355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Максим Кантор » Медленный огонь » Текст книги (страница 3)
Медленный огонь
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 13:19

Текст книги "Медленный огонь"


Автор книги: Максим Кантор


Жанр:

   

Драматургия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

ВЕРЗИЛОВ. Ну, это легко посчитать… Давайте вместе прикинем…

начинает загибать пальцы

Так, скажем, если брать всех скопом… навскидку, образно выражаясь… где-то миллионов пять-шесть – гражданская война… потом разные процессы – тоже миллиона три-четыре… а то и пять… коллективизация – пятнадцать… тридцать седьмой год – миллионов пять… война – тридцать… после войны… да, про голод забыл… еще десяточку накинем…

СТАЛИН. Иными словами, приблизительно семьдесят миллионов? Или у вас есть более точное число?

ВЕРЗИЛОВ. Ну, где-то так, миллионов семьдесят-восемьдесят… плюс-минус… два-три миллиона… вы меня понимаете…

СТАЛИН. Я допускаю, что злодей может не обращать внимание на количество жертв, но чтобы органам правосудия это было безразлично – такое наблюдаешь нечасто.

ВЕРЗИЛОВ. Точно посчитать невозможно! Протоколы судов, списки жертв и все документы по репрессиям уничтожались!

СТАЛИН. Повсеместно, по всей России? Титаническая работа! И спустя столько лет вы не смогли восстановить – сколько людей жило в России, и сколько умерло? Удивительно! Меня вот что настораживает, ваша честь. Население России за время правления Сталина увеличилось. Что невозможно при потере семидесяти миллионов.

ВЕРЗИЛОВ. Не будем придираться к цифрам! Действительно, существуют разночтения! Перейдем к главному.

СТАЛИН. Прошу вас.

ВЕРЗИЛОВ. Давно доказано, что фашизм есть ответная реакция на коммунизм. Планы Сталина по захвату мира спровоцировали войну, господа! Сталин был параноиком, ему везде мерещились шпионы и заговоры. По обвинению в заговоре он уничтожил лучших военных командиров страны, а затем прозевал нападение фашистской Германии! И немцы дошли до Москвы! Как уже отмечалось, Сталин погубил за время войны еще тридцать миллионов русских жизней на бессмысленных военных операциях. Затем, при помощи союзников, обвиняемый добился победы. Далее следует оккупация Восточной Европы. Обвиняемый расколол мир на два лагеря – социалистический и капиталистический – и поставил человечество перед угрозой ядерной катастрофы.

Аплодисменты

ВЕРЗИЛОВ. По совокупности совершенных преступлений я требую у Страшного Суда – приговорить обвиняемого Сталина, Иосифа Виссарионовича, к высшей мере наказания. За убийство миллионов граждан, разжигание мировой войны, создание бесчеловечной идеологии коммунизма обвиняемый Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин должен быть ввергнут в геенну огненную, где вечный плач и скрежет зубовный, на вечные муки.

Спасибо, господа. У меня все.

Садится, вытирает пот

Долгие аплодисменты, все встают, кроме Сталина и Верзилова, который утомлен речью

ВЕРЗИЛОВ.

На ухо Генкиной

Ну, как я держался? Ужасно волновался…

ГЕНКИНА. ВерзиловуСлишком жирными мазками… я же вас предупреждала… общие места… банальности…

ВЕРЗИЛОВ. Он постоянно вмешивается! Такой демагог! Цифры ему подавай!

ГЕНКИНА. Ну ладно, сделаем, что сможем… теперь вы видите, как все непросто!

громкоСлово предоставляется защите.

СТАЛИН. Благодарю, Ваша честь.

Встает, прохаживается по комнате, попыхивает трубкой

Впечатляюще. Интересно и выразительно. Похвальный энтузиазм прокурора.

Прохаживается, держит паузу

Однако, каков мерзавец этот Джугашвили! И сколько всего натворил! Непросто будет защищать такого злодея. Назовем его беспримерным живодером… Или, лучше сказать, преступником планетарного масштаба… Вы согласны с определением, Ваша честь?

ГЕНКИНА. У суда сложилось сходное впечатление.

СТАЛИН. Равного злодея, вероятно, мир еще не знал… Я правильно понял вашу мысль, господин прокурор?

ВЕРЗИЛОВ. Именно так!

СТАЛИН. Того гляди, Сталин и присяжных скушает!

Дразнит присяжных

Ам-ам! Съем Лямкина!

Смеется

Лямкин шарахается в сторону

СТАЛИН. Съем Лямкина! Покусаю!

Смеется

ЛЯМКИН. Ой, боюсь-боюсь… уберите его!

плачет

СТАЛИН. Вот таким Сталиным и пугают детей мелкой и средней буржуазии…

Съем! Покусаю Лямкина!

смеется

ЛЯМКИН. Знаю, вы ме-ме-меня не защитите… вы меня сдадите… в огонь бросите, знаю… Вы все смеетесь надо мной… потому что я интеллигент… правду знаю…

ХОЛОДЕЦ. Никто над тобой не смеется. Тебя присяжным избрали, за то, что ты интеллигент. Чтобы ты всю правду сказал!

ЛЯМКИН. Я однажды вышел на демонстрацию. Написал на плакате «Я знаю правду!» – и вышел на площадь.

ХОЛОДЕЦ. Молодец, Лямкин! А потом что было?

ЛЯМКИН. До-до-дождь пошел.

ХОЛОДЕЦ. Важно, что ты вышел на площадь. Выходи почаще, стой под дождем.

ЛЯМКИН. Я за-за-заболею…

плачет навзрыд

и умру…

ХОЛОДЕЦ. Ты и так мертвый, Лямкин, чего тебе еще боятся?

ЛЯМКИН. Вот его боюсь…

СТАЛИН. Итак, перед нами тот, кто совершил практически все преступления минувшего века – развязал войну, убил миллионы! У защиты вопрос к прокурору: а был ли преступник человеком вменяемым? Здесь прозвучали слова «шпиономания», «паранойя». Не исключено, что Сталин действовал, находясь во власти психоза.

ВЕРЗИЛОВ. Нет, легко вы не отделаетесь! Хотите подвести под непредумышленное преступление? Не выйдет! Далеко не маньяк! Абсолютно вменяемый! Хитрый, расчетливый, умный!

СТАЛИН. Опасная личность… Тогда позвольте еще вопрос. Если умный человек в течение многих лет совершает убийства – мы должны знать, какую цель он преследует? Одно дело – маньяк. Иное дело – умный интриган. Какую цель преследовал обвиняемый?

ВЕРЗИЛОВ. То есть, как это – какая цель? Он говорил, что цель – коммунизм!

ЛЯМКИН. Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха….

ХОЛОДЕЦ. Что – ха-ха-ха? Ха-хамелеон?

ЛЯМКИН. Просто ха-ха-ха. Это я смеюсь так. Ха-ха-ха…

СТАЛИН. Лямкин, у вас истерика. То плачете, то смеетесь… Ваша честь, вы считаете, что присяжные находятся в подобающей форме для вынесения приговора?

ГЕНКИНА. Суд утвердил состав присяжных.

СТАЛИН. Хорошо. Итак, цель – коммунизм. Судя по всему, это не так, коль скоро обвиняемый расстреливал коммунистов, старую гвардию Ленина. Согласитесь, если бы обвиняемый хотел всемирного торжества коммунизма, то коммунистов он убивать бы не стал. Видимо, реальная цель злодея иная. Например, футболист хочет забить мяч в ворота. А чего хотел Сталин?

ВЕРЗИЛОВ. Цель простая – власть!

СТАЛИН. Хотелось бы уточнить. Что, другие правители ставили иные цели? Допустим, президент Рузвельт. Или президент Труман. Или премьер-министр Черчилль. Или генералиссимус Франко. Или генерал де Голль.

ВЕРЗИЛОВ. Протестую, Ваша честь! Вопрос носит откровенно провокационный характер! Да, политики хотят власти! Да, некоторые применяли жесткие методы…

СТАЛИН. Например, атомная бомба…

ВЕРЗИЛОВ. Не будем, господа, заниматься демагогией! Что такое пресловутая атомная бомба рядом с лагерями в Магадане!

СТАЛИН. Иными словами, обвиняемый вел себя хуже прочих. Скажем, все футболисты хотят забить гол, но большинство не нарушает правила игры, так поступают только некоторые. Атомная бомба – это по правилам, а лагерь в Магадане – против правил.

ВЕРЗИЛОВ. Совершенно верно.

СТАЛИН. Хотелось бы уточнить. Обвиняемый нарушал все правила, или одни правила нарушал, а другие правила, напротив, соблюдал? Может быть, он нарушал правила содержания заключенных, но поддерживал кодекс семьи?

ВЕРЗИЛОВ. Все правила нарушал! Все подряд! Господа присяжные, взгляните на уродливые советские семьи, отвратительную архитектуру, кошмарное сельское хозяйство! В погоне за властью разрушено решительно все! Нарушена общечеловеческая мораль!

СТАЛИН. То есть, обвиняемый совершал не локальные преступления, а преступления против человеческой морали в целом – вы это утверждаете?

ВЕРЗИЛОВ. ликует

Мораль – это свод общих правил. Абсолютно все пришло в негодность. Следовательно, разрушена мораль.

СТАЛИН. Итак, на футбольном поле истории играл такой игрок, который постоянно толкался, пинался, оскорблял других игроков?

ВЕРЗИЛОВ. Именно!

СТАЛИН. Ваша честь! Господа присяжные!

Защита настаивает на следственном эксперименте.

Я хочу провести прямо здесь, в зале заседаний, футбольный матч!

ГЕНКИНА. Как это?

СТАЛИН. Уверяю вас, вы все скоро поймете! Где бы нам сделать ворота? Ну, пусть воротами будет эта кровать – надо закатить мяч под нее… Поле – достаточно широкое… Осталось найти мяч…

ГЕНКИНА. В сущности, администрация обязана выдавать инвентарь…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ах, как будет приятно, если нас снабдят спортивными снарядами. Но тогда нам потребуется и спортивная форма…

СТАЛИН. Что-нибудь круглое…

ГЕНКИНА. Любой круглый предмет? Тогда возьмите голову у Холодца. Круглая, бритая, уши прижаты. Идеально подходит.

ХОЛОДЕЦ. Однако! Это моя голова!

ВЕРЗИЛОВ. И диаметр подходящий… Правда, дырки от пуль… не лопнет мячик?

ГЕНКИНА. Я так понимаю, что следственный эксперимент будет коротким. Выдержит! Давайте сюда голову.

ХОЛОДЕЦ. Не дам! Моя голова!

ГЕНКИНА. Послушайте, уважаемый, вы не у себя дома! Это с женой будете выяснять, что дадите, а что – не дадите.

ХОЛОДЕЦ. Это же голова!

ЛЯМКИН. Для общего де-де-дела!

ХОЛОДЕЦ. Мне самому нужна!

ВЕРЗИЛОВ. Прекратите! Идет уникальный в истории процесс!

ГЕНКИНА. Поразительно, что даже в такой момент люди умудряются думать только о себе!

ВЕРЗИЛОВ. Когда решается судьба мира! Когда говорим о морали!

ЛЯМКИН. Па-па-па-талогическая несознательность!

ГЕНКИНА. Извольте немедленно предъявить суду голову! И с таким народом мы хотим строить демократию!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Дайте вы им эту голову, в конце концов! Подумаешь, сокровище! Вся в дырках!

ХОЛОДЕЦ. Ну, все-таки…

ЛЯМКИН. По-по-позор!

ГЕНКИНА. Вы задерживаете суд, гражданин!

Холодец передает Генкиной голову, та катит голову по полу в сторону Сталина. Сталин принимает голову на носок ноги, подкидывает ее, выполняет ряд футбольных трюков с головой.

СТАЛИН. Разминается с головой-мячом

Неплохо. Мяч, разумеется, не настоящий, но играть можно. Отскакивает плоховато… Не ахти что, но сойдет. Итак, начнем. Правила простые. Наша цель – забить мяч под кровать. Я нападающий – остальные играют против меня. Начинаем! Один нюанс: всем игрокам кроме меня – запрещено двигаться. Все должны стоять неподвижно.

Выкатывает мяч на середину сцены, ведет мяч к воротам. Кружит с мячом подле Генкиной, Кобыляцкой, проводит мяч мимо Холодца и Лямкина

По ходу сам комментирует игру

Итак, нападающий Джугашвили рвется к воротам. По пути он обходит

капитана команды Генкину

пихает Генкину

обводит полузащитника Кобыляцкую

толкает Кобыляцкую локтем

обгоняет защитника Холодца

бьет Холодца ногой

обыгрывает Лямкина

больно пинает Лямкина, тот плачет

выходит на Верзилова!

размахивается ногой, Верзилов уворачивается

ВЕРЗИЛОВ. Нет, так не годится! Это что, футбол называется? Вы что, сами с собой играете? Культ личности развели!

СТАЛИН. А вы бы как хотели?

ВЕРЗИЛОВ. Ну, например, так!

Выбивает голову-мяч из под ног Сталина, пасует Генкиной, та отбивает Кобыляцкой, некоторое время они гоняют голову по сцене. Сталин пытается перехватить передачи, но ему трудно угнаться за молодыми

ВЕРЗИЛОВ. Мне пасуй! Мне!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Прямая передача!

ГЕНКИНА. Мазила!

ВЕРЗИЛОВ. А мы вот так!

ХОЛОДЕЦ. Выше ворот!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Мимо!

ГЕНКИНА. Штанга!

ВЕРЗИЛОВ. Бей!

Совместными усилиями они загоняют мяч под кровать

ЛЯМКИН. Го-го-го-гол!

СТАЛИН. Да, обыграли старика… За вами не угнаться… А теперь представьте, что вы – Черчилль, вы – Троцкий, вы – Гитлер, вы – Рузвельт… Или так: вы – крестьянство, вы – международное рабочее движение, вы – капитализм, вы – мусульманство… или так: вы – институт брака, вы – образование, вы – наука, вы – политика… И ведь каждый норовит отобрать у меня мяч…

ХОЛОДЕЦ. Голову-то верните…

ВЕРЗИЛОВ. Да, пожалуйста.

ХОЛОДЕЦ. Всю голову измяли…

ВЕРЗИЛОВ. Она такая и была, между прочим.

ХОЛОДЕЦ. В следующий раз своей головой играйте…

СТАЛИН. Даже в футбол не смог обыграть… Как вас убедить стоять неподвижно? Никто не хочет… А как убедить Рузвельта, Муссолини, Черчилля? Уверяю вас, они еще активнее, чем Лямкин… Неподвижно никто не стоял! У каждого была своя игра. И прошу заметить, Сталин их победил!

ВЕРЗИЛОВ. Подлогами и подтасовками!

СТАЛИН. Я хочу обратить внимание суда на философский парадокс: нарушая правила, нельзя добиться победы. Дело в том, что явление становится победой, лишь превосходя параметры других подобных явлений. Надо иметь шкалу сравнительных характеристик, чтобы определить, кто победил. Эта шкала и является правилами. Скажем, Сталин победил Троцкого, потому что оба были интриганами, но Сталин интриговал успешнее. Следовательно, правил интриги он не нарушал. Или так: Сталин разгромил Гитлера в соответствии с правилами управления государством. Или так: Сталин построил промышленность в соответствии с правилами строительства. Какой из этого вывод?

ГЕНКИНА. Какой же?

СТАЛИН. Если общественная мораль есть совокупность разных правил, то Сталин не мог нарушать морали, потому что все время добивался побед. Ибо победа становится таковой только внутри системы правил.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я запуталась.

ЛЯМКИН. А поэт Ма-ма-ма-мандельштам? Соблюдали правила, когда отправили поэта в лагерь?

ГЕНКИНА. Да, объясните суду!

СТАЛИН. Поясню примером. Допустим, гражданка Кобыляцкая имеет любовника и разрушает чужую семью, что противоречит социальной морали. Ставим мы под сомнение ее женственность? Не ставим. Осуждаем мы ее, как единицу коллектива? Безусловно – и вот вам результат: она здесь.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я ничего не понимаю. При чем здесь Мандельштам?

СТАЛИН. Поэт не может победить на войне в качестве поэта, а солдат не может выиграть конкурс красоты. Есть правила – то, что прокурор называет моралью. Нельзя построить завод, не соблюдая правил строительства, иначе у завода упадет крыша. Кстати, вопрос к прокурору. Скажите, а как сегодня обстоит с правилами строительства? Крыши не рушатся? Самолеты не падают? Войны выигрывают?

ВЕРЗИЛОВ. Ваша честь, протестую!.

ГЕНКИНА. Возражение принято.

СТАЛИН. Прошу уважаемый Страшный Суд сосредоточиться. Вы должны понять, в чем именно обвиняете товарища Сталина. В том, что он сотрудничал со шпионами, – или в том, что он наказал шпионов?

Если партия большевиков действительно являлась германскими агентами, то действия товарища Сталина, который перед войной с Германией избавился от германских шпионов, следует признать разумными.

Я настоятельно прошу суд выбрать одну из двух точек зрения – а не обвинять товарища Сталина в противоречащих друг другу вещах.

В чем обвиняют товарища Сталина: в нарушении общественной морали, или в соблюдении общественной морали? Я прошу внести ясность в эти вопросы.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А ведь верно… Как-то мне в голову не приходило… Если большевики – германские шпионы, значит он прав, что их назвал шпионами…

ХОЛОДЕЦ. Это он ловко повернул: значит, если все вместе думают одно и то же – то это мораль. А если по одиночке – значит, не мораль…

ГЕНКИНА. Мы, несомненно, прислушаемся к доводам защиты.

СТАЛИН. Бытует мнение, будто товарищ Сталин создал лагеря. А не кажется ли вам, граждане судьи, что вы преувеличиваете влияние товарища Сталина? Что, Сталин лично проводил аресты? Вот, пример семьи Лямкиных. Дед гражданина Лямкина был расстрелян. Но разве его Сталин расстрелял? Руководил отделением НКВД родной брат расстрелянного Лямкина, который перестрелял всю свою семью, включая брата. Случившееся следует воспринимать как семейное дело Лямкиных – а не как преступление товарища Сталина.

ЛЯМКИН. Ну и что… они оба страдали…

СТАЛИН. Бабушка гражданки Кобыляцкой была главным цензором Государственного комитета по печати, по ее доносам шли в лагеря литераторы. Но разве товарищ Сталин заставлял цензора Кобыляцкую доносить? Лично Сталин? Сомневаюсь. Она делала это, чтобы понравиться своему любовнику – работнику аппарата ЦК.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Откуда вам известны эти пикантные подробности?

СТАЛИН. Родня гражданина Верзилова обитала в коммунальной квартире, родственники Верзилова писали доносы на соседей, чтобы расширить жилплощадь. Не оттуда ли ваша деловая жилка, господин Верзилов? И причем здесь Сталин?

Революционный матрос Холодец, ваш дедушка (кивает Холодцу), отличался буйным нравом. Но разве товарищ Сталин, а не водка тому причиной?

ХОЛОДЕЦ. Я лично дедом горжусь.

СТАЛИН. Я призываю суд отказаться от абстракций – и перейти к анализу конкретных преступлений.

ВЕРЗИЛОВ. По-вашему, преступление против человечества – это абстракция?

СТАЛИН. Позвольте предъявить суду простое доказательство.

Манит к себе Холодца

Подойдите сюда. Не бойтесь. Дайте сюда голову.

ХОЛОДЕЦ. Опять! Далась вам моя голова!

ГЕНКИНА. Немедленно дайте голову! Сколько раз вам повторять! Не мешайте работе суда!

Холодец отдает голову Сталину. Сталин забирает голову, показывает на Холодца.

СТАЛИН. Вот, убедитесь. Кто это такой? Неизвестно. Некий абстрактный безголовый человек. Что мы можем сказать о нем? Ничего. Теперь приставим ему голову.

Приставляет голову к телу

Вот это уже покойный предприниматель Холодец. Всякий покойный – конкретен. И всякое дело – конкретно. Пусть товарищ Сталин отвечает за преступления товарища Сталина, а товарищ Верзилов – отвечает за преступления товарища Верзилова.

ХОЛОДЕЦ. Логично.

СТАЛИН. Вы судите абстракции, товарищи, или конкретные факты? Вы все прославляете полководца Кутузова, который отступал вплоть до Москвы, и даже Москву сдал французам – чтобы измотать неприятеля. Вы находите, что эта стратегия была гениальной, поскольку в прямом бою Кутузов мог проиграть. Товарищ Сталин применил точно такую же технику, заманив немцев вглубь России и лишив их коммуникаций и топлива. Однако вы упрекаете товарища Сталина в том, за что превозносите товарища Кутузова. Где логика?

Ходит, дымит трубкой.

СТАЛИН.

Взмахами руки с трубкой отмечает предложения.

Может быть, суду известны другие методы ведения войны? Я буду признателен гражданину Лямкину за внимательный анализ боевых действий Красной армии. Укажите, гражданин Лямкин, где следовало дать генеральное сражение. Может быть, среди присяжных заседателей присутствуют великие стратеги, которые укажут товарищу Сталину, где именно товарищ Сталин совершил ошибку? А может быть, господин Верзилов знает, каким именно образом можно провести индустриализацию без больших потерь? Вы, господин Верзилов, вероятно, можете предложить план – как иначе вы смогли накопить десять миллиардов личного капитала – не забив ни одного гвоздя?

ХОЛОДЕЦ. Десять миллиардов? Времени не теряете…

ЛЯМКИН. Де-де-десять миллиардов…

ВЕРЗИЛОВ. Ну, не буквально десять… преувеличиваете…

СТАЛИН. Что конкретно вы можете инкриминировать товарищу Сталину? Руководство фронтами Второй мировой войны? Признаю, руководил. И Гитлера разгромил. Разгром троцкистской оппозиции? Признаю, разгромил. И от его идеи перманентной революции отказался. А вам бы хотелось, чтобы мы поддерживали движения в Индии и Мексике, когда самим было есть нечего? Что еще, конкретно? Строительство колхозов? Признаю, построил. Что дальше? Персональные обвинения уместны тогда, когда существует личная выгода. Спрошу вас: где личная выгода товарища Сталина от строительства колхозов? Может быть, он построил себе дворец? Может быть, он купил себе яхту? Может быть, он завел себе красивый обеденный сервиз?

Вот, например, гражданин Верзилов начал карьеру с того, что присвоил себе бюджетные средства в размере десяти миллиардов. Эти деньги могли быть истрачены на обеспечение многих граждан. Взял их один Верзилов. Сколько человеческих жизней зависело от этих денег? Какая сумма в нашей стране обеспечивает здоровье отдельного человека? Посчитать легко.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А в самом деле, сумма страховки за год две тысячи. Значит, за пятьдесят лет жизни – сто тысяч. Если десять миллиардов разделить на сто тысяч – получится… получится – сто тысяч человек могли быть здоровыми всю жизнь…

ВЕРЗИЛОВ. Всего-то… Сто тысяч человек… Какая там страна…. Микрорайон…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Но там ведь люди живут… в микрорайоне…

СТАЛИН. А сколько заключенных содержится в одном лагере? Поверьте, значительно меньше ста тысяч.

ЛЯМКИН. Не-не-не понимаю! Что же, выходит, Сталин ни в чем не виноват? По-вашему, не было лагерей? Не было ночных арестов? Не было Магадана? Голодомора не было? Опомнитесь, граждане! Ведь это он, он все устроил! Было же…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Ах, какие парады физкультурников были! Какие высотки строили! Песни красивые пели… о любви… о дружбе…

ЛЯМКИН. Вы-вы-высотки? Па-па-парады? Обыски! Расстрелы! Это же все он! Ва-ва-вампир!

СТАЛИН. Ошибаетесь, Лямкин. Это ваш дедушка людей расстреливал, а не товарищ Сталин. А дедушка Кобыляцкой доносы писал. А дедушка Холодца из маузера стрелял.

ЛЯМКИН. А вы ни при чем?

СТАЛИН. Ну почему же. Товарищ Сталин старался как мог, чтобы вы вовсе друг друга не перегрызли.

ЛЯМКИН. Он все врет, товарищи… То есть, что это я, какие товарищи… Он все врет, ува-ва-важаемые господа! Он очень жестокий и коварный человек! Он Мандельштама посадил… и меня хочет съесть… Ой, товарищ Сталин, не смотрите на меня! Ой, не надо!

СТАЛИН. Вот, товарищи, типичный пример интеллигентской логики… Вы в чем меня обвиняете, Лямкин?

ВЕРЗИЛОВ. В самом деле, надо остановить этот поток инсинуаций. Господин Лямкин, приступайте к обязанностям – считайте, что вы уже приняты на службу. Выступите на суде, как свидетель. Прокурор приглашает свидетеля, гражданина Лямкина!

ЛЯМКИН. Я бо-бо-болен… Горло болит! Не могу выступать!

ВЕРЗИЛОВ. Лямкин, ну что же вы! Такой момент! Расскажите про тридцать седьмой год! Про страдания интеллигенции!

ЛЯМКИН. Страдали! Очень! Я и сейчас бо-бо-боюсь!

ВЕРЗИЛОВ. Лямкин, вперед! Обличите! Разоблачите!

ЛЯМКИН. Да что вы все на меня… Да, очень страшно… Не смотрите на меня так… Я вас тоже боюсь… В конце концов, меня не Сталин убил, а Прохор Семенович Башлеев…

ВЕРЗИЛОВ. Предаете меня, Лямкин? Хорошо подумали? Не пожалеете?

ЛЯМКИН. Не пу-пу-пугайте… И так боюсь… Вы все заодно…

СТАЛИН. А не кажется ли суду, что обвинение предъявлено не тому, кому следует? Подлинный преступник присутствует в зале и носит личину прокурора! Спросите себя: что, собственно, делает Верзилов? – и вы поймете, что он организовал преступную группировку, ворующую будущее у своего собственного народа.

ХОЛОДЕЦ. Бабки пусть вернет. Тут уродуешься за каждую копейку…

ВЕРЗИЛОВ. Протестую, Ваша честь! Так даже Прохор Семенович себя не ведет… Ну знаете… В пенсионном фонде такого не вытворяют…

ХОЛОДЕЦ. Я лично Иосифа Виссарионовича поддерживаю. Верзилов – циничный… всю голову мне измял…

ГЕНКИНА. Обращаю внимание защиты на то, что сегодня мы судим не господина Верзилова.

КОБЫЛЯЦКАЯ. А зря! Возможно, что именно Верзилова и следует судить!

ВЕРЗИЛОВ. Вот видите, Лямкин! К чему приводит ваша нерешительность! Это всегда у нас с интеллигенцией! Сами не знают, кого боятся. А в итоге вы оправдаете Сталина, Лямкин. И он возьмется за вас.

ЛЯМКИН. в смятенииОпомнитесь, граждане… Вас одурачили… Как вы можете… Господин Верзилов за справе-ве-ведливость!

Холодец хохочет. Лямкин растерян

А разве нельзя договориться? Может быть, мирно разойдемся? А если надо кого осудить… так вот у нас Холодец есть… бандит…

ХОЛОДЕЦ. Ах ты, гнида….

СТАЛИН. Я не стал бы недооценивать также роль идеолога преступной банды – гражданина Лямкина. В течение многих лет гражданин Лямкин покрывает финансовые преступления и бандитские действия своими статьями и речами. Фактически гражданин Лямкин обеспечил информационное прикрытие бандформированию.

ХОЛОДЕЦ. А знаешь, Лямкин, похоже на правду. Это ж ты, сученок, всем уши прожужжал…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Я всегда говорила, что журналистика должна заниматься только культурой и ресторанами…

ЛЯМКИН. Да что вы такое говорите…

СТАЛИН. Взвешивая на весах истории провокации Троцкого, Бухарина и Лямкина – я склонен считать, что именно Лямкин причинил наибольший вред нашей стране.

ЛЯМКИН. Да я же… Че-че-че-чего скажут, то и пи-пи-пишу…

СТАЛИН. Шкурный интерес, абсолютная беспринципность, моральная проституция гражданина Лямкина уже давно вызывает справедливое негодование всего нашего народа.

ХОЛОДЕЦ. Какая же ты гнида, Лямкин! Тут всю жизнь пашешь, жизнью каждый день рискуешь за трояк! А ты этим акулам бумажки сочиняешь! У-у-у, падла!

КОБЫЛЯЦКАЯ. В самом деле, Лямкин, мы от вас не ждали…

ХОЛОДЕЦ. Ваша честь! Госпожа судья! Ну, сколько же терпеть!

ГЕНКИНА. Вношу предложение: рассмотреть в срочном порядке дело гражданина Лямкина.

ЛЯМКИН. Не надо! Умоляю! Не надо! Уже и так в проруби топили…

ХОЛОДЕЦ. А что ж ты, паскуда, урок не мог извлечь? Ну мы тебя поджарим сегодня!

ЛЯМКИН. Его берите!

указывает на Верзилова

Его судите! Он все это затеял!

Верзилов недоуменно разводит руками

ЛЯМКИН. Он! Он! Он меня и спичрайтером звал, чтобы я покрывал его преступления… Его судите!

ГЕНКИНА. Каково мнение присяжных? Какое дело вы считаете актуальным?

Между прочим, тут суду поступили сигналы – на гражданку Кобыляцкую. Есть мнение, что в вашей биографии остались неизвестные общественности белые пятна…

КОБЫЛЯЦКАЯ. Отодвигается от Холодца

А я, дурочка, доверилась…

ГЕНКИНА. Господин Генкин считает, что доверять не нужно никому. Но это к слову. Итак, суд спрашивает мнение присяжных относительно процесса «Покойники – против лидера партии Страведливость».

КОБЫЛЯЦКАЯ и ХОЛОДЕЦ. Поддерживаем.

ГЕНКИНА. Граждане покойники, внимание! Страшный суд закрывает дело Джугашвили за отсутствием состава преступления. Гражданин Джугашвили-Сталин освобождается из-под стражи в зале суда.

Аплодисменты

Страшный суд предъявляет обвинение гражданину Верзилову, бывшему лидеру партии «Справедливость», ныне покойному. Есть предложение провести заседание суда немедленно. Итак, если Иосиф Виссарионович согласится быть прокурором…

СТАЛИН. Достоин ли я?

ГЕНКИНА. С вашим опытом, Иосиф Виссарионович… От лица адской администрации и нашего филиала Страшного Суда прошу вас.

КОБЫЛЯЦКАЯ. Если не вы, то кто же?

ХОЛОДЕЦ. Покажите, как надо.

СТАЛИН. Я, знаете ли, не хотел бы, чтобы меня назвали узурпатором. Если гражданин Лямкин возражает, считаю, надо прислушаться. Вы, я вижу, колеблетесь, Лямкин?

ХОЛОДЕЦ. Колеблешься, сученок?

ЛЯМКИН. Ко-ко-колебаний нет!

ГЕНКИНА. Лямкин, выскажитесь яснее. Вы – за кандидатуру господина Сталина?

ЛЯМКИН. За-за-за…

СТАЛИН. Может быть, у гражданина Верзилова имеются возражения? Не хотелось бы, товарищи, нарушать ничьих прав.

ВЕРЗИЛОВ. Если мне не доверяют… если требуется сложить с себя полномочия прокурора… то извольте. Готов предстать перед судом!

ГЕНКИНА. Будьте любезны точно отвечать на вопросы суда. Вас устраивает кандидатура прокурора? Вы имеете право протестовать. В таком случае, прокурором будет господин Холодец.

ВЕРЗИЛОВ. СкороговоркойПоддерживаю решение суда, готов сотрудничать со следствием, даю признательные показания, рассчитываю на снисхождение.

ГЕНКИНА. Поскольку желающих защищать вас нет, вам придется, как и господину Сталину, быть собственным адвокатом. Согласны?

ВЕРЗИЛОВ. Согласен, Ваша честь.

ГЕНКИНА. Приступим! Встать, Страшный суд идет! Садитесь, граждане покойники. Слово предоставляется адскому прокурору, Иосифу Виссарионовичу Джугашвили.

СТАЛИН. Выходит на авансцену, говорит медленно

Братья и сестры! Товарищи! Наш уважаемый судья, гражданка Генкина, возвела меня на эту трибуну и говорит: «Скажи, говорит, хорошую речь». А что сказать? Все, что нужно было сказать, уже сказано и пересказано много раз. У меня даже сложилось впечатление, что публика стала равнодушна к словам и фактам. Разве кто-то из нас не знает, товарищи, о том, что происходит? Для кого-то это новость? Разве кто-нибудь не осведомлен о том, что страна, которую я собирал в течение тридцати лет, – разворована и распродана? Кто-то не в курсе?

Я не сторонник пустословия и демократической риторики. Я прошу обратиться к истории. Мы, большевики, получили страну после тяжелой мировой войны. Кто начал Первую мировую войну, товарищи? Буржуазия и царское правительство. Сколько народу погибло на этой войне, товарищи? Три миллиона русских людей. За что они погибли, товарищи? Абсолютно ни за что.

Страна нам досталась разрушенной и с непомерными долгами, которые превращали Россию в колонию капиталистических соседей. Более того, мы вынуждены были пойти на позорный мир, чтобы избежать дальнейшего уничтожения нашего населения. Мы отдали значительные части своей территории.

Это – история, товарищи.

ГЕНКИНА. Попрошу прокурора обратиться к конкретному делу.

СТАЛИН. Для меня Россия и русский народ – дело очень конкретное. Мы аннулировали наши долги перед капитализмом и вернули свои потерянные территории. Мы сделали нашу страну первой в мире по авиационной, космической, химической промышленности. Мы добились общей грамотности и ввели обязательное бесплатное среднее образование для трехсот миллионов. Мы ввели бесплатное медицинское обслуживание. Наше высшее образование тоже было бесплатным, а жилье народу мы предоставляли государственное.

ГЕНКИНА. Возражения есть?

ВЕРЗИЛОВ. Знаем мы, что это было за жилье! Знаем мы, что это было за медобслуживание!

СТАЛИН. Разумеется, ваше личное жилье отличается от двухкомнатных квартир. Речь, однако, идет не о вашем замке на Лазурном берегу, гражданин Верзилов, и не о клинике в Швейцарии, где вам удаляют лишний жир. Речь идет об условиях жизни обыкновенных людей, не воров.

ХОЛОДЕЦ. Что с мироедом чикаться! Хватит с гадом сюсюкаться!

ВЕРЗИЛОВ. Соблюдение элементарной законности… налоги платил…

СТАЛИН. В течение двадцати лет люди, подобные вам, гражданин Верзилов, разворовали все то, что стало при моем правлении народным достоянием. Я наблюдал за авиационной промышленностью, внимательно наблюдал. Мы построили авиацию настолько добротно, что развалить производство было непросто. В первые десять лет многое разворовали, но промышленность не развалили, во вторые десять лет производство обанкротили, но еще не развалили. Все-таки мы надежно строили. Но сейчас авиационную промышленность развалили окончательно, и самолеты стали падать. Зато ваш личный самолет летает исправно, не так ли?

ХОЛОДЕЦ. Да что с ним рассусоливать!

КОБЫЛЯЦКАЯ. На костер его!

СТАЛИН. Помнится, в годы правления моего преемника Брежнева (мы, кстати, недавно встречались на праздничном фейерверке) в среде так называемой интеллигенции ходил издевательский стишок, описывающий бедную жизнь при социализме. Заканчивался этот стишок так. «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей». Авторы стишка хотели дать понять, что это совершенно неважно для рядового гражданина – есть ли успехи в строительстве гидроэлектростанций и в развитии культуры. Сегодня мы с полным основанием можем сказать, что уже не делаем ракет, не перекрываем Енисей и в области балета успехов не имеем. Зато гражданин Верзилов имеет яхту, дворец и счет в швейцарском банке. Жить стало лучше, жить стало веселее, товарищи!

КОБЫЛЯЦКАЯ. Требую справедливости! На костер его!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю