Текст книги "Цинь Шихуанди"
Автор книги: Макс Роуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
МАКС РОУД
Ты Был велик
Данное произведение написано на основе подлинных исторических фактов. Тридцать шесть имён, известных всем и каждому. Тридцать шесть судеб, с которыми связаны судьбы миллиардов обычных людей. Последние часы жизни самых значимых персон в человеческой истории, их деяния и свершения, их воспоминания и мечты. Тридцать шесть коротких рассказов, в которых целая жизнь пролетает за мгновения. Правители, воины, люди искусства, ученые. Это дань им всем, поскольку в истории не остаётся случайных людей, а тем, кто в ней остался, важно, чтобы их помнили.
Часть седьмая. Император Цинь Шихуанди (259 – 210 гг. до н.э.)
Махнув рукой евнуху, приведшему к нему девушку, император сам закрыл за ней дверь, а затем, обернувшись, некоторое время молча смотрел, как она стоит посреди покоев, в неловком волнении перебирая складки своего халата.
– Как тебя зовут? – наконец спросил он, одновременно делая несколько шагов вперед. – Садись за стол, не стесняйся.
– Джия, – ответила она.
– Джия? – переспросил император. – Ну что же, имя вполне соответствует твоей внешности – ты действительно очень красивая.
– Спасибо, господин. Мне сесть на скамью или в кресло?
– В кресло. А я сяду в другое, напротив. Сейчас мне хочется видеть твоё лицо. Хочешь есть? Вот курица, вот рыба, а вот рамбутан, вишня, личжи – самые полезные ягоды на свете. Их нельзя есть помногу, но если есть по чашке каждый день, то здоровье станет несокрушимым. Вот как у меня, например. Знаешь, сколько мне лет?
Девушка покачала головой:
– Нет, мой господин.
– А как ты думаешь?
– Н-не... не знаю.
– Я приказываю тебе отвечать на мои вопросы четко! – глаза императора, и без того неширокие от природы, превратились в две узкие щелки, но он быстро подавил в себе вспышку гнева и вновь повторил свой вопрос, стараясь говорить как можно мягче. – Так сколько же мне лет, Джия?
– Тридцать пять? – неуверенно произнесла она, потупив взор.
Цинь Шихуан явно понравился такой ответ. На лице появилась довольная улыбка.
– Тридцать пять! – воскликнул он, одновременно разводя руками. – Мне сорок восемь, Джия! Я очень давно начал следить за своим здоровьем, и однажды нашел путь если не к бессмертию, то к очень и очень долгой жизни. Вот ты сколько хочешь прожить? Помни, что я попросил отвечать мне сразу.
– Не знаю, – вновь повторила девушка и пожала плечами. – лет до сорока пяти было бы неплохо.
– Согласен. Зачем женщине старость?! – император кивнул. – А сейчас тебе сколько... позволь, угадаю... шестнадцать?
– Семнадцать, мой господин.
– Вот видишь, ты тоже выглядишь моложе своих лет. Но я хочу открыть тебе маленький секрет, Джия. Первое – проживёшь ты ровно столько, сколько будет угодно мне, а второе – если со мной что-либо случится, то тебя, равно как и всех других моих наложниц, похоронят вместе со мной. Ты видела мою гробницу?
– Один раз, мой господин.
– И как? Кстати, разрешаю сегодня звать меня на «ты». Не забудь, – Цинь Шихуан строго поднял вверх палец,– только сегодня, но сегодня только на «ты». Снова скажешь «мой господин» – огорчусь.
– Как скажете...Ой!... Как скажешь.
Император усмехнулся:
– Скажу называть меня Чжэн. Между прочим – это моё настоящее имя. Так меня называла только мама, а остальные говорили имя полностью – Ин Чжэн. Кстати, она тоже была у моего отца наложницей, как и ты. Её звали Чжао. Да-а, были времена! – Император вдруг задумался, а затем весело хлопнул себя по коленям. – Давай, ешь! Бери всё, что хочешь, на меня не смотри. Ты хочешь есть – я знаю. Я всегда приказываю не кормить женщин, которых приводят сюда. Люблю смотреть, как жадно едят голодные, ну а потом, пища, только что принятая, разливает по организму тепло и делает человека мягче. Ешь-ешь, Джия! Начни с курицы.
– А ты? – спросила она, с хрустом отламывая себе сочное крылышко. – Ты не голоден?
– Пожалуй, немного голоден. Но я съем только вот эту рыбку, а потом мы вместе приступим к фруктам. А кстати, мы не закончили разговор о моей гробнице – ну так как она тебе? Ты ешь давай: жуй и говори.
– Она шикарная, – ответила Джия, одновременно выплёвывая на тарелку маленькую косточку. – Нас отправляли гулять за город и показали это божественное место.
Цинь Шихуан громко рассмеялся.
– Да, место великолепное, но я туда всё равно не тороплюсь! Между прочим, там, под землёй, уже готова настоящая армия, которая не только будет вечно охранять меня, но и при случае может выйти на поверхность, чтобы навести в стране порядок. Восемь тысяч сто воинов, сделанных из наилучшего терракота! Лошади, колесницы! Все при оружии, все в боевых доспехах! Вместе с ними я буду править и в загробном мире, но править вечно! Семьсот тысяч человек строило это великолепие на протяжении 28 лет и только недавно основные работы были окончены. Я очень рад, Джия, что тебе там понравилось. Ведь и тебе предстоит упокоиться там вместе со мной – для наложниц там тоже выделен особый уголок, совсем рядом с главным залом. Вас у меня сорок восемь штук, но тесно не будет – обещаю.
– Спасибо! – девушка благодарно кивнула. – Но лучше – живите вечно!
Император вздохнул:
– Я стараюсь. Вон там, – он указал рукой на небольшой шкафчик возле огромного ложа, – там хранятся драгоценные пилюли, продлевающие жизнь на десятки лет. Все умрут, но я буду жить, а моя династия и вовсе просуществует десять тысяч лет! Я собрал Китай воедино, сделал его могучей державой, и во всех моих потомках будет течь моя кровь, дающая им силу и мудрость. Но пилюли... эти пилюли только мои! Их сделал один искусный врач, который и сейчас вовсю работает, но вдали от людей. Он работает только для меня и он один знает секрет изготовления этого лекарства. Одна пилюля в неделю и вот мне уже не пятьдесят лет, а тридцать пять, как ты тонко подметила! Знаешь, сколько стоят эти пилюли?
Джия пожала плечами:
– Откуда же мне знать.
– Каждая – как две лошади! – Цинь Шихуан хитро подмигнул девушке. – Но на самом деле они бесценны, как бесценна и моя жизнь!
– Твоя жизнь – это самое святое, что есть у твоих подданных, – поддакнула Джия, с аппетитом приступая к тушеному тунцу.
Император с довольным видом кивнул:
– Правильно! А вот раньше был такой мыслитель, которого звали Конфуций, так вот он утверждал, что жизнь каждого человека в принципе стоит одинаково.
– Дурак какой-то! – Джия хихикнула. – Кого и с кем он сравнивал?
– А он не сравнивал, он всех уравнивал. Говорил, что человек – это то, что он создал из себя сам, и не более. Опасные измышления для слабых умов, надо сказать. Именно поэтому я однажды приказал схватить всех его последователей и закопать живыми в землю. Четыреста шестьдесят смутьянов набралось, но зато после этого в стране никто не мутит воду и все мои подданные довольны и спокойно работают. Пятьдесят миллионов китайцев получили мир и много риса. Я приказал сжечь все книги в стране, кроме медицинских, астрологических и книг о сельском хозяйстве. Я приказал собрать все оружие у наших князей и переплавить его на колокола и великолепные статуи. Оружие должно быть лишь у солдат, у моих солдат.
– Как ты велик! – от изумления Джия перестала жевать и небольшой кусочек рыбы выпал у неё изо рта, что почему-то доставило Цинь Шихуану даже большее удовольствие, чем восклицание его юной наложницы. Некоторое время он молчал, пристально осматривая девушку, которая теперь нимало не смущалась императорского внимания, а затем, проведя рукой по вспотевшему лбу, спросил:
– Ты сколько живешь во дворце? Я не помню – месяц или два?
– Три месяца почти, – ответила она, поливая остатки рыбы молодым соевым соусом. – Меня забрали сюда сразу после того, как вы проезжали наш городок, а отец...
– Я знаю! – отрезал император. – Твой отец получил за тебя хорошие деньги. Да-а, вот летит время! Три месяца! Но я, девочка моя, постоянно езжу по стране, посещаю все провинции с инспекциями, посещаю монастыри, где говорю богам о своих свершениях. Я помню, что лишь мельком увидел тебя, но тут же понял, что ты должна стать моей наложницей. С первого взгляда, понимаешь?! А потом я поехал в сторону Тайшаня, а затем к морю, где как-то вдруг совершенно оторвался от всех своих неусыпных забот о стране. Море – штука опасная. Если ты там не работаешь, то отдыхаешь, а этот отдых совершенно забирает остальные мысли, кроме как о самом отдыхе. Да-а... Ну и как тебе живется во дворце? Никто не обижает?
Джия пожала плечами:
– А кто меня может обидеть, если я ваша наложница? Ваша собственность свята для всех.
– А Эпан что говорит? Этот дворец назван её именем, как-никак, и она моя любимая женщина. Её мнение для меня не пустой звук.
– Эпан всегда помогает, учит, даёт советы. Сегодня она сама вымыла меня, прежде чем направить к вам. Эпан хорошая.
Цинь Шихуан усмехнулся:
– Я знаю. Ну что же... раздевайся.
– Здесь?! – Джия удивлённо посмотрела на него. – Мы не пройдём на ложе?
– Успеем ещё. Снимай одежду!
Девушка покорно встала и одним движением сняв халатик, осталась перед Цинь Шихуаном совершенно обнажённой.
– Повернись! – повелительно сказал он после минутного молчания, во время которого жадно рассматривал её тело. – Ммм... неплохо! Да, я не ошибся в своём выборе!
Он встал, обошёл вокруг стола, и, приблизившись к Джии, мягко провёл рукой по её груди, медленно опуская руку всё ниже, задержался там на мгновение, а затем с шумом выдохнул:
– Хорошо!
Затем Цинь Шихуан тоже снял с себя одежду, взял девушку за руку и, подведя к огромному золотому зеркалу, в котором они отражались в полный рост, спросил:
– Я толстый?
– Нет, – она встала совсем близко и немного наклонила голову, – ты красивый!
– Одно другому не мешает. Ты такая маленькая по сравнению со мной... я нравлюсь тебе?
– Ты божественен, госопдин!
– Да?! – Цинь Шихуан ещё раз глянул в зеркало, а затем, внезапно схватив девушку за шею, повернул к себе спиной и резко наклонил. – А теперь – кричи! Я люблю, когда кричат....
Через десять минут оба вновь сидели за столом. Одежда так и осталась лежать на полу, к тому же теперь они переместились на большую мягкую скамью, где император с удовольствием вытянулся, положив толстые ноги на бедра Джии.
– Ешь вишню! – Цинь Шихуан кивнул на вазы с фруктами. – Смотри, сколько крови у тебя, а вишня очень полезна для такого. Кстати, вот подстели под себя эту простынку, чтобы не испачкать обивку. Тебе не было больно?
– Она покачала головой:
– Нет, нисколько. Очень приятно... хотя...
– А? – император прищурился. – Что «хотя»?
– Немного было больно.
– Это хорошо! – он довольно кивнул. – Я люблю именно эти моменты, когда делаю больно. Но кричала ты так, словно я в тебя кинжал воткнул! Молодец!
– Значит, тебе понравилось?
– Нормально, – Цинь Шихуан кивнул. – Ешь вишню, а я пока отдышусь – что ни говори, а я всё-таки толстый!
– Красивый!
– И красивый тоже.
Через некоторое время, закончив ужин, они переместились на кровать. Выполненное из красного сандалового дерева, огромное роскошное ложе с балдахином позволяло расположиться сколько угодно вольготно, но император приказал Джии лечь совсем рядом, чтобы время от времени она могла поддерживать в нём мужской интерес к её присутствию и, одновременно, греть его своим телом. Для простой девушки, привыкшей, как и все китайцы, спать на полу, мягкая кровать показалась самым волшебным местом на земле, и она истово выполняла все пожелания своего господина, лишь бы ему было с ней хорошо и он не прогнал её до самого утра. Впрочем, довольный её старанием, Цинь Шихуан и не собирался этого делать. Когда он, удовлетворившись и устав, немного отстранил от себя Джию, это означало лишь то, что теперь она может отдохнуть.
– Не проголодалась? – император глазами указал на стол. – Смотри, там ещё много еды.
– Нет. Спасибо за заботу.... Чжен. Я сыта, но если бы даже ничего до этого не ела, то одно нахождение рядом с тобой насытило бы меня на много дней вперёд.
Цинь Шихуан хмыкнул:
– Я забочусь о каждом своём подданном. Каждый китаец должен знать, что император неусыпно печётся о его благе и радоваться этому. Ты тоже радуешься – я это вижу, и мне это нравится. Утром тебе завернут всю оставшуюся еду с собой, а ещё я подарю тебе вот того маленького золотого тигрёнка.
– Спасибо! Теперь и у меня будет твой подарок, как и у остальных твоих женщин!
– Ты заслужила его, как и они, – сказал он. – Ну что, не хочешь спать?
– Не знаю... а ты?
– Немного.
– Расскажи мне о себе, – Джия, до этого лежавшая на спине, повернулась к императору лицом и осторожно погладила его по груди. – Расскажи, как ты стал таким великим?
– Захотел – и стал! – Цинь Шихуан широко зевнул. – Сначала мне пришлось доказать окружающим меня людям, что то, что я задумал, совершенно необходимо, вполне выполнимо и принесёт всем славу. После этого я завоевал все шесть государств, которые, враждовав между собой, лишь вредили китайскому народу, а завоевав, я объединил всю страну воедино, сделав её величайшей империей.
– Как они назывались, это государства? – спросила Джия.
– Так же, как и сейчас называются некоторые наши провинции: Хан, Вэй, Чу, Чжао, Янь, Ци. А вообще, я разбил Поднебесную сразу на 36 областей, и у каждой свой начальник, свой генерал и государственный инспектор, преданный лично мне.
– А их правители не хотели сами объединиться? Это ведь лучше для всех.
– Конечно, не хотели, – Цинь Шихуан усмехнулся, но наивность девушки ему нравилась. – Кто захочет, чтобы у него отняли кормушку? А потом, они воевали между собой целых двести пятьдесят лет, нанося китайцам лишь ущерб.
– И что ты сделал?
– Я их всех казнил. Их, и всех их родственников до третьего колена. Зато в империи наступил порядок. Люди работают, радуются жизни, смеются. Работа теперь есть у всех и для каждого. Я построил Великую Китайскую стену, защитившую страну от набегов гуннов-уйгуров, построил великий канал Линцюй, и теперь, когда наши реки соединены, по всей стране процветает судоходство. Я построил тысячи километров великолепных дорог, которые развили торговлю до небывалых масштабов. Я построил сотни храмов и дворцов. Я, это всё я! Я сделал в стране единую письменность и единую систему измерений, которые удобны для каждого моего подданного. Я разгромил монгольских кочевников и присоединил к Китаю их земли. Я издал единый закон, и пусть в нём почти за каждое нарушение одна расплата – смерть, но мой народ одобряет такой подход. На стройках умерло два или четыре миллиона человечков, но это были сплошь преступники, пленные или слабаки. Туда им и дорога. Да и они, кстати, умирали с радостью, потому что я даровал им возможность потрудиться во славу империи, а умереть ради императора – это высшее наслаждение для любого моего подданного.
– Это великолепно! – всхлипнув, Джия вытерла подступившую слезу. – Я тоже готова умереть ради тебя. Хоть сейчас... когда прикажешь. Ты такой великий человек.... нет, ты не человек, ты-бог!
Цинь Шихуан улыбнулся и погладил девушку по голове:
– Ты пока не умирай, дождись хотя бы утра! А я действительно бог, бог для всех людей. Я хочу прожить до двухсот лет и обязательно проживу, потому что все мои желания – это закон, а моя династия будет вечно править Поднебесной Империей, которую я основал. Что же касается настоящей божественности, то.... эх, ну я-то знаю, что мне до этого далеко. Я иногда болею, я потею, я хожу в туалет – разве богам это свойственно? Представь себе картину: бог на ночном горшке!
– Ну и что? – Джия с самым непосредственным видом пожала плечами. – Мы же не видели богов и не знаем, что они там делают.
– Ладно! – Цинь Шихуан со смехом отмахнулся. – Закончим эту тему! Давай спать, Джия. Я завтра уезжаю в очередную инспекцию по стране, а спать в колеснице не очень удобно, тем более что я еду работать. Спи, девочка.
– Ты не прогонишь меня?
– Нет.
– Я имею ввиду не сегодня, а вообще.
– Нет. Сегодня ты стала моей настоящей женой. Станешь старой и не родишь мне сына – отдам тебя какому-нибудь министру, а пока ты моя.
– А ты меня не хочешь взять с собой в поездку?
– Нет, со мной поедет Эпан и ещё три другие женщины. Вернусь, и тогда ты вновь придёшь ко мне. Спи.
Наутро, едва забрезжил рассвет, император проснулся. Потянувшись, он бросил взгляд на Джию, которая тихо спала рядом подложив ладошки под голову, и резко дёрнул за верёвку, ведущую к звонку в соседней со спальней комнате. Через несколько секунд дверь покоев отворилась и из неё появился огромный евнух при полном боевом вооружении. Остановившись на пороге, он вопросительно глянул на императора, который, сбросив с кровати одеяло, легонько толкнул Джию в плечо:
– Вставай!
– А? – спросонья она не сразу поняла, что происходит. – Утро?
– Да, – император встал, и, ничуть не стесняясь вошедшего, не одеваясь, прошелся по комнате, с удовольствием проводя ногами по леопардовым шкурам, покрывавшим пол. – Боджинг проводит тебя. Да, и подарок свой не забудь!
– Он подошёл к столу, схватил с двух сторон скатерть и ловко упаковал в образовавшийся кулек остатки еды.
– И это возьми! Съешь, это получено из моих рук!
– Спасибо... мой господин. Я...
– Иди-иди! – Цинь Шихуан повелительно махнул ей рукой и повернувшись спиной, направился к окну. – Боджинг, сопроводи девушку до её комнаты. Хотя нет, постой... а ты, Джия, ступай, подожди в коридоре.
Когда девушка вышла, император подошел к евнуху, осмотрел его с головы до ног и задумчиво произнёс:
– Наверное, всё же стоит её убить.
– Что случилось, господин? Она не старалась вам угодить? – удивился тот.
– Старалась... и я старался... даже слишком. Возможно, я слишком много ей сказал. Многознание вредно, Боджинг.
– Задушить её или отрубить голову? – спокойно спросил тот.
– Ладно! – император вдруг махнул рукой. – Пусть живёт! Если станет известно, что она болтает о том, что услышала, то тогда казним её за длинный язык в назидание остальным. А если будет молчать, что скорее всего, потому что она весьма глупа, то пусть себе живёт. Только не надо её ко мне приводить, пока её не исполнится восемнадцать. Если у неё будет ребёнок, то пусть она сама немного окрепнет перед этим. Мне нужны здоровые наследники, Боджинг. Всё, ты можешь идти.
ПОСТСКРИПТУМ
Император Цинь Шихуан умер в возрасте сорока восьми лет, совершая очередную инспекционную поездку по стране. Считается, что он отравился теми самыми пилюлями для бессмертия, в которых содержалась ртуть, но есть мнение, что императора, в последние годы ставшего особенно кровожадным и непредсказуемым, отравили придворные. Также возможно, что его убила одна из наложниц, вонзившая длинную спицу спящему императору в ухо. Всё возможно.
После смерти Цинь Шихуана, получившего посмертное имя Шихуанди, придворные, чтобы решить вопрос о наследнике, еще несколько недель возили мертвеца по стране, отгоняя трупный запах обозом с рыбой, который следовал рядом. Его переодевали, писали от его имени письма и указы, пока наконец не объявили народу о смерти императора. Наследником, вопреки воле Цинь Шихуанди, стал не старший сын Фу Су, а младший – Ху хай. Императора похоронили с невероятными почестями, соорудив над его могилой настоящую рукотворную гору, и вместе с ним скрылись под землёй тысячи его терракотовых воинов, драгоценности, все его наложницы, не успевшие родить детей, которых, как и несколько сотен рабочих, запечатывавших гробницу, закопали прямо живыми. Они пробыли под землёй более двух тысяч лет, и только в 1974 году гробница была найдена.
Как всегда, после излишне жесткого правления, и сильного, излишне амбициозного властителя, что суть одно и то же, на смену приходит человек слабый, а потом начинается смута и передел власти. Не прошло и трёх лет, как династия Цинь, рассчитывавшая править вечно, перестала существовать. Страна вступила в новую эпоху гражданских войн, все наследники и родственники Цинь Шихуанди были убиты, но единый Китай, основанный им, всё же сохранился, на века сохранилась вся построенная система управления, а титул императора, принятый им однажды, использовался властителями Поднебесной до 1912 года.
Цинь Шихуанди остался в памяти потомков личностью незаурядной и крайне противоречивой. С одной стороны, он многое сделал для страны, но при этом никогда не считался с потерями и расходами. Непрерывные стройки по всей стране неизбежно породили тяжелейшие налоги, людям платили мало, казнили за малейшие нарушения, не считаясь ни с какими заслугами, вследствие чего росло недовольство подобным правлением. Тысячи и тысячи людей встали в армию крестьянина Лю Бана, который на гребне народного недовольства, вскоре и стал императором, основавшим новую династию Хань. Легизм, то есть мировоззрение, основанное на слепой власти закона над человечностью, когда каждый чиновник, угодный императору, трактовал эти законы в свою пользу, уничтожил Цинь Шихуанди, но, к сожалению, не уничтожил свои принципы, что впоследствии часто являлось (и является до сих пор), основой больших войн и потрясений. История, несмотря на то, что в ней всё уже было, никогда ничему не учила людей, коим застилает глаза власть, богатство и вседозволенность. Люди больше всего на свете любят есть, причём, желательно много и вкусно, а величие страны, которое зиждется лишь на желаниях одного человека, забывшего, что необходимо не только брать, но и давать, долго не кормит, и необходимые перемены, если их не проводят сверху, лавиной приходят снизу.
К О Н Е Ц
Сочи, январь 2016 г.
Продолжение: Николай 1 Романов.
