Текст книги "Детектив для «Кока – Колы»"

Автор книги: Максим Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 2

– Ну как? – спросила Анастасия с улыбкой. – Вам стало легче?

– Немного…

Похоже, меня уже принимали здесь за своего.

– Вы еще не видели шефа. Когда он приезжает, у меня по три раза на день вылетают пробки… Кофе?

– Лучше кока-колы.

Пока я пил, Анастасия возвратилась от заместителя шефа.

– Порядок?

– Угу… Чувствую себя настоящим сгустком энергии.

– Тогда – вперед, только не прожгите ковры.

Юридический отдел занимал четыре комнаты в конце коридора. Анастасия завела меня за стеклянную перегородку к шефу и церемонно представила. Пожимая мою руку, шеф явно поморщился.

– Удачи, – шепнула мне Анастасия и выпорхнула, оставив после себя едва уловимый аромат духов.

Личность хозяина кабинета, напротив, не располагала ни к каким романтическим ассоциациям. Шестидесятилетний юрист Джон Федькив, оказавшийся в Англии после войны, как мне объяснила Анастасия, был спешно переброшен в Киев, поскольку предполагалось, что одна из причин провала кроется в недостаточном правовом обеспечении операции. Вдобавок ко всему он не признавал другого обращения к себе, кроме как «пан Джон», о чем красноречиво свидетельствовала презентабельная табличка, установленная на столе для таких недоумков, как я.

Господин адвокат отложил в сторону «Ведомости Верховной Рады» и неодобрительно посмотрел на меня поверх половинок очков.

– Чем больше я это читаю, тем меньше понимаю.

Сказав это, он снял очки, откинулся в кресле и сложил руки на животе. Под взглядом его обесцвеченных временем глаз из-под торчащих бровей я сразу почувствовал себя не в своей тарелке.

– Сразу хочу сказать, что я против, – холодно заметил старик, закончив осмотр.

На всякий случай я подумал, что, может быть, он хотел таким образом меня подбодрить, и, кротко вздохнув, кивнул головой и стал слушать дальше. Минут через пятнадцать дело начало проясняться.

Все вещи и явления в мире в представлении господина адвоката делились на две категории с четко обозначенными признаками. К первой относились скачки, мини-юбки, мажоритарная система, виндсерфинг и проливные дожди, а также двойное гражданство, джихад и аборты. И если в отношении первой категории господин адвокат был настроен резко отрицательно, то вторую просто не одобрял. В частности, я узнал, что он еще и противник фундаментализма, северных сияний и противозачаточных таблеток. Кроме этого, пан Джон не одобрял расширения НАТО на восток, растворимого кофе, накладных карманов и некоторых положений римского права. Когда с основополагающими вещами было покончено, адвокат возвратился к моей скромной персоне.

– Как я уже сказал, я противник привлечения детективов в каком-либо виде к решению проблем компании. Эту свою позицию я прямо и недвусмысленно изложил заместителю шефа. В то же время я не одобряю практику использования бывших сотрудников спецслужб страны пребывания ввиду возможного возникновения правовых коллизий. Вы, к примеру, имеете юридическое образование?

– Да, – сказал я. – Однако, боюсь вас огорчить, но, как бы это сказать, мне не выпадало случая применить его на практике. То есть случай, конечно, выпадал, но тут у нас действуют несколько другие механизмы.

Для того чтобы пояснить свою мысль, я пошевелил пальцами левой руки. Адвокат проследил глазами за моим движением и кивнул:

– Вот-вот. Именно это я и называю «восточным синдромом». К сожалению, руководство отделения не прислушалось к моим доводам, о чем мной направлен соответствующий меморандум. Но в любом случае моя задача – обеспечить надлежащее соблюдение законодательства. В соответствии с подготовленным нами контрактом вы несете полную ответственность за любые противоправные действия. Кроме того, чтобы свести к минимуму ущерб от вашей гм-гм… деятельности, все свои шаги вы будете согласовывать с прикрепленным к вам сотрудником нашего отдела. Вплоть до того, какой туалетной бумагой вам пользоваться: розовой или голубой.

Тут старик сделал паузу, чтобы до меня лучше дошел смысл сказанного, и ткнул пальцем в какую-то кнопку.

– Смит! Зайдите ко мне!

Некоторое время мы посидели молча, стараясь не смотреть друг на друга. В этой глыбе льда все-таки еще оставалось что-то человеческое. Наговорив собеседнику гадостей, он чувствовал некоторую неловкость и предпочитал рассматривать потолок чуть левее моей головы. Что касается меня, то я просто весь сжался в ожидании одетого с иголочки пижона, продравшегося через университет благодаря умению забрасывать баскетбольные мячи в мусорную корзину и завязывающего шнурки в строгом соответствии с двести двенадцатой поправкой к Конституции. Я все-таки один раз украдкой взглянул на старика. Воинственный ершик седых волос, изборожденное морщинами лицо и орлиный нос – все выражало снисходительную уверенность в своей правоте. Вы, мол, ребятки, как ни скачите, а если я сказал, что ваше дело швах, то так оно и будет, не сомневайтесь. Нечего сказать, адвокат он был первоклассный – умел заронить в вашу душу просто-таки гамлетовские сомнения, а пока вы с ними боролись, улаживал все дела, в смысле, стриг купоны для «Кока-колы».

Я опять было вздохнул да так и застыл с открытым ртом, словно громом пришибленный. Насчет баскетбола я явно погорячился: Смит этот в него отродясь, наверное, не играл. Да и насчет шнурков тоже. Он в них, пожалуй, не нуждался, по крайней мере, сейчас, потому что был стройной брюнеткой с иссиня-черными волосами и короткой стрижкой, едва заметными восточными чертами скуластого лица и такими миниатюрными формами, что я вдруг резко ощутил дефицит кислорода в помещении.

В моей голове возник настоящий сумбур. Казалось, в разных местах – то слева, то справа – вспыхивают какие-то искры, что-то гудит, а на лбу выступила испарина. Тем не менее я кое-как выдержал церемонию знакомства, правда, едва не отдавив при этом обе ноги своей будущей компаньонке, но все-таки ухитрился запомнить, что зовут ее Дебора. Дебора Смит. Хорошее имя, хотя с такими данными это не имело особого значения.

Наконец Дебора уселась, я тоже плюхнулся на стул. Старик же, оседлав своего «любимого конька», начал срывать покровы и клеймить всех и вся. Послушать его, так все детективы, начиная с Огюста Дюпена и заканчивая патером Брауном, были сплошь сексуальными маньяками, недоумками и клептоманами. Они только и делали, что нарушали законы, и, улучив момент, норовили спереть пару подержанных зубочисток у законопослушных граждан.

Пока старик хорошо поставленным голосом излагал свои леденящие кровь истории, я решил попробовать привести мысли в порядок. Денек сегодня выдался еще тот, и я чувствовал себя вконец обалдевшим от калейдоскопа всех этих событий и перемены своего статуса.

Если утром я еще номинально был стражем закона и чувствовал за спиной всю мощь огромного государственного аппарата, то к обеду превратился в обыкновенного просителя, которого любой вставший не с той ноги клерк мог пинком вышвырнуть за дверь. Что и говорить, я совершенно не был готов к новой роли, не знал даже толком, как себя вести. За многие годы я привык к тому, что могу проехать бульдозером практически по каждому, а какие-то там адвокаты вызывали в моем подсознании только усмешку. Я знал, хотя и нечасто пользовался, как минимум сто способов подтасовки доказательств и еще тридцать, как прищемить нос не в меру зарвавшемуся защитнику. На войне как на войне. Тем более что, как говорил один прокурор, у нас хорошие законы, только все о том, как посадить человека, а как выпустить – тут сразу возникает масса вопросов, требующих дополнительного изучения.

Привычка – вторая натура, поэтому без удостоверения и пистолета я чувствовал себя словно раздетым на людной площади. А тут еще этот старик со своими страшилками. Но что окончательно выбило меня из колеи, так это Дебора. Честно говоря, не думал, что кто-то сможет произвести на меня такое убийственное впечатление. Слава богу, уже не мальчик. Всякого насмотрелся – блондинки, брюнетки, рыжие, пегие…

«Спокойно, – сказал я себе, – отдышись, расслабься, будь попроще – и люди к тебе потянутся. Насчет Деборы – и думать забудь. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, – тебе доверят подержать под уздцы лошадей с розами в гривах, пока она будет венчаться с каким-нибудь франтом с Уолл-стрит».

Меня сразу отпустило. Когда отдаешь себе отчет, на какой ступеньке социальной лестницы ты находишься, – это всегда отрезвляет: меньше риска грохнуться затылком, загремев вверх тормашками. В общем, я пришел в норму: шестьдесят ударов в минуту, сто двадцать на восемьдесят, зрачки не сужены, сознание ясное.

Тем временем старик со знанием дела подходил к финалу. Дебора нервно сжимала кулачки и даже непроизвольно отодвинулась от меня на край стула. Из-за перегородки долетал шум принтера, где-то чуть слышно гудел кондиционер, этажом ниже заливался электронной трелью факс. Я подумал, что произнеси сейчас старик сакраментальную фразу: «А где твоя золотая ручка?», а потом по законам жанра выброси эту самую ручку перед собой, и успех обеспечен – Дебору придется откачивать всем отделом.

– Мы возлагаем на вас большие надежды, Дебора! – наконец подытожил старик.

Сказав это, он повертел большими пальцами у себя на животе туда-сюда и повернулся ко мне вместе с креслом. На этот раз взгляд его выражал скорее сочувствие.

– Думаю, вы в достаточной степени уяснили себе положение вещей?

Я кивнул. Положение было не ахти, но жизнь продолжалась, несмотря на бесчисленные своды правовых актов и наличие целой армии их жрецов. Один из их ярких представителей и катался сейчас тут на кресле. К концу года инфляция наверняка даст о себе знать, несмотря на закон о бюджете, а по весне посреди Крещатика наверняка пробьется трава – вопреки постановлениям Киевсовета. Жизнь продолжалась, и это наталкивало меня на совсем не похоронные мысли, особенно когда я поглядывал на Дебору.

– Тем лучше. Дебора проводит вас к вице-президенту для подписания контракта и уладит все формальности. – Тут пан Джон встал и дал мне пожать ледышку, служившую ему рукой. – Надеюсь, наше сотрудничество не слишком затянется!

Что и говорить, старик умел выбить почву из-под ног. Когда мы уходили, я оглянулся. Он снова нацепил очки и придвинул к себе «Ведомости», стараясь поскорее забыть о неприятном посетителе. Наверное, господин адвокат все-таки надеялся отыскать черную кошку в темной комнате, а может, просто измышлял особую систему игры в «Спортлото» по номерам постановлений. Один мой знакомый зачеркивал числа в карточках в соответствии с курсами национальных валют и однажды даже выиграл три рубля. Правда, это случилось уже после того, как от него ко мне ушла жена.

Формальности не заняли много времени. Дебора просто указывала пальчиком на бумагу и произносила мелодичным голосом:

– Здесь, здесь и здесь…

В конце мы еще раз посетили вице-президента, который горячо потряс мою руку и с энтузиазмом произнес:

– Я очень, очень рад! Надеюсь, в следующий раз смогу уделить вам больше времени. К сожалению, сейчас у меня важное совещание, но мы верим в успех вашей миссии!

– Круг замкнулся, – сказал я, когда мы вышли в коридор.

– Сорри? – взметнула бровь Дебора.

– Похоже, я получил работу. Минутку…

Я возвратился и снова просунул голову в дверь, как и пару часов назад. Только теперь я чувствовал себя совсем по-другому.

– Вика! Спасибо! С меня коробка конфет!

– Как же! – насмешливо повернулась она. – Ты так скачешь вокруг этой мисс Смит, что того и гляди каблуки посбиваешь! Где нам, бедным!

– Ты самая красивая блондинка в мире! Конфеты за мной!

– Ну-ну, мистер Твистер! Посмотрим!

– Дебора! – осторожно взяв ее под локоток, задушевно произнес я. – Можно, я вас будут так называть, раз уж мы все равно компаньоны?.. Дебора, в знак нашей дружбы одолжи двадцатку!

– Сорри?

– Двадцать гривней! Портрет Франка!

Дебора выглядела весьма озадаченной, но двадцатку дала. Что бы мы делали без женщин?

– Ты самая красивая брюнетка в мире! Минутку… – сказал я и подрулил к мальчишке-охраннику. В застегнутом на все пуговицы, с иголочки, костюме он прогуливался по коридору, раздувая для пущей важности щеки.

– Слушай, брат, – начал я заговорщицким тоном, с ходу поправляя ему галстук. – Тут такое дело… Видишь вон ту красотку? В общем, выручай, вот тебе двадцатка, дуй в буфет и тащи шоколадный набор!.. А я тут пока за тебя подежурю! Понял? Одна нога здесь, другая – там! Сдачу можешь оставить себе! – крикнул я ему вдогонку.

– Так что там у нас с документацией? – возвратился я к Деборе, которая с долей восхищения наблюдала за происходившим.

– С документацией – о'кей, – улыбнулась она. – А куда это вы услали второго вице-президента?

– Что?! – чуть слышно произнес я. – Сорри! Встретимся позже…

Глава 3

К гостинице я подъехал загодя, заглушил мотор и, прикурив сигарету, выпустил дым за окно, в предрассветную мглу. Было полшестого утра, со времени моего появления в «Кока-коле» не прошло еще и двух суток, но казалось, что пролетел целый год.

Учитывая тридцатипроцентный аванс, я чувствовал себя обеспеченным человеком и мог позволить дымить «Житаном», развалившись в своей «семерке», бензин для которой оплачивала компания. Покурив, я щелчком выстрелил «бычок» и, сунув руку под мышку, нащупал пистолет.

Вот уж не думал, что получу разрешение на ношение оружия, да еще так быстро, но, видно, друзья в этой жизни еще кое-что значат. Вчера мне самолично позвонил некий полковник из милиции и сообщил, что, учитывая характер моей предыдущей работы, принято решение… и так далее. Мало того, я смог получить разрешение в тот же день, что само по себе достойно занесения в Книгу рекордов Гиннесса.

Я взглянул на выгравированную на пистолете надпись и усмехнулся. Оружие было наградным. Только получил я его не за поимку особо важного государственного преступника, а за то, что невзначай отыскал видеомагнитофон с порнокассетой, похищенный у одного члена политбюро. Дело стояло на контроле сразу у двух министров – и пистолет с трогательной надписью я получил вдобавок к внеочередному званию.

Я сунул пистолет в кобуру. Стрелять я из него не собирался, по крайней мере сейчас, но с оружием чувствовал себя привычнее… Все-таки мне жутко повезло с «Кока-колой», и я собирался отработать это везение сполна.

Точеная фигурка Деборы с двумя чемоданами возникла в двери. Да, это не Рио-де-Жанейро, носильщики спят и видят сны… Я хлопнул дверцей, взбежал по ступенькам и подхватил чемоданы.

– Привет! Ты что, собралась там остаться навсегда?

Вместо ответа Дебора хмыкнула, спустилась вниз и насмешливо посмотрела на меня:

– Это что? Музейный экспонат?

Как я успел выяснить в течение вчерашнего дня, за ее восточной внешностью скрывалась немалая толика восточной мудрости, плюс европейское образование, плюс неиссякаемое остроумие. То есть ловить мне было практически нечего. Зато отношения у нас установились простые и сердечные, без задних мыслей и взаимных притязаний.

– Ага. Захватил по дороге. Каменный век, но в очень хорошем состоянии. Прошу!

– Ты уверен, что мы доедем? Может, лучше взять мою машину?

– Уверен, – сказал я, загрузив вещи и усевшись за руль. – Главное в нашем деле – не бросаться в глаза, во всяком случае, поначалу. Держи!

– Что это?

– Двадцатка. Предпочитаю все долги отдавать до восхода солнца.

– Очень мило, – кисло улыбнулась Дебора. – Ну и как твои успехи с этой пигалицей?

– Никак. У нас с ней чисто деловые отношения. Всегда предпочитал брюнеток с буйной фантазией. Ну что? Вперед?

– Вперед. Только толкать на гору этот чертов катафалк я не собираюсь.

– Не бойся. Машина – зверь. Только когда будем форсировать лужи, поднимай повыше ноги.

Когда мы выбрались из города, как раз рассвело. Дебора разложила на коленях карту и, откашлявшись, включила диктофон:

– Киев, шесть пятнадцать утра, тринадцатое. Мы направляемся по шоссе номер шестьдесят три в сторону сектора шестнадцать-эй. Административный центр сектора – город на правом берегу Днепра с населением восемьдесят пять тысяч человек. Согласно последним данным, объем продажи в секторе сократился на сорок процентов…

– Ты что, надеешься всучить какому-нибудь лопуху-издателю свои мемуары?

– Не умничай, – бросила Дебора, выключив диктофон. – По приезде я должна буду предоставить шефу полный отчет. Это мое первое дело здесь, и от него для меня многое будет зависеть. Так что не надейся, что тебе удастся меня провести.

Я искоса взглянул на нее: мисс Смит, чуть нахмурившись, смело смотрела вперед, готовая к любым неожиданностям. От избытка усердия на ее чуть приплюснутом носике обозначились едва заметные морщинки. Упрямая прядь волос прочертила высокий лоб.

– Я и не надеюсь, – примирительно сказал я.

– Правильно делаешь. По-моему, самое время обсудить наши планы. Я готова.

Я опять посмотрел на нее. Девушка и впрямь была готова. Сидела, словно примерная ученица, держа наготове ручку и пристроив на коленях блокнот. Шерон Стоун такие ножки и не снились.

– Значит, так. Приезжаем. Поселяемся в гостинице… Слушай! Может, нам в целях экономии средств снять один номер на двоих? По-моему, компания это одобрит! Нет? Ладно. Значит, располагаемся в гостинице, в разных номерах, обедаем. Потом ознакомительная экскурсия по городу. Дальше наружным наблюдением устанавливаем круг знакомств, режим работы, передвижения и контакты шефа представительства… Записала?

– Так не пойдет, – возразила Дебора. – Мы должны сразу посетить представительство и потребовать отчет о проделанной работе. Таковы правила.

Я вздохнул.

– Мы можем начать даже с того, что окопаемся в библиотеке и проштудируем все постановления мэрии за последние пять лет. Это будет по правилам, только не продвинет нас ни на йоту вперед. Понимаешь? Мы едем, чтобы докопаться до сути, а не для того, чтобы написать красивый отчет о том, что здесь, мол, все в порядке! Это грязная работа, поэтому цветы, шампанское и трогательную встречу с оркестром придется отложить до следующего раза.

– Я требую, чтобы все свои действия ты предварительно согласовывал со мной, – сказала Дебора, нервно постукивая ручкой по блокноту.

– О'кей! Только для того, чтобы действовать, надо иметь информацию. Сбором ее мы для начала и займемся. Правилами не запрещен сбор информации?

– Нет, – вздохнула Дебора.

– Вот и ладушки. И вот еще что. Восемьдесят тысяч – это большая деревня. С горничной спит архитектор, его жена – с директором школы, сын того встречается с дочкой парикмахерши, а их пес знает всех собак в округе. В общем, если кто-то чихнул, – через пару часов об это знает последний пьяница под забором. Поэтому нам лучше не светиться. К примеру, ты приехала посмотреть, нельзя ли наладить поставки продуктов для твоего будущего ресторана на Подоле, а я просто тебя сопровождаю. О'кей?

– Это против правил.

– Возможно. Но тебе не нужно объявлять это каждому встречному. Просто, если кто-то особо заинтересуется, спросишь у него, кто тут может поставлять говядину и чеснок на выгодных условиях. Остальное – его домыслы.

– Я подумаю, – заявила Дебора.

– Не возражаю, – согласился я. – Подумать не вредно никогда.

Денек выдался что надо. Было не по-осеннему тепло: светило солнце, налетал легкий ветерок. Тут и там изумрудной зеленью радовали глаз поля. То ли так было положено по технологии выращивания озимых, то ли дружно взошла потерянная при уборке пшеница. Без агронома в этом пейзаже трудно было разобраться.

Дебора надолго погрузилась в раздумья. Время от времени она доставала какой-нибудь документ и, нахмурив лоб, искала нужное место или делала какие-то записи в блокноте. Диктофон сиротливо валялся на заднем сиденье, и на том спасибо. Наконец она закончила свои упражнения и немного поглазела по сторонам. Я бы на ее месте потянулся, но это было бы не по правилам.

– Что-то я не вижу заправочных станций с туалетами, – вопросительно посмотрела на меня Дебора.

– Я тоже, – честно признался я. – По-моему, все туалеты давно разобрали и растащили местные жители.

– Сорри?

– Ну, понимаешь, нарождающийся капитализм, предпринимательский инстинкт в народе проснулся, а привычки старые – все вокруг колхозное, все вокруг мое. Например, в электричках почти не осталось сидений, люди хозяйственные, зачем добро оставлять? Доехал до своей станции, сиденье на плечо и домой. Доска-то хорошая! Тут один пролетарий с завода в кармане ртуть носил, чтобы не ходить порожняком. Не долго ходил – в ящик сыграл.

Дебора смотрела на меня как на идиота. Я нахмурился.

– В общем, с туалетами на этой трассе напряженка. Сейчас что-нибудь придумаем…

Я выбрал хорошее место с подступающим к посадке оврагом и съехал на обочину.

– Приехали. Мальчики – направо, девочки – налево.

– Что?

– Туалет всеукраинской лиги нудистов. Антисептика гарантирована. Смотри не свались в овраг.

Дебора растерянно глянула на меня, забросила сумочку на плечо и пошла к оврагу, осторожно ступая по опавшим листьям. Я скроил сочувственную гримасу. После «Хилтонов» у нас ей будет нелегко.

Сходив в кусты, я потянулся и закурил. Легкий ветерок трепал волосы. Солнце пригревало. На деревьях сверкала тысячами нитей паутина. Вдали над излучиной реки по мосту прогрохотала электричка. Сигнал далеко разнесся над полями. Бабье лето было в самом разгаре.

Я докурил сигарету, вдохнул полной грудью свежий воздух и сделал два непроизвольных шага, наслаждаясь этой дивной картиной. Под ногой что-то шмякнуло. Я оторвал взор от красот увядающей природы и чертыхнулся.

Натуральный, свежайший коровий корж, питательный, как «Марс», тягучий, как «Сникерс», и ароматный, как «Нескафе-классик», облепил мою светлую туфлю. Не меньше минуты я проскакал на одной ноге, стряхивая натурпродукт, а потом столько же пытался вытереть туфлю травой. Вернулась Дебора. Мы помыли руки водой из фляги в гробовой тишине и поехали.

Некоторое время Дебора вела себя сверхсмирно, наверное, переваривала впечатления. Я тоже молчал, пока она не начала проявлять легкие признаки беспокойства.

– Все в порядке? – скосил я глаза.

– Да, все о'кей…

Однако не прошло и двух минут, как Дебора, осторожно потянув носом воздух, спросила:

– Ты ничего не слышишь?

Я выдержал приличную паузу, как президент какой-нибудь компании, у которого спросили, сколько он получает, и как можно равнодушнее сказал:

– Да нет, подшипник не стучит. Доедем.

Мы опять помолчали.

– Ты действительно ничего не чувствуешь? Какой-то запах…

– Нет, – сказал я. – Это тебе с непривычки. У нас экология нарушена. Чернобыль и все такое…

Дебора только покачала головой. Я и сам был не рад, но продолжал беспечно улыбаться. Надо было что-то делать – не скалиться же всю дорогу как идиоту.

– Совсем забыл, – сказал я, когда мы въехали в небольшой городок по дороге. – Надо купить зубной пасты. Я сейчас.

Припарковавшись у рынка, я поспешно нырнул в ворота, пока Дебора не надумала увязаться за мной. В вещевых рядах, казалось, сидело спозаранку все население райцентра от мала до велика. По-моему, они так и группировались по предприятиям и конторам, которые приказали долго жить. Правда, приличных вещей почти не было, продавали всякую дрянь, еще и хватали при этом за рукава. Кое-как я отыскал приличные туфли, примерил, заплатил, положил старые в коробку и выбросил при выходе из рынка.

– А где зубная паста? – подозрительно уставилась на меня Дебора.

– Да… тут только болгарская. Куплю потом. Зато смотри, какие туфли я отхватил! Шик-блеск!

Она посмотрела на туфли, снова перевела взгляд на меня.

– Ты думаешь?

Наверное, постепенно Дебора склонялась к мысли, что у меня что-то с головой. Приятного мало, но для дела не так уж и плохо, успокоил я себя. Судя по всему, мне придется, как Фигаро, поспевать и здесь и там. С ее оксфордскими замашками в нашем болоте нечего делать: затопчут и фамилии не спросят.

Городишко нам достался так себе. Нынешний мэр взлетел в кресло уж неизвестно на какой волне. Во всяком случае, в своей программе он предлагал, так сказать, восстановить социальную справедливость, дав каждому рабочему по гаечному ключу, а ветеранам – по ордену; в руку бронзовому Ленину вложить Библию и построить от ближайшего колхоза молочную реку с кисельными берегами. В общем, программа была перспективной. Мой сосед тоже любил такие штучки и быстро сделал карьеру.

– Приехали! – сказал я задремавшей Деборе.

– Что?

– Приехали.

На покореженном плакате у поворота дороги было написано: «Добро пожаловать в город образцовой чистоты и порядка!» Под плакатом валялись проржавевшая эмалированная миска, остатки детской коляски и еще какой-то хлам. Здоровенный грязный пес как раз задрал ногу у стойки и проводил нас задумчивым взглядом. Время было – начало одиннадцатого.