Текст книги "Успеть за Правдой"

Автор книги: Максим Резниченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ты не понимаешь! – пылко возразил Клаус.

– Так объясни мне.

– Если бы я позволил Плетущей просто умереть, вся ее сила оказалась бы в распоряжении того, кто вытягивал из нее жизненную энергию, а в случае смерти происходит откат, и эта энергия не остается у убийцы.

– Откуда такая уверенность?

– Я это знаю.

– Откуда? – настойчиво переспросил Оружейник.

– Знаю, и все.

– Меня не устраивает такой ответ.

– В таком случае считай, что нечто подобное я изучал на индивидуальных занятиях Марины Яковлевны. Такой ответ устраивает? – Клаус выглядел раздраженным.

– И такой не устраивает. Мало того, он делает из тебя подозреваемого номер один.

– Считай, как хочешь, – равнодушно ответил он.

– Ладно, – после короткой паузы Оружейник продолжил разговор, – я поверю тебе на слово. Пока. Пока сам все не проверю. А теперь скажи мне, для чего ты вообще устроил весь тот спектакль с тварями-кошками? Почему ты не обратился ко мне открыто?

– Потому что сомневался, что ты мне поверишь. К тому же, на разговоры просто не было времени. А насчет кошек скажу, что я не хотел, чтобы на меня пало подозрение, чтобы меня можно было как-то с ними связать.

– Ну да, – задумчиво протянул Оружейник, – теперь понятно, почему ни я, ни Миша так и не смогли обнаружить их хозяина – ты все время был рядом с нами. И ты мешал Мише плести, не дав ему возможности создать пропасть между нами и своими тварями. Кто бы мог подумать… Ладно, все, что ты рассказал мне, требует проверки. Ты же не ожидаешь, что я поверю тебе на слово?

– Нет, конечно, – Клаус ответил не сразу. Видимо, доверия он как раз и ожидал.

– Расскажи мне про свой город. Почему так случилось, что он оказался разрушен. Кто смог его уничтожить?

– Тот, которого убила твоя тварь, осьминог, – он передернул плечами, вспомнив страшную казнь.

– Ты знал его? Встречался раньше?

– Да, но всего несколько раз, – и снова скрещенные за спиной пальцы.

Ложь Клауса осталась незамеченной вымотанным до предела Оружейником. Но при нашей следующей встрече, которая, я в этом уверен, обязательно состоится в ближайшее время, Клаус ответит на все мои вопросы, никуда он не денется.

– Почему вообще этот человек уничтожил твой город?

– Личные счеты.

– Личные? – мой двойник удивленно вскинул брови. – Ты же сказал, что вы встречались всего несколько раз. О каких личных счетах в таком случае идет речь? И чем ты так разозлил его, что этот Плетущий решился на такой поступок?

– Я пока не могу тебе рассказать всех подробностей.

– Клаус, – устало промолвил Оружейник, – ты поведал мне много интересного о своей жизни, о неразделенной любви. Ты выдал мне любопытную и требующую обдумывания и анализа информацию. Но, похоже, ты забываешь, что я уже давно не тот подросток, каким ты меня помнишь, и что я способен принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность.

Клаус выслушал его, не перебив, и сказал:

– Максим, я понимаю, тебе может показаться, что я тебя обманываю, что ухожу от ответов и не хочу делиться с тобой информацией…

– Мне это не кажется. Так и есть на самом деле.

– Может быть, – покладисто ответил Клаус, – но я ведь не просто так тебе все не рассказываю.

– Я знаю, почему ты так пытаешься быть со мной откровенным, но все равно о многом молчишь и даже врешь.

– Почему? – удивился он.

– Ты боишься. Ты перепуган до смерти, и тебе нужна моя помощь, – ответил Оружейник. – Скажи, что я неправ.

В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь шумом почти закончившегося дождя. Мой двойник отвернулся к окну, а Клаус глядел на него не то настороженно, не то испуганно.

– Ты прав, – негромко произнес он.

– В чем же? – Оружейник посмотрел на него с горькой иронией. – В чем же тебе нужна моя помощь? Неужели тебе больше не к кому обратиться за ней?

– Не к кому, – ответил он не сразу и спустя долгую минуту добавил: – Я просто боюсь. Боюсь, что меня могут отправить в кому, и я буду неделю умирать, не приходя в сознание. Боюсь, что так и не успею объясниться с Соней…

– Кого ты так боишься? Кто угрожает тебе?

– Я не могу пока сказать об этом.

– Твое дело – твоя жизнь. Но все равно тебе придется быть со мной предельно откровенным, – холодно произнес Оружейник. – Иначе, ты не дождешься от меня помощи.

– Я понимаю это и прошу тебя понять, что некоторые вещи я не могу рассказать пока.

– Почему?

– Ты пока не готов к информации такого рода.

– Тебе ли судить?

– Может быть, не мне, но другого выхода я не вижу. Поверь мне на слово.

Я знаю, что едва сдержался в тот момент, чтобы не закончить этот разговор и покинуть сон. В другое время и в другом месте я бы, вероятно, так и поступил, но в тот момент мне удалось убедить себя продолжить общение.

– Когда ты сможешь рассказать мне все без утайки?

– В самое ближайшее время, – сразу ответил Клаус. – Это зависит не от меня.

– От кого?

– От тебя.

– Почему я оказался здесь? – неожиданно, без переходов спросил его Оружейник.

– Здесь?

– Да, здесь, в этом сне, твоем мертвом городе?

– Я смог выяснить, что на тебя готовится покушение, и ты окажешься в этом сне.

– Каким образом?

– С помощью табича, наверное, иначе насильно затянуть Плетущего в нужный сон не получится…

– Я прекрасно знаю, как можно заставить Плетущего оказаться в другом сне, отличном от того, куда он собирался попасть. Я спрашиваю тебя, как ты смог выяснить, что на меня готовится покушение.

– Я не могу этого сказать, – тихо ответил Клаус.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу. Ты еще не готов.

– Ладно, – с плохо скрываемым раздражением Оружейник махнул рукой, – продолжай. Я тебя выслушаю, но не надейся, что поверю или брошусь помогать тебе.

– Я этого и не жду так сразу.

– Продолжай, – повторил мой двойник.

– Я узнал о готовящемся на тебя покушении и сделал все, чтобы оно сорвалось. Я сбил убийцу со следа, разделив твою сущность на пять составляющих, и он не смог обнаружить тебя.

– Расскажи подробней об этом… методе.

– На самом деле все очень просто. Что ты делаешь, когда оказываешься во сне?

Оружейник ответил не сразу, глубоко задумавшись над ответом, и наконец произнес:

– Ах вот оно что…

– Да, именно так, – Клаус правильно понял его. – Первым делом ты плетешь, создавая себе одежду, оружие и «созерцаешь», оглядываясь вокруг. Я всего лишь должен был успеть за тобой.

– И ты успел.

– Успел, – спокойно кивнул Клаус. – Хотя это было очень сложно – успеть за твоими мыслями.

– Этот фокус можно провернуть с любым Плетущим?

– Нет, далеко не с любым. Нужно хорошо знать человека, знать способ его мышления, и еще очень важно иметь общих знакомых, чьи облики должно принять разделившееся сознание.

– Ну да, не придашь же им его собственный облик – Плетущий сразу поймет обман, – промолвил Оружейник задумчиво и уже громче обратился к Клаусу: – Как ты додумался до того, чтобы представить все так, словно мы… я снова оказался на экзамене?

– Главной причиной послужил откат твоей памяти, связанный с разделением сознания на несколько составляющих. В данном случае мое вмешательство оказалось минимальным. Плюс ко всему прочему мое присутствие должно было быть логично обоснованным и не вызывающим лишних вопросов. К тому же, – добавил Клаус, – я очень нервничал в связи с нашей встречей, и это послужило дополнительным стимулом, чтобы для тебя все было, как тогда. Естественно, нельзя забывать и об окружающем пейзаже. Руины моего города как нельзя лучше подошли под декорации завершающего этапа нашего экзамена. Нужно сказать, что мои усилия, направленные на то, чтобы не дать тебя обнаружить, оказались не напрасными, потому что на первых тварей мы наткнулись совершенно случайно, а не они выследили нас.

Глава 6

– Рассказывай подробней, – сказал мой двойник, и Клаус невольно передернул плечами под тяжелым взглядом собеседника.

– Когда ты покинул нас, ну, после того, как ударил … Катю…

– Я понял, – кивнул Оружейник, когда Клаус запнулся на слове. – Тогда я был не в себе. Мне казалось, что во мне сидят два совершенно разных человека, а при попытках что-нибудь вспомнить появлялась сильнейшая головная боль.

– Это неизбежные следствия разделения и обособления потоков сознания, – объяснил собеседник.

– Пусть будет так.

– Хорошо. Так вот, когда ты ушел, остальные вели себя по-разному. Семен оказался единственным, кто предложил дождаться тебя, остальные требовали двигаться дальше. Видимо, никто так и не смог понять твоего поступка по отношению к Кате, а я был уверен, что ты далеко не уйдешь и сразу вернешься, чтобы извиниться перед девушкой, но, похоже, я знаю тебя не так хорошо, как думал. Мы прозевали нападение тварей, но в том была моя вина – я слишком увлекся наблюдением за твоими клонами. Все случилось так неожиданно, что никто не успел ничего сделать, прежде чем, оказавшись нос к носу с не ожидавшими нашего появления тварями, одна из них напала на Сергея и ранила его. Дальше было бегство. Я и Семен прикрывали Соню с Катей, которые тянули на своих плечах Угрюмого. У нас даже не было возможности оказать ему первую помощь. На счастье, мы почти сразу вышли на тебя. Дальше ты знаешь… А вообще, я был поражен той самоотверженностью, с которой ты бросался на защиту тех, кого считал своими друзьями. Чего только стоит эпизод с Катей, когда ты едва не кинулся на осьминога с голыми руками. И я был немало удивлен тем, что, будучи сильно ограниченным в возможностях, ты, тем не менее, уверенно вел остальных за собой.

– Ты забываешь про потери, – хмуро обронил Оружейник.

– Нет, – твердо ответил Клаус, – не забываю. Потери оказались той ценой, которую мы заплатили за победу.

– Цель оправдывает средства?

– Смотря какая. Наша – оправдала, да и потерь настоящих ведь не было.

Его собеседник недобро нахмурился, глядя на Клауса, а тот, словно не замечая этого тяжелого взгляда, продолжил:

– Признаться, сначала я просто хотел сбить тварей со следа, не дать им добраться до тебя, спрятаться, но со временем я настолько увлекся игрой, что забыл о своих первоначальных планах.

– Ты снова забываешь о смертях, которых якобы не было, – злым тихим голосом произнес Оружейник.

– Нет, не забываю. А вот ты забываешь, что если бы это была не своеобразная игра, я бы сказал, спектакль с вымышленными и нереальными героями, кроме нас с тобой, то все было бы по-настоящему. И Плетущие, целая команда, были бы реальными. А навредить такому количеству настоящих специалистов силами одних тварей и Стража представляется мне крайне сложным, если вообще возможным.

– Пусть так, но для меня это не было игрой.

– Извини, если как-то задел твои чувства, но на самом деле все так и было. К тому же, наблюдая за тем, как ты справляешься с многочисленными монстрами силой одного лишь огнестрельного оружия и как умело используешь различные тактики боя, у меня со временем отпали все сомнения в успешном исходе…

– Наверное, ты забыл, – перебил его Оружейник, гневно сверкнув темными глазами, – как болтался на веревке там, под лестницей, а под тобой бесновались волки? Или как ты со всех ног удирал от тех же горилл? А когда на твоих глазах скорпион убил Семена, проткнув его насквозь? Я не помню, чтобы ты веселился и получал удовольствие от этой увлекательной игры. Скорее, ты был до смерти перепуган.

Клаус ничего не ответил, угрюмо выслушав гневную отповедь.

– А когда на моих руках умирала Соня? Для тебя это тоже было игрой?! – Уже не сдерживаясь, заорал на него Оружейник. – Идиот! С таким отношением я бы и часа здесь не продержался!

Он замолк, тяжело дыша. Он снова переживал недавние события. Да, я понимаю, что именно имел в виду Клаус, но все равно при воспоминаниях об этом городе и всем, что здесь произошло, у меня даже сейчас что-то обрывалось внутри. Нет, Клаус был не прав. Это была совсем не игра, и те, кто был рядом со мной, умирали для меня по-настоящему.

– Прости меня, – тихо произнес он. – Я не должен был так говорить.

Оружейник ничего ему не ответил. Вспышка ярости отступила, затаилась на время. Он лишь устало покачал головой и перевел взгляд на пейзаж за окном. Дождь на улице уже закончился, и только выдохшиеся тучи все еще пытались зацепиться за стремительно светлеющее небо, но сердитый ветер рвал их в клочья и гнал куда-то в сторону.

– Что ты собираешься делать дальше? – Клаус первым нарушил тяжелое молчание.

– Первым делом займусь спасением Миши, – ответил ему мой двойник.

– Я помогу тебе.

– Сомневаюсь, что нуждаюсь в твоей помощи, – негромко сказал Оружейник, не отводя взгляда от окна.

– Не отказывайся от нее.

– Почему?

– Я буду рад помочь. В самом деле.

– Посмотрим, – обронил Оружейник и добавил: – Все-таки мне так и неясно, почему ты не связался с Мариной Яковлевной.

– Я думал об этом, но так и не смог, – Клаус уставился в пол.

– Почему?

– Испугался, – совсем тихо произнес он.

– Чего именно?

– Я не знаю, как сказать… – запнулся Клаус. – Ты же помнишь, когда мы только начинали обучение, Учительница рассказывала нам о том, что Плетущие помогают обычным людям, избавляя их от ночных кошмаров.

– Да.

– Понятное дело, что для семи– восьмилетних детей такое объяснение подходило идеально. Мы же не знали, что жизнь совсем не черно-белая, что нет абсолютного зла, как нет и абсолютного добра. Все относительно. Все гораздо сложнее…

– Ближе к делу, Клаус, – перебил его Оружейник.

– Хорошо, – легко кивнул он. – Со временем мы поняли, да от нас это никто и не скрывал, что помощь людям совсем небескорыстна. Ведь уничтожая тварей, мы не только избавляем людей от кошмаров, мы забираем, вытягиваем из монстров силу, как бы мало ее у них ни было. Эта жизненная энергия дарит нам время. Дает отсрочку перед неизбежной смертью. Ведь не секрет, что Плетущие живут дольше обычных людей…

– Это знает каждый из нас. К чему ты клонишь?

– К тому, что из женщины-Плетущей в Мишином сне в течение целой недели выкачивали силу не просто так. Подумай сам, чтобы лишить обычную тварь жизненной энергии достаточно нескольких секунд. Почему? Потому что ее очень мало, и Плетущий без проблем за такое короткое время не просто выкачивает, но и усваивает ее, если так можно сказать.

– Ты хочешь сказать, что некто вытягивал из несчастной всю ее жизненную энергию так долго, потому что быстрее не смог бы ее усвоить? Ты хочешь сказать, что некто не просто убил Плетущую, пытаясь выкачать из нее всю силу, но и использовать ее?

– Да.

– И ты подозреваешь в этом Марину Яковлевну?

– Я этого не говорил, – сразу пошел в отказ Клаус, но сделал это слишком поспешно.

– Большего бреда я не слышал.

– Я совсем не утверждаю…

– Что вообще заставило тебя предположить подобное?

– Мне кажется, – Клаус ответил не сразу, – что для того, чтобы вытягивать из Плетущего силу, непосредственно к нему должна быть некая материальная привязка.

– Ты имеешь в виду табичи?

– Да.

– Откуда такая уверенность? – Оружейник цепко следил за лицом собеседника, но внешне Клаус оставался абсолютно спокойным.

– Я этого не знаю, – ответил он не сразу, – просто предполагаю.

– Ты слишком спокоен, чтобы я поверил тебе, – так же ровно произнес мой двойник.

– Те твари, аборигены, которые были вооружены хатисами, – Клаус не обратил внимания на последнюю реплику, – это создания Марины Яковлевны, ее личная гвардия, если можно так выразиться.

– Откуда ты знаешь? Я их раньше не видел.

– Приходилось встречаться, – уклончиво сказал Клаус, а я успел заметить, как этот суеверный тип снова незаметно для собеседника скрестил пальцы на руке. – Ты думаешь, что мои подозрения безосновательны?

– Я не хочу пока говорить на эту тему. Твои предположения слишком серьезны и слишком опасны.

Люди, сидевшие напротив друг друга, замолчали, размышляя каждый о своем. Наконец, Клаус, который не отрывал взгляда от собеседника, произнес:

– К тебе полностью вернулась память, – он скорее утверждал, чем спрашивал, глядя на него с неподдельным интересом. – Позволь, я все-таки помогу тебе с Мишей. Уверен, моя помощь не будет лишней.

Ничего не сказав, Оружейник лишь пожал плечами.

Ветер за окном разогнал тучи окончательно, очистив от них пронзительно голубое небо. Было слышно, как шумели кроны деревьев внизу. От потрясающей послегрозовой свежести дышалось легко и свободно. Прямо на глазах в воздухе появилась удивительно четкая, как на картинке в детской книге, радуга. Высоко вытянувшись, она протянулась через весь парк и уперлась дальним концом в противоположный берег озера. Свежевымытый город сверкал чистотой.

– У меня к тебе просьба, – негромко начал Клаус.

– Какая?

– Монета. Та монета из твоего сна о девушке с цифрами на лбу, что находится на восьмом этаже жилого дома – подними ее.

– Я думал, что уже ничему не смогу удивиться, – устало проронил Оружейник. – Откуда ты знаешь о моем сне?

– Следил за тобой, – Клаус идеально сохранил маску спокойствия, что означало его крайнюю взволнованность.

– Зачем?

– Хотел поговорить.

– И поэтому подкинул мне в сон эту монету? Я правильно понял, что это табич?

– Да, это временный табич, для стационарного нужна материальная составляющая.

– Почему ты не использовал мой старый, тот, что у тебя должен был остаться еще со школы?

– Я уничтожил его, – совсем тихо ответил Клаус и отвел взгляд.

– Просто найти меня и поговорить ты не мог?

– Я не знал, как ты встретишь меня после стольких лет и захочешь ли вообще разговаривать.

Мой двойник какое-то время просто глядел на своего собеседника долгим изучающим взглядом.

– Ты изменился, – нарушил молчание Оружейник.

Клаус перевел на него взгляд своих серо-стальных глаз и едва заметно улыбнулся.

– Надеюсь, в лучшую сторону.

– Есть ли разница?

– Есть, – твердо ответил он.

Мой двойник лишь пожал плечами и снова посмотрел в окно.

– Что ты будешь делать дальше? – Клаус уже второй раз задал этот вопрос.

– Сначала выберусь отсюда.

– А потом?

– Прежде чем приступить к спасению Миши, я проверю все, что ты мне сейчас рассказал.

Клаус скривил губы в такой знакомой не то улыбке, не то ухмылке:

– Каким же образом?

– Посмотрим. Но ты и сам должен понимать – все, что ты мне рассказал, слишком серьезно, чтобы просто принимать на веру.

Он кивнул, а потом произнес:

– Насчет ребят… Катя, Соня…

– Не смей! – резко оборвал его Оружейник. – Не смей. Это мое…

– Как знаешь.

Лицо моего двойника исказила плохо скрываемая гримаса боли, он тяжело задышал, переживая тяжелые воспоминания, но почти сразу успокоился.

– Ты должен понимать, что для меня все это было всерьез, – сказал он.

– Да, прости меня, – Клаус искренне извинился. – Я не подумал, что говорю.

Они снова замолчали.

– Я понимаю, что все действительно очень серьезно, даже слишком, чтобы ты просто поверил мне на слово. Особенно учитывая наши с тобой непростые отношения. На твоем месте я бы, наверное, поступил так же – попытался все проверить. Хотя, честно говоря, я не представляю, как это можно сделать, – заметил Клаус.

Оружейник хотел что-то сказать ему, даже рот открыл, но в этот момент раздался страшный грохот, и пол как-то странно сместился, и оба человека вылетели из своих стульев, упали на пол. Странное дело, но я совершенно не почувствовал толчка.

– Что за…? – подал голос Клаус.

– Вставай! – закричал Оружейник. – Уходим! Быстро!

Стены содрогнулись еще раз, и я увидел, как извилистыми и пока тонкими линиями по ним поползли трещины. Обстановка вокруг стремительно изменилась: пропали белые стены, потолок, неудобные стулья, исчезло окно и город за ним. От свежести и прохлады не осталось ни следа, только поднявшаяся пыль взвилась вокруг беспокойными облачками. Сквозь нее было видно, что пол под ногами зиял многочисленными дырами и провалами, а я стоял в воздухе прямо над одним из них. Меня настолько захватило это удивительно зрелище, что я не заметил, как новый удар обрушился на жалобно застонавшее, как раненный зверь, здание. Вставшие на ноги люди снова попадали на пол. Оружейник лежал в каком-то метре от кажущегося бездонным провала, а вот Клаусу повезло меньше, и пол под ним провалился. Мой двойник успел дотянуться до него и схватить за руку. Клаус завис над темной ямой, испуганно пуча глаза.

– Не правда ли знакомая ситуация? – бросил он нервно и хрипло рассмеялся.

– Лезь давай! Хватит болтать! – прокричал ему второй.

– Нет… Оружейник… – хватая ртом воздух, он задыхался от напряжения. – Все-таки забавно… получается.

Пальцы Клауса выскальзывали из захвата, а он даже не пытался выбраться. Оружейник тяжело дышал, и пот градом катился по его грязному лицу.

– Что ты делаешь? – прохрипел он, прикладывая все силы, чтобы остановить это скольжение.

– Отпусти, – Клаус болезненно поморщился от его хватки. – Ты все равно меня не вытащишь, и пол под тобой в любую секунду провалиться. Не забывай, кто я такой.

Оружейник упрямо оскалился, но захвата не ослабил.

– Ты готов уйти сейчас? – бросил висящий над пропастью человек. – Потому что я готов, и буду уходить немедленно.

– Как же ты меня достал! – откровенно разозлился мой двойник. – Уходи, если готов!

– Надеюсь на скорую встречу, – успел сказать Клаус и, дернувшись всем телом, вырвался из удерживающей его руки.

На неуловимый миг он завис над пропастью и, прикрыв глаза, полетел вниз. Даже сейчас, зная, чем все закончится, я точно так же, как и тогда, затаив дыхание, наблюдал за его падением. Клаус летел вдоль одной из стен, и свет, падающий из окон, на доли секунд вырывал его из темноты.

– Ну же… – прошептал я.

Он пролетел больше половины расстояния до земли и, наконец, исчез, покинув этот сон. Какое-то время мой двойник неподвижно лежал, глядя вниз, но вот пол под ним начал осыпаться сначала мелкими, а потом все более крупными обломками. Не меняя положения, человек немыслимым образом попятился, пока не уперся в стену. Он оглянулся, и увидел выход на лестницу. Держась за стены, Оружейник поднялся на ноги и исчез из виду, шагнув на ступени.

Я колебался всего секунду, но любопытство победило, и я решил досмотреть этот странный спектакль до конца.

Когда я выглянул на лестницу, Оружейник уже спустился на несколько пролетов. Сильно припадая на левую ногу, он неловко перепрыгивал через обваливавшиеся ступени. Знакомая боль, будто напомнив, на миг охватила и мою голень, но сразу исчезла. Вместо того чтобы спускаться вслед за человеком, я просто вышел в ближайшее окно, зашагав по воздуху, как по твердой земле. На короткое мгновение внизу живота образовался невероятно тяжелый булыжник, когда под ногами разверзлась пустота, но жгучее любопытство пересилило, заставив исчезнуть все неприятные ощущения. Больше я уже не возвращался в этот разваливавшийся дом.

Спустя какое-то время, внизу, из здания, появился мой близнец. Высота была хоть и не большая, но все равно не дело мне тут было висеть, поэтому я начал спуск, зашагав по невидимым ступеням, которые старательно себе представлял. Остановился на секунду, только чтобы решиться на новый эксперимент. Почему бы и нет? Теперь ступени двигались сами, как на эскалаторе. Естественно, мне так понравилось больше. Спуск проходил на удивление плавно и, можно даже сказать, приятно. Невидимые ступени несли меня вниз сами.

Человек внизу брел по жиже, проваливаясь в нее по щиколотку. Вот он замер, будто задумавшись, А спустя секунду в грязи перед ним стремительно проявилась отчетливо видимая сверху ледяная тропа. Оружейник ступил на нее и продолжил путь более уверенным шагом, хотя все так же сильно хромал. Выделяющаяся на фоне черной грязи вымерзшая дорожка по широкой дуге огибала здание и уходила в сторону болота, туда, где человека ждал огромный осьминог.

А я и забыл, что был дождь, поэтому первые его капли оказались для меня неожиданным сюрпризом. Я поежился и втянул голову в плечи, но вода с неба, словно не замечала меня. Человек, шагавший в это время по ледяной тропе, обратил внимание на быстро усиливающийся дождь, от которого дорожка под его ногами стала очень скользкой, и поднял лицо к низким, хмурым, но самым обычным тучам. Но вот его взгляд зацепился за что-то, лежащее далеко в стороне от его ледяной стежки. Новая тропа замороженной грязи, прямая, как стрела, выстелилась перед ним, стремительной лентой устремившись к новой цели. Оскальзываясь и несколько раз едва не упав на ставшей скользкой от дождя тропе, Оружейник устало побрел к телу поверженного противника. Огромная туша змея лежала в грязи под самой стеной здания. Снова, в который уже раз, я поразился его размерам и мощи. Предсмертные судороги волнами прокатывали по его телу. Страж умирал. У основания его головы, с противоположной стороны от приближающегося человека, в устрашающего вида ране копошились две твари, два больших огненно-красных муравья. Я нетерпеливо ждал, пока человек обойдет гигантского змея и обнаружит проклятых насекомых. Вот Оружейник увидел тварей, вскинул оружие и открыл огонь. Шум дождя скрыл глухие хлопки выстрелов. Огромных муравьев буквально разорвало на части от попадания тяжелых девятимиллиметровых пуль. Вдруг неподвижный доселе Страж совершил странно неуловимое движение, и его голова оказалась очень близко от человека. Настолько, что тому можно было руку протянуть, чтобы коснуться огромного золотого глаза. Я помнил эту безмолвную просьбу. Я помнил – Страж просил о последней милости.

Человек снял с руки перчатку, медленно протянул и коснулся чешуи монстра раскрытой ладонью. Змей закрыл глаз. Он был готов. Прошла целая минута, тяжелая и невероятно длинная, прежде чем Оружейник, приняв решение, отступил на несколько шагов, оглянулся и «достал» лестницу. Он приставил ее к голове монстра и взобрался наверх.

К этому моменту я уже опустился по воздуху достаточно низко, чтобы услышать, как человек негромко сказал:

– Ну что же, будем надеяться, я справлюсь, – и «достал» короткий нож.

Я прекрасно помнил, что произойдет после, но все равно мне было безумно интересно. Заставив спуск остановиться, я завис у человека над головой. А у того из плотно сжатого кулака тонкой струйкой уже вытекала кровь. Тягучими каплями она падала прямо в ужасную рану, туда, где раньше был отсутствующий сейчас глаз. Никаких видимых эффектов не происходило, когда Оружейник орошал своей кровью все видимые увечья на теле Стража. Потом он спустился по лестнице на землю, а змей перевернулся, явив его взору раны, что были снизу. Устало, но упрямо, человек снова вскарабкался по приставной лестнице и повторил процедуру, окропив своей кровью оставшиеся ранения.

Дождь закончился, и ветер принялся разгонять прохудившиеся тучи. Закончив с обработкой ран, Оружейник спустился на землю, «достал» раскладной стул и буквально свалился в него. В руке человека появилась сигарета, которую он подкурил, а через секунду в другой его руке уже паровала чашка кофе, разнося в воздухе умопомрачительный аромат, подчеркнутый изрядной порцией коньяка. За несколько минут он выпил кофе и выкурил сигарету. Страж так и лежал, не шелохнувшись, даже его единственный глаз был закрыт. Человек на стуле безразлично смотрел на него, а потом уронил голову на грудь и больше не шевелился.

Первые робкие лучи солнца пробились через все еще достаточно плотный слой туч, вспоров их толстые брюха. С каждой секундой их становилось все больше, и вот уже в тяжелых облаках зазияли настоящие прорехи, сквозь которые виднелось голубое небо. Солнечный свет выхватил из опостылевших сумерек вымытое дождем тело Стража. Его черная чешуя заблестела на солнце, и змей словно впитывал в себя этот яркий свет, наливаясь им все сильнее. А я, затаив дыхание, следил за чудесным превращением. Чешуйки уже не просто отражали солнце и разбрасывали вокруг тысячи солнечных зайчиков, они действительно впитывали его тепло и свет. В какой-то момент мне пришлось даже отвести взгляд – настолько глазам было больно смотреть на сверкающего Стража. А потом змей вспыхнул, да так ярко, будто родилось новое солнце. Свет держался несколько секунд, а потом постепенно сошел на нет. Я повернулся и открыл плотно сомкнутые веки. Внизу, подо мной, лежал новый, перерожденный Страж. Его невероятно белые чешуйки были идеально подогнаны друг к другу, и они стали прочнее, хотя в объеме и весе не изменились. На теле змея не осталось ни одной раны. Он выглядел потрясающе: красиво и мощно.

– Красавец, – невольно вырвалось у меня.

Змей, будто услышав, открыл глаза. Все-таки я был под слишком большим влиянием последних событий, если подарил Стражу такой цвет глаз. Пронзительно голубые, они остановились на сидящем на стуле человеке, а в следующий миг змей будто размылся в пространстве, оказавшись рядом с ним. Он обвил сидящего огромным кольцом, а потом очень осторожно коснулся своей огромной башкой головы моего двойника, шумно выдохнул несколько раз. Человек зашевелился, поднял голову и открыл глаза. Нет, я не стану ускорять время. Я хочу насладиться ощущением радости и теплого света, что источал преображенный Страж.

Я прекрасно помнил, как перепугался в первые секунды пробуждения, когда увидел прямо перед собой эту страшную морду. Страж почти сразу отстранил свою голову, размером с грузовик.

– Фу! Не дыши на меня! Вонючка! – пробормотал Оружейник, зажав нос.

Змей в ответ снова приблизил свою морду к сидящему, но на этот раз боком, уставившись на человека синевой глаза. Мой близнец поднял руку и коснулся пальцами белой чешуи.

– Красавец, – произнес он негромко. – Но вонючка.

Человек и змей-альбинос смотрели друг другу в глаза. Я знал, что сейчас происходило. Моего двойника охватили чужие эмоции и переживания. Спустя минуту слабая улыбка тронула его губы.

– Еще у тебя голубые глаза, – промолвил человек, встал со стула и зашагал по стремительно вылетающей у него из-под ног дорожке из замерзшей грязи. Она вывела его к болоту, на краю которого возвышалась исполинская громада осьминога. А я шагал вслед за ним, ступая просто по воздуху. Страж не отставал от Оружейника и даже легонько толкнул его своей огромной башкой. От этого толчка человек споткнулся и упал на землю, но сразу встал и, повернувшись к змею, собрался что-то сказать, однако ни звука не вылетело из его горла. Он только хмыкнул, развернулся и продолжил свой путь.

Когда человек и Страж приблизились к монстру, тот распахнул бронированные створки век и какое-то время изучал альбиноса черными шарами глаз. Тем временем Оружейник встал слева от осьминога, безразлично закрывшего глаза, а змей свернулся кольцом с другой стороны от человека. Действительно, более чем странная компания.

Мой близнец пристально поглядел на башню двадцатиэтажного здания, и под этим взглядом оно начало разваливаться. Через дюжину секунд все двадцать этажей сложились, как карточный домик, подняв в воздух тучу пыли. Налетевший вдруг ветер принялся яростно ее рвать, а потом и вовсе отогнал прочь. Человек устало посмотрел на результат своих усилий, потом тяжело вздохнул, закрыл глаза и снова принялся плести. Я с интересом наблюдал, как начала меняться реальность, повинуясь воле моего двойника. Черная жижа, на месте которой когда-то давно был парк, на глазах налилась плотностью и перестала маслянисто поблескивать. Нежно-зеленые ростки, пробивающиеся к солнцу, быстро покрыли новообразовавшуюся землю пушистым ковром. Из грунта поднялись и потянулись ввысь тонкие побеги, они стремительно выросли, раскидали ветви с изумрудными листьями и спустя минуту превратились в высокие яблони, вишни, грушевые, абрикосовые, персиковые деревья. Бесчисленные цветы покрыли их кроны. Через новый парк-сад пролегла широкая, как раз под размеры осьминога и змея дорога, вымощенная светло-серым камнем. От нее ответвлялись другие, поменьше, но сквозь густую листву деревьев разглядеть их можно было уже с трудом.