Текст книги "Народная Воля (СИ)"

Автор книги: Максим Венедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

  Я ударил кулаком по полу и вслух, так чтобы слышали все, сказал:

  -Георгий Петрович...мы дураки...какие же дураки, Кибальчич использует нас, Кибальчич...вот на ком кровь мирных людей, вот кто виновен в смерти вашей племянницы, моей матери и сестры...да, только они...они.

  Георгий Петрович встал и присел близ меня, внимательно смотря на меня, он пробормотал:

  -Ты чего...слушай...я понимаю что ты сейчас думаешь...я...я тоже так считаю, Кибальчич подставлял нас с самого начала. Ещё в Москве....я ведь знал, что все будет так...Вениамин, просто послушай, завтра мы садимся на поезд и уезжаем.

  -Э, Георгий Петрович....а завтра ехать не выдит...там вроде как работы будут на путях, ре...ри..

  -Ремонтные?

  Фёдор кивнул на подсказку Георгия Петровича и снова отправил очередное полено в печку. Я встал с пола, Георгий Петрович встал следом.

  -Я...я не знаю что делать...

  -Никому нам не понять что делать....не дано это. Завтра утром...утром решим уже.

  Через час, когда очередное и на сей раз последнее полену улетело в печь, мы укладывались спать, я лег на скамью, Георгий Петрович лег на печь, Фёдор уложился на пол, а Мария Николаевна легла на кровать, что занимала почти половину дома, кровать служила спальным местом, полкой, складом и всем остальным, что нужно человеку в доме. За окном шумела метель, забирая под свое покрывало всю деревню и пряча наши следы от полицейских, которые точно рыскали где то по лесу, пытаясь найти нас, беглецов, убийц и подозрительных личностей.

  Я снова погрузился в сон. Очень яркая картина встретила меня пугающей пустотой. Я был посреди яблоневого сада, окруженный вокруг лишь ярко-зелеными и по летнему пахнущими кустами. Я сидел на скамейке белого цвета, облаченный в свой привычный пыльноватый пиджак. Дальше, чуть правее виднелось белое здание, усадьба или дом, отсюда не было ясно, поэтому я быстро встал с скамьи и пошел к зданию. За весь путь не встретился ни один человек, вокруг меня образовалась практически ваккумная тишина, пугающая меня тем, что даже звуки природы, будь то крики птиц или шелест листьев от слабого ветра не присутствовали. Лишь шуршание моей одежды и шаги раздаваемые казалось бы из-за всех щелей этого мира. И вот наконец я добрался до усадьбы, большое трехэтажное белое здание с балкончиком встретило меня все той же пустынностью, тишиной и пугающим унынием. Боясь теперь услышать хоть один посторонний шорох, я быстрым шагом направился внутрь здания. Дернул ручку и на удивление дверь безо всяких проблем открылась, скрип петель не последовал, настолько видимо свежепостроенный дом, свежепоставленная дверь. Внутри мои шаги отдавались эхом от почти готического свода крыши, от стен, от висящих на них портретах неизвестных мне людей и событий. По деревянному полу я проследовал в одну из комнат, там было пусто, лишь розовое платье находилось в подготовленном состоянии, лежа на кровати атласного цвета. Другие комнаты встретили меня все той же пустотой, голова гудела и этот гул казалось выходил из черепной коробки и отражался от всех стен, влетая обратно. Второй этаж, как и третий был проверен, но никого не было и там. Я вышел на балкон и начал рассматривать сад, может я пропустил поворот, там все люди, может там была площадь где сейчас...сейчас происходило нечто, но нечего. Нечего абсолютно, во все стороны простирался необозримый, казалось бы бесконечный яблоневый сад, лишь эта постройка выделялась высотой, цветов и всем видом своим. Каждый новый поворот сада был похож на предыдущий и казалось что это просто ошибка, проблемы восприятия, схождение с ума или чего хуже, может быть это смерть во сне? Но нет, яблоневый сад просто существовал, а я был заложником оного и стоял на единственном балконе единственного здания во всей этой округе. В голове крутился миллион идей, мыслей, но все они затмевались одной мыслью, что я здесь точно не один. Несмотря на тишину, несмотря на общую пустоту, будто бы незримый наблюдатель, тут и там ходил меж тел яблонь, прятался в кустах, в каждом темном уголке здания. Казалось, что даже на этом ярко освещенном солнцем балконе стоит кто-то...а точнее сказать стоит нечто. Сердце бешено стучало, голова начала болеть пуще прежнего, колени, которые не дрожали с времен юношества от страха, теперь ходили ходуном и мешали стоять, по спине литрами лился холодный пот, вдали, где-то вглубине яблоневого сада заиграла музыка и музыка эта начала расходится во все стороны, долетая и до здания. Испугавшись ещё больше иррациональности звука я быстро побежал по лестнице, дабы выйти из здания, но как только я вышел с балкона и встал на первую ступень, мои ноги подкосились и я чуть было не рухнул вниз, в объятья мертвецов. Они все стояли там, на первом этаже, огромной толпой, одетые в разное, от военной формы до обычных платьев и сюртуков, они стояли, истекающие кровью, замученные нерадивым мужем, ужасной матерью или не менее страшными старшими братьями и сестрами, они стояли, смотрели на меня пустыми мертвыми глазами, расплываясь в простой, будто бы товарищеской усмешке, они протягивали руки, жались к друг другу, дабы, как я заметил впустить ещё больше мертвецов в холл, они проходили, падали в проходе, по ним шли другие, весь первый этаж был залит кровью, в воздухе стояло ужасающее, кладбищенское зловоние, но при этом, ни одного звука, лишь биение моего сердца.

  ГЛАВА 8

  И вот, утреннее пробуждение. С криком я подскочил с кровати и не сразу заметил пустоту комнаты, Фёдор пропал с пола, а Георгия Петровича не было на печи. Лишь Мария Николаевна сидела на кровати и с ужасом смотрела на меня. Весь мокрый я встал со скамьи, но начав шататься, снова сел на неё.

  -Вы бормотали во сне....

  -Да?...Извините....я...я просто...мне нельзя видеть сны. Они омерзительны.

  -Вы говорили...вы говорили, что грядет конец. Вы цитировали Евангелие.

  Евангелие. Цитировал? Знать бы ещё хоть одну строку оттуда...Пошатываясь и опираясь на стены я хотел было выйти во двор, наполненный сугробами, дабы упасть туда и больше не вставать, но в этот момент открылась дверь, впустив в комнатку холодный ветер, пронизывающий до костей и Георгия Петровича.

  -Ох...проснулись, как себя чувствуете?

  -Омерзительно...очередной сон, мне бы умыть лицо.

  -Ну, пойдемте Вениамин, пройдемте со мной.

  Я накинул на себя пальто и вышел вслед за Георгием Петровичем. Деревня встретила меня ослепительным солнцем, а также ослепительно белым снегом, накрывшим почти все вокруг, снег был настолько ослепителен, что на какой-то время я будто бы полностью ослеп. С Георгием Петровичем я добрался до небольшого сарая, близ него сидел Фёдор и дремал. Аккуратно пройдя мимо него и почувствовал тепло внутри сарая, я понял что здесь имеется небольшая печушка, на которой Фёдор греет воду и видимо греется сам.

  -Фёдор сказал ночью топить было бесполезно, не оттаяла бы, а сейчас вот, смотри как тепло, главное дверь не закрывать, а то застрянем тут и умрем, я выйду, а ты давай, приходи в себя, нам скоро уходить.

  -Уходить?

  -Ну, а как ты думал, пойдем на станцию...да уедем отсюда.

  Георгий Петрович сказал это и вышел из сарая, я же наклонился и взял ведро с теплой водой, что для меня и видимо остальных здесь грели с раннего утра на этой небольшой печке. Смыв страх и тревожность с лица, я не убрал их изнутри, поэтому выходя на мороз я по прежнему будто бы был в яблоневом саду из сна, а не здесь, в небольшой деревеньке близ Петрограда.

  Через полчаса мы все собрались в доме, все кроме Фёдора, он сейчас расчищал дорогу от дома, да помогал расчищать всю деревню другим жителям. Мария Николаевна накинув шубку и найденное в комнате пальто, встала близ меня, Георгий Петрович проверил карманы и выложил на небольшой столик у окна деньги, а также несколько таблеток.

  -Это...хм, без понятия, лучше отбросить.

  -Георгий Петрович, а где револьвер?

  Георгий Петрович искоса посмотрел на меня, а после коротко сказал:

  -Он все ещё со мной, думаю, где его спрятать или бросить.

  После этого он отсчитал деньги, быстро положил их в карман, таблетки же оставил на столе Фёдора, после этого поправил на голове шляпу и сказал:

  -Ну, давайте, пойдемте"с уже...

  Втроем мы вышли на освещаемую белую пустыню, я взял под руку Марию Николаевну и все вместе мы медленно начали выбираться из деревни, вдали стоял Фёдор и общался с мужчиной на бричке, запряженной конями.

  -Туда идем? На бричке?

  -Да, доберемся быстро до города, а оттуда...оттуда уже домой.

  -Или куда глаза глядят.

  Сказал я и продолжил медленно идти по снегу. Наконец мы остановились у брички, Фёдор показал на нас рукой и сказал:

  -Вот...вот"с они, очень хорошие люди, отвези уж Сашка.

  Мужчина кивнул и коротко сказал обратившись уже к нам:

  -Барышню то в холод чего потащили сюда...ох, залезайте давайте, отправляемся, пока не захумеем.

  Быстро забравшись наверх вместе с Марией Николаевной, я задумался и смотрел куда то вдаль, потеряв уже всякую надежду во что либо. Мария Николаевна сжала мою руку и сказала:

  -Если...есл...если вы...кхе, собираетесь туда, то я готова

  -Готовы...готовы на что? Я не понимаю...

  -Я пойду...с...кхе, с вами. В Петроград, если и вы туда...то и я туда.

  -Отчего...постойте же, почему?

  -Мне терять нечего, да и осталось немного...я лучше вам помогу, раз себе не смогла.

  -И как же...как же вы..

  -Там решим, там все решим.

  Сказала мне Мария Николаевна, отпустила руку и прижалась ко мне, Георгий Петрович аккуратно забрался к нам и сел напротив нас, в руках у него был небольшой чемодан.

  -Забрали с усадьбы, Фёдор сбегал ранним утром, полиции не было, двери открыты, даже те...Евсей лежит. Все ещё...даже не увезли, сказал...сказал что возле ворот стояли несколько человек...в черных пальто и шляпах.

  -Ждут, пока мы вернемся. Вестимо...

  -Пусть ждут второго пришествия....сейчас мы...нас не достанут.

  Я посмотрел на Георгия Петровича, после посмотрел на Марию Николаевну. Внутри на секунду пролетела мысль, что император не должен жить...а потом она заменилась другой. Более ясной, яркой и...живой мыслью. Могу ли я начать все сначала? Могу ли я вообще жить как все обычные люди...доучится, найти работу, Георгий Петрович подсобит, ежели выбьет мне место в издательстве, где работает его дочь...Может...А что с Марией Николаевной? Что она имела ввиду, когда сообщила мне в темной усадьбе о том, что она скоро умрет, что за болезнь? Она сказала ей нечего терять, мне естественно тоже, но разве...разве можно так уничтожать последние месяцы, дни, часы и минуты жизни. Сейчас Мария Николаевна прижалась ко мне и кажется я могу слышать её мерное сердцебиение. Она точно слышит мое, ведь стучит оно в три раза интенсивней. В голове сменилась мысль, появился четкий образ, площадь, по ней идут по своим делам, различным по сути, люди, кареты проезжают мимо, шум бы, если был, оглушал со всех сторон, но стоит тишина, несмотря на большое количество источников звука. Наконец мимо меня, прямо пред глазами проезжает карета, красивая, цветастая, с позолотой в нескольких местах, из окна на меня смотрят испуганные глаза, зрачки расширяются, а я поднимаю руку, ещё миг и все закончится. И для него и для меня, вдали прозвучал женский крик, я обернулся на него, не опуская руку, в которой зажат револьвер, вдали я вижу женщину в синем платье, она бежит сквозь толпу, а она её кажется и не замечает...лица не разобрать, ещё миг и карета уже далеко, испуганные глаза пассажира стоят перед моими глазами, толпа продолжает ходить мимо, все также, не замечая меня и револьвера в моей правой руке, этой же дрожащей рукой я убираю револьвер за пазуху и словно бы просыпаюсь от векового сна.

  ГЛАВА 9

  Мария Николаевна тихо посапывала уперевшись в мое плечо, напротив меня, сидел Георгий Петрович, цокали копытца лошадей, запряженных в карету, громко сопел извозчик. На небе уже появились первые звезды, начала светить своим замогильным светом Луна, наступила ночь и мы почти добрались до города. Георгий Петрович посмотрел на меня и тихо, чтоб не разбудить Марию, сказал:

  -Скоро прибудем"с...а там...там уж свидимся.

  -Я...узнайте что с Халтуриным и Кебальчичем.

  Георгий Петрович вздохнул, а затем открыл чемодан, оттуда он аккуратно выудил новую газету, на первой полосе была надпись:

  КАЗНЬ ПЕРВОМАРТОВЦЕВ

  -То есть...

  -Да...их уже повесили...я не хотел говорить, думал...думал вы совершите глупость.

  -Они рассказали все? И эта...баба!

  -Я думаю, что они рассказали обо всех, все имена, фамилии и адреса...

  -То есть....я не смогу жить?

  -Отчего же...я поговорю с товарищами, может получиться новые паспорта получить, а там уж и до хорошей жизни недалеко.

  -А будет...ли, нужна ли эта...хорошая жизнь то.

  Я скомкал газету и бросил её на пол. Мария Николаевна слабо поежилась, но продолжала спать. Георгий Петрович указал на неё и спросил:

  -Что вообще с ней? Зачем она была нужна? Что вообще происходило с тобой на станции?

  -Я не знаю...одно ясно, дороги в город у меня нет, у неё тоже...так что...

  -Что? Неужели ты пойдешь...

  -Я не знаю, уже нечего не знаю. Если брать за правду то, что Кибальчич сдал всех, мне дорога заказана в любой город, где есть хоть один полицейский.

  -Слушай...Вениамин, мы сможем достать тебе паспорт...постараемся укрыть тебя до поры до времени...Только глупостей не делай.

  Я посмотрел на Георгий Петровича, взгляд человека выражал мольбу, ему действительно было страшно за меня и мое будущее, а может...может ему как Халтурину, Кибальчичу и другим было и есть страшно только за себя, за свое будущее, на народ им плевать лишь бы добраться до власти, лишь бы сесть на трон, править лично...порабощение народа и ими будет, независимо от всего...Угнетает и убивает и Император и наша организация, проблемы и от правительства и от нас, террористов, как любят говорить...А позади горящих деревнь и городов люди, что когда то верили и нам и государству и Кибальчичу и Халтурину и всем Императорам, правителям...но никто из них нечего хорошего не совершил, лишь сеял хаос, безысходность и смерть...

  В груди начало покалывать, в голове то и дело всплывал образ с револьверов и испуганными глазами, я пытался проморгаться, тер глаза, но образы не уходили и в миг я понял, что следует делать, лишь....лишь смерть уничтожит хаос. Она хаос и проблемы породила, она их и решит...Я...убийство императора важная, почти сакральная жертва, оно в простой форме своей ни к чему не приведет, но вот...если знать...если знать, знать как знаю я, то конечно все выйдет хорошо...

  Георгий Петрович кашлянул и вывел меня из раздумий. Я наконец, наверно за все время пути, за все время работы вместе с Кибальчичем, Халтуриным и другими понял, в чем заключается моя цель, моя цель...это смерть, моя, императора...я должен убить его и себя, завершив весь ужасающий круг хаоса...Мария Николаевна должна меня была вывести с этого, она не должна была дать мне попасть в лапы мертвецов, но песнь её прошла в дали и я не смог до неё добраться, схватить за руку и идти вместе с ней не оборачиваясь на разрывающий бытие в своем омерзении хаос....Она сейчас обречена, обречен и я, совершил ошибку я с самого начала...нужно было убить Кибальчича, Халтурина и остальных...тогда бы...не было проблемы...В любом случае, сейчас я иду на смерть или даже нет....я веду смерть под руку, дабы забрать императора и уйти в её объятья вместе с ним.

  -Через минут 15 прибудем уж

  Раздался голос извозчика, Георгий Петрович кивнул и посмотрел вдаль. Я посмотрел туда же, вдали уже светили фонари, представленные сейчас лишь маленькими, почти невесомыми огоньками, что висят в воздухе. Мария Николаевна очнулась, протерла глаза и посмотрев на меня спросила:

  -Мы уже прибыли.

  -Ещё нет, прибудем через минут 15, огни уже видны.

  -Хорошо...

  Наконец спустя время наша бричка остановилась, лошади фыркнули, а извозчик положил поводья, я слез с телеги, помог спуститься Марии Николаевне и начал рассматривать город. Он затих и встретил нас только снегом, светом фонарей и пустынностью. Георгий Петрович отдал деньги извозчику, подхватил чемодан с земли, сказал нам идти за ним. Так и шли мы в очередной раз небольшой группой, снег шуршал под нашими ногами, ветер пронизывал нас своей ледяной прохладой. Георгий Петрович вел нас вглубь города, мы брели из одной подворотни, в другую похожую на предыдущую, так мы шли несколько минут, впрочем, по ощущениям это было и несколько часов, Георгий Петрович слегка запыхавшийся, тяжело дышала и Мария Николаевна, но несмотря на это на покрасневшем лице её появилась улыбка, столь редкое зрелище это было, что я на несколько секунд не отводил взгляда от неё. Но вот, спустя часы метаний по темным закуткам ночного и заснеженного не по времени года Петрограда, мы пришли к зданию, а точнее к черному ходу в оное. Георгий Петрович подошел к двери и постучал, спустя время дверь открылась и в узком проеме показалась девушка, на вид чуть младше Марии Николаевны. Она быстро кивнула и распахнула дверь, Георгий Петрович жестом пригласил нас следовать за ним внутрь.

  Мы оказались в небольшой комнате, больше похожей на типографический склад, с такого же я ретировался тем дождливым вечером. Девушка подвела Марию Николаевну к печке буржуйке, дабы погреется, Георгий Петрович сел на стул и положил чемодан на колени, я же остался стоять у выхода.

  -Познакомьтесь, это Катерина, моя дочь...я никогда особо...просто

  -Значит...

  -Я не мог рассказать о ней...пусть меня убьют, пытают...о ней я ни скажу не слова. Она натерпелась и без этого.

  -Ох...а что же случилось?

  Я повернулся было к Катерине, но заметил её белое, изнеможенное лицо, почти такое же как у Марии Николаевны, неужели и она смертельно больна. Губы её были почти серыми по цвету и местами потрескавшиеся, словно стекло, в которое влетела пуля. Тонкие ноги выглядывали из под белой ночнушки, а своими тоненькими руками она казалось, могла обхватить себя два раза, если б длина рук позволила.

  -Она...не моя, я обещал товарищу...обещал, что оберегать буду, не знал я...не знал, что Кибальчич заставит меня участвовать в этом...надо было тогда...все что ты принес просто выбросить...тебя послать к черту...а лучше на путь наставить...дурак

  -Нечего...вы не виноваты, Георгий Петрович...во всем виноват исключительно я, так что и мне проблемы все решать.

  -Что?

  -Завтра...утром я пойду на главную улицу.

  -И..и что? Вениамин...что ты..

  Георгий Петрович со страхом смотрел на меня, криво стоящего и смотрящего казалось, куда-то сквозь собеседника.

  -Я закончу все...все перевернется, все решится в один миг, пусть....я должен.

  Георгий Петрович подскочил, девушки испуганно поежились и припали к друг другу, Мария Николаевна смотрела на меня, а Катерина на Георгия Петровича, может быть им казалось, что мы сейчас начнем перестрелку или драку...но нет...отчего бы.

  -О чем ты говоришь, мы ведь, кажется.... все решили...или...что ты собираешься.

  -Я закончу все...история будет закончена, закончен буду и я...пообещайте только Георгий Петрович, что позаботитесь о Марии Николаевне...ей видимо...пришлось тоже несладко, да и осталось, как она сказала мало...подсобите уж...а я нечего про вас говорить и не буду...да и не собирался я...они ни слова не получат...все закончится быстрее.

  Георгий Петрович подошел ко мне и положил мне руку на плечо, внимательно вгляделся в мои глаза, но нечего он уже не сможет изменить. Я знаю, что только это спасет меня, решит проблемы и спасет их...главное это спасти их, я лишь пешка, ненужная фигура которую не прочь разыграть то Кибальчич, то Евсей, то полиция, но сейчас я сделаю так, что пешка убьет короля и убьет себя, так...чтобы не осталось нечего, никаких подозрений.

  Георгий Петрович снова сел, Мария Николаевна подошла ко мне, на лице её снова побледневшем играли слезы, в них отражались отблески огня из печки. Я подошел к ней и обнял, это последнее что нужно, пусть кто то посчитает это благословением, кто то посчитает это просто последней странной прихотью, а может это мистическая передача моих сил ей, больной...больной неизвестной болезнью Марии Николаевне. Я поцеловал её в лоб и отстранился, ещё раз сказав Георгию Петровичу, заботится о Марии, я взял его чемодан, открыл, достал оттуда револьвер, проверив заодно, заряжен ли он и засунул его за рубаху. После этого я сел на скамью близ выхода и принялся ждать, благо до рассвета оставалось недолго. До конца ещё меньше.

  ГЛАВА 10

  Как только первый луч света ударил в стекло комнаты, как только темнота складского помещения разошлась под влиянием этого первого луча солнца. Я встал со скамьи, проверил револьвер и начал одеваться. Георгий Петрович сидел все также на стуле у окна и внимательно смотрел на мои действия, отточенные будто бы до автоматизма, но тем не менее выглядящие по-прежнему странно, рвано и неубедительно. Мое первое, или второе я, как и раньше, считало, что я идиот, что поступаю не правильно, а другое я...оно двигало руками, пока первое больше мешало и занимало мысли. Георгий Петрович нарушил утреннюю тишину:

  -Все-таки ты решился...

  -Да

  -Мне конечно...следует наверно отговорить тебя...следует вцепиться в тебя руками, зубами и ногами и не дать тебе выйти за порог...но

  -Вы не сделаете этого, Георгий Петрович, спасибо...спасибо вам за все. Но сейчас я заканчиваю свой путь, я заканчиваю век хаоса и смерти, жертвуя собой ради вас...общего человеческого блага. Георгий Петрович...не забудьте о Марии Николаевне, прошу вас.

  -Хорошо, Вениамин...хорошо...

  Я кивнул ему, ещё раз проверил револьвер, снова заткнул его за рубаху, накинул дырявое в некоторых местах пальто, отряхнул его от пыли и наконец, дернув ручку двери, вышел на свежий утренний воздух.

  В барабане револьвера было 4 патрона. 4 из 6, два выстрела совершил Георгий Петрович, мне хватит также всего двух. Я не убийца, не сумасшедший, я не террорист как Кибальчич. У них нечего не вышло, у меня выйдет все. Это конец истории, это конец всего.

  Я шел по свежему и хрустящему снегу, навстречу мне шли редкие прохожие, по дороге периодически встречались экипажи запряженные лошадьми, вдали на площади людей было побольше, там были и дети и взрослые, шум стоял там и оттуда разносился во все стороны в городе. Я прошел мимо сгоревшего дома, на ступенях его сидел ребенок лет 9ти, в поношенной и обожженной местами одежде, он сидел и вертел в руках деревянную палку. Серое лицо его не выражало нечего, как и его серый, пустой, практически потусторонний взгляд. Я остановился близ него и спросил:

  -Что случилось?

  -Сгорел дом...

  -Твой дом?

  -Не мой...

  -А где твой дом?

  -У меня его нет...

  После небольшой паузы он добавил, подняв взгляд на меня:

  -как и у тебя...в земле тепло...даже в ящике.

  Ребенок сказал это и как небывало просто продолжал крутить палку. Я вздохнул и быстрым шагом начал удалятся от него, а в голове по-прежнему стояли его серые и пустые глаза и фраза: как у тебя, в земле тепло...даже в ящике. Что это значит?

  Мои ноги, наконец, привели меня на площадь города, вокруг меня то и дело проходили люди, с важным видом, с улыбкой на все лицо, они направлялись куда то, на работу, домой к родным. У них была цель, была жизнь и было будущее. А у меня не было нечего из этого, все, что имелось у меня это настоящее, которое сейчас, с невероятной скоростью оборвет веревку и рухнет в пустоту, в бездну, в небытие. Я потрогал ручку револьвера сквозь пальто, дабы прикинуть насколько быстро я смогу выудить его, потом начал искать идеально место на площади, переходя из одного угла в другой, наконец, я встал рядом с единственным выездом в сторону улицы, где жили все аристократы, и принялся ждать. Близ меня был трактир и оттуда то и дело выходили пьяные люди, дерущиеся между собой, разговаривающие и мирно хохочущие, все они бесцельно, бездумно бродили по дороге, а заметив ещё один трактир, конечно же заходили внутрь и тратили остатки денег, и делали они это до момента невозможности стоять на ногах, или же до невозможности оплатить даже самое дешевое пойло. Из трактира Синяя Собака вышла высокая и красивая женщина, а вместе с ней проследовал мужчина, чуть ниже её, одетый в черное пальто и белую рубаху под ним. Они сели на карету и быстро удалились от Синей Собаки. Я повернул голову на дорогу и продолжал высматривать. То что он поедет факт, где и когда было неизвестно, но центр он посетит обязательно. Близ деревьев, что по краям бегали дети и играли в салки, вокруг них суетливо ходили взрослые, не обращая на детей внимание. Я конечно слишком наивно стоял и ждал участи своей и участи императора, но наконец час прошел, пошли минуты до конца, карета императора показалась вдали, довольно быстро она сокращала расстояние. Я крепко схватился за револьвер и начал движение параллельно подъезжающей карете, вот, ещё несколько шагов, кажется, я даже вижу глаза его. Одним движение я выхватываю револьвер из-за пазухи, не целясь, лишь чувствуя пулю внутри патронника, я совершаю два выстрела в стекло кареты, звуки выстрела отразились от домов, последовавший за этим звук разбитого стекла и крики лошади потонули в других криках, в криках людей. Револьвер я по-прежнему держал в руках, из ещё одной кареты вышли несколько человек в черном. Полиция, конечно, они ждали этого. Полицейские в черном медленно приближались ко мне, но нет...живым я им не дамся, нет. Такого счастья для них я не совершу. Быстро я поднес револьвер к виску и...нажал на спусковой крючок. Последние звуки, что были слышны мной это крики людей, что бежали ко мне, крики людей, что окружали меня, а также далекий, звучащий как песня крик, зовущий меня к себе, ищущий меня посреди поля, заполненного мертвецами, но нет....я не пойду с тобой. Я остаюсь тут. Закрыв глаза, я нырнул в объятья мертвецов.

  07.08.2021