Текст книги "Разведка и контрразведка"

Автор книги: Макс Ронге

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 37. Измена у Карцано

Еще в период одиннадцатого сражения на Изонцо итальянский генштаб разработал план, суливший внести полное расстройство в систему нашей обороны в южном Тироле. Наиболее опасным для оборонявшихся подступом, выводившим прямо на Триент, являлась долина верхней Бренты, так называемая Валь Зугана. Ее преграждала наша оборонительная позиция, проходившая от Монте-Чиварон к устью р. Мазо и затем по западному берегу последней. На восточном берегу были укреплены лишь холмы выше Карцано, образовавшие так называемое предмостное укрепление Ментрате. Южнее предмостного укрепления, на участке от Мазо до Бренты с мостом прямо на Карцано, был расположен 5-й батальон 1-го территориального пех. полка, в составе которого было много чехов. Батальоном временно командовал заслуженный разведчик майор Лаком. Наиболее храбрым офицером батальона был ст. лейтенант резерва Людвиг Пивко, герой боев за пик де Лана, словенец по национальности и женатый на чешке, до призыва – профессор педагогического института. Награжденный всеми боевыми наградами, он пользовался неограниченным доверием всех начальников и до возвращения из отпуска в Богемии в мае 1917 г. считался лихим воякой.

С того момента он стал искать случая вступить в связь с противником, и, в конце концов, ему удалось завязать сношения с неприятельской частью, стоявшей против участка батальона. Со времени июньского сражения на этом участке было относительное затишье. Мелкие поиски, предпринимавшиеся против итальянцев, не имели успеха, но никто не предполагал, что причиной неудач являлась измена.

Когда Пивко заручился доверием противника, он наметил план, ставивший своей задачей открыть итальянцам путь в расположение батальона.

Пивко готовил свое черное дело с большой осторожностью. Постепенно он вовлек чехов, служивших в батальоне, в этот заговор. Особым его доверием пользовался один фельдфебель, которого он однажды направил в дозор, заранее договорясь [203] через перебежчиков с противником. Как было уставлено, дозор подвергся нападению, причем фельдфебель будто бы был убит взрывом. На самом же деле он прямехонько направился в Вигенцу, где намеченный план был рассмотрен и в целом одобрен итальянским командованием. На следующий день фельдфебель терну лея обратно в батальон и стал рассказывать небылицы о своем чудесном спасении.

После этого план подвергся детальной разработке. При содействии Пивко капитан итальянского генштаба Финци произвел в австрийской форме детальную рекогносцировку позиции. Для выяснения возникших вопросов и сомнений понадобились повторные переговоры с Пивко или с его людьми. Они без труда проходили к итальянцам ночью под видом проверки сторожевого охранения. Условным вызовом служил взрыв двух гранат в определенном районе в часы обычного затишья.

Однако еще не все было выяснено, ночь для нападения не была еще установлена, когда случилось непредвиденное событие. Один из участников заговора пытался завербовать повара-чеха, присланного в батальон. Он сообщил товару о визите фельдфебеля в Вигенцу, и, чтобы рассеять его сомнения, заметил, что ст. лейт. Пивко в курсе всего дела. Повар, не решаясь что-либо разглашать в батальоне, насыщенном заговорщиками, бежал ночью в штаб дивизии для разоблачения. Будучи сильно возбужден, он сперва произвел в штабе впечатление душевнобольного. Когда же он начал настаивать и назвал имя Пивко, хорошо известного выдающегося офицера, его сочли за клеветника, посадили под арест и дело передали прокурору. Последний был так убежден в лживости обвинения, что решил уличить клеветника очной ставкой с обвиненными им лицами. Единственную улику – временное отсутствие фельдфебеля – Пивко сумел правдоподобно объяснить. Доносчик снова был взят под арест, заподозренные были отпущены, а Пивко, в виде удовлетворения, было даже поручено возглавить делегацию три встрече императора. По возвращении он с воодушевлением рассказывал о любезном отношении государя.

В связи с отмеченным инцидентом и ожидая скорого большого наступления с участием германских войск, итальянское главное командование решило ускорить проведение хитро задуманного плана. Для его осуществления была назначена ночь с 17 на 18 сентября 1917 г. Пивко и его сообщники взяли на себя задачу подмешать к ужину сторожевого Охранения и, по возможности, всех бойцов батальона полученное от итальянцев снотворное средство. Фельдфебель пулеметного отделения [204] проследил за тем, чтобы под рукой оставалось поменьше патронов. Телефонная связь была в руках заговорщиков, и им было поручено прервать ее при первой же попытке известить соседей или высшее командование. Когда настала безоблачная, но темная ночь, ст. лейт. Пивко, рота которого занимала участок у моста на Карцано, приказал постам лечь спать. Он уверил их, что ничего произойти не может, так как он сам проверит линию охранения и осмотрит лежащую впереди местность. Под тем же предлогом он распорядится выключить электрифицированные проволочные заграждения.

Таким образом, все было подготовлено для встречи итальянцев, пять батальонов которых должны были уничтожить 5-й батальон и стоявшие за ним батареи. Передовые подразделения итальянских батальонов имели на голове фуражки австрийского образца, дабы их приняли за своих. Пивко предполагал, что батальон полка «Дейчмейстер», составлявший гарнизон предмостного укрепления Ментрате, увидев противника, занявшего у него в тылу Карцано, спешно отойдет на северо-запад. Пивко по собственным впечатлениям судил о предмостовом укреплении, где он был весною, не зная, что с тех пор оно было расширено сильными опорными пунктами, вследствие чего старые укрепления можно было использовать для прикрытия тыла.

Согласно намеченному плану, передовые части противника под руководством Пивко захватили врасплох крепко спавшие посты боевого охранения. Спаслось лишь два человека. Патруль дейчмейстерского батальона, ничего не подозревая, попал в плен, но из трех человек одному удалось бежать. Благодаря этому батальон был поднят по тревоге, а один взвод и пулеметное отделение 5-го батальона были разбужены. Командир отделения отдал распоряжение своим подчиненным, но все они, будучи участниками заговора, отказались его выполнить, а один в ответ даже бросил ручную гранату, от взрыва которой был ранен этот офицер. Все эти случайности не дали противнику бесшумно овладеть всей позицией. Убежавший начальник охранения сумел по телефону предупредить соседний батальон и своего батальонного командира. Хотя связь сразу порвалась, но это как раз и указывало на большой масштаб нападения. Это подтверждал и огневой бой, разгоревшийся у Карцано и вызвавший тревогу в соседней бригаде на участке Чиварон. Хотя на Карцано стали пробиваться лишь мелкие части, но шуму они делали много и нападали на итальянцев со всех сторон, вследствие чего у итальянцев, двигавшихся по строго определенному плану, началось замешательство. Случайно [205] патруль дейчмейстерского батальона натолкнулся на взвод итальянских телефонистов. Взвод был полностью уничтожен. Стали вспыхивать осветительные ракеты, прожекторы осветили местность около моста; благодаря этому огонь дейчмейстерского батальона не допустил установки какой-либо связи у противника. В третьем часу в дело вмешалась артиллерия обеих сторон. Тем самым надежды итальянцев на незаметное овладение позицией рухнули. Обстреливаемые с тыла от Ментрате итальянцы стали думать, что их заманили в ловушку, и майор Раморино, командир передовой группы, приказал арестовать Пивко. Тем самым они лишили себя ценного помощника.

Путь итальянским резервам был прегражден предмостным укреплением Ментрате и включением тока в сеть электрифицированных заграждений. Лишенные поддержки передовые части итальянцев в 9 часов сложили оружие.

Вследствие ревниво оберегаемой командованием фронта тайны разведывательное бюро главной квартиры узнало об измене лишь в начале октября. Тотчас же я откомандировал двух офицеров для раскрытия всех нитей заговора, очевидно, ведших в тыл.

Расследование венского и пражского полицейских управлений привело к аресту жены Пивко и ее отца. Жена Пивко об измене ничего не знала, предполагая лишь, что ее муж, под влиянием революции, готовит восстание солдат на фронте.

Глава 38. Большое наступление против Италии

Еще в августе 1917 г., когда выявились успехи итальянцев в одиннадцатом сражении на Изонцо, австро-германское командование решило мощным ударом отбросить итальянцев за линию Тальяменто для ликвидации угрозы Триесту. С этой целью в сентябре намечено было прорвать северный фланг фронта на Изонцо в долине Флитчер и у Карфрейт. Германия согласилась дать 7 дивизий, из которых, вместе с одним австрийским корпусом, намечено было сформировать 14-ю германскую армию. Последняя, а также обе армии ген. Бороевича, были подчинены эрцгерцогу Евгению, между тем как тирольский и каринтский фронты были сведены в одну группу под командованием маршала Конрада. Путем переброски шести австрийских дивизий с восточного фронта и [206] одной дивизии из Тироля, состав ударной группы эрцгерцога Евгения был доведен до 36 дивизий, которым противостояли 52 итальянские дивизии.

Вопрос о необходимых мероприятиях со стороны разведывательной службы обсуждался мною с майором Николаи 12 сентября в Бадене и в германской главной квартире в Крейцнахе. Для скрытности подготовки с 20 сентября были прекращены почтово-телеграфные сношения с заграницей в районе Зальцбург – Брук – Аграм. В целях введения итальянцев в заблуждение, один из германских корпусов был первоначально расположен в Тироле, причем германские части должны были почаще появляться на передовых линиях. В связи с этим ген. Кадорна усилил свои войска на этом участке еще семью пехотными бригадами. Кроме того, германские квартирьеры были отправлены в Триест.

Разумеется, разведывательной службой были приложены все усилия к выяснению осведомленности противника о наших намерениях и о принятых им контрмерах. Чрезвычайно кстати 20 сентября на высоте Зиф, на участке у Пустерталер, нами был захвачен среди других ценных документов шифр оптической сигнализации, а также код для телефонных переговоров.

Во время сражения величайшая ответственность лежала на радиоразведке. Нами была предоставлена командованию 14-й армии одна «Пенкала» с опытными работниками. «Пенкала» и радиогруппы данной армии и обеих армий на Изонцо были разбиты на два эшелона, дабы при переносе штаба командования во время преследования не было перерыва в работе.

Было неизбежно, что перебежчики известят итальянцев об опасности, угрожавшей их 2-й армии 22 октября. Однако итальянцы, уверенные в силе своих укреплений и резервов, не сомневались в успешном отражении любого наступления на этом участке. Кроме того, задержка в подвозе огнеприпасов и прочего военного имущества вынудила нас отложить наступление до 24 октября, вследствие чего у итальянского командования возникли сомнения в правильности утверждений перебежчиков. Наша разведывательная служба могла установить лишь усиление артиллерии в долине Флич. Кроме того, были признаки, не внушавшие доверия, что Кадорна сосредоточил в районе Тревизо или Виченца крупные армейские резервы, образовавшие новую 6-ю армию.

24 октября 1917 г. в разгаре нашего наступления для «Пенкала» выдался удачный день. Одна за другой итальянские радиостанции подавали весьма приятный для нас сигнал: «свертываемся». [207]

К нашей радости, это крылатое слово быстро распространилось, как лесной пожар, до самого Адриатического моря и, наконец, перекинулось на фронт Каринтии.

Уже на следующий день наши войска достигли Тальяменто – ближайшей цели наступления. Быстрота продвижения чрезвычайно затрудняла работу радиоразведки; это было горячее и тяжелое время для «Пенкала». 1 ноября, в самый разгар беспорядочного отступления, итальянцы ввели новые позывные, чем повредили больше себе, чем нам.

К 3 ноября 4-я итальянская армия свернула на тирольском фронте радиостанции своего северного фланга вплоть до района Фиера-ди-Примеро. Это позволяло предполагать, что итальянцы вновь хотят оказать сопротивление на Пиаве. Несколько перехваченных радиограмм и замеченная переброска войск с северного фланга 4-й армии на юг подтвердили это предположение.

К 6 ноября наши войска уже перешли линию итальянских укреплений Фриуль Северный и Фриуль Южный, а к 10 ноября заняли восточный берег реки Пиаве вплоть до устья.

За два дня до того военные сообщения итальянского бюро прессы стали выходить уже не за подписью Кадорна, а за подписью нового начальника штаба главнокомандующего ген. Диаз.

По сообщениям нашей агентуры, Кадорна и новый премьер-министр Орландо присутствовали в Нерви на военном совете с Ллойд-Джорджем и Пенлеве, причем было решено усилить задержавшихся на Пиаве итальянцев 350000 французов и англичан, но зато командование на итальянском фронте должно было перейти в руки Фоша.

Сильно пострадавшая и расшатанная 2-я итальянская армия была оттянута в резерв и заменена 4-й армией. Вскоре мы выяснили, что штаб 2-й армии расположился в Барбарано, южнее Виченца. Это обстоятельство и показания пленных офицеров не позволяли более сомневаться в том, что противник окажет упорное сопротивление за Пиаве. Связь с тирольским фронтом была обеспечена заблаговременно сильно укрепленной итальянцами линией Монте – Томба, Монте – Граппа, Сассо – Россо, Монте – Сиземоль.

Из Франции, Испании и Швейцарии поступали многочисленные агентурные сообщения об отправке войск Антанты по железным и шоссейным дорогам. Об этом говорили повсюду. Австрийский разведывательный пункт в Женеве сообщал о возмущениях среди некоторых французских частей, отказывавшихся идти на итальянский фронт. [208]

На некоторое время «Пенкала» были обречены на бездействие, так как шифр «Cifrario rosso» был заменен новым шифром генштаба, раскрытие которого потребовало кропотливой работы. Тем временем, 21 ноября были перехвачены радиограммы, указавшие на прибытие 46-й французской пех. дивизии.

В ночь на 23 ноября по приказу начальника итальянской радиосвязи все радиостанции сообщили центральной станции о своем местонахождении и о расположении соответствующих штабов, если последние стояли отдельно. Благодаря этому, мы быстро установили дислокацию всех итальянских соединений, включая и находившиеся поблизости в резерве, а также расположение среднекалиберной и тяжелой артиллерии. Достигнув Пиаве, наше наступление остановилось, так как дальнейшее продвижение не было и не могло быть подготовлено, главным образом, вследствие плохого корма и усиленного напряжения, связанного с нехваткой лошадей. Кроме того, германские части уже готовились к отправке на французский фронт.

Группам «Пенкала» пришлось заняться раскрытием нового шифра итальянских стационарных радиостанций, которые вошли теперь в этапную зону и были включены в полевую сеть связи. Кроме того, итальянский офицер для связи при салоникской армии стал пользоваться новым шифром. Эти радиограммы «Si» (называвшиеся так по их начальным инициалам) еще раз сыграли крупную роль позже, во время итало-французской операции в Албании.

Тем же шифром начальник итальянской военной миссии в Румынии, ген. Ромен, телеграфировал своему главному командованию о положении у румын и у русских. Он особенно был усерден в информации как раз в тот момент, когда русские радиостанции замолчали, за что мы были ему вдвойне благодарны.

«Пенкала Баден», кроме того, должна была обрабатывать радиокорреспонденцию с колониями, которая стала осенью весьма оживленной. Из нее мы узнали о прекращении призыва в войска населения Северной Африки и других колоний. Это было особенно важно для нас потому, что после последних потерь Италия приблизилась к последней грани своего напряжения.

Прибытие англичан и французов в Италию поставило перед нашими мастерами радиоразведки и дешифровки совершенно новые задачи. Трудности были усилены еще тем, что первоначально войска находились на отдыхе, ввиду чего для использования радио было мало случаев. К счастью, еще на Балканах [209] мы собрали большой материал по радиотелеграфу французов. Для ознакомления с английскими методами ротмистр Бухер был на две недели командирован в германский центр дешифровки в Спа. Первая французская радиограмм была перехвачена 23 декабря 1917 г.

Тем временем еще в середине декабря мы выяснили, что французские подкрепления (10-я армия) состояли из 12-го и 31-го корпусов. Менее точно мы были информированы об англичанах, но все же знали, что они перебросили 11-й и 14-й корпуса.

К началу декабря 1917 г. все признаки уже говорили о том, что в первое время противники ограничатся обороной, причем усиление участка между Брентой и Пиаве показало, что именно отсюда они ждут наибольшей опасности.

После поражения политико-моральное состояние итальянских войск, наспех пополненных контингентами 1898 и частично 1899 гг., естественно, оставляло желать лучшего. В перехваченном нами приказе командира 56-й дивизии предписывалось бдительное наблюдение за солдатами с применением строжайших дисциплинарных мер при обнаружении непатриотических действий. Отношения с войсками Антанты были довольно напряженными. Нередко происходили стычки между солдатами, несомненно, вызванные неуважением французов и англичан к столь основательно разбитым итальянцам.

Величайшую похвалу работе нашей радиоразведки содержал доклад итальянской следственной комиссии о сражении при Карфрейте:

«Достаточно указать на высокий уровень развития у противника радио подслушивания, дополненный изумительными достижениями по дешифровке шифров. Благодаря этому, противник выяснил наши пути отхода, определяя наши радиостанции и расшифровывая их радиограммы. Документы, захваченные после окончания войны, показывают, что противником были раскрыты почти все наши шифры, включая наиболее сложные и самые секретные». («Корриере делла Сера», 19 августа 1919 г.).

Характерно, что как только итальянцы получили от дезертира наш радиоприемник, они тотчас же завели такие радиоприемники у себя. Показательно также, что ни один из наших штабов не хотел отказаться от своих «Пенкала», когда нужно было уменьшить их число при сокращении фронта. Потребовалось веское слово главного Командования, после чего маршал Конрад получил «Пенкала Боцен», ген. Бороевич – «Пенкала Сен-Вито у Тальяменто и Питторио», эрцгерцог Евгений – «Пенкала Удине». [210]

Число радиогрупп было сокращено до шести, вследствие чего, помимо указанных пунктов, остались только группы Финоккио и Штадлен.

Во время нашего наступления против итальянцев было захвачено много документов, к которым, естественно, разведывательная служба проявляла особый интерес.

Командованию 14-й германской армии, совершенно неопытному в вопросах ирредентизма, мною был придан большой знаток майор Сильватичи. В Удине, где раньше был расквартирован штаб итальянского главнокомандующего, был командирован ротмистр Паскотини, Во всех захваченных пунктах был организован под руководством офицеров разведывательной службы тщательный розыск, главным образом силами жандармерии. Особенно много материалов было найдено в пункте сбора донесений 6-го итальянского корпуса, в замке Спесса (близ Кормоны).

Обработка материалов в разведывательном бюро потребовала нескольких месяцев. Наши сведения об ирредентистском движении существенно пополнились. Многие должностные лица, усердно служившие итальянцам во время итальянской оккупации, оказались, согласно захваченным документам, шпионами, энергично работавшими еще до войны. Кроме того, в пограничных итальянских районах были найдены призывные свидетельства более чем 600 дезертиров, вступивших в итальянскую армию или ведших против нас агитацию. Хотя здание местной масонской ложи было разрушено, под развалинами зала заседаний были найдены гербы неосвобожденных провинций.

Документы штаба 5-го итальянского корпуса, захваченные в Пальманово, оказались роковыми для целого ряда ирредентистов южного Тироля. Обвиняемые в числе около 110 чел. перед началом войны передавали разведывательному отделу в Вероне сведения об оборонительных работах, вооружении и дислокации войск, состоянии снабжения и о настроениях населения. Часть их скрылась в Верону, чтобы продолжать оттуда разведывательную работу, часть осталась на месте для сбора сведений и информации. Произведенные аресты произвели в Тироле сильное впечатление. В марте 1918 г. дело было передано местному суду в Инсбруке, но вследствие наступившего переворота не вышло из стадии расследования.

На квартире итальянского комиссара полиции г. Удине Этторе Ремцаниго также были найдены документы, указывавшие на существование итальянского центра шпионажа в Инсбруке, но более конкретных данных не было. Характерно найденное донесение агента со штампом на конверте: «Opera Bonomelli, Ufficio di Segretaria Milano». [211]

Это подкрепило наши прежние сведения о шпионской деятельности этого благотворительного общества. Найденные документы осветили также печальную картину предательства наших перебежчиков, среди которых был прапорщик Сава Ангелич, командир пулеметного взвода 52-го пех. полка, дезертировавший 23 февраля 1916 г. Однако и пленные выбалтывали слишком много. Плохой пример подал попавший в плен подполк. Турудия, который мужественно руководил своим далматинским 22-м пех. полком в Сербии и на Изонцо, но, находясь в лагере для военнопленных, поступил на службу к итальянцам в качестве «доверенного лица». При помощи подобных «доверенных» итальянцы узнавали от пленных далматинцев гораздо больше, чем путем опроса их офицерами разведывательной службы, так как со своими соотечественниками пленные легче делились сведениями.

Известный интерес представляло захваченное «наставление по опросу военнопленных», в котором много внимания уделялось психологическим моментам и вопросам национальности и вероисповедания как факторам, влиявшим на готовность пленного сообщать сведения и на их достоверность.