Текст книги "Система Возвышения. Начало хаоса (СИ)"

Автор книги: Максим Мамаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Если задуматься, то вообще, происходящее убеждало меня, что подход из игр и некоторых прочитанных мной книг, тут несработает. Не выйдет развивать только что-то одно, принцип стеклянной пушки, когда у тебя развито что-то одно, вроде интеллекта и духа, тут приведёт только к гибели. Ведь даже использование навыков даёт нагрузку, пусть пока и не большую, на тело. Тогда, запустив в крысу очередь из молний, у меня онемела и устала левая рука, которой я это делал. А ведь я не поскупился тогда, в начале, поднял выносливость до 11 единиц. То есть при выносливости, на десять процентов выше той, которой я обладал бы, всю жизнь качая тело, те семь молний сумели доставить мне такой дискомфорт. А что было бы, оставь я её тогда на уровне в 5 единиц? Скорее всего, я получил бы травму.

С остальными характеристиками похожая ситуация. В большом сражении, дух у тебя может закончиться задолго до его конца, и тогда тебя смогут выручить лишь ловкость и сила – сбежать или дать деру, в обоих случаях слабый и медленный не выживет. Интеллект – он не делает тебя "умнее", когнитивные способности, к сожалению, так не разовъешь. Единственное – улучшится память. Зато интеллект влияет на другое – от его показателя зависит, как быстро твои навыки будут прокачиваться, так же, насколько я понял, от него же и будет зависеть скорость регенерации духа, плюс при высоких показателях интеллект способен позволять увеличивать урон имеющихся навыков, да и уровень контроля и дальность действия зависят от него. А без реакции, отвечающей за скорость твоего восприятия, остальное может оказаться вообще бесполезным – просто на высоких скоростях не успеешь осознать, как тебя прикончат.

Вот и выходило, что очень хочется вкладывать всё в дух, что бы почаще бить магией, да нельзя – схарчат. Возможно, это можно попытаться нивелировать, подойдя к вопросу так же, как современные армии – просто разделить бойцов на рода войск, что бы одни качались в рукопашников, другие в магов и т. д. Да только не знаю, к чему приведет подобный подход в этом вопросе – всё же с магией в живую люди ещё дело не имели. Ладно, это всё лирика. Пора распределить очки. Вызываю интерфейс, смотрю на свои показатели.

Пы. Сы. Пожалуйста, ставьте лайки и пишите комментарии, очень мотивирует))))) Больше лайков – чаще прода))

Глава 10. Секс и насилие

Открываю интерфейс вновь.

Руслан Мераев, 25 лет, человек, 39 уровень, 36 в мировом Рейтинге.

Сила – 20 + 19

Ловкость – 21 + 13

Интеллект – 16

Реакция – 21

Выносливость – 20 + 7

Дух – 84 + 2 / 32.

Очки раскиданы. Вложил в выносливость девять, в силу ещё четыре и четырнадцать в дух. Может показаться, что при даваемых артефактами дополнительных очках силы и ловкости, в них можно пока не вкладываться, но подозреваю, что с их влиянием та же история, что и с выносливостью. Есть понимание, что что-то не так, но нет чётко сформулированной информации, как в случае с последней. Такое ощущение, что система ещё не доработана, и оформляется на ходу. Точно понятно лишь то, что рассчитывать стоит в первую очередь на вложенные в себя очки – лишь они дают полноценное усиление. Вот теперь можно и выпить. Рюкзаки, с которыми мы выходили в поход изначально, свалены у меня в угу комнаты. Андрей сидит на одном из стульев, невидящим взглядом глядя перед собой. Ага, наш профессор тоже ковыряется в настройках себя, любимого. Юля умчалась с бойцами, рвется покомандовать нашими первыми подчинёнными. Ну, чем бы дитя не тешилось, как говорится…

Встаю из-за стола, иду к рюкзакам. Достаю пару банок тушёнки, бутылку коньяка и смятые пластиковые стаканчики. Поковырявшись в сумке, нахожу раздавленные пластиковые вилки. Печально, но идти за ними на четвёртый этаж, отданный под склад, мне лень. Наливаю огненной воды по пластиковым стаканам, открываю банку тушёнки. Оторванную крышку от неё сминаю и перекручиваю на манер ложки. Получается довольно коряво, но много ли надо от неё голодному мужику? Мясо черпает – и ладно. Заметил, что мял металл, практически не ощущая его сопротивления – не прошло даром развитие, нет.

Я успел съесть первую банку, трижды запив коньяком, и начал открывать вторую, к моменту, когда Андрей отвлекся от своего занятия. Взглянув на меня, он хмыкнул, достал из того же рюкзака ещё одну банку и пододвинулся к моему столу. Чокнувшись стаканчиками, выпили за здоровье.

– Обратил внимание, что все характеристики, так или иначе, взаимосвязаны? – начал Андрей, вскрывая свою банку и так же сминая её крышку. – Я хотел вложить всё в интеллект и дух, но решил ещё раз осмотреть характеристики, и мне попались новые данные. В первую очередь, о выносливости и её назначении.

– Я тоже заметил, что информации стало больше, – кивнул я. – Такое ощущение, что ее находу доделывают, эту систему.

– Мне кажется, Рус, тут скорее в другом дело. Я думаю, кто бы не стоял за этой системой, они не просто её дописывает на ходу. Тут, скорее, они оценивают, как это всё влияет на нас, и по мере получения сведений, выкладывают пояснения о тех или иных эффектах. Пытаются показать, что эволюционировать надо постепенно и как-то… Цельно, что ли. Я решил, что всё равно оставлю дух и интеллект в приоритете, буду вкладывать в них половину очков. Вторую половину буду вкладывать в остальное.

– Ты у нас, выходит, будешь по основному профилю магом? – улыбнулся я.

– Выходит, что так. Но и физически развиваться буду. Секиру я успел потерять, к сожалению, поэтому теперь буду осваивать меч и щит. Если уж у меня будет сильное тело, грех не использовать это, – заметил он. – Да и шансов выжить, в случае серьезной заварушки, так больше.

Из коридора послышались звуки шагов и пыхтение. Наше пополнение тащило мои диван и кресла. Возникла дилемма – либо оставить стол, но махнуть на кресла, либо наоборот. Решил выкинуть стол.

Раздал навыки бойцам. Ребята были от десятого до тринадцатого уровня, дух открылся у всех, и судя по всему, все они планировали вкинуть очки именно в него. Подумав, решил объяснить, что кидать всё в одну характеристику – самоубийство, по моему мнению.

Глаза людей начали сиять, когда они поняли, что сейчас получат навыки. Ещё бы! Все на своём примере сегодня увидели, какое преимущество они дают. Да и сам факт обладания скиллом существенно повышал твой статус. Без него – ты пушечное мясо, с ним – ценный боец, которого берегут.

Задавать тупые вопросы, типа уверены ли вы, что хотите этого, и произносить не менее тупые речи, что после этого пути назад не будет, и я их никуда не выпущу из отряда, я не стал. Не дети, все понимают, что за красивые глазки полный комплект экипировки, навыки и место проживания в самом защищённом корпусе Гранда им никто не даст. По глазам вижу, что они мои с потрохами. И они видели, на что я способен в бою – наивных надежд поиметь с меня что-то и свалить, они не питают – знают, что в случае чего я им легко шею сверну. И, собственно, абсолютно правы – надумают что-то похожее выкинуть, я действительно не оставлю подобное безнаказанным. Убивать, конечно, не стану, но отделаю, как бог черепаху. Вне зависимости от пола.

Открываю вторую бутылку коньяка. Начинаю отхлебывать с горла. Да-а уж, вот и неожиданные минусы от моей Выносливости – алкоголь стал действовать на меня значительно слабее.

– Ладно, бойцы. Всё, что необходимо, вы от меня получили. Идите собирайте своих, у кого они есть, и перебирайтесь с ними на этаж. Да и в целом – на сегодня пока отбой, но вообще, старайтесь больше сидеть тут, на этаже. Идите.

Они уходят, о чем-то шушукаясь между собой. Не прислушиваюсь, мне, если честно, совсем не интересно. Я даже имён узнать у них не потрудился. Алкоголь начинает, наконец, действовать. Поднимаюсь на ноги, иду на выход. Хочется пройтись в одиночестве, да и что-то в атмосфере между Юлей и Андреем мне подсказывает, что я третий лишний.

– Что бы у вас ни произошло, главное, что бы это было не на моём диване, – говорю я со смешком, вставая. – Найдите себе комнату, вы теперь мои замы, не тесниться же нам в одной конуре.

Сегодня был сверхнасыщенный день. Я сражался, устраивал переговоры, завоевывал себе авторитет, несколько раз строил и отбрасывал планы, играл в политику, снова дрался, и снова политика, заводил врагов и союзников, поучаствовал в роли главного героя в сражении, набрал свой первый боевой отряд… Это сильно утомило меня, не физически, нет – улучшенное Системой тело было ещё относительно бодро и готово к действиям. Усталость была другого рода – моральная и умственная. Сегодня со мной случилось больше, чем за всю предыдущую жизнь вместе взятую, и хотелось просто прогуляться, успокаивая утомленный разум. Я не замечал своего состояния течении дня, так как всё время был нагружен делами, не имея возможности отвлечься, но стоило появится свободному времени, и усталость начала брать своё.

Спустившись на первый этаж, я пошел вдоль частично разгромленных магазинов. Сейчас тут были последние партии забирающих свой ужин людей. Чувствовался неприятный запашок – немытые тела, гарь, запах из котлов… Почти ароматы средневекового города, с усмешкой подумал я.

Интересно, а кто руководит выдачей пищи? Явно чьи-то бойцы, но я не удосужился узнать, чьи.

Люди старались расположиться кучно. Места на всех в ближайшем из корпусов к центральному хватило лишь паре сотен человек, бойцы остальных отрядов, насколько я понял, уже заселили десятиэтажку. На всех выходах из здания попарно дежурили бойцы, но никакого контроля за порядком среди остальных небыло, патрулей – тоже. Как я понимаю, жилье делилось по престижности – чем ближе к центральному корпусу, тем лучше. Сейчас район, ближайший к казармам, (так я про себя назвал десятиэтажку, занятую бойцами) заселили те бойцы, что не входили в число бойцов изначальных отрядов, но пошли с нами в поход, закончившийся сражением с крысами. Скорее всего, хлебнув сегодня лиха, они попросту вышвырнули отсюда всех, кто обитал тут до похода. Вот и начала формироваться кастовая система. На самом верху – я и Володя, затем остальные командиры отрядов, за ними наши замы и сильнейшие бойцы, затем рядовые члены отрядов. Эти заселили казармы. Следом шли просто бойцы, не вошедшие пока ни в чей отряд – они заселили ближайшие районы к казарме, вторые по безопасности. К тому же на выдачу пищи они попадали первыми, так как готовили и выдавали еду именно тут. И затем уже шли все остальные – те, кто ничего за этот день не достиг. И таких было большинство, процентов семьдесят минимум. Как оказалось, мы сегодня ошиблись в подсчётах – население Гранда состояло из более чем двух тысяч человек, причем значительно более. В казармах и прилегающем районе сейчас, наверное, человек семьсот, при чем это считая некомбатантов – детей и жён тех из бойцов, у кого они были. Большинство семейных почему-то решило, что они лучше останутся с близкими, за что сейчас и расплачивались.

Повсюду царила атмосфера безнадёжности и отчаяния. Всего за сутки многие люди сломались окончательно. Слышалось рыдание и истерики женщин да немногочисленных выживших детей, валялись раненные… Но это были ещё относительно благополучные места близ "казармы", где расположились бойцы. Были тут, правда, и иные персонажи – более менее красивые девушки старались найти себе здесь покровителя, подкатывали к бойцам, стерегущим лестницу в центральный корпус. М-да, я, конечно, понимаю, что времена располагают к поиску сильного самца, но как-то они быстро…

Я даже усмехнулся – предприимчивым дамам предстоит конкурировать с жёнами, у тех, у кого они тут имеются, конечно. Интересное будет зрелище. Но это не моё, в принципе, дело. И осуждать я никого не собираюсь – каждый выживает как может.

Я уже миновал относительно благополучный район и гулял там, где ныне обретались все те, кого выкинуло на обочину жизни. Было темно, без электрического освещения было сложно что-то разобрать, тьму разгоняли лишь горящие тут и там костры. Благодаря своему улучшенному зрению я неплохо видел в темноте, и увиденное меня поражало.

Здесь было всё. Возле одного из костров лежал связанный мужчина и бессильно, слезящимися от горя и ярости глазами наблюдал, как троица мужиков насиловала красивую блондинку, судя по всему, его супругу или девушку. Она уже даже не кричала – хрипло выла от боли, пока двое имели её в зад и влагалище. Третий держал её за волосы и, неотрывно глядя в её заплаканное, покрытое растекшейся тушью лицо, дрочил… Меня разозлило увиденное, я хотел вмешаться, но в голове начала подниматься мутная тяжесть, что-то внутри меня словно шептало – не лезь, молчи и иди дальше…

И я пошёл дальше. Этот тихий голос завораживал, подчиняя меня себе, и позволял себе поддаться на его уговоры. Вот компания из пятерых мужчин насилуют симпатичную женщину лет тридцати и заставляют на это смотреть девочку лет двенадцати, видимо, это её дочь. Старшая рыдает, умоляет отпустить её дочь, обещает ублажить всех добровольно, только б отпустили девочку. Один из мужиков, видимо, главный, с хохотом отвечает, что их так больше устраивает и даёт пощечину ребенку, которого в этот момент держит за волосы. Сам ребенок уже ни на что не реагирует, она не стонет, не вырывается – только молча плачет. Видимо, шок.

В груди уже непонятный клубок из злобы, бешенства на людей и одновременно какого-то темного, омерзительного возбуждения. Я стыжусь этого, последнего чувства, я пытаюсь внушить себе, что я не такой, как эти животные…

Я продолжал идти. Вот уже какая-то сюрреалистическая картина – две женщины привязали молоденького паренька, лет четырнадцати, только недавно достигшего переходного возраста, к столу. Одна из них, стройная, эффектная брюнетка с прекрасными формами и волосами ниже задницы, сейчас распущенными, сидит, задрав платье и скинув обувь, на корточках, вцепившись в край стола, и быстро, яростно елозит влагалищем по лицу паренька. Она то стонет, то начинает хохотать, вот её сотрясает бешеный, безумный оргазм, по лицу паренька течёт ее моча…

Вторая, толстая, некрасивая баба, вцепившись одной рукой пареньку в яйца, бешенно ему отсасывает, заглатывая член целиком. Она просовывает вторую руку под зад паренька, и, судя по тому, как он в ужасе начинает дёргаться задом, пытается засунуть палец ему в анал…

Первая, брюнетка, вновь принимается терзать лицо паренька. Видимо, что-то почувствовав, она поворачивается ко мне, поднимает руку к потолку, и, хохоча, пускает молнию.

– Присоеденяйся, красавчик, мои зад и ротик свободны! – со смехом зовёт она, не прекращая двигаться.

Дальше… Я иду дальше… Я как в каком-то трансе, безумие происходящего цепляет и меня, оно начинает уносить мысли из моей головы. Я не могу сказать, что абсолютно все ведут себя, как эти животные, нет. Есть даже вполне достойные люди, что пытаются помочь ближнему своему. Некоторым это даже удаётся.

Но большинство старается тихо забиться по щелям и не подавать признаков своего присутствия. Я вижу ещё немало сцен, подобных описанным выше – насилуют как группами, так и поодиночке, как мужчины, так и женщины. Джин безнаказанности вкупе с темнотой и апокалипсисом – вот они, главные ингредиенты того блюда, что я наблюдаю. Бешенство и злоба всё больше уходят на второй план, мне все больше хочется из зрителя стать участником этого сумасшествия, в голове всплывает предложение брюнетки…

Вижу очередную сцену, что совсем выбивает меня из колеи – четверо мужчин насилуют мужчину и женщину, супругов, судя по обручальным кольцам, на глазах друг у друга. Блядь! Да что же это такое?!

Вспышка ярости, и я, не контролируя себя, бью молнией. Первая электрическая дуга полметра диаметром, бьёт в одну группу совокупляющихся людей, вторая – в другую. В порыве безумия я не делаю различий между жертвами и насильниками, мои атаки убивают и тех, и других. Шесть обугленных, дымящихся тел и топот удирающих свидетелей этой сцены – вот награда моему внутреннему зверю.

Я понимаю, что надо бежать. Мне некого здесь боятся, местный сброд, даже собравшись все вместе, мне не угроза. Бежать нужно от себя, от того безумия, что поднимает во мне голову, от мыслей на краю сознания, что подталкивают меня – ну же, давай, насилуй, бей, унижай и убивай, никто ничего не узнает. А если и узнает – кто сможет, да и вообще захочет, тебя осуждать из-за этого сброда, оказавшегося здесь как раз из-за своих слабости и безволия? До неудачников никому и никогда нет и не было дела, даже в куда более благополучные времена, не говоря уж о нынешних временах, временах конца света.

И я побежал. Побежал назад, не глядя больше на злодеев и жертв, не слушая мольб о помощи, не давая себе ни о чем задуматься… Я боялся больше всего одного – что тот внутренний шёпот, что становился всё громче, всё же сумеет подавить мою слабеющую волю.

Остановился я лишь у самых казарм. На меня удивлённо уставились четверо бойцов, дежурящих у лестницы, и Алёна с Дарьей, о чем-то, видимо, споривших. Гляжу сперва в пару карих глаз, затем в пару ярко-зеленых.

– Пойдём со мной. Нужно кое-что обсудить, у меня на этаже, – говорю я, хватая Алёну чуть выше локтя. Я слышу хрип в своём голосе, понимаю, как все это странно выглядит со стороны, но мне плевать. Зверь во мне лишь распаляется всё больше.

– Но я… – слабо пытается возразить изумленная девушка, но слова сейчас точно не способны меня остановить.

– Потом, всё – потом, – хриплю я и тяну её за собой.

Вижу охреневшие лица бойцов и недовольный взгляд брюнетки. Она пытается остановить меня, что-то хочет сказать, однако я лишь отмахиваюсь. Мне сейчас одинаково на***ть и на них, и на неё.

Буквально затаскиваю девушку на второй этаж. В коридоре парень с девушкой, из новичков, стоят возле моей двери. На стенах самодельные факелы, коридор неплохо освещен – для меня, с моими развитыми органами чувств.

– Н***й отсюда, – рыкнул я.

Ребят как ветром сдуло. Распахиваю дверь, в комнате нет факелов, но через открытые жалюзи сюда проникает свет из коридора.

Снимаю шлем, стягиваю панцирь, скидываю перчатки, остаюсь в рваной куртке. Девушка смотрит на меня широко раскрытыми, испуганными глазами. Толкаю ее на диван, раздеваюсь по пояс.

Она смотрит на меня взглядом, которым смотрит замерший в ужасе от осознания собственного бессилия кролик, глядя на приближающегося удава. Я чувствую, как меня захлёстывает похоть, чувствую злость на себя – я поступаю омерзительно с человеком, что сегодня спас мою жизнь, но ничего не могу с собой поделать. Ужас в её глазах пьянит меня хлеще любого алкоголя, любого наркотика…

Я срываю с неё кольчугу, рву на груди топ и лифчик под ним. Вижу небольшую, аккуратную грудь, с яростно торчащими, напряжёнными розовыми сосками. У неё примерно второй с половиной размер. Я хватаю её, она вскрикивает, но не сопротивляется. Стягиваю штаны с себя и с неё, яростно, грубо вхожу…

И чувствую, как она мокра. Боже! Да она завелась ничуть не меньше меня, её спина выгибается. Я хватаю её за шею, придушиваю и прижимаю к кровати, яростно вхожу в неё. Она хрипит, обвив меня ногами и двигаясь мне навстречу, дважды за пять-шесть её накрывает оргазм, мне совсем сносит крышу и я начинаю терять над собой контроль…

Я с трудом подхожу к креслу, падаю в него. Я выжат, безумие покинуло меня, я снова стал собой. Она лежит на диване, хрипло дыша, по её лицу текут слёзы, но на губах безумная улыбка. Даже в таком скудном освещении я вижу следы моих пальцев на её груди и шее.

Мне стыдно за сделанное. Вспоминаю картины, от которых я бежал, вспоминаю лица тех, кого сегодня убил…

– Давай повторим, – хрипит она, приподнявшись на локтях. – Ты на удивление неплох.

– Убирайся отсюда, – тихо отвечаю я, чувствуя, как что-то во мне отзывается ей. И даже чувствую, что именно.

– Твой дружок говорит мне другое – усмехается она, глядя на мой вновь готовый к подвигам член.

Нет уж, хватит с меня на сегодня безумия. Прочь, всё прочь!

– Проваливай, – повторяю я. – На сегодня мы закончили.

Она усмехается и грациозным, гибким движением поднимается с кровати. Её слегка потряхивает, пока она одевается. Накинув поверх разорванного топа мою куртку, она уходит. Ложусь на освободившийся диван, закрываю глаза и проваливаюсь в спасительное забытье.

Пы. Сы. Пожалуйста, ставьте лайки и пишите комментарии, очень мотивирует))))) Больше лайков – чаще прода))

Глава 11. Воля

Утро встретило меня сообщением от системы.

Внимание! Вы почти провалили испытание силы воли, но всё же сумели не потерять себя окончательно и сохранить свой разум. Вы открыли скрытую характеристику Отрицательная Воля + 3. Отныне вам предстоит идти путем разрушения.

Поздравляем! На данный момент вы один из немногих, кто нашёл тропинку к одному из ключей от царства трансцендентности! Система довольна одним из лучших своих сыновей. Награда – 20 очков характерхарактеристик.

Итак, надо подумать, что всё это значит. Лежу на диване, под теплым одеялом, мысли лениво ползут. Одеяла, кстати, когда засыпал, не было. Видно, заботятся о командире бойцы, надо бы похвалить. Не знают ещё, какая он у них свинья.

При воспоминании о вчерашнем, настроение тут же упало. Однако, от себя никуда не денешься, надо всё обдумать. Это не просто у народа крыша потекла и у меня тараканы расшалились, это, оказывается, было испытание. И я его с честью практически провалил, но при этом обрёл отрицательную волю и сохранил себя, да ещё и награду дали… Получается, что не совсем уж и провалил, верно?

Вспоминаю вчерашний вечер. Я действительно вёл себя очень нехарактерно. Я не святой, конечно, но в целом считал себя неплохим парнем. Родился в обеспеченной семье, отец – главный инженер в крупной компании, мать – юрист. Закончил школу, погулял годик, сходил в армию. Там тоже провёл год в войсках связи. Вернулся, отец устроил меня в университет, но учёба не задалась, меня больше влекло в клубы и к девушкам, чем постигать азы инженерного дела по стопам отца. Кончилось всё большим скандалом и моим отчислением из вуза. Ещё год безделья, и я окончательно рассорился с отцом. Мать пыталась нас примирить, но в худших своих чертах у нас с отцом удивительное фамильное сходство – мы становимся, как выразилась однажды мама, "упрямы, как стадо ослов", в ссорах. Нежелание искать компромисс привело к тому, что избалованный птенчик пинком под зад был отправлен на улицу. "Понюхаешь жизнь самостоятельно, тогда и поговорим, с-сопляк!" – сказал он тогда.

Первое время я, избалованное комнатное растение, выживал исключительно благодаря дотациям от матери. Я тогда не представлял, что на пятьдесят тысяч в Москве вообще можно жить. Мне в месяц на карманные расходы в полтора раза больше выделялось.

Мать пыталась устроить меня на работу у знакомых, но я нигде долго не задерживался. Постоянные опаздания и моё хамство никто терпеть не собирался, и мне быстро указывали на дверь.

Однажды, после очередного вылета, я, в мрачном настроении, встретил отца. Я шёл с бутылкой пива в руке, да и сам был уже не слишком трезв, несмотря на обеденное время. Увидев меня, отец не стал ничего мне выговаривать, просто взглянул в глаза и, покачав головой, прошёл мимо, не сказав ни слова. Но взгляд этот, короткий и разочарованный, обжёг душу хуже расплавленного свинца, что заливали в славные времена средневековья, в глотки фальшивомонетчиков. Он презирал меня, отчётливо понял я тогда.

Может, это и спасло меня тогда, не знаю. Я вообще давно замечал, да и мать не раз нам это говорила, что лучшая мотивация у отца – это гнев, обида или злость. Как со смехом рассказывала мама, он и ей заинтересовался именно от того, что она его отшила при попытке познакомиться на какой-то студенческой тусовке, на которую тот незнамо как попал, ибо был на восемь лет старше матери. После этого отец, видный парень, и начал преследовать её со всем своим ослиным упрямством. И преследовать ему пришлось больше года…

В общем, после этой встречи во мне и проснулось второе сходство с отцом. Гнев на себя и обида на отца придали мне сил, я перестал брать деньги матери, выселился из снимаемой ей для меня квартиры, снял на остатки денег койко-место в общежитии, где и начал по новой строить своё новое бытие.

Когда ты живёшь в общаге, рабочей, а не студенческой, ты видишь мир с самого дна. Вас в комнате двенадцать человек, кто-то постоянно съезжает, кто-то приезжает. Люди постоянно приходят и уходят, частенько бывают пьянки отдельных персонажей, длящиеся до глубокой ночи. Никого почти не волнует, что кто-то там устал и отдыхает, нередки конфликты. Здесь можно встретить кого угодно – от запившего, опустившегося поэта до работяг алкоголиков, что целый день пашут на износ за копейки, доползают вечером до общаги и парой чекушек горькой, дешёвой и вонючей водки пытаются залить тот беспросветный мрак, в котором им видится их будущее…

Именно в таких местах можно узнать во всех подробностях, почему и насколько в СССР трава была зеленее, а небо – голубее. Именно тут тебя могут научить, как украсть в супермаркете палку колбасы и пузырь водки, когда у тебя совсем нет денег. Здесь же тебя и уверят, что делать так можно, только когда денег нет совсем. Как оказалось, воровать тут не любят, но при нынешних доходах и росте цен, зачастую выбирать и не приходится…

Здесь можно было встретить как примеры благородства, когда с тобой делятся последним, когда нужно ещё хоть на пару дней проплатить проживание, а денег не осталось даже на еду, так и примеры откровенной мразотности и чёрной неблагодарности, когда человек, которого ты не раз выручал, тебя обкрадывает.

Работяги и бездельники, алкаши, наркоманы и уголовники, разного рода авантюристы из провинции и жулики неудачники, чьих талантов хватало лишь на койку в общаге да дешёвое пойло и дешёвые продукты по вечерам – здесь были все. Цитадель разбитых надежд, отстойник, последняя черта бедности, за которой ты уже просто бомж – вот в такое место отправился ваш покорный слуга, проживший почти двадцать один год жизни без особых бед и забот.

Конечно, когда я, в первом порыве окончательно стать независимым от маминых денег, загуглил цены и прочитал описание данных заведений, звучало всё куда благопристойнее. Общежития именовались хостелами, толчки полувековой давности и такие же раковины – оборудованными всеми удобствами санузлами, а душевая с мерзким, вечно почти забитым сливом, гордо называлась удобной и современной душевой.

Я могу, практически, вечно рассказывать об этом месте. Я перевидал в первые полтора года своего существования в этом социальном слое четыре общежития, и со всей ответственностью могу заявить, что в них могут меняться частности – где-то строже борются с проносом и распитием спиртного, где-то чаще пытаются потравить, наконец, тараканов, но итог везде один – и пьяницы, и тараканы есть везде.

Именно подобные места я могу назвать школой жизни. Давно известно, что понятие армия – школа жизни, уже отжило своё. Армия, хоть и не везде, но в большинстве своем ныне похожа на детский сад для великовозрастных детей. При годичном сроке службы до бойца к концу службы только, наконец, становится окончательно ясно, где он и для чего сюда призван – а ему уже домой пора. Армия научила меня немногому, лишь привила самодисциплину, но и то – ненадолго. Общага дала куда больше.

Она показала мне, что обмануть может каждый. Что прежде, чем кому-то доверять, нужно понять, что из себя представляет человек. Алкаши научили красть, бывшие зеки – общаться, ловить на словах и отмазываться. Жулики приучили не вестись на красивые слова, работяги показали, что без умения заставить себя оторвать зад от кровати и идти заниматься делом, ты – никто.

Многому научило меня это место, но если кто-то думает, что это обучение было похоже на розовые сопли о всяких избранных, то он крупно ошибается. Не было мудрых наставников, которые читали мне лекции и приводили примеры, нет, всё было проще. Меня просто обманывали, обкрадывали и пытались мной помыкать. А я просто отвечал на это, сообразно ситуации.

Не могу сказать, что ко мне там относились особенно плохо, вовсе нет. Просто так там было у всех, это было нормой. Сначала мне приходилось туго, я перебивался копеечными подработками на стройках, грузчиком на переездах и тому подобным. Потом появились дела поинтереснее.

Один из очередных соседей по общежитию оказался химиком по образованию. Молодой парень закончил вуз в мелком городишке где-то за Уралом и приехал покорять столицу. И, как это частенько бывает, вот уже четвертый месяц пытался покорить, но по специальности его никуда не брали, так что частенько мы с ним пересекались на подработках.

Уже и не помню, откуда в моей голове появилась эта идея. Может, сериалы натолкнули, может, ещё что-то. А может, уставший от постоянной нищеты и балансирования на грани бомжевания разум просто устал от этого дерьма, теперь уж не разобрать. Да и какая разница?

Я предложил ему варить амфетамин. Он, поупиравшись пару часов, сказал, что согласен, но с меня надёжное место, ингредиенты и доставка с распространением. Он был готов только варить и требовал за это половину дохода. Естественно, половину я ему отдавать не собирался, и через десять минут торгов мы условились на сумме шестьдесят на сорок процентов. Шестьдесят, естественно, было у меня.

И дело закрутилось. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что почти два года дела у нас шли весьма неплохо, я набрал сеть распространителей, смог устроить зелёный коридор для доставки товара в город, но в итоге нас, конечно, поймали на этом. Не помогли ни вовремя подмазываемые знакомые среди ментов, ни осторожность. Ловят всех и всегда, просто кого-то сразу, кого-то позже. Беда лишь в том, что пока подобный бизнес приносит деньги, на месте отрубленной всегда вырастет новая голова.

Отец был в ярости. Мать в горе. При помощи их связей удалось откупиться, но после этого отец, не скрывая ярости, заявил мне, что с этого дня у нас с ним ничего общего не осталось. Мать пыталась вмешаться, но в этот раз её никто не слушал.

Я не стал спорить с отцом. Я мог бы начать обвинять его в том, что это именно из-за него я оказался на улице, он сам вычеркнул меня из жизни, но…

Но я вырос за те годы, что мы не виделись. Я научился считать деньги, научился складывать картины из кусочков пазлов и видеть немного дальше своего носа.

Матери было просто не по карману из своих средств снимать мне хорошую двушку в центре Москвы и давать мне по пятьдесят тысяч ежемесячно. Она вполне неплохо зарабатывала, но на сто двадцать тысяч рублей такое не потянешь. Другое дело отец. Один из топов крупной компании, он такие расходы легко мог потянуть. Квартира была явно на его балансе.