пор все летучие кошки состоят на службе. Если бы ты сейчас кышнул кота, а я настучал на тебя патрулю, то тебя бы оштрафовали. А если бы ты, ни дай боже, пнул кота ногой, то получил бы неделю ареста за нападение на государственного служащего. Департамент по борьбе с грызунами, если не ошибаюсь.

– Ловко. Они что, и зарплату получают?

– Их зарплата идет на покрытие убытков торговцев, которых они грабят.

– Но не вся, я полагаю?

– Конечно. Когда расходы возрастут, то думаю, что им повысят жалованье.

Я усмехнулся. Парень явно не страдал иллюзиями по отношению к нашей власти.

– Как тебя зовут?

– Фрай.

– Фрай… и?

– Просто Фрай. До сегодняшнего дня мне хватало.

– Ладно, Фрай. Приятно было с тобой поболтать. Держи на память. – Я выгреб из кармана оставшиеся деньги – чуть больше десяти талеров – и отдал ему. – Купи себе нормальный билет.

Фрай задумчиво взвесил горку монет на ладони.

– Тут чуток больше, чем необходимо, ты не находишь? Кроме того, я не очень верю в благотворительность. Тебе что-то нужно?

– Ровным счетом ничего. Если считаешь, что этого много, то прихвати с собой пару приятелей и в пути выпейте за мое здоровье.

Фрай снова посмотрел на монеты.

– Похоже, что мы не будем просыхать до самого Тако-Хо.

* * *

Неделю спустя мы плыли на пароходе вниз по Гьелль. Отправление прошло почти без эксцессов, если не считать того, что Алиса наотрез отказалась продавать Пуговку, а взять ее с собой не было никакой возможности. В итоге Виктор отправил пегую лошадь в Лиа Фаль вместе с торговым караваном, заплатив за доставку столько, сколько Пуговка не стоила даже в лучшие свои времена. Алису сейчас звали не Алисой, а Таней Леви, согласно купленным фальшивым документам. Альф, соответственно, стал Мартином Леви и утратил рыжий цвет волос – мы с Виктором перекрасили его в черный цвет, после чего брат с сестрой приобрели еще большую схожесть. Виктор остался Виктором, сменив лишь фамилию, да и то немного – из Карелла он превратился в Карелина. Я же превратился в Джеронимо Ле Лоя – третьего сына нищего барона с окраин Федерации. Единственным плюсом этого сложного имени было то, что у меня единственного из нашей компании документы были настоящими.

Наш пароход назывался «Фрейр» и входил в пятерку лучших речных судов Федерации. Я, Альф и Виктор плыли в одной каюте второго класса, а Алиса после скандала, который она устроила уже на борту, получила в единоличное распоряжение двухместный люкс. По-моему, Виктор начал понимать, с кем он связался. Альф рассыпался в извинениях за поведение сестры и обещал возместить все расходы. На следующий день, когда Алиса скупила половину барахла в лавках на верхней палубе, он уже не извинялся и приобрел задумчивый вид. Его начал беспокоить вопрос – откуда у Виктора (который по-прежнему выглядел бродягой) столько денег. Спросить он не решался, потому что ответ мог ему очень сильно не понравиться. Альф был законопослушным гражданином. Я мог бы просветить его на этот счет, так как мой мешок с финансами значительно полегчал, но предпочел злорадствовать втихомолку.

Свои дни Алиса проводила, гуляя по верхней палубе, а ночи – в казино. Зачем ей понадобилась отдельная каюта, ума не приложу. Туда она ходила только переодеваться. Вопрос, откуда берутся деньги, ее не беспокоил. Видимо, она думала, что золотые монеты растут на деревьях и любой человек, имеющий руки, сможет нарвать их столько, сколько она пожелает. В рулетку она, правда, не играла, а в карты играла только «по маленькой», но это была ее единственная добродетель. Просто поразительно – сколько способов придумали богатеи, чтобы избавляться от своих капиталов. Альф предпочитал отсиживаться в нашей каюте. К тому времени они с Виктором о чем-то переговорили (я при беседе не присутствовал), и моральные терзания Альфа исчезли.

Виктор из каюты и носа не казал, объяснив мне, что может случайно встретить кого-нибудь из знакомых, что при данных обстоятельствах было бы нежелательно. Я вышел прогуляться в первый день, но на нижней палубе чуть не налетел на чернокожего знакомца, поездку которого в Тако-Хо сам же и субсидировал. К счастью, он был пьян, как и вся его компания, купившая палубные билеты. Так что встречи и узнавания удалось избежать, но с тех пор я рисковал выходить из каюты только в сумерках и прогуливался только по своей палубе.

Так что мы сидели в своей каюте, дули пиво, играли в карты и слушали рассказки Виктора. Весь его снобизм исчез вместе с маникюром, и он оказался весьма приятным собеседником и умелым рассказчиком. Правда, все его самые интересные истории касались Терры, и поэтому не было никакой возможности проверить, правду он говорит или врет. Чересчур уж фантастичными они были. Альф слушал открыв рот, ну а я был настроен более скептически. Иногда к нам заходила Алиса, но провести больше десяти миут в накуренной атмосфере пивного бара было выше ее сил. Со мной она не разговаривала по-прежнему, Альфом помыкала, а вот с Виктором была низменно любезна, мила и…

– Виктор, – спросил я, – вам не кажется, что Алиса пытается с вами кокетничать?

Виктор посмотрел на меня долгим взглядом и ничего не ответил. Было у него такое отвратительное качество – игнорировать неудобные вопросы. Я пожал плечами и уставился в свои карты.

– Понимаете ли, Питер… Дело в том, что люди иногда себя так ведут. Это называется «воспитание». Некоторых, знаете ли, специально обучают всяким таким штукам… ну, вроде того, чтобы есть не только ложкой или руками, а пользоваться ножом и вилкой.

– Неужели такой пустяк помогает стать более сытым? Как все сложно, оказывается. Но вы прекрасно поняли, что я хочу сказать.

– А вы поняли, что хочу сказать я. Вам, наверное, следует пересмотреть немного свое отношение к людям. Легче от этого станет в первую очередь вам самим. Нельзя вести себя так, будто вокруг только враги.

Виктор вообще-то был прав, но признавать это мне не хотелось.

– Последние двенадцать лет такое поведение спасало мне жизнь.

– Может быть. Но война закончилась. Или вы объявили личную вендетту всей Федерации?

Дела обстояли не совсем так. На этом пароходе просто было слишком много незнакомых людей, и это меня нервировало. От незнакомцев можно ожидать чего угодно. Эту истину я усвоил твердо, хоть мама с папой никогда об этом мне не говорили.

– Ладно. Считайте, что я не начинал этот разговор.

– Что ж, тогда считайте, что его начал я. И я думаю, что вам нужно пригласить Алису на обед…

– И на хрена же МНЕ это нужно, позвольте узнать?

– У вас с Алисой несколько напряженные отношения… вы не находите? Может быть, если вы просто немного пообщаетесь с ней… Это ведь просто обед.

– Ну да. А ад – это просто тепленькое местечко.

– Питер, вы только немного пообщаетесь, а я смогу спать спокойно. А то, знаете ли, постоянно боюсь проснуться и обнаружить, что наша коалиция сократилась на четверть. Я имею в виду вас и Алису.

– Насчет меня будьте спокойны – я не собираюсь травить Алису.

– А насчет вас я как раз и спокоен.

Идея Виктора мне не понравилась. То есть совсем. Абсолютно. Не то чтобы я всерьез полагал, что Алиса подсыплет мне какой-нибудь дряни в суп или пиво, но обедать с ней мне не хотелось. Однако мои возражения по этому поводу мало беспокоили Виктора.

– Да бросьте вы, Питер… Сходите, пообедаете, здесь хорошая кухня, послушаете музыку, поболтаете с Алисой. Вы же ни разу не разговаривали с ней нормально.

– Это не моя вина, а припоминая наш первый разговор, я считаю, что сейчас у нас просто прекрасные отношения.

– Значит, у нас разные понятия о прекрасном. И, кстати, когда пойдете на обед, наденьте приличный костюм. В этом тряпье вы похожи на попрошайку.

– Да кто бы говорил! Где я найду вам приличный костюм?

– В шкафу. Сегодня утром Альф, по моей просьбе, взял его в прокатной лавке на верхней палубе. Надеюсь, он придется впору.

– Постойте-ка… вы что же, все это спланировали? Да еще и Альфа втянули?

– Конечно. Нельзя ничего пускать на самотек. И Альф, кстати, сам вызвался помочь. Столик в ресторане на верхней палубе зарезервирован на пять вечера. Я надеюсь, что до этого времени Альф уговорит Алису. Ему тоже не нравится, как развиваются ваши с ней отношения. Попытайтесь их хоть немного наладить.

* * *

Все оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Отношения налаживаться не желали. Я вяло ковырял вилкой какие-то овощи, а Алиса, полуобернувшись, вовсю флиртовала со своим знакомым штабным капитаном. Капитан был пьян, и его шутки и намеки становились все более сальными. Похоже, Алисе это нравилось, потому что она весело улыбалась и источала на окружающих свое обаяние. Прямо ведрами разливала. Я разглядывал капитана. Он походил на человека, который ищет неприятностей на свою задницу. Но, в конце концов, это не мое дело – если Алиса до этого возраста ума не нажила, то за пять минут не поумнеет. Я уж совсем было собрался уйти, когда капитан поднялся и направился ко мне. Несмотря на выпитое, шагал он твердо.

– Я на время заберу твою девочку, дружок.

– Я так не думаю.

К отказам капитан, видимо, не привык.

– Ты что, не понял, шпак? Девчонка пойдет со мной.

«Шпаками» называли гражданских. Почему-то это считалось презрительной кличкой. Я посмотрел капитану в глаза и спокойно сказал:

– Ты что, мышь штабная, горя себе ищешь? Не навоевался? Так я тебе сейчас личную резню в Хаттори устрою, понял?

У капитана где-то глубоко в черепной коробке, там, где он хранил остатки своих мозгов, щелкнул невидимый рубильник, и он почему-то внезапно понял. Но отступить, не потеряв лицо, было уже невозможно – к разговору прислушивались, а двое его спутников даже направились к нашему столу. Я поднялся. Капитан оказался сантиметров на десять выше. Он смерил меня презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:

– Жаль, что война закончилась. Раньше такую шваль просто вешали без суда.

– Это точно, – легко согласился я. – Тут ты в самую точку попал, капитан. Лучше и не скажешь.

– Мартин, – Алиса легонько взяла капитана за руку, – оставь его.

Лучше бы она этого не делала. Мартин уже понял, что перепалка со мной может закончиться плохо – я не выказывал того страха, к которому он привык. А собака, которая громко лает, обычно боится укусить. Я-то на своем веку таких штабных повидал достаточно. Весь их гонор держится только на чужом страхе. Но и уйти просто так он не мог. Пижон хотел, чтобы последнее слово осталось за ним. Он пятерней в лицо оттолкнул Алису и тем же тоном сказал, как сплюнул:

– Пошла ты… шлюха эльфийская.

Толчок был слабым, но Алиса упала. Я тяжело вздохнул и изо всей силы врезал капитану в морду. Он отлетел к своим друзьям и, не удержавшись на ногах, тоже упал.

Я не стал помогать Алисе подняться, а ждал развития событий, скрестив на груди руки. Просто убить меня они не могли – слишком много свидетелей, которые видели развитие скандала. На мне гражданская одежда, а военные никогда не пользовались особой любовью у населения. Капитана подняли его спутники – еще один капитан и подполковник. У моего собеседника был сломан нос, и кровь хлестала, заливая парадный мундир. Он сразу же схватился за меч, но подполковник схватил его за руки и что-то быстро зашептал на ухо. Мартин прожигал меня яростным взглядом, но стоял смирно. Вокруг начала собираться толпа. Алиса куда-то пропала. Я ждал. Наконец подполковник и капитан направились ко мне. Мартин остался на месте. Толпа выросла до абсолютно неприличных размеров.

– Подполковник Шварц.

– Капитан Ковальски.

Они ждали, пока я представлюсь, но я их разочаровал. Молчание нарушил подполковник:

– Вы имели честь защищать Федерацию в последней войне?

У меня возникла непредвиденная проблема. Если разговор принял такой оборот, то запахло картелем, а треклятый Ле Лой не удосужился послужить в армии. Баронский же титул не передавался по наследству.

– Сомнительную честь. Да, имел.

Подполковник поджал губы. Ну, конечно – как любой штабист, он был уверен, что выполнял свой священный долг и только благодаря его личным усилиям Федерация одержала победу.

– Могу я узнать, в каком звании вы закончили войну?

– Сержант Отдельного Специального Корпуса армейской разведки. Бывший капитан первого батальона семнадцатого пехотного полка. Разжалован в сорок первом без права занимать офицерскую должность. Закончил Королевскую военную академию с отличием.

Про академию я добавил специально – больно уж рожу у него перекосило, когда про разжалование услышал. Академия – это было круто. Круче некуда.

– Я могу увидеть ваш жетон?

– Я пришлю его вместе с секундантом.

– Вы – бывший офицер, – он подчеркнул голосом слово «бывший», – и должны знать армейский дуэльный кодекс…

– Я его знаю. Капитана удовлетворят мои извинения?

– Нет.

– Прекрасно.

– Какой вид оружия вы выбираете?

– Я не вожу с собой Оружейную палату. Свой меч я пришлю вместе с жетоном.

* * *

В каюту я вернулся уже в шесть, содрал с себя мартышкин наряд, который принес Альф, и зашвырнул его в угол. Затем переоделся в свою обычную одежду и отправился на нижнюю палубу, прихватив с собой вещмешок. Пока все это происходило, два заговорщика сосредоточенно шлепали картами по столу, стараясь меня не замечать. Никто из них не проронил ни слова, и тем самым они сберегли свои никчемные жизни.

На нижней палубе я сразу отыскал Фрая. Это было несложно. Я просто послушал, откуда доносятся самые громкие пьяные голоса, и отправился в ту сторону. Фрай был на месте, но его состояние было далеким от идеала. Поэтому я просто взял его в охапку и окунул в бочку с водой, не обращая внимания ни на его протесты, ни на вопли его собутыльников. Затем повторил водную процедуру еще несколько раз. Наконец его лицо приобрело несколько осмысленное выражение, и он с удивлением уставился на меня:

– О! – И потом снова: – О-о…

– Фрай, – без обиняков сказал я, – скорей возвращайся в сознание. Ты мне срочно нужен.

– Я в норме… почти в норме. Зачем? Я вообще не знал, что ты плывешь на этом пароходе.

– Теперь знаешь. Мне нужен секундант. Через сорок минут у меня дуэль с одним капитаном на верхней палубе.

– Я… это… почему я? Я всего-навсего рядовой.

– Я не хочу привлекать своих спутников к этому делу. Окажешь мне услугу?

– Да я даже не знаю, что должен делать секундант.

– Ничего особенного тебе делать не придется. Посматривай, чтобы мой противник не нарушал правил, не использовал магию и все такое. Поскольку там будет куча людей, то не думаю, чтобы он это пытался делать. Ну?

– Хорошо, я согласен. А это ничего, что я так одет?

– Я думаю, что это он переживет. Отправляйся на верхнюю палубу, найди подполковника Шварца или капитана Ковальски. Это секунданты моего противника. Покажи им мой жетон. Я закончил войну в звании сержанта, но вот здесь указано, что до разжалования я был капитаном. Покажи, – я извлек из мешка сверток, – мой меч. Скажи, что я не возражаю, если у противника будет оружие тяжелее и длиннее, но если его меч короче или легче, то я согласен биться любым оружием, которое они смогут мне предложить. Другого меча у меня нет. Я сам подойду минут через двадцать. Понял?

– Все понял, шеф, сделаю в лучшем виде.

Он пригладил мокрые волосы пятерней и помчался на верхнюю палубу, а я пошел обратно в каюту. Из-за двери раздавались оживленные голоса, но при моем появлении эти паразиты сразу замолкли. Я отправил мешок вслед за одеждой и, не обращая на них внимания, отправился на рандеву с капитаном Мартином.

* * *

На верхней палубе тоже воцарилась тишина, как только я поднялся туда по трапу. В этой гробовой тишине я прошел сквозь расступившуюся толпу к столику, у которого стояли три секунданта. Про себя я отметил, что толпа значительно выросла. Поглядеть на узаконенное убийство собрались не только пассажиры нижних палуб, но и матросы. Удивительно, как быстро распространяются новости подобного рода.

– Господин Шварц, господин Ковальски, вы удовлетворены документами, подтверждающими мою личность? Ваш подопечный доволен? Не будет ли поединок со мной умалением его и без того сомнительных достоинств?

Капитан Ковальски отсалютовал мне и ответил за двоих: