Текст книги "Песня в ночи"

Автор книги: Мадлена Хайдарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Первая любовь… – последняя любовь!

Мне семнадцать! Я встретила «его», единственного, и влюбилась, потеряв голову. Он был единственным для меня, но я была далеко не единственной для него. Обман за обманом, лицемерие и подлость, предательство и разочарование. Результатом этих отношений стала еще большая ненависть к самой себе за свою тупость, наивность и доверчивость, за свою любовь. Я приняла решение: я никогда и никого больше не полюблю. Я ни к кому никогда больше не привяжусь. Я никому не буду верить. Боль становилась невыносимой.

Мы являемся результатом не того, что с нами произошло, но того, какие выводы мы сделали о том, что с нами произошло. Потеряв любовь и заботу отца, глядя на несчастную пьяную маму и пережив следом еще одно отвержение, я стала ненавидеть и обвинять во всем себя, стала считать себя недостойной любви. Я была уверена, что я никому и никогда не буду нужна. Что я не имею никакой ценности. Я потеряла смысл жить. Я решила – любви нет, верности нет, дружбы нет, счастья нет, будущего нет. Надежды нет.

 
Глупое сердце ищет любви,
Словно дешевка клюет на подачки,
Скачет вприпрыжку – лишь позови,
После слезами кровавыми плачет.
Глупое сердце грязью заляпано,
Следами шершавыми рук равнодушных.
Глупое сердце, как старая тряпка,
Нелепое, рваное, людям ненужное.
Глупое сердце, как ты живешь?
Все еще бьешься? На что ты надеешься?
Слезы кровавыми реками льешь,
Разбитое вдребезги глупое сердце.
 

И еще:

 
Бесконечные печали, бесконечные разлуки…
Ты уже не в силах верить в чьи-то преданные руки,
Ты уже устала падать в грязь лицом, едва поднявшись,
Ты привыкла тихо плакать, с пустотой ночной обнявшись,
Тихо, расплескав надежду, словно между пальцев воду.
Твое маленькое сердце так привыкло к непогодам…
Твое сердце плачет, стонет, птицей пойманной в ладони.
Разучили тебя верить бесконечные потери.
 

У меня началась депрессия. Жить не хотелось.

Единственным, что облегчало мое существование, были наркотики: я на время переставала испытывать чувство неполноценности, забывалась, и моя душа хоть на какое-то время переставала чувствовать боль. Постепенно дошло до того, что я не могла выйти из дома, не выкурив прежде папиросу анаши.

Однажды я случайно употребила «что-то не то», и у меня начались страшные галлюцинации. Я слышала голос: «Успокойся, ляг и умри, не суетись, не пытайся спастись, тебе все равно незачем жить»… Сердце билось со скоростью света. В ушах гремели и взрывались поезда. Я просила друзей, у которых была в гостях, вызвать «скорую помощь». Но у них дома повсюду была анаша, они не могли рисковать ради меня. Я выпила валерианы и металась до утра. Я выжила, но что-то произошло. Я не могла больше переносить даже дым от анаши. Каждый раз, снова и снова, меня преследовали слуховые галлюцинации и атаки панического страха.

Я потеряла единственное, что приносило мне облегчение…

Обманчивое утешение

Я была не в состоянии справляться с реальностью на трезвую голову. Мне надо было срочно найти замену анаше. Кто ищет, тот всегда найдет, а я отчаянно искала. Поиск привел меня к настоящим наркоманам. Теперь я впервые видела, как готовят опиумный мак. Запах растворителя наполнил весь подъезд. Несколько человек возбужденно переговариваются на кухне и ожидают своего момента. «Повар» колется первым, потом остальные набирают в шприц через обернутый медицинской ватой кончик иглы раствор и колются одним шприцом, промывая его под краном, один за другим. Подошла моя очередь. Это мой первый укол – мне двадцать.

Следующие пять лет были вычеркнуты из моего сознания. Туманные воспоминания: постоянные поиски денег на наркотики, поиски наркотиков, поиски уцелевших вен, ломка, уколы, побеги от милиции, таблетки, чтобы усилить эффект наркотиков, обрывки снов, перемешанные с реальностью. Моя жизнь превратилась в кошмар…

Каждый день я получала уроки жизни на дне. Подлость. Лживость. Предательство. Продажность и лицемерие. В то время я практически не бывала дома. Жила там, где были наркотики. Однажды я позвонила домой впервые за две недели, и мама сказала, что брат лежит в больнице, в реанимации, уже несколько дней, с черепно-мозговой травмой. Я была, как обычно, под воздействием наркотиков. Выслушав слова матери, но не поняв их значение, я пошла спать. Проснувшись утром, прежде чем принять очередную дозу, я в ужасе вспомнила обрывки вчерашнего разговора с мамой: «По-моему, что-то случилось с моим братом…».

Я поехала вместе с мамой к брату и ужаснулась: его жестоко избили. Лицо было обезображено, надбровная дуга вдавлена внутрь. Брат, увидев меня, сразу понял, что я нахожусь под воздействием наркотиков, но я все отрицала.

Его выписали из больницы через месяц. Однажды мне нужны были деньги на наркотики, я попросила его занять.

– Не займу, если не купишь и мне, – прозвучало в ответ.

Я не тратила много времени на раздумья. Через час мы купили наркотики, и я впервые уколола собственного младшего брата. Вскоре он тоже превратился в наркомана. Был 1991 год. После распада Советского Союза наркобаронами было разработано так называемое северное направление, бывшее одним из главных транзитных коридоров для перевозки опиума. Примерно 25 % афганских наркотиков шли через северный маршрут – Центральную Азию, в Россию и Европу. Значительная часть опиума оседала и потреблялась на территории центрально-азиатских стран. В том месте, где мы тогда жили, практически в каждом подъезде жили наркоманы. Постепенно они умирали, один за другим, иногда целыми семьями. Казалось, смерть медленно подбирается к нам.

Я «проспала» много лет, практически не приходя в себя. Наш дом превратился в кромешный ад. Постоянные звонки в дверь, толпы наркоманов на нашей кухне.

…Мы готовим наркотики, варим «ханку», заливая ее вонючим уксусным ангидридом. Инфицированные раны от уколов, вздувшаяся печень, постоянно повышенная температура, абсцессы на шее и руках стали моим нормальным состоянием. Наркотики были нужны мне, как топливо машине, просто, чтобы двигаться. Ни о каком удовольствии уже не могло быть речи. Трясло без наркотиков, трясло от наркотиков. Мы не включали дома вечером свет, прячась от милиции.

Помню: однажды мой брат занес себе грязной иглой инфекцию и едва не лишился руки. Его прооперировали, но температура продолжала держаться под сорок еще три дня после операции. Мама была в очередном запое, она рыдала, проклинала нас обоих и желала нам смерти. Я вытолкала ее в другую комнату и держала дверь, чтобы не впускать ее к нам в комнату. Мы были на самом дне. В полном отчаянии. Мой брат плакал и просил меня:

– Давай умрем, Мадлен, давай все вместе умрем. Ты, я и мама. Включим газ и ляжем спать. Это не жизнь! У нас нет шанса. Нет никакой надежды! Давай умрем!

И вдруг я выкрикнула, сама не знаю почему:

– Нет! Нет! Мы не умрем! Нам поможет Бог. Подожди, вот увидишь, нам поможет Бог! Надежда есть!

Надежда есть?

Однажды я сидела во дворе в своем «обычном» состоянии. Ко мне подошла женщина из соседнего дома. С состраданием глядя на меня своими выразительными голубыми глазами, она сказала мне:

– Что ты делаешь со своей жизнью? Посмотри на себя! Что с тобой будет, если сегодня ты умрешь? Ты же направляешься прямиком в ад!

Внезапно я совершенно протрезвела. Откуда-то я знала, что она говорит мне правду. В ужасе я спросила ее:

– Что же мне делать?

– Проси помощи у Бога!

– Да я каждый день прошу, но Он мне не помогает!..

Она прервала меня:

– Бог не слышит тебя, потому что твои грехи разделяют тебя с Ним. Между тобой и Им непреодолимая пропасть. Пропасть греха. Он святой, а ты грешная. Исайя, 59:1–2 «Вот, рука Господня не сократилась на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать. Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лицо Его от вас, чтобы не слышать».

– Ну тогда у меня так и так нет ни шанса! – возражала я.

– Ни у кого из нас нет ни шанса! Но Бог послал Своего Сына Иисуса умереть вместо тебя, – продолжала она, – за все твои грехи. Пролитая Им на кресте кровь может смыть с тебя грехи и устранить препятствие между тобой и Богом. Если ты поверишь в Иисуса, признаешься и раскаешься в своих грехах, если ты призовешь Его имя, Он простит и спасет тебя. (Иоанна, 3:16. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную»).

– А что потом? – спросила я.

– А потом читай Слово Божье – Библию. Понимаешь ты ее или нет, читай, как будто пьешь лекарство. Это – живое Слово, способное исцелить и изменить тебя. Исайя, 55:11. «Так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, – не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его».

После разговора с ней я ушла домой потрясенная. Ночью, когда все уснули, я плача молилась, стоя на коленях у кровати:

– Господи! Если Ты есть! Услышь меня. Я устала. Я больше так не могу! Я страшная грешница! Я верю, что Иисус умер вместо меня за мои грехи. Прости меня. Спаси меня! Смой с меня все мои грехи. Убей меня или измени мою жизнь!

Начала читать Библию. Я ничего не понимала. Во-первых, все было написано на непонятном мне старинном языке, во-вторых, в какой-то иносказательной форме, притчами, образами, а в-третьих, я никогда не бывала трезвой… Но я продолжала читать, читать…

Чтобы хоть как-то сосредоточиться на чтении и хоть что-то понять, я начала переписывать то, что читала. Я читала Библию с сигаретой в руках, прожигая страницы и засыпая над ней от очередной дозы… Но читала, ведь это была моя единственная и последняя надежда. Если это не поможет мне, то не поможет уже ничто. Чаще всего я читала Псалмы и Притчи. Там были стихи, написанные словно про меня: «Я попал в болото, и не на чем мне встать… Все ближние отвернулись от язвы моей и стоят вдали. Враги мои умножились…»

Я читала, и слезы непрерывным потоком лились из глаз… Я всем сердцем верила, что Бог есть, но день за днем я снова и снова шла за наркотиками. Каждый раз перед тем, как уколоться, я молила Бога о милости:

– Прости, я не могу бросить… Помоги мне, если можешь, дай силы, освободи меня от этой зависимости. Не дай мне умереть и уйти в ад…

Каждому наркоману, с которым я пересекалась, я говорила: есть Бог, мы грешники, так жить нельзя, и Бог может нам помочь жить по-другому… Они удивлялись: «Надо же, как у нее съехала крыша».

По мере того, как я читала Слово Бога, я все больше начинала видеть вещи в другом свете. Я начала понимать, насколько пусты и ограниченым наши разговоры, насколько грязна наша речь, насколько темны наши мысли, насколько неискренни наши отношения, насколько мы зашли в тупик. Мне становилось все хуже: я видела вещи по-новому, но жить по-новому не могла.

Я не могла освободиться от зависимости. В моей жизни было два бога… Наркотики и Господь Бог. Меня разрывало на две части. Долго так продолжаться не могло.

Где-то я прочла:

 
«Посеешь мысль – пожнешь поступок,
Посеешь поступок, пожнешь привычку,
Посеешь привычку, пожнешь характер,
Посеешь характер – пожнешь судьбу».
 

В моей темной голове появился свет. Возможно, однажды изменится и все остальное. Помоги мне, Боже!

Отрезвляющий Шанс

Однажды я купила запрещенное законом вещество и, как только села в ожидающее меня такси, к машине с двух сторон подбежали милиционеры, и меня задержали. Шприц я держала в руке, в рукаве куртки, и мне удалось вылить вещество себе в рукав. Такси наполнилось зловонием. Смачно выругавшись, один из оперов пошел к себе в машину, стоящую неподалеку, и набрал в мой шприц у себя из банки то же самое вещество. Прохожие, поневоле ставшие понятыми, отвернулись и, сказав друг другу: «Какое небо голубое», сделали вид, что ничего не заметили…

Общение с милицией повергло меня в шок. Наручники, поездка в милицейском «бобоне» (уазике) вместе с задержанным бомжом заставили меня всерьез задуматься о жизни…. В Управлении меня посадили в камеру, где двенадцать человек сидели вместе со мной в маленьком, закрытом помещении с единственным прямоугольным отверстием в двери, размером 20 на 20 см. У меня, как и у большинства моих «соратниц», была страшная ломка, от вылитого в рукав вещества невыносимо воняло… К вечеру второго дня начала задыхаться. Я стучала в дверь из последних сил и кричала:

– Откройте! Мне плохо, мне воздуха не хватает!

Охранник подошел к двери, глянул сквозь меня и без малейшего колебания захлопнул «кормушку» – единственный источник поступления более-менее свежего воздуха извне… За проведенные в камере предварительного заключения четверо суток я впервые за пять лет по-настоящему протрезвела.

Я сходила с ума: меня, человека, держат в клетке, как дикое животное… Я хочу выйти отсюда! Я должна выйти! Разве для этого я родилась? Разве это жизнь, о которой я мечтала в детстве? Разве это все, на что я способна? В отчаянии я молила Бога о пощаде и просила шанса все исправить… Я дала Ему обещание: если меня отпустят на свободу – больше никогда, ни одного укола!

И Бог дал мне шанс! Меня выпустили под расписку на месяц до суда и сказали:

– Не хочешь сесть – найди деньги…

Спустя два часа… Я снова кололась. Я пыталась найти деньги. Но все мои «друзья» были наркоманами, и у них не было денег для меня.

Был декабрь. Я поехала к старой знакомой, с которой не виделась уже пару лет, единственной, не ставшей наркоманкой. Подруга была матерью – одиночкой, с двумя маленькими детьми на руках… На что только я надеялась?

Я пришла и все ей рассказала. Мне нужны деньги. Только деньги могут меня спасти. Иначе мне грозит срок.

– Какие деньги, Мадлеша! Ничем не могу помочь… Хотя, постой, можно попробовать кое-что. На прошлой неделе ко мне заходили друзья – бывшие одноклассники. Говорили что-то о Боге. Короче, сектанты. Я спустила их с лестницы…

– Пойду, позвоню, может, они займут тебе деньги.

Она сходила к соседке и позвонила, но одноклассников не оказалось дома.

Я была в отчаянии: «Господи, прошу Тебя, помоги мне!» И вот мы сидим и грустим вдвоем: я о своем – мне грозит срок не меньше двух лет, а она о своем – ее дети – сироты при живом отце-пьянице. Они играют в машинки, сидя возле нас, на полу.

Пора уходить. Я встаю, чтобы попрощаться и идти домой. И вдруг звонок в дверь… Очередное чудо – у двери стоят Светланины одноклассники…

Позже они рассказали нам, почему пришли к Светлане. Оказывается, сегодня празднуется Рождество. И они собрались вместе, испекли пирог, сели за праздничный стол. Но кусок как-то не лез в горло… Что-то было не так…

Кто-то из них сказал:

– Мне кажется, нам надо пойти к Светке.

– Ты в своем уме? – возразили здравомыслящие. – Она обзывала нас последними словами и спустила с лестницы всего лишь неделю назад… Она считает нас полными идиотами. Зачем мы пойдем туда снова? Мы же не мазохисты!

– Мне все же кажется, что Бог хочет, чтобы мы туда пошли, – последовал тихий ответ.

Они помолились вместе и решили пойти. Только ради Рождества! Это день рождения Спасителя мира – Иисуса. Бог стал человеком и пришел в этот мир, чтобы умереть за наши грехи и показать миру путь. Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего на отвержение и мучительную, позорную смерть, чтобы искупить грехи мира. Конечно, и они могут немного пострадать за Бога и потерпеть грубость Светы….

Дойдя до подъезда Светланы, они помолились снова. Страшно и неприятно быть навязчивым фанатом, но, казалось, Сам Бог настаивает… Они позвонили в дверь. Света открыла дверь и ко всеобщему удивлению радостно ахнула:

– Слава Богу, а я вас везде ищу, посмотрите, кто тут у меня!

Друзья Светланы рассказали мне о своей вере в Бога, о своих переживаниях с Ним. Один из них рассказал, что был горьким пьяницей, потерял семью, но сейчас все в его жизни восстанавливается. Бог реальный, живой и помогающий! Бог поможет и мне, говорили они. Потом молились за меня, а я плакала и просила у Бога прощения, просила Его помочь мне избежать тюрьмы и освободиться от своей зависимости.

Я приехала домой и попыталась лечь спать, но со мной происходило что-то невероятное. В моей душе и разуме были салюты, фонтаны и фейерверки, я то плакала, то смеялась. И у меня появилась реальная надежда. Я впервые за много лет почувствовала себя живой. Я словно родилась заново!

Иоанна 1:12–13. «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, Которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились»

По выходным я начала встречаться и общаться со своими новыми знакомыми. Я мало что понимала из разговоров с ними. Я продолжала сидеть на игле и таблетках и буквально все время спала… Но ходила к ним, сама не знаю зачем, наверное просто надеялась, что они займут денег, чтобы откупиться от милиции.

Время бежало неумолимо быстро, скоро день суда… Уже нельзя было тянуть время и прятаться от следователя: он угрожал моей маме, что подаст на меня в розыск и тогда меня «надолго прикроют».

Мне надо было идти в милицию с деньгами, но столько денег ни у кого не нашлось. За меня просто помолились и отдали в руки Бога. И я пошла так…

Следователь был взбешен. Меня посадили в малюсенькую камеру в РОВД. Через час туда же втолкнули еще одну девушку – наркоманку. Она плакала, переживала: ведь по ее статье ей грозит большой срок…

Я предложила помолиться и попросить Бога о помощи. (Сама же лопалась от злости: пришла и сдалась добровольно, поверила, что меня не посадят. «Заморочили мне голову эти верующие…Ну, все, мне конец!»).

Мы помолились вместе. Спустя три часа, следователь отпустил меня. Оказалось, что вещество в моем шприце, как показала экспертиза, не было запрещенным… Я не могла поверить своим ушам. А выходя из РОВД, увидела на улице мою новую знакомую.

– Представляешь, отпустили. Потерпевший забрал заявление. Поверить не могу! – сказала она.

– И меня… отпустили.

Мы смеялись, удивляясь тому, что с нами произошло.

– Вот так совпадение, – решили мы.

И разошлись кто куда.

И снова наркотики пуще прежнего… Наркотики – единственный смысл моего существования. Когда моя сестра выходила замуж, я не поехала к ней на свадьбу – болела дома без наркотиков. Я опускалась все ниже и ниже.

Пару месяцев спустя я попала в то же самое Управление внутренних дел, в ту же самую камеру, с той же самой проблемой. Все было как во сне. Но самое удивительное, когда я вошла в камеру и поздоровалась, с койки приподнялась девушка и спросила:

– Ты что ли, Мадлен?

Это была та же самая девушка, с которой мы молились в прошлый раз в РОВД. И вот мы снова вместе в камере предварительного заключения. Таких совпадений просто не бывает… Я вдруг осознала, что Бог реален, и что Он слышит меня и отвечает мне, и что Он давал мне реальный шанс в прошлый раз.

Я взмолилась:

– Боже! Я все поняла! Ты есть! Это было не совпадение – это был Ты! Дай мне еще один шанс, последний, молю Тебя! Я понимаю, что не заслуживаю ничего. Я обещаю, на этот раз я пойду за помощью, куда скажешь! Выпусти меня отсюда еще всего лишь один раз!

И Бог опять дал мне шанс. Мое дело вела следователь, очень человечная, не успевшая очерстветь от работы в органах молодая женщина, которая расположилась ко мне и старалась помочь, причем совершенно бескорыстно. Мир не без добрых людей. Или это просто был Бог?

Меня отпустили под расписку до суда, а затем дали год исправительных работ без лишения свободы. Я поняла, что шутки кончились… Надо выполнять обещание, данное Богу.

«Тин Чэллиндж»

 
Отпускаю, как птицу из рук,
Все, что в жизни не получилось.
Разрываю порочный круг —
Все прошло, все ушло, все забылось…
Я не пленница неудач! Разрываю свои оковы.
Это будет последний плач по судьбе моей бестолковой,
Это будет последний вздох безнадежности и сожаленья,
Не оглядываясь назад, я по светлой пойду аллее…
 

Я снова стала общаться со своими новыми друзьями, верующими. Именно они с радостью сообщили мне, что на днях открывается реабилитационный центр для наркоманов и алкоголиков. Австралиец Даглас Бойл и его жена Анна переехали из Китая в Алма-Ату.

В далеком прошлом Даг тоже был зависимым человеком. И теперь, много лет спустя, Бог призвал его помочь зависимым людям обрести свободу. По дороге в Казахстан их ограбили. Вместе со своими четырьмя малолетними детьми и одним приемным постарше они поселились в домике барачного типа. Мебели не было. Не было денег. Из Австралии писали и звонили, настаивая, чтобы Даг с семьей срочно возвращались на родину. Слишком опасно. Действительно, ситуация казалась безнадежной, но, помолившись, они все же решили остаться. Спали на матрасах, на полу. Вскоре Анна устроилась учителем в международную школу. На ее зарплату они сняли в аренду четыре комнаты на втором этаже медицинского центра. Собрали несколько волонтеров и открыли реабилитационный центр для наркоманов и алкоголиков. Центр работал по примеру реабилитационного центра «Тин Чэллиндж», основателем которого является Дэвид Вилкерсон.

В 1958 году Дэвид был пастором церкви в городе Филипсбурге. Как-то вечером ему попал в руки журнал “Life”, на одной из страниц которого была помещена фотография из городского здания суда Нью-Йорка. Группу подростков обвиняли в совершении преднамеренного жестокого убийства. Несмотря на то, что эта история вызвала у Дэвида чувства отвращения, Бог сказал ему: «Поезжай в Нью-Йорк и помоги этим ребятам». Эта мысль не давала Вилкерсону покоя, и он решил повиноваться Божьему призыву. Благодаря послушанию Дэвида, сегодня есть около ста действующих реабилитационных центров «Тин Чэллиндж» по всему миру.

Я пришла на собеседование, в центр «Тин Чэллиндж Казахстан», открытый Дагом Бойл в Алма-Ате, в день его открытия. Мне сообщили, что надо будет оплатить свое питание и проживание в центре и обойдется это где-то в 100 долларов в месяц. Смачно выругавшись и пинком открыв дверь, я ушла. 100 долларов! Если бы у меня было столько денег я не пришла бы сюда до тех пор, пока не проколола их…Ситуация была безнадежной.

Я рассказала своим новым верующим друзьям о своем неудачном походе в ребцентр. На следующий день молодая женщина Лариса и ее подруга Лена приехали ко мне домой и с радостью сообщили, что Лариса заплатит за меня! Отец ее двухгодовалой дочки дал ей 100 долларов на весеннюю одежду для ребенка, он жил отдельно и изредка помогал дочери. Лариса пожертвовала деньгами дочери ради меня… Они с Леной ждали меня в зале, пока я занималась приготовлением и употреблением наркотиков на кухне…

Мы приехали в центр. Нас ожидала дурная весть – меня не могли взять, так как не было работниц женского центра… Или… кому-то из сопровождавших меня молодых женщин надо было оставаться дежурить и ночевать со мной. До встречи со мной девочки никогда не сталкивались с наркоманами. Они были растеряны и напуганы, но согласились. Они дежурили со мной по очереди.

В течение 14 дней я не могла ни кушать, ни спать. Они ободряли меня, поддерживали, молились и массажировали мое худое измученное тело. На 15-ые сутки я смогла выйти на улицу. Был март, и я, впервые за последние пять лет, увидела зеленые листочки на деревьях и услышала щебетание птиц. Это было возвращение к жизни…

В течение 2-x первых недель в центр пришли еще 9 наркоманов. Теперь нас было пять мужчин и пять женщин. Этот центр очень быстро превратился в настоящего гиганта. В «Тин Чэллиндж – Казахстан» тысячи людей получили реальную помощь. Своей верой, своей готовностью жертвовать и своей любовью к людям Даглас и Анна и ребята, бок о бок работавшие вместе с ними, помогли обрести свободу от наркомании, алкоголизма и других пагубных пристрастий тысячам безнадежных, отчаявшихся людей, делясь с ними жизненным опытом, верой в Бога, помогая и даря надежду.

Мы находили и выкупали заброшенные, полуразрушенные, никому не нужные здания без окон, без дверей, без электричества и отопления. Здания, превратившиеся в мусоросборники. Ремонтировали их своими силами, как могли, вставляли окна и двери, проводили электричество и отопление. Каждый день был чудом.

Работниками центра были молодые, неопытные, но искренне верующие в Бога люди – волонтеры. Денег всегда не хватало. Порой мы не знали, откуда возьмем деньги на продукты для следующего приема пищи. Мы молились, и Бог обеспечивал нас едой. Не было никаких конкретных идей, мы жили на то, что дадут добрые люди: чьи-нибудь родственники, знакомые или друзья. Порой приходила помощь от местных и иностранных бизнесменов. Не было никаких стабильных доходов – были лишь отчаявшиеся люди, нуждавшиеся в помощи, и храбрые сердца, ежедневно говорившие Богу: «Да!»

Реабилитационный центр «Тин Чэллиндж» стал Божьим ответом для меня, местом преображения моего характера, моей жизни. Но каким же болезненным переживанием это преображение было…

Я уходила из центра и возвращалась семь раз. Я не могла справляться с болью, не могла нормально мыслить. Не имела ни мечты, ни смысла, ни цели в жизни. И я сходила с ума от страха и беспокойства за свою маму и брата, которые остались дома и продолжали употреблять наркотики и алкоголь. Моя самооценка была ниже нуля. Я ненавидела себя и не хотела жить. Я ненавидела людей и не доверяла никому на свете. Я уходила из центра, пыталась снова колоться, но наркотики перестали приносить мне утешение…. Я возвращалась в центр, но не видела смысла в моем дальнейшем существовании.

Мне не нравились бессмысленные, на мой взгляд, и слишком строгие правила. Мне не нравилось работать… Мне ничего не нравилось. Мне не нравилось быть трезвой. Мне не хотелось ни жить, ни учиться, ни замуж, ни детей. Я не хотела чувствовать и быть. Но все же было что-то, из-за чего я снова и снова возвращалась сюда…

Я верила, что Бог реален. Я пережила ответ на молитву… И не могла отрицать этого. Знала – Он есть, Он слышит, Он сильный, Он помог мне избежать тюрьмы… Я плохо понимала, какой Он? Чего Он хочет от меня? Привыкла верить, что просто так никто никому и ничего не дает, за все рано или поздно приходится расплачиваться… И все же я надеялась. Возвращаясь в центр, пыталась понять Бога. Здесь меня удерживал и страх попасть в тюрьму. Я понимала, если уйду, снова начну колоться. Ведь наркотики по-прежнему оставались моей единственной любовью, утешением и смыслом моей жизни!

Была еще одна причина моего возвращения в центр снова и снова. Люди. Они сильно отличались от моих прежних друзей: были как дети – простые, наивные, открытые и общительные. В жизни меня так часто обманывали и предавали, что я сама научилась и обманывать, и предавать… Но эти люди не переставали прощать меня и принимать такой, какая я есть. Мне было чуть теплей здесь среди них… Я все еще была не способна доверять людям, любить их и сближаться с ними. Я все еще не могла ни с кем быть до конца честной. Я все еще не могла простить всех тех, кто причинил мне боль. Но самое главное, я не могла простить, принять и перестать ненавидеть саму себя за все свои прошлые неудачи, ошибки и грехи. Я никак не могла выбраться из глубокой депрессии. Здесь в центре мне дали шутливое, но верно подмеченное прозвище: «Мисс Депрессняк»….

Прошел год… Каждый раз, когда я приходила домой на выходной, я видела пьяную маму и наколотого брата, и ни с кем не могла об этом говорить. Не хотела выносить сор из избы. Борясь в одиночестве со своими страхами и проблемами, я теряла веру. Я все еще не видела смысла, для чего мне дальше жить? Я снова стала употреблять наркотики. Тайно. На выходных. А потом снова шла в центр, как одна из своих. Я умирала от чувства вины за свое лицемерие, за свою двойную жизнь. Однажды я решилась и призналась работникам центра:

– Я колюсь. Я все вам вру. Не могу больше. Ненавижу себя. Помогите.

Выйдя из комнаты, я закрыла за собой дверь и услышала, как кто-то начал горько плакать, а кто-то молиться. Я чувствовала себя мерзко: как я могла так всех подвести? Как я могла так обмануть ожидания любящих и доверяющих мне людей?

И все же я во всем им призналась. Сама. Никто не поймал меня, никто даже не подозревал. Я сама. Мне пришлось проходить программу реабилитации заново. Но это была победа.

Спустя месяц в нашей семье произошла страшная трагедия. Мои тетя и дядя с двумя внуками ехали ночью на машине по берегу реки Или и, съехав в темноте с дороги, упали в реку. Машина перевернулась на крышу, и, видимо, они не смогли выбраться. Тетю так и не нашли, а дядю и младшего внука вытащили уже мертвыми. Лишь старший семилетний внук чудом уцелел. Его нашли стоящим на крыше перевернутой машины, когда соседи, видевшие трагедию, поспешили на помощь. Похороны стали настоящим испытанием для меня. Это была моя первая настоящая трагедия, переживаемая в трезвом состоянии. Я собиралась очередной раз уйти из центра – чтобы «обезболить» себя. Помню, я собирала свои вещи в сумку, готовясь уйти, когда в комнату ворвался Даглас Бойл.

– Что это ты делаешь? – спросил он по-английски гневно.

Я начала ныть и говорить, что все ужасно, жизнь не имеет смысла, я не хочу жить, бороться, мне надо срочно уколоться и забыться, а может быть и умереть, ведь все равно жизнь не имеет смысла…

Внезапно он схватил меня за ворот и начал орать мне в лицо, брызжа слюной:

– Эгоистка! Ты думаешь только о себе! Ты не думаешь о матери, потерявшей родную сестру, ты не думаешь о двоюродной сестре, потерявшей мать и ребенка в один день. Ты думаешь только о себе и о том, как тебе больно! Эгоистка!!! Какая ты ужасная эгоистка!

Я застыла на месте от неожиданности… Думать о ком-то другом? Кому-то больнее, чем мне? Это было что-то новое… Сердце разрывалось, мозг не справлялся.

– Но мне надо на похороны ехать. Я не могу ехать на похороны трезвая! – возражала я.

– Конечно, ты можешь! Я поеду с тобой, и мы пройдем это вместе. И будем рядом с близкими и поможем тем, кому еще хуже, чем тебе!

Мы поехали. Вместе. Я смогла. Перенесла невыносимую боль трезвой. Это была еще одна победа.

После похорон у меня возникла другая проблема. Я приняла всю вину за происшедшее с моими родными на себя. Я подумала, что это Бог наказал меня за мои грехи. Я ненавидела себя больше, чем когда-либо раньше: ведь я могла провести отпуск после завершения реабилитационной программы у дяди с тетей, в охотничьих угодьях, на реке Или, ведь они меня звали. Я могла рассказать им про чудеса, которые сделал для меня Бог, а не колоться втихомолку. А сейчас?.. Где они теперь? Я променяла их души на несколько грамм опиума… Я не имею права жить.

Я проклинала не только себя за то, кто я есть, но и Бога за то, что Он допустил такую трагедию. Я ненавидела себя, Его и саму жизнь. Больше восьми месяцев я мучилась от непреходящего чувства вины, считая, что мне нет и не может быть прощения. Во-первых, из-за родных, а во-вторых, за то, что проклинала Бога. Мне казалась, что я хватаюсь за Бога, но Он отталкивает меня прочь с отвращением… Я была обманута. Ведь Бог милостивый и прощающий. Он говорит: «Приходящего ко Мне не изгоню»… Но я не знала этого и была в отчаянии.