Текст книги "Ст. лейтенант. Назад в СССР. Книга 11 (СИ)"

Автор книги: Максим Гаусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9
Чрезвычайная ситуация

Телефонный разговор с майором Игнатьевым был недолгий.

Он сразу дал понять, что свободного времени у него мало и все прошло быстро.

– Ладно, Гром! На данный момент, это все. – в трубке послышались ещё чьи-то посторонние голоса. – Так! У тебя ещё почти девять дней отпуска, да? Самарин с тобой?

– Был со мной. Разошлись сорок минут назад. Связь с ним есть, без происшествий.

– Хорошо. Тогда, отдыхайте. Не думаю, что вы будете нужны – пока все очень неопределенно. А я этого очень не люблю. Подробности пока оглашать не буду, да пока толком и нечего. Все в подвешенном состоянии.

– Понял. А как с кишлаком дела? – я намеренно не употреблял слова, которые могли бы навести на что-то подозрительное. Архив, Калугин, компромат… Нас могли слушать. В теории. На практике – не знаю, слишком неудобно. С другой стороны, генерал вполне мог распорядится, чтобы за мной вели скрытую прослушку.

Для специалистов комитета не составит труда тихо и незаметно проникнуть в квартиру, когда тут никого нет и аккуратно подсадить «жучка». Без всяких следов. А потом уйти.

– Я подумаю над этим вопросом… – отозвался Кэп. – Все, мне пора. Если что, я свяжусь. На крайний случай, телеграмма.

– Принял!

Кэп отключился, а я положил трубку обратно на корпус аппарата. Сжал кулаки, двинул по стене.

Конечно, то что я услышал меня ощутимо взбесило.

Да как они могли выдать обоих американцев после того, что было? Я уверен, за такой относительно короткий срок их и разговорить толком не удалось. Ну, ладно Вильямс – того давно КГБ обрабатывает и за прошедшее время наверняка удалось узнать немало. Да что там, львиная доля полученной от него информации касательно сил оппозиции и планов ЦРУ относительно Афгана, была использована для того, чтобы форсировать ход афганской кампании. Али Хадид, секретные документы, ПЗРК Стингер… Это ключевые моменты!

А теперь получалось… Что, выудили из него все нужное и отдали обратно за ненадобностью? Мол, жест доброй воли⁈ Но эта гнида просто так не успокоится – мы с ним еще встретимся! И теперь разговор с ним у меня будет короткий – пуля.

Ладно. Но второго-то американца зачем отдали? Тот наверняка ещё более важная персона, был в Сирии незаконно и действовал совсем не на благо с сирийского народа. Важнейшие документы при нем наверняка касались положения сил и ближайших планов относительно всей республики. Не зря же он пытался их сжечь! Да его нельзя было так просто отдавать, ни при каких обстоятельствах. А если и так… То в обмен на что? Что такого ценного могло предложить ЦРУ?

Да, подобные решения и действия, это все в духе СССР периода руководства товарища «Меченого». Что же, опять Горбачев подумал-подумал и лег под Америку? Все надеется с Западом подружиться, добиться нормальных отношений… Тьфу, да этого никогда не будет! Вся история буквально пропитана доказательствами того, что Москва и Вашингтон друзьями не будут никогда!

– Макс, ты чего? – раздался взволнованный голос Лены позади меня. – На тебе лица нет! Что-то случилось?

– Да, так… – я угрюмо качнул головой. – На службе неприятности. Даже не неприятности, а цирк.

– Расскажи! – она подошла ко мне ещё ближе и обняла за пояс.

– Ну, это все долгая история, да и не могу я тебе все подробности рассказывать… Ладно, у меня от тебя секретов нет. В общем, ранее я участвовал в двух сложных операциях, одна была ещё летом прошлого года в Афганистане, другая в Сирии, буквально пару недель назад. Нам удалось захватить ценных американских военных советников, сначала одного, потом другого. И это большой успех. Да только его плоды были под большим сомнением… А сейчас мой командир сообщает, что наше правительство пошло на поводу у Америки и просто обменяло обоих. Как будто бы это такой пустяк – они магазин с хлебом обчистили. Я просто не понимаю, почему… Зачем⁈

– Хм… Действительно, глупо. Ну, может есть обстоятельства, о которых ты не знаешь?

– Не знаю… Боюсь, что в этом деле мы сильно уступили. Буквально продались… А этого делать было нельзя! Никак нельзя! Особенно теперь. Взяв Афган, мы всему миру, всей этой гнилой Европе и Америке жёстко объявили, что нас не волнует то, что они там нам пытаются навязать. Что они о нас думают. Советский Союз – это грозная сила на мировой арене и нас должны уважать и боятся! Что наши решения продиктованы с позиции силы и решительности, что нас не волнует коллективное НАТО-вское тявканье. Если СССР решил, так и будет. Без всяких отступлений… Афган наш, а в Сирии мы по приглашению официального правительства. Что мы пришли туда помочь навести порядок и мы это сделаем без всяких сомнений! А теперь, сделав такой откровенно слабый ход, мы вновь откатились назад. Я уверен, за океаном найдут способ все коварно обратить против нас! Снова… И ради чего мы тогда под пули тогда лезем?

– Какая-то бессмыслица… – отозвалась Лена. – И что теперь?

– Пока ничего. В Сирии все неопределенно. И продлится это еще неизвестно сколько. Республику несколько месяцев накачивали оружием, финансировали банды боевиков-исламистов, хотели сделать вторым Афганистаном… Это не удалось! Однако все очень сложно… Мне интересен, какой же там был ответ ЦРУ…

– М-м… Так, давай-ка сменим тему? – Лена приблизилась ко мне. – Ты сейчас не в Сирии, а здесь. Со мной. Командиру доложил?

– Доложил.

– Значит, все. Ты в отпуске, вообще-то.

– Я помню. Просто забываю.

– Ничего, пройдет. Я помню, когда начиналась война в Афганистане, папа тоже таким был, все время возмущался, переживал и ругался. Сейчас не это главное, тем более, что ты ничего толком и не знаешь.

– Да, согласен. Лейтенант, это вовсе не генерал, много не нарешает. Ладно, все равно я ни на что повлиять не могу.

– Вот правильно! И нечего себя накручивать…

Я выдохнул, затем обнял ее. Мы поцеловались.

– Так, давай-ка чаю выпьем? А то привез в гости, а сам опять мозгами на службе!

– Не откажусь.

Мы отправились на кухню.

У мамы как всегда, когда она была одна, холодильник был полупустой – ну а зачем ей одной себе наготавливать? Много ли надо одной женщине? К тому же, я о нашем приезде ее и не оповещал. Хотел сюрприз сделать.

– Максим, давно хотела спросить, – осторожно спросила Лена. – А где твой отец?

– О! Хороший вопрос… – отозвался я, ставя чайник на печку. – С ним вообще интересная история получается. Когда мне тринадцать лет было, бросил он нас. Был и пропал. Мама всегда говорила, что его обстоятельства вынудили, что иначе было нельзя. Но я не верил. Его не было несколько лет, а в прошлом году он внезапно появился. Приезжаю домой, а он на кухне сидит и чай пьет. Ну, он конечно, все рассказал… Извинялся. Выяснилось, что последние годы он в Германии живёт, что у него там квартира своя. Что, мол, за нами вернулся. История, конечно, очень странная… Вроде как он в Арктике был, исследовательскими проектами занимался, что там у них что-то произошло. Запрет какой-то был. Может и так, может действительно он и не причем. Но я все равно сильно на него обижен был все эти годы.

– Да-а, вот так история. А сейчас он где?

– Ну, мама переезжать не захотела, а мне по службе никак нельзя. Он и уехал. Обратно, в свою Германию. Никакой связи у меня с ним нет.

– Ясно… Мне тоже отца не хватало. Я в первую очередь с прапорщиком советской армии жила, а не с отцом. Он ко мне редко открытые чувства проявлял. Хотя любил больше всего на свете.

– Ещё бы… Видела бы ты, как он сорвался, когда узнал, что вертушка на которой летели геологи, аварийно села в где-то в горах, недалеко от границы. А я видел. Его тогда больше ничего не волновало, кроме твоей судьбы!

– Это да… – задумчиво отозвалась девушка. – Представляю! Ладно, давай не будем о грустном?

Мы пили чай с домашними булочками – мама всё-таки занималась выпечкой, хотя неоднократно зарекалась, что для себя печь точно ничего не будет. Булочки были вчерашними, тщательно смазанные растопленным сливочным маслом и посыпанные сахаром. Очень вкусно, а еще это ностальгия по детству. Как же я по ним скучал.

А примерно часа через полтора после нашего приезда, с прихожей раздался звук вставляемого в замок ключа. Мама пришла с работы. Провозилась она с замком довольно долго – мы ведь его закрывать не стали. Видимо она замешкалась потому, что не поняла, что это за история такая – вроде замок с утра был закрыт, а по факту оказывается, что нет.

Когда мама вошла в прихожую, то первым делом обратила внимание на пару незнакомой обуви на полу. Застыла от удивления. А я, стоя у прохода на кухню, негромко произнес:

– Мамуль, привет!

– Ой… – охнула она, не ожидая подобного. Затем буквально засияла от радости. – Максим! Сынок! Да что ж такое, опять не предупредил о приезде⁈

– Возможности не было, мам… – я подошёл к ней и крепко обнял. Поцеловал в щеку. – И это, можно сказать, сюрприз. Я приехал не один.

Мама замерла от удивления – пыталась понять, что именно я имею в виду. Как раз в этот момент, из кухни скромно показалась Лена.

– Здравствуйте, Татьяна Михайловна! – улыбнусь она.

– Ой… Максим! Как же… Да-а, сюрприз, так сюрприз. Здравствуйте, вы наверное, Лена? Ух, ты. Какая красавица!

Девушка смутилась.

– Да, да… – подтвердил я. – Мам, выбирал самую лучшую. Другой такой точно нигде нет. У меня тут выдался короткий отпуск, вот я и решил, что вам обязательно нужно познакомиться. А то сколько же можно тянуть? Примчались сюда с самого Краснодара. А то ты так скоро решишь, что я на всю жизнь холостым останусь.

– Ну, уже не останешься… – рассмеялась Лена, приобняв меня.

– Ой, а у меня тут не прибрано! – спохватившись, засуетилась мама. – Да и не приготовлено ничего. Вы ж голодные, наверное!

– Все нормально! – успокоила ее Лена. – Все хорошо, мы уже булочками подкрепились. А давайте я вам помогу?

– Да зачем, я сама… Вы ж с дороги устали, отдыхайте.

– Нет, мам! – вмешался я. – Ты и так все сама, да сама…

– Максим, мы тут с Татьяной Михайловной сами разберемся! – по решительному выражению лица Лены, стало ясно – в данный момент мужчина на кухне точно лишний. Видно было, что ей хочется с ней остаться наедине.

Я удалился в свою комнату, но по пути мне на глаза попался телевизор. Кажется, это был Фотон 714/Д.

Я давно уже не смотрел новости, но вот сейчас почему-то захотелось. Естественно, пульта не было, поэтому переключать каналы пришлось вручную. Возился долго, не сразу вспомнил, как это делается – в памяти было очень свежо современное управление. Отчего-то решил, что аппарат выдает только чёрно-белое изображение и ошибся. Вполне себе нормальное цветное качество, не считая помех.

Попал на общие новости.

Происходящее в Сирии никак не освещалось – да и кому оно в Союзе надо? Тут и Афганские-то новости не сильно афишировались, а про арабов в далёкой пустыне вообще никому дела не было. В основном шли новости про культуру, спорт, политику и подготовке к очередному съезду депутатов.

Скучно. Сам не заметил, как прямо на диване и заснул. Разбудили меня когда ужин уже был готов.

За два с половиной часа Лена вместе с мамой сварили борщ и нажарили котлеток. Боже, мой желудок, уже привыкший к консервам в сухих пайках, острой иностранной еде, сухомятке, а также быстрым приемам пищи на ходу, буквально запел. Ну, что тут скажешь мамина еда всегда самая вкусная, вряд ли кто-то сможет с этим поспорить. А тут ее готовили сразу две любимые женщины…

– Так вы всего на три дня? – спросила мама. – А чего ж так мало?

– У меня всего десять суток из которых двое уже прошло. А у Лены работа. Мы и так схитрили, как могли. Она вроде как на больничном.

– Ну, я попробую кое-что сделать, чтобы задержаться здесь подольше. У меня знакомая подруга в поликлинике работает медсестрой, она больничный дистанционно вдвое может продлить. Попытка не пытка.

– А так можно? – уточнил я.

– Ну, я надеюсь. Главное, чтобы меня профессор Спирин искать не начал, тот весь в науке. Нет у него понятия работник «на больничном», есть универсальная отговорка – кто не хочет работать, тот ищет причину. Сам-то он даже больной на кафедру ходит.

– Только бациллы распространяет. Вот так эпидемии и начинаются! – нахмурилась мама.

– Это хорошая новость! – обрадовался я. – А то так надоело скакать туда-сюда. Три дня пролетели бы, мы и не заметили.

Несколько секунд было тихо.

– Мы тут уже о своем, о девичьем пошушукали… – Татьяна Михайловна чуть смутилась. – Максим, вы что, решили заявление в ЗАГС подавать?

– Да. Я давно уже должен был это сделать, а все тянул чего-то. Ждал. Только мы ещё не определились где и когда. Это же нужно ж по месту жительства идти в ЗАГС? По месту регистрации или как? И как с военнослужащими дела обстоят в этом случае?

– Я уже и не помню. Вроде бы все равно, где Лена прописана, можно идти в любое отделение. Только когда заявление подадите, придется ждать три месяца. А что касается военнослужащих, даже не знаю. Там же какие-то исключения должны быть. А сколько тебе ещё учиться?

– Мам, а я уже закончил! – признался я. – По ускоренной программе.

– Правда? И ты молчал? Вот партизан! И кто ты теперь по званию?

– Лейтенант! Первое офицерское звание!

– Молодец, поздравляю! – искренне обрадовалась мама. – Вот как таким сыном не гордиться?

А про звезду героя СССР я говорить не стал – ее просто так получить невозможно. Это сразу натолкнуло бы мать на мысль, что я ей что-то не договариваю. А я и впрямь недоговаривал, причем очень много. – Спасибо, – улыбнулся я.

Уже понимал, что ее следующий вопрос будет касаться занимаемой должности и нового места службы, а потому пошел на опережение. – Честно говоря, должность мне в Краснодаре скучную нашли. Ничего интересного, сиди, да бумажки разные в штабе подписывай и печати ставь!

Лена знала о том, что я скрываю правду, поэтому иногда подыгрывала. Зачем матери зря волноваться?

– И ничего. Может там и скучно, зато ты в безопасности. Пули не свистят, афганцы не бегают. И не спорь с матерью!

– Ладно, не буду… – улыбнулся я. – А по поводу заявлений от военных, мы отдельно узнаем прямо на месте. Вот завтра с утра этим и займёмся!

За ужином мы ещё долго болтали, затем разошлись спать. Диван в моей комнате никогда ранее не раскладывался, так и стоял с момента покупки. Мне хватало. А теперь вот появилась причина – в моей комнате теперь ночевали двое, уже совершеннолетних людей.

Следующие пять дней мы только и делали, что отдыхали, гуляли, да помогали по дому.

Кстати, уловка сработала и Лене продлили больничный ещё на три дня. Плата – коробка конфет. В принципе, справедливо!

В ЗАГСе заявление у нас приняли без вопросов. Но вот со сроками оказалось плохо – свободных «окон» на март и апрель просто не было. Весеннее время самое востребованное, потому как всем молодым хотелось играть свадьбу именно весной. Вроде как самое романтическое время.

Даже мой статус военного и имеющиеся награды не сильно повлияли на картину. Все потому, что на весь город отдел ЗАГС работал только один и сдвигать кого-либо было очень проблематично.

К тому же, пожилая работница отдела искренне посоветовала нам не расстраиваться не торопиться. Выбрать для такого важного события другое, более теплое время года. Мы подумали и согласились – других вариантов-то и не было. В лучшем случае удалось договориться на десятое мая, ждать чуть меньше двух месяцев, вместо трёх.

Здание мы покинули, а положительном ключе и хорошем настроении. Оба сошлись во мнении, что так действительно будет лучше для всех. К тому же у меня со службой пока все неопределенно… Чем там все в Сирии закончится… Глядишь, через два месяца я смогу договориться и меня определят куда-нибудь в штаб⁈ Пусть даже туда, где холодно.

Погода все эти дни стояла хорошая, светило солнце. Под окнами возмущенно чирикали воробьи, купались в лужах и вообще считали себя королями жизни.

На градуснике и по ощущениям было очень тепло, хотя на календаре только вторая половина марта.

За прошедшее время, мы ещё больше сблизились с Леной. Все время были вместе, любое дело – все вдвоем.

К слову сказать, маме она тоже очень понравилась – можно сказать, что я официально получил разрешение жениться. Я правда, не спрашивал его, да и не принято так было, ну да ладно…

В общем, время пролетело быстро.

Глазом не успели моргнуть, вроде только-только приехали, а уже пора собираться обратно в Краснодар. Уезжать, конечно же, не хотелось – в скором времени мы гарантированно должны были расставаться и мне, через Чёрное море и Турцию, предстояло лететь в САР.

Накануне созвонился с Кэпом. Потом с Самариным.

Выяснилось, что за это время произошли некоторые достаточно серьезные изменения в мировой политике. Америка вроде как, прекращала все возможные поставки оружия в Сирийскую республику и выводила оттуда своих сотрудников разведки и военных инструкторов, чем снижался и общий градус положения дел. Как оно там на практике – пока не ясно.

Ничего конкретного майор Игнатьев не сказал, но дал понять, что уже сейчас перед группой «Зет» стоит много работы и ответственность важна как и раньше.

Я попрощался с мамой, пообещав, что мы приедем точно к началу мая.

Затем мы покинули квартиру, я отыскал Самарина и мы вместе выдвинулись на железнодорожный вокзал.

На электропоезде, ближе к концу дня, мы добрались до Краснодара. Там, горячо попрощавшись с Леной мы были вынуждены как можно быстрее ехать в Крымск. Это куда лучше, чем своим ходом добираться от Краснодара до Моздока – иными маршрутами военные самолёты пока не летали. Все прошло хорошо и вот мы уже в небе, точно над Черным морем.

– Димка, так как там у тебя дела с Наташей?

– Хорошо… – заулыбался тот. – Отпуск не прошел даром. И я не пожалел, что тогда остался с тобой, ночевать в общаге. У нас все только начинается, но зато и планов много.

– Так вы вместе или как?

– Пока ни то, ни другое… – подумав, отозвался Самарин.

– Это хорошее начало. Рад за вас.

– Спасибо, Гром!

Наш ИЛ-76 сел в Латакии, на аэродроме Хмеймим – авиабазу уже частично сдали в распоряжение советских войск. Строительство и развертывание авиационной техники шло полным ходом, количество людей и ВВТ росло.

В следующие двадцать часов группа «Зет» собралась в полном составе. А по прибытии Кэп довел нам основную информацию, касающуюся общего положения дел… К счастью, разведку пока никто не трогал и мы сидели на базе, иногда лениво тренируясь на спортивном городке.

Но третьего апреля 1987 года, картина ленивой безмятежности резко закончилась – майор Игнатьев срочно собрал экстренное совещание…

– Кэп, чего там случилось-то?

– Темнить не буду, чрезвычайная ситуация! – он обвел нас мрачным взглядом. – Сегодня, по местному времени, в семь часов утра, тридцать семь минут, с околоземной орбиты сошел наш военный спутник и преодолев воздушное пространство, упал где-то на границе между Ираном и Афганистаном. Упал в сложном районе, где до сих пор случаются нападения на советские блокпосты… Известно, что там скрываются банды бывшего полевого командира Хасана.

– Ну и что с того? – возразил Герц. – Проблема-то в чем?

– В том, что в составе спутника были радиоактивные материалы. Там плутоний на борту! Если эти обломки попадут в руки бывшей афганской оппозиции, они могут собрать грязную бомбу! Понимаете, к чему это может привести?

Шут изумлённо присвистнул, было с чего!

– И что, кто будет его искать?

– Догадайся с первого раза! – ответил Кэп. – Авиация там не летает, спецназа в Афгане больше нет. Ближе нас, с соответствующим уровнем подготовки, просто никого нет! Так что ответ на твой вопрос – очевиден и прост. Теперь это наше задание…

Глава 10
Винторез

Через полчаса после быстрого обсуждения случившегося, за нами прилетела вертушка.

Вся группа в полном составе, вместе с Игнатьевым, отправилась на сирийскую авиабазу «Хмеймим». Оттуда, первым же бортом АН-24, через Турцию, нас отправили на Каспий. Оттуда, после быстрой дозаправки, сразу под Герат, на запасной аэродром. После того, как афганская война закончилась и все перешло в вялотекущую фазу, многие советские военные объекты были оставлены, либо переданы правительственным силам.

На все ушло почти четыре часа, но только потому, что все делали в предельно ускоренном режиме.

В Герате, в штабе оперативного командования, уже собрали совещание. Мы прибыли последними.

В виду того, что регион, где упал спутник и обломки ракеты был достаточно большим, да ещё и изрезан ущельями и скалами, оказалось, что задействовали не только нас. Офицеры других родов войск на совещание не привлекались. Только разведка, связь и авиация.

Также была организована телефонная связь с одним из ведущих инженеров-конструкторов упавшего спутника.

Помимо Кэпа, теперь на обсуждении присутствовал и я. Ведь меня уже официально назначили на должность командира группы «Зет» – по срокам, рановато, конечно. Но полковник Хорев это решение продавил без проблем, сославшись на личную ответственность. Да и опыта у меня было хоть отбавляй.

По слухам, он тоже должен был прилететь сюда, но пока опаздывал.

– Товарищи офицеры! – начал зачитывать текст полковник, фамилии которого я не знал. Крупного телосложения, в хорошей физической форме. Видно было, что такое боевой выход, он знал не по наслышке. – Не буду сильно вдаваться в суть произошедшего… Только главное! Как вы уже в курсе, сегодня в шесть часов пятьдесят две минуты утра потерпел крушение экспериментальный космический аппарат серии «Космос». Спутник, грубо говоря. Он был запущен с космодрома Байконур сегодня, в шесть тридцать утра. Сначала, все шло в штатном режиме, все системы и приборы были исправны.

Он заглянул в папку, затем продолжил:

– Однако, затем ракетоноситель отклонился от курса, перестал реагировать на управление и развалился в воздухе. Модель спутника не серийная. Это специальная разработка. Ее фактическое наличие у СССР, да и вообще существование в принципе, отрицается и строго засекречено. Причина падения не известна. Для нас это и не важно. Важно другое – на борту аппарата находилась компактная энергетическая установка, которая представляет чрезвычайную ценность. Я сейчас говорю о ядерной энергии. Ввиду того, что космический аппарат вместе с ракетой развалился в воздухе, а его обломки упали на территории сразу трёх стран, мы привлекаем три лучших разведывательных группы. Группа «Факел» под командованием капитана Филимонова, «Бастион» капитана Новикова и группа «Зет», под командованием молодого, но уже хорошо зарекомендовавшего себя лейтенанта Громова. Времени готовить другие группы у нас просто нет. Конечно, сил для такой операции мало, но других вариантов нет. С момента падения прошло уже почти шесть часов, противник в курсе случившегося. Над зоной падения уже пролетел наш спутник – снимки показывают, что активность возросла.

Полковник подошёл к карте региона. Взял указку, обвел ей несколько квадратов.

– Внимание! Зона разброса падения обломков до шестидесяти километров. Точное местонахождение самого спутника неизвестно. На юго-западе республики Афганистан, юго-востоке Ирана и северо-западе Пакистана. Такой вот прямоугольник. Ввиду того, что обстановка на южных границах Афганистана все ещё неспокойная, а рельеф местности сложный для полетов и поисковых работ, применение авиации затруднено. Два часа назад, при попытке облёта предполагаемого места падения, звено наших Ми-24 уже было атаковано. К счастью пилоты смогли вывести машины в целости из опасной зоны. Предположительно, огонь вёлся из уже известных нам ПЗРК «Стингер», что небольшими партиями осели на приграничных районах с прошлого года. Там все ещё скрываются достаточно крупные бандформирования афганских моджахедов. Прошу обратить особое внимание, нам известно что ими руководит один из оставшихся в живых полевых командиров оппозиции, генерал Абу Хасан. Он известен тем, что его ни разу не удавалось застать врасплох. Генерал хороший стратег, он жаждет взять реванш после разгрома оппозиции. Если ядерная установка попадет в их руки, то они в короткие сроки смогут изготовить грязную бомбу и применить ее где угодно. Последствия будут ужасны. Этого допустить нельзя!

Несколько секунд было тихо, затем старший офицер вернул указку на место и продолжил.

– Декабрьские события прошлого года показали, что душманы применяли БОВ без каких-либо ограничений. После поражения, они только и ждут возможности нанести удар и не важно, какой именно. Они используют все, что попадет к ним в руки. Вопросы?

– Хотя бы приблизительное место падения известно? – спросил майор Игнатьев. – Группы не смогут охватить такой большой район, слишком мало сил.

– Точно – нет. От тридцати до пятидесяти километров. Аварийный маяк, что находился на космическом аппарате, по какой-то причине не сработал. Из-за большого количества крупных обломков от самой ракеты, точку падения самого спутника установить не удалось – слишком много целей.

– Если одна из групп находит место падения спутника, какие действия?

– Необходимо отделить от корпуса аппарата капсулу с энергетической установкой, извлечь оттуда топливную сборку и эвакуировать ее туда, где группу смогут забрать вертолеты. Вес реактора составляет… Так! Анатолий Петрович, нужна ваша консультация! Вы здесь?

Внезапно ожил динамик громкой связи.

– Да, да, товарищ полковник. Я на связи.

– Каков вес спутника и самой капсулы?

– Так, полный вес данного космического аппарата составляет три с половиной тонны, вес реактора семьсот восемдесять килограмм.

Послышались недовольные возгласы.

– Как же его эвакуировать-то? Тащить на руках почти восемьсот килограмм? По горам и ущельям? – спросил капитан, фамилию которого я тоже не запомнил. То ли Новиков, то ли Филимонов. – Это невозможно!

– Нет, нет. Это и не требуется. Капсула разборная, весь реактор нам не нужен и не представляет особой ценности. Только топливная сборка, она компактная и ее вес, приблизительно, семьдесят пять килограмм. Только для того, чтобы ее извлечь вам понадобится специальный набор инструментов.

– Ну, это другое дело. И все равно, вес немаленький. Считай, полтора мешка цемента на плечах. Не каждый боец такое потянет.

– Разберетесь, как-нибудь! – ответил полковник.

– А если капсула повреждена? – спросил я. – Что если есть угроза радиационного поражения?

Повисла немая пауза – вопрос действительно был важным. С подобными устройствами ранее никто из разведчиков дел не имел. Если так, то присутствие человека на месте падения недопустимо. Как в таком случае выполнять задание?

– Да, некоторый риск есть, – отозвался голос из динамика. – Однако, проверить это можно только на месте. Для этого я уже рекомендовал каждой поисковой группе выдать дозиметры, чтобы фиксировать повышение радиационного фона. Это единственный доступный нам… Вам способ!

– Так, а если фон существенно повышен, какие наши действия?

Ответил полковник.

– Если уровень предельно допустим, эвакуировать сборку до точки, где вас смогут работать вертолеты. Если нет, исключить возможность использования противником. Например, сбросить в реку!

– Но это же спровоцирует загрязнение, причем весьма обширное!

– Это не важно!

Я про себя горько усмехнулся.

Ну да, командование подобные мелочи не волнуют. Вспомнить хотя бы середину двадцатого века – река Теча в Челябинской области послужила местом сброса радиационных отходов, когда нарабатывали оружейный плутоний от первого реактора в СССР. Потом сбросы продолжили в озеро Карачай. А в пятьдесят седьмом вдруг случилась Кыштымская авария на ПО «Маяк». Тогда-то наконец-то и поняли, что такое радиационные отходы и как они влияют на окружающую среду. Впрочем, поняли, но недостаточно хорошо. Реальную картину уже значительно позже показал только Чернобыль. По сути, авария на ЧАЭС, тот взрыв – это очень мощная грязная бомба с обширным загрязнением окружающей среды на десятки километров вокруг. Вот только в этом времени аварии на четвертом энергоблоке ЧАЭС не произошло. Не были сделаны важные выводы.

И сейчас этот полковник говорил – просто сбросьте все в реку! Куда потечёт, там и заражение. Вода, флора, фауна…

Ну, ясно – важнее-то тайну сохранить, чтоб секретная разработка врагу не досталась. А то, что страна не твоя, да и ладно. Как-нибудь само утрясется. Афганский народ даже не поймет, что и откуда. А если повезет, то последствия вообще никто не заметит.

– Мне кажется, это не выход! – тяжко вздохнув, отозвался инженер. – Можно попробовать захоронить останки, прямо там. В мягком грунте.

– Предлагаете тащить с собой лопаты? – усмехнулся кто-то.

Да, у солдат советской армии в полевом обмундировании были с собой саперные лопаты. Ими вполне можно попробовать выкопать яму, заложить туда капсулу и засыпать камнями.

– Это если вообще в горной местности будет такое место! – покачал головой полковник. – И это предложение мне не нравится. Думайте, думайте!

Вновь повисла пауза. Анатолий Петрович отчего-то решил, что обращались к нему.

– Извините меня, я человек не военный. Мое дело – проектировка и конструирование. Но если вам все же интересно мое мнение… Если уровень радиации будет серьезно превышен, то те, кто попытается сделать из топливной сборки грязную бомбу, скорее всего, сами долго не проживут. Реализовать бомбу не так-то просто.

– Из-за острой лучевой болезни?

– Именно. Но про цифры я ничего говорить не берусь. Это вам Курчатовский институт нужно обращаться. Там есть специалисты вроде академика Легасова.

Полковнику все это не нравилось. Старая закалка – ничего не оставлять врагу, ни при каких условиях. А сверху ему по любому сообщили, что это важно, секретно и срыва операции быть не должно. Вот он и нагнетает.

Снова настала тишина. Каждый командир ждал, какое же решение будет принято.

– А если просто взорвать сборку? Чтоб ничего не осталось?

– Крайне не рекомендую этого делать! – оживился инженер. – Не исключено, что от вас в этом случае тоже ничего не останется!

– В общем так… Группе, нашедшей этот спутник, приказываю замерить уровень радиации, по возможности – доложить. Командирам групп разрешаю самостоятельно принимать решение на месте, но ионизирующие материалы не должны попасть в руки противника. Это ясно?

– Так точно!

– Все, совещание окончено. И так много времени было потрачено впустую. Группам получить снаряжение и пулей к вертолетам! На все не более получаса!

Совещание закончилось.

Мы с Игнатьевым сразу же отправились к остальной группе. Чтобы не терять времени, я ещё до совещания в штабе, назначил прапорщика Корнеева старшим и сразу отправил их на склад РАВ, подбирать нам экипировку и вооружение. Выбор имелся достаточно большой, но все равно были ограничения.

Когда мы подошли и спустились к складу вооружения, часть наших уже переоделась в знакомые, но слегка модифицированные КЗС, поверх которых пошли маскхалаты расцветки «Березка» в песчаном исполнении. Разгрузки, бронежилеты. Ботинки. Шлемы брать не стали – неудобно.