Текст книги "За сокровищами реки Тунгуски"
Автор книги: Максимилиан Кравков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
За сокровищами реки Тунгуски
1
ПУТЬ НА СЕВЕР
На пристани было жарко, пахло водой, канатом и свежей краской.
Низкобортный винтовой пароход стоял у берега, и по доскам его сходен беспрерывно вперед и назад ходили люди.
Двое мальчуганов, четырнадцатилетний Петя и старший приятель его, Николай, часа два уже наблюдали за сутолокой погрузки.
У обоих была одна, заботившая их мысль – как бы попасть на борт парохода, отправлявшегося на далекий север, в Карскую экспедицию.
Оба знали, что это трудно и для них почти невозможно, и все же решили испытать все средства, чтобы уехать.
Им очень хотелось посмотреть те далекие страны, о которых они читали в книжках, о которых так заманчиво и интересно рассказывал учитель в сельской школе.
Оба они с отцами много уже побродили по тайге, испытавши опасности и приключения. И, поэтому, особенно манил их далекий путь на таинственный север.
Пароход, стоял неподвижно и курился тонкой струйкой пара, вившейся из его копченой трубы.
Наконец, Николай решился. Подойдя, сунулся было к сходням, но его сейчас же отстранили грузчики, торопившиеся погрузить разнообразную поклажу.
Тогда он обратился к дежурившему матросу:
– Где командир парохода?
Матрос молча указал на стоявшего около ящиков толстого человека в форменной фуражке. Командир только что побранился из-за какого-то непорядка и был сердит.
Не во-время сунулся к нему Николай со своею просьбой.
– Взять вас на борт? Никак не могу! Что у меня пароход или детский сад? Проваливай и не путайся!
Приходилось выдумывать что-то другое!
Оба мальчика вышли из сутолоки погрузки и обратили внимание на баржу, стоявшую за пароходом.
Ее черные, смоленые бока, словно стены, выдвигались из воды, и струи течения, журча, разбивались о массивную раму баржевого руля.
Там тоже было движение. По палубе тащили брезент, накрывали им штабели досок. Значит, и здесь готовились к отправке.
На барже не стояли караулившие вход матросы, но зато и сама она стояла поодаль, не соединенная с берегом трапом.
Свисток вдруг протяжно заревел.
Тогда Петюха, уныло присевший было на ящик, побледнел и вскочил.
– Уйдет, сейчас уйдет! – толкал он Николая, – а мы останемся… Да чего же сидишь ты!
– Это первый еще свисток, – успокоил Коля, – а ты лучше погляди, чем привязана вон та лодка!
Петя понял товарища на полуслове. Не спеша подошел к болтавшейся на причале лодке, поглядел на привязку – эге, не цепь, а простая веревка… И, попросту, залез в лодченку!
Николай так же сделал вид, что ему надоело сидеть на бревнах. Встал, потянулся, даже зевнул. Потом приблизился к лодке и швырнул в нее свою походную сумку. Пошарив глазами, выбрал две подходящие дощечки, и их туда же!
А затем, убедившись, что народу кругом много, что все заняты своим делом, что никому нет охоты следить за двумя мальчишками, отвязал веревку, сдвинул лодку в воду и, как признанный ее хозяин, сел за кормовое весло.
Петя помогал подгребаться досками. Лодка заскользила вдоль высокого баржевого борта.
Очень удобно было залезть по рулю. И ребята совсем было уж подвернули лодку, да услышали наверху чей-то громкий голос. И поняли, что на корме работают люди.
Заплыли с речной стороны, подгреблись к самому носу и увидели тяжеленный якорь, спускавшийся до самой воды. Здесь под’ем был тоже возможен.
– Айда? – вопросительно пригласил Николай.
Петя было замялся, но тут загудел второй свисток, и Николай, без колебания, вскочил на якорную лапу.
Вот он лезет вес выше и выше, а Петюха одной ногой на якоре стоит, а другой упирается еще в лодку. Вот, перемахивает Николай через борт и исчез совсем… Петя замирает в тоскливом ожидании. Лодка колышется у него под ногой, плещут в баржу шелестящие волны, и тянутся секунды, долгие, точно годы…
Но, вот, голова товарища высовывается высоко над Петей. Лицо у него сияет, он часто-часто машет к себе рукой.
Кончено! Петя резким толчком отталкивает лодку, хватается за якорь и, ловко цепляясь по канату, взбирается на борт. Там, хоронясь за огромный сверток веревок, Николай подает ему руку, вытаскивает на палубу.
На четвереньках, прячась за доски, оба приятеля доползают до черного отверстия приоткрытого трюма. Этот темный вход на самом носу баржи, среди разложенных по палубе ржавых якорных цепей.
Вниз ведет крутая лесенка, Петя со страхом спускается вслед за товарищем, пока не ступает на дно носового трюма. Темного и пустого.
Тут Николай вспоминает, возвращается по лестнице и тихонько опускает над собою крышку трапа.
Делается так темно, что Петя садится на пол. И так ему становится страшно, что он с удовольствием бы отказался сейчас от рискованного своего предприятия, но уж поздно.
По палубе, над ребятами, топают шаги, грохочет цепь.
Глухо рявкает третий и последний свисток парохода. Николаю тоже должно быть не по себе. В темноте он нащупывает петину руку и крепко сжимает ее…
Но, вот, баржа дрогнула и качнулась. Шумный поток воды облил наружные доски носа – совсем вот, вот, где-то рядом…
Путешествие началось!
– Ну, как? – спросил Николай.
– Здорово! – ответил Петя.
Глаза их привыкли к темноте. Кругом пахло свежими стружками и смолою. Помещение было небольшое и совсем пустое.
– Никогда носовую часть не загружают, – поучал Коля, – чтобы не зарывалась баржа в воду, чтобы легче было ею править.
От главного, товарного трюма, носовой отсек [1]1
Обычно трюм корабля или баржи имеет несколько отделений, отгороженных непроницаемыми для воды стенками. Такие отделения называются отсеками.
[Закрыть]отделялся глухой переборкой. За массивными балками креплений шпангоута [2]2
Шпангоут – изогнутые брусья корпуса корабля, к которым прикрепляются доски боковой обшивки.
[Закрыть] – тесные закоулки, заваленные просмоленной паклей.
– Слушай, – предложил Петя, – заберемся туда! В пакле в этой мягко, как в постели, и никто не увидит нас!
Сделали далее репетицию на случай тревоги. Петя ложился за балки, к самой стене и зарывался в паклю. И нельзя было подумать, что там прячется человек.
А пароход тем временем разошелся. Слышно было, как шлепали волны в борта, как журчанием бежала вдоль баржи вода.
Теперь, как всякие устроившиеся пассажиры, ребята подумали о своем дорожном хозяйстве.
Путь им предстоял не короткий – дней десять надо было плыть до Туруханска.
Взялись за походную сумку – в ней сухарей дня на четыре. И маленький кусочек сала».
– А вода-то где!? – ужаснулся Петя.
Да, воды у ребят не было ни капли!
– Вот так штука, – уныло протянул Николай, – завтра же вылезать придется…
– Поди отдуют? – осведомился Петя.
– Отдуть не отдуют, а на первой же пристани высадят…
– Вот тебе и север! – заключил Петюха.
Оба очень опечалились.
■
– Эх, часов то нет! – жалел Петя, – день ли сейчас или ночь – не знаем!
И даже сколько времени прошло от начала плавания – не знали, потому что вскоре после посадки заснули и спали, должно быть, очень долго.
По прежнему ровно шел пароход, и шумно бились об нос баржи рассекаемые волны.
– Здорово хочется пить! – вспомнил Петюха.
Он, как более слабый, сразу же поддался жажде, мучительно думал только о воде и этим еще более растравлял жгучее желание пить.
– Потерпим, Петя, – печально уговаривал Николай.
– Долго ли терпеть-то, – стонал Петюха, – все равно, не дотерпим, помрем! Так ли, сяк ли, наверх вылезать придется. Полезем, Никола, сейчас? Уж больно мне трудно…
Понимал Николай безысходность положения и нечем было ему ответить на речи товарища.
И все-таки хотелось подождать. Хоть на полчаса отдалить минуту бессильной сдачи!
Ушел он к самому носу баржи, уткнулся лбом в прохладную ее стенку. Слушал, как бьется снаружи кипучий бурун волны. Слушал и теребил машинально пучок пакли, заткнутый зачем-то в стену, над его-головой.
И вдруг, пучок выдернулся, и в темноту ударил ослепляющий луч голубого света!
Перед самым лицом Николая сияла небольшая дыра. В нее были видны бугры колыхавшихся волн и бежавший впереди пароход…
– Петюшка, Петюшка, – питье! – крикнул он товарищу.
Через минуту дрожащими руками развязывали ребята походную сумку. Достали узкую жестяную баночку, в которой хранилось немного дроби.
Петя отрезал кусок хорошего, прочного шпагата, припасенного для перемета. Проделали дырочки в краях банки, привязали прочно шпагат, и получилось игрушечное ведерко! – Котенка напоить разве! – пошутил Николай.
Сбросили сквозь отверстие банку в реку и удерживали шпагат, пока не потянуло его тяжестью наполнившей банку воды. Тогда осторожно начали поднимать.
Самое сложное было втащить обратно коробку через дырку, просверленную для баржевого каната.
Баночка наклонилась, и половина воды пролилась. Оставшейся хватило на два глотка, и ребята разделили их между собою.
Благодатная влага сразу прояснила затуманенные головы! Через окошечко было возможно наблюдать и реку и берег. И ребята часами простаивали около спасшего их отверстия.
Изредка пароход останавливался брать дрова. И тогда очень хотелось выскочить вместе с матросами на залитый солнцем берег, в смолистую тень лиственничного бора.
Эх, и потаскали бы они эти желтые, словно из воска сделанные, поленья!
Но, увы, вылезти было нельзя…
Проехали ребята Енисейск и с’ели последний свой сухарь.
2
КРУШЕНИЕ
Посмотрел сквозь отверстие Петя – ох, широкий стал Енисей! Километра три, а то и четыре от берега и до берега! Недаром влилась в него перед Енисейском полноводная Ангара, и недаром синие ее воды долго тянулись вдоль правого берега, не сливаясь с мутным течением могучего Енисея.
На палубе баржи разговаривали люди и из обрывков доносившихся слов было понятно, что к вечеру караван собирается проходить Осиновский порог.
– Второй порог, – об’яснил Коля, – первый, Казачинский, перед Енисейском. Мы и не видели, как его проплыли. Горы там подходят к реке – Енисейский кряж. Пересекают Енисей, и каменные их гряды образуют порог. Раньше очень труден был для прохождения Казачинский порог, да взорвали теперь в нем опасные камни и открыли широкие «ворота».
– А Осиновский тоже опасен? – спросил Петя.
– Он в малую воду опасен. Извилистый там ход, среди камней…
– А сейчас как вода?
– Да небольшая… А пройдем Осиновский и будут дальше «Щеки». Узкое место, но очень глубокое. Там последний, раз к Енисею подходит кряж. А уже от «Щек» недалеко и до Подкаменной Тунгуски. Она еще прибавит водицы, и еще шире разольется Енисей…
Сквозь ровный шелест бегущей вдоль баржи воды слышали глухие свистки парохода.
От скуки ребята начали осматривать переборку, отделявшую носовой отсек от главного товарного трюма. Одна доска переборки отвинчивалась и, открыв ее, ребята залезли в огромное и совершенно темное помещение, доверха заваленное грузом.
На этом новом месте вздумали переночевать и, закрыв поплотнее отвинченную доску, улеглись на грудах пакли.
Страшный толчок сбросил Николая с его постели! В темноте грохотал оглушающий треск раздираемого дерева… Казалось, что вдребезги рассыпается и рушится вся баржа. Сразу очнувшийся Николай вскочил, но в этот момент баржу сильно качнуло, пол выскользнул из-под ног. С гулом валились на барже ящики и мешки, загромождая проходы.
В общем шуме слышались тревожные свистки парохода, а где-то рядом вопил Петюха.
Потом весь гомон на секунду стих, и Коля услышал бульканье воды, словно вливавшейся в огромную бутылку…
Баржу перестало качать, и только мелкая дрожь пробегала по полу и кучам груза.
– Тонем мы, тонем! – опять послышался из темноты.
Первой мыслью Николая было бежать… Вскакивая, он застрял в навалившихся сверху тюках. А освободившись сообразил, что надо помочь Петюхе. Немного успокоился и зажег спичку.
Кругом был хаос. Петин голос звучал глухо откуда-то из-за боченков.
– Сюда иди! – крикнул Николай.
Словно в ответ, баржу так встряхнуло, что борта ее загудели скрипящим стоном. Боченки раскатились и, при свете спички, Николай увидал пробиравшегося к нему Петю.
Хлюпанье и плеск воды усилились. Слышались где-то очень близко, и мальчуганы почувствовали, что пол под их ногами начал коситься, словно наклоняться вниз…
– У баржи проломлен нос и она садится в реку! – догадался Николай, – лезем наверх, а то потонем!
Кошками поползли они по тюкам товаров. Того гляди, что придавит!
Лезли в темните, наугад. Боялись только потерять друг друга или выколоть глаз о невидимый тычок.
Добрались до смолевого бока баржи и увидели над головой щелочку в палубе. Цепляясь за переплеты балок, забрались к самым половицам палубы. Там, усевшись на перекладине, принялись стучать в потолок.
Иногда недалеко, вверху, слышались шаги. Тогда ребята орали что есть мочи! Но шаги удалялись…
Время от времени Петюха с ужасом поглядывал в мрачную пропасть трюма, из которой, вот-вот, должна была подняться вода и засосать их черным водоворотом…
Коля стащил с ноги сапог и гулко колошматил им в палубу. И вдруг ребята заслышали, как кто-то остановился вверху над ними. Они удвоили стукотню, усилили крики и, в ответ, сверху сильно затопали о доски.
– Стой! – остановил шум Николай.
– Кто тут? Кто!? – испуганно и глухо кричал снаружи голос. Ребята опять завопили, застучали.
– Сейчас! – крикнул неизвестный человек и убежал.
Медленные и страшные потекли минуты ожидания. Корпус баржи скрипел, дрожал, и гулко, как в бочке, плескались внизу невидимые волны.
– Держись, держись! – все время ободрял Никола.
Но, вот, вновь послышались шаги нескольких человек. И, на стук Николая, сверху, цокнув, впился в доски топор!
Перебил его другой удар и в два топора, дружно и звонко, торопясь спасти человеческие жизни, работали сверху!
Вот, сталь прокусила толщину доски. Засиял ослепительный свет, и на ребят посыпались щепки. Так бы и выпрыгнул Петя в прорубленную узкую цель!
Почему он не маленький такой, как муха! Живо разделали доску. Подрубили с другой стороны, и вниз, оторвавшись, ухнул кусок половицы, открыв широкий проруб.
Чья-то всклокоченная голова наклонилась сверху:
– Вылезай живей!
И хотя Николай сидел поближе, а все-таки пересилил страх и помог Петюхе первому ухватиться за протянутую руку. А за ним и сам выпрыгнул на палубу..
Николай едва не упал от яркости света и от хлынувшего в легкие свежего воздуха.
– Никого нет больше? Никого? – криком допытывался, тряся за плечо Николая, коренастый матрос.
– Нет! – ответил Коля.
Тогда его подхватили под руки и поволокли по круто наклонившейся палубе к лодке…
■
Окончательно опомнились ребята лишь на берегу.
Рассмотрели баржу, почти на середине реки, погрузившуюся носом в воду. Пароход стоял тут же, с него перекидывали на баржу длинный канат. Около места крушения суетились лодки. Поодаль, около берега, дымил другой пароход. С этого парохода были переброшены на берег сходни и по ним иногда сбегали люди.
Всеми забытые, словно выкинутые на берег два мешочка, уныло примостились на камнях ребята.
– Эй, парнишки, – раздался за ними чей-то голос.
– Это вас из баржи вытаскивали?
– Ну, хана, – подумал Петя, – Однако, сейчас расправа будет! – Покосился на человека в кожаной куртке и болотных сапогах и прижался к Николаю.
Но человек совсем не замышлял ничего дурного. Наоборот, он подсел к пододвинувшимся ребятам, вытащил портсигар, закурил и спросил:
– Так зачем же вы в баржу-то забрались?
– На север хотели проехать, – сознался Петя. – Очень там интересно, потому что народ по-особенному живет.
– Да, вон вы какие, – заинтересовался человек. – Но, а что же теперь будете делать?
– А теперь что же… – растерялся Николай, – деревню искать пойдем.
– Да вас комары с’едят, – засмеялся человек. – Прежде-то где вы жили?
И оба мальчугана, перебивая один другого, рассказывали о своей жизни, о тайге, где они выросли, о приключениях, о желании своем видеть свет, учиться и работать.
В тихом вечере четко раздавалось по реке перестукивание молотков, людской немолчный гомон, изредка хриплым своим свистком подавал сигнал пароход.
А человек в кожаной куртке сосредоточенно слушал немудрый рассказ ребятишек.
С парохода, стоявшего у берега, кто-то сошел и зычно крикнул:
– Товарищ профессор, ужин готов.
Человек в куртке поднял голову и ответил:
– Иду. – А потом обратился к ребятам и хлопнул по плечу Николая:
– Вот что, пареньки, мы – научная экспедиция и едем работать по реке Нижней Тунгуске. И в качестве рабочих я вас, пожалуй, возьму… Хотите?
Николай, как сидел на бревне, так и остался там, онемев от неожиданного счастья. А Петюха вскочил и уже за обоих крикнул:
– Хотим хотим!
Человек сдержал улыбку, встал и сказал:
– Раз так, отправляемтесь ужинать.
И с этого часа началась у ребят такая жизнь, о которой раньше они только мечтали втихомолку.
3
НАУЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Пароход «Полярный» вез экспедицию профессора Морозова до Туруханска. Набирая дрова за «Осиновским порогом», он случайно сделался свидетелем крушения, которое потерпела баржа, наткнувшаяся на камень. С парохода подали необходимую помощь, полузатонувшую баржу разгрузили, и ведший ее пароход остался хлопотать о дальнейшем спасении, сообщить о случившемся по радио в Енисейск и в Красноярск.
А «Полярный» с экспедицией и с двумя мальчуганами продолжал свой путь на север.
Ребят поместили в узенькую, но чистую каюту в обществе коллектора экспедиции и ее десятника.
Коллектор, молодой студент, должен был собирать образцы горных пород и вести наблюдение по указанию начальника.
Ребята сперва дичились его ученого вида, а потом быстро привыкли, потому что коллектор был почти так же молод, как они сами.
Десятник, старый шахтер, оказался завзятым таежником. Слово за слово, разговорились. Десятник начал выпытывать про промысел, про рыбалку, про лесные обычаи. Ребята бывалые, – на все отвечали как надо.
– Ого, – заключил десятник, – да вы дельные парни..
Было еще в экспедиции три человека – Николай Иванович в очках и всегда с фотографическим аппаратом и двое техников – серьезные ребята – все время книжки читали, а в общем народ хороший – мальчуганов белыми сухарями кормили и разговаривали так, словно как бы и они были такими же техниками или десятниками.
Узнали ребята, что экспедиция едет отыскивать графит и уголь.
Как-то вечером, пройдя уже широкую Подкаменную Тунгуску и подходя к Туруханску, профессор об’яснил, почему на севере так ценно найти каменный уголь.
– Пока не было в нем потребности, – рассказывал профессор, – углем и не интересовались, а теперь по Енисею идет пароход за пароходом. Идут на север до порта Игарки, который на две тысячи километров удален от Красноярска и почти на тысячу отстоит от Полярного моря. Но Енисей в этих местах так глубок и широк, что на Игарку свободно проходят морские пароходы. Год от году приходят они к нам в августе месяце из портов заграницы, пробираясь через льды Карского моря. Привозят части машин, металлы и другие нужные для нашей страны товары, А от нас увозят экспортные грузы: сибирский лес, щетину, кожу. А теперь будут брать и графит, который добывается на реке Курейке.
Так вот, ребятки, с каждым годом увеличивается число приходящих к нам кораблей. Теперь, за отсутствием на Енисее угля, корабли берут запас его за границей на обратный свой путь. Если же мы отыщем уголь вблизи Игарки, то уж незачем будет морским пароходам загружать себя запасом топлива. Вместо него они погрузят в свои трюмы полезные для нас предметы. И государству нашему будет выгодно продавать иностранным судам наш советский уголь. Поэтому-то мы и ищем его.
Но в этом значение угля только на первое время. А потом его применение будет еще шире и еще важнее!
По многим признакам ученые полагают, что в горных породах севера содержатся и металлы. Пока известны лишь цветные металлы: медь, цинк и никель. А может быть будет отыскано и железо.
И, если запасы металлов на севере окажутся действительно значительными, тогда уголь станет необходимым для будущих металлургических заводов. И, на запасах тепловой и химической энергии угля, возникнет мощная база индустриализации наших северных окраин.
Угли, как топливо, приведут в движение крупные электрические станции и сила их тока начнет питать заводы и фабрики.
Но машины обслуживаются людьми. Поэтому неизбежно возникнет заселение края. И там, где сейчас мы видим таежную пустыню, построятся города, будет кипеть трудовая жизнь и большие ценности будут создаваться у Полярного круга! Вот чем, для будущего, может кончиться скромная находка каменных углей теперь!
– А если по Тунгуске уголь найдем, – робко спросил Николай, – ведь он от Игарки далеко будет?
– Тунгуска река полноводная, глубокая. По ней легко заходить пароходу. И если там окажется уголь, то его будут сплавлять вниз до Енисея, а оттуда до порта Игарки.
В тот же вечер, ложась спать, Петя крепко ударил кулаком по ладони и шепнул Николаю:
– Найдем уголь!
■
Наконец, экспедиция добралась до Туруханска. Все население его вышло встречать пароход. Кооператоры ждали из Красноярска грузов, иные встречали знакомых, а прочие вышли просто так, чтобы посмотреть на новых людей и тем скоротать городскую скуку.
Пока экспедиция разгружалась, профессор с Николаем пошел в местный РИК. Проходя по берегу, Коля заметил невиданные еще им больше лодки с высоко задранными носами, с мачтой и досчатои постройкой, прикрывающей всю середину лодки.
– Это илимка, – об’яснил профессор, – в такой вот мы и поедем.
На гальке, на кольях сушились сети. Тут же навалены были груды пустых боченков.
– Сразу видно, – сказал Николай, – рыбаки живут!
– Прежде и был Туруханск большим рыбачьим местечком и назывался селом Монастырским. А теперь сделался городом и центром для огромного Туруханского края, который больше любого европейского государства, – так об’яснил профессор.
Шел по улицам Николай и дивился:
– Какой же это город? У нас в деревне дома не хуже. И учреждения тоже – в одном деревянном доме – все! И РИК, и нарсуд, и милиция – совсем деревня!
В РИКе профессор долго беседовал с председателем, рассказывал ему о задачах экспедиции. И председатель говорил о большой пользе для края, которую оказала бы экспедиция, если бы нашла полезные ископаемые.
А потом начались хлопотливые дни.
Коля сразу же полюбил предоставленную экспедиции илимку и вместе с десятником и Петром принялся оборудовать ее. В помещении, прикрытом досчатой надстройкой, надо было для всех наладить нары, набить полки – вообще привести илимку в жилое состояние. Потом пошла погрузка, последние хлопоты и, наконец, наступил час отправки.
Ребята узнали, что Нижняя Тунгуска тянется с востока более чем на 2500 километров, вершинами своими сходясь с левыми притоками реки Лены, около города Киренска.
– Течение реки, – говорил как-то профессор, – прорезает почти неисследованную огромную площадь, лежащую между Леной и Енисеем. И мы пойдем путем этой реки!
Еще на пароходе дивились ребята, что нет в это время на севере ночи. Закатится лишь солнышко, постоит немного светлый вечерний сумерк и опять, глядишь, загорается розовая заря восхода.
– К Полярному кругу мы близко, – об’яснил коллектор, – за ним и такие пойдут места, где все лето солнце не заходит!
И еще ребят удивило: в Красноярске, когда они уезжали, стояло жаркое настоящее лето, а тут, в Туруханске, несмотря на конец июня, еще по оврагам уцелели надувы снега.
– И это от севера, – догадался Петя.
