Текст книги "Евреи, Бог и история"
Автор книги: Макс Даймонт
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Или вообще оставить в покое? Но тогда они могут стать опасными. Все эти вопросы и их разрешение предопределили судьбу евреев в средние века.
Хотя в первые шесть столетий христиане относились к евреям довольно безразлично, многие еврейские историки пытаются создать впечатление, будто евреи в это время подвергались непрерывным преследованиям. В качестве доказательства они приводят то один, то другой дискриминационный закон, показывающий, что евреев не допускали к той или иной службе или лишали тех или иных прав. В своем выискивании несправедливости эти историки начисто забывают о том, что средневековые евреи жили на таком континенте и в такие времена, где и когда несправедливость и притеснение были нормой для всех и каждого. Шестьсот лет – это огромный промежуток времени, и отдельные несправедливости, творимые то тут, то там, еще не образуют официальной, общепринятой и последовательной программы преследований и дискриминаций.
В 212 году император Каракалла даровал евреям империи не только равенство, но и гражданство. Император Константин, признав христианскую церковь, лишил евреев некоторых из этих прав, но оставил за ними звание граждан. Затем причудливый зигзаг истории едва не лишил христиан всех завоеванных ими преимуществ и чуть было не вернул евреям Иерусалим, Храм и Синедрион. Когда в 361 году на трон взошел император Юлиан (которого христиане по вполне понятным причинам называют «отступником»), он объявил христианство вне закона, запретил исповедывать эту религию, восстановил в оставшейся части империи язычество, вернул евреям все их привилегии и обещал им помочь отстроить Иерусалим и Храм. Юлиан был близок к тому, чтобы обратиться в иудаизм. Два года спустя он умер. С ним вместе умерли все страхи христиан и все надежды евреев.
Окончательный разрыв между евреями и христианами произошел при жизни поколения, выросшего уже после разрушения Храма. Хотя Павел открыл иудео-христианскую секту для язычников, христиане диаспоры еще долго стекались в еврейские синагоги в поисках защиты от римлян. В этих синагогах они продолжали свои миссионерские усилия, пытаясь обратить евреев в христианство. Видя, что их гостеприимство используется во вред, евреи ввели в литургию особую молитву, направленную против еретиков. Поскольку христиане не могли вторить этой молитве, практика использования синагог как убежищ постепенно отмерла. Во время третьего еврейского восстания христиане, которые не могли признать Бар-Кохбу своим мессией, объявили, что их царство не от мира сего. Тем самым они полностью обособились от иудаизма и всего еврейского. Процесс взаимного отчуждения завершился. Иудаизм и христианство стали полностью чуждыми друг другу.
Окончательно обособившись от евреев, христиане оказались в трудном положении. Им необходимо было дискредитировать Ветхий завет, который еще почитали греки и римляне. В то же время они нуждались в нем, поскольку он объяснял их Новый завет. Он позволял опровергнуть многочисленные попытки отождествить их Иисуса с такими языческими богами, как Аттис, Осирис и Адонис, каждый из которых, подобно Иисусу, был центральной фигурой того или иного культа умершего и воскресшего бога. Церковь блестяще справилась с этим затруднением, вычитав в Ветхом завете необходимые ей пророчества о грядущем приходе Христа. Как пишет еврейский исследователь Яаков Бернард Агус («Эволюция еврейского мышления», стр. 144): «На этом основании они (христиане) провозгласили себя и всех членов своих конгрегации истинными „наследниками обетования“, относя все похвальные слова и благословения Библии к себе, а все ее проклятия и обвинения – к евреям. Эта чудовищная травестия была дополнена официальной христианской версией еврейской истории, согласно которой евреи были не последователями Моисея, Аарона, Давида, Самуила, Иеремии и Исайи, а потомками Датана и Авирама, Ахава и Менаше... Гневные слова пророков были истолкованы христианскими ревнителями как неопровержимое свидетельство против еврейского народа. В результате деятельности узколобых фанатиков обеих религий между ними была воздвигнута стена взаимного непонимания и взаимной ненависти. Свет одной веры стал невидим для тех, чей взор с детства был ослеплен светом другой. Во мраке средневековой ночи одни лишь мыслители еще отдавали себе отчет в единстве иудео-христианской традиции, которая скрывалась под различием верований и ритуалов».
А христианский исследователь Джеймс Паркер сказал о том же: «Ни один народ не заплатил столь высокую цену за величие своих религиозных вождей».
Суммируя события трех столетий—с 300 по 600 г. н.э., – можно отметить четыре группы законов, содержавших дискриминационные ограничения по отношению к евреям: законы Константина Великого (315 г.); законы Констанция (399 г.), запрещавшие смешанные браки между еврейскими мужчинами и христианскими женщинами; законы Феодосия II (439 г.), запрещавшие евреям занимать высокие посты в правительстве, и законы Юстиниана (531 г.), запрещавшие евреям выступать свидетелями против христиан.
На первый взгляд эти законы действительно кажутся дискриминационными, оскорбительными и унизительными. Но если мы хотим получить правильное представление о жизни евреев в начале средних веков, мы обязаны прежде всего правильно оценить направленность этих законов. Иначе мы не сумеем уловить всю глубину различия между ними и законами, принятыми спустя несколько столетий. Нельзя подходить к этим законам с меркой XX века. Их следует оценивать на фоне общих особенностей средневекового мышления. Эти законы были направлены не против одних лишь евреев. Согласно указаниям законодателей, они распространялись в разной мере на евреев, самаритян, манихейцев, еретиков и язычников. Эти законы преследовали две цели: защитить зарождающуюся религию от опасной конкуренции со стороны других религий и обеспечить высокие посты для своих единоверцев. Когда историки пытаются представить евреев чуть ли не единственными жертвами этих несправедливых постановлений, они рисуют заведомо искаженную картину.
По своему духу эти законы ничем не отличались от законов сегодняшней Америки. Однако последние никто не подвергает сомнению – и лишь потому, что они исходят из национального, а не религиозного разделения. Сегодня в США гражданство является необходимым условием для того, чтобы занять любой официальный пост. Точно так же в средние века религиозное государство выдвигало в качестве такого условия религиозную принадлежность. Молодая Америка защищала свою зарождающуюся промышленность от конкуренции европейцев посредством протекционистских таможенных барьеров. Точно так же ранняя церковь защищала себя от конкуренции со стороны восточных религий, воздвигая на их пути стену протекционистского законодательства. Даже в наше время ни один протестант не может занимать официальный пост в католической Испании, католик не может быть президентом протестантской Финляндии.
Хотя евреи добровольно отказались от прозелитской деятельности еще во втором столетии, иудаизм все еще привлекал к себе многих язычников и даже христиан. Чтобы приостановить обращение в иудаизм, церковь провозгласила, что всякий отступник подлежит смертной казни. Множество рабов переходили в иудаизм, соблазненные мягкосердечными правилами евреев, которые, следуя Моисееву закону, освобождали своих рабов каждый седьмой год. Поэтому церковь приняла закон, запрещавший евреям иметь рабов. Выйти замуж за еврея считалось среди христианок большой удачей, потому что еврейские мужья имели репутацию хороших добытчиков и стремились дать своим детям образование. Поэтому законы Констанция специально оговаривали недопустимость подобных браков. В то же время браки между еврейскими женщинами и христианскими мужчинами этими законами запрещены не были. Оно и понятно, ибо такие браки означали появление новых приверженцев в рядах христианства. Самих евреев эти дискриминационные меры, направленные против смешанных браков, не особенно беспокоили. В действительности они им были даже рады, поскольку сами дивно выступали против подобных браков.
Новообращенные вандалы, визиготы, галлы, остроготы и гунны, недавние кочевники и неграмотные пастухи, конечно, не могли тягаться с образованными, просвещенными евреями, освоившими греческую науку, литературу и философию. По закону естественной конкуренции просвещенные евреи, разумеется, оказывались, в конце концов, на самых высоких мостах, какие только были в данной стране. Императоры пытались остановить этот естественный процесс искусственными ограничительными мерами. На деле, однако, эти законы применялись скорее как исключение, чем как правило. Точно так же, как Дизраэли был английским премьер-министром в те времена, когда английский закон запрещал евреям быть членами Палаты общин, так евреи в средневековой христианской Европе продолжали сплошь и рядом занимать самые высокие посты в юстиции и магистратах, образовании и торговле, в ремесле и сельском хозяйстве.
Время от времени то тут, то там имели место отдельные преследования евреев. Время от времени публиковались эдикты, лишавшие евреев тех или иных прав. Время от времени евреев облагали несправедливыми налогами, в целом, однако, это были отдельные спорадические законы, лишь изредка проводившиеся в жизнь, но в общем игнорируемые. Не следует забывать, что то были три самых кровавых столетия, когда христиане и язычники вели борьбу не на жизнь, а на смерть. Удивляться приходится не тому, что евреев время от времени преследовали, а тому, что они вообще уцелели, в то время как визиготы и вандалы, гунны и галлы, христиане и язычники истребляли друг друга с беспечной непринужденностью. Если евреи надеялись, что новообращенный вандал станет разбираться в тонком богословском различии между необращенным евреем и необращенным галлом, то они ожидали от него слишком многого.
Тем не менее, евреи выжили в этой кровавой бойне.
В Византийской империи их ожидала духовная смерть и физическое уничтожение. Мусульманство приготовило им блестящую интеллектуальную карьеру. Скорбь и величие были их уделом в феодальной Европе. И снова перед нами встает все тот же вопрос: как сумели евреи и на этот раз выжить?
IV глава
Незримый мир Талмуда
Невероятная повесть о том, как горстка евреев, рассеянная по трем континентам среди чужих культур, ухитрилась – благодаря незримому могуществу талмудической учености – превратиться во влиятельную «интеллектуальную элиту» и как эта ученость в конце концов зачахла в гетто средневековой Европы.
ВОТ КОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО
Талмудический ПЕРИОД
500 г. до н.э. – 1700 г. н.э.
Мировая история / Талмудическая история
– 500 до –200
Персы побеждают вавилонян и возвращают евреям свободу. Греки разрушают Персидскую империю. Евреи подпадают под греческое влияние. / Первые ростки Талмуда пробиваются в мидрашах – проповеднических интерпретациях Торы.
– 200 до 200
Евреи преодолевают греческое влияние, основывают Хасмонейскую династию. Римляне захватывают Иудею. Возникает христианство. Евреи восстают против римлян. Разрушение Иерусалима. / Появляется Мишна – первое дополнение к Торе. Зарождение Устного закона.
200 до 400
Христианство объявлено государственной религией Рима. Сасаниды основывают империю на территории бывшей Вавилонии и Парфии. Упадок Рима. Первые вторжения вандалов. / Канонизация Мишны. Запрещение всяких новых дополнений к Закону. Появляются интерпретации, известные под названием Гемары. В Вавилонии основаны первые еврейские академии.
400 до 700
Короли варваров становятся властителями Европы. В восточной части бывшей Римской империи основана Византийская империя. Рождается ислам. Империя Сасанидов распадается. / Завершение Палестинской Гемары. Вавилонская Гемара продолжает развиваться. Она завоевывает авторитет.
700 до 1000
Магометане завоевывают Ближний Восток, Палестину, Египет, Северную Африку, Испанию. Мрачные века христианской Европы. Золотой век еврейства. Рост могущества Карла Великого. / Запрещение дальнейшего развития Гемары. Савораи объединяют Мишну и Гемару в единое целое, ныне известное под названием Талмуд.
1000 до 1200
Мусульманская империя распадается на султанаты и продолжает терять силы в результате новых вторжений и первой волны крестовых походов. / Задача савораев выполнена. Эпоха Маймонида. Талмуд становится Законом для евреев диаспоры.
1200 до 1500
Мусульманская империя рушится под ударами крестоносцев и монгольских завоевателей. Турки захватывают Египет. Христиане отвоевывают Испанию. Центр еврейской жизни перемещается с Востока на Запад. Конец мусульманской империи. / Раши основывает иешиву во Франции. Алфаси кодифицирует Талмуд. Иешивы начинают возникать по всей Европе.
1500 до 1700
Византийская империя становится добычей турок. Кончается Возрождение и начинается Реформация. Век религиозных войн. Конец западноевропейского феодализма. / Создание «Шулхан до Арух» – третьей кодификации Талмуда. Прекращение роста Талмуда как живого учения.
Аристократические иешивы
С четвертого по двенадцатый век нашей эры в самом сердце империи Сасанидов – бывшей Парфии, еще раньше Селевкии, еще раньше Персии, а еще раньше Вавилонии – процветали три уникальных центра еврейского образования – в Суре, Пумбедите и Нехардее. Эти аристократические иешивы, или академии, сыграли в еврейской жизни ту же интеллектуальную роль, какую Оксфорд, Гарвард и Сорбонна играют сегодня в жизни Запада. Они послужили прототипом первых европейских университетов, возникших в 12 в. Здесь еврейское мышление и выкристаллизовалось в свод знаний, известный ныне под названием Талмуд («Учение»),
Талмуд стал той силой, которая спасла еврейство. Он оказал решающее влияние на весь ход еврейской истории в ее запутанном блуждании в недрах сасанидской, мусульманской и феодальной цивилизаций. Он стал тем мостом, который соединил восточное тройское прошлое с западным еврейским будущим. Один конец этого моста упирался в Письменный закон, другой уходил в Закон устный. Гонцы с респонсами[30]30
Респонсы (лат., букв, «вопросы и ответы») – законодательные толкования и судебные решения, посылавшиеся законоведами и раввинами, разъясняющими Закон отдельным лицам и общинам.
[Закрыть] были соединяющим звеном, они несли Закон евреям Египта, Греции, Италии, Испании, Франции, Германии – всем евреям, где бы они ни пили. То была эра талмудического иудаизма.
Талмудическое образование, или талмудизм, достигло трех результатов: оно изменило понимание Яхве; оно изменило природу еврейства; оно преобразовало характер еврейского самоуправления. Пророки трансформировали Яхве в Бога справедливости и нравственности, в Бога милосердия и праведности. Талмудисты же ввели Бога в повседневную жизнь, потребовав, чтобы все поступки евреев были согласованы с пророческим представлением о Нем. Тора породила религиозного еврея. Талмуд же обратил его мысли в сторону научных и теоретических рассуждений. Библия породила «национального» еврея. Талмуд же воспитал еврея универсального склада, способного приспособиться ко всему на свете.
Само название «Талмуд» возникло не сразу. Хотя зачатки такого рода ученого труда, которое подразумевается под этим, появились уже в пятом веке до нашей эры, этот постоянно растущий свод знаний оставался безымянным вплоть до шестого века нашей эры. Историческая задача вавилонских иешив состояла в том, чтобы пропитать еврейскую культуру будущего традициями прошлого, придать еврейскому закону ту гибкость, которая была не обходима, чтобы защитить стремительно меняющиеся судьбы евреев в предстоящие столетия. Зародившись в Палестине, Талмуд продолжил свое становление в Вавилонии и затем развивался далее, пока не застыл окончательно в европейских гетто восемнадцатого века.
Семена талмудизма взошли незаметно. Его идея берет начало в пятом веке до нашей эры, когда два персидских еврея, Эзра и Нехемия, канонизировали Пятикнижие Моисеево. Тем самым они положили конец всем дальнейшим откровениям. В сущности, они предположили, что Бог и Моисей уже сказали все, что хотели, и поэтому никакие новые Божественные законы появиться не могут. Но жизнь, не заботящаяся о последствиях, пренебрегла всеми заклинаниями канонизаторов. Она не пожелала остановиться по приказу Эзры и Нехемии, как это некогда сделало солнце по приказу Иехошуа бин-Нуна. Она преспокойно продолжала ставить все новые и новые проблемы перед растерянными потомками Авраама. И чем больше Моисеев закон выявлял свою неспособность решить эти проблемы, тем настойчивей вставал вопрос: должны ли евреи вообще отбросить явно устаревшую Тору или же им следует втиснуть свою жизнь в ее узкие и все более сужающиеся рамки?
Христиане после смерти их Иисуса оказались перед той же проблемой. Чтобы воспрепятствовать какому-нибудь будущему «Учителю праведности» провозгласить себя мессией в соответствии с предсказанием, они пошли по стопам евреев, канонизировали свой Новый завет и запретили всякое его расширение. В результате христианство превратилось в глыбу окаменевших догм. Всякое изменение было запрещено, ко всякому нововведению относились нетерпимо. Западная цивилизация стала «закрытым обществом» на добрую тысячу лет, пока ереси и революции не расшатали окончательно этот феодальный мир.
Евреи не попались в такую ловушку. Они ухитрились и не отбросить свою Тору, и не закрыть путь к обновлению жизни. Они принялись объяснять, или толковать, свое Пятикнижие. Евреи не стали загонять иное содержание в тесные рамки прежних представлений. Вместо этого они начали приспосабливать той прежние представления к новым обстоятельствам.
Толкование Торы возникло случайно и непреднамеренно. Эзра и Нехемия постановили, что во время •пения Торы в синагоге специальные толкователи должны объяснять слушателям трудные и непонятные места. Трудности, однако, возникли вовсе не «им, где их предполагала эта пара еврейско-персидских реформаторов. Слушатели не стали докапываться, что означает то или иное слово или фраза. Они допытывались, как применить устаревшие указания Пятикнижия к текущим, изменившимся потребностям жизни.
Кто может устоять перед искушением прослыть мудрецом? Польщенные похвалами уму, который им приписывали, толкователи Закона начали искать ответы на выдвигавшиеся перед ними вопросы. Самые искусные становились самыми популярными. Подобно своим современникам – греческим философам 4—5 вв. до н.э., – толкователи Торы стали состязаться друг с другом на рынке идей, стремясь завоевать внимание слушателей. Они не отговаривались тем, что Пятикнижие не рассчитано на запросы повседневной жизни. Напротив, они стали утверждать, что Тора не только содержит все ответы, но даже предвидит все возможные вопросы. Нужно только как следует порыться в заповедях, чтобы понять Божественную мудрость.
Первые интерпретации Моисеевых заповедей были, возможно, ничем иным, как хитроумными догадками. Но постепенно толкователей увлекла их собственная игра. Стремясь превзойти друг друга, они стали отыскивать глубокий смысл наставлений Торы, уделяя этому больше внимания, чем изобретательности ответов. Так родилась новая библейская наука, получившая название Мидраш, т.е. «толкование». Кто бы мог предположить, что то были первые ростки будущего Талмуда?!
Вторжение греков в 4 в. до н.э. положило конец беспечному существованию евреев под властью персов. Под влиянием эллинизма еврейская жизнь изменилась. Еврейская молодежь, отравленная греческим скептицизмом, отказалась принимать наивное толкование Библии в ранних мидрашах. Она спрашивала напрямик: может Тора помочь нам решить наши вопросы или нет?
Хотя на площадях евреи поносили греков, в тишине своих жилищ они тщательно штудировали греческие философию и науку. Они обогащались идеями Платона, логикой Аристотеля, теоремами Эвклида. Пользуясь этими новыми орудиями анализа, еврейские ученые заново подступили к Торе. Они выработали весьма изощренные и утонченные методы, позволившие им приспособить Моисеево учение к жизни в условиях эллинистического мира. Они поспешили себе целью сплавить греческое Рацио с тройским Откровением. Выражением этого утонченного метода была Мишна. На иврите это означает «повторение».
Мишна возникла независимо в Вавилонии и Палестине. Она стала просачиваться в еврейскую жизнь примерно в 200 г. до н.э. Далеко не все евреи отнеслись к ее появлению спокойно. Саддукеи яростно боролись против нее, фарисеи столь же яростно ее защищали. Обвинения саддукеев напоминали обвинения ранней христианской церкви в адрес еретических учений. Божественное Слово, утверждали саддукеи, запечатлено в Священном Писании. Никому не дозволено становиться выше Слова и пытаться по-своему интерпретировать прямой смысл текста.
Фарисеи утверждали противоположное. Тора, заявляли они, не дана в исключительное пользование одним лишь священникам. Она дана всем. Священники избраны людьми, чтобы совершать храмовый обряд. Они не назначены Богом в качестве единственных обладателей Его слова. Господь дал свою Тору всем людям. И, конечно, Он сделал так, чтобы в ней были все ответы. Если человек не сразу все постигает, это вовсе не значит, что Тора лишена глубины, это означает лишь, что человеку недостает проницательности. Мишна, утверждали фарисеи, – это человеческий способ постижения Божественных намерений. Доводы фарисеев восторжествовали над поражениями саддукеев. Иудаизм стал достоянием всех и каждого. Любой человек, изучавший Тору, получил право ее толковать. Среди новых знатоков Горы были люди самых разных общественных прослоек – богатые и бедные, простолюдины и знать. Важно было не происхождение, а ученость. На широкие массы евреев этот интеллектуальный переворот 5 произвел потрясающее впечатление. Он явился для них очередным свидетельством Божественного всемогущества. Ведь Мишна доказывала, что еще во времена Авраама и Моисея Бог предусмотрел все те проблемы, с которыми Его народ столкнулся сегодня.
Популярность Мишны встревожила раввинов. Они стали опасаться, как бы Мишна не бросила вызов авторитету Торы. Их тревожило, что верующие могут отойти от истоков Божественного ручья к его устью. Чтобы воспрепятствовать такому развитию событий, они запретили записывать Мишну. Ее разрешалось заучивать только на память. Вот почему она получила название Устного закона.
Около 35 года до н.э. уже выявились две школы в Мишне. Первой была школа Хиллела. Второй – школа Шаммая. Оба великих толкователя пользовались огромным влиянием, хотя их учения с гуманистической точки зрения разделяла подлинная пропасть. Шаммай придерживался узкого, чисто юридического толкования. Хиллел стоял за широкий, гибкий подход. Он уделял главное внимание проблеме человеческих прав. Толкования Шаммая были консервативными и сектантски узкими. Толкование Хиллела отличалось либерализмом и универсализмом.
Именно эту либеральную традицию Устного закона хотел сохранить рабби Иоханан бен Заккай. когда основывал свою академию в Явне. Здесь, в Явне, и позднее в Вавилонии поколения законодателей Талмуда, ученые раввины и главы иешив сформулировали законы, позволившие евреям выжить в чужих странах. Об этих законах мы уже говорили выше (см. гл. «Новый курс для диаспоры»).
Евреи довольно быстро оправились после неудачного третьего восстания, подавленного императором Адрианом в 135 г. н.э. Однако духовная жизнь Палестины получила смертельный удар. В наше время, во времена Гитлера, нобелевские лауреаты бежали из Европы в Америку и тем самым обогатили американскую культуру. Во 2 в. н.э. еврейские интеллектуалы, спасаясь от римского возмездия, бежали в Вавилон и тем самым обогатили научную жизнь этой страны.
Однако Палестина, прежде чем погрузиться в двухтысячелетнюю спячку, из которой ее вызволил только в 19 веке сионизм, успела породить еще одною великого человека. Им был Иехуда ха-Наси, ученый, друг римского императора (по-видимому, Марка Аврелия). Иехуда ха-Наси с большой тревогой наблюдал за растущей популярностью Мишны. Он был ее Сереном Кьеркегором[31]31
Датский философ первой половины 19 в., основоположник экзистенциализма.
[Закрыть] своего времени.
Он интуитивно предугадывал все те проблемы, которые волнуют современных мыслителей. Он опасался, что поклонники Мишны создадут этическую философию, построенную на логике вместо Торы, и предпишут мораль, основанную на науке вместо Божественною откровения. Это привело бы к краху и этики и морали, ибо и то и другое оказалось бы творением рук человеческих, лишенным Божественного вдохновения. Логика не может служить основой моральных оценок. Стремясь предотвратить эту угрозу, Иехуда ха-Наси запретил дальнейшее расширение Мишны. Тем самым он, в сущности, канонизировал ее. Он надеялся, что это положит конец дальнейшему росту Устного закона. Иехуда умер, веря, что добился своего. Он действительно заколотил парадную дверь, но позабыл закрыть черный ход.
Именно в это время возникли первые иешивы в Вавилонии. Два самых блестящих ученика Иехуды ха-Наси и один его приверженец ушли в Вавилонию, увлеченные общим потоком палестинских беженцев, спасавшихся от мести римлян. Здесь каждый из них основал свою собственную иешиву.
Так появились те три еврейские академии, которым суждено было приобрести столь громкую славу в последующие века. Дипломы этих академий открывали двери в самые аристократические дома и прокладывали дорогу к самым выгодным бракам. Их выпускники составляли основную часть тех, кто перечислялся в еврейских «who is who»[32]32
«Who is who?» (Кто есть кто) – распространенные на Западе именные справочники, содержащие сведения об известных деятелях той или иной сферы общественной жизни.
[Закрыть] с пятого по двенадцатый века.
Развивать Мишну было запрещено. Но миллионы евреев диаспоры требовали ответа на вопросы насущной жизни. Оказавшись перед такой дилеммой, рабби Абба Ариха и рабби Шмуэль, ученики Иехуды ха-Наси, а также рабби Иехезкель, его приверженец, вынуждены были вернуться в дом Мишны через «черный ход». Они стали развивать новый вид толкования Торы. Он получил название Гемары ('завершение'). В действительности Гемара была все той же Мишной, только подновленной и преподнесенной устно, но не на иврите, а на арамейском языке и замаскированной под толкование Мишны. Вскоре несколько поколений блестящих толкователей Гемары возвысили ее до такого уровня, что она стала почитаться наравне с самой Торой.
Во втором веке до н.э. консервативные евреи выступили против Мишны, утверждая, что она является кощунством над Торой. Теперь либералы, которые в свое время боролись за признание Мишны, стали утверждать, что Гемара является кощунством над Мишной. Тщетны были их старания. Гонцы с респонсами понесли новую Гемару во все страны еврейского рассеяния. И на этот раз все передавалось изустно. Гемара росла и росла, но всю ее вместе с мидрашами и Мишной приходилось заучивать наизусть.
Люди, одолев эту науку, приобретали значительный престиж в обществе.
Ученые пользовались большим уважением, чем в наше время магнаты промышленности или звезды сцены и экрана. Языческим героем был воин, который копьем поражает чудище зла. Героем еврейских легенд стал человек, который побеждает драконов невежества шпагой своего интеллекта. Безграмотность стала считаться чем-то постыдным. К людям необразованным стали относиться с презрением, независимо от того, были ли это богачи или бедняки. Незаконнорожденный, но ученый, говорили раввины, лучше, чем невежественный, хотя и законный отпрыск знатной семьи. Беременные женщины толпились у Стен иешив, надеясь, что их еще не рожденные дети пропитаются духом учености. Снадобья, обладавшие, по поверьям, магической силой, тайком подсовывали не упрямым девицам в надежде их соблазнить, а упрямым юнцам – с целью увлечь их изучением Торы. Таким образом, даже суеверие было поставлено на службу просвещению. В течение трех столетий, от 300 до 600 гг. н.э., вавилонские академии доминировали в еврейской жизни. Затем неожиданный поворот событий резко изменил положение евреев. Раввинам пришлось отменить запрет записывать Устный закон. Иудаизму угрожала волна новой религиозной нетерпимости.
Зороастризм, возникший в 8 в. до н.э., издавна подвергался сильному воздействию пророческого иудаизма, а затем христианства. В шестом в. н.э. крайняя зороастрийская религиозная секта, известная под именем магов, захватила политическую власть в Сасанидской империи. Маги положили конец эпохе религиозной терпимости, объявив священную войну и христианам, и евреям. Новая власть уничтожила все прежние свободы.
Это было тяжелое время, век разрушительных вторжений варваров и великого переселения народов. Нее старые формы жизни рушились. Новые силы поднимались к власти, империи разваливались, насилие стало разменной монетой повседневной жизни.
Раввины опасались, что в этом хаосе еврейской мудрости угрожает полное уничтожение. Всякий раз, когда меч какого-нибудь сарацина или вандала разрубал череп очередного раввина, вместе с его душой отлетали прочь два с половиной миллиона выученных на память слов Мишны и Гемары. Вопреки собственным убеждениям раввины вынуждены были разрешить записывать эти драгоценные слова. Эта задача была поручена ученым, известным под именем савораев, знатокам иврита и арамейского. Сведенные ими воедино Мишна и Гемара получили название Талмуд.
Выполнение этой задачи потребовало двух столетий. На эту работу ушло бы еще больше времени, если бы не стечение обстоятельств: некоторые ученики иешив тайком составляли шпаргалки, не надеясь на свою память, они записывали отдельные толкования Устного закона. Но таковы уж пути Господни, что даже прегрешения могут, как видим, служить благой цели. Савораи, как и их предшественники, тоже не удержались от соблазна прослыть законоучителями. Там, где им попадались неразрешенные вопросы, они пускали в ход всю свою эрудицию, чтобы их разрешить. Таким образом они протаскивали в текст официальной Гемары парочку-другую неофициальных толкований. Эти вставки и поныне являют собой пример поразительной изобретательности.
Три главных потока еврейской мысли проходят сквозь Талмуд. Два из них обращены к разуму, третий – к сердцу человека. Через все 35 томов[33]33
Это приблизительная оценка, так как 63 трактата Вавилонского Талмуда обычно печатаются в виде больших фолиантов, включающих по несколько трактатов.
[Закрыть] и 15 тысяч страниц этого свода идет поток головоломной юридической казуистики, известной под названием Галаха («Закон»).
То переплетается с ним, то разбегается ручейками, то сливается в реку поток философско-этических рассуждений, моральных оценок, правил поведения и благочестия, называемый Аггада («Повествование»). И тихонько звенит ручеек прелестных библейских сказаний, мудрых изречений и забавных сказок, известных как Мидраш («Проповеди», или «Гомилетика»).
Закон и юриспруденция, мораль и этика объемлют практически все важнейшие стороны человеческой мини. Не удивительно, что Талмуд касается и чисто научных вопросов – медицины, гигиены, астрономии, экономики, государственного правления. Разнообразие содержания Талмуда открыло перед евреями новые перспективы мышления, расширило их интеллектуальный горизонт, позволило им отбросить устаревшие взгляды и выработать новые. Изучение Талмуда делало еврея не только законником, но и врачом, математиком, астрономом, грамматиком, Философом, поэтом и бизнесменом. В результате десяти-пятнадцати лет изучения Талмуда евреи получали поистине универсальное образование. Могли ли они не проявить способностей в научных, интеллектуальных, теоретических областях?