Текст книги "Книга для детей No2"

Автор книги: Максим Белозор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Самую главную часть в домашнем арсенале занимало огнестрельное оружие. Элементарный взрыв можно устроить буквально голыми руками. Выдолбите в асфальте неглубокую ямку, начистите туда серы примерно с одного коробка спичек, вставьте гвоздь и стукните по гвоздю кирпичом. Шарахнет очень солидно.

Того же эффекта можно добиться, если поместить серу между двумя болтами, стянутыми гайкой: стукните такой штукой об асфальт или о стену и послушайте. Если недостаточно громко, в следующий раз положите серы побольше.

Ну и, наконец, самопалы или еще их называют – поджиги. Это уже самое что ни на есть настоящее оружие.

Для самопала прежде всего нужна тонкая медная трубка с толстыми стенками. Один конец трубки нужно сплюснуть молотком и немного загнуть. Потом сантиметрах в двух от сплюснутого конца напильником надо пропилить маленькую дурочку. После этого привязать ствол изоляционной лентой к прикладу и самопал готов. В ствол забивается сера от спичек или порох, если его удастся раздобыть, затем туда же надо затолкать пыж и свинцовое рыболовное грузило весом 4 грамма. После этого к стволу нужно привязать годную спичку так, чтобы головка находилась как раз напротив дырочки. Теперь для того, чтобы выстрелить, нужно лишь провести спичечным коробком по спичке и грянет выстрел.

На самом деле самопал опасное оружие в первую очередь для самого стрелка. Если натолкать в ствол слишком много пороха или серы, трубку может разорвать и тогда стрелок рискует остаться без пальцев или без глаз. Слава Богу, сейчас продается столько всяких стреляющих устройств, что самопалы никто уже не делает.

Мальчика папин рассказ заинтересовал. Он срисовал в свой блокнот чертежи самострелов и дал папе обещание никогда не делать самопалов.

– У меня было несколько отличных самострелов, – сказал папа. Даже когда я жил с твоей мамой, у меня еще хранился один самострел.

– А почему ты бросил его маму? – спросила девочка.

– Что значит – бросил? – сказал папа.

– Может, это она тебя выгнала?

– Во-первых, никого я не бросал, – сказал папа. – А во-вторых, никто меня не выгонял. Мы просто расстались. Так бывает. Мне совершенно не хочется об этом вспоминать, да и тебе этот разговор, наверное, не доставит удовольствия? – спросил он мальчика.

– Да нет, – сказал мальчик, – ничего. Мне даже интересно.

– Нет тут ничего интересного, – сказал папа. – Просто я был очень молод. Нельзя заводить семью, пока не стал взрослым.

– Но ты же ее любил? – сказала девочка.

– Конечно, любил! Но любовь дело непростое. Например, она бывает сильной и не очень сильной. Или она может кончиться.

– Ты что, ее разлюбил? – спросила девочка.

– Ну, – сказал папа, – вроде того. Но на самом деле мы тогда не умели любить по-настоящему. Просто понравились друг другу и стали жить вместе. А любить по-настоящему, оказывается, надо еще научиться. Некоторые всю жизнь проживут и не научатся.

– А ты научился? – спросила девочка.

– Думаю, да, – сказал папа.

– Понятно, – сказала девочка. – Когда ты встретил мою маму, то полюбил ее по-настоящему, а его маму разлюбил.

– Ничего тебе не понятно, – сказал папа. – Когда я встретил твою маму, то очень испугался. Я сразу понял, что такую женщину я могу встретить один раз в жизни. Это не потому, что она лучше твоей мамы, – сказал папа мальчику. – Они обе замечательные. Просто, каждому мужчине идеально подходят не так уж много женщин. А каждой женщине идеально подходят не так уж много мужчин.

– А мама тебе идеально подходит? – спросила девочка.

– Почти, – сказал папа. – Кое-что, конечно, можно было бы подправить.

– Подумаешь! – сказала девочка. – У нее к тебе тоже есть претензии!

– Я же не говорю, что я ангел! – сказал папа. – Сейчас речь не об этом. Я хочу сказать, что как только познакомился с твоей мамой, то сразу в нее влюбился. А когда я в нее влюбился, и она в меня, в общем, тоже влюбилась, я испугался. Мне было страшно бросать вас с мамой, – папа посмотрел на мальчика. – И было страшно потерять твою маму, – он посмотрел на девочку. Потому что я был уже не очень молодым и понимал, что такое любовь. Но нужно было решать. И тогда я решил: у меня ведь всего одна жизнь, верно?

– И выбрал мою маму? – спросила девочка.

– Получается так, – сказал папа. – И она ведь тоже меня выбрала. Мне было очень тяжело оставлять вас, – сказал он мальчику, – но если бы я этого не сделал, то потом жалел бы всю жизнь. Я очень надеюсь, что ты на меня не очень обижаешься.

– Да ладно, – сказал мальчик, – я не обижаюсь.

– Да, – сказал папа, – ну, слава Богу! Знаешь, я честно скажу, с женщинами много мороки, но все-таки они украшают жизнь. И вообще, семейная жизнь – это, пожалуй, единственное, чем я доволен. Может быть, больше ничего и не нужно? Жить долго и умереть в своей постели, в окружении детей и внуков...

– А ты бы хотел, чтобы из тебя сделали мумию? – спросила девочка.

– Причем здесь мумии?

– Ни при чем, просто в голову пришло. Ты бы не хотел?

– Я как-то об этом не задумывался, – сказал папа. – Нет, не хотел бы. К тому же у нас мумий не делают. Их делали в древнем Египте.

– Но Ленин же мумия? – спросил мальчик.

– В каком-то смысле мумия, – сказал папа.

– Но не египетская?

– Нет, конечно.

– Вот видишь! – сказала девочка. – А ты б хотел?

– Не хотел! – сказал папа. – Я бы не хотел, чтобы из меня делали мумию, не хотел, чтобы меня кремировали. Я бы хотел, чтобы меня похоронили на самом обычном кладбище и на могиле посадили березку или куст сирени.

– Как это – кремировали? – спросил мальчик.

– Сожгли в крематории. Там человека сжигают, а пепел кладут в специальную урну – такую вазочку с крышкой. На ней обычно пишут:"Ты тихо жил на радость близким! Покойся с миром, милый прах!" И печатают фотографию покойного.

– А потом эту вазу куда девают? – спросил мальчик.

– По желанию родных покойного. Ее можно закопать, можно сдать на хранение в специальный музей при крематории, а можно забрать домой и поставить в буфет. Кто как захочет. Некоторые завещают развеять свой прах над каким-нибудь местом, например, над родным городом.

– Лучше забрать домой, – сказала девочка. – Поставить на полочку и урасить цветами. Если тебя сожгут, мы тебя лучше заберем домой. Можно будет высыпать тебя в какое-нибудь комнатное растение, и ты потихоньку впитаешься и станешь цветком. Мы бы за тобой ухаживали, и я бы не разрешала Котику жевать на тебе листики.

– И мне бы отсыпали половину, – сказал мальчик. – Что я, лысый?

– Половину тебе, половину нам, – согласилась девочка. – По-честному!

– Але! – сказал папа. – Вы что, обалдели? Я пока умирать не собираюсь.

– Да мы просто, – сказала девочка, – на всякий случай.

– Ничего себе – случай! – сказал папа. – Вы бы на всякий случай лучше полы подмели. Случай!

x x x

Мальчика отправили в магазин, а папа с девочкой стали мыть посуду. Девочка мыла, папа вытирал чистые тарелки полотенцем и ставил их на полку.

– Что ты можешь рассказать о сексе? – спросила девочка, оттирая от тарелки засохшую яичницу.

– Не понял! – сказал папа. – Что тебя интересует конкретно?

– Ну, родители ведь должны рассказывать детям о сексе, когда у детей наступит подходящий возраст.

– А у тебя уже наступил подходящий возраст?

– Конечно, – сказала девочка.

– Не знаю... – сказал папа. – Если ты так считаешь... Мне, например, никто ничего не рассказывал. Все выяснилось как-то само собой.

– Я тоже кое-что знаю, – сказала девочка, – но может быть, я не все знаю. Ты начинай, а я, если это уже знаю, то скажу.

– Ничего я не собираюсь начинать!– сказал папа. – Только этого не хватало! Девочкам об этом должны рассказывать матери. Пусть тебе мама и рассказывает.

– А ты не будешь?

– Нет.

– Мама тоже не будет, – сказала девочка, подумав. – Если я ничего не буду знать, то когда вырасту, у меня может быть психическая травма.

– Особенно не переживай, – сказал папа, – Я куплю тебе детскую энциклопедию сексуального воспитания.

Из магазина вернулся мальчик. Он принес свежих булок, и все опять уселись пить чай.

– Ты и с ним беседовала на эту тему? – спросил папа, делая бутерброды.

– Нет еще, – сказала девочка.

– О чем? – спросил мальчик.

– О сексе, – сказала девочка.

– А, – сказал мальчик, – нет, не беседовала.

– Слава Богу! – сказал папа. – Впрочем, мы живем в свободной стране.

– Он же мой брат, – сказала девочка. – Мы с ним можем беседовать на любые темы.

– Конечно, – сказал мальчик. – Мы же родственники.

– Родственники, – согласился папа, – но, между прочим, не кровные.

– Как это? – спросил мальчик.

– Так, – сказал папа. – Ты мой сын, в тебе течет моя кровь. А ты – моя дочь, но моя кровь в тебе не течет. В тебе течет мамина кровь и кровь твоего отца. Вот если у нас с мамой кто-нибудь родится, он будет вам обоим кровным братиком или сестричкой.

– Значит, мы не совсем родные? – спросил мальчик.

– В этом смысле не совсем.

– А брат и сестра могут пожениться? – спросила девочка.

– Нет, – сказал папа, – настоящие брат и сестра пожениться не могут.

– А мы можем?

– В принципе, можете, – папа задумался. – В принципе, и мы с тобой можем пожениться. А мама может выйти замуж за мальчика. В принципе, жизнь очень запутанная штука!

– Подумаешь, – сказала девочка, – ничего особенного.

– Не умничай, – сказал папа. – Ты умничаешь, потому что глупая. Человек всю жизнь совершает ошибки. И самые главные ошибки он совершает именно в молодости. К сожалению, так будет всегда. Но кое-каких ошибок можно все-таки избежать, если вовремя посоветоваться с людьми умудренными и прислушаться к их советам. Я, например, всегда готов поделиться опытом.

– Ну, поделись! – сказала девочка.

– Поделюсь, – сказал папа. – И надеюсь, что мой опыт пойдет вам на пользу!

Вечером к двери в девочкину комнату папа приколол два листочка бумаги. Вот что на них было написано:

В ЧЕМ Я ЗАБЛУЖДАЛСЯ

ПО ПРИЧИНЕ ЮНОГО ВОЗРАСТА,

И ЗА ЧТО БЫЛ ЖЕСТОКО НАКАЗАН

БЕЗЖАЛОСТНОЙ ЖИЗНЬЮ

1. Я считал себя умнее всех, и эта уверенность стала причиной многих слез и разочарований.

2. Я многое откладывал на потом. Потом бывает только суп с котом.

3. Я не любил чистить зубы. Что из этого вышло? Вы бы это поняли, если бы я позволил заглянуть мне в рот. Но этого я не позволю никогда!

4. В детстве я начал курить. Только очень глупый человек, совершенно не знающий жизни, уверен, что можно бросить курить. Бросить курить нельзя!

5. В глубоком детстве я считал себя образованней своих товарищей, которые говорили "ирактивные самолеты". Я говорил: "аэроктивные самолеты". Я заблуждался. Правильно говорить "реактивные".

7. Я долгое время думал, что раз муж и жена родственники, то должны походить друг на друга. Это не так. Муж и жена совершенно разные люди и могут быть непохожи. Например: у толстого блондина жена может быть хрупкой брюнеткой. И наоборот.

8. Я очень сильно заблуждался, когда думал, что можно жениться из интереса, а не от большой любви. В результате мой сын называет папой какого-то дядю и любит его. Правда, меня он тоже называет папой и тоже любит. А девочка, с которой я живу, вообще не моя и иногда выпендривается, хотя я люблю ее, и она, кажется, любит меня тоже.

КОЕ В ЧЕМ Я ВСЕ ЖЕ ОКАЗАЛСЯ ПРАВ

1. Как я считал чепухой бисквитные пирожные, так и до сих пор считаю.

2. Купаться приятно только когда вода очень теплая.

3. Цельное мясо всегда вкуснее рубленого.

– Заблуждений у тебя было больше, – сказала девочка, когда прочитала оба листочка.

– Так устроена жизнь, – сказал папа. Но во многом я оказался прав.

– Ты оказался прав только про еду.

– Разве? А про воду? Я еще не все записал. Вот вспомню и допишу.

– Ты бы пока рассказал нам что-нибудь устно, – попросила девочка.

– Не могу, – сказал папа. – Сейчас я занят.

– Чем же ты занят? Ты же ничего не делаешь!

– Я думаю.

– А о чем ты думаешь?

– О деньгах, – сказал папа.

– А что ты о них думаешь?

– Я думаю, что у нас их нет.

– Совсем нет?

– Совсем.

– Но мы же покупаем еду? Значит, у нас есть деньги.

– Да ну, – сказал папа, – я имею в виду совсем другое. Я имею в виду много денег.

– Миллион?

– Больше.

– Сикстиллион?

– Не знаю. Столько, чтобы хватило на всю жизнь.

– А сикстиллиона не хватит?

– Не знаю, – сказал папа. – Сикстиллион – это сколько?

– Это очень много! – сказала девочка.

– Тогда, возможно, хватит.

– А что ты хочешь купить?

– На сикстиллион? – спросил папа. – Но у меня его нет. Это просто мечты. Люди должны мечтать. Ты о чем-нибудь мечтаешь?

– Я мечтаю, чтобы скорее было лето, и мы бы поехали в Италию.

– Но мы не собираемся в Италию, потому что у нас нет денег.

– Ты мечтаешь про сикстиллион, а я мечтаю про Италию.

– А ты про что мечтаешь? – спросил папа мальчика.

– Про воздушку, – сказал мальчик.

– Да, – сказал папа, – получается, что мы все мечтаем об одном и том же. Но твоя мечта не такая недостижимая, как наши.

– Моя тоже недостижимая, – сказал мальчик.

– Да ну, – сказал папа, – теоретически даже я могу купить тебе воздушку.

– Ну, – сказал мальчик. – Вообще конечно...

– А что, – сказал папа, – Я могу. В конце концов, если у моего сына есть мечта... Правда, я собирался купить... Но с другой стороны, почему бы и нет?

БЕДНАЯ ВОРОНА

Новенькое пневматическое ружье действительно походило на мечту. Еще папа купил две коробки патронов. Нужно было срочно пострелять. Девочка предложила устроить тир в большой комнате, но папа не решился.

Балкон выходил в парк. Голые деревья росли в нескольких метрах от дома. Парк уходил вдаль, становился гуще, и вдали за путаницей веток почти не виден был кирпичный забор какого-то завода.

Стрелять с балкона было удобно, но не во что. Они расстреляли полкоробки, целясь в стволы деревьев и в яркие банки из-под колы, валяющиеся кое-где под деревьями. Потом папа увидел ворону.

Она сидела на ветке, вобрав голову в плечи, равнодушно поглядывая на шумную компанию на балконе, и не подозревала о тучах, которые собирались над ее носатой головой. Возможно, она вспоминала прошедшую зиму и ежилась от воспоминаний. Может быть, она жалела, что вороны не перелетные птицы, и, наверное, стоило в октябре напрячься и махнуть куда-нибудь в Африку. А вернуться, когда окончательно потеплеет, отъевшейся и загорелой, в отличной форме.

Недолго думая, папа прицелился и выстрелил. Наверное, пуля просвистела очень близко от вороньего уха (если дырку в голове можно считать ухом), потому что ворона подняла голову и посмотрела по сторонам.

– Ты хочешь ее убить? – спросил мальчик.

– Из этого ружья нельзя убить, – сказал папа и выстрелил второй раз.

Ворона вдруг подпрыгнула на ветке и камнем свалилась с дерева.

– Черт! – удивленно сказал папа. – Черт!

– Ты ее убил? – шепотом спросила девочка.

– Я не собирался ее убивать! – сказал папа. – Черт! Правда, как-то само собой я целился ей в голову. Неужели я ее застрелил?

Через две минуты они уже бежали вокруг дома к месту трагедии. Девочка на бегу тихонько подвывала.

Бедная ворона без признаков жизни лежала на куче гнилых листьев. Папа взял ее в руки и послушал сердце. Увы, оно не билось.

– Сдохла! – сказала девочка шепотом. – Ты же говорил, что из этого ружья нельзя убить!

– Я правда так думал, – сказал папа. – Мне очень жаль эту ворону.

– Интересно, а кошку из него можно застрелить? – спросил мальчик.

– Не знаю, – сказал папа. – Теперь не знаю. Надо похоронить ее, пока не вернулась мама. Бедная ворона!

Бедную ворону хоронили по первому разряду. Ее завернули в огромный кусок фольги, в которой мама пекла в духовке рыбу, и положили в коробку от маминых сапог. Девочка положила туда же несколько пластмассовых цветочков от старой заколки для волос.

Погребение бедной вороны состоялось в том же парке, где прошла вся ее жизнь. Могильный холмик мальчик выложил камешками. Все сняли шапки. Девочка принесла из дома свою любимую музыкальную открытку и несколько раз открыла ее над могилой. Открытка проиграла музыку, и получились настоящие похороны. Правда, открытка играла "Хеппи бездей!", но это никого не смутило.

По дороге домой папа с мальчиком пообещали друг другу больше никогда ни в кого не стрелять, если, конечно, от этого не будет зависеть человеческая жизнь.

x x x

И вдруг до отъезда мальчика остался один день. Как же это случилось? Собирались всюду побывать, посетить музеи и, может быть, театры, посмотреть Царь-пушку с Царь-колоколом и вообще культурно провести время. А в итоге три дня просидели дома, посетили ближайший гастроном, съели два килограмма печенья и застрелили ни в чем не повинную ворону!

Папа очень расстроился, но девочка с мальчиком сказали, что ничего страшного. Во-первых, погода все время была отвратительная, во-вторых, они сэкономили кучу денег, и все равно мальчик летом приедет надолго, тогда они все и посмотрят.

Папа послушал их и успокоился.

– Ладно, – сказал он, – но ведь завтра еще целый день. Мы все-таки могли бы куда-нибудь сходить.

Никто не возражал. Оставалось только решить куда. Девочка предложила Палеонтологический музей. Там огромные скелеты динозавров плюс чучело мертвого мамонтенка, плюс "бездна". Это такой балкон. Смотришь с него вниз, а там при помощи зеркал сделан бездонный колодец. А посмотришь вверх – там тоже бездонный колодец, только в космос. Дух захватывает.

Мальчик был не против, хотя больше склонялся к Бородинской панораме. Но папа решил, что оба варианта не подходят. Это все не то! Раз у них всего один день, нужно выбрать самое главное. Поэтому он предлагает Третьяковскую галерею. Там они приобщатся к великому искусству, увидят шедевр русской живописи – картину "Явление Христа народу" и так далее. Это оставит в их душах неизгладимый след на всю жизнь.

Нельзя сказать, что девочка с мальчиком обрадовались папиному решению, но и возражать не стали.

На следующий день они отправились в Третьяковскую галерею. Погода была ужасной: дул ветер, дождевые капли летели почти горизонтально и неприятно разбивались о щеки. По тротуарам текла вода, и девочка сразу же промочила ноги.

– Зачем ты обула туфли?– сказал папа. – Надо было обуть ботинки.

– Ты что, больной? – спросила девочка.

– Папе так нельзя говорить, – сказал папа.

– Извини, – сказала девочка, – Кто ходит в музей в ботинках?

– Там все равно дают тапки, – сказал папа. – А ты теперь простудишься и точно заболеешь.

У Третьяковской галереи не было ни души, а на дверях висела табличка "Выходной".

– Привет! – сказал папа. – Раз в жизни выбрались – и выходной! Что же делать?

– Может, домой поедем? – предложил мальчик.

– Нет, – сказал папа, – раз мы решили культурно провести время, то уж треснем, но проведем его культурно!

– Может, не надо? – сказала девочка. – Я уже есть захотела.

– Сегодня ты будешь питаться духовной пищей, – сказал папа, – терпи.

– Я не хочу духовной пищи, я хочу нормальной. Пошли в "МакДональдс"?

– В эту низкопробную американскую забегаловку? – сказал папа. – А духовная пища?

– Закрыто же, – сказала девочка.

– А ты что думаешь? – спросил папа мальчика.

– Вообще-то я никогда не был в "МакДональдсе", – сказал мальчик.

– Ладно! – сказал папа. – Раз все закрыто, раз нам отказали в духовной пище, мы вынуждены пойти на поводу у низменных инстинктов. Пусть потом на нас не обижаются. Вместо того, чтобы заронить в две юные души семена прекрасного, мы набьем два молодых желудка американскими котлетами.

– А ты что, есть не будешь? – спросила девочка.

– Буду, – сказал папа. – Мы набьем американскими котлетами три желудка – два юных и один постарше.

И они пошли в "МакДональдс".

x x x

Наступил день отъезда. Позавтракав, все стали собирать мальчика в дорогу. Папа сходил в магазин и купил два кольца копченой колбасы и свежий батон. Мама достала с антресолей огромную банку, выловила оттуда три средних размеров соленых огурца и завернула их в целлофановый пакет. Потом сделала несколько бутербродов с сыром и сложила их в жестянку из-под печенья. Туда же она положила три куска яблочного пирога, которые остались от завтрака.

Девочка помогла мальчику уложить в рюкзак вещи. Им обоим взгрустнулось, и мальчик подарил ей на память чучело головы собаки, которое она сразу же повесила над своим письменным столом между портретом Серафима Саровского и открыткой с изображением черепахи. Потом девочка полезла в свои запасы, долго что-то перекладывала, шуршала оберточной бумагой и наконец отыскала то, что хотела: свою фотографию, сделанную прошлым летом в Крыму. На фоне пальмы в плетеном креслице сидела сама девочка в желтом купальнике, белой панаме и с распущенными волосами. В одной руке одна держала веер, а в другой маленькую сумочку, вышитую разноцветным бисером. Вдали голубело море и розовели горы, а сбоку на маленьком стульчике сидела живая обезьянка. Девочка получилась очень симпатичной, и все вокруг походило бы на райский сад, если бы у обезьянки не было такой неприятной морды. Этой обезьянке до смерти надоело все на свете. Она не обращала внимания на фотографа, а кричала что-то сердитое куда-то в сторону, куда тянулась длинная тонкая цепочка.

Девочка подарила фотографию мальчику, предварительно написав на обратной стороне красивым почерком "На память о Крыме".

До обеда время пролетело незаметно, пришла пора собираться на вокзал.

x x x

На вокзал долго ехали в метро. Папа, мальчик и девочка сидели рядком в полупустом вагоне. Мальчик с рюкзаком за спиной, ружьем на плече и Жезлом Дьявола в руках выглядел очень романтично. Девочка с грустным лицом и пакетом с припасами на коленях дополняла картину. Папа ехал налегке. Он сидел задумавшись, засунув руки глубоко в карманы пальто. Глядя на все семейство, можно было подумать: вот юношу из хорошей семьи провожают на англо-бурскую войну.*

Каждый думал о своем. Девочка думала: жаль, что они не живут все вместе. Может быть, мама мальчика и не такая уж противная, раз папа ее когда-то любил. Хотя, конечно, вряд ли мама согласилась бы, чтобы она к ним переехала. Опять же, пришлось бы выгнать нового мальчикиного папу, а мальчик к нему наверняка привык. Нет, это невозможно. А вообще иметь брата приятно. Если бы мальчик жил с ними, ей не было бы скучно оставаться дома одной. Конечно, это он в гостях такой вежливый и милый, а когда освоится, наверняка обнаглеет и начнет командовать. Но это не страшно – она тоже не подарок. Вообще, всегда можно договориться, что-то поделить поровну, а что-то оставить общим. И покупали бы им тогда все на двоих. Короче говоря, грустно, что мальчик уезжает.

Мальчик думал: жалко, что у нас не одна семья, а две. Но, видно, взрослые действительно не могут жить нормально. И теперь уже невозможно ничего изменить. Зато я смогу приехать летом на целый месяц. За это время я соскучусь, и они тоже соскучатся. Летом можно будет поехать за город с ночевкой и взять с собой ружье. Раз из него можно убить ворону, то и утку тоже. А может быть, и зайца.

А папа думал: конечно, в молодости мы часто делаем ошибки, но эти ошибки приносят не только огорчения. Если бы у меня когда-то не родился сын, то и сейчас не было бы сына, уже такого большого и самостоятельного. Печально, что он не может жить с нами, но тут уж ничего не поделаешь. Говорят, что мужчины больше любят тех детей, с которыми живут, и забывают о тех, которых подолгу не видят. Нельзя сказать, чтобы в этих словах не было ни капли правды. Слава Богу, что мальчик растет и скоро будет большим и умным, и совершенно самостоятельным. Он сможет приезжать чаще, и они будут болтать и проводить вместе гораздо больше времени.

x x x

Мама мальчика стояла возле вагона и вглядывалась в толпу пассажиров и провожающих. Мальчик, девочка и папа подошли к ней и остановились напротив.

– Привет! – сказала мама мальчика. – Кого я вижу!

– Привет! – сказал папа. – Ты видишь меня!

И девочка тоже сказала:

– Привет!

А мальчик подошел к ней, и они поцеловались.

– Что это на тебе? – спросила мама мальчика.

– Ружье, – сказал мальчик, – и еще Жезл Дьявола.

– Понятно, – сказала мама, – Это называется: вернуться с гостинцами. Ты похож на охотника за черепами.

– Летом мы пойдем на охоту, – сказал мальчик. – Из этого ружья можно убить утку.

– Я очень рада за утку, – сказала мама. Она посмотрела на папу.

– Как поживаешь?

– Хорошо, – сказал папа. – Иногда просто отлично, иногда похуже.

– А как тебе твой брат? – спросила мама девочку.

– Нормально, – сказала девочка. – Если бы он жил с нами, я бы согласилась.

– Да ну! – сказала мама. – Вы бы подрались через неделю.

– Ну и что, – сказала девочка, – мы бы потом помирились.

– Тоже верно, – согласилась мама, – Он не очень бесчинствовал?

– Никаких претензий! – сказал папа. – Ты отпустишь его летом?

– Посмотрим, – сказала мама. – Почему бы и нет?

x x x

Папа с девочкой шагали от метро к дому. Настроение у обоих было немного печальное, поэтому оба молчали. Потом девочка сказала:

– А она ничего, симпатичная.

– Кто же спорит! – сказал папа. – Вполне симпатичная.

– Ведь не все женятся по два раза?

– Да нет, – сказал папа, – некоторым хватает одного, некоторым и трех раз мало.

– Взрослые совершенно не думают о детях, – сказала девочка, – может, потому что все взрослые эгоисты?

– Да, – сказал папа, – а все дети – дураки.

– Ну и что, – сказала девочка. – Это потому, что дети плохо образованы. Зато потом они вырастут и станут умными, а взрослые так и останутся эгоистами.

– А дети, когда вырастут умными, не станут эгоистами?

– Да, – сказала девочка, – получается черт-те что.

Они остановились у подъезда, подняли голвы и посмотрели на свои окна. Там горел свет. Значит, мама уже пришла с работы.

НЕ КОНЕЦ