Текст книги "Евреи, Бог и история"

Автор книги: Макс Даймонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Заколоченный гроб

Народы, входившие в состав Римской империи, не веря своим глазам, следили за тем, как евреи в одиночку сражались с римским Голиафом. Евреи были так близки к победе, что римлянам пришлось использовать всю свою военную мощь, чтобы добиться превосходства там, где в обычных условиях хватило бы одного экспедиционного корпуса. Римляне знали что за их поражениями и победами следит весь мир Они понимали, что ставка слишком велика. Стоило им проиграть, а евреям добиться независимости, и пламя восстания охватит всю Римскую империю. Поэтому они действовали беспощадно, стремясь осилить евреев. Кровавые побоища следовали одно за другим с неослабевающей яростью. Первый год войны поверг римлян в состояние шока. Римский генерал Цестий Галл примчался во главе своих легионов из соседней Сирии, чтобы подавить мятеж, но он был без промедления вышвырнут из страны. Ситуация стала настолько серьезной, что император Нерон обратился к услугам самого способного из своих полководцев – Веспасиана. Под его начало были отданы лучшие римские легионы. После целого года ожесточенных сражений Веспасиану удалось остановить натиск галилейских армий. Этими армиями командовал военачальник, позднее приобретший мировую известность как еврейский историк. Имя его было Иосеф бен Маттитьяху, но последующим поколениям он стал известен как Иосиф Флавий (38—100 гг.). Именно он оставил миру единственное свидетельство очевидца этих роковых событий.

Иосиф происходил из богатой иудейской семьи священнослужителей. Получив образование в лучших школах Рима, он вернулся в Иудею. Избрал военную карьеру и поднялся до главнокомандующего вооруженными силами Галилеи. После разгрома галилейских армий Иосиф был захвачен в плен и приведен к Веспасиану. Будущий римский император и будущий еврейский историк стали друзьями. Иосиф получил от Веспасиана разрешение сопровождать римские армии при осаде Иерусалима римлянами, он хотел написать историю этой войны. За это Иосиф был назван предателем. Многие евреи до сих пор придерживаются такого мнения. Однако его книги – «Иудейская война» и «Иудейские древности» – представляют собой лучшее из всего написанного о двух наиболее знаменательных столетиях еврейской истории, от 100 г до н.э. до 100 г. н.э.

Наступил третий год войны. К 68 г. Веспасиан захватил всю Иудею, но не сумел достичь главной цели – Иерусалима. Атаки, предпринимаемые одна за другой, были безуспешны. Римские легионеры не могли преодолеть стоическую оборону защитников города. Победы можно было добиться только осадой, и Веспасиан приступил к ней, надеясь, что угроза голодной смерти вынудит евреев к сдаче.

Военные действия приостановились. С военной точки зрения 68 год не был примечателен ничем, но в духовной истории еврейства он стал решающим поворотным моментом. Из осажденного Иерусалима с большим трудом выбрался мудрец и ученый раввин Иоханан бен Заккай – человек, который вдохнул новую жизнь в иудаизм, угасавший в окруженном городе. Подобно Иосифу, Иоханан бен Заккай принадлежал к партии, выступавшей за мир. Подобно Иосифу, он был убежден, что политика зелотов может привести лишь к трагедии. Сопротивление он считал безнадежным. Подобно Иосифу, он пошел к Веспасиану. Но в отличие от Иосифа он был назван не предателем, а спасителем иудаизма.

Иоханан бен Заккай был одним из интеллектуальных лидеров фарисейства. Он предвидел грозившую евреям катастрофу – рассеяние, на которое их обрекут римляне. Он опасался, что если вожди народа не обеспечат условий, которые сохранят живую еврейскую мудрость, судьба иудаизма будет предрешена. Он был буквально одержим стремлением основать еврейскую духовную академию. Ее целью было бы нести мудрость иудаизма обездоленным евреям, которым предстояло жить в греко-римском мире. Он ощущал, что обязан уйти из обреченного Иерусалима, обязан убедить Веспасиана.

Осажденный Иерусалим представлял собой чудовищную картину. Люди тысячами умирали от голода и эпидемий. Выход из города был запрещен под страхом смертной казни. Зелоты держали город такой же мертвой хваткой изнутри, как римляне снаружи. Подозреваемых в принадлежности к партии мира сбрасывали со стен города в пропасть. Чтобы обмануть зелотов, Иоханан бен Заккай прибег к хитрости. Он посвятил в свои намерения нескольких учеников и обрисовал им свой план. Затем ученики вышли на улицы, разодрали одежды и со стенаниями провозгласили, что великий рабби Иоханан бен Заккай стал жертвой заразной болезни. Городские власти разрешили похоронить ученого раввина за стенами города – во избежание распространения эпидемии. Изобразив величайшую скорбь, одевшись во власяницы и посыпав головы пеплом, ученики по несли на плечах заколоченный гроб с живым рабби прочь из города, через ворота, за стены, прямо к шатру Веспасиана. Там они открыли гроб, и Иоханан бен Заккай выбрался наружу.

Что подумал Веспасиан, суровый полководец, наводивший страх на свои легионы, римлянин, уверенный в победе своего оружия, воин, облаченный в сверкающие доспехи, когда увидел перед собой старого бородатого еврея в традиционном одеянии, неустрашимо глядевшего ему прямо в глаза? Чего он хотел, этот еврейский патриарх, выбравшийся в заколоченном гробу из умирающего города? Разумеется, не спасти свою шкуру, это Веспасиан понимал. Ведь он еще больше рисковал ею, явившись в шатер римского полководца. Веспасиан ждал, и рабби заговорил. «Я пришел объявить пророчество и изложить просьбу», – сказал он. Веспасиан сделал знак, что он готов слушать. С неслыханной смелостью Иоханан бен Заккай предсказал, что Веспасиану предстоит вскоре стать римским императором. Если это сбудется, продолжал он, пусть император Веспасиан разрешит ему, Иоханану бен Заккаю, и нескольким его ученикам основать в каком-нибудь городе Палестины небольшую школу. Там они в тишине и спокойствии будут изучать древние еврейские законы и предания. Веспасиан был потрясен пророчеством и удивлен скромностью просьбы. Ему, солдату, она казалась бессмысленной. Он обещал, что в случае исполнения пророчества просьба еврея будет удовлетворена.

Пророчество рабби Иоханана не имело ничего общего с ясновидением. Оно представляло собой тонкий и продуманный расчет. В тот год Нерон покончил свою жизнь самоубийством. Поскольку у римлян не существовало закона о престолонаследии, казалось совершенно логичным, что трон империи перейдет к наиболее сильному из претендентов. Таким претендентом, по мнению Иоханана, был Веспасиан. Действительно, в том же году три довольно посредственных военно-политических деятеля один за другим захватили власть в Риме. Каждый из них был убит спустя несколько месяцев пребывания на троне. Расчет Иоханана бен Заккая оказался совершенно точным. В 69 г. римский сенат предложил трон Веспасиану. Необразованного и суеверного человека, каким был Веспасиан, естественно, не могло не потрясти исполнение пророчества бородатого раввина. Веспасиан сдержал свое обещание. Иоханан основал первую йешиву – так назывались еврейские религиозные школы – в городе Явне, к северу от Иерусалима Ей суждено было сыграть важную роль в сохранении иудаизма.

Перед тем как покинуть Палестину, чтобы возложить на себя пурпурную императорскую тогу, Веспасиан поручил своему сыну Титу довести до конца войну против евреев. Эта война и последовавшее за ней разрушение Иерусалима редко получают должную оценку историков. Христиане смутно помнят о разрушении Иерусалима, как о явлении, подтверждавшем пророчества евангелистов[17]17
  В действительности только одно из евангелий, от Марка, содержит «пророчество» о разрушении Иерусалима. Лука, Матфей Иоанн не упоминают об этом. Марк же написал свое евангелие в Риме около 70 г. когда Иерусалим уже в течение трех лет был осажден римлянами, и для предсказания его судьбы не требовалось особого пророческого дара.


[Закрыть], хотя евангелия были созданы уже после того, как это событие произошло.

Евреи упоминают об этом событии главным образом эмоционально. И те, и другие упускают и виду величественность столкновения двух смертельных врагов в одном из грандиознейших сражений древности.

Александру Великому понадобилось 32 тысячи солдат, чтобы основать свою огромную империю. В распоряжении Цезаря было менее 25 тысяч человек, с которыми ему предстояло покорить Галлию и вторгнуться в Британию. У Ганнибала было не более 50 тысяч воинов, когда он перешел Альпы, чтобы победить римлян. Титу пришлось использовать 80 тысяч человек, чтобы сломить сопротивление осажденного Иерусалима, который защищали не более 23400 еврейских воинов[18]18
  Иосиф в «Иудейской войне» приводит следующее распределение еврейских сил 10 тысяч под командованием Шимона бен Гиоры, 6 тысяч во главе с Иохананом из Гисхалы, 5 тысяч идумеян и 2400 зелотов.


[Закрыть].

Но даже и при таком соотношении он не склонен был рисковать потерей лучших сил римской армии в прямой атаке. Вместо этого он прибегнул к атаке психологической. Тит рассчитывал запугать евреев и принудить их к сдаче Он приказал провести под стенами Иерусалима военный парад – этакую внушительную демонстрацию римского могущества. Огромная туча пыли застлала небо и землю, и пропитанная кровью земля затряслась, когда 70 000 солдат, 10 000 кавалеристов и тысячи осадных орудий двинулись вдоль стен Иерусалима. Парад продолжался три дня. Когда зрелище закончилось, действующие лица удостоились шумного одобрения евреев, взиравших на все это со стен города.

Взбешенный Тит приказал атаковать. В течение двух недель осадные орудия метали камни величиной с «Фольксваген» в северную стену города, пока не пробили наконец зияющую брешь в его укреплениях. В эту брешь устремились легионеры. Навстречу им бросились евреи. Завязалась рукопашная – меч против меча, копье против копья, отчаяние против отчаяния. После двух недель рукопашных боев евреи вытеснили римлян за стены города. Тит понял, что в открытом бою ему не видать победы. Он понял, что евреев он сумеет взять только измором, ослабив их настолько, чтобы дальнейшее сопротивление стало невозможным. Чтобы окончательно отрезать город от внешнего мира, Тит приказал окружить его земляной насыпью, равной по высоте городским стенам. Теперь он мог быть уверен, что ни пища, ни вода не могут попасть в осажденный Иерусалим. Всякого человека, который пытался пробраться через широкий сухой ров между стенами и насыпью, римляне распинали на верхушке насыпи для устрашения осажденных. День, когда на крестах вокруг Иерусалима корчилось до пятисот распятых, не был исключением. Воздух был пропитан смрадом гниющего мяса и наполнен стонами агонизирующих людей. И все же евреи продержались еще целый год – это был уже четвертый год войны.

Конец был неизбежен. Пустив в ход тараны, и наведя переносные мосты, римляне пошли на решающий штурм. Подобно муравьям, они проникали в проломы и бреши, истребляя на своем пути все живое. В течение четырех лет евреи издевались над славой о непобедимости римских легионов, нанося им одно поражение за другим. Теперь только смерть могла смыть этот позор. Римляне сожгли Храм; они бросали в огонь младенцев, насиловали женщин, убивали священнослужителей, сбрасывали со стен зелотов. Уцелевшим от резни назначили не менее горькую судьбу: кого – в триумфальное шествие, которое должно было состояться в Риме, кого – в рабы, кого – в жертву львам на арены римских цирков, а кого – в число тех, кому на потеху толпы предстояло быть сброшенным с Тарпейской скалы в Риме. Вряд ли еще когда-нибудь римляне столь точно оправдывали мрачные слова их собственного историка Тацита: «Они превращают все в пустыню и называют это умиротворением». Тацит определяет число жителей в осажденном Иерусалиме в шестьсот тысяч человек.

Поначалу Иудейская война выглядела не более чем незначительное волнение на окраине империи, для подавления которого достаточно было бы одного двух легионов. Оказалось, однако, на деле не так. Война была опустошительной и кровопролитной. Хотя евреи понесли тяжелейшие потери, для римлян победа была пирровой, ибо их потери были тоже чудовищны. Да, римляне победили, но не в силу большей доблести или воинского искусства, а в силу многочисленности. Пытаясь скрыть скудность этой победы, римляне устроили пышное триумфальное шествие. Они изготовили в память о войне специальные медали. Они воздвигли Титу величественную триумфальную арку – честь, которую обычно воздавали полководцам, в тяжелейших условиях одерживающим победу над могущественным противником. Арка Тита и поныне возвышается в Риме. Но что она символизирует? Победоносных римлян, исчезнувших с лица земли, или «побежденного врага» – евреев, которые по сей день остаются живым, независимым народом?

Следствием Иудейской войны были и другие события. Хотя страны Центральной Европы оставались послушными Риму, восточная часть империи приняла события близко к сердцу. Иерусалим противостоял римским легионам в течение четырех лет. Евреи доказали, что римляне не непобедимы. Теперь дух мятежа охватил весь Ближний Восток. Он тлел и в сердцах евреев Иудеи, доведенных римскими репрессиями до нищеты и отчаяния.

Толчком к новому еврейскому восстанию, начавшемуся в 113 г., послужило вторжение парфян на территорию Римской империи. Император Траян двинулся в поход на парфян. В этот момент у него в тылу – в Египте, Антиохии, Киренаике, на Кипре – вспыхнуло восстание евреев. Встревоженный этим, Траян прервал свой поход, чтобы ликвидировать угрозу. На этот раз война бушевала в течение трех лет. Исход ее сначала тоже был далеко неясен. Однако, в конце концов, ввиду недостатка людей и оружия, евреям пришлось капитулировать.

Но и эта победа дорого обошлась римлянам. Она настолько ослабила их силы, что они не могли больше продолжать войну с парфянами, и вынуждены были ее прекратить. Второе еврейское восстание стало поворотным пунктом в римской истории. До этих трех лет победоносная империя только непрерывно расширяла свои границы. Отныне ее рост приостановился, а с вступлением на престол Aдриана (117 г.) границы империи стали постепенно сокращаться.

Адриан, преемник Траяна, был настолько обрадован окончанием дорогостоящей воины, что даже обещал евреям разрешить восстановление Храма. Введенный в заблуждение спокойствием, которое после этого воцарилось в Иудее, он отказался от своего обещания и приказал воздвигнуть храм – не Яхве, а Юпитеру. Заново отстроенный им Иерусалим он назвал Элия Капитолина и превратил его в обыкновенный римский город. Адриан, видимо, полагал, что поражение евреев во втором восстании окончательно их образумило и заставило отказаться от третьей попытки. Но он совершенно неверно оценил ситуацию.

Снова евреи поверили в лучшие дни. Среди них появился мессия-полководец. Великий ученый объявил себя его апостолом и оруженосцем. Этим мессией в седле был Шимон бен Косиба, или Шимон Бар Кохба, а его апостолом – рабби Акива. Союз воинственного мессии и мудрого рабби возбудил новые надежды в душе народа и зажег в сердцах отчаявшихся евреев новый боевой дух.

О юности Бар Кохбы известно очень мало. Послания, недавно обнаруженные в вади Мураббат у Мертвого моря, рисуют его как властного и вспыльчивого военачальника, обладавшего огромной физической силой и личным обаянием. Он был способен внушать слепую преданность и беспредельное бесстрашие. Талмуд добавляет к этому еще одну характерную черту – отсутствие благочестия. В Талмуде цитируется вырвавшееся у него восклицание: «О Боже, не помогай, но и не мешай нам!»

Мессианские претензии Бар Кохбы восстановили против него Синедрион. Только поддержка и авторитет рабби Акивы защитили его. Рабби Акива был самой примечательной личностью своего времени и одним из самых почитаемых ученых в еврейской истории. В молодости он был полуграмотным пастухом. Затем, как положено во всякой сказке, он влюбился в прекрасную наследницу одного из богатейших жителей Иерусалима и женился на ней. По ее настоянию Акива – вместе со своим малолетним сыном – начал изучать Тору. Он приобрел также обширные познания и настолько углубил понимание Торы и отношения между человеком и Богом, что стал духовным (равно как и светским) руководителем еврейского народа. Его толкование Торы предопределило образ жизни многих евреев, где бы они ни жили.

Рабби Акива стал близким приверженцем Шимона Бар-Кохбы, утверждавшего, что он Мессия и потомок царя Давида. Когда оба они призвали к войне с римлянами, евреи десятками тысяч стали приходить к ним. В стороне остались одни лишь христиане, оказавшиеся перед тяжелой дилеммой. С одной стороны, они страдали под римским игом не меньше, если не больше евреев. Они, несомненно, охотно присоединились бы к восставшим. С другой стороны, у них уже был свой мессия в лице Иисуса. Поэтому они не могли принять второго мессию – Бар Кохбу и присоединиться к евреям.

Восстание, вспыхнувшее в 132 г., застигло римлян врасплох. Они глубоко заблуждались в отношении еврейской готовности к сопротивлению и их способности в третий раз подняться на войну. К ужасу императора евреи наносили римским легионам одно поражение за другим. Если кто-то и пытался преуменьшить размах и значение этой войны, то во всяком случае не Адриан. Он полностью осознал, какие сокрушительные последствия для империи может иметь поражение в этой войне. Опасаясь этого и не желая рисковать, Адриан призвал своего лучшего полководца Юлия Севера. Тот находился в это время в Британии, где подавлял восстание кельтов. Адриан рассудил, что с британцами может справиться и менее способный военачальник и с меньшим количеством людей. Видимо, британцы, по его мнению, представляли собой меньшую угрозу существованию империи, чем евреи. Север вторгся в Святую Землю во главе 35 тысячной отборной армии. Он навязал сражение численно уступавшим ему силам Бар-Кохбы. В этой битве имперские легионы потерпели позорное поражение.

Теперь и Север понял, что не сумеет победить в открытом бою. Поэтому он решил прибегнуть к тактике, которая много позже была использована генералом Шерманом в американской Гражданской войне. Это была тактика тотального уничтожения, т.е. разрушения и сожжения посевов, жилищ, деревень и городов. К этой тактике Север добавил небольшую римскую «утонченность». Она состояла в систематическом истреблении всего живого на своем пути мужчин, женщин, детей, стариков, домашнего скота. Это была медленная, грязная, отвратительная, позорная борьба. Но обескураженные римляне не видели иного выхода. Им нужна была победа любой ценой. После двух лет кровавой молотьбы, беспощадной и жестокой войны на уничтожение, приведшей население страны на грань исчезновения, еврейское сопротивление было сломлено. В 135 г. войска Бар-Кохбы капитулировали, а сам Бар-Кохба погиб в сражении. Римляне утолили свою ярость, подвергнув рабби Акиву утонченным, мучительным пыткам. Те, кому удалось спастись, бежали в Парфию, где были встречены с распростертыми объятиями.

Иерусалим и иудейская часть Палестины были объявлены запретными для евреев. Все, уцелевшие отбойни и не успевшие бежать в Парфию, были проданы в рабство. Тем не менее эта победа оказалась для римлян самой дорогостоящей из всех трех побед над евреями. Сообщая сенату об исходе войны, Адриан опустил обычную в конце такого послания фразу: «Я и мои войска в полном благополучии». Ни он, ни его войска в благополучии не были. Престиж Адриана потерпел огромный урон. Ряды его легионов значительно поредели. Их победа была пирровой. Империя стала трещать по швам. В ее провинциях начала шириться борьба за освобождение. Границы потеряли былую надежность. За ними обнаружился бушующий океан враждебных народов, готовых в любую минуту хлынуть в пределы империи.

Кое-кто может, пожалуй, возразить, что наше описание еврейских войн является субъективным историческим преувеличением. Могут сказать, что эти войны даже и царапины не оставили на монолитной имперской глыбе. Подобный скептицизм можно понять, потому что историки, как правило, не углубляются в детали этих трех римско-еврейских войн и имеют о них самое общее представление. Подлинные масштабы этих войн могут быть лучше поняты в свете современной исторической аналогии. Венгерское восстание против России в 1956 г. продолжалось всего лишь несколько месяцев. Тем не менее, оно поколебало все здание российской коммунистической империи и заразило страны-сателлиты бациллами мятежа. Представим себе, что венгры не сдались через несколько месяцев. Представим себе, что они продолжали бы активную борьбу в течение четырех лет, подобно евреям. Представим себе, что потери русских исчислялись бы не несколькими сотнями, а десятками тысяч человек; представим себе, что вслед за первым венгерским восстанием произошло бы еще два таких же. И представим себе, наконец, что в каждом из этих восстаний венграм удавалось бы продержаться против русских танков и пехоты в течение нескольких лет, каждый раз нанося им тяжелые удары и причиняя огромные потери. Какой историк осмелился бы сказать, что все это не ослабило бы Россию, что ее престиж нисколько не пострадал бы в результате столь дорогостоящих побед над таким маленьким народом? В этом свете еврейские войны против Рима приобретают гораздо большее значение, чем им обычно приписывают.

Со смертью Адриана римский период еврейской истории подошел к концу. Хотя значительные массы евреев и продолжали жить пол римским владычеством вплоть до падения империи, Рим оказывал на их жизнь все меньшее и меньшее влияние. Более того, хотя римляне в конце концов приняли евреев (в 212 г. им были даже дарованы права гражданства), теперь уже евреи отвергли Рим.

Произошло нечто странное и беспрецедентное. Евреи превратились в «периферийное меньшинство, ощущавшее в себе достаточно внутренних духовных сил, чтобы отвергнуть господствующее большинство. Они не сомневались, что еврейская культура превосходит культуру римскую. Откуда взялась у них эта уверенность, этот новый запас духовных сил?

Разгадка таилась в заколоченном гробу, тайно вынесенном из погибающего Иерусалима. Она таилась в уме и сердце рабби Иоханана бен Заккай. Мечта рабби осуществилась. Начала действовать иешива в Явне. Со временем эта иешива превратилась в фабрику по производству «суперэго», Моисеевых двигателей, которые, как динамо, заряжали энергией еврея нового образца – еврея, действующего по внутреннему убеждению. Но интересно вот что – хотя на этих динамо красовалась надпись «мейд ин Явне», многие их детали были произведены в греческих философских цехах.