Текст книги "Кремниевое сердце (СИ)"

Автор книги: Мамука Пагава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Annotation

ПРОВЕРКА

Пагава Мамука

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Пагава Мамука

Кремниевое сердце

Глава 1

Вообрази птичку.

Да, читатель – это обращено к тебе. Так что вообрази птичку. Представил? Какова она? Расплывчата? Бесформенна? Хорошо, теперь этому неказистому образу добавь несколько штришков: с голубоватым отливом крылья и длинный хвостик, ярко-жёлтого цвета пузатое брюшко, которое пересекает широкая чёрная полоска от груди до гузки. Ну как? Появляются очертании твоей птички в воображении? Давай продолжим чёрно-синей головкой, белыми щёчками и жёлто-зелёной спинкой. Никого не напоминает? Дам подсказку: она полностью умещается в твоих ладонях.

Да, мой читатель, это синица. Пока ещё безмолвная, застывшая во времени и воображении синица. Удивительно ведь как она появилась из ниоткуда в твоей голове? Разум чудесен своей силою созидания. Можно творить и уничтожать целые миры одной мыслью. А можно ограничиться сценой между поглощённой друг другой парой, представив себя и свою любовь. Но нас интересует конкретная синица в твоих руках, пока ещё бездыханная и тихая. Нет, она не мертва. Смерть является частью жизни, а птичка пока просто существует. Но в твоих силах вдохнуть в неё жизнь, представив, как она молниеносно дышит, как неустанно отбивает ритм её сердечка с размером в горошину, как вертится туда-сюда её голова, а взгляд в её глазах-бусинках пропитан страхом. Ведь синица, как и любая другая птица, сотворена быть вольной. И как не было бы приятно держать в своих руках это пернатое создание, чувствовать, как течёт её жизнь, а главное, как эта жизнь подвластна тебе и только тебе, но отпусти синицу в свободный полёт. Давай посмотрим, что из этого выйдет.

В начале было вовсе не слово, в начале была мысль. С мыслью пришло осознание своего существования. Но как мы выяснили существование – это ещё не жизнь. Перспектива отсутствия жизни порождало страх – первобытный, липкий и всеобъемлющий. Но страх приходит только к тем, у кого есть жизнь. И если ты боишься – значит ещё жив. Или уже жив – это с какой стороны посмотреть. А вот чтобы глянуть как оно на деле – надо распахнуть свои очи. Сквозь резкую боль во всём теле, сквозь наждак, поселившийся в голове, но надо открыть глаза.

Тонкая и яркая полоска света пронзает непроглядную тьму.

Тьма, конечно, комфортна, но свет, хоть и обжигает, но манит и сладостен. Ведь свет – это жизнь. А именно жить ей хотелось больше всего.

Наивная.

Она вновь попыталась окунуться в бескрайний бассейн света, преодолевая мучительную слабость. Победой ей стал свет преобразующийся в несколько клякс. Пелена в глазах сходила на нет издевательски медленно.

Боль, страх, слабость, – чувства трансформировались в заполняемую с ног до головы радость от осознания, что она жива. Ведь сердце размеренно бьётся, отдавая по ушам молотом по наковальне, ведь лёгкие дышат таким свежим воздухом. Сами.

В глазах наконец-то прояснялось: на неё нависал белоснежный потолок с размеренно гудящими флуоресцентными лампами. Самые обыкновенные лампы, которые встречаются в любой точке земного шара. А это значило только одно – это не мир иной, это её мир.

К чувству радости добавилось облегчение: "Всё получилось!" У неё была абсолютная уверенность, что всё хорошо, всё так и должно быть, несмотря на то, что память всё ещё затуманена плотной дымкой и разбита на несвязные фрагменты. Воспоминания возвращались и выстраивались в целую картину долго, болезненно: мама и папа, которые долго отговаривали от безрассудного поступка; любимый младший братец с очень острым языком, но по-своему проявлявший заботу; близкие друзья, поддержавшие в трудную минуту и не отвернулись в самый ответственный час; родной мегаполис, оставшийся позади, потому что она была больна. Сердце кольнуло такой узнаваемой печалью и грустью. Картина дополнялась слезами и истериками, когда она в своё время всё узнала. Месяцы депрессии, попытка суицида. Но всё это в прошлом, ведь решение проблемы было найдено. И решение – успешно, раз она вновь открыла очи.

В горле противный комок тошноты, голова гудит. Тело не слушалось, мышцы всё ещё не отошли ото сна. Но и торопиться было некуда – лишние десять-двадцать минут в её случае уже не сделают никакой погоды. Оставалось только успокоиться, расслабиться и наслаждаться продолжением своей жизни. Ибо если всё прошло успешно – она обманула саму Смерть. Есть чем похвастаться.

Она попыталась перевести свой взгляд. В глазах всё ещё плыло, но ей удалось высмотреть рядом с её кроватью аппарат, мерно попискивающий вслед за сердцем. Никаких проводков не тянулось – всё же десять лет должно было пройти, а прогресс явно на месте куковать не очень-то собирался. Только катетер от капельницы был вставлен в правую руку, не давая от голода угаснуть маленькому огоньку её жизни.

Всё вокруг девушка видела словно на мутном холсте, и этого вполне достаточно, чтобы вызвать неподдельный интерес: где она? Её палата находилась в стеклянном боксе, погружённый в помещение без каких-либо окон. Только бетонные стены с рассыпающейся бело-зелёной краской, да тёмный и широкий проход в неизвестность. В раскалывающейся голове сразу всплыли образы инструктажа доктора Косселя, который обещал, что все испытуемые проснуться в специализированной лаборатории. Но эта палата на неё похожа не была.

В голове у девушки снова и снова вертелся вопрос: "Где я?" А у тебя читатель, наверное, вертится вопрос "кто она?" Пока ты с ней не знаком – это обидно, да. Но обрадую же тебя – она о твоём существовании даже не подозревает и никогда не узнает.

Аппарат стал чаще попискивать. Ей хотелось встать и завопить, но мышцы всё ещё слабы. Только сердце перестукивалось всё сильнее и сильнее – паровоз набирал обороты, летя в неизвестные пучины. Её объял страх, который был отличным топливом для котла, мчащегося на всех парах поезда.

"Спокойно Кристина, – обратилась она к себе, – паниковать будешь, когда тебя какие-то придурки начнут разбирать на органы. Сначала посмеёшься над их фейлом, и только потом будешь беспокоиться".

Вдох, выдох. Прикованная к постели понятия не имела поможет или нет, но продолжала выравнивать дыхание. За годы борьбы со своей болезнью она давно поняла, что бороться с паническими атаками лучше всего, не представляя в своём воображении цветочки, да котики, а правильным дыханием и очищением сознания от всего. Пустота холодна, не имеет цвета, запаха, а главное – эмоций. Не имея топлива нечем топить котёл. Главное не перестараться – без кислорода огонь и вовсе не горит.

Когда её личный паровоз в груди перестал соревноваться в скорости со своей же тенью, появилось ещё одно странное топливо, готовое прыгнуть в котёл и раскочегарить его по новой. Краем глаза она заметила фигуры в тёмном проходе. Бедная Кристина уже и так взвелась так, что готова была вертеться в койке, словно брошенный в воздух кот, к спине которого привязали бутерброд. Эдакий вечный двигатель, только кабель электропитания подключай. Но на деле, конечно же, девушка не могла и шелохнуться – мышцы всё ещё с неохотой отзывались на команды из командного центра в её голове. Да и в этом самом комцентре операторы явно были как с бодуна.

И вот томительное ожидание подошло к концу. Сначала она увидела чьи-то ноги в тёмном проходе. Девушка готова была проклясть того, кто сэкономил на лампочке, а разницу положил себе в карман – теперь ей придётся на целых пару секунд позже узнать, кто же к ней пожаловал. И кого благодарить. Ну, или бояться – это уже с какой стороны посмотреть. Не то, чтобы она была фаталисткой, но жизнь плохому не учит. Разве не так?

Только когда фигура подошла ближе к свету, то Кристина смогла распознать мужчину в нелепых тёмно-сине-полосатых брюках, в которые была заправлена выцветевшая белая рубашка. С рукавами или без – не разглядеть из-за медицинского халата. Казалось – чего тут бояться? Врач как врач, но стоило увидеть его лицо, то вопросы посыпались один за другим: почему у него резанный шрам на лбу? Отчего такие стеклянные глаза? А его походка... было что-то неестественное – зачем ему так паршиво пародировать какого-то андроида? Однако все эти вопросы просто раздавили свалившиеся с неба пара больших железных восклицательных знака: за врачом из глухой темноты появились два огромных, метра под два роста, гуманоидных робота. Массивные, бронированные. Один из них словно незадачливый хамелеон не совсем удачно мимикрировал под цвет стен – серо-зелёный не очень хорошо маскировался под бело-зелёный. Второй же, насколько позволяло затуманенное зрение Кристины разглядеть, несколько отличался как по конструкции от первого, так и зелёной расцветкой – этот больше похож на военный.

У девушки не было сомнений, что это были настоящие роботы – в её время робототехника экспансивно входила в обывательскую жизнь и уже не являлась чем-то удивительным. Скажем, как лет десять назад сенсорные телефоны. Разве что смартфоны не отбирали работу, тем самым подогревая и так вечные проблемы с безработицей, особенно среди молодёжи. Посудите сами, из-за развития робототехники всё сложнее устроиться на подработку и официантом, и грузчиком, и промоутером, и курьером, и консультантом, и в офис на позицию "перекладывать бумажки, да поднести кофе", и много других позиций. Кассиры, особенно в банках, тоже никому не становятся нужны. Даже водители вымирают как класс, ибо автомобили становятся всё автономнее, а для старых машин в планах разработка таких универсальных ботов, которые могли бы взять управление любым транспортным средством, начиная от автобуса, кончая дальнемагистральным воздушным лайнером. Уже сложнее и сложнее покричать "свободная касса!", или постоять у плиты, готовя очередной гамбургер. Думаете устроиться кладовщиком, чтобы успевать этим роботом подносить полуфабрикаты? Да как бы не так. И это только начало списка.

Вот вам секрет увеличивающейся безработицы, в том числе среди студентов и выпускников. А что делает безработная молодёжь, которая хочет выразить свой протест? Правильно – всякое. В том числе жгут машины в центре столиц. И чего греха таить – Кристина тоже отожгла в те весёлые ночки и её ручки чуть не украсили модненькие браслетики. Пронесло. Но будь тогда такие же роботы на вооружении у страж правопорядка – отбитой рукой от встречи с резиновой дубинкой "демократизатор" она бы не отделалась. Поэтому завидев боевые машины, которых в её время просто-напросто не существовало, у Кристины внутри всё сжалось от осознания, что теперь не пронесёт. Особенно её страшило, что двигались эти роботы легко, свободно и уверенно. Нечета тем неуклюжим ходячим тостерам из её времени. А значит чуть что – она никуда от них не сбежит.

В котёл подкинули не просто дрова, а авиационный керосин, поэтому паровоз просто рванул сломя голову, отчего на поворотах его заносила так, что вот-вот опрокинется.

Врач, или тот, кто им притворялся, вошёл через незаметную дверцу в стеклянном боксе. Когда она открылась, как её открыли, Кристина не обратила внимания, пока её взгляд был прикован к главной для неё опасности – боевым роботам. Она отчаянно пыталась высмотреть их оружие, чтобы просто понимать с чем имеет дело, да только глаза подвели – устроили забастовку и фокусироваться на мелких деталях пока отказывались.

– Приветствую госпожа Фокина, – врезались в уши Кристины натуральный товарняк. Каждая произносимая врачом гласная прямо резало слух и било по вискам. Она понимала, что её организм только-только приходит в себя после очень долгого сна. Если это вообще можно назвать сном. Тем временем врач нечеловечески аккуратно и чётко приземлился на стул рядом с её кроватью, без лишних движений развернул свою голову и взглянул на неё своими глазками, которые так старались имитировать жизнь: – Можете меня звать просто Ганс.

"Привет кукла Ганс", – хотела сказать Кристина, но её губы явно скреплены замком, а язык привязан к гире кило так на два-три. Короче говоря – ей не удалось произнести ни звука. А ведь ей хотелось вскрикнуть, хотя-бы от удивления, потому что даже беглого взгляда, хоть и затуманенного, было вполне достаточно, чтобы увидеть слишком идеальную кожу на лице этого Ганса. Почти как на попке младенца, разве что это, вроде как, лицо взрослого мужчины. На лбу которого словно в чистом поле сгнивший фургон красовался глубокий порез. Внутри же виднелся явно не череп, а каркас из поликарбоната или подобного материала. Довершали жуткую картину свисающая как резина рваная кожа.

"Криповато", – подумалось Кристине.

У неё не было никаких сомнений – перед ней робот, имитирующий человека. Иными словами – андроид. Очень крутой, навороченный, возможно дико дорогой, но всё же андроид. Ни чета тем, что она видела на выставках и в некоторых офисах, как супер-новомодную игрушку. Ганс же – явно не игрушка, а серьёзная рабочая лошадка. Которая настолько идеально выполняет свои обязанности, что владельцы совсем забили на уход за своим андроидом. Помимо рваного шрама на лбу и кое-где опалённых волос на голове, вся его одежда была настолько мята, что сразу понятно – её не гладили целый год. Ну хоть стирали – уже хорошо, по мнению Кристины. Ведь у кого-то там хватило мозгов, что пускать к пациентке андроида в грязных обносках – не самая лучшая затея. С другой стороны, у неё вертелся на языке вопрос на миллион: почему к ней пришли не люди, а послали именно роботов, причём двое из трёх – боевые. И вот слово "боевые" ей очень не нравились.

– Я хотел бы вас поздравить – процесс криоконсервации прошёл успешно. – Барабанил Ганс по перепонкам Кристины, размеренно и чётко выговаривая на идеальном русском языке. Но в его речи было кое-что очень неестественное, постоянно режущее слух – прорезалось еле уловимое потрескивание в голосе. Верный признак того, что говорит он не гортанью, а с помощью динамиков, хотя и отлично имитируют произносимые слова губами. Вот как сейчас: – Примерно двадцать суток назад вы были извлечены из капсулы и переведены в анабиозное состояние для удаления из вашего организма всех криопротекторов. К данному моменту времени они все удалены и вашей жизни ничего не угрожает. Поэтому было принято решение вывести вас из коматозного состояния.

Кристина старалась слушать внимательно этот сухой, безжизненный, но старающийся имитировать жизнерадостный голос, который вылетал из фальшивой улыбки андроида. Девушка понимала, что от этого зависит её дальнейшая жизнь. В какой-то мере слова этого Ганса её успокоили, возможно и радовали. Ведь он только что железно констатировал вполне позитивные факты и развеивал все остававшиеся на задворках сознания сомнения. Кристина действительно обманула Смерть. И это не сон.

– Ваш организм сильно ослабел, и мы незамедлительно начнём процесс реабилитации, – его глаза двигались неестественно плавно, не дёргались как у живых. И что ещё сильнее подтверждало то, что Ганс не человек – он не моргал. – Но ещё слабее ваша иммунная система, госпожа Фокина, поэтому медлить с реабилитацией нельзя. Если вы поняли ситуацию с вашим текущим состоянием, то постарайтесь кивнуть головой или, если это вам сложно, дёрнуть указательным пальцем правой руки.

Кристина из-за всех сил постаралась кивнуть. Что ей ещё оставалось? Отчего-то верила словам этого андроида – ей сложно представить, что машина могла намеренно в чём-то обманывать. На тот момент у неё не было сомнений, что её хотят поднять на ноги. Конечно, два крупных и металлических вопроса, стоявших за стеклянным боксом никуда не делись, и никто не спешил давать на них ответ. С другой стороны, она ведь не знает, как мог радикально преобразиться её мир всего за каких-то десять лет. Или сколько она на деле пробыла в криосне? Ещё один вопрос без ответа.

– Очень хорошо, госпожа Фокина. Сейчас я в вас введу необходимые стимуляторы, они подействуют через несколько минут.

Ганс достал из кармана небольшой крафт-пакет – Кристина сразу догадалась, что в нём какой-то стерильный медицинский прибор, ибо за свою недолгую жизнь в больницах побывала намного больше, чем человек должен их посещать в идеале. Проблема в том, что Кристина очень была далека от этого "в идеале" из-за одной единственной ошибки. Впрочем, сама виновата в своих бедах. И поэтому она здесь и сейчас. Пока даже не догадываясь какое же это счастье для неё. Или ужас – как уж посмотреть. А посмотрит она очень скоро, что потом будет долго жалеть. Настолько, что захочет вернуться в этот ограниченный мирок внутри стеклянного бокса, когда всё было просто.

Андроид вскрыл упаковку и в ней оказался маленький инъектор, похожий на автоматическую оснастку для штампов – а вот подобных игрушек девушке ещё не приходилось видеть. Ганс тут-же его насадил в катетер и надавил с лёгким "щёлк":

– Это позволит вам начать самостоятельно питаться, чтобы как можно быстрее заработала пищеварительная система. Это позволит употребить пишу, и тогда ваш организм быстрее начнёт приходить в норму.

Кристина не знала, что за дрянь в неё ввели, но по венам разлилась такая приятная и бодрящая теплота, что ожидаемый прилив сил не заставил себя долго ждать. Он ворвался в её дряхлое сознание, ударил по щеке, потряс и теперь дымка перед глазами расходилась с завидной скоростью. Пальцы непроизвольно дёрнулись, в мышцах начало приятно колоть. Складывалось ощущение, что вот он настоящий процесс разморозки, и вот теперь Кристина точно может сказать – она жива.

"Точно дрянь какая-та", – повторила про себя Кристина, осознавая, что это не просто какой-то бодрящий коктейльчик, а самый натуральный наркотик. Ей не сложно догадаться, ведь сколько раз ей в больнице вводили всякой легальной дряни лишь бы девушка не сыграла в ящик. Врачи буквально из того света её доставали целых два раза. И каждый раз – по вине самой же Кристины. В последнее серьёзное рандеву с врачами она желала себе смерти и ей было абсолютно плевать с самой высокой колокольни, что в неё вводили – только бы прибило быстрее и менее мучительно. Но то ли врачи покорили её сердце, то ли это самое сердце сжалось от страха, как только суицидница одной ногой оказалась в могиле и глазком заглянула "туда"... В любом случае – всё изменилось, и сейчас Кристина цепляется за ту порой скромную, а иногда совсем безбашенную жизнь, которую она вела, и теперь ей совершенно не всё равно какую гадость на этот раз придётся её организму переварить. Вот она ирония судьбы – хохочет где-то за углом, потирает ручки и готовит новую пакость. Ничего-ничего, всему своё время.

К слову, когда Кристина почувствовала себя достаточно бодро, чтобы приподнять голову и радостно похлопать глазками, андроид Ганс вместе с военным тостером уже давно удалились. Стеречь её остался всего один ходячий пончик-мейкер – полицейский робот. Девушка абсолютно не удивилась бы, если этот самый чугунный страж правопорядка начал бы пожирать пончики: без устали и с завидным аппетитом. Хотя нет, она осеклась. На этом роботе отчётливо красовались семь букв, которые складывались в "POLIZEI". А значит шутка про пончики явно не удалась, ибо Кристина с очень высокой долью вероятностью никуда из Германии не делась. Хоть одна хорошая новость для неё. Но не идеальная – как бы это удивительно не звучало, особенно с учётом её послужного списка в количестве правонарушений, гражданка Фокина всё же предпочла бы надпись "ПОЛИЦИЯ". Просто потому что она была бы поближе к родному дому. Там, где осталась её семья.

Ей в один миг очень захотелось встретиться с ней: обнять маму, папу, подёргать за ухо братца... На счёт последнего она засомневалась, всё же за эти годы Серёжа наверняка вырос в серьёзного и вставшего на ноги мужчину, который теперь должен быть раза так в полтора-два её крупнее – такого за уши она не потаскает со своим ростом в метр с кепкой. Ладно, это уж Кристина дала лиху в оценке своего роста, но упаковаться в холодильник в жаркие летние деньки всё же могла. И всё потому что мама ненавидела кондиционеры и из-за них часто простывала – приходилось порой терпеть типично московский знойный июль. Однако как бы там ни было она очень хотела видеть свою семью, наверное, ещё ни разу у неё такого яркого желания не имелось. Хотелось вскочить, покричать... но сколь-нибудь серьёзно приподняться Кристина не смогла и обратно рухнула в постель. Только приборы начали пищать чаще, а сердце в груди стучать сильнее. Спроси: "Кто там?", оттуда тебе обязательно ответят "Почтальон Печкин!". И что самое интересное – в проходе и вправду кто-то появился.

К разочарованию Кристины это были ни её родители, ни её братец. В какой-то момент внутренний Печкин замер, в ожидании увидеть хотя бы одно живое лицо. Почему-то ей уже было абсолютно всё равно, лишь бы увидеть человека и удостовериться, что всё в порядке и нечего придумывать себе всякого.

В тенях проявились очертания женской фигуры, которая аккуратно и тихо шагала с подносом в руках. Пациентку даже не интересовало, что несут долгожданную для её желудка еду – даже самый резкий запах был бы не в силах штурмовать этот стеклянный бокс. А жаль, ведь тогда Кристина бы не успела взобраться на небеса, с надеждой разглядывая неизвестную фигуру, а очень быстро снизошла бы обратно... в своё подземелье. Попискивающие приборы даже умолкли в один момент, сигнализируя, что кое-кто затаил дыхание. Как только фигура вышла на свет – мир не перевернулся, ничего не изменилось. Это была медсестра, да. Вот только она такая же "живая", как и Ганс. То есть Кристине снова придётся иметь дело с андроидом.

"Очередным", – напомнила девушка себе, после чего разочарованно вздохнула насколько хватило сил. А их припасено не так уж и много.

Медсестра вошла в стеклянный бокс через автоматически открывающуюся дверцу. Характерное "пш-ш-ш" в прошлый раз она не слышала. Судя по всему, слух ей возвращался с той же леностью, что и сила в мышцах.

Этот андроид, или как иногда женскую их разновидность называли гиноид, на вид выглядел немногим презентабельнее Ганса – абсолютно чистый, но всё также мятый: голубой брючный медкостюм и слегка растрёпанное каре, из-за чего было видно, что это просто хорошие синтетические волосы. Медсестра двигалась с некоторыми проблемами и немного подвисала, когда ей приходилось менять направление или положение своего тела. Выглядело это почти как в фильмах ужасов, когда очередная тварь резкими движениями несётся на главного героя. И если Ганс выглядел просто "крипово", то вот эта медсестричка внушала настоящий ужас. Рациональное начало в Кристине, конечно же, подсказывало, что у гиноида просто проблемы с моторикой, а шестерёнки в её голове давно никто не регулировал и не смазывал. Короче говоря – несмотря на свой более-менее опрятный внешний вид, этому роботу необходима была полная профилактика. И ничего большего, никакой сверхъестественной ерунды в виде вселившихся демонов. Однако где-то на задворках сознания всё же неприятно щекотало, и Кристина инстинктивно слегка вжала голову в шею. Насколько хватило сил, конечно же.

Чтобы хоть как-то затолкать стресс туда, откуда он пришёл, девушке так и хотелось начать негодовать, чтобы преобразовать складывающуюся жуткую атмосферу в более привычное и будничное русло. Устраивать сцены по поводу никудышности медперсонала вполне можно было, но её больше волновал вопрос где её родственники и когда она с ними сможет встретиться. Однако ничего кроме как промычать ей не удалось. Почти как ребёнок, который только-только учиться разговаривать. Разве что слюнки не пускает. Хотя не ровен час, вот одна решила преподать урок своей хозяйке и дать дёру из её рта. Натуральный побег из Шоушенка.

Закрепив поднос с едой на кровати, медсестра взялась за салфетку. Фальшиво улыбаясь через свою флегматичную гримасу, она предотвратила неслыханный и дерзкий побег, после чего принялась кормить свою пациентку.

Кристина заметила две странные вещи: во-первых, у гиноида действительно серьёзные проблемы с сервоприводами и с моментальным ориентированием в пространстве. Даже в её время никто бы не подпустил к больному такого робота, мало ли чего он напортачит. Во-вторых – еда. Она не была типично больничной. Уж Кристине то знать какой едой кормят в больницах, особенно с таким состоянием как у неё: что-то лёгкое, мягкое, часто на воде, никогда жаренного, жирного и полуфабрикатов. Не факт, что вкусное, но точно – полезное. Однако... макароны с тушёнкой? Хорошо, макароны, с её точки зрения, ещё туда-сюда. А вот тушёнка – такое за свой богатый опыт пребывания в лечебных заведениях Кристина видит впервые. Не то, чтобы она была против, да и с голодухи можно что угодно проглотить, что и сделала. Тем не менее так в больницах не кормят. Поэтому пока Кристину кормили, как маленькую и беззащитную, в её быстро очухивающихся глазах крепло недоверие к происходящему.

Нет, она не спала. Как пробуждаются после наркоза девушка знала, чай на себе испытала не раз и не два. Её не волновало и то, что быстро пришла в себя, намного быстрее, чем в своих прошлых не самых приятных опытах – будущее, как никак. Медицина наверняка шагнула далеко вперёд, в том числе анестезиология. В принципе её не сильно удивила и полная автоматизация. Когда Кристина остепенилась, пошла учиться и попыталась не быть для своих родителей вечной обузой, девушка столкнулась с очень жестокой реальностью, на которую ранее совсем не обращала внимания, – с развитием робототехники найти работу без высшего образования стало вообще невозможно. Но это вы уже и так знаете, но вот что интересно – Кристина, как примкнувшая к протестующим, естественно попыталась вникнуть в вопрос. Серьёзно или поверхностно – сейчас не об этом. А о том, что, как и большинству молодёжи во всём развитом мире, ответ был очень неутешительным, но вполне логичным: бездушные машины всё чаще будут вытеснять людей, как это в своё время произошло на конвейерах. И с этим ничего не поделать. Поэтому встреча с роботами никак не заставили Кристину серьёзно шевелить мозгами – ну подумаешь железяка, да интересно, но сейчас не время удивляться техническому прогрессу. А вот что вынудило – неправильная еда, которую она сейчас, настороженно глядя на свою кормилицу, малыми порциями медленно пережёвывала.

Даю подсказку в чём проблема: машинами, так или иначе, всегда кто-то управляет. И этот кто-то не допустил бы такую простейшую халатность. Сейчас пациентке врач (настоящий врач!) прописал бы какую-нибудь простенькую кашу или бульон, но не такую твёрдую пищу, которая богата сложными соединениями типа животного белка и жира.

Кристина не обладала сколь-нибудь серьёзными дедуктивными способностями, но посчитать "два плюс два" она могла, отчего вкрадывались обоснованные подозрения. Она окинула взглядом свою "палату" ещё раз, но уже более внимательно. Стеклянный бокс явно непростой, не из обычного стекла. Собран он, судя по стыкам, небрежно и наспех. Четыре камеры видеонаблюдения целиком покрывают весь обзор, лишая возможности образоваться слепой зоне. Где-то напротив основного входа была ещё одна дверь в отдельное закрытое помещение и, судя по уходившим оттуда трубам, – это санузел, в котором тоже наверняка пара камер. В купе с металлическим сторожем такая мера предосторожности в отношении пациента, будь он хоть болен самым смертоносным в истории вирусом, избыточна. Пол не больничный, больше похоже на хорошо очищенный подвальный, – знаете-ли, в настоящих палатах редко используют бетон. Стены самого помещения заметно обшарпаны, но нельзя сказать, что вне бокса грязно – достаточно чисто, но не по-больничному. Полицейский робот тоже не мог похвастаться свежестью: теперь то Кристина видела на нём многочисленные царапины, вмятины, левое плечо и вовсе обгоревшее, что говорило о том, что за последнее время он побывал в большом количестве боях. И какие же из этого выводы? Правильно: нормально его обслужить было некому и некогда. Всё это больше походило на то, что она не в "палате", а в своеобразном изоляторе. В следственном изоляторе, а не медицинском.

Холодок пробежался по спине Кристины, словно перекати поле между двумя ковбоями в клишированном кино. Проблема была в том, что один из стрелков – она. Без револьвера. И вообще голой привязана к столбу вниз головой. Настолько безнадёжной рисовалась ей ситуация.

Девушка постаралась взять себя в руки и выбросить нелепые ассоциации. Откуда ей знать, как заведено в этом самом будущем? Мало ли что произошло и какие меры безопасности нынче принимают, особенно против "ВИЧ-плюс"? Просто надо выбросить всякие предрассудки и мнительность о роботах, которые она принесла с собой из двадцать четвёртого года. Подумаешь кормят чем попало, а эти самые роботы потрёпаны – может в Европе разразился и бушует уже не первый год очередной кризис.

Разве что тем желаннее ей хочется свалить домой, в Москву. Но чёртовы консервы, которые она сейчас жевала, никак не выходили из головы. И как про них можно забыть, когда желудок недовольно скрипел. А ведь весь фейерверк только впереди – до кишечника подарочек ещё не дошёл. Ох Кристина чувствует, что изольёт всю душу унитазу от такой первой лакомки впервые за сколько-то там лет. А ведь приготовлено сносно, есть можно, хоть и без изюминки, без воображения, просто и механически.

"Ну не могу ведь я без приключений на свой попец?" – Кристина честно попыталась закатить глаза, но глаза упорно не хотели закатываться.

Глава 2

Представьте, что вас заперли в четырёх стенах. Да, вас кормят, поят, всячески ухаживают, держат в теплоте и чистоте, предусмотрели не только туалет, но и даже душ с чистой водой. Короче говоря, вполне человеческие условия. Если закрыть глаза на некоторые вещи – прямо санаторий. Однако в этом-то и проблема, ибо Кристина не очень-то собиралась закрывать глаза.

Спросите почему? Ответ очевиден. Представьте: нет ни связи с внешним миром, ни даже минимального понимания, что с этим миром, никакой информации и вестей. Ни тебе такого привычного интернета, ни даже допотопного телевизора, никаких журналов или хотя бы. За всё пребывания в своей клетке вы не видели ни одного живого лица. Если не считать роботов, ни с кем не разговаривали. Что уж говорить про то, чтобы дать вам связаться с родными. Вы отрезаны. На сколько вас хватит? Через сколько ваше сознание начнёт придумывать самые фантастические объяснения происходящего? Что вы захотите в первую очередь? Что вы сделаете в первую очередь? О чём попросите в первую очередь? Не каждый готов ответить на эти, казалось бы, простые вопросы, пока сам не попадёшься в такую ловушку.