Текст книги "Чудесный день"

Автор книги: Макс Влади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2 Добро пожаловать

«Добро пожаловать в дурдом!!!» – встречала надпись на бетонном заборе. Красные буквы с кровавыми подтёками плясали на четырех ромбовидных секциях. Художник подошел к созданию бессмертных строк с азартом и вдохновением.

Первую букву создатель нанёс на забор широко, высоко и старательно. По мере написания вдохновение покидало руку творца или, скорее всего, количество алкоголя не вязалось с масштабом работы. Буквы потихоньку уменьшались и, ускоряясь, сползали вниз. Три восклицательных знака, параллельных земле, кроме как лёжа, написать художник уже не мог. Там же, под восклицательными знаками, валялась пустая бутылка водки. Рядом пестрели надписи менее талантливых мастеров заборного жанра, оставленные подручными средствами: кирпичом, мелом или углём. Призывали надписи не «в», а «на», и в абсолютно невежливой форме.

Человек в спецовке с разноцветными пятнами уже приступил к работе, и буквы одна за другой исчезали под слоями белой масляной краски.

За забором возвышалось трёхэтажное здание из белого кирпича, разделённое на две части стеклянной галереей. Яркий солнечный свет отражался от окон галереи. На голубом прозрачном небе не наблюдалось ни облачка.

Опять обещали жару.

Перед зданием шныряли менеджеры в костюмах всех оттенков серого. Постоянно въезжали автомобили и, несмотря на вместительное пространство, на парковке становилось тесно. Объезд вокруг здания и справа, и слева перекрывали полосатые строительные конусы.

Верочка стояла на проходной, а пожилой небритый охранник с биркой «ВАСИЛЬ. ЧОП «ЧЕСТЬ и ПЛАМЕНЬ» искал в записях совпадение с данными Верочкиного паспорта.

– Чёт я не найду!

– Повнимательней, пожалуйста, в пятницу я уже привозила свои вещи. Должны были оставить информацию, – холодно сказала Верочка.

– Чёт нет.

– Ну так ищите.

Мимо постоянно проходили люди, толкали Верочку в спину и говорили «Привет, Василь», прикладывая пропуск к валидатору.

Василь тем временем изучал ворох бумаг, а Верочка смотрела в окно.

Справа, недалеко от входа, большая группа в серых костюмах исследовала машину, облепив её как стайка обезьян в сафари зоопарке. Марку автомобиля узнать не представлялось возможным, а в очертаниях угадывался внедорожник. Все двери, капот и багажник были открыты. На каждом сиденье кто-нибудь сидел, несколько человек били ногами по колёсам, несколько заглядывало под капот, два человека качали машину, пара сидела в багажнике, двое на карачках смотрели под машину, четверо заглядывало в раскрытые двери, остальные ходили вокруг по часовой стрелке то приседая, то наклоняясь. Все серые костюмы сотрясали воздух своими мнениями. У одних на лице выражалось пренебрежение вперемешку с завистью, у других зависть вперемешку с безнадёжностью, у некоторых просто зависть ни с чем не смешанная. Вместе с группой в костюмах ходили голуби, что-то курлыкая на своём языке, и отрешенно клевали асфальт.

Около машины, выражая полное превосходство, стоял законный владелец. Волосы зачесаны назад, щёки и подбородок покрыты идеальной бородкой. Владелец пожёвывал сигарету, а обе руки прятал в карманах. Периодически он вытаскивал правую, когда кто-нибудь подходил выразить восхищение – руку крепко жали и энергично трясли. Затем он брал сигарету, сбрасывал пепел и прятал руку обратно в карман. Серый пиджак был расстёгнут, галстук ослаблен, на руке блестели часы размером с блюдце. Штаны трубочки доходили до щиколоток, носки ботинок красиво закруглялись к солнцу. Вид владельца говорил о достатке и благополучии.

– Вован, круто! Поздравляю.

– Тачка огонь!

– Класс ваще!

– Сколько?

Вован громко объяснял, что стоит всего три, отдал пятьсот, остальные в кредит – потихоньку отдаст. На сомнения в том, что зарплата вроде не тянет, возражал, что тачка зверь, на дороге все уважают, что поживет пока у родителей, но статус надо держать и что выпросил зимнюю резину, а первая мойка бесплатно.

Далее шли разговоры, как в детской поликлинике.

Что ест? Как часто? Как много? Капризничает ли? Бывают ли неожиданности?

И плавно перетекали на «я вот слышал» «у знакомого такая же» и «я узнавал». Некоторые говорили, что дорогая, но на самом деле дерьмо. Вован обижался и горячо спорил.

Неподалёку стояла стайка офисных девиц, облаченных в единый корпоративный стиль: в одинаковую одежду, в одинаковую прическу и в одинаковое выражение лица. Девицы слюнявили сигареты, красиво выставляли то одну, то другую ногу, поправляли огрехи в корпоративном стиле и громко разговаривали, привлекая внимание владельца авто. Но предмет вожделения не привлекался. Обитатели сафари зоопарка сбились вокруг Вована в серую стаю и требовали угощение. Ответ требовал от владельца авто полной концентрации, поэтому, согласно правилам русской речи, он выдавал бессвязные слова, не имеющие никакого смысла. Проставляться Вован не хотел.

Ближе ко входу разыгрывалась шекспировская трагедия.

Он и Она, молчаливые и печальные – Она в белой рубашке, Он в сером пиджаке, стояли в пол-оборота, спиной друг к другу. Курили. Она бросала украдкой взгляд, Он отвечал. Тогда Она отворачивалась, гордо поднимала голову и делала затяжку. Он вздыхал, затягивался и пытался взять её руку. Она одёргивала. Он прикладывал руку к сердцу, Она отворачивалась совсем. Он обижался и отворачивался от неё. Тогда Она брала его руку, а Он зло вырывался из её объятий. Оба вздыхали.

Так они и стояли, вздыхали и затягивались. Печали не было конца.

Рядом с ними стоял огромный, в два метра ростом, бородатый мужик с косматой головой. Единственный, кто был без костюма и не курил. Мужик держал двумя руками телефон и одновременно ел гамбургер, капая соусом на футболку.

Группа в костюмах, изучавшая автомобиль, преступила к памятным съёмкам на его фоне. Менеджеры по очереди садились на переднее сиденье, надевали тёмные очки и делали лицо суперагента, выставляя локоть левой руки в окно.

В эту секунду недовольный голос охранника Василя возвратил Верочку из сафари зоопарка обратно на проходную.

– О! Чёт нашёл! Всё, верно. Сразу бы сказали, что первый день на работу идете.

Верочка состроила недовольную мину, забрала молча паспорт и вышла на территорию парковки.

Как розовый ледокол Верочка раздвинула серые полярные льды. Она шла сквозь них, гордо подняв голову. На полюсе стало напряженно-тихо. Никого не интересовала машина Вована, голуби прекратили ворковать, девицы перестали теребить свои причёски, а влюблённые открыли рты. Бородач уронил смачный кусок котлеты на футболку и начал чертыхаться.

Верочка подошла ко входу, обернулась, и затем корма, упакованная в розовый панцирь, скрылась в дверях.

Секундная тишина заполнилась обсуждением корпуса и механизмов ледокола. На трибуну поднялись специалисты со знанием дела и терминологии. Он и она отвернулись друг от друга и тяжко вздохнули. Группа в серых костюмах, отчаянно жестикулируя, показывала особо заметные части корабля. Даже голуби задорно махали крыльями. К сожалению, рабочий день уже начинался, и, раскидав бычки вокруг урны, серые льды устремилась за ледоколом.

Глава 3 Сказочный офис

Как и в первый раз, офис поразил Верочку своим убранством. Она открыла дверь в общий холл и сразу споткнулась об огромную статуэтку бронзового мужика. Мужик сидел на куче монет прямо при входе и ржал над ней во всё горло. Он поджимал короткие ноги под огромное брюхо, а большие бронзовые уши развесил на своих плечах. На толстой шее висело ожерелье с клыками. Короткие руки весёлый мужик сложил вдоль блестящего бронзового пуза. Через правое плечо он перебросил мешок, а в левой руке держал чашу с крупной жемчужиной.

От его довольного вида на душе у Верочки потеплело, и напряжение стало спадать.

Если бы не лягушка, которая расположилась рядом и смотрела на Верочку недоверчивым алчным глазом напряжение ушло бы совсем. Земноводная держала во рту монетку, а лапы растопырила на целом резервном фонде и, видимо, серьёзно опасалась, что Верочка умыкнёт парочку золотых. Казалось, что лягушка сейчас кинется на непрошенную гостью, защищая своё богатство.

Около стойки администратора стоял большой аквариум, где плавали диковинные рыбки изумительных расцветок. Самого администратора на месте не было.

Верочка обошла весёлого мужика с недоверчивой лягушкой и открыла первую дверь в коридор, который вел в небольшой, но зато свой личный кабинет с тремя стеклянными перегородками до потолка. Когда она устраивалась на работу, эти перегородки стали решающим аргументом, и Верочка согласилась, хотя зарплату на испытательный срок предложили мизерную.

На светло-голубых стенах коридора висели картины с золотыми рыбками, большими цветами и ярким солнцем. В воздухе разливалась спокойная китайская музыка, на потолках плавно качались золотые трубочки. Когда дверь открылась, от потока воздуха трубочки начали издавать переливчатый звон.

В коридоре Верочка встретила администраторшу, которая зажигала дымные палочки. Девушка вспомнила, что в первое посещение количество дыма в офисе поразило воображение, с непривычки она громко раскашлялась, но быстро взяла себя в руки, а впоследствии даже привыкла. Видимо, утренний поджог входил в обязанности администраторши.

– Добрый утро! Вы, наверное, Вера? – поджигательница палочек поприветствовала Верочку, с интересом разглядывая её розовый костюм. – Мы Вам уже подготовили кабинет и убрали всё лишнее, а вашу коробку поставили Вам на стол.

– Здравствуйте, Ольга, – поздоровалась Верочка, прочитав имя на бейджике, – я уже могу пройти?

– Конечно-конечно, всё готово.

Верочка сделала решительный шаг, под ногами послышался звук треснувшей чашки, а куски белой крошки разлетелись по полу. Верочка посмотрела вниз, и ей стало жарко от страха. Что же такое сегодня с утра? Сначала прыщ, теперь это. Девушка наступила на какую-то статуэтку, что во множестве стояли по всему полу. Узнать, что она представляла собой в прошлой жизни, оказалось невозможно, на полу лежала только горстка глиняной каши. Верочка беспомощно посмотрела на Ольгу.

Администраторша растянула силиконовые губы в сердечной улыбке.

– Ой, не волнуйтесь, Вера. Фигурку кто-то задел, вот она и оказалась на проходе, – администраторша подошла к шкафу около входной двери и извлекла из него новую статуэтку. – Я мусор уберу, – махнула она рукой, – в месяц, наверное, штук двести давим. Вон, целый шкаф с запасными. Каждый месяц закупаем. Да, Милочка? – администраторша обратилась к проходящей мимо женщине.

– Ерунда! – подтвердила Милочка, продолжая двигаться в своём направлении. Она широко улыбалась и не отрывала взгляд от телефона, тыкая в него двумя большими пальцами.

– Мила – наш бухгалтер, – представила Ольга спину уходящей женщины. – Вы уже документы отдали ей?

– Нет, вот хотела спросить.

– А, ну тогда занесите Миле. Она хорошая, только рассеянная.

Верочка посмотрела вслед уходящему бухгалтеру.

Мила представляла собой комплекцию жиров необыкновенных! При каждом шаге всё её тело начинало колыхаться и шуршать юбками. Жиры переваливались то в право, то в лево, в зависимости от того, какая нога делала шаг. Она шла плавно как баржа, не отрывая глаза от телефона, и чему-то улыбалась. Затылок размеренно поднимался и опускался. По пути Мила задела плечом угол стены, та отбросила её немного в сторону, где бухгалтер наступила сразу на две жабьи фигурки, по очереди обеими ногами. Не обращая внимания на растоптанные символы богатства, Мила врезалась в дверь своего кабинета. Та поддалась сразу без возражений, и бухгалтер растворилась в широком проёме.

Девушки посмотрели друг на друга.

Взгляд Ольги говорил: «Вот видишь, как я и предупреждала».

У Верочки отлегло от сердца.

Аккуратно ступая, Верочка добралась до своего кабинета и вошла внутрь. Размер помещения был не более четырёх квадратных метров, но из-за стеклянных перегородок казался больше. В прочем, габариты не имели значения, ведь это первый серьёзный шаг к вершине на верх.

Верочка подошла к столу. Через одну из стеклянных стен девушка видела основное помещение, где сидели менеджеры отдела продаж. Верочка с первого посещения заметила, как грамотно поставлены столы. Они стояли полукругом, открытой частью к окну. В центре полукруга бил фонтан в виде двух больших рыбин с блестящей чешуёй. И хотя это не круг, но всё-таки в этом офисе понимают, как важно построение дружного коллектива.

Менеджеры уже начали подходить, занимать свои места, и почти все надевали на шеи бусы с талисманами. Делали они это привычно, словно дикое первобытное племя, не желавшее беспокоить злых духов. Пришёл и Вован с окладистой бородкой, и группа в серых костюмах не в полном составе, и влюблённая парочка, и даже великан-бородач. Правда ожерелье великан не надел и сел за свой отдельный стол. Вован же напялил на себя огромные бусы величиной с перепелиное яйцо и слоном размером с кулак. Слон висел в районе живота, а хобот его трубил в районе подбородка. Вован отдавал распоряжения и уверенно направлял указательный палец во все стороны света.

Глава 4 Начало работы

На правом крае полукруга сидел полный менеджер с лицом рябого ангела и тортиллой на груди. Он заботливо выкладывал на стол свой будущий обед. Собрав пирамиду из трех пластиковых контейнеров, рябой водрузил сверху пакетик молока, пару кусочков хлеба и вилку, обернутую в салфетку.

– Противно смотреть! – со знанием дела заявил стоявший рядом сотрудник в засаленном пиджаке и с перхотью на плечах. Судя по виду, мужчина уверенно шагнул сквозь бальзаковский возраст, впоследствии так и не сумев притормозить. От периода былого расцвета остались скупые конские черты, которые беспощадно разлагало время. Сотрудник качал головой, словно примерный рысак, и с неприязнью наблюдал, как рябой менеджер тщательно отмеряет точные расстояния между предметами на столе. В такт с головой, по груди метался амулет черной обезьяны, закрывающей лапами глаза.

– Вы не смотрите, Охапет Ахрименович. Берите пример с вашей макаки, – возразил толстый, раскладывая канцелярские принадлежности в порядке значимости.

– Хам!

– Очень приятно, Лев! – рябой вскочил и кивнул головой.

– Нет, вы слышите? – Охапет Ахрименович развел руками, обращаясь к зрителям. – Раньше такого не было.

– Что конкретно Вы имеете в виду? – Лёва сел обратно на стул и начал сдувать невидимые пылинки с поверхности стола.

– Раньше старшим не хамили.

– Всё правильно, – согласился Лёва, карябая ногтем тёмное пятнышко на мониторе компьютера. – Раньше, моложе Вас было только либидо Вашего папы… Или старше? – Лёва на секунду задумался. – Нет, если в моменте, то всё-таки моложе.

– Хам!

– Вы уже представлялись. У меня хорошая память.

– Хам!

Лёва оттёр наконец пятнышко и довольный результатом проделанной работы обернулся к противнику.

– Ладно, убедили, Охапет Ахрименович. Раньше всё было по-другому.

– Что Вы имеете ввиду?

– То, что сказал. Раньше всё было по-другому.

– Да, что Вы такое говорите? По-другому было далеко не всё.

– Да абсолютно всё.

– Вы, Лёва, не представляете, что сейчас заявляете.

За спиной Охапета Ахрименовича сомкнулись два только что подошедших сутулых молодца, образовав вековой монолит. На шеях у обоих висели обезьяны с удивлёнными глазами, и держались обеими лапами за свои пасти.

– А… Косоглазин и Кривозорин подоспели. Весь отдел маркетинга пришёл на помощь своему господину, – Лёвино щербатое лицо покрылось воинственным румянцем.

– Вы говорите полную чушь! – Охапет Ахрименович взъерошил по-халдейски уложенную солому на голове, показывая, что он готов к политической борьбе.

Косоглазин и Кривозорин крепче сомкнули ряды позади своего лидера.

– Вот раньше господ не было, – чувствуя поддержку тылов, пошёл в наступление Охапет Ахрименович. На конском лице раздувались ноздри, позади свистели мощными соплами Косоглазин и Кривозорин. Все трое шагали вперёд воинственным клином.

Приблизились ещё двое. Она – в белой рубашке, Он – в сером пиджаке. Встали посередине и тяжело вздохнули, выбирая сторону.

– Раньше отдела маркетинга не существовало, – парировал Лёва.

Он и Она согласились с аргументом и поочерёдно вздыхая, встали за спину щербатого менеджера.

– Глупости не говорите. Просто маркетинг назывался планированием, – нашёлся лидер клина.

Он и Она вздохнули и перешли в тыл отдела планирования.

Лёва остался в одиночестве, без поддержки и аргументов.

– Раньше никто не мог купить себе машину, – подоспела спасительная помощь со стороны Вована. – В вашем планировании максимум, что планировали, по три пары калош в год на человека. А индивид хотел автомобиль, – хобот его амулета укоризненно уставился на маркетинг.

Вован произвел выстрел бронебойными аргументами, так что клин дружно отступил на два шага. В рядах сподвижников прошло волнение. Он и Она опять сменили сторону и тяжело вздыхали в спину нового лидера.

Вокруг прений сторон стали собираться представители разных отделов: продаж, закупок, логистики, а также бухгалтерии и кадров. Пришёл начальник финчасти Франц Бордо. Он стоял в стороне, наклоняя голову то на правое плечо, то на левое.

Сотрудники выбирали сторону и включались в прения.

Через пару минут у полукруга уже митинговали два враждебных крыла. И те, и другие обсуждали прошлое с разной степенью пессимизма. Одни доказывали, что раньше всё отсутствовало полностью, ничего не было и быть не могло. Другие допускали мысль, что, несмотря на то, что многого не было, полностью не хватало только отдельных элементов той жизни. Со всех сторон сыпали неопровержимыми аргументами и щеголяли негативными данными.

– О чем спорить? Общество хотело знать. Но за железным занавесом информацию не получишь, – ревел Кордон, единственный представитель отдела логистики, коренастый дядька с лысым черепом. Амулетом его был такой же на вид дядька Хотэй.

– Интересно, что Вы хотели знать? – язвительно спрашивала юная Кашалоткина из бухгалтерии и кадров.

– Да хотя бы откуда берутся дети.

– Важную информацию не доверяли таким, как Вы, – сурово подытожила престарелая Гальдт, коллега Кашалоткиной.

– На заре перестройки нам объявили, что в стране секса нет!22
  Фраза принадлежит участнице телемоста Ленинград – Бостон 1986 г.


[Закрыть]

– Вы хотите сказать, раньше не знали?

– Что значит нет? Вы как появились на свет? Конечно, кое-где обходились без секса, в политбюро, например. Там любили только партию и вождя. Но совсем!? Как по-вашему увеличилось поголовье скота? – горячился Охапет Ахрименович, раздувая ноздри. Косоглазин и Кривозорин вместе кивнули.

– Какой скот? Мяса в магазине не хватало.

– Не перегибайте палку.

– А отдохнуть? Кто в Анталью мог поехать? Никто! Все границы позакрывали.

Вокруг воинствующих пессимистов прыгал тощий менеджер, извиваясь и потрясая кулачками над головой. Он тоже хотел участвовать, но никак не мог пробиться сквозь ряды митингующих.

– Я даже сейчас не могу в Анталью поехать! – крикнул он поверх голов.

В гнетущей тишине разомкнулись сутулые плечи и указующий перст Охапета Ахрименовича уткнулся в лоб тощему.

– Это кто?

– Новый сотрудник отдела продаж, – представил тощего Вован.

Плечи сомкнулись обратно, но гнилое зерно дало всходы.

– Да, сейчас! Как мы живём сейчас?

В противоборствующих кланах произошло сознательное брожение.

Спор тут же взял новую высоту, а две группировки пессимистов распочковались ещё на две. Обсуждали хитросплетения прошедшей и нынешней жизни.

– Рядом с моим домом ресторан – «Отбивная октября». Раньше никто не ходил, потому что отравят, а сейчас никто не пойдёт, потому что обманут, – вставил слово Плывунов, заместитель рябого Лёвы. Они представляли отдел закупок, но политическая борьба развела их по разные стороны баррикад.

– Секса не было, а если где-то и встречался, то жрицы любви за это валюту брали, – продолжал жаловаться Кордон на отсутствие секса.

– Не волнуйтесь. Секса нет и сейчас. Услуга жриц любви несправедливо подорожала, – со знанием дела заявил пухлый Лёва.

– Да причем тут жрицы любви? В комиссионном магазине приличного человека не найти! – вставил Вован.

– Возможно… мне кажется… я так думаю… вполне вероятно… – тихо начал продажник Твердынов.

Секундная тишина.

– Да говори уже! – воскликнули все четыре партии.

– Ни тогда, ни сейчас не умели руководить. Хорошо бы в будущем научились, – ещё тише промямлил Твердынов.

В ту же секунду у полукруга спорили уже восемь политических группировок. Каждая опиралась на развитую концептуальную базу, которая базировалась на собственной идеологической платформе.

С илистого дна на поверхность подняли вопросы отсутствия занятости у населения, отвратительного отношения граждан к работе во все времена, полную гибель достойного сервиса с не менее мрачным прогнозом на будущее. Рассмотрели невозможность мирового общества разобраться с глобальными проблемами. Затронули плачевную жизнь диких племён. Долго не соглашались с тем, что никто не придумал, как не навредить планете. С трудом, но подошли к мысли, что далеко не все представляют себе масштаб грядущей трагедии, и уж тем более, никто не знает, отсутствует ли вероятность частичного отказа от третьей мировой войны.

Либеральные пессимисты правого толка кричали на пессимистически настроенных радикальных демократов, а социалистические пессимисты умеренных взглядов дружно мотали головой на возражения левого крыла буржуазной партии трудящихся пессимистов.

Появились осторожные пессимисты-эсеры, настырные пессимисты-патриоты, пессимисты-экологи, пессимисты аграрного края, пессимисты фруктового сада, пессимисты заполярного круга, самодержавные пессимисты-демократы и ещё с десяток пессимистов, отстаивающих свои цели и идеалы.

Процесс бесполого размножения пускал новые стебли и ускорялся. Через несколько минут каждая пессимистическая партия объединяла в своих рядах по одному партийному деятелю. В отличие от Государственной Думы, на заседаниях которой все сладко спят, в полукруге из столов шумно и горячо доказывали первородность и значимость всех точек зрения. Лидеры движений доверительно похлопывали оппонентов по партийным плечам и снисходительным тоном заполняли пробелы в их академическом образовании.

Верочка смотрела на партийную вакханалию и качала головой. Ответ висел в воздухе. По ним по всем плакал тимбилдинг.

Верочка начала разбирать коробку из-под старого черно-белого телевизора «ТЕМП-209М», которую она нашла у себя дома. Содержимое выкладывала на стол: две детские пирамидки, пятнадцать больших разноцветных кубиков, волейбольный мяч, плюшевый мишка, а также плетка и пара коробок, купленные на прошлой неделе в интим-шопе «Брезгливые попугайчики». Могло показаться, что это воспитатель из детского сада наводит порядок после детских игр, но предметы из магазина для взрослых грубо портили картину беззаботного детства. Нет, это был рабочий инвентарь профессионала, который разбирается в тонких струнах корпоративного единения.