Текст книги "Там, где нас ждут (СИ)"

Автор книги: Мальва Данлеви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

На стене, куском от застежки своих туфель, я отмечала количество, проведенных в этих жутких стенах, дней. После четырех месяцев сбилась, беременность давалась мне легко, но с одолевавшим сном бороться было бесполезно. Там, в этих снах, я была рядом с ним – с Каином, я была нужна и дорога ему, там он любил меня. Но были и странные сны – голоса, будто звавшие, обещавшие помочь, сулившие избавление от мук и пленения. Там я верила им, знала, что на них можно положиться, но просыпаясь, опять впадала в отчаяние. И по новой – замкнутый круг ада на репите.

Когда, по моим подсчетом, прошло уже почти пять месяце с момента моего здесь заточения, началась неожиданная паника. Крики женщин вдруг перешли на дикий визг, а потом разом прекратились, как будто кто-то их одним махом вырубил. Стремительные шаги по коридору в мою сторону и меня выдернул из камеры сильно изменившийся упырь. Теперь это не была просто сушеная мумия, а вполне себе оформившееся доходяжное зомби-тело. Он притащил меня в какое-то подобие храма или молельни, где находилась все та же женщина в черном саване, Ивок и три коленопреклонённые, скорченные фигурки в странных одеждах – Верховные – подсказало мне мое сознание.

И вот тогда я поняла, что происходит что-то значимое, а мои догадки подтвердили разговоры между моими захватчиками:

– Они здесь, мой Архонт! – Архонт? Еще один что ли? А так разве бывает?

– Что значит здесь? Как они могли нас обнаружить? Как могли пройти сквозь купол, отвечайте мне! – вопил страшилка.

Они еще долго друг другу тогда что-то кричали, затем зомби-Архонт со всей силы пнул в спину одну из сидящих на полу женщину, приказывая:

– Защищать! – и Верховные тут же в унисон запели заклинание, а мы двинулись в глубь храма.

Озарение – он пришел, мой Кай нашел меня! Радость и глупая надежда затопило сердце до самых краев, улыбка робкая и, такая забытая за это время, тронула мои губы, на глаза навернулись слезы облегчения. Он спасет! Обязательно, по-другому же и быть не может! Это же мой Кай, самый смелый, самый храбрый, самый-самый!

– Дура! Думаешь твой сосунок сможет тягаться с моей мощью? Даже сейчас моя сила стократ превосходит его, а уж когда я получу доступ к моим душам, то и подавно! – жуткий каркающий смех больно резанул по нервам.

А что, если он прав? Что, если Кай не справится? Нет, даже думать об этом было страшно и недопустимо.

– Сеттурион, он захватил власть над Верховными ведьмами. Пора, сделай это сейчас! – истерично прокричала женщина в черном.

Вот тогда-то он и забрал их у меня!

«Внимание. Время приема пищи».

О Космос, ну какая может быть еда, если все чего мне хочется, так это сдохнуть!

Это было невыносимо, от обуявшей меня тогда паники потерять детей, я попыталась вырваться и сбежать. Наверное, скорее всего, уже было поздно делать это, но я должна была хоть попытаться. Я развоплощалась и прыгала, снова и снова, из одной стихии в другую, но чертов старикашка тут же настигал меня. Очередной прыжок, ощутимый удар по голове и голос на задворках ускользающего сознания:

– Призови тень, пусть усмирит эту чертову попрыушку. И оденьте ее, негоже голой шляться.

А дальше темнота, только какие-то неясные образы. И не понятно, то ли сон то был, то ли явь. Я очень спешу, сорванное дыхание рваными хрипами срывается на излете каждого моего шага. Мне бы только успеть, осталось совсем чуть-чуть, я чувствую, мне обязательно помогут, мои братья, сестры, мои товарищи по несчастью. Я знаю где искать, потому что я сама когда-то была там, заточенная, лишенная права на жизнь и перерождение. Острая боль прошивает меня с головы до ног, но я, игнорируя ее, не сбавляя темпа, все бегу и бегу. Если я сейчас сломаюсь и не успею, то все пропало. Не будет будущего, не будет радости. Не будет нас. Еще одна вспышка боли и я надрывно кричу, не в состоянии бороться с этой агонией.

«Внимание. Время приема пищи».

Не стану, хоть сто лет голоси!

И вот, совершенно очевидно, что я просто разменяла одну камеру в сыром прогнившем погребе на другу, крутую и очень современную. Повсюду белый прочный пластик, один стол, один стул, маленький умывальник в углу, на потолке мигает красным глазом камера наблюдения.

Рукой нащупала на кровати тонкое одеяло, стянула на себя, укрылась с головой и так и осталась лежать тут же, на полу, в позе эмбриона, тихо поскуливая от острой сердечной боли.

Не за мной пришел, не спасать. Все вокруг меня обманывали, а теперь я и сама с этим прекрасно справилась. Нечего было тешить себя напрасными надеждами. Не нужна.

Череда унылых, монотонных, наполненных серой тоской и печалью, дней текли сквозь меня, как песок сквозь пальцы. Механический голос все твердил и твердил об времени приема пищи, часах отдыха и прогулке. Последнее было безобразной насмешкой над самим смыслом этого слова. Ведь как можно гулять два раза в день по тридцать минут в пластиковой прозрачной коробке три на три метра с отверстиями по периметру? Зато, теперь я точно знала, что прибываю на Ра-Кратосе, шпили высоток Терраты рябили вдалеке, почти на линии горизонта, будто бы выглядывая из туманной пелены, чтобы посмотреть на жалкую глупую Шаю и тайком посмеяться над ее горестями.

Этот час в сутках был самым тяжелым для меня. Необходимость смотреть на этот город угнетала. Знание, что где-то там есть Он, живет своей жизнью, радуется новому дню, наслаждается обществом любимой женщины и совсем не думает обо мне, резала меня на ленты по живому. Никогда не переболит, останется рубец и обязательно будет ныть «на погоду».

Зачем спас? Чтобы осудить? Еще раз поставить на место мерзких Элементалов за попытку вмешательства в дела государства? Пускай. Только бы это поскорее все закончилось, а там хоть трава не расти. Наказание? Согласна! По своей собственной глупости отдалась в руки обезумивших фанатиков, по незнанию потакая их бредовым планам. Судите меня за эту наивность и доверчивость – возражать не стану.

Две недели в полнейшей изоляции от внешнего мира, две недели слез и полного эмоционального опустошения, две долгие недели абсолютного неведения о своей дальнейшей судьбе.

На четырнадцатый, по моим подсчетам день, мое одиночество было прервано первым и, как оказалось, последним допросом. Такая же обезличенная комната, обитая белым пластиком, два таких же жестких, что и в моей камере, стула и стол, на котором стоял лишь стакан с водой с моей стороны. Допрос вел голографический искусственный интеллект. Глупо же. Зачем было вести меня сюда, если вопросы будет задавать программа?

Тридцать две минуты и сорок секунд просто сидя на жестком, неудобном стуле. Электронные часы на стене ведут отсчет времени слишком громко, капая на мои усталые мозги навязчивым тиканьем. Наконец-то, лицо дознавателя проявилось, сразу переходя к делу и начиная жестко бомбардировать меня вопросами:

– Меня зовут, Кино-815/55, я здесь, чтобы выявить вашу причастность к заговору против, правящего нашим Космосом, Великого Архонта. Мною имеются ввиду события, происходящие на планете Асахо в созвездии Южного Треугольника и причины вашего там появления. До полного установления всех обстоятельств дела, вы временно, а может и на совсем, лишаетесь всех имен и почестей, дарованных вам обществом и Правлением Ра, а также привилегий, присущих званию Архао. Отныне и до вынесения вам окончательного приговора вы можете называться только Шаей, либо Заключенной 03089-77. А теперь перейдем к делу. Отвечайте только «да» или «нет», если я не потребую большего. Вам все понятно?

– Да, – просипела я в ответ.

– Когда и с кем вы оказались на месте происшествия, планете Асахо? – прозвучал первый вопрос и честный на него ответ был стопроцентно против меня.

– Пять с половиной месяцев назад, очевидно, в компании Вершителя Ивока Малакты, – только честность, никакой больше лжи, решила я для себя.

– Очевидно? – уточнение от бездушного робота.

– Я не знаю это наверняка, но последнее, что я помню, это его общество.

– Вы выражаетесь неясно, Заключенная 03089-77.

– Пожалуйста, разрешите мне все рассказать моему супругу!

– Сожалею, но это невозможно, вы лишены этой привилегии.

– Прошу вас! – взмолилась я.

– Кто может подтвердить, что вы не можете помнить свое перемещение на Асахо в обществе бывшего Вершителя?

– Может быть Дипса Соато? – в сомнении сама вопрошала я.

– Сожалею, но Дипса Соато Мертва.

– Но…

– Следующий вопрос, Заключенная 03089-77. По чьей инициативе вы бежали с планеты Ра-Кратос?

Пожалуйста, не надо! Слишком правильные вопросы и все против меня!

– Получается, что по моей, – как приговор самой себе.

– В каких отношениях вы находились с бывшим Вершителем на момент побега с планеты Ра-Кратос?

– Но я не бежала…

– Отвечайте на вопрос!

– Но…в дружеских и доверительных, но это было до…

– Этого достаточно, Заключенная 03089-77. Правда ли, что вы прибыли на планету Ра-Кратос для получения потомства от одного из членов Правления Ра?

– Да, но…

– Только «да» или «нет», Заключенная 03089-77.

Мое сердце билось неистово и громко, а по всем моим ответам получалось, что я полностью виновата и нет мне оправдания.

– Имели ли вы умысел отдать, продать, подарить или обменять ваше потомство в целях получения какой-либо выгоды для себя или иных людей?

– Что? Великий Космос, конечно же нет!

– Бывший Вершитель Малакта утверждает иное, Заключенная 03089-77. По его словам, вы были в курсе, что ваше потомство требуется для установления, якобы, Баланса в существующем мире.

– Да, но…

– Спасибо за честный ответ.

– Я требую разговора с моим законным супругом! – сорвалась я на крик.

– Вы не имеете на это права, Заключенная 03089-77.

– К черту мои права! Скажите ему, что я все расскажу! Все! Но только ему! Умоляю вас!

– Вы и так уже все, что требуется, рассказали мне, Заключенная 03089-77.

– Я прошу вас! – первые капли истерики срываются с моих ресниц.

– Продолжим наш разговор позже, когда вы придёте в себя, Заключенная 03089-77.

– Один разговор! Всего один! Пять минут его драгоценного времени…нет, одна! Одна минута!

– Разрешаю увести Заключенную 03089-77 в ее камеру, ввести мышечный и психотропный релаксант, – равнодушно припечатал меня долбанный кусок микросхем под именем Кино-815/55.

– Кай, прошу тебя! Дай мне шанс! – орала я, пока меня уводили в камеру обезличенные сопроводительные дроны, – Кай!

По нулям. Никому не нужна. Одна. И снова полная прострация, темнота и боль. Заслужила? Скорее всего. Тем, что поверила, глупая, подонку Ивоку? Что позволила прикоснуться к себе, когда тело и душа уже давно принадлежали Архонту? Так я давно уже себя осудила и вынесла приговор. Врала, обжималась с другим мужиком и задумала побег. Противно, от самой себя меня тошнило. Виновата по всем статьям, знаю! Только мои действия привели к тому, что наши малыши мертвы, только я одна несу за это ответственность. И не важно, что Кай мне изменял. П-ф-ф, ну какая измена может быть в нашей ситуации: вынужденный брак и навязанная невеста?

Но глупое сердце отказывалось мириться со страшной действительностью, оно все еще надеялось. На что? Не важно! Просто верило, что где-то там и он хотя бы иногда думает обо мне.

И перед глазами все еще воспоминания горят так ярко и реалистично, будто все происходило вчера, а не много месяцев назад:

«Я дам тебе все, что ты захочешь и даже больше, но не холодный, фиктивный брак, лишенный огня и страсти, мне этого не надо».

«Мы с тобой в одной лодке, любимая. Теперь только настоящая семья, настоящая пара, настоящая страсть, настоящая любовь…»

«Ты и я. Забудь все, что было, между нами, раньше, ты моя, Шая, ты принадлежишь мне. И я весь твой, малышка, весь твой, делай со мной, что захочется, только больше не отворачивайся…»

Иногда мне даже чудилось его присутствие за плотной пластиковой завесой моей теремной камеры. А может это был всего лишь плод моей больной фантазии? Не знаю, но в такие моменты я вновь чувствовала, что живу, подходила, садилась спиной к холодному безразличному ограждению и начинала звать, молить, просить его дать всего один шанс на искупление. Оправдания я не просила – не заслужила. Тому, что я сделала его нет. Но что-то же я могла? Может быть уйти из его жизни навсегда, даря свободу от взбалмошной глупой девчонки, что возомнила себя спасительницей всего мира?

О, эти разговоры не то с самой собой, не то с вымышленным в моем воображении Каином, заставляли меня попеременно то захлебываться тоской, теряя волю к жизни, то биться в истерике, умоляя не бросать меня на произвол судьбы.

Рыдания. Я с ними просыпалась, проживала еще один, лишенный смысла день, и с ними же засыпала. Мои мечты сводились теперь к одному: забыть, избавиться от боли, перестать чувствовать, никогда не знать, что я, практически, своими собственными действиями убила наших с Каином малышей.

Вот и сейчас опять я чувствую это, явственно, как никогда прежде, ощущаю его ненавидящий взгляд, тону в абсолютной черноте его чувств ко мне. Только и остается, что громко шептать, как мантру, одно единственное предложение:

– Прости меня, Кай, я так виновата.

А к вечеру в мою камеру вошел живой человек, это был Ра Правосудия Киллиан Аль-Надир собственной персоной. Равнодушный, нет, скорее даже осуждающий взгляд в мою сторону, брезгливо поджатые губы, сердитое похлопывание перчатками по ноге. Я была ему отвратительна, и я знала это:

– Правление Ра, во главе с Великим Архонтом Каином Аттер-Нуаро даровало тебе, Шая, условное помилование. Ты лишаешься всех присущих тебе титулов и отправляешься на свою родную планету Элео без возможности когда-либо покинуть ее. Бракоразводный процесс между тобой и Великим Архонтом будет происходить без твоего участия, соответствующие документы ты получишь постфактум. Отныне, ты заочно будешь носить свою прежнюю фамилию Оазо. Вопросы?

– Развод? Но Великие Архонты не могут разводиться, – в ужасе прошептала я.

– Теперь могут, – припечатал и стремительно покинул тюремную камеру.

Вот сейчас это точно конец. Окончательный. Бесповоротный.

Глава 23

Тело задеревенело, от продолжительного стояния на одном месте, налилось свинцовой тяжестью, потеряв чувствительность. Это был шок, удар в самое больное место, убийство на корню всех надежд и робких чаяний. Пусто. Больно. Отчаянно страшно, что все кончено, навсегда.

Какое-то время спустя, в окне для передачи, дрон оставляет мне сменную одежду, оранжевая роба мне больше не нужна. На автомате переодеваюсь, руки трясутся, но делают свою работу, а с ресниц, то и дело, срываются соленые капли.

Обида. Не заслужила и минуты, крошечного шанса на оправдание, прислал посредника, не удостоив даже расстаться по-человечески, сказать все лично, смотря мне в глаза. В последний раз. Святой Космос, это же как удар тупым ржавым ножом в спину! Разрывная пуля в упор прямо в сердце! Смертельная инъекция в вену!

Брось, Шая, хватит себя изводит. Ну, не нужна ты ему! Что не понятного? Не любит он тебя, надоела! Ни капли уважения к прошлому, никаких человеческих ценностей, ничего личного.

По коридору за дронами шла, пытаясь бодриться и не показывать своего безграничного отчаяния. Получалось, откровенно, плохо. То и дело, крутила головой, стараясь высмотреть знакомый статный силуэт, но тщетно. Подсознание рисует иллюзию того, что где-то там, в слепой для меня зоне, он, все-таки, смотрит на меня, безмолвно прощаясь. Но пора признаться самой себе, что все эти глупые мечты давно пора выбросить в мусорное ведро. Кай никогда не боялся действовать порывисто и решительно, не стал бы изменять себе и сейчас. Хотел бы – был бы здесь и точка.

Последний взгляд на просторный зал порталопорта, шаг в марево и вот я на родной Элео. Меня не встречали. Никого, ни родителей, ни тетки, ни братьев. Только проводник молча передал мне конверт и махнул рукой, предлагая следовать за собой. Медлить не стала, повиновалась.

Мы прибыли в Иерихон – резиденцию Верховных Иерархов Стихии Воды. Все так же молча меня сдали на поруки местного управляющего, и уже он сопроводил меня в уготованные мне комнаты, не поднимая на меня глаз, кивнул и покинул помещение, плавно притворив за собой дверь.

Охренеть!

Ошарашенно огляделась по сторонам. Ну и зачем я здесь? Запоздало вспомнила о конверте в моих руках, порывисто его распечатала и открыла, вынимая пачку листов с машинописным текстом.

Дрожащими руками развернула послание. Два первых листа обвинительного текста по моему делу, стенограмма допроса, затем приговор и условия содержания. Вот, оказывается, как. Отказалась от меня моя родня, а, в случае развода, еще и фамилии лишила. По всем законодательным базам скоро я стану Шаей Эльнон – преступница и предательница, лишенная всех званий и привилегий, не может носить имя славного рода Оазо, а только, присущее нарушителям, обидное прозвище.

Святой Космос! Зажимаю рот рукой, пытаясь сдержать рвущееся рыдание. Это выше моих сил! Не могу дышать, грудная клетка заходится в конвульсивных судорогах поглотившего меня отчаяния. Так не бывает! Родители не отказываются от своих детей! Никогда! Ведь никогда же, правда? О, мамочка, за что?

Это была бомба мощностью в сотню килотонн в тротиловом эквиваленте прямо в душу. Все разворотило к чертям, нет больше Шаи, осталась только тусклая тень, мираж, жалкая пародия на ту девочку, что когда-то была нужна и любима своей семьей. Полный крах!

Не разбирая толком написанного, пытаюсь вчитываться дальше в мерзкие бумажки. Два года в стенах Иерихона под четким руководством Верховных. Теперь на их место назначены другие Элементалы, во избежание личного содействия по причине родственных связей, некто Тит и Дея Орозон – мои тюремщики и надсмотрщики. В обязанностях только скучная и монотонная работа в здешних архивах, покидать стены Иерихона строжащие запрещено, общение с посетителями разрешено не чаще одного раза в три месяца, длительностью не более тридцать галактических минут.

Супер. Еще одна тюрьма. Спасибо!

Далее в бумагах был прописан стандартный для меня распорядок дня, трудовые повинности, в случае нарушения мною каких-либо правил и предписаний, а также распоряжение об лишении меня моей силы. Ну все, приплыли! И как, интересно мне знать, они собираются лишить меня моих возможностей? Пытать будут? Опыты ставить?

Отложила пачку листов в сторону и еще раз заглянула в конверт. Х-м-м-м, какая-то пластиковая прозрачная полоска. Но стоило моей руке только прикоснуться к ней, как она резко ожила, метнулась вверх по моей кисти и обвилась вокруг запястья, образуя прочный тугой браслет. Ясно, маг-глушилка.

Вот так, мне ровно через месяц исполнится двадцать два года, а у меня уже один развод за плечами, обвинение в государственной измене, отречение от семьи, неразделенная любовь и лишение силы Элементала длинною в жизнь. Я просто победитель по жизни, не иначе.

Горько усмехнулась, покачала головой и, шмыгая носом, двинулась в сторону, как мне показалось, ванной комнаты. Хотелось как можно скорее смыть с себя энергетику предыдущей пластиковой тюремной камеры. Но с дверью я ошиблась, то оказалась гардеробная и то, что я в ней увидела, еще раз долбануло по моим мозгам и сердечной мышце мощным ударом молота.

Все мои вещи с Ильпэ. Ничего не забыл, все здесь: одежда, обувь, украшения, нижнее белье. Ничего не оставил, от всего избавился за полнейшей ненадобностью. Выбросил, как ненужный хлам.

Все, с меня хватит. Решительно двинулась в сторону ванной комнаты, рывками стащила с себя мерзкие тюремные тряпки, максимально быстро приняла душ, смывая с себя запах заключения и горечь разочарования, насухо вытерлась жестким хлопковым полотенцем и двинулась в сторону спального места. Все, нет меня больше, хоть в сновидениях спастись от этой страшной, непроглядной действительности, что навалилась на меня со всех сторон, не отпуская и не имея ни одного просвета.

Но и сны-предатели имели на меня свои извращенные планы.

Руки, такие знакомые, сильные и нежные, хаотично шарят по моему телу, то ласково оглаживая, то страстно сжимая в своих объятиях. Грудь набухает, соски сжимаются камушками ожидания более утонченной ласки, кожа покрывается испариной, мурашки наслаждения пробегают по внутренней поверхности бедер, утопая во влажности сосредоточения моей женственности. Тихий, страстный мужской шепот, его шепот, пронзает все мои нервные окончания, выталкивая из меня ответный протяжный стон удовольствия. Прикосновение губ и горячего языка к моей шей, груди, животу, гладкой коже лобка, и, наконец-то, возбуждённой плоти моей девочки. Сумасшедший разряд тока прошивает мое тело, выгибая его дугой. Это наслаждение не описать. Слезы радости, облегчения и невероятного экстаза брызгают из-под полуприкрытых век, а наглый и умелый рот моего мужчины-наваждения все вытворяет безумный танец там, где я больше всего этого жду. Экстаз накрывает неожиданно мощно, с оттяжкой погружая в предоргазменный зуд, а затем одним махом рьяно выпихивая в пучину сладострастных сокращений.

– Я люблю тебя, Кай! – на пике наивысшего наслаждения кричу я.

А в ответ пустота. Смятые, влажные простоты, и я совсем одна среди них, обманутая даже своим сознанием, что подсунуло мне прекрасную, но в то же время, ужасную картинку того, что я страстно желаю, но что никогда не в силах получить.

Ненавижу этот мир! И свою жизнь я тоже ненавижу! И Каина за компанию тоже! Почему он так поступил? Зачем так много мне пообещал, а в итоге так просто отказался от нас, возвращаясь в объятия бывшей любовницы? Неужели нельзя было дать мне всего один шанс на любовь? Один! Крохотный! Ведь видел же, что я по уши втрескалась в него, что всю себя отдала в его умелые и сильные руки. Приручил, влюбил, победил по всем фронтам! И бросил. Но также нельзя, намеренно привязать к себе душу, а затем отшвырнуть за ненадобностью. Да оступилась, да совершила ошибку. Но кто не грешен, скажите? Я бы смогла искупить свою вину. Открою разум – пусть смотрит, ничего скрывать не стану, только бы захотел!

Но Каин не хотел, вечерами после каждодневной работы в архивах Иерихона, я садилась в кресло перед телевизором в своей маленькой темной комнатушке, зовущейся теперь моим домом, и смотрела новости Терраты. Только это, всегда один канал. Его показывали почти каждый день: судебные расследования, сводки, громкие светские мероприятия высших эшелонов власти. И на этих самых мероприятиях мой Каин в компании разномастных красавиц. Все как на подбор, такие идеальные, что я чувствовала себя провинциальной замухрышкой рядом с ними. А как же Азазель? Или понятие верности Великому Архонту нашего космоса, в принципе, не знакомо?

Не выдерживаю, сдаюсь, не могу больше. Открываю все тот же злополучный конверт, на дне которого так и остался лежать мой выключенный и разряженный телекорп. Трясущимися руками, пока не передумала и не растеряла решимости, ставлю его на удаленную зарядку и набираю на память заветный номер, несколько раз ошибаясь и путаясь. Только бы не в «черном списке», умоляю!

Долгие протяжные гудки, как бальзам на душу. Легкие переведены в режим ожидания – не дышу. Сердце на верхней передаче колошматит о грудную клетку, грозясь выломить ребра и разворотить грудину. Кожа покрывается мурашками страха перед вероятностью тщетности моего поступка, а руки начинают подрагивать, выдавая с головой мое психически нестабильное состояние.

– Я слушаю тебя.

В носу тут же защипало, стоило мне только услышать его такой родной голос. О, Космос, дай только сил выстоять, не умереть от разрыва сердца.

– Здравствуй, Кай, – голос сиплый и надрывный от срывающегося дыхания.

Нет ответа, только еле слышный протяжный и усталый вздох. Спустя почти минуту томительного и неловкого молчания, его голос, все-таки, нарушает тишину. Грубо, равнодушно, сухо.

– Ты что-то хотела?

– Я…как твои дела?

– Шая, – резкий голос совсем не способствует мирной беседе.

– Да? – первые слезинки отчаяния срываются с ресниц и капают на пол.

– Зачем ты звонишь? – интонация усталая и, кажется, совершенно, скучающая.

Разве это он? Тот самый Кай, что говорил мне о моей совершенной для себя исключительности? Нет. Это кто-то другой, чужой и бесконечно далекий. Не мой.

– Я просто…просто так. Узнать, как ты, как твои дела, – выдавливаю я из себя, а подбородок отчаянно трясется, предвещая скорую истерику.

– Нормально, Шая. Что-то еще?

О, Космос, ну почему он такой спокойный и бесконечно равнодушный?

– Нет, это все, – сдаю я позиции. Это провал.

– Хорошо. Пока.

– Пока, – но моего ответа он уже не слышал, отключившись. А я еще долгие минуты стою, прижимая телекорп к уху и слушая беспрерывные заунывные гудки.

Ну зачем я это седлала, долбанная мазохистка? Заново содрать себе шкуру на живую, вскрыть грудную клетку без анестезии, разлететься кровавыми ошметками от взрыва этой беспощадной бомбы под именем «Каин Аттер-Нуаро»? Этого я добивалась? Дура, какая же я дура!

Дни сменяются одной мутной монотонной чередой, неделя черепашьим шагом ползет за неделей, месяц мучительно натужно, со скрипом, сменяет месяц. Моя жизнь – это сплошная серая телевизионная рябь.

Из «развлечений» встреча с мамой в коридорах Иерихона, та прошла мимо меня, будто бы я и не дочь ей, а приевшийся глазу предмет мебели. Жуткое событие. Какой-то абсурдный сюр. Окрикнула ее раз, другой, третий – эффекта ноль. Бежала вслед за ней, пыталась одернуть, но меня грубо оттолкнули руки вдруг появившейся охраны. Не позволено, как оказалось, мне убогой, прикасаться к почтенной госпоже. Появившемуся на шум, новому Верховному Иерарху водных Титу Орозону пришлось выслушать гневную отповедь Аттры Оазо:

– В первый и последний раз я спускаю с рук это безобразие, Тит. Держите эту…эту осужденную подальше от глаз честного народа Элементалов, – голос звенит пренебрежением и превосходством.

– Что с тобой, мама? – склонив голову на бок, ласково попыталась достучаться я до своей родительницы.

– Не смей со мной говорить, пустышка! Жалкое недоразумение! Пошла вон! – голос матери срывается на истеричный визг, а я зажимаю уши руками, пытаясь не слышать, пытаясь даже не запоминать этот отвратительный эпизод моей жизни, просто пропустить мимо эфира. Знаю, что не получится, но попробовать все же стоило.

– Иди, – одним словом отпустил меня Тит, а гневные причитания моей, когда-то любимой родительницы, все неслись, и не неслись мне вслед.

Была ли я удивлена? Да. Было ли мне больно? Да. Была ли я раздавлена? Нет.

Ну а чего себя жалеть? Предлагаете мне скиснуть и хандрить по этому поводу? Я не согласна. Пошли они все, родители эти. Ну надо же, ожиданий я их не оправдала. Как подложить меня под члена Правления Ра – так это мы запросто, а как поддержать дочь – так это мы, извините, никак не можем. Макнуть в дерьмо – пожалуйста, остальное не заслужила. Ну и ладно! Да, мне хреново, спору нет, но от этого еще никто не умирал. И я не стану. И с протянутой рукой за ними ползать не собираюсь, подыхать буду, но к ним за помощью не обращусь.

Погоревала с недельку и хватит, ситуацию я все равно изменить никак не смогу. А вот понимание, что мои досточтимые предки всего лишь повернутые на голову фанатики, пришло и укоренилось. Что с больных людей взять-то?

Так и потекли мои дни, унылые, одинокие, однообразные. Да, знаю, где-то там жизнь продолжается, идет своим чередом, у всех свои дела и заботы, семья, любовь, дети, любимое дело или хобби, вечерами дружеские посиделки, путешествия и планы. А я вот так, перебираю бумажки в архиве, да жду вечера, чтобы увидеть опять своего Кая на голубом экране. Изменника.

Со своей больной любовью я давно смирилась, с тем, что она не взаимна, научилась жить, и даже, жаркие, пленительные сны о нас, воспринимались мною теперь, как капля радости в этом беспросветном сером одиночестве.

Мне оставалось только плыть бесформенной кучкой по течению этой унылой жизни, радуясь, что все, наконец-то, обо мне забыли. Я просто архивный червь, сижу, копошусь в старых фолиантах и ни на что не претендую. Только больше не обижайте меня, пожалуйста.

Перебирая каждый день корреспонденцию Иерихона, я тряслась, словно лист на ветру, боясь обнаружить послание с Ра-Кратоса. Документы о разводе. Если их нет, значит еще есть ниточка, между нами, тонюсенькая, но есть. А так все, ложись, да помирай. Вот и сейчас не обнаружила, глупо хлопая в ладоши. Знаю-знаю, это невероятно самонадеянно, но мне нравилось думать, что бумаг нет именно потому, что Кай на самом деле просто не хочет со мной разводиться. Фантазерка Шая привыкла верить в чудеса, пусть они будут хотя бы в моих мечтах.

Но сегодня, за пол часа до обеда, привычная тишина Иерихона сменилась небывалой оживленностью. Я не знала, что происходит, да и меня никто не просветил, только из архива в срочном порядке отправили к себе в комнаты, строго настрого приказав и носа не казать. Ну и ладно, я не против, все лучше, чем дышать древней пылью никому не нужных летописей.

Про еду не забыли, на столике стоял поднос с привычной густой похлебкой и двумя ломтями черствого черного хлеба, стакан пустого чая и несколько тонких галет. Просто праздник для гурмана! Но я не жаловалась, ела, что дают. Да и был ли у меня выбор? Разве, что умереть с голоду.

Не спеша смела скудный паек, прошла в крохотную уборную и набрала пенную ванну. Специального средства для этого у меня не было, конечно, но я хитрила и довольствовалась гелем для душа. Пол часа, не меньше, водных процедур. Еще столько же на сушку отросших, уже по самую поясницу, густых розовых прядей, увлажнение кожи, почти закончившимся лосьоном для тела – весточка из прошлой жизни, что была доставлена мне вместе со всеми моими вещами. Да, берегла и растягивала как могла, но ничто не вечно. Накинула легкий шелковый халатик и направилась в сторону основной комнаты. Сегодня у меня будет интересный досуг – я сперла из архива томик стихов и писем Лоена Огарона, в котором тот писал своей Истинной, когда они были в разлуке. Даже руки зачесались, читать и по белому завидовать – вот мой план.

Но выйдя из ванной комнаты я остолбенела. У маленького круглого окна моей кельи, спиной ко мне и, заложив руки за спину, стоял Кай. Удар с размаху в солнечное сплетение!

О, Великий Космос, только бы это было не плодом моей больной фантазии! А может я и вовсе давным-давно сошла с ума и живу в вымышленном мире?

А если он пришел отдать бракоразводные документы? От этой мысли руки затряслись, от накатившей на меня паники. Только не это, умоляю!

Он явно услышал и почувствовал мое присутствие, но даже не шелохнулся, не повернулся, чтобы поздороваться или еще что-то в этом роде. Плохой знак, я знаю, но, все равно, безумно, как дурочка, была рада его появлению. Это мой шанс. На что? На все!