Текст книги "Синдром Клинтона. Моральный ущерб"

Автор книги: Макс Нарышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Если это поможет делу, да. Заодно и вы запомните. Когда я увижу, что вы попали впросак или вас водят за нос, я буду говорить следующее: «Простите мою старческую любознательность…» И после этого вы, Куртеев, даже не смеете открывать рот. Договорились?

– Да, если это поможет делу.

Тихон уже открыл дверцу и выставил ногу на асфальт, как вдруг на его плечо легла рука Берга.

– Что опять?

– Простите мою старческую любознательность, но вам не кажется, что наши усилия стоит объединить с органами?

– Органы уже работают. Но никаких усилий с ними мы объединять не будем.

– Это разумно. Но теперь вы, надеюсь, как человек слова, не откроете рта, да?

Тихон побагровел.

– Оставьте ваши профессорские уловочки! Мне нужна ваша помощь, а не руководство!

Он рванулся из машины, но крепкая рука удержала его за рукав.

– И все-таки, конфликтолог, зачем кому-то понадобилось похищать заместителя д-директора финансового департамента?

– Это и предстоит выяснить, – испытывая неприязнь, процедил Куртеев. – Это есть цель нашего с вами мероприятия. А сейчас стоит побыстрее разыскать средства ее достижения. Ваша старческая любознательность заходит не с того конца, профессор.

– Меня устроит, если вы будете звать меня Игорем Оттовичем.

Они вошли в фойе «Регион-билдинг», когда там уже была суета.

– Не вижу ментов, – буркнул Куртеев, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бергу.

– Вон один из них, у лестницы стоит.

Тихон не знал в лицо всех сотрудников «Региона», и тем удивительнее ему было слышать такие речи от старика, который здесь если и бывал, то пару раз, не больше.

– Почему вы решили, что он из ГУВД?

– Я не сказал, что он из ГУВД. Я сказал, что это с-сотрудник милиции. Оперативный работник, скорее всего. Посмотри на его обувь.

Тихон посмотрел, но ничего примечательного не увидел. Обувь как обувь.

Суета по большей части происходила из-за перемещений служащих, но ни одного человека в форме или в штатском, но с явными признаками, указывающими на принадлежность к оперативникам, он не заметил. Заметил Берг. Человека, расписывающегося за получение заработной платы в денежной ведомости органов внутренних дел, по мнению профессора социологии, распознать в толпе не так сложно. Их отличают две, присущие только им, приметы. Так уж сложилось, что сотрудники милиции, та часть их, что занимается в Москве сыском, имеет неухоженную обувь. Если взять за труд приглядеться к одетому в строгий костюм оперативному уполномоченному, то никаких особых примет найти не удастся. Однако ни один менеджер, особенно менеджер крупной компании, не позволит себе пренебрежительно относиться к обуви. Обувь менеджера всегда чиста, поскольку он редко выходит на улицу, а когда все-таки выходит, то по прибытии непременно приводит ее в порядок. Сыщик подавляющее количество часов рабочего времени пребывает на улице и в свой офис ходит только на совещания и для доклада. И потому, что это понимают все, кто находится в его офисе, неухоженная обувь не является показателем его несовершенства. Но говорить об этом Куртееву Берг посчитал излишним. Сердце его вот уже два часа взволнованно стучало, и от одной мысли, что Вику он может больше не увидеть, у профессора холодели руки. Чувствуя, что все зависит только от него и полагаться на милицию, а тем более на Куртеева, нелепо, он заставил себя успокоиться, сосредоточиться и постараться здраво мыслить…

Глава 7

Быстро поднявшись по лестнице, они миновали большой просторный холл, двери из которого вели в противоположные стороны. Потом свернули налево. Тихон вел профессора к президенту Лукашову. Старик, видимо, хорошо ориентировался в лабиринтах здания, и в тот момент, когда конфликтолог только собирался сворачивать, Берг уже был к этому готов. В этом не было ничего удивительного. Берг бывал здесь дважды, и ему хватило этих двух посещений, чтобы навсегда запомнить расположение кабинетов. В отличие от него Тихон до сих пор путался в коридорах высокого здания.

Войдя в приемную, Тихон кивнул секретарше, и та, с удивлением осмотрев блестящую голову профессора, показала Тихону на дверь. Заметив этот короткий обмен знаками, Берг догадался, что его появление в офисе не будет сюрпризом. В принципе о том же говорил Куртеев еще у него дома, но верить Куртееву на все сто процентов старик не собирался.

Кабинет Лукашова оказался огромным помещением, у дальней стены которого стоял стол. К столу вела дорожка длиною метров пятнадцать. Берг к тому моменту, когда услышал «Здравствуйте, Игорь Оттович», успел подумать о том, что над столом, во всю высоту стены, явно не хватает портрета Лукашова или, на худой конец, Александра II. По периметру президентского кабинета стояли горшки, из которых торчали ухоженными листьями монстеры и олеандры. Кажется, президент «Регион-билдинг» ненавидел кошек. Ни один из тех, кто держит дома кошку, не отдаст предпочтение ни этим, ни другим видам молочаев. Оба раза Берг, приезжая в «Регион», разговаривал с Лукашовым вне стен этого кабинета, и теперь он, поглядывая по сторонам и разглядывая смертельную для кошачьих флору, делал первые выводы. Он отметил и тягу одного из самых успешных строителей Москвы к живописи: репродукции известных картин, стоящие недешево, украшали стены и навязывали всякому входящему чувство необходимости тишины и непоследовательность в этой тяге. Пейзажи соседствовали с работами модернистов, а портреты завершали этот нелогичный цикл художественных пристрастий. Лукашов не любил картины, он не понимал в живописи. Он картины собирал.

Начал Лукашов приблизительно с того же, с чего пару часов назад начал Куртеев.

Изобразив на лице тревожное и недоуменное выражение, он выпалил:

– Мы ничего не понимаем, Игорь Оттович. Это просто напасть какая-то. Раньше она так никогда не поступала, оттого и тревога. У меня десятки бестолковых менеджеров пропадают сутками, и я даже бровью не веду. Ничего не поделаешь, держать всех под контролем невозможно. Но Вика… Вика – она человек слова и дела. Она…

– Я знаю Вику, – спокойно подтвердил Берг. – Вы с милицией уже разговаривали?

– Приезжал один, задал пару вопросов, попросил разрешения поговорить с людьми на выбор и ушел. Ну, чего вы хотите от них…

– Мы с профессором его видели, – вмешался Куртеев, раздраженный тем, что его словно не замечают в этом кабинете. – Стоит и что-то пишет.

– Наверное, рапорт о проделанной работе, – совсем уж без нужды поддержал Лукашов, и Берг невольно бросил в его сторону внимательный взгляд.

В приемной раздавались звонки, Майя с кем-то разговаривала, кому-то говорила: «В семь перезвоните», «В шесть», «Понимаю, через часок наберите, я попробую вас соединить».

– Игорь Оттович, я рад, что поиском Вики займутся близкие ей люди. Я верю в Тихона, я слежу за ним уже год, и сам факт того, что вместе с ним будете вы…

Лукашов не стал договаривать. Он был из тех офисных топ-менеджеров, которые разворачивали длинные сложные фразы и не заканчивали их. Складывалось впечатление, что он недоговаривает потому, что верит в разум подчиненных, думающих с ним в одном направлении, но даже непросветленный мозг замечал, что если вопросительным кивком заставить его договорить до конца, то он не в состоянии будет это сделать. Это для него труд непосильный. Уже через пять минут общения с Лукашовым Берг имел четкое представление о его интеллектуальных особенностях.

– Я предлагаю следующее, – продолжал Лукашов. – В последнее время я редко общался с Викой, и вообще, в последнее время я… («забил на труд», – подумал Куртеев, которому было известно, что Лукашов последние полгода летал в Африку, Азию и Европу, но не для решения вопросов бизнеса, а на курорты) занят скорее не внутренними, а внешними проблемами компании. Я вызвал Антона Потылицына, это вице-президент «Региона», мой подчиненный… («последние два слова были явно лишними», – тотчас отметил Берг), он напрямую общался и с Викой, и с теми, с кем она, как заместитель финдиректора, работала.

Берг качнул головой и напоследок окинул взглядом все стены кабинета.

– П-последний вопрос, – развернулся он на пороге, уже почти шагнув за дверь вслед за Тихоном. – Э-э… Совершенно ли вы уверены в том, что Вика вам сегодня не звонила?

Лукашов старательно подумал, вместо того чтобы искренне обидеться, и помотал головой. По приемной разнесся запах терпкого одеколона – что-то табачное с добавлением орлиного дерева.

– Что – нет? – уточнил Берг, который по неизвестным пока Куртееву причинам вдруг стал превращаться из положительного человека в профессора Берга. – Нет – не звонила или нет – не уверены?

– Она мне не звонила, профессор, это точно. Весь день я общался с партнерами вне офиса, но оставался на связи. Мне многие звонили, но не Вика.

Берг помолчал мгновение, а потом спросил:

– Георгий Георгиевич, а как часто Вика звонила вам в остальные дни? Скажем, сколько раз в день она звонила вам в остальные дни?

– Уф-ф!.. – искренне удивился Лукашов и выпучил глаза, и Тихон поддержал его реакцию. Старик от стресса, казалось Куртееву, дуркует. – Нужно Майю спросить. Майя, сколько раз на дню мне звонила обычно Вика?

– Два-три раза, – отчеканила девушка.

– Всего доброго, – сказал профессор Лукашову и с улыбкой пожал ему руку.

Тотчас забыв о президенте «Региона», Берг пожевал губами и, не замечая секретаршу, повернулся в сторону Потылицына. Последний ждал, когда закончится беседа.

– Я в вашем распоряжении, – тотчас сообщил он, поняв, что дождался. – Пройдемте ко мне?

Пройти к нему означало для Тихона и Берга отойти от двери Лукашова, тремя шагами пересечь приемную и войти в кабинет вице-президента.

Берг и тут стал сверкать головой, как вспышкой, – он смотрел по сторонам, задерживая взгляд на мгновение, чтобы оглядеться и привыкнуть. Лучи заходящего солнца отражались от его темени, затылка и лба, бросая в лицо Тихона ослепительные блики.

Живописи не было. Были маски. Вице-президент «Региона», как и президент, имел слабость к заграничным поездкам и привозил оттуда лики местного населения. Это тоже была своего рода Доска почета – почета человека, побывавшего в разных местах планеты и этим, кажется, весьма гордящегося. Деревянные, глиняные, лыковые маски туарегов, сиу, рожи майя – в таком кабинете Тихон вряд ли смог бы работать спокойно – смотрели во все стороны, и каждая из них выражала голод и неудовлетворенные сексуальные потребности…

– Я составил список лиц, с которыми Вика контактировала последнюю неделю, – сообщил Потылицын, рассадив гостей в кресла и крикнув в приоткрытую дверь: «Майя, кофе!» – Он короткий, всего пять фамилий. Эту неделю Вика занималась оформлением документов для перечисления средств.

– Что это такое? – осведомился Берг.

– Это сроковые перечисления в банки для погашения кредитов, пополнение резервного фонда компании за счет образовавшейся сверхприбыли, распределение средств для выплат по договорам с партнерами. Колоссальный труд, – Потылицын покачал головой и поблагодарил секретаршу за быстро приготовленный эспрессо, – спасибо, колоссальный. В силу того, что такая работа требует нахождения в кабинете и полной отрешенности от других проблем, за всю неделю Вика работала напрямую только с двумя людьми. Я веду речь о тех людях, которые работают в компании. Отвечать за контакты Вики вне стен этого офиса, – Потылицын покосился на Тихона, – я не могу. Один из этих людей – я. Другой – главный бухгалтер, Рональд Константинович Щазов. Правда, его сегодня весь день не было на работе, он прихворнул, но, как только он узнал о неприятностях, тотчас приехал. Сейчас он у себя.

«А потому сваливайте отсюда к бениной матери и не вяжите меня с этим неприятным делом», – последняя фраза не прозвучала, однако предполагалась настолько явственно, что Тихон растерянно покосился на Берга. Тот, кажется, ничего не расслышал – он пил кофе и думал только о кофе.

– Щазов… – хрипло выдавил Тихон, обращаясь к вице-президенту, который имел вид только что исполнившего долг человека. – Вы же знаете, что наш разговор с ним…

– Да, проблема, – согласился Потылицын. – А что делать прикажете?

– А в чем д-дело? – разглядывая на дне чашки муть, спросил Берг, который не был в курсе этой проблемы.

Тихон сыграл желваками и покусал губу.

– Понимаете, – начал Потылицын, – Рональд Константинович… он… как бы вам сказать… он замечательный бухгалтер. Вика, наша Вика, которая в уме считает быстрее, чем ее подчиненные на калькуляторе, – Вика ребенок по сравнению с Щазовым. Он гений бухгалтерии. Но у него, понимаете, есть одна беда…

В приемной раздался звонок, и Тихон поморщился. Ему не хотелось, чтобы кто-то мешал Потылицыну объяснить Бергу проблему Щазова. В противном случае объяснять придется ему, а Куртееву не хотелось.

Майя с кем-то перекинулась словами, но это не были слова прощания, и затихла.

– Щазов у нас… – начал Потылицын, и в этот момент у него запиликала в кармане трубка. – Минуточку, господа… – Вынув телефон, он включил его и прижал к уху: – Да, Маркелов, слушаю. Да, я искал тебя. Сейчас Майя принесет тебе бумагу, я написал все, что нужно сделать. Это очень простое задание, Маркелов. До смешного простое. Завтра к вечеру доложишь об исполнении.

Потылицын спрятал трубку в карман, под внимательным взглядом Берга посмотрел на гостей глазами только что проснувшегося человека и вспомнил:

– Да, Щазов. В общем, что объяснять. Переговорите с ним, а потом я жду вас в любое удобное для вас время. Я подумал, что лучше вам начать с нижнего звена служащих, а уже после заканчивать выводами в кабинете руководителей.

– Мы так и сделаем, – согласился Берг, вставая. Но на выходе он вдруг укоротил шаг и спросил мимоходом, как бы невзначай: – Скажите, а вы уверены в том, что Вика вам сегодня не звонила? Знаете, я профессор, но даже при моей-то организованности нет-нет да и позабуду о мелочах.

– Игорь Оттович, – с ударением на каждом слове произнес Потылицын, – Вика не из тех людей, об общении с которыми забываешь. Тихон может подтвердить. Он же вас и проводит до кабинета директора финансового департамента. Ты же знаешь, Тихон, где…

– Знаю, – бросил Куртеев, посмотрев на туфли Потылицына. Глядя в них, можно было бриться, используя их вместо зеркала. Он подавил бешенство. Кажется, в этой компании никто не может смириться с тем, что у Вики вдруг случилось помешательство и она определила для себя, что Куртеев – лучший. Удивительное дело, у этих лузеров – Лукашова и Потылицына жены есть, у Потылицына – и дети тоже, однако стоит только завести при них речь о красивой женщине, как они тут же начинают нервничать и переживать, что женщина выбрала не их.

Они вышли в приемную, пропустили к Потылицыну девочку, направляющуюся к вице-президенту с пачкой бумаг, и Тихон направился к выходу в коридор. Он бы так и вышел, если бы не услышал голос Берга:

– Майя, за суетой совсем забыл спросить. У вас в компании работает человек по фамилии Маркелов? Он мой давний знакомый, давал телефон, а я его потерял. Старость, знаете…

– Маркелов? – Майя-секретарша похлопала длинными тяжелыми ресницами, и Тихону на мгновение показалось, что Берг разговаривает с коровой. – Да, конечно. Речь о менеджере отдела маркетинга?

– По-моему, он так и говорил – отдел маркетинга.

– Да, работает. Он только что звонил. Мне сказать ему, что вы его ищете?

– О нет, не стоит, – и старик изобразил на лице хитрое выражение. – П-пусть это будет сюрпризом. Майечка, ваше лицо мне знакомо. Вы где учились?

– Культпросветучилище в Обнинске… А вы разве там преподавали?

– Был наездом. Всего хорошего.

Майя пожала плечами и принялась что-то читать.

– Вот уж не подумал бы, что среди ваших знакомых есть такие люди, как Маркелов.

– Ну, среди знакомых мне людей есть много кто. Вы, н-например. Покурим?

Выйдя на лестницу, Тихон довел Берга до комнаты с мощной вытяжкой. Дымом в ней не пахло, окурки регулярно убирались, пепел стирался с пола, так что если что и говорило о том, что это комната для курения, то только надпись на ее двери: «Комната для курения».

– Вы спешите, Куртеев, – заметил Берг, вынимая сигареты. – Поверьте, Вика мне куда дороже, но я прошу вас никуда не спешить. Будьте логиком. Если случилось что-то… – Берг побледнел, – то нам ей уже ничем не помочь. Если же она жива, то в ближайшее время с ней все равно ничего не произойдет.

– Вы избегаете слова «убийство». Это нечестно. Давайте будем говорить так, как есть. Вику могут убить, если уже не убили. Не нужно играть синонимами – говорю я вам. При этом мне Вика не менее дорога – заметьте, я не спорю с вами о Вике, не говорю, что я для нее единственный в мире близкий человек. Каждому из нас она дорога по-своему. При этом мне действительно хочется курить, и это как раз тот случай, когда мне что-то наиболее важно, чем вам, однако мне почему-то не приходит в голову перекурить во время гона.

– Вот я и прошу вас прекратить гнать, Куртеев. – Изо рта профессора вырвалась струя дыма и прошла мимо Тихона. – Правильные мысли за суетой не появляются. Что вы можете сказать как конфликтолог о Потылицыне?

Тихон щелкнул зажигалкой и решительно сунул ее в карман.

– Грамотно обходящий все острые углы в компании чувак. Знает толк в строительстве, поскольку бывший директор СМУ. На нем лежит ответственность по распределению квартальных премий, и ни разу не было замечено, чтобы он кого-то наградил незаслуженно. Однако не случалось ни разу и того, чтобы он обошел вниманием отличившегося.

– А как вам телефонный разговор с неким Маркеловым?

– Неким? Я думал, он один из ваших хороших знакомых. Костя Маркелов вор, двухвостка и лишенный чувства человеческого достоинства фрик. Лично я его не перевариваю.

– Мне плевать, кто такой Маркелов. Я его знать не знаю. Я тебя спрашиваю о Потылицыне, то есть о тех его качествах, которые он выдал в разговоре с Маркеловым. Ты как конфликтолог сделал какие-то выводы?

Тихон прицелился и выстрелил окурком в урну. Не попал.

– Это нам как-то поможет?

– Ну, во всяком случае, поможет сориентироваться. Позволит разделить все слова Лукашова и Потылицына на две части: правду и ложь.

– А вы уже разделили?

– Безусловно.

– Хотелось бы послушать.

– За что тебе платят три тысячи, Куртеев?.. Ну, давай по порядку. Выясняющий нюансы корпоративных отношений в компании человек должен был сразу выделить две вещи: разговор Потылицына с Маркеловым и разговор Лукашова с секретаршей. Эти два момента позволят тебе получить представление о тех, с кем ты только что общался. Во-первых, Потылицын. В телефонном разговоре он произнес фразу: Это очень простое задание, Маркелов. До смешного простое. Итак, ваш вице-президент – скрытый агрессор. Самый простой способ ненавязчиво подставить подчиненного, применяемый скрытно-агрессивными начальниками, – это сообщить сотруднику заранее, что ему дают очень легкое поручение. Потылицын, еще не озадачив Маркелова, уже сообщил ему, что задание плевое. Теперь, если Маркелов справится, его не за что будет хвалить или награждать. Если же задание Маркеловым не будет выполнено, то это будет означать, что Маркелову как сотруднику грош цена, поскольку он похерил банальное дело. Этим принципом пользуются, как правило, закомплексованные, держащиеся обеими руками за свое кресло начальники. Они знают, что совершили уже столько несправедливых поступков, что расплата неминуема, да только час ее неизвестен. Теперь – Лукашов. – Затушив окурок о край урны, Берг бросил его в ее чрево. – При бюрократическом устройстве вашей компании ни один из сотрудников не имеет возможности лично пообщаться с президентом или вице-президентом. Чтобы решить какой-то важный вопрос, нужно непременно получить добро у серкретареныша Майи, образование которой началось и завершилось в культурно-просветительном училище. То есть, чтобы решить какой-то организационный вопрос строительства, нужно получить на то разрешение у организатора пионерских утренников Майи. Трижды за время нашего разговора с Лукашовым она брала трубку и трижды переносила разговор по своему усмотрению на конец рабочего дня. Маркелову поговорить с Потылицыным она разрешила . Таким образом, Лукашов как президент все контакты, им не запланированные, отдал на рассмотрение своего секретаря. Можно, конечно, предположить, что при большом штате стафф будет отвлекать от работы, звонить по поводу пропавшего со стройки поддона с кирпичами, справляться, можно ли в отдел по арт-проектам выписать два канцелярских набора… – Берг потянул Тихона к выходу. – Словом, мешать. Ну а если тот, кто звонил и кому Майя посоветовала позвонить в семь вечера, рвался на встречу для заключения многомиллионного договора? Грамотный, как ты говоришь, руководитель никогда не делегирует свои полномочия шлюшке в приемной. А чтобы персонал не мешал, нужно на общем собрании объяснить, по каким вопросам звонить боссу можно, а по каким его тревожить нельзя. Но Лукашова и Потылицына больше устраивает та схема, при которой видимость их недоступности очерчивает вокруг их голов нимб, похожий, как им кажется, на божий. При всей натренированности Майи безошибочных действий на телефоне, однажды она совершит ошибку, за которую ей надерут задницу. Однако пока Майя ходит по офису на правах третьего лица в компании. Разве не так? Это ты как конфликтолог называешь здоровой атмосферой?

– Я не понял, зачем вы спрашивали у Майи о Маркелове, которого не знаете, – зловеще напомнил Куртеев.

– Затем, что я оказался внимательнее вас. Я спросил Лукашова, совершенно ли он уверен в том, что Вика не звонила. При такой организации связи между президентом и подчиненными Лукашов сию минуту должен был развернуться к Майе и спросить: «Звонила или нет?» Но вместо этого он надулся и стал думать. Когда же я его спросил, как часто она ему звонит вообще, он тотчас справился об этом у Майи. И та, не задумываясь, прокаркала: Два-три раза .

– И что из этого следует?

– Из этого следует, студент, что спрашивать, звонила ли Вика Лукашову перед тем, как исчезнуть, нужно не у Лукашова, а у Майи. И не в присутствии Лукашова.

Заметив, как Тихон напрягся, Берг дернул щекой.

– И не сейчас. Сейчас закончим длинный и, как мне кажется, бессмысленный путь, предложенный руководством «Регион-билдинг». Не пройти его мы не можем, поскольку речь о дорогом… мне человеке. Использовать нужно каждый шанс. Так что за проблема у Щазова?

– Сейчас узнаете…