Текст книги "Дорога в Никуда (СИ)"
Автор книги: Максим Рощин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 52 страниц)
Потенциально будущий тесть, без лишних слов и рассуждений, жестом руки, пригласил Максима войти в зал, и, явно стараясь скрыть свои помыслы и особенно действия, видимо в первую очередь от своей жены, открыл свой, домашний бар и достал оттуда уже початую бутылку коньяка. Налив себе и Максиму, он без лишних разговоров опрокинул свою рюмку в рот, и при этом, как-то очень уж удовлетворённо и в тоже время, подозрительно крякнул. Затем, он удобно расположился в мягком кресле, и уже более внимательно и с какой-то подозрительной поволокой в глазах, посмотрел на Максима....
Только сейчас Максим понял, что его будущий тесть, был после хорошего «бодуна», и вчера, по всей вероятности, хватил лишку. И после этой, явно для него необходимой процедуры, которая в какой-то степени поправила подорванное накануне здоровье тестя, у него появился интерес и к другим вещам и событиям, которые происходили в данный момент, в его жилище. В частности, появился интерес к Максиму, новому для него персонажу в доме.
– Ну, как дела старик...!? – без какой-либо натяжки, и как-то очень по-свойски спросил он Максима. – Чем занимаешься в этой жизни...? Где трудишься, а может, ты где-либо учишься? Как познакомились с Инной...? Что у вас общего? Кто ты вообще...? Давай знакомиться. Меня зовут Андрей Иванович – непринуждённо и как-то очень даже весело, представился он.
– А меня зовут Максим. Вы спрашиваете как дела...? Дела, вроде ничего Андрей Иванович! Сейчас я служу в соседнем городе, в городском военном комиссариате, а до этого жил и работал в городе Ростове. Там мы и познакомились с Вашей дочерью Инной. Вот такие, как говорят пироги.... Извините уж, но так вышло. Любовь...! Ничего не сделаешь. Насчёт учёбы Вы спрашивали...? Ну, в общем-то учиться, конечно же, я думаю. Желание имеется. Хочу закончить французский факультет педагогического вуза. Негоже, как говориться русскому офицеру, не знать хотя бы один иностранный язык.
– Наверное, ты в этом вопросе прав старик. Я вот, чего уж тут греха таить, всю жизнь путал "хенде хох" с "бонжур мадам". А жаль...! Иногда хотелось бы с кем-нибудь, погутарить по-иностранному, да ввернуть что-нибудь такое эдакое. Что б у них глаза вначале округлились, как чайные блюдца, а потом совсем повылазили из орбит. Вот смеху было бы! Но, не судьба видать! Не дано...! Так что давай, дерзай ты. Самое время. – Андрей Иванович сделал паузу, и неожиданно для Максима закончил: – "Ладно, возможность поговорить у нас я так полагаю, еще, наверное, будет. А сейчас, пока мы не попали в немилость, ха-ха-ха, – он с удовольствием, но негромко и с опаской засмеялся: – Твоей будущей тёщи, а моей настоящей, законной супружницы, пойдём и поможем им, то есть нашим милым дамам, накрывать на стол. Сделаем так сказать "реверанс" в их сторону. Дружище, по-моему я сказал, что-то, как раз по-французски. Или нет? Ты как считаешь..."?
Он немного подумал, потом махнул рукой, и, не дожидаясь ответа Максима на свой вопрос, протяжно и как-то обреченно и одновременно с этим, весело протянул: – "А ну его всё, к едрене-фене!..." – и двинулся на кухню, предварительно, как и подобает воспитанному дяде, пропустив Максима вперед.
За столом Андрей Иванович вёл себя так же по-свойски и непринуждённо, как и во время их беседы в комнате с баром, чего никак нельзя было сказать о его жене, или как он сам выразился по этому вопросу, «законной супружницы». Она, как, наверное, и большинство матерей, которые, как правило, все, за редким исключением считают, что у них отбирают дочь, и, причём надолго, если не навсегда, очень подозрительно и прямо скажем, без особой любви, поглядывала на Максима.
– Вы сейчас работаете Максим, или может быть где-то учитесь...? – стараясь выглядеть большой интеллигенткой, она тоже, как и её муж, спросила Максима об учёбе, вкладывая в свой вопрос, как показалось ему, какой-то потаённый и двойной смысл.
Максим непроизвольно подумал: – «Тещи, они и есть тещи.... Не зря о них столько анекдотов придумано. Никуда от этого не денешься, и с этим придется мириться...» – но ответить на её вопрос не успел. Его опередил развесёлый и беззаботный будущий тесть, Андрей Иванович.
– Работает он мать, работает... – совсем неожиданно для Максима, встал на его защиту тесть... – Вернее служит в Вооруженных силах, в соседнем городе, в военном комиссариате. А ты ведь у нас врач, офицер запаса...? Вот возьмёт он, да и призовёт тебя на переподготовку. Да в строй поставит. Автомат, или пулемёт на грудь повесит, да связкой гранат тебя обмотает. А...!? Да маршбросочек по утру, или как говорят в армии со сранья, со всей военной выкладкой тебе по родственному организует. Узнаешь тогда почём фунт лиха, когда всё будешь делать по команде вплоть до похода в туалет... – он с удовольствием хохотнул своей шутке. – И учиться Максим думает дальше. Молодец...! И не на кого-нибудь там, а сразу на француза. Я уже всё узнал. Уже проявил интерес, бдительность и заботу. Так, что ты сильно-то мать не напирай и не приставай к парню, пусть немного вначале осмотрится. А уж потом чини свои допросы.
– Я ни к кому не пристаю, и допросов не чиню, я просто спросила! И всё.... И не вижу здесь ничего плохого. – Галина Арнольдовна обиженно и заметно для всех поджала свои тонкие губы. – Да и потом, – продолжила она – Приятный разговор за столом, всегда способствует правильному и здоровому пищеварению. Это доказано научной медициной – здесь она попыталась непринуждённо улыбнуться и как-то назидательно, и почти гордо закончила. – Я это вам, уже как врач говорю. Поэтому, хотя бы иногда, очень полезно к моим словам прислушиваться.
– У нас с пищеварением мать, слава Богу, всё в порядке. А что бы оно было ещё лучше, давайте-ка, выпьем еще по рюмочке. За приятное знакомство, как говориться с новым человеком и, на мой взгляд, человеком неплохим. Уж будьте, уверены в этом. В чём, в чём, а в людях-то я, хорошо разбираюсь.... Вижу их насквозь, и, причем с первого взгляда. Как твой рентген в твоей больнице... – при этих словах он посмотрел на свою супружницу, но сказал, обращаясь к Максиму – Верно старик? – Ха-ха-ха, – опять весело и заразительно засмеялся Андрей Иванович, одобряюще поглядывая на Максима. – Ну и речугу же я толкнул...! – удивляясь в первую очередь самому себе, искренне подытожил он.
Инна сидела за столом и в основном всё это время молчала. Она, изредка вставляла в общий разговор, короткие, мало, что значащие фразы, и как-то сразу уходила в себя, в свои мысли. Было видно, что Инна, о чём-то напряженно думает, пытается понять и решить для себя, что-то очень важное.
Иногда её немножко курносый носик вздрагивал и чуть-чуть морщился, от каких-то только ей ведомых мыслей и переживаний. Чёрные дуги её бровей, время от времени то устремлялись к переносице, навстречу друг другу, то вдруг как бы удивлённо взлетали вверх.
Максим, улучив подходящий момент, чуть наклонившись к Инне, тихонько спросил её.
– Ты как сама не своя Инна. Ты о чём думаешь...? Что тебя тревожит? В чём дело? Отец у тебя хороший, такой весёлый, а ты такая кислая. Ты сейчас совсем на него не похожа. В чём всё-таки дело...?
– Нет, нет Максим, ни в чем. И меня, в общем-то ничего не тревожит. Не отвлекайся и не обращай внимания. Ты лучше хорошо поешь... – она слегка улыбнулась. – Выпил, значит хорошо надо поесть. Эту простую, жизненную аксиому, мама, как врач, тоже может подтвердить. А отец у меня действительно хороший. Весёлый, заботливый и добрый.
– Старик, пойдём на лоджию покурим... – обратился в этот не самый подходящий момент к Максиму Андрей Иванович – А наши милые дамы в это время заварят нам хороший кофе. Заранее благодарю и говорю им «мерси мадам...», – и видимо вполне довольный воскресным обедом, выпитым коньяком, и своим глубоким знанием французского языка, немного игриво и как-то уж многозначительно улыбнувшись всем, он на правах хлебосольного и радушного хозяина дома, первым встал из-за стола.
Максим и будущий развесёлый тесть прошли на лоджию. Довольно просторная квартира, по существующим на то время меркам, находилась на третьем этаже, и поэтому с лоджии на город, открывалась очень даже живописная панорама. Вдалеке виднелась гряда невысоких гор, покрытых сочной зелёной растительностью, словно большой бархатной скатертью. Небо над ними было даже не голубым, а скорее, каким то невесомым, и прозрачным до бесконечности. А воздух...! Это отдельный разговор! Воздух на улице был таким плотным, таким ощутимым, что казалось, при желании его можно было взять руками, и намазать на кусок хлеба. Такой вот мог получиться, воздушный, небесный бутерброд. – «Лепота...!» – подумал Максим, вспомнив грозного царя, Иоанна Васильевича, и..., с большим желанием, достав из кармана сигареты, протянул их Андрею Ивановичу.
– Извини старик..., – отказался от сигарет тесть – Я не курю, да и, в общем, то, никогда и не курил. По мне лучше «румочку» хряпнуть, чем эту вонючую соску сосать...! А сюда я тебя пригласил для того, чтобы просто подышать свежим воздухом, ну и поговорить, конечно, пообщаться с тобой. Не возражаешь против такой программы...?
– Нет, конечно. Нисколько не возражаю, а как раз наоборот полностью её поддерживаю. О чем пойдёт речь...?
– Да речей Максим, собственно особенных и не будет. А вот как отцу, мне хотелось бы знать следующее.... Поскольку я так понимаю, что вы с Инной решили создать семью, а это дело серьёзное и ответственное, к нему и надо подойти тоже со всей серьёзностью. Во-первых, где вы собираетесь жить, когда регистрироваться, когда играть свадьбу, кого приглашать с той и другой стороны? И еще есть куча разных мелких организационных вопросов. Это так сказать задачи ближайшего будущего. Задачи отдалённого будущего, пока трогать не станем. Всему своё время. Как говориться... – он заговорчески подмигнул Максиму и весело подытожил – «Каждому овощу, свой фрукт...», или, как шпрэхают по моему разумению всё те же французы, – «шерше ля фам...», и очень часто находят их, на свою беду, на свою же собственную голову. Особенно это касается суетливых мужчин.... Но не будем о грустном, тебе ещё рано думать об этом. Ты у нас жених, а значит, ты должен быть весёлым и беспечным, в меру нетрезвым и абсолютно счастливым.
Ну, так что ты всё-таки, по этому поводу, то есть по поводу вашей предстоящей свадьбы думаешь старик...?
– Ну а что тут особенно думать Андрей Иванович...? Жениться мы естественно будем. В принципе, мы с Инной уже обговаривали эту тему и уже наметили кое-какой план и даже составили небольшой сценарий проведения свадьбы. Конечно, что-то надо будет уточнить, что-то подправить, добавить или наоборот убрать по ходу пьесы. И как говорят, вперёд на мины.... Ну, вот, в общем-то и всё пока! Что ещё здесь можно придумать...? Женимся то мы в первый раз, и опыта в этом деле у нас с Инной особого нет.
– Очень хочу надеяться, что и в последний.... Я имею в виду женитьбу. А вот оптимизма я смотрю тебе не занимать. Вам на двоих хватит. И думаю надолго! Это уже хорошо. Ну, в общем, так старик.... Всё или, по крайней мере, большую часть организационных вопросов я возьму на себя. Договорюсь с руководством ресторана, где будет проходить свадьба, обговорим и решим с меню и с разными там закусками. Ну и так далее.... А вы перед свадьбой с Инной набирайтесь сил. Они вам еще понадобятся. Я это по личному опыту знаю... – он опять заговорчески и ободряюще подмигнул Максиму. – Не робей старик..., и не дрейфь мой будущий зять...! Для этого, лично я, никаких причин, а уж тем более, каких-то серьёзных оснований не вижу. Очень надеюсь, что и в будущем, они в вашей жизни, будут появляться у вас с Инной, в очень ограниченном количестве. Ну а сейчас я думаю самое время, отправиться к нашим любимым дамам, и с большим нашим удовольствием попить кофейку....
= = =
ГЛАВА – 27.
«СИЯЮЩИЙ вагон НЕИЗВЕСТНОСТИ.... Максим до СМЕРТИ боится УКОЛОВ...!».
Уже возвращаясь к себе, домой, и сидя рядышком, в вагоне пригородной электрички, Инна, тесно прижавшись к Максиму, быстро, как будто боялась, что её может кто-то остановить, и она не успеет сказать, что-то очень важное, шептала ему: – «Как я люблю тебя мой родной...! Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. Что бы мы всегда были вместе и никогда не расставались. И я очень хочу, что бы тебе со мною всегда было хорошо...! Ты мой единственный и неповторимый. Я очень люблю тебя Максим. И я, понимаю, чувствую своим сердцем, что причинила тебе огромную, невыносимую боль. Ты прости меня, прости, пожалуйста.... Я знаю о том, как ты хочешь сына. И я до сих пор, сама не понимаю, как всё это произошло.... Тебя не было рядом. Не было твоей поддержки, и я просто не знала, что мне надо было делать в тот роковой для нас, как я уже сейчас полностью понимаю момент. Я была в растерянности и не знала что мне делать. Я была одна...! И, наверное, поэтому поддалась на уговоры мамы сделать аборт. И не посоветовалась с тобой, не рассказала тебе обо всём. Я просто боялась. Я чувствую себя очень виноватой. И мне тоже очень больно Максим.... Я поступила более чем просто не правильно.... И я всё время только об этом и думаю. И об этом, я так же думала, когда мы были у моих родителей, и ты спросил меня, почему я сама не своя. Ты простишь меня родной мой?»
Максим слушал Инну и отлично понимал, что именно сейчас, она как никогда нуждается в его поддержке, нуждается в его понимании и сочувствии, нуждается просто в теплом, ободряющем слове близкого человека.
– Конечно моя ненаглядная...! Конечно же, моя милая дюймовочка. Ведь иначе и быть не может...! Ты успокойся родная моя. Это наша с тобою беда. И это не только твоё горе, а наше. Твоё и моё. Всё пополам.... Помнишь, что мы обещали друг другу...?! И мы должны, обязаны это пережить. Вместе. Вдвоём. И мы это переживём. Обязательно, поверь мне моя хорошая. Но давай мы сейчас не будем вспоминать плохое. Давай, мы всё то, что произошло, попробуем забыть, и пусть оно, как говорит твой отец, идёт к «едрене-фени», а мы с тобой моя родная, начнём всё сначала. Начнём всё с чистого листа. У нас с тобой, ещё есть время. Мы ещё всё успеем исправить в нашей жизни. И у нас всё будет хорошо. Верь мне моя милая дюймовочка....
Инна, молча, с благодарностью, смотрела в глаза Максима.
За окнами электрички, была кромешная тьма. За окнами шёл проливной майский дождь. Вагон, в котором они ехали, ярко освещался внутри. Он, напоминал собой, огромный, горящий факел, или небесный фаэтон Бога огня, который стремительно и неудержимо летел в эту непроглядную темноту. В этом вагоне кроме Инны с Максимом, никого больше не было. Ни одного запоздавшего пассажира. Ни единой живой души. Он был абсолютно пуст. И этот сверкающий вагон сегодня принадлежал только им двоим, Максиму и Инне. Это был их сказочный, но призрачный подарок, полученный ими, от бесшабашно-разухабистого, непонятного для многих людей этого мира, и такой грустно-счастливой, и очень непредсказуемой земной жизни.
Максим и Инна, крепко обнявшись, вдвоём неслись навстречу своей Жизни, в сияющем от яркого света вагоне, навстречу своей неведомой и таинственной судьбе.
= = =
Свадьбу Максима с Инной справляли в хорошем, современном, уютном и дорогом ресторане под названием «Радопи». Тут тесть постарался от всей души.
Ресторан находился за городом, вдали от людской суеты и городского шума и пыли, на берегу, небольшого живописного озера.
Накануне, перед свадьбой, с Максимом произошла одна немного неприятная, но всё же в какой-то степени, забавная, смешная и занимательная история.
За два дня до свадьбы, он с сильнейшим пищевым отравлением, попал в инфекционную больницу. А вот как это случилось, и что из этого в последствии вышло, Вы и послушайте, пожалуйста.
Узнав, что Максим женится, офицеры военкомата, на правах старших и более "опытных" в "этом" деле товарищей, и особенно Буранов Анатолий Васильевич, нигде не давали Максиму прохода, своими шутками и намеками, разного толка и содержания. Давали разные, но довольно невинные и безобидные советы уже бывалых мужчин, по поводу того, как надо вести себя с невестой, в первую брачную ночь. Как не ударить в грязь лицом, или проще говоря, не треснуться "фейсом" о "тейбл...".
Многих из военкомата он уже пригласил на свадьбу. Но это, как говориться, на её официальную часть. А вот на неформальную часть, вроде бы как проведение мальчишника с офицерами отделения, Максим решил организовать отдельно от официальной свадьбы, пригласив на него своих близких друзей. Как свою последнюю холостяцкую вечеринку.
Жена Анатолия Васильевича, в это время была в Ставрополе у своих родителей. Поехала их проведать. А поскольку у Максима не было еще своего жилья, решили собраться у Буранова.
Женщин не было, одно лишь грубое, мужское сословие. На это серьёзное, прощальное с холостяцкой жизнью мероприятие, допущена была одна только Инна. Ей как невесте и будущей жене, все без исключения мужчины, великодушно разрешили присутствовать на мужской пирушке.
И как не банально, но это исторический факт..., на этой самой вечеринке, разнесчастный Максим, отравился обыкновенным болгарским, зелёным горошком....
Вначале думали обойтись домашними средствами. Не получилось. Отравление было достаточно серьёзным. Нужна была госпитализация. Пришлось вызывать скорую помощь, которая быстренько увезла Максима в больницу.
В больнице, его как говориться, промыли со всех сторон и во все имеющиеся в человеке отверстия, но и этого тоже оказалось недостаточно. Состояние не улучшалось, а скорее наоборот. Необходимо было ставить капельницу, что бы ввести в вену глюкозу, или какое-то другое лекарство. Но в этом-то и была вся загвоздка. Никто, кроме самого Максима, не знал, насколько он боялся обычных, простых медицинских уколов. А он, действительно боялся их, до потери не только пульса, но и самого сознания. Максим понял, что он приплыл.... Но, врачи об этом ничего не знали и не о чём не догадывались.
Они выполняли свой долг. Они были настроены на работу, на спасение больного. Ага! Сейчас! Не тут-то было...!
О том, что он боится уколов, Максим сам впервые узнал, когда проходил срочную службу в армии. Вся дивизия сдавала кровь. Вот такие вот..., бесплатные доноры.... Такое в армии часто практикуется. Максим, как и все, ещё ничего, не подозревая и не догадываясь о таких вот своих странностях, как командир, встал впереди своего подразделения, и повёл его на пункт сдачи этой самой крови. Когда подошла его очередь, он зашел в комнату. Это было большое помещение, заставленное медицинскими кушетками, на которых лежали обнаженные по пояс солдаты. У каждого в руке торчала игла с трубочкой, и Максим увидел, как по этим прозрачным трубочкам течёт алая, и надо полагать горячая кровь.
И все эти полуголые парни методично, кто с интересом, а кто с каким-то сомнением и явной тревогой сжимали и разжимали свои потные ладони, которые выполняли функцию насоса и неустанно работали ими, выкачивая из себя куда-то и кому-то свою родную кровушку. Максиму стало как-то не по себе, стало плохо. Но он ещё до конца этого не понял. Это почему же вдруг...? Кто приказал...?! Он с этим был не согласен, он с этим пытался бороться. Уже почти ничего, не видя, и уже толком не соображая, он, всё же добрался до места и лёг на кушетку. На его состояние, никто даже не обратил внимания. Людей полным-полно, работы невпроворот. Поэтому, давай, давай, давай и как можно быстрее. Ему, как и всем на этом кровавом конвейере в вену, а Максиму показалось, в само сердце, воткнули иглу, для Максима похожую на топор палача....
И всё...! Максим потух как свечка на сквозняке в школьном коридоре, и куда-то, словно (в Знания наверное...) провалился. Последнее, что он запомнил, были, как ему казалось, напряжённые и беззащитные ладони солдат. Они как-то обречённо и одновременно с этим почти безучастно сжимались и разжимались. Сжимались и разжимались. Как бьётся сердце человека. То сокращается, то расширяется. И так, всю жизнь, пока он жив. Пока не остановится совсем.
И ещё он запомнил прозрачные трубки, по которым, нескончаемым красным потоком, кровь текла и текла в какие-то бездонные, безликие медицинские резервуары.
Очнулся полностью Максим уже на зелёной травке, возле донорского пункта. Его на воздух вынесли его же солдаты.
После этого случая, Максим при любых обстоятельствах, избегал делать уколы.
= = =
Даже тогда, когда в Ростове, прямо скажем, ни с того ни с сего, вдруг появилось, давно уже забытое, во всём мире, заболевание, или точнее, вспышка холеры, (куда уже серьёзнее...!) и всем жителям города, поголовно делали прививки против неё, наш Максим всячески ухитрялся и находил разные способы и предлоги, для того, чтобы не идти в это медицинское учреждение, где делали эти самые ужасные прививки.
Максим, тогда ещё работал в Ростовском областном управлении.
Начальник управления собрал всех работников в актовом зале и сказал следующее: – «В городе вспышка холеры, дело товарищи очень серьёзное. К нам поступило распоряжение из Минздрава, чтобы мы все, то есть сто процентов, сделали прививки от этого заболевания. Поэтому, прямо сейчас, сколько здесь присутствует людей, всем отправится на этот медицинский пункт и сделать всё, что от нас требуется. Остальных, кто в данный момент отсутствует на работе по каким-то причинам, отправить туда в течение трёх ближайших дней...».
Кто-то был в это время в командировке, кто-то болел дома, а кто-то, по каким-то, ну, в общем, разным обстоятельствам, просто не был на этом собрании и не знал о распоряжении начальника управления. А из всех присутствующих на собрании, большинство работников, приблизительно процентов восемьдесят пять, сразу же добросовестно пошли выполнять распоряжение начальства. Все они после собрания, отправились в медпункт и сделали прививки.
Максим на собрании был, всё слышал, всё видел и был в курсе всего происходящего. Но, зная о своём необъяснимом, даже себе самому страхе, связанного с уколами, он сразу же "перекочевал..." к остальным, в оставшиеся пятнадцать процентов, к тем, кто отсутствовал на этом собрании. А их, вылавливали по мере их появления в управлении, и отправляли делать эти самые прививки. Никто особенно и не сопротивлялся. Процент не присутствовавших на этом собрании работников, медленно, но неуклонно уменьшался.
И, в конце концов, через три, четыре дня, в этот процент входил только один наш, самый храбрейший из храбрейших, аж до самого не могу, Максим.... На этом медпункте не побывал только он один. И он бы туда, ни за что и никогда бы сам не пошёл, ни за какие такие коврижки, если бы его просто не выудили, как рыбку из пруда, сами же работники пункта, куда было прикреплено для проведения всех медицинских процедур и других профилактических мер, всё управление.
В конце рабочего дня, в кабинет, где работал Максим, заглянула незнакомая, относительно молодая ещё женщина и спросила: – "У вас есть такой то...?" – она при этом, не совсем правильно назвала фамилию Максима.
– Да...! Это я и есть. Только моя фамилия, произносится и звучит следующим образом – он медленно и по слогам произнёс свою фамилию. – А в чем, собственно говоря, дело гражданочка...!?
– Гражданочка...!? Да я...! Да я Вам врач! Я, Шаповалова..., а не где-то там...! И я Вам здесь..., ни тут...! Я не курьер... и не посыльный, чтобы бегать за Вами! – красноречие, интеллект, так и пёрли так и сочились из неё... – Почему мы должны Вас разыскивать, чуть ли не с собаками... Скрываетесь, как американский шпион...! И Вам должно быть стыдно за своё такое, безобразное поведение...! – даже не поздоровавшись, прямо с порога, не сдерживая себя и в буквальном смысле, начала кричать эта женщина. – Мы и так к вечеру от усталости с ног кувыркаемся.... Вы один такой "умный..." остались в вашей организации, кому не сделали противохолерную вакцину. Всех это касается, а Вас, что – нет...? Да...!? Что за несерьёзное отношение? Где у Вас совесть, и где Ваша гражданская ответственность?
– Хорошо, что ещё не сам генерал Шаповалов из одного военного кинофильма... – про себя быстро отметил Максим – А то бы мне точно сегодня, пришлось сидеть на гауптвахте....
И почему она, эта тётя, такая злая...? Может потому, что у неё сегодня просто неудачный день...? Никто не сделал подарков в виде цветов, конфет и шампанского.... Никто не дал взятки, в виде коньяка и хрустящих денежных купюр...? А отсюда и настроение плохое. Но я, то здесь причём...? Я сам взяток никому не даю, а уж тем более не беру их. Хотя бы по той простой причине, что их мне попросту никто не даёт..., – про себя улыбаясь, пошутил Максим – И откуда они только берутся? Ведь лезут со всех сторон...! Плодятся быстрее, чем червяки в навозной куче.... Если их из этой кучи выковыривать по одному, то от этого будет мало толку, и от них никогда не избавишься. Поэтому – очень глубокомысленно и окончательно, но не очень-то гуманно решил Максим, – Эту вонючую, навозную кучу, надо просто сжечь огнемётом, или напалмом, вместе со всеми паршивыми червяками....
И Максим сейчас, наблюдая за этой женщиной, даже со своим, небогатым жизненным опытом, не увидел за этим кричащим существом, ничего стоящего и серьёзного, а как раз наоборот, увидел обыкновенную, статистическую, серенькую мышку, (не личность, нет...) с непомерным апломбом и амбициями....
И вот пока, эта, заметно молодящаяся женщина, продолжала всё ещё назидательно шуметь, взывая к патриотическим чувствам Максима, тот, не особенно обращая внимания на её нравоучения, всё же, однако понял, что он попался, как попадается щука на крючок удочки рыбака, и что на этот раз ему не отвертеться и с крючка этого не соскочить. Его плотно прижали почти, что к теплой стенке. Пришлось стоять у неё. И к тому же ещё, надо было как-то, более или менее достойно выходить из создавшегося неловкого положения! Рядом находились другие работники отдела, которые с определённым интересом слушали и наблюдали за происходящим. И Максим, от пассивной обороны перешел в решительное наступление.
– Ну что Вы уважаемая так сильно раскричались...? Всему есть причины, объяснение. Не был у Вас, потому что находился в командировке. Работал, знаете ли...! Вы, в курсе наверное, что такое производственная необходимость? Сегодня я лично собирался прибыть к Вам, да вот только Вы меня опередили и пришли сами. Напрасно и очень даже зря побеспокоились. Причём заметьте, что в этом не было никакой необходимости. Никакой..! Совсем уж не оправданные хлопоты с Вашей стороны! И я..., очень даже сильно готов сделать эту самую прививку...! – при этом у Максима оборвалось сердце, но он мужественно закончил... – С удовольствием и прямо сейчас, рад следовать за Вами.... И он с подчёркнуто-показной готовностью, «легко...», встал из-за стола....
По дороге в этот медпункт, Максиму не раз в голову приходила мысль: – "А может просто сбежать, и вся недолга.... Скажу мол, было срочное дело. Или живот заболел.... Ох, и несерьёзно же это будет выглядеть дружище. Засмеют ведь...! Выхода нет. Значит, остается одно, собраться в кулак и выдержать эту медицинскую экзекуцию. Да... легко сказать, да вот сделать трудно..."
В медпункте, его еще немного, но уже в более мягкой форме пожурила другая женщина в белом халате, а затем велела встать к ней спиной и попросила просто поднять рубашку на плечи. Её оказывается, не нужно было даже снимать с себя. Не говоря уже о штанах.... Что Максим добросовестно и сделал.
Задрав рубашку повыше, он стоял и ждал. Он усиленно делал попытку, "собраться в кулак...". Вдруг, что-то лязгнуло у него сбоку. Это был неприятный металлический звук. Врач искал что-то на своём медицинском столике, перебирая свои инструменты.
Максим сразу же, отчётливо представил себе все эти блестящие, изящно изогнутые, и даже где-то хищно-красивые, но для него всё равно, просто живодёрские, инквизиторские орудия пыток. Ма-мма миа...! У него начало медленно темнеть в глазах. Что бы ни упасть, он еще крепче ухватился за собственную рубаху. Врач ничего, не подозревая, сзади помазала его под лопаткой чем-то холодным. Наверное, спиртом. Максим начал медленно оседать на пол. Его едва успели подхватить, и усадили в кресло.
Сунули под нос нашатырный спирт. Стало легче, но не намного, а уж тем более ненадолго.
Медики, из-за большого потока людей, действительно очень уставали. А тут ещё к концу работы, когда все нервы на пределе, а силы на исходе, попался не просто нарушитель медицинской дисциплины и порядка, а к тому же ещё, какой-то хлипкий, или просто даже капризный молодой человек. Та женщина, которая разыскала Максима в управлении, опять, с новой силой, и где она их только находила..., с упрёками и разными обидными обвинениями и сравнениями, обрушилась на бедного, почти бездыханного Максима. Максим в ответ, сосредоточенно хранил полное молчание. Он, сейчас опять молча, усиленно пытался собраться в кулак.
Вторая женщина, видимо врач с образованием и самое главное с житейским опытом и пониманием, остановила словесный поток брани первой и сказала: – «Шуметь и ругаться здесь бесполезно. Есть категория людей, которые действительно до смерти боятся медицинских уколов. Это научный факт, с этим не поспоришь, и с этим нам медикам приходится считаться. Он как раз относится к этой категории. Ничего страшного. Всё будет в порядке. Он у нас молодец, такой красивый, такой смелый и сильный. Сейчас он соберётся с духом, мы всё сделаем в лучшем виде, и он даже ничего не заметит и ничего не почувствует. Да, мой хороший...?» – ласково, по матерински, обращалась она, к насмерть перепуганному и дрожащему от страха Максиму.
– Какая хорошая, добрая и всё понимающая женщина..., – как будто напоследок, стоя перед эшафотом, с благодарностью и почти что с любовью к ней, про себя, думал Максим. – Вот ради неё, за её поддержку и понимание, я справлюсь с этим, и встану под эту иглу, лягу, как под кровавый нож этой гильотины. Взойду на эту мою голгофу. Я смогу, я выдержу, я должен...! – из последних сил, настраивал себя Максим.
Он опять кое-как поднялся с кресла, приготовился. Весь напрягся, как натянутая струна. Тронь, зазвенит или порвётся. Женщина взяла в руку тампон. Весь настрой у Максима, мгновенно, куда-то пропал. Она мазнула его сзади....
– "А-а-а-аа...!" – стараясь всячески сдерживать себя, но всё равно настолько громко, что его могли слышать даже прохожие на улице, завыл Максим.
И тут вдруг, случилось, что-то непредвиденное. Его неожиданно, поддержала сама докторша. – "А-у-а-а-и-ии..." – видимо уже просто заразившись от самого Максима, и настроившись на его волну, тонким голоском стала в унисон подвывать она ему. Помогая таким образом подпевать Максиму, она всё равно упорно, как зомби, продолжала делать своё дело. Клятва Гиппократа действовала и сейчас, сотни лет спустя. Долг был для неё, превыше всего. Она оттянула ему кожу на лопатке. Его трясло, как в лихорадке. Наступила кульминация....
