Текст книги "Наша с Тимкой нефть"

Автор книги: Максуд Ибрагимбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ибрагимбеков Максуд
Наша с Тимкой нефть

Магсуд Ибрагимбеков

НАША С ТИМКОЙ НЕФТЬ

Я как-то обещал рассказать о Тимкином старшем брате. Мне хотелось это сделать раньше – когда мы с ним враждовали! Мы – это я и Тимка.

Но прошло время, и Тимкин брат изменился, а один раз мы даже пошли все вместе к маяку – это почти за пятнадцать километров – и по дороге ни разу не поругались.

Теперь нам бывает скучно, когда он уезжает в город. Вот сегодня, например, он должен приехать, и мы с Тимкой не пошли на море, потому что в два часа будем встречать электричку, на ней приедет Тимкин брат. А пока мы слонялись по даче и осматривали виноградные лозы, скоро ли поспеет виноград.

Дача у нас хорошая. По-моему, она даже самая лучшая, по тому, что она ближе к морю, чем все другие дачи.

Нам днем и ночью слышно, как бьётся о берег прибой, когда ветер с моря, слышно, как кричат чайки.

Если утром рано влезть на крышу дома, можно увидеть, как уходят в море белые паруса рыбачьих лодок.

Перед домом у нас растут три тутовых дерева со сладким тутом, и если встать в лунную ночь под этими деревьями, можно поймать ежей – она приходят под эти деревья есть опавшие ягоды. Мы все собирались с Тимкой ночью встать и поймать их, но потом решили, что раз ежи живут у нас на даче, то он и так наши и ловить их, поэтому незачем.

Еще у нас на даче растут два гранатовых дерева и четыре инжирных. Но самое главное – это– виноград. Виноградных кустов на даче много, и нам хватает винограда на всю осень, мы даже сушим немного изюма на зиму. Словом, дача у нас что надо.

Дачу дали папе. Вернее, дали одну большую дачу моему папе и Тимкиному напополам. И поэтому между нашими дачами нет забора, а между другими дачами есть.

Тимкины родители на лето уехали куда-то за горы в степь искать нефть – они геологи, а Тимка живет у нас все лето, а к концу лета мы так оба загораем, что бабушка начинает нас пу-тать.

Большую часть лета мы живем втроем: бабушка, Тимка и я потому что и мама и папа работают, а отпуск им летом не всегда дают, но все равно каждое воскресенье они к нам приезжают.

Чаще приезжает Тимкин старший брат, поживет на даче два-три дня, а потом уезжает – у него в городе какие-то дела.

Вот и сегодня мы его ждем, а время идет медленно, и до приезда поезда остается еще часа два.

В прошлый свой приезд он починил в доме счетчик, когда перегорели пробки. Правда, мы с Тимкой тоже могли бы это сделать, но бабушка нас к счетчику не пустила.

А вообще Тимкин старший брат очень хозяйственный чело-век. Он в каждый свой приезд окапывает по одному виноградно-му кусту и всегда придумывает на даче что-нибудь новое. Например, в прошлый раз он прибил к столбику на углу дома флюгер, и теперь видно, откуда дует ветер. Правда, мы и рань-ше знали, откуда он дует – с моря или с суши, но с флюгером как-то надежнее.

Кроме того, Тимкин старший брат хочет прорыть от нашей дачи к морю канал, чтобы можно было ездить на море прямо от дома на лодке. Он говорит, что это здорово будет выгля-деть – распахиваются ворота, и мы всей семьей едем на море довить рыбу. Парус среди песков! И не устанешь, и прохладно.

Папа, когда мы ему рассказали об этом, засмеялся м сказал, что такой канал нам обойдется миллиона в полтора. Мы удиви-лись, что так дорого, – море-то совсем недалеко, а Тимкин стар-ший брат спросил – полтора миллиона это старыми или новы-ми деньгами, как будто это имело какое-то значение.

Мы решили, что будем рыть канал сами. Но папа сказал, что нам понадобится на это лет десять и что лучше потратить эти десять лет на какое-нибудь более полезное дело.

Тимкин старший брат сказал, что тогда мы за лето достроим вокруг дачи хороший забор и посадим огород, где будем выра-щивать разные овощи, а на крыше дома установим прожектор, чтобы никто не воровал ночью виноград и овощи с этого будуще-го огорода.

По-моему, папе все это очень не понравилось, потому что он ничего не сказал Тимкиному брату, а ушел в дом, и я услышал, как папа говорил маме, что у детей развиваются из-за дачи частнособственнические настроения и что это ему, папе, не нра-вится. Что ответила ему мама, я не услышал и стал думать, что такое частнособственническое настроение. Я хотел это потом узнать у папы, но все как-то забывал.

В тот вечер они все трое уехали: папа, мама и Тимкин брат.

А сегодня приезжает только Тимкин брат. И уже пора идти его встречать – до прихода поезда осталось полчаса.

Мы пошли к станции – это не очень далеко от нашего дома, и бабушка кричала нам вслед, чтобы мы шли в тени, а то ей некогда будет возиться с нами, когда нас хватит солнечный удар.

На площади перед зданием станции сидел Давуд и продавал помидоры. Они были разложены на земле по кучкам. Большие кучки по килограмму, маленькие – по полкило.

Мы хотели сделать вид, что его не видим, и пройти мимо, но он нас окликнул, и пришлось остановиться.

Давуд подробно расспросил нас о здоровье наших родителей, бабушки и даже Тимкиного брата. Кроме того, он спросил, не послала ли нас бабушка за помидорами, а когда мы отошли, крикнул нам вслед, что зайдет утром на дачу занесет рыбу.

У Давуда можно купить все, что хочешь.

Непонятно только, откуда это у него. Ну с рыбой, положим, всем понятно. Он рано утром отправляется на промысел к ры-бакам, кое в чем помогает им, а когда он уходит, они дают ему и рыбы и раков.

Рыбу он продает дачникам. Приходит на дачу и начинает кричать: "Посмотрите, какого лосося я вам принес!" А в руках держит какого-то замухрышку сазана.

Вот сегодня он продает помидоры, а никакого огорода у него нет.

А через месяц он начнет продавать виноград. Откуда он его достает, я не знаю, дачи-то у него нет.

Говорят, что Давуд выбирает безлунную ночь, когда поспе-вает виноград, и, взяв двух ослов, очищает чей-нибудь вино-градник. За лето по очереди все дачи. Может быть, это правда, потому что на Давуда в селении не лает ни одна собака. И прош-лым летом кто-то унес виноград и с нашей дачи, а кроме Давуда, это сделать некому. И на песке утром были видны следы ослиных копыт. Больше всех волновался Тимкин брат. Он говорил, что надо заявить в милицию, но папа сказал, что это бесполезное дело, потому что тут ясно все и так, но доказать никто ничего не может.

Когда при Давуде кто-нибудь рассказывает о таких случаях. Давуд поднимает глаза к небу и с вздохом говорит: "Аллах дал, аллах взял!"

А когда Давуд напивается, он ходит и показывает всем свои руки и говорит, что напился с горя, потому что раньше он был рабочим человеком с мозолистыми руками, а теперь он тунеядец и ничего с ним нельзя поделать, потому что он сам добровольно живет в провинции (так он называет наше селение).

Еще Давуд намекает, что в городе у него крупные связи, и что он ни за что не переселится в город, где ему предлагают большую квартиру, потому что он душой колхозник и очень лю-бят природу.

Мы с Тимкой немного поговорили о Давуде. В это время подошла электричка, и из вагона вышел Тимкин брат.

Мы сразу увидели, что он нам обрадовался, потому что он сразу заулыбался, но потом спросил, разрешила ли нам бабуш-ка в такую жару идти на станцию? Такой уж у него характер!

Когда мы проходили мимо Давуда, Тимкин брат поздоро-вался с ним очень сухо, а нам сказал, что он кое-что задумал и сделает в этот свой приезд, потому что не хочет, чтобы нас обо-крали и в это лето.

Мы пошли все вместе на море, а когда вернулись домой, Тимкин брат достал из чемодана заваренный с обеих сторон кусок чугунной трубы с дыркой посредине.

Он сказал, что это и есть самое главное из того, что он за-думал.

Тимкин брат достал с полки, около которой висит папина двустволка, и ящичек с порохом. Этим порохом папа набивает патроны. У папы много картонных гильз и есть станок, на кото-ром они набиваются.

Сперва папа берет гильзу и насыпает туда меркой порох. Порох бездымный он серо-коричневый, мелкими пластинка-ми. После того как насыпали порох, в гильзу кладется картон-ная прокладка, а края гильзы на станке плотно заворачивают – и вот патрон готов.

Мы папе при этом помогаем, но ружье разрешается трогать только Тимкиному брату.

Тимкин брат весь порох из ящичка насыпал через дырку в ату трубу. Потом он подумал и сказал, что это, пожалуй, мало-вато, и велел нам высыпать порох из уже набитых патронов. И этот порох Тимкин брат тоже засыпал в трубу. Теперь она до самой дырки была набита порохом.

Тимкин брат спрятал ее под кровать и сказал, что надо пойти и вырыть яму.

Мы спросили, для чего все это нужно, но он на нас прикрикнул и сказал, что мы мешаем ему думать, а сейчас это самое главное.

Яму мы вырыли до наступления темноты, а потом Тимкин брат достал из кармана длинный шнур и прикрепил его к дыр-ке в трубе. Это был бикфордов шнур. Тимкин брат говорит, что он горит даже под водой. Такого шнура много у Тимкиного отца, потому что он геолог и шнур ему бывает нужен для взрывов.

Мы с Тимкой догадались, в чем дело, когда Тимкин брат опустил трубку на дно ямы и велел нам ее засыпать. Нам только было непонятно, для чего понадобилось взрывать трубу на совершенно открытом месте...

Яму мы засыпали, снаружи остался торчать только шнур. Его мы протянули по направлению к дому – почти на двадцать метров – и зашли в дом, чтобы бабушка не догадалась, что мы что-то задумали.

Бабушка была дома и Кормила кота. Кот на нас подозритель-но посмотрел и отошел в сторону – видно сразу что-то почув-ствовал.

Потом Тимкин брат на минуточку вышел наружу и поджег шнур. Мы видели, как по шнуру с шипением побежал краснова-тый огонек.

Ой, какой раздался взрыв! Даже мы перепугались. Но боль-ше всего перепугался кот. Он заорал и стал бросаться на стенку. Он и раньше пытался по гладкой стене взбежать на крышу, но никогда раньше ему это не удавалось, а теперь он прямо взлетел на крышу и испуганно оттуда шипел.

Мы бросились из дому. Бабушка бежала следом и кричала нам, чтобы мы остались дома, потому что, кажется, началась война.

Мы подбежали к яме. Она вся была разворочена взрывом. Мы стояли у ямы, смотрели на дно и слушали, какой переполох поднялся в селении.

Я никогда не думал, что у нас в селении столько собак. Они лаяли и выли все разом, видно, обрадовались, что нашлось ночью хоть какое-то развлечение.

Раньше всех прибежал Давуд. Он заглядывал в яму и все спрашивал, что случилось. А потом собралась огромная толпа. По-моему, пришли все жители селения и дачники. Тимкин брат важно стоял и на вопросы не отвечал. А потом прибежал един-ственный в селении милиционер. Милиции у нас в селении нет, а этот милиционер-одиночка живет в этом селении, а его отде-ление милиции в другом селении. По правде говоря, и одному милиционеру в нашем селении делать нечего.

Так вот, этот милиционер прибежал и спросил у Тимкиного брата, в чем тут дело.

Тогда Тимкин брат громко, так, чтобы все услышали, ска-зал, что он заминировал дачу и вот взорвал одну мину для пробы. Тимкин брат сказал, что это он сделал для того, чтобы больше с этой дачи никто не мог безнаказанно воровать ви-ноград.

Когда люди это услышали, они поспешно выскочили с дачи за ограду и оттуда стали кричать, что это безобразие и что Тимкиного брата необходимо как следует вздуть.

А Давуд был весь бледный, это даже при свете луны было видно, и кричал, что так можно убить человека и что он, Давуд рекомендует заставить Тимкиного брата все мины немедленно вырыть.

Потом все разошлись, а милиционер составил акт и сказал, что утром посадит Тимкиного брата на пятнадцать суток за мелкое хулиганство, а если Тимкин брат не выроет мины то и

на больше.

Утром мы ждали, что Тимкиного брата посадят, но его не посадили. Мы с Тимкой думаем, что, наверно, этому милиционеру неохота караулить пятнадцать суток Тимкиного брата – заменить-то милиционера некому.

Вместо милиционера утром пришел Давуд и принес рыбу. Он даже исхудал за эту ночь и смотрел как-то жалобно. Он ни за что не соглашался переступить калитку и ждал на улице, когда бабушка вынесет ему деньги.

Между прочим, в то лето, когда поспел виноград, утащили часть винограда со всех дач. Со всех, кроме нашей!

Папа засмеялся, когда мы ему это рассказали, а потом ле-гонько шлепнул нас по затылку и почему-то со вздохом сказал:

– Эх вы, помещики!..

Он даже ничего нам не сказал по поводу пороха и испорчен-ных патронов. Теперь мы все сидели в тени дерева и набивали новые патроны.

Мы уже кончали, когда появился наш кот, держа в зубах летучую мышь. Он каждый день откуда-то притаскивал по одной летучей мыши и съедал их перед домом.

Папа сказал, что это, может быть, единственный в Совет-ском Союзе кот, который питается летучими мышами, и что очень интересно, откуда он их достает. Еще папа сказал, что летучие' мыши приносят пользу – уничтожают мошек. А этот вредный кот летучих мышей истребляет, а на обыкновенных мы-шей он почему-то внимания не обращает.

Кот и вправду мышей дома не ловил. Мы советовали бабуш-ке, чтобы она его несколько дней не кормила, тогда он с голоду начнет их ловить.

Бабушка сказала, что она на это не пойдет, потому что этот предприимчивый кот начнет воровать у соседей и опозорит ее на всю округу.

А вообще этот кот и вправду очень сообразительный. Он каждое утро ходит с нами на рыбную ловлю. Сидит поодаль на скале и, как только мы поймаем рыбу, начинает с урчанием под-ходить к нам. Если рыбка маленькая, мы отдаем ему.

Так вот, иногда он с нами не идет утром. В этот день нам почти ничего не удается поймать. Бабушка говорит, что даже бессловесной твари понятно, что в такую погоду ничего не пой-маешь, а Тимкин брат начинает рассказывать, какая поразитель-ная вещь – кошачий инстинкт.

Между тем кот подошел к нам и стал есть эту несчастную летучую мышь. Скоро он ее съел всю, кроме жестких коготков, а мы стали думать, где он их ловит, этих мышей.

По вечерам на нашу дачу прилетают несколько летучих мышей и начинают носиться за мошками до поздней ночи. Но кот не обращает в это время на них никакого внимания. Не такой у нас кот, чтобы утруждать себя из-за какой-то летучей мыши, но днем он их откуда-то приносит. Мы решили за ним проследить.

На следующий день мы никуда не пошли, несмотря на то что была очень хорошая для рыбной ловли погода. Было пас-мурно, и с моря дул легкий ветерок. В такую погоду самый клев Кот слонялся по дому и удивленно на нас посматривал. Он видно, не мог понять, как можно упускать такую возможность наловить рыбы. Он даже несколько раз потерся об удочки и свалил их. Потом ему надоело, и он пошел из дома к Тимкиной даче, а мы пошли следом. Кот шел по винограднику и хозяйским глазом оглядывал кусты. А мы с Тимкой шли следом. Вот он остановился у одного куста и откусил от особенно спелой грозди виноградину, пожевал ее и пошел дальше. Наш кот любит ску-шать немного винограда или инжира. Потом он подошел к ска-лам, что возвышаются на самом краю дачи. Скалы эти как будто кем-то были в беспорядке свалены в кучу, и мы взбирались на них, когда хотели посмотреть, большие ли на море волны. Кот походил вокруг этих скал, а потом юркнул в дыру между двумя скалами. Тогда мы попробовали расширить эту дыру, отваливая небольшие камни, а когда дыра увеличилась, протиснулись ту-да сперва я, потом и Тимка. Мы очутились в совершенно тем-ном месте и, выпрямившись, осторожно сделали несколько ша-гов. Земля под ногами была твердая и ровная. Постепенно глаза привыкли к темноте, но все равно ничего, кроме серых стен, уви-деть было нельзя.

Тогда Тимка протиснулся через это отверстие обратно и по-бежал домой за фонариком. Когда мы зажгли фонарик, мы уви-дели, что стоим в небольшой пещере, которую образовали скалы, а на своде, там, где они смыкаются, висят какие-то черные ко-мочки. Мы догадались, что это летучие мыши, когда увидели нашего кота. Он крался по еле заметной 'борозде в боковой стене, а потом резким ударом лапы сшиб одну летучую мышь на землю и бросился сверху на нее.

Кота мы тут же выгнали, а сами стали осматривать пещеру. Мы очень обрадовались, что у нас есть своя пещера. Мы реши-ли это держать в тайне и никому, кроме Тимкиного брата, о ней не рассказывать.

Кота мы решили больше не пускать, а в самой пещере устроить что-то вроде военного лагеря. Это мы решили сделать позже, а пока мы хотели перенести в пещеру все наше рыбацкое имуще-ство и хранить его здесь. Это как-то интереснее.

Мы тщательно обследовали пещеру, и дошли до ее самого дальнего угла. Тимка шел впереди и вдруг испуганно вскрикнул, я подскочил к нему и неожиданно почувствовал, как мои ноги погрузились в какую-то холодную жидкость.

Я посветил под ноги фонариком и увидел, что мы с Тимкой по колено стоим в небольшом озерке черной жидкости. Озеро уходило и терялось под скалой. Тимка обмакнул в эту жидкость руку и, обнюхав ее, сказал, что это нефть.

– __ Самородная нефть! – с волнением в голосе сказал Тимка.

Я сразу понял, что Тимка не ошибается: его родители – геологи, и он в таких делах разбирается хорошо.

Мм вылезли из пещеры и, усевшись перед домом, стали оттирать ноги керосином. Тимка в это время рассказывал, что можно получить из нефти. По его словам, из нефти можно по-лучить все, начиная от авиационного бензина и кончая пласт-массами и горючим для ракет.

Мы страшно радовались, что открыли месторождение нефти и думали, как удивятся все в школе, когда узнают об этом.

Мы сказали, что когда здесь откроют большой промысел...

И вдруг мы переглянулись. Замолчали и переглянулись. Я как-то вдруг представил себе, что произойдет, когда здесь установят вышки и построят резервуары. Будет то же, что и на других промыслах, – везде будут течь ручейки нефти, повсюду пойдут трубы, придут какие-то чужие люди, и от нашей дачи ничего не останется.

Мне вдруг стало так грустно, когда я все это представил, что я чуть не заплакал. Очень уж стало всего этого жалко. Жалко нашей самой лучшей в селении дачи. Я подумал, что если засыпать отверстие в эту проклятую пещеру, то никто никогда не узнает, что на нашей даче есть нефть, и сказал об этом Тимке.

Тимка очень обрадовался и сказал, что так и сделаем.

–И в конце концов, – добавил Тимка, – нефти в Азербай-джане много, и совсем те обязательно добывать ее у нас на даче.

А потом мы вспомнили, с каким трудом добывают нефть. Даже в море строят промыслы и с опасностью для жизни выка-чивают со дна нефть. Даже в старые скважины, которые давным-давно перестали давать нефть, закачивают воду, чтобы только добыть еще сколько-нибудь. Вот и Тимкины родители уехали за тридевять земель, чтобы найти нефть.

Мы обо всем этом подумали, но дачу все равно было жалко. Так мы ни на чем и не порешили.

Вечером приехал папа. Он спросил, чем это мы озабочены, и сказал, что утром в воскресенье мы пойдем охотиться на лису, и он даст нам по разу выстрелить.

Мы спросили у папы, что будет, если у нас отберут эту дачу, Дадут ли нам взамен другую. Папа сказал, что, насколько ему известно, все дачи под Баку уже распределены и больше сво-бодных дач нет. Потом он посмотрел на нас и спросил, почему

то у нас должны отобрать дачу.

И тут мы ему все рассказали. Мы кончили рассказывать, а папа смотрел на нас и молчал.

Мы сказали ему, что очень хотим, чтобы он нам посоветовал, 'что делать. Папа сказал, что он ничего посоветовать нам не может, а хочет узнать, что думаем делать мы сами. И он опять, замолчал и только внимательно смотрел на нас: то на меня, то на Тимку.

Мы с Тимкой стали думать. "Все-таки, – подумали мы, – нефть важнее, чем наша дача, и лучше ее отдать людям". Мы так решили, но всё-таки дачу было очень жалко. Мы спросили у папы, куда сообщают, когда находят "нефть.

И тут мы увидели, как обрадовался папа. Он нас обнял обоих, сказал, что все пустяки: и дача, и нефть, а самое главное, чтобы мы выросли порядочными людьми. Он сказал, что это самое-самое главное. Он говорил еще какие-то непонятные вещи, а потом дал нам адрес, куда обратиться.

Мы попросили папу поехать туда с нами, но он отказался. Он сказал, что не имеет права этого делать, так как нефть открыл не он, а мы. Он сказал, что даст только записку, потому что мы маленькие и нам могут не поверить.

Папа отвез нас в город и объяснил нам, куда пойти. Это учреждение называется "Азнефть".

По дороге мы решили зайти в институт, куда Тимкин брат сдавал экзамены. Тимкин брат страшно волновался, ожидая своей очереди на экзамен. Поэтому он нас слушал очень невни-мательно, но сказал, что мы молодцы и что он поступил бы точно так же. Правда, на прощание он нам все же сказал, что боялся, как бы и теперь не получилось чего-нибудь, как тогда с черепахой. Но это он по старой вредной привычке.

Мы приехали в "Азнефть" на троллейбусе, и спросили  у швейцара, кто здесь самый главный по нефтяным делам. Он сказал, что надо подняться на третий этаж, и назвал нам в мер комнаты.

В приемной, у кабинета этого главного начальника, сидела секретарша. Она спросила, что надо, и сказала, что сегодня не-приемный день.

Мы сказали, что мы не на прием, а по делу государственной важности. Нас так папа научил.

Тогда она пожала плечами и прошла в кабинет, а потом вышла и пригласила нас зайти.

Я никогда раньше не видел такого огромного кабинета. Он раз в десять больше, чем кабинет директора нашей школы. И в таком кабинете сидел всего один человек! Он нас усадил за стол и спросил, зачем мы пришли. Мы рассказывали, а он нас слушал.

  Потом он позвал секретаршу и сказал, чтобы она принесла чаю и чего-нибудь вкусного.

Секретарша нам уже улыбалась и говорила совсем не таким голосом, как раньше в приемной, – даже противно стало. Чай пить мы не стали, потому что и так жарко. Взрослые говорят, что от чая в жару становится прохладнее, но, по-моему, прохладно становится только взрослым, а я, наоборот, всегда от чая потею.

Мы сидели и беседовали с самым главным по нефти, и окалось что он тоже любит рыбу ловить.

На прощание он нам пожал руку и сказал, что, пока есть у нас такие ребята, как мы, все будет в порядке. Адрес дачи он записал и сказал, что завтра же пришлет туда нефтяников.

Утром к нам на дачу приехали два человека – это были инженеры-нефтяники. Они долго возились в нашей пещере и здорово перемазались там.

Они нам сказали, что это не месторождение, а совсем другое. Оказывается, недалеко от нашей дачи под землей проходит неф-тепровод, и он лопнул, и вот оттуда появилась на нашей даче нефть. Они сказали, что уже целых два месяца все только и ищут, где лопнул этот– нефтепровод, но никто не мог найти, и из-за этого пропадало много нефти. Они сказали, что мы мо-лодцы и что мы им здорово помогли.

Бабушка угощала их жареной рыбой и виноградом и тоже хвалила нас, а это с бабушкой случается очень редко, чтобы она нас хвалила.             .

На следующий день приехали рабочие и починили нефтепро-вод, а потом приехал Тимкин старший брат и целый день нас дразнил.

Он сказал, что ему даже смешно, какие мы фантазеры – вообразили, что нашли нефть. Он сказал, что люди кончают институт и только потом в состоянии это делать. Еще он сказал, что вот он, Тимкин брат, кончит институт и откроет самое ог-ромное месторождение.

Мы слушали его, и нам совершенно не было завидно – очень уж у нас было хорошее настроение. Даже непонятно отчего.

Сегодня мы идем охотиться на лису. Может быть, мы ее и не убьем, но по разу с Тимкой из ружья выстрелим. Это точ-но – папа обещал!

А сейчас мы заняты тем, что кормим нашего кота. И пусть он бывший ворюга и не хочет ловить мышей, но в общем это очень хороший наш домашний кот.