Текст книги "Праздничная книга. Январь - июль"

Автор книги: Макс Фрай

Соавторы: Елена Хаецкая,Алекс Гарридо,Алексей Толкачев,Елена Касьян,Алексей Карташов,Юлия Боровинская,Марина Воробьева,Евгения Горац,Оксана Санжарова,Марина Богданова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

ДЕНЬ БИБЛИОТЕКАРЯ

Ольга Мареичева. Диван Набокова

.

ДУАНЬУДАЕ. Праздник двойной пятерки. Пятый день пятой луны

Юлия Бурмистрова. Дуаньудае. За год до того, как я стал дураком, пятый день пятой луны

.

ПРАЗДНИК НЕПОСЛУШАНИЯ

Ася Вайсман. Праздник непослушания

.

ВСЕМИРНЫЙ ДЕНЬ БЛОНДИНОК

Ольга Морозова. Все дело в деталях

.

ВИЗИТАЦИЯ

Тикки Шельен. Визитация

.

ВЕСАК

Весак (Вишакха Пуджа, Дончод-хурал, Сага Дава) – День Рождения, Просветления и Ухода в Нирвану Будды.

Весак считается самым важным из всех буддийских праздников, длится он неделю. В это время во всех монастырях проводятся торжественные молебны, устраиваются процессии и шествия. Храмы украшаются гирляндами из цветов и бумажными фонариками, – они символизируют просветление, пришедшее в мир с учением Будды. На территории храмов расставляются масляные лампадки – вокруг священных деревьев и ступ. Монахи всю ночь читают молитвы и рассказывают верующим истории из жизни Будды и его учеников (даршаны).

Миряне тоже совершают медитацию в храме и слушают наставления монахов в течение всей ночи, подчеркивая тем самым свою верность Учению Будды (Дхарме). С особой тщательностью в дни праздника соблюдается запрет на проведение сельскохозяйственных работ и другую деятельность, которая может причинить вред любым живым существам. После окончания праздничного молебна миряне устраивают обильное угощение членам монашеской общины и преподносят им подарки, чем свидетельствуют о своей верности наставлению Будды чтить монашескую общину (Сангху) как одну из Трех Драгоценностей.

Этот общебуддийский праздник отмечают в день полнолуния второго месяца лунного календаря, он выпадает на конец мая – начало июня календаря григорианского. Может совпадать с православной Троицей. В 2009 году, например, совпадает.

Юлия Боровинская. За две полушки

Монета бойко звякнула в глиняную чашку для подаяний, но одетый в замызганный желтый балахон старик, казалось, даже не заметил этого, продолжая монотонно бормотать что-то себе под нос.

– И охота тебе, Петр Каримыч, зазря деньги выкидывать! – возмутился молодой приказчик Федька. – На всякого басурманина полушек не напасешься!

– Ничего-ничего, – ухмыльнулся купец. – Как по мне, так и басурманская молитва хороша, лишь бы от чистого сердца. Убогому завсегда подай, не то барыша вовек не видать. Христос делиться наказал, а к тому и праздник нынче, Пресвятая Троица. До храма далече, хоть так отметим!

– Так этот пень старый, небось, и не слыхивал про Троицу-то, – не сдавался Федька. – Живут в лесу, молятся колесу, одно слово, буряты! Эй, малец, – ткнул он кнутовищем в бок тощенького мальчишку, на голове которого нелепо торчал облезший до последней степени треух, – кому он молится?

– Дедушка [6]6
  Это вовсе не означает, что мальчик (скорей всего, сирота, живущий в дацане) – родственник старика. В Бурятии лам издавна называют «дедушка».


[Закрыть]следует Восьмеричному Пути, открытому для нас великим Буддой, – заученно протараторил тот.

– Ну, вот пущай своего Будду и попросит торговлишке моей посопешествовать. Мне всяка помощь пригодится, лишь бы до зимы расторговаться. Уж больно люты здесь морозы – и как только народишко выживает? – Петр Каримович покачал головой и степенно огладил свои рыжие усы. Эх, жаль, борода у него не росла – лезла какими-то кривыми клоками. Несолидно купцу без бороды, а что делать – приходилось брить.

Он уже хотел, было, пихнуть возницу, чтобы тот трогал тарантас, но тут старик вдруг поднял на него свои пронзительные глаза и залопотал громче.

Мальчишка, не дожидаясь вопросов, поспешно принялся переводить:

– Дедушка говорит, что вы – человек с правильным сердцем, и сожалеет, что свет истины еще не блеснул вам.

– Надо же – свет истины! – хохотнул Петр Каримович. – Уж не твой ли дед нас, темных, просвещать возьмется?

Федька – тот и вовсе закатился, хлопая себя по бокам:

– Давай-давай, нищеброд, расскажи-ко нам про истину!

Старик сделал знак мальчишке, отчего тот отступил в сторону, и сам неожиданно чисто заговорил по-русски:

– А истина в том, что нет в этом мире ничего прочного и надежного – одна лишь кажущаяся видимость. Человек к ней душой привязывается, через то и страдает.

– Всё-всё видимость? – сморщился Федька.

– Всё.

– И это, что ль, видимость? – позвенел он перед носом у деда набитым кошельком.

– Ну, положим, деньги – они и впрямь вещь ненадежная, – оборвал приказчика Петр Каримович. – Нынче их полон кошель, а завтра – цены упали, лихие людишки наскочили, дом сгорел, али государь какой новый налог объявил – вот и нет ничего. Ты мне другое скажи, – обратился он к старику. – Ежели в этом мире всё и впрямь сплошной морок, так ведь кто-то должен его на человека насылать?

– Сам человек на себя и насылает. Бессознательно.

– Так что я, вовсе дурак, ежели сам себе придумал и тайгу эту вашу непролазную, и гнус, и дороги разбитые? Уж мог бы, кажется, вообразить чего поприятнее: первую гильдию, дом каменный али, вон, как Афанасий Никитин, за три моря в Индию податься!

– Так сильно в Индию хочешь? – снова пробуравил его черными глазами из-под плоских век старик.

– В саму-то Индию – не очень. Жарко там, сказывают, грязно, змей полно, а в реках – ящеры зубастые. А только купцу там озолотиться запросто можно. Набрать чаю, да перца, да ароматов заморских – товар легкий, а дорогой. Я б с него так забогател, так развернулся – что там дом каменный! Может, внук мой в поставщики двора выбился бы, в самом Санкт-Петербурге бы осел…

– А есть у тебя внуки?

– Откуда?! – вздохнул Петр Каримович, – И детей-то нет, холостой я покудова. Всё ж с товаром мотаюсь, домой раз в год наезжаю, а бурятки ваши, конечно, бабы добрые и ласковые, да больно уж с лица нехороши. Вот в Индии, сказывают, красавицы живут: и поют, и танцуют, сами в теле, а стан ладонью обхватить можно… Ах, кабы не так далеко эта самая Индия была!

Старик мелко и часто, как на пружинке, закивал головой, потом провел ладонью перед лицом и сказал:

– Ну, ладно, кинь еще одну монетку – глядишь, и исполнится твоё желание!

– Зачем тебе деньги – они ж только видимость! – не удержался от подковырки Федька.

– А я, может, хочу одну видимость на другую поменять! – ухмыльнулся старик и, как только в глиняную плошку брякнула еще одна полушка, резко хлопнул в ладоши. И всё исчезло – и дорожная кибитка, и телега с товаром, и его недавние собеседники.

* * *

Петр Каримович открыл глаза и увидел над собой привычный с детства бревенчатый потолок родного дома.

– Очнулся! Очнулся, батюшка, очнулся, кормилец! – обрадовано заголосила старенькая Марьям, вынянчившая и его самого, и троих его младших братьев.

Купец повернул голову. Был он раздет до исподнего, заботливо укрыт пуховым одеялом, и чистые льняные простыни приятно холодили кожу.

– Это… болел я, что ль? – спросил он, подивившись тому, как сипло прозвучал его голос.

Откуда-то сбоку вынырнул Федька в новёхонькой поддевке и, сминая в руках картуз, зачастил:

– Так ведь лихорадка тебя скрутила на обратном-то пути. В самой Индии, вроде, ничего, а вот в Константинополе совсем занедужил. Уж и не чаяли тебя до дому-то довезти. Благо, жёнка твоя всё отвары варила да травами какими-то тебя окуривала – выходила. А товар весь в сохранности – и шелк, и перец, и жемчуга, и чай – не сомневайся!

– Жёнка? – недоуменно переспросил Петр Каримович, и тут же прямо к кровати рухнула на колени молодая, черноглазая с тугими темными косами и нежной смуглой кожей.

– Ничего не помню – туман в голове… Звать-то тебя как?

– Майя, [7]7
  Майя – в индуизме богиня иллюзии. В буддизме часто служит символом иллюзорности материального мира. Кстати, мать Будды тоже звали Майя.


[Закрыть]– застенчиво шепнула молодуха.

* * *

– Зря вы это, дедушка, – сказал мальчик, выходя из кустов и протягивая ламе полную пригоршню мелкой и духовитой дикой малины. – В Весак не вы мирянам, а они вам подарки дарить должны. А этот… Всё равно ничего он не поймёт!

– Не поймет, – согласился старик, взял одну ягодку и забросил ее в рот. – Но, может, хоть счастлив будет.

УМИ НО ХИ. День моря

Ольга Морозова. Буря и чашке соленой воды

.