Текст книги "Вторжение Системы: Начало (СИ)"

Автор книги: Максим Мамаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Господи, спаси и сохрани, – истово шептал Тихон, уронив меч и осеняя себя крёстным знаменем. Смотрел он при этом исключительно на распятого священника, словно ожидая, что Бог ответит на его молитву устами мертвеца.

А ну собрались, сучьи дети! – зарычал Громов, отвешивая подзатыльник прямо по металлическому шлему Тихона. – Не время местными красотами любоваться! Подними меч, олух царя небесного! Маша, Паша – быстро на верхние этажи, глядите в оба за обстановкой! Проморгаешь тварей второй раз, девка, и я лично тебя сгноблю в тренировках! Аня, ты с ними, прикроешь, случись что! Тоха, Серый – к ёбаной двери! Геля, ко мне! Встанем у алтаря, оттуда бьём первого же, кто сюда сунется! Ты, Костя, готовься прикрывать нас, если выйдет как в прошлый раз. Тихон, встань сбоку от входа и готовься рубануть в спину тех, кого задержат танки. Всё, по местам. С нами Бог, так что им пизда.

Глава 16

Уверенный голос майора заставил всех колеблющихся собраться. Даже я встряхнулся, отогнав лишнее из головы. Действительно, поужасаться зверствам монстров я успею и попозже, сейчас же нужно приготовиться к тому, что бы не стать частью коллекции изуродованных тел на залитом кровью каменном полу.

Вой раздался вновь, уже значительно ближе. Сверху раздался голос Паши:

– Три твари неподалёку! Стоят у дома, где мы положили ту четвёрку!

– Ещё две по краям примыкающих к нам улиц! – следом крикнула Маша

Я крепче стиснул рукоять меча, мысленно готовясь к началу схватки. Тварей уже пять, что с одной стороны, плохо, с другой – хорошо. Плохо что на одну больше, чем в прошлый раз, и, возможно, придут ещё. Хорошо потому, что если принять бой здесь, у нас будет определённое преимущество. Церковь была отнюдь не гигантской, так что места для свалки было весьма ограничено. Что было лишь нам на руку, учитывая, что главным преимуществом волколаков была не сила, а скорость.

На открытом пространстве у монстров было полно возможностей для манёвров, что сильно усложняло для магов задачу попасть в уродов. Да и наши бойцы, кроме меня и ассасинов, были не в состоянии на равных состязаться с ними в скорости. Однако тут, в относительно небольшом помещении, монстрам будет не развернуться. Плюс здание было каменным, лишённым мебели и прочих материалов, что могли загореться в случае чего. Это позволяло не опасаться пожара.

Минуты шли одна за другой, напряжённое ожидание давило на разум, заставляя нервничать всё больше и больше. Хуже, чем сама опасность, было лишь её ожидание. Особенно когда тебе нечем занять себя, и ты вынужден ждать, отдав инициативу противнику.

– Как думаете, вожак тварей уже здесь? – негромко поинтересовался Антон, первым не выдержав молчания.

Так как окрика майора не последовало, Тихон решился ответить.

– Нет, наверное. Если бы он был тут, они бы уже напали, наверное. Так что сейчас, наверное, они просто ждут его и остальную стаю, что бы начать атаку. Вот тогда-то всё и начнётся.

– Рты закройте! – рыкнул майор.

Наверное, он пытался не допустить панических настроений. И весьма возможно, что поступал правильно, но… Учитывая, что Тихон, в кои-то веки, скорее всего прав, и нам скоро хана, я почувствовал глухое раздражение. Какого хрена? Мы тут сдохнем все скоро, так теперь и говорить нельзя? Я ведь даже толком не знаю ничего ни о ком из ребят. Да, у нас были стычки, да, знакомство не задалось, но хоть сейчас, перед боем, в котором мы все скорее всего умрём, играть послушного солдатика я не хочу. И потому дал волю этому самому раздражению.

– А шёл бы ты нахуй со своей тишиной, служивый, – сказал я. – Не играй тут в отца-командира. Нам скоро помирать всем вместе, так что если хочешь молчать – молчи. А я стоять истуканом и помалкивать не собираюсь.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Все присутствующие удивлённо уставились на меня – впервые всемогущему Громову кто-то осмелился возражать. Конторский офицер крепко держал нас за яйца, и дисциплина с субординацией в отряде всегда были если и не на высоте, то близко к тому.

В глубине души я понимал, что подрывая дисциплину сейчас, незадолго до боя, я поступаю неправильно. Но осознание скорой гибели освобождает от некоторых оков. К сожалению, как правило от тех, что отвечают за благоразумие.

– Ты что-то попутал, сынок? – негромким, каким-то даже ласковым голосом заговорил офицер. – От страха крыша сдвинулась? Клыки прорезались, щенок?

Я молча глядел ему в глаза. Несколько мгновений мы мерялись взглядами, но в конце концов раздражение перебороло благоразумие, и я ответил.

– А если и так, майор? Что-то против имеешь? Так ты не стесняйся, скажи, я послушаю.

– Ты, Костенька, наверное, уже забыл Устав Воинской Службы, – всё так же ласково продолжил майор. – Так я напомню, мне несложно. Устав гласит, что приказы сперва исполняются, и лишь затем обсуждаются. А ты, мой дорогой, что бы там о себе не думал, на военной службе. Более того, прямо сейчас ты на боевой операции, и твой отказ от их выполнения, с учётом боевой обстановки, расценивается как саботаж. И это в лучшем случае. В худшем…

Я рассмеялся ему в лицо. Всё же кое в чём я ошибся со своей оценкой Громова. Да, он был умным человеком. Харизматичным и волевым лидером, способным заставить слушаться своих подчинённых. Вот только он за годы своей работы в условиях города слишком привык полагаться на то, что за его спиной стоит почти всемогущая организация, проводником воли которой он является. Привык, что люди, зная о силе за его спиной, невольно опускают глаза и склоняют головы. А тех, кто не согласен, кто рискует ему возражать, всегда можно задавить с помощью всемогущей Конторы. Организовать уголовное дело, нападки налоговой, подержать в каземате несколько дней…

Вот только полагаться на то же, что и обычно, на то, что карами, угрозами и прочим привычным арсеналом сумеет поставить на место человека, которому уже нечего терять, тому, кто и так вот-вот может отдать концы, было его ошибкой. Поступи он иначе, попытайся напомнить мне, где мы и чем грозит разброд в отряде, у него, скорее всего, вышло бы призвать меня к благоразумию. Но здесь и сейчас он ошибся, попробовав надавить привычным способом.

– Объяснишь это волколакам, что вот-вот явятся за нашими жопами, а, майор? – со смехом спросил я. – Про Устав, про то, что ты целый ОФИЦЕР, что за это их ждёт трибунал… Да, кстати, а это мысль! Расскажи тварям, что за противоправные действия вроде многочисленных убийств, нарушения границ частной собственности и противодействие органам власти, их всех ждёт уголовное наказание в виде лишения свободы? Глядишь, монстры испугаются и драпанут назад.

В глазах Громова полыхнул гнев. А затем меж его пальцев забегали язычки пламени, формируясь в файербол.

– Ну давай, рискни, Олег, – бросил я, вставая в боевую стойку. – Попробуй напасть и посмотрим, помогут ли тебе твои огоньки.

Не знаю, чем бы кончилось дело, но вмешалась Ангелина.

– Хватит! Мы и так по уши в дерьме, так вы ещё и петушиться тут будете?! Может, кто-то забыл, но там, за стенами, бродит стая тварей, сожравших целую деревню и теперь планирующую поужинать нами. И так как они уже наверняка в курсе, что мы прикончили их сородичей, убивать нас будут максимально мучительно!

Громов, вздохнув, развеял пламя.

– Ты прова, Геля, – уже иным, спокойным тоном ответил он. – Пацан, ты же понимаешь, что нам сейчас не до выяснения отношений?

– Понимаю, – кивнул я. – Но сидеть тут, обсираясь от страха, как мыши под веником, я тоже не хочу. Не хочешь говорить – можешь молчать, но чего нам рты затыкать? За тварями наблюдают, незаметно не подойдут. Где мы сидим тоже для них не секрет, так что играть в молчанку смысла не вижу.

– Ну, если вам так охота потрепаться, вперёд, – пожал он плечами. – Только без пораженческих рассуждений. Мы победим, и точка. Иначе, если даже мы в это верить не будем, нам действительно конец.

На некоторое время установилась тишина. Снаружи раздался ещё один вой, и Маша сообщила, что явилась ещё пара чудовищ.

– Жаль, что так всё повернулось, – нарушил молчание Антон. – А я планировал Машке предложение сделать после этой миссии. Всю жизнь прожил в одиночку, думал, наконец остепенюсь.

– Ты ещё скажи, что до неё девственником был, – фыркнул Серёга.

– Нет, конечно, это ты у нас вечный президент клуба онанистов, – ответил здоровяк.

– Пшёл нах.

– Ну, а если серьёзно, то все, кто был до неё, были какими-то пресными, что ли? Одни туповаты, другие – слишком ревнивы и истеричные… Бывали, конечно, и исключения. С одной даже прожил вместе три года. И вроде всё с ней в порядке – и не глупа, и красива, и особо ревностью не душила, хотя, конечно, мозг периодически потрахивала, но это у всех баб общая болезнь, так что не критично. Главное, что не часто. Однако даже с ней, через несколько лет, как-то искорка погасла. Ну, опостылела, что ли? Да и, откровенно говоря, изначально особой любви к ней не чувствовал. Просто начал подкатывать, увидев, что симпатия взаимна, а там как-то привык. Но даже она просто опостылела в какой-то момент.

– Ты вот только не говори мне сейчас, что Маша оказалась ангелом небесным, и ты влюблён теперь без памяти, – не удержался я.

– Она не идеальна, согласен, – усмехнулся он и взглянул на меня. – А ещё терпеть тебя не может. Она ужасно упряма, язвительна, не умеет сдаваться и проигрывать, с этим не поспоришь.

– Ну, то есть ты как бы не совсем слепой еблан, что не может не радовать, – заметил я – Тогда нахрена тебе эта стерва? Или ты мазохист?

– Ну почему же сразу мазохист, – покачал он головой. Теперь даже майор с интересом слушал откровения Антона. – Просто понимаешь, парень, иногда любовь бывает слепа. Понимаю, фразочка женская, но правдивая донельзя. Как бы её не заносило, что бы она не говорила и не делала, со мной она иная. Это вы видите только ту её жёсткую сторону, мне же она открывается и с другой стороны. Вся её грубость и язвительность – лишь защитный механизм, своеобразная раковина, нужная для того, что бы справиться с изменившимся миром. Что бы не сойти с ума от нагрузок, например. Если ты не заметил, лишь ты один у нас такой фанатик саморазвития, которому ничего, кроме силы, уже и ненужно. Ни друзей, ни семьи, ни даже просто знакомых. Ведь я тоже не слепой, парень. Когда все в перерывах сидят в телефонах и общаются меж собой, ты если и достаёшь его, то что бы загуглить что-то на тему того, как стать ещё сильнее. Когда остальные едут домой, к семьям, друзьям, родным и близким, ты остаёшься на базе и тренируешься. Да даже единственный выходной – и тот ты провёл, тренируясь! Среди нас у тебя тоже нет друзей.

– Что ты хочешь сказать? – недовольно спросил я. Тема разговора мне нравилась всё меньше.

– Что тебе, возможно, это сложно понять, но все мы люди. Просто люди, чья жизнь очень резко изменилась из-за всей этой хрени, – ответил он. – А Маше – особенно. Она не такая уж плохая, просто прячет стресс, как может. А тебя не переваривает именно потому, что тебе словно плевать на всё. Мир стремительно меняется, монстры уже не только в данжах, но и снаружи, а тебе хоть бы что. Ты думал, мы не видели? Или не поняли?

– Что именно?

– Что ты просто тренировался на монстре. Пока мы, рискуя жизнью, убивали своих тварей, ты просто игрался с тварью ради того, что бы потренироваться лишний раз. И так во всём. Ты фанатик, помешанный на силе, и это пугает. Не только Машу. Думаю, все здесь согласятся, что с тобой что-то не так, и это не может не напрягать. Плюс тот факт, что ты, будучи намного ниже уровнем, намного сильнее любого из нас, тоже не стоит забывать. Потому ты и не нравился Маше, мне, Серёге и даже Тихону. Да и остальные не в восторге, просто не решались это проявить. Так что не надо тут гнать, что Маша такая уж злобная стерва. Она нормальная девушка, просто это ты…

– Просто это я, в отличии от вас, лишился из-за этого дерьма семьи, – резко ответил я. – Ах, бедные и несчастные, их напрягает, что я тренируюсь больше. Их бесит, что я сильнее, чем они. Если бы вы, вместо того, что бы ездить трахаться по вечерам, тоже оставались и занимались собой, возможно, вы бы не были такими немощными. А теперь, оказывается, мы удивляемся, что чувак, который пахал, как проклятый, сильнее нас, да?

– Не бесись ты так, – покачала головой Ангелина. – Это ведь вполне естественно. Люди всегда завидуют тем, кто сильнее, богаче, талантливее или красивее… Чужой успех всегда кажется несправедливым, а свои неудачи и слабость – несправедливостью судьбы, тем, что просто не повезло и так далее… Лично я тебе не завидовала. И Паша тоже. А ты, Антон… Давай откровенно – тебе самому плевать, что там с Костей. Просто твоя истеричная Маша психуют, и ты не можешь её не поддержать. Как-никак, она твоя любимая девушка. А Серёга с Тихоном просто бесхребетные и трусливые мудаки. И давай откровенно – что бы ты не пел о том, что бедной Машеньке просто тяжело, и поэтому она, мол срывается на других… Во первых – а с чего это должно хоть кого-то волновать? Это её проблемы, а не наши. Во вторых, я думаю, вы и сами помните, что Маша сделала со мной. Маша, Серёга и старик Тихон, если быть точными. За это тоже надо её простить? Потому что у твоей принцессы ах-ах какая хрупкая психика? Хочу, что бы ты знал, Антон – однажды я убью её. Медленно, мучительно и безжалостно разорву на куски.

Сказано это всё было спокойным, чуть насмешливым голосом, совершенно не вяжущимся с её словами. Да и выражение лица у девушки было абсолютно безмятежным, не выражающим ни гнева, ни ненависти. Лёгкая полуулыбка, спокойные жесты… Однако стоило мне увидеть её глаза, как я понял, что ошибся. В глубине ярких, синих глаз горела ненависть. Не та, что заставляет слепо бросаться на обидчика, наплевав на последствия, не считаясь с ценой и плюя на последствия, совсем нет.

Это была спокойная, ледяная, полностью контролируемая эмоция. Гнев, который выплеснется лишь тогда, когда, по мнению девушки, придёт подходящий момент. Ярость, что подаст месть за свою месть в виде не просто холодного блюда, а настоящего мороженного, приправленного тщательно подобранным временем и ситуацией, так, что бы объект этой ненависти прочувствовал максимум боли. Страшные глаза спокойного человека, умеющего ждать своего часа, вот что это были за глаза.

И из перечисленной троицы лишь здоровяк имел достаточно мужества, что бы выдержать этот взгляд. Серёга и Тихон молча уставились себе под ноги, не смея даже глаз поднять.

– Я знаю, что ты имеешь право злиться. И знаю, что твоя злость более чем оправдана, – спокойно ответил Антон. – Но если придёт день, когда ты решишь отомстить, я не позволю тебе это сделать. Так и знай.

– Я даже немного уважаю тебя за прямоту, – склонила на бок голову девушка. – И никак не пойму, что тебе могло так понравиться в этой змее, что ты на всё готов ради неё. Ты же понимаешь, что если не, так кто-нибудь другой обязательно оторвёт её куриную башку? Если она, конечно, вдруг не образумится, во что я не верю от слова совсем.

– Мне хорошо с ней. Какой бы хреновой она не была хоть для всего мира, я люблю её, и этим всё сказано. Я каждое утро счастлив просыпаться в одной с ней кровати, я хочу детей с этой женщиной, дом и мирную старость. Хочу есть её макароны по-флотски и борщ, ходит по выходным в кино, гулять в парках летом и кататься на катках зимой. Смотреть по вечерам сериалы, лёжа на диване в обнимку, заниматься любовью по ночам… Вот что я в ней нашёл, – ответил он.

– Ты уж извини, здоровяк, но звучит как фраза главного героя второсортного романтического фильма для подростков, – фыркнул майор.

– Знаю. Но мне плевать, как это звучит, – пожал он плечами.

И тут снаружи вновь раздался вой. Только в этот раз он ощущался совершенно иначе. Наполненный яростью и гневом, он вызывал инстинктивную дрожь, заставляя мурашки табунами бегать по спине.

– Вот и вожак пожаловал, – враз осипшим голосом сказал Серёга.

– Ну, и слава богу, – зло сплюнул на пол я. – Раньше начнём, раньше закончим!

– Там уже десять тварей! – возникла перед нами Маша. – И они идут ко входу!

– Идут? – переспросил майор. – Не бегут, а именно идут?

Однако ответить девушка не успела. Снаружи раздался рычащий, низкий голос.

– Я хочу поговорить с вашим лидером, человечешки! Если у него есть мужество, пусть выйдет ко мне! Обещаю, я не буду убивать его. Во всяком случае, не сразу – насмешливо добавил он.

Мы переглянулись. Так эти твари ещё и разговаривать умеют?! Вот это новость! Надо признать, я ожидал, что они больше звери, чем разумные существа. Но если они владеют речью, то почему предыдущая партия молчала?

– Я пойду, – шагнул к выходу майор.

– Стой, – преградил я ему путь мечом. – Ты маг, и у тебя нет ни барьера, как у остальных волшебников, ни достаточной скорости, что бы уйти от тварей, если что-то пойдёт не так.

– Тогда кому идти? – поинтересовался хмуро Антон.

– Не ссы, здоровяк, не твоей девке, – презрительно ответил я. – Сам схожу. В случае чего только у меня есть шанс уйти целым.

Помолчав немного и посверлив меня взглядом, Громов хмуро кивнул, признавая мою правоту. Поговорить с тварями в любом случае не повредит, мало ли, что откроется или выяснится, но ожидать, что монстры, без всяких сомнений пожирающие человечину и развлечения ради убивающего всех подряд, станут уважать неприкосновенность посланника, будет тупостью. И в случае, если что-то пойдёт не так, реальные шансы уйти есть только у меня.

– Мы с Гелей тоже пойдём наверх, – сообщил Громов. – В случае чего мы тебя прикроем. И не вздумай геройствовать. Если что-то пойдёт не так – драпай назад, не раздумывая.

– Хорошо, – кивнул я.

Сделав несколько быстрых вдохов-выдохов я, хрустнув шеей, шагнул наружу. Посмотрим, что там из сея представляет вожак волколаков. Если повезёт, я ещё и башку ему отсеку. Но это если очень повезёт, во что я не очень верил.

Глава 17

Мне торопливо отворили тяжелую дубовую дверь, ровно настолько, что бы я сумел выскользнуть наружу, но закрывать обратно не стали, на случай, если мне придётся уносить ноги.

Я неспеша вышел вперёд, внимательно оглядывая окрестности. К моему удивлению, волколак стоял передо мной один. Остальные твари затаились в отдалении.

– Ты не вожак, – уверенно заявил он. – Я желаю говорить с вашим вожаком, а не с безусым щенком.

Монстр, что стоял сейчас передо мной, поражал. Выше трёх метров ростом, широкоплечий клыкастый урод, покрытый густой, чёрной шерстью, он выглядел олицетворением животной, звериной мощи и энергии. Под даже на вид толстой и прочной кожей перекатывались тугие валуны мускулов, лапы, что верхние, что нижние, были покрыты костяной бронёй и кончались длинными, чуть светящимися алым когтями. На мой взгляд, эта махина весила сотни четыре килограмм, и будь я проклят, если хоть кто-то из нас сумеет пережить пропущенный от этого чудовища удар. Мой предыдущий противник на его фоне казался просто щенком! Да что там, любое существо, которое я встречал до сих пор, на фоне этой зверюги попросту терялось. Такой монстр был способен гонять, как кроликов, целые стаи из тварей на подобии Босса первого этажа.

Интуиция шептала мне, что этот противник в разы превосходит всех, с кем я сталкивался прежде. Он уже первую Трансформу Тела, уже обладал всеми её преимуществами и на что он был способен, оставалось только гадать. По идее, непрошедший её не одолеет того, кто уже пересёк эту черту. А я ясно ощущал, благодаря наследию Мастера в голове, что вожак волколаков уже перешёл на этот уровень. И теперь для того, что бы прикончить эту тварь, нам оставалось надеяться лишь на хитрость. Ну или на то, что Божественный Стиль даст мне достаточное преимущество, что бы иметь шанс прибить его. В последнем лично я особой уверенности не ощущал – в конце концов, меня заранее предупредили, что основные преимущества его раскроются не раньше сферы Истока, что шла следом за Телесными Трансформациями.

– Но говорить тебе придётся именно со мной, – ответил я, мысленно приготовившись рвануть назад.

Чудовище, слегка принюхавшись, внезапно разразилось хриплым, рычащим смехом.

– Я чую на тебе запах Стёпы, щенок, – заговорил он. – Это ты его убил?

– Не знаю, как звали того уродца, но если ты про самого здоровенного из убитых, то да, это моих рук дело, – не стал отпираться я.

– Хорошо, – кивнуло существо. – Он был моим сыном, младшим, и, скажу по секрету, самым любимым. Так что так даже лучше.

А затем на меня обрушился стремительный удар когтистой лапы. Вожак метил прямиком в прорезь шлема, но я, заставляя взрываться от боли сухожилия и мышцы, выжимая из них всё, что только возможно, сумел, используя Поступь, переместиться на два шага, вбок и вперёд. Однако в следующий миг монстр легко перехватил лезвие моего меча, уже летящего ему в шею. И не похоже, что его хоть на каплю смутил тот факт, что я использовал Разрез. Словно бы закованная в костяную броню лапа не получила ни малейших повреждений.

– А ты неплох. Теперь верю, что ты мог его убить в одиночку, – рыкнул монстр.

Тварь резко ударила второй лапой, но я успел подставить под удар нагрудник. Вернее, не подставить – я попросту дёрнулся, чуть назад, и из-за разницы в росте удар, опять нацеленный в прорезь шлема, пришёлся ниже.

Тантал не подвёл. Сколь бы сильно не превосходил меня монстр в физической силе, но даже этого не хватило, что бы пробить сплав. С противным скрежетом, что издаёт стекло, которое царапают гвоздём, когти соскользнули вниз, оставив четыре ровные борозды на доспехе.

Однако даже так, из меня едва не вышибло дух. Я не отлетел в сторону только чудом, из-за того, что мёртвой хваткой держал рукоять меча, всё ещё зажатого во второй лапе монстра. Однако даже так я едва не повис бессильным грузом. Да уж, подставляться под его прямые удары чистое самоубийство.

Когда же наконец вмешаются маги? Думаю, уже очевидно, что переговоры зашли в тупик. Время для меня словно замедлилось, лапа оборотня, словно в замедленной сьёмке, начала неспешно вздыматься вверх, для нового удара. И несмотря на то, что я видел и, по идее, мог попытаться уйти от новой атаки, я был обречён. Мне нужно было ещё хотя бы несколько секунд на то, что бы телу вернулась подвижность, причём не таких, как сейчас, замедленных, а настоящих, идущих по часам времени нормального мира.

Открыта новая характеристика – Ускоренное восприятие. Вторичный показатель, вытекающий из характеристики Интеллект.

Восприятие – 138 (38 собственных единиц + бонус от владения стилем Смертного Меча 100 единиц)

Внимание! Критическая ситуация, Восприятие возрастает до показателей, превышающих возможности мозга Игрока! 370 единиц… 534 единицы…

Это было странное чувство. Видеть, как к тебе летит сама смерть, а ты бессилен бороться, было сравнимо разве что… Ну, скажем, с ощущением, что ты в падающем самолёте. Ты понимаешь, что смерть неизбежна, и ни паника, ни, напротив, абсолютное спокойствие ничего не изменят. Не помогут ни молитвы, ни проклятия. Земля несётся тебе на встречу, и всё, что тебе осталось, это любоваться ею сквозь стекло иллюминатора. И тот факт, что ты в процессе этого падения узнаёшь о том, что выиграл в лотерее квартиру, уже не способен тебя порадовать.

Так и я не обратил особого внимания на тот факт, что открыл некую новую характеристику. Ну восприятие, ну от интеллекта оно зависит – какая сейчас-то разница? Да и перегрузки мозга не пугали. Мертвец, он что с восприятием в сто тридцать восемь единиц, что в ноль, что с перегрузкой до пяти-шести сотен единиц, от которой закипает мозг – один хрен мертвец. А мёртвых такие мелочи едва-ли интересуют. Хотя наверняка я это узнаю только тогда, когда лапа твари пролетит оставшиеся десять сантиметров до моего лица. Т-образное забрало шлема этому никак не помешает.

Алое свечение заполонило весь мир, скрывая ночное небо, усыпанное яркими звёздами, ярко-белый диск полной луны и редкие облачка, свет единственного на всю деревню фонаря, что освещал перекрёсток перед храмом… Не зря говорят, что когда умираешь перед глазами проносится вся жизнь. Только вот проносится не вся, а лишь самые яркие эпизоды. Поход с родителями в горы в девять лет, поездка в Турцию летом, первый поцелуй, на дне рождения одноклассника, ещё в девятом классе. Я и Наташа…

Внимание! Экстренная ситуация! Восприятие – 1239 единиц!

Первый секс, неуклюжий и неумелый, закончившийся сплошным смущением и походом в аптеку за противозачаточным для неё… Универ, однокурсники, отчисление, стыд перед родителями, импульсивное решение пойти в армию, служба, дембель… Какая же, по сути, пустая и бессмысленная жизнь у меня выдалась. Не то, что великих свершений, а даже элементарщины не успел. Какие сын, дом и дерево? Я даже не нашёл девушку, с которой захотел бы жизнь связать. Не нашёл дела, которому хотел бы посвятить себя. Не…

А затем стремительный калейдоскоп образов замер, выловив одно, последнее яркое воспоминание. Передо мной вновь предстала картина гибели родителей. То злополучное утро, монстр, их погубивший, и то, о чём поведал Мастер – Первый Игрок. Тот, кто всё это развязал, кто в поисках силы призвал Систему, не думая о последствиях. Или думая, но положив на них хуй, всё равно сделал по своему. И он ещё жив, наверняка активно качается и готовится к исходу из этого мира. Он же Избранный, блядь, Великий Талант и прочее дерьмо!

Я почувствовал разгорающийся во мне гнев. Жаркая, до боли горячая волна поднималась от живота к горлу, царапая горло изжогой и затем поднимаясь ещё выше. Ну нет, я не уйду раньше, чем свершу свою месть! И не какой-то там лохматой твари суждено отнять нить моей жизни! Я, Костя Корсаков, не сдамся и не умру! Я всё преодолею, повергну любого, кто встанет на моём пути и пройду дорогой своей мести.

Внимание! Активирована «Техника Проявления Ки»! Внимание, Игрок – использование данной техники сопряжено с риском для здоровья и жизни пользователя.

Ошибка! Активация данной техники невозможна без открытия дополнительных характеристик. Принудительное раскрытие закладки, оставленного Эрдо Умбейном.

Мир окончательно замер. Когти вожака, что уже почти впились мне в лицо, застыли в воздухе в сантиметре от меня, уже проникнув в забрало шлема. Мир дрогнул и закружился в странном, чёрно-белом водовороте, а затем я предстал перед Мастером.

Мы находились посреди небольшой пещеры. Шероховатые пол и стены, огонёк светлячка над головой и сам Наставник, сидящий в позе лотоса.

– Ты оказался здесь раньше, чем я полагал, мой непутевый ученик, – со вздохом сказал он, не раскрывая глаз. – Поведай, что привело к этому? Наша встреча должна была состояться лишь после достижения тобой сферы Истока, и этому были свои причины.

– Ну, дело, наверное, в том, что я вот-вот погибну, – пожал я плечами.

Меня всё ещё слегка потряхивало, но я взял себя в руки. Здесь и сейчас я ничего не могу изменить, так что нужно успокоиться и послушать Мастера.

Не спеша, я в подробностях рассказал о сложившейся ситуации. Мастер внимательно слушал, не перебивая и не задавая дополнительных вопросов. После того, как я замолчал, он задумчиво и оценивающе посмотрел на меня, словно решая, что можно сказать, а о чём лучше умолчать. На Мастера явно давили какие-то ограничения от самой Системы, с которыми ему приходилось считаться.

– Ладно, плевать, – вздохнул он наконец. – То, что я тебе сейчас поведаю, ты, по идее, знать не должен. До подобных событий вашему миру ещё как минимум полгода, и это в худшем для вас случае. В лучше – хотя бы год.

Мастер неспешно провёл рукой по воздуху, и мир изменился. Мы парили над огромным городом. Огромные небоскребы из стекла уходили высоко в небеса, между домами летали футуристического вида автомобили. Сами здания меж собой соединялись тёмными, словно бы выплавленными из цельного куска металла крытыми переходами, придавая городу облик гигантской, раскинувшейся до самого горизонта паутины.

А в центре всего этого великолепия возвышалось воистину циклопическое сооружение. Огромная, выстроенная из серых металлических плит башня вздымалась над городом, сурово щерясь многочисленными дулами чего-то, подозрительно сильно смахивающего на орудийные установки. Из бесчисленных врат, расположенных в хаотичном порядке по всему строению, постоянно вылетали различные летающие аппараты, от грозных, крупных махин, явно военных, до громоздких и неуклюжих на их фоне транспортников. Диаметр строения у основания достигал, наверное, километров двадцати. Стены вздымались на многие километры ввысь, и никакой возможности разглядеть, что же там, в вышине, не было. Башня пронзала хмурые облака и устремлялась куда-то вверх. Не удивлюсь, если аж в космос.

– Орбитальный лифт, Башня Малумара древнего бога небес в нашей мифологии, – с нотками гордости пояснил Мастер, проследив мой взгляд. – Это Эверхем, столица Конфедерации Авлэйма. Моя родина.

Я чуть удивленно взглянул на него. Мужик в доспехах и с мечом, ты серьёзно?

– Не гляди на меня так, я не шучу, – улыбнулся он. – Мы были развитой цивилизацией. На нашей планете было семь континентов, мы колонизировали и терраформировали четыре планеты из двенадцати в нашей системе и постепенно готовились к межзвездным путешествиям. Вашей цивилизации до этого уровня ещё веков семь-восемь.

– Почему это семь-восемь? – слегка обиделся я за родину. – Мы уже вполне себе путешествуем по своей системе. И проекты по терраформированию ближайшей планеты имеются.

– А сколько в вашем мире государств? – с улыбкой спросил он.

– Пара сотен, – ответил я.

– Пока цивилизация не придёт к единому государству, большая часть ресурсов уходит на конкуренцию между ними. Расцвет моего мира наступил после того, как отгремела седьмая мировая война, едва не уничтожившая его. Диктатор Ольв Первый, победивший в ней и объединивший Авлэйм, за один век возродил цивилизацию и сумел устранить все последствия войны. А за следующие семьдесят лет сотворил вот такой мир, – обвел он рукой город. – Что бы ты понимал, наша цивилизация болталась примерно на вашем уровне несколько столетий. Геополитическая борьба, информационная, различные культурные и прочие проблемы, постоянный завуалированный передел мира, борьба экономик… У всего этого много минусов. Прогресс тормозится намеренно, что бы не разорять многомиллиардные корпорации, не успевающие за ним угнаться, но зато способные задавить финансово любого начинающего конкурента, что попробует сдвинуть их за счёт технологий, и многое, многое другое… Но сегодня не об этом. Я позвал тебя поглядеть на последний день Эверхема. Смотри внимательно, вскоре это может случиться и с вами, если вы проиграете.