Текст книги "Кровь брата твоего"

Автор книги: Малколм Хэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Кровавые наветы стали столь часты, что трудно перечислить их все. Число людей, убитых без суда и следствия по этому чудовищному обвинению, невозможно установить. В 1279 году в Лондоне обвиненные в распятии христианского ребенка евреи были разорваны лошадьми. На Пасху 1283 года близ Майнца нашли мертвого ребенка; 10 евреев были растерзаны разъяренной толпой. В 1285 году в Мюнхене по той же причине толпа сожгла синагогу, в которой погибло 180 евреев. В следующем году в Обервезеле жестоко убили 40 евреев. В истории человеческой ненависти нет ничего подобного этим продолжавшимся 700 лет преследованиям тысяч невинных людей на основании нелепых обвинений, никогда не подтвержденных ничем, кроме признаний под пыткой.

Хотя в средние века людей, против которых не было достаточных улик, редко подвергали допросу, евреев это установление не слишком выручало: считалось, что они могут быть виновны в любом преступлении против христианина или против христианства. Предполагалось, что они постоянно злоумышляют против христианской веры и всякий раз, когда собираются вместе, чтобы защитить друг друга, плетут заговоры. Поэтому время от времени следовало принимать меры самозащиты. Когда против еврея, обвиненного в каком-либо преступлении, например, в похищении ребенка, не было конкретных свидетельств даже с точки зрения средневекового суда, его могли признать виновным на основании универсальной презумпции еврейской порочности. В некоторых странах еще несколько лет назад существовала подобная практика. В ходе ставшего знаменитым суда *13 многие французы утверждали (а некоторые утверждают и до сих пор), что нет необходимости в доказательствах: достаточно знать, что подсудимый – еврей.

Между 1144 и 1490 годами церковь канонизировала множество младенцев-мучеников, почитавшихся «блаженными». Эти «маленькие святые» совершили множество чудес, и их культ существовал столетия; даже культ Св. Ниньо из Ла-Гардии, хотя нет свидетельств, что он был убит, а не стал жертвой несчастного случая. Тот факт, что его тело не было найдено, не повредил популярности этого мученика, а напротив, даже разжигал воображение верующих. В 1785 году приходской священник Ла-Гардии писал, что «то, что Бог уподобил Ниньо Христу и на третий день вознес его тело на небеса, служит предметом общей веры». За не найденного младенца-мученика отомстили 16 ноября 1491 года, когда инквизиция арестовала пятерых евреев (из них трое были конверте, т. е. принявшие христианство); трое были удушены, а затем сожжены, а двое других разорваны на куски раскаленными щипцами. Все это дело было инсценировано Торквемадой, чтобы снискать поддержку своей борьбе за изгнание евреев из Испании. «Хотя было бы преувеличением утверждать, что этим он завоевал согласие Фердинанда на изгнание евреев, нет сомнения, что это событие сыграло большую роль» (103, 1, 134).

История Блаженного Андрея Риннского (1482) – еще одна легенда из этого ряда. Не было ни обвинения, ни суда, ни приговора. В 1754 году Бенедикт XIV14 даровал отпущение всех грехов тем, кто посетит Риннскую церковь в Тироле, где почитались мощи мученика. В булле Beatus Andreas («Блаженный Андрей») от 22 февраля 1755 года папа не выражал ни малейшего сомнения относительно еврейской традиции ритуальных убийств. Однако нет никаких свидетельств, которые могли бы быть признаны судом, доказывающих, что хоть один из этих погибших детей был убит евреем или евреями. «Нет ни одного факта, – подытожил аббат Вакандар, – историческая достоверность которого была бы установлена» (184, 367). Но те, кто хочет верить во что-нибудь, не нуждаются в свидетельствах. Простое повторение одних и тех же обвинений принимается как своего рода свидетельство.

Должно быть, разум иезуитского журналиста, сотрудника «Ла Чивильта Каттолика» был совершенно затуманен антисемитизмом: в 1881 году он написал серию статей, в которых вера в ритуальные еврейские убийства выражена с полным пренебрежением к принципам исторического критицизма. «Нет никакой моральной возможности, – заявил этот автор, – допустить, что столь непрерывные, повсеместные и многовековые убеждения и традиция существуют без всякого реального основания… Вера в зверские поступки евреев в средние века должна была хотя бы частично опираться на факты, потому что она вызывала такое сильное возмущение народа и королей». Подобный аргумент повторяется в популярном английском издании 1901 года: «Трудно отрицать справедливость всех этих историй, которые столь совпадали в деталях и повторялись столь часто» (180, 1, 579).

Так возникает легенда. Когда самые фантастические утверждения повторяются достаточно часто, они становятся «хорошо известными» и начинают служить подтверждением для других подобных утверждений. Иногда этот процесс длится несколько поколений. А. Б. Паджин (1812 – 1852), более известный как архитектор и археолог, чем как историк, полагал, что «нет каких-либо серьезных оснований» не верить в историю Маленького святого Хью, потому что «хорошо известно, что евреи в разные времена совершали подобные зверства». По его мнению, они были достойны мучительной смерти: «Отрадно, что виновные в этом ужасном варварстве были наказаны мучительной смертью».

Преподобный Урбан Батлер, автор статьи «Маленький святой Хью Линкольнский» в «Католической энциклопедии», понимал, что пришло время отказаться от утверждений, которые стало слишком трудно защищать. Однако он не отступил, не дав последнего боя: «Сегодня нет никакой возможности удостовериться, – писал он, – есть ли доля истины во всех этих обвинениях против евреев». Это уклончивое допущение по стилю напоминает ответ британского министра на щекотливый запрос члена Палаты общин. По-видимому, д-р Батлер писал бы менее уклончиво, если бы он защищал от навета не евреев, а католиков.

Когда отсутствие свидетельств в том или ином конкретном случае становилось уж слишком очевидным, церковные авторитеты, способствовавшие учреждению многочисленных местных культов младенцев-мучеников, оказывались в затруднительном положении. Но и здесь существовал выход. Дело в том, что этих младенцев канонизировали по способу, известному у теологов как «эквивалентная канонизация». Иными словами, это было просто узаконенное признание церковными авторитетами культа, возникшего без официальной санкции. После официального признания такой культ нельзя было ставить под сомнение, не вызвав при этом церковного порицания; то же правило касалось и событий, которые привели к его возникновению или послужили основой для его одобрения.

Впоследствии некоторые теологи при обращении к этим культам были смущены отсутствием достоверных фактов. Несмотря на это, один иезуитский автор сообщал читателям в феврале 1900 года, что непогрешимость католической церкви в вопросе канонизации «безусловна, как сама вера» и «абсолютно достоверна». Всякий католик, отрицающий эту непогрешимость, «совершает тяжкий грех против христианской веры».

Поистине удивительно, что подобные теории дожили до 20 века, вопреки тому факту, что в 1758 году Святейший престол официально осудил культ «младенцев-мучеников» и вновь подтвердил ложность всех обвинений в ритуальном убийстве. В том же году этот вопрос вновь стал на повестку дня из-за возобновления еврейских преследований в Польше, где с начала 18 века процессы по обвинению в ритуальном убийстве происходили почти ежегодно. История мук, которые претерпели жертвы этих процессов, рассказана С.М.Дубновым *15. В 1747 году в Заславе «все обвиняемые были приговорены к чудовищной казни, возможной лишь у дикарей. Некоторые были посажены на железный кол, медленно входивший в тело, так что казнь была длительной и мучительной. С другими обошлись не менее людоедски: с них полосами содрали кожу, вырезали сердца, отрубили руки и ноги и пригвоздили к виселицам». В 1753 году 24 еврея были обвинены в Житомире. «Одиннадцати удалось бежать, а остальные спаслись, приняв христианство» (56, 1, 177). Еврейские общины обратились к Святейшему престолу с просьбой о защите. В 1758 году кардинал Ганганелли (впоследствии папа КлементХ1У) представил отчет, в котором показал ложность обвинений в ритуальных убийствах и признал недействительными все случаи детского мученичества, за исключением двух: Андрея Риннского и Симеона Трентского. Однако и в этих двух случаях, относительно которых сейчас ясно, что они не меньший вымысел, чем все остальные, отчет отвергал ритуальные мотивы убийства.

Культ Симеона Трентского (1475) был официально признан лишь сто лет спустя после его смерти. Папа Сикст IV, в понтификат которого мальчик «принял мученическую смерть», отказался признать его святым, а последующие папы повторили запрет. Однако в 1588 году папа Сикст V16 уступил народной вере и ненависти к евреям, и с тех пор имя Симеона Трентского поминается 24 марта в католическом мартирологе. История Симеона следует обычной средневековой схеме.

Согласно записанной в Тренте вскоре после трагического события истории, еврейский врач заманил и похитил христианского ребенка двух с половиной лет отроду накануне еврейского праздника Песах. После того, как мальчика распяли и собрали его кровь, синагогальные служки некоторое время прятали тело, а затем бросили его в канал. Но преступление было раскрыто, когда подозреваемые признались под пыткой. После признания виновных подвергли ужасному наказанию, а у могилы младенца-мученика произошло множество чудес.

«В средние века подлинность подобных преступлений, – заметил епископ Тэрстон, – повсеместно принималась на веру». Трентский епископ Хиндербах направил папе отчет о мерах, принятых после убийства Симеона Трентского.

Наиболее видный член местной еврейской общины Шмуэль был арестован и в течение нескольких дней подвергался допросу. После первой пытки он потерял сознание и был отнесен в камеру. На следующий день его раздели, привязали руки к ногам и подвесили на перекинутой через блок веревке, так что его суставы почти лопались. Он все еще отпирался. Тогда веревку начали натягивать и отпускать, и от этих рывков он потерял сознание. Спустя три дня повторили ту же пытку. Его поднимали «на высоту, вдвое превышавшую длину его рук», и несколько раз рывком опускали, а затем оставили висеть около получаса. После трехдневного перерыва пытку возобновили. К его носу подносили железный таз с верящей серой. Наконец, «между голенями ему привязали кусок дерева, чтобы увеличить его вес и сделать боль сильнее», и стали дергать его вверх-вниз, а затем оставили висеть четверть часа. После этого стали вновь дергать его вверх-вниз, пока, наконец, «его сопротивление не было сломлено». Вероятно, Шмуэль отказался от своего признания, так как в отчете указывается, что спустя два месяца его снова пытали: «ему положили подмышки два вынутых из кипятка яйца», и он согласился «рассказать всю правду при условии, что ему пообещают сжечь его, а не подвергнуть какой-либо другой казни». 23 июня он был сожжен на костре. Со всеми другими евреями, даже с теми, кто согласился на крещение, обошлись таким же образом. Некоторых вместо сожжения подвергли колесованию.

Доминиканец Бед Джаррет попытался успокоить современных читателей, которых сообщения об этих пытках могли привести в ужас; он утверждал, что в средние века люди были не так чувствительны к боли, как в последующие столетия. Это утверждение безосновательно; но даже если допустить, что это так, нет никаких моральных оправданий для людей, будь то священники, епископы или папа, ответственных за такие жестокости. Если бы евреи так мучили христиан, отец Джаррет вряд ли с такой легкостью утверждал бы, что допрос не был так мучителен, как кажется в наши дни. Тот факт, что многие тамплиеры *17 под пыткой признали свою вину, а затем отказались от своих признаний, прекрасно свидетельствует, что и в средние века люди боялись пытки и испытывали боль точно так же, как и мы. «Если бы меня вновь подвергли такой пытке, – говорил тамплиер Понсар де Гриси, – я бы отрицал все, что я говорю сейчас. Я готов испытывать мучения, если они кратковременны; пусть они отрубят мне голову или сварят живьем во славу ордена, но я не могу переносить такого длительного мучения, какому меня подвергали на протяжении моего двухлетнего заключения» (102, 382). Те, кто прощают подобные поступки или косвенно упоминают их, не осуждая при этом в самых резких выражениях, сопричастны вине и поддерживают в душах людей зло, которое сделало возможным такую ненависть и жестокость в прошлом, а в недавнее время привело к совершению в огромном масштабе еще худших зверств.

Еще в 19 веке многие австрийские католики почитали Симеона Трентского как святого. Каноник Иозеф Декерт, разжигатель расовой ненависти, осужденный австрийским судом за злонамеренную клевету, опубликовал в 1893 году брошюру «Ритуальное убийство Симеона Трентского». Ее бесплатно раздавали прихожанам венских церквей. Такие брошюры писали не по религиозным мотивам. За несколько лет до этого в Австрии была предпринята попытка разжечь ненависть к евреям путем возрождения веры в совершение ими ритуальных убийств. В нынешней исторической перспективе это событие лишено значимости, однако оно представляет собой часть древней истории политической и религиозной ненависти, которая во многих европейских странах превратилась в эпидемию. Проповедники, преследующие религиозные или политические цели, всегда могут пробудить ее и превратить в массовое безумие.

Некий каноник Ролинг, глава одной из религиозных общин в Австрии, заявил, что ему удалось обнаружить новое свидетельство истинности обвинений евреев в ритуальном убийстве. В этой истории, изложенной в «Словаре апологетики» каноником Верне, нет и намека на то, что Ролинг был виновен в чем-то большем, нежели в филологической ошибке:

«Профессор Пражского университета каноник А. Ролинг вообразил, что обнаружил в Талмуде текст, позволяющий заключить, что еврейского ребенка можно принести в пасхальную жертву, если его отец не возражает против этого; а так как евреи приносили в жертву своих собственных детей, они тем более могли приносить в жертву неевреев… Книга Ролинга „Талмудический еврей“ вызвала резкую критику… Главным критиком был Ф.Делич… на самом деле талмудический текст не имеет того смысла, который ему приписал Ролинг». Тот, кто читает эту краткую справку, может не понять ее истинного смысла. Читатель может предположить, что профессор проявил некоторую небрежность и сделал простительную ошибку, когда «вообразил, что обнаружил» в Талмуде нечто, что оправдывало его обвинения. Каноник Берне умолчал о самом важном: Ролинга обвинили не в ошибке, не в том, что он «вообразил», что открыл нечто, а в фальсификации талмудических текстов. Каноник Берне должен был знать и сказать своим читателям, что Ролинг и его сподвижник д-р Юстус были жуликами, зарабатывавшими на распространении клеветы на евреев. Трудно, пожалуй, найти более яркий пример умолчания истины, чем отсутствие в «Словаре апологетики» упоминания о знаменитом скандале, в центре которого стоял Ролинг.

Лживые измышления Ролинга, подкрепленные его собственными мошенническими сочинениями, стилизованными под цитаты из Талмуда, дали в руки французских и немецких юдофобов полезное оружие. Теперь они могли ссылаться на авторитет, который трудно было не признать католикам, – католического священника и профессора знаменитого университета. Однако австрийский раввин д-р Иосеф Блох публично объявил Ролинга «лжецом, клеветником и фальсификатором». Профессор подал на раввина в суд за оскорбление, но в последний момент отказался от своего иска и был присужден к уплате всех судебных издержек. Берлинский профессор Штрак выступил со следующим обвинением: «Я во всеуслышание обвиняю профессора и каноника А. Ролинга в фальсификации и крупном мошенничестве. Я готов доказать это обвинение перед любым судом». Автор книги «Шахматы лжецов Ролинга и Юстуса» Франц Делич знал, что его противником был не ученый, совершивший ошибку, а лживый мошенник, негодяй, знавший иврит достаточно хорошо, чтобы его подделка была принята за истину людьми, не знакомыми с этим языком. Делич был возмущен не только тем, что еврейский народ подвергся лживым нападкам со стороны человека, который был католическим священником, но и тем, что университетский профессор позорил свое звание и копрометировал науку. Написав «Шахматы лжецов Ролинга и Юстуса», Делич не «принял участие в споре», не выступил с «резкой критикой»; он вывел на всеобщее обозрение подлость двух известных мошенников.

Хотя клевета Ролинга была разоблачена учеными, которые снизошли до того, чтобы обратить на него внимание, тот разряд читателей, для которых писал Ролинг, вовсе не был смущен. Кажется, многие из них были действительно убеждены, что всякая гуманитарная наука, если она не воинственно антисемитская, оплачивается еврейскими деньгами. В начале христианской эры произошло событие, почти тождественное случаю с Ролингом. Если на место Ролинга поставить Апиона Грамматика, а на место Делича – еврейского историка Иосифа Флавия *18, древнее и новое события окажутся схожими почти во всех деталях.

Один из древнейших проповедников антисемитизма, Апион из Александрии (ум. в 45 г. н.э.), знал, как найти подход к воображению доверчивых людей, прельщенных его тщеславной и претенциозной ученостью. Его обвинение против евреев не отличалось от обвинений, которые повторяются из века в век и до сих пор используются антисемитами; они представляют собой набор клеветнических измышлений против еврейского народа, обвинение его в нелояльности и грубые извращения его религиозных обрядов и веры.

Историк и воин Иосиф Флавий в сочинении «Против Апиона» говорит о том, что тот обвинял евреев в обрядах, включающих ритуальное убийство. Нападки Апиона на евреев были полны самой нелепой лжи. Текст сочинения Апиона не сохранился, однако его содержание частично известно нам из ответа, который, к счастью, решил написать Иосиф. «Сознаюсь, – писал Иосиф, – что меня одолевали сомнения относительно Апиона Грамматика, следует ли мне трудиться опровергать его… ибо большая часть того, что он говорит, – совершенное непотребство и, сказать правду, показывает, что он – совершенный невежда».

Иосиф ответил Апиону главным образом из-за выдвинутых тем обвинений касательно «священных очистительных обрядов вместе с другими ритуальными законами храмового богослужения». В соответствии с восточной традицией, Апион опубликовал свои утверждения о преступных обрядах евреев в виде собрания историй. Некоего грека нашли лежащим на кровати в тайнике еврейского храма, рядом стоял стол со всевозможными лакомствами. Когда его нашли, этот человек рассказал, что его неожиданно схватили иноплеменные люди, спрятали в храме и «откармливали этими странными блюдами, стоящими перед ним». Постепенно им овладели подозрения, и он «стал расспрашивать приходивших к нему служителей; те сообщили ему, что его так откармливают… чтобы выполнить некий еврейский закон; что евреи имеют обыкновение каждый год ловить иноплеменника-грека и откармливать его, а затем отводят его к некому дереву, чтобы убить его и принести в жертву; там они совершают принятые у них торжества и вкушают от внутренностей жертвы…» Указав читателям на абсурдность этой истории, Иосиф заключает, что «позорно Апиону излагать лживую историю… Подобные наветы против нас уже принесли несказанные бедствия…»

Однако вопреки тому, что утверждал Иосиф и множество других достойных людей после него, доверчивое большинство продолжало читать сочинение Апиона и верить в его лживые вымыслы, а евреи продолжали вследствие этого столетиями страдать от «несказанных бедствий». Тацит *19 не усомнился повторить эти клеветнические наветы, хотя, вероятно, и знал ответ Иосифа Апиону. «Среди всех народов, – сказал Исаак Дизраэли *20, – евреи находили злокозненных апионов» (88, 213).

Одно из современных звеньев в длинной цепи ненависти – подделка, совершенная в конце 19 века лидером французских юдофобов Эдуардом Дрюмоном. «Факт убийства христианских детей евреями, – писал он, ссылаясь на авторитет Ролинга, – столь же очевиден и несомненен, как солнечный свет… То, что евреи в средние века постоянно совершали ритуальные убийства, неоспоримо доказано». Он заверял своих читателей, что и человеческие жертвоприношения в лесах Западной Африки, «по всей вероятности, совершаются под руководством людей семитско-еврейского происхождения» (55, 321-324). Возможно, многие образованные французы, читавшие этот вздор, пожимали плечами и считали его бессмыслицей, не имеющей никакого значения. Однако они ошибались. Значение и опасность подобных измышлений кроются как раз в их явной абсурдности. Ибо человеческая доверчивость не знает границ, а сознание большинства людей – полуобразованных или невежественных – зачастую можно поразить и впечатлить лишь фантастической ложью.

Как заметил Сидней Дарк, деятельность Дрюмона во многом подготавливала почву для появления Гитлера. Нацисты шли по проторенной дороге. Посредством широкой камлании в печати им удалось оболванить сознание немцев. В 1936 году, спустя 700 лет после обнародования в Германии декрета папы Иннокентия, осуждавшего кровавый навет, популярная немецкая газета «Дер Штюрмер» опубликовала иллюстрации, изображающие евреев, сосущих кровь христианских детей. Фальшивые цитаты, взятые якобы из Талмуда, и кровавый навет, с которым тщетно боролись папы, заняли почетное место в пропаганде ненависти, которая сделала возможным убийство такого масштаба, которого не знала история человечества. Роль веры в кровавый навет как часть процесса моральной деградации немецкого народа осознал д-р Сесил Рот, с замечательной проницательностью предрекший его последствия. В 1934 году он писал:

«Нацистская пропаганда в Германии время от времени предупреждает немцев, что на Пасху, вследствие потребностей еврейского культа, следует особенно хорошо присматривать за детьми; не следует удивляться, если такое полуофициальное одобрение в недалеком будущем приведет Германию к великой трагедии, напоминающей самые черные страницы средневековой истории» (155, 17).

«Их бог – деньги»

Во все времена ненависть к евреям шла рука об руку с любовью к еврейским деньгам.

С.М.Дубнов

Англичане, которые в начале становления империи покидали свою страну в поисках удачи в заморских колониях, пользовались среди своих потомков в 19 веке репутацией альтруистов, не всегда оправданной. Можно сказать, и не раз говорилось, что эти первопроходцы не просто занимались торговлей, не просто любили деньги, а были движимы высокими помыслами и фактически закладывали основы будущего. Историк Ост-Индской компании с пафосом рассказывал об их идеалах:

«Великое здание нашей Индийской империи вознеслось, превзойдя всякое предначертание человеческой мысли и творение человеческих рук. Эта империя возведена для нас как для избранного народа, и велика та ответственность, которая проистекает из данного нам таким образом доверия. Чем более мы вдумываемся в обстоятельства рождения и роста Британской державы на Востоке, тем более убогим и близоруким выглядит скептицизм, готовый объяснять столь колоссальный и непостижный прогресс чем угодно, кроме вмешательства всемогущего Провидения с целью, соизмеримой лишь с величием самого замысла» (98, 64).

Когда задолго до начала христианской эры евреи впервые стали оставлять Палестину и отправляться на поиски удачи на просторы Римской империи, они создали сеть торговых поселений во всех портах известного тогда мира, добравшись даже до отдаленных Британских островов. Однако никто никогда не допускал, что они чувствовали глубокую ответственность, не восхвалял их за открытие новых стран для облагораживающего влияния торговли. Напротив, часто утверждают, что куда бы евреи ни приходили, их влияние было губительным и не приносило выгоды никому, кроме них самих. «Еврейство распространилось по всей Римской империи и даже за ее пределы, – сказал один озлобленный пессимист, – словно огромная паутина» (16, 160). «В это время, – пишет современный французский исследователь еврейской истории, – появляется новый, неизвестный дотоле тип еврея – человек, способный делать деньги из всего и имеющий только одну родину – кошелек» (47, 367). Однако не этот «новый тип» принес в Римскую империю страсть к наживе и почитание денег. «Культ денег» уже имел прочные корни не только среди римлян, но и, согласно императору Адриану, среди египтян. «Деньги, – сказал император, – были их богом». И добавил: «И этого бога почитают также христиане, евреи и весь свет». В такой сентенции подытожил император один из аспектов будущей истории западной цивилизации. Ненависть к евреям на религиозной почве, побудившая в 1215 году Четвертый латеранский собор принять дискриминационные постановления против евреев, в 14-15 веках усилилась страхом перед их торговой конкуренцией во всемирной погоне за деньгами – погоне, которая в конце концов привела к открытию Америки. «Самоограничение, тяжелый труд и разум, – заметил недавно лорд Сэмюэл, – преуспевают в конкуренции, но не преуспевают в приобретении друзей из числа конкурентов» (160, 130). Поэтому конкуренты приняли меры, чтобы уничтожить своих противников. И англичане с их практическим здравым смыслом показали миру, как наиболее эффективно достичь этой цели. В 1290 году всем евреям Англии (их было около 15 тысяч) было приказано покинуть страну, причем предварительно были изданы соответствующие постановления, чтобы это действие имело законный вид. Многие семьи жили в Англии на протяжении шести-семи поколений. Все они подлежали изгнанию в течение нескольких месяцев. Исход проводился с должным соблюдением закона и порядка. Евреям было дозволено взять с собой столько личного имущества, сколько они могли унести, и под вооруженной охраной их препровождали в порт для посадки на корабль. Конечно же, английские солдаты говорили, что они «очень сожалеют». Те, кому повезло, высаживались где-нибудь на побережье недружелюбной Европы. Никого это не заботило, и никто теперь не знает, удалось ли им выжить. Один английский капитан-весельчак высадил своих пассажиров на Гудвиновых песках. Когда начался прилив, он отплыл, посоветовав евреям молить о помощи Моисея. «Если можно сказать, что нация совершила преступление, – писал в 1873 году Л. О. Пайк, – одно из величайших национальных преступлений было совершено в Англии, когда под объединенным нажимом церковников, баронов и торговцев евреи были изгнаны из страны» (143, 184).

Так в Западной Европе появился новый страх, в котором еврейский народ жил с тех пор до сегодняшнего дня, – страх, что в любой момент, без предупреждения и без всякого обвинения им; могут приказать собрать свои вещи и отправиться в изгнание; они знали, что им некуда идти.! За границей их, словно крыс, гоняли из одного места в другое. «Они подобны крысам, – сказал I лишь несколько лет назад Леон Доде *2, – паразиты на теле Европы».

Примеру Англии вскоре последовала Франция. В 1306 году Филипп Красивый *3 приказал, чтобы все евреи под страхом смерти в течение месяца покинули страну. Указ был безжалостно проведен в жизнь. 100 тысяч человек, среди которых были люди, чьи предки поселились во Франции еще до христианской эры, были принуждены отправиться в изгнание, имея с собой лишь одежду, которая была на них. Некоторые из них купили свою безопасность: их «обратили» в христианство. В отличие от своих английских братьев, которые многолетним систематическим и, конечно же, законным гнетом были доведены до нищеты, французские евреи были зажиточны, а некоторые даже богаты. Филипп не имел к ним особых претензий, он просто хотел получить их деньги. «Телеги, полные еврейским добром, серебром, золотом и драгоценными камнями, были отправлены королю; менее ценные вещи были распроданы по смехотворно низким ценам» (77, 4, 48).

Несколько лет спустя Людовик X4 призвал евреев вернуться во Францию, даровав, но не гарантировав безопасное пребывание в стране. Нигде в Европе не могло быть безопасности от фанатизма и алчности. «Черная смерть»5 послужила новым поводом для резни и грабежа. Во Франции и Германии, «где евреев смертельно ненавидели, – писал Петрарка *6, – их обвинили в том, что они нарочно ездили в Индию, чтобы привезти оттуда чуму и распространить ее среди христиан». Тысячи евреев – мужчин, женщин и детей – были сожжены заживо после пыток, во время которых у них вырвали признание в отравлении колодцев. Подлинной причиной этих преступлений была алчность. Как сообщает честный хронист – современник событий, «богатство евреев было тем ядом, который погубил их» (77, 4, 106). Папа КлементУР опубликовал буллу, снимавшую с евреев ответственность за эпидемию чумы и подтверждавшую запрет насильственного крещения. Но эти постановления не сопровождались изменением папской политики угнетения евреев, они не были подкреплены практическими мерами и потому не имели никакого реального влияния на поведение христиан.

Когда в 1394 году евреи были окончательно изгнаны из Франции, они не могли найти надежного пристанища ни в одной из подвластных Франции областей. Некоторые поселились в Провансе, откуда спустя сто лет их изгнал Карл VIII8. Благодаря этому благочестивому поступку король стал народным героем, а его ненависть к евреям прославлялась в балладе того времени как христианская добродетель:

Этот добрый король, второй Веспасиан *9, Столь сильно ненавидел евреев и отвращался от них, Что получил прозвище христианнейшего короля, Который вышвырнул евреев из своей страны. Он очистил от них свои города, Памятуя, что Иисус принял страдания От этих людей; он ненавидит их народ И не даст им жилья или убежища (145, 2, 453).

Ввиду особенностей политического устройства Священной римской империи полное или официальное изгнание евреев из Германии было неосуществимо. Евреев изгоняли из одного города за другим, из одной области за другой, устраивали погромы, поводом для которых была вера, а подлинной причиной, как обычно, алчность.

В 13 веке открыли новый способ натравливать толпу на евреев, весьма полезный в тех случаях, когда невозможно было инсценировать процесс по обвинению в ритуальном убийстве. Евреев обвинили в краже освященных облаток из церквей и использовании их в магических целях. Это святотатство имело объяснение: евреи преднамеренно искали возможности отомстить Христу; считалось, что они, как и христиане, верили в то, что хлеб и вино при таинстве причащения – пресуществленные кровь и плоть Христа.