Текст книги "Пионер-партизан Володя Дубинин (Очерк)"

Автор книги: М. Вайсман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Через узкую щель просачивался дневной свет, освещая заброшенный выход. Затаив дыхание, прижавшись к камню, стоял Володя и прислушивался. Сердце его усиленно билось.

Осторожно высунул голову и внимательно осмотрелся. Кругом было пусто. Тихо шумел осенний ветерок, колебля пожелтевшую ботву на неубранных огородах. Володя понимал, какую ответственность он несет перед отрядом и был очень насторожен. Еще и еще раз проверил, нет ли кого поблизости и, убедившись, что все спокойно, дал знак Толе. Они выбрались на поверхность.

Ползли медленно, оглядываясь и прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. Места были им хорошо знакомы. Много раз летом они, играя в «партизаны», ходили по этим скалам и оврагам. «Как все было тогда просто!» – думал Володя.

Когда отползли метров двести и достигли огородов, поднялись и начали собирать картошку. Володя снова осмотрелся, не следит ли кто за ними. Притворившись безразличными, не спеша пошли к Старому Карантину.

Около шоссейной дороги они остановились. Дорога была единственной в этих местах и связывала город с Камыш-Бурунским портом. Принялись неумелыми руками закручивать папиросы. Володя долго выбивал кресалом огонь и внимательно следил за дорогой.

По дороге двигались машины и подводы, груженые боеприпасами и продуктами. Володя заметил, что обозы и грузовики не идут вереницей, а на большом расстоянии друг от друга. «Боятся, сволочи», – подумал он.

Со стороны Камыш-Буруна к ним приближался немец с автоматом. «Значит дорога, хотя и не сильно, но охраняется», – решил Володя.

Они подняли свои мешочки с картошкой. Немец направился прямо к ним. Сердца их дрогнули.

– Хальт! – закричал фашист, держа автомат наготове.

– Мы за картошкой на огород ходили, – сказал Володя, показывая на мешочки.

– Мы карантинские, идем домой, – добавил Толя.

Немец выхватил у Толи сумку и, выпучив глаза, закричал:

– Век, век!

Ребята поспешили уйти, не оглядываясь.

– Черт с тобой, давись нашей картошкой! – смеясь сказал Володя. – И все же, надо было хоть для вида поплакать перед ним, не отдавать ее сразу.

– Попробуй не отдать, когда он вырывает, – сказал Толя. – А морда какая противная…

Тихо разговаривая, они дошли до Старого Карантина.

Поселок был пуст, двери домов наглухо закрыты. Люди боялись находиться в своих домах, но еще страшнее было показаться на улицу. Жители прятались, где только могли.

Володе и его товарищу в первые минуты стало не по себе. Каждый дом, каждый переулок словно грозил юным смельчакам. Но Володя быстро взял себя в руки. Он вспомнил, что они бойцы, вспомнил, зачем они сюда пришли. Это придало бодрости. Внимательно осматривая все, они вразвалку шли по тротуару.

Володя установил, где разместился штаб немецкой части, на каких улицах расквартированы немцы, узнал, какие сараи немцы используют под склады. На Садовой они заметили хорошо одетого человека. Он по-хозяйски ходил из двора во двор, стучал в двери и окна. У одного забора Володя и Толя услышали, как человек громко предупреждал, что сегодня истекает срок приказа о сдаче излишков продовольствия. Толя узнал в человеке местного жителя.

Открылась дверь и к воротам вышла старуха со злым лицом. Полными гнева глазами она посмотрела вслед человеку и крикнула:

– Выслуживаешься, проклятый! Подожди, подожди…

– Бабушка, кто он такой? – тихо спросил Володя.

– Староста, бисова душа, – ответила старуха. – К грабителю немцу на служение пошел.

Выяснив фамилию предателя, кто он такой и где живет, Володя и Толя двинулись по направлению к камыш-бурунской дороге. На здании школы они прочли приказ немецкого коменданта о сдаче излишков хлеба. Он заканчивался словами: «За невыполнение настоящего приказа в срок виновные будут расстреляны».

На перекрестке дороги Володя заметил, что мимо железнодорожной будки быстрым шагом прошла группа немцев. Володя остановился. Гитлеровцы шли прямо к каменоломням. «Неужели к нам?» – подумал он.

Хотя разведчики имели задание побывать в Камыш-Буруне, но Володя, учтя обстановку, принял решение во второй поселок не идти, а выяснить точно, куда и зачем направились солдаты. Вместе со своим спутником он тотчас забрался в бурьян и оттуда внимательно следил за немцами. Пренебрегая опасностью, ребята приблизились к дороге, по которой двигались фашисты.

Было ясно, что какой-то предатель выдал местопребывание партизан. Немцы уверенно шли к главному входу.

Метрах в пятидесяти от шахты они остановились, часть из них по команде разошлась в обе стороны и на расстоянии 15–20 шагов полукольцом окружили вход. Остальные зашли в близстоящее здание. «Здесь, наверное, у них караульное помещение», – определил Володя.

Так было выяснено, что немцы блокировали каменоломни.

Нужно было срочно сообщить об этом в штаб отряда. Молодые разведчики решили пробираться к себе. Но не успел Володя тронуться с места, как послышались шаги и шуршание бурьяна. Юные разведчики притаились. Недалеко от них проходил высокий с розовым лицом немец. Тяжелым шагом шел он к караульному помещению. Он был так близко от них, что они слышали, как под его сапогами хрустит трава, как он дышит.

Володя схватил Толю за плечи и вместе с ним прижался к земле.

Когда немец исчез, юные разведчики направились к заброшенному входу, откуда сегодня утром начали разведку.

– Вот страшный фашист! – сказал Толя. – Если бы у меня был наган, я прикончил бы его.

– Нет, Толя, – ответил Володя. – Разведчики в таких случаях наганами не действуют. Если бы мы были по старше, мы бы его внезапно свалили, заткнули рот и тихо приволокли в отряд. А стрелять нельзя, этим лишь сорвешь задание и сам зря погибнешь. В одной книжке я читал, что разведчик должен всегда сохранять спокойствие.

К вечеру они добрались до старого входа. Как и утром, здесь было тихо и пусто, только посвистывал ветер в заброшенных штольнях.

– Вползай! – скомандовал Володя.

Толя на четвереньках вполз в штольню, Володя за ним. И здесь, в узкой и темной щели, они впервые за целый день вздохнули полной грудью.

С радостью встретили партизаны своих молодых друзей. Каждый интересовался, что делается в поселке. До поздней ночи шла беседа о немцах, терзавших родную землю, о тяжелой доле советских людей в фашистской неволе.

Первая вылазка молодых разведчиков была завершена удачно. Володя оправдал доверие отряда. Он принес очень ценные сведения.

Особенно радовался его успеху Иван Захарович Грищенко.

VIII

Узнав, что немцы блокировали каменоломни и, возможно, атакуют партизан, штаб отряда немедленно поставил всех на ноги.

Была усилена охрана всех ходов, подступы к ним укрепили дополнительными фугасами. Вместе с Ваней Грищенко и Толей Ковалевым Володя носил мины, выдалбливал гнезда для них, выполнял ряд других работ по усилению обороны.

Для того чтобы помешать замыслам немцев, командир отряда решил нанести им внезапный удар.

Началась горячая подготовка к операции. Подбирали участников, проверяли оружие, выделяли боеприпасы. Вылазка была очень рискованной и дерзкой, но партизаны готовились к ней, как к торжественному событию. Каждый с нетерпением ждал той минуты, когда он лицом к лицу встретится с коварным врагом.

Молодые партизаны заволновались, узнав о предстоящем налете. Не только сверстники Володи – Ваня и Толя, но даже ребята помоложе – Вова Лазарев и Жора Емелин – стали роптать, почему им не разрешают участвовать в бою. Они ходили по пятам за своим командиром Володей Дубининым, не давая ему покоя.

– Почему нам не доверяют? Для чего нас сюда взяли? – обиженным голосом обратился Ваня к Володе. – Неужели для того, чтобы мы хлеб партизанский ели. Тебе и Толе что, вы уже боевое задание выполнили, в разведку ходили, а я? Сижу тут, сам не знаю для чего.

Володя вздохнул и не знал, что ответить. Он и сам все время мечтал попасть в ударную группу, побывать в первой настоящей боевой вылазке. Его, как и других пионеров-партизан, не удовлетворяли поручения, которые им давались внутри каменоломен, хотя он знал, что все они – очень важные. Даже боевую разведку он не мог сравнить с участием в бою.

Володя явился к командиру отряда.

– Товарищ командир, – сказал он, – очень прошу, возьмите меня в операцию.

– Этого не могу сделать, – ответил командир. – Все для тебя сделаю, Володя, а этого не могу. Учти, что это первая боевая вылазка. Она связана с жертвами. Тобой рисковать не могу, ты очень нужный для нас разведчик, и после этой вылазки предстоит тебе новое путешествие…

Но Володя не сдавался. Он рассказал командиру о недовольстве молодых партизан. От их имени он просил, требовал, и в конце концов командир т. Зябрев пошел на уступку: подростков зачислили подносчиками боеприпасов.

Молодые партизаны с нетерпением ждали минуты, когда будет дан сигнал в выступлению.

В два часа ночи был оглашен приказ об операции. Через один из выходов первой вышла боевая разведка, а за ней последовала вся боевая группа.

Стояла осенняя темная ночь. Небо было покрыто тяжелыми свинцовыми тучами. На опаленной земле не видно было ни огонька. Только со стороны Кубани советские прожекторы рыскали по проливу. Их далекие острые лучи сияли, как яркий маяк, будили надежду и звали к оружию патриотов.

Боевая разведка бесшумно сняла часового. Партизаны ринулись в бой. Во главе их шел бесстрашный командир отряда, большевик т. Зябрев. Удар был нанесен так внезапно, что немцы в первые минуты растерялись. Но скоро они оправились и ответили партизанам шквальным огнем.

Юные партизаны стояли недалеко у выхода из штольни с патронами и гранатами, готовые по первому зову бежать к месту сражения. Володя неотрывно смотрел туда, откуда доносились оружейные и автоматные выстрелы, где вспыхивали смертельные огоньки. Как хотелось Дубинину быть там и тоже строчить из автомата по ненавистной немчуре!..

Стоя здесь, в ожидании сигнала, Володя вспомнил Гавроша. Из ночной темноты появился перед юным партизаном этот бледный, худой, одетый в лохмотья мальчик парижской бедноты. Гаврош встал перед ним, бесстрашный и благородный. Распевая песенку, он под беспрерывным обстрелом собирал патроны для бойцов баррикад…

Но вот вспыхнула ракета. Это знак для подносчиков. Володя крикнул товарищам:

– Ребята, за мной! – и помчался вперед.

Они быстро выскочили и побежали к месту боя. Ни свист пуль, ни тяжелый груз не могли задержать их. Немного пригнувшись, они неслись вслед за Володей, старались не отстать от него. Боеприпасы были доставлены очень быстро.

Здесь, на поле боя, Володя и его друзья убедились, что подносчик боеприпасов – это такой же боец передовой линии, как и тот, что ведет огонь по врагу. Это придавало ребятам новые силы. Опорожнив сумки, они бегом отправились обратно.

Бой разгорался все больше. Имея огромный перевес в силах, немцы пытались окружить горсточку храбрецов. Но партизаны дрались, как львы. Десятки вражеских трупов валялись кругом. В самый критический момент боя, когда т. Зябрев хотел поднять бойцов в штыковую атаку, он был смертельно ранен. Пуля попала ему в голову. Зябрев пошатнулся и упал на руки бойцов.

– Закончить операцию, скрыться в каменоломни… – тихим прерывистым голосом сказал он и умолк.

Это были последние слова командира.

Осторожно внесли партизаны своего товарища в штольню и положили в красном уголке. Лицо Зябрева было бледно-желтое, глаза закрыты, но сердце еще билось. Жизнь не хотела оставлять этого храброго человека. Вскоре оно остановилось навсегда. С опущенными головами стояли партизаны вокруг холодного тела и слушали короткую речь комиссара отряда т. Котло. Володя плакал, по лицу его струились слезы. У трупа человека, которого он успел полюбить, Володя вместе со всеми партизанами поклялся во сто крат отплатить фашистам.

В эту же ночь командование отрядом принял рабочий Камыш-Бурунского железорудного комбината т. Лазарев.

IX

После этой боевой схватки, когда враг не только убедился, что в каменоломнях имеются партизаны, но и изведал их удары, он начал готовиться к серьезной борьбе с храбрыми обитателями подземелий.

Для того чтобы во всеоружии встретить врага, партизанам необходимо было выяснить всю обстановку. Сделать это снова поручили Володе Дубинину.

В первом задании он показал себя серьезным и наблюдательным разведчиком, понимающим, что требуется от него. Он имел большие преимущества перед пожилым и взрослым человеком. Мало кто заподозрил бы в чем-нибудь этого незаметного худощавого мальчика, каких немало бродило по огородам и поселкам в поисках пищи для своих голодных матерей, маленьких сестер и братьев.

С Володей долго беседовали в штабе. Было решено опять послать с ним Толю Ковалева.

Глубокой ночью Володя со своим товарищем Толей отправились в опасный путь. До выхода их сопровождали командир и комиссар. Тепло попрощавшись с ними, юные разведчики исчезли в ночной темноте.

Горсточка советских людей наводила панику на хорошо вооруженные полки немцев, расквартированные в поселках Орджоникидзевского района Керчи. В зверином страхе метались фрицы вокруг каменоломен. Они даже установили орудия и минометы, направленные на щели в земле, как будто бы там засела отборная многочисленная армия. Они боялись воя осеннего ветра, шума морского прибоя. Часто можно было видеть, как немец беспричинно стрелял в камень, в кустарник или просто в пустое пространство, откуда несся рев осеннего норд-оста.

А когда наступали вечерние сумерки, через каждые 5–7 минут они стреляли ярко-светлыми ракетами, пытаясь ими прогнать темноту.

Володя и Толя не боялись ночи, их не пугала темнота. Володя уверенно продвигался вперед, за ним следовал Толя. Как только вспыхивали ракеты, они тотчас же падали и оставались лежать, пока опять не становилось темно. Так они добрались до огородов, которые были расположены напротив Камыш-Буруна за железнодорожным депо. Тут ребята спрятались и дождались утра.

Появились они в Камыш-Буруне рано утром. Это было хмурое, грустное осеннее утро. Пустым и безмолвным был поселок.

Мальчики ходили по опустевшим улицам, и сердце их обливалось кровью. По улице два немецких автоматчика вели женщину. Она была бледна, губы ее запеклись, но она шла с гордо и смело поднятой головой. Осенний ветер трепал ее темные открытые волосы. За женщиной шла девочка лет шести. Испуганными заплаканными глазами она смотрела то на женщину, то на фашистов. Обессиленная женщина стала идти медленней. Один из автоматчиков закричал на нее и ударил прикладом по спине. Женщина рванулась вперед, ребенок заплакал.

– Мамочка, я боюсь! – закричала девочка.

Мать подняла ее и прижала к груди.

– Не плачь, доченька, не нужно бояться, скоро твоим мукам придет конец… – сказала она и крепко-крепко поцеловала ее.

Вся группа скрылась за углом.

– Палачи! – вырвалось у Володи сквозь зубы.

Фамилию женщины Володе не удалось узнать, несколько дней назад ее привели в поселок из Керчи.

Разведчики детально выяснили, где находятся комендатура, гестапо, сколько приблизительно расквартировано немцев в поселке, запомнили фамилии предателей, прочли все приказы о регистрации, о сдаче теплых вещей, о партизанах. Каждый приказ заканчивался словами: «Виновные в нарушении будут расстреляны». Выяснив все что нужно было, они ушли в Старый Карантин.

Неподалеку от дороги Володя заметил телефонный кабель. Несколько красных, зеленых и серых проводов тянулось по земле вдоль шоссе.

– Не забыть бы на обратном пути… – шепнул он товарищу, показав на провода.

В Старом Карантине произошли большие изменения. Часть поселка, которая прилегала к каменоломням, была запружена немецкими солдатами. Их было здесь несколько тысяч. Искусно маскируясь, разведчики подобрались ближе к каменоломням. Они видели, как всюду вокруг скал строились укрепления, густо стояли караулы.

Все это говорило разведчикам, что немцы готовят крупные операции против партизан. К каменоломням стянуты большие силы. Володя понимал, что без детального обследования, как немцы охраняют ближние подступы к каменоломням, какие входы ими разгаданы, штаб партизан не сможет правильно ориентироваться. Володя принял решение: пробраться ночью к входам и все выяснить и лишь тогда вернуться в отряд.

Замаскировавшись в густых зарослях, недалеко от скал, ребята в первый раз за целый день перекусили. Там дождались темноты.

Осенний день короток, и ночь наступила быстро. Володя встал, осмотрелся, внимательно прислушался. Оставив товарища, он один то тихим шагом, то ползком по знакомым тайным дорожкам начал пробираться к каменоломням. При вспышках ракет оглядывал подступы к каменоломням. Немцы превратили это место в настоящий укрепленный район. Во многих местах были скрыты пулеметные ячейки, возле которых дежурили солдаты.

Володя находился в самом логове врага. Но он бесстрашно продолжал свои наблюдения.

Центральный вход в каменоломни охранялся усиленно, у других входов также шагали часовые. Володя подкрался к крайней щели, откуда два дня назад партизанский отряд совершил свою первую вылазку.

Вдруг услышал шаги. Они раздавались очень близко. Недалеко от себя он заметил черный силуэт. Медлить нельзя было. Володя прыгнул в какую-то яму. В это время предательский камешек оторвался и шурша покатился вниз. Часовой включил электрический фонарик и повел им кругом. Коварная белая полоска луча угрожающе приближалась к Володе. Володя затаил дыхание и еще крепче прижался к земле. Не дойдя до него, луч света исчез. Снова наступила темнота. Часовой стал удаляться.

Володя прерывисто вздохнул, холодный пот выступил на его теле. Он быстро выбрался из укрытия и пополз обратно к Толе.

Володя торопился. Надо было быстрее сообщить штабу обо всем, что он видел. Он тихо сказал Толе, чтобы тот следовал за ним, и двинулся к единственному секретному входу, который еще остался неразгаданным немцами.

– Стой, Володька, а провода забыли! – шепотом сказал Толя.

Остановились. Не долго думая, юные разведчики повернули к телефонному кабелю.

На счастье кругом не было ни души. Бесшумно они острыми ножами перерезали провода в четырех местах. Захватили с собой огромный сверток проводов и быстро ушли.

Измученные волнениями тяжелого дня, усталые и голодные юные партизаны через полчаса добрались до лагеря. Штаб и весь отряд ждал их с тревогой и нетерпением.

X

Материалы разведки, добытые Володей, оказали неоценимую услугу отряду. В течение двух дней все было сделано, чтобы дать врагу достойный отпор.

Партизанам не пришлось долго ждать. Рано утром 18 ноября боевое охранение заметило, что группа вооруженных немцев подошла к входу и расположилась около него, за ней подошла вторая, третья. Они несли с собой станковые пулеметы, автоматы и ящики с гранатами. Боевое охранение немедленно сообщило об этом в штаб. Была поднята тревога. Каждый занял свое место.

Через некоторое время донесся отдаленный шум. С каждой минутой он нарастал.

Немцы пошли в атаку.

– Русс, сдавайся! – послышались голоса.

– Партизаны не сдаются! – ответил звонкий голос.

Это кричал Володя. Он тоже имел свое место в борьбе. Вместе с Ваней Грищенко и Толей Ковалевым он стоял с полной сумкой гранат и патронов.

На атаку немцев партизаны ответили свинцом. Дружно ударили винтовки, пулеметы, десятки гранат полетели в фашистов. Начался ожесточенный бой.

Стрельба становилась все чаще. В узких проходах, ведущих в каменоломни, уже лежала груда перебитых гитлеровцев. Однако появлялись все новые и новые шеренги врагов. Они с дикими криками бросались в атаки.

Володя со своей группой юных партизан не знал усталости. Давно прошло время завтрака, обеда, но они не думали о еде. Организованно и быстро они подносили патроны и гранаты. Володя доставлял боеприпасы на участок, где был особенно частый огонь.

– Володя, опять забываешься, – крикнул ему Иван Захарович Грищенко, лежавший за пулеметом, – обходи кругом, здесь сильный обстрел.

Но Володя не обращал внимания на предостережения. Не считаясь с опасностью, он шел по кратчайшему пути.

В минуту затишья, когда раздавались только одиночные выстрелы, Володя стоял недалеко от командира и комиссара отряда.

– Как дела, Володя? – спросил его комиссар.

– Хорошо! Здорово вы их лупите.

– А ты? – удивился комиссар.

– Я же патроны ношу, – с грустью ответил Володя.

– А ты не обижайся, Дубинин, – вмешался командир. – Ты ведь приносишь, чем стрелять. Но ничего, и ты еще постреляешь.

Перестрелка разгорелась с новой силой. Около командира выбыл из строя один боец. В это время подходил с очередной ношей Володя. Боеприпасов накопилось много, и юный партизан попросил разрешения заменить раненого бойца. Командир позволил ему.

Володя лег около командира. Глаза его сверкали, лицо покрыл румянец. Прижав приклад карабина к плечу, он посылал пулю за пулей в стан врага. Ни разрывы вражеских гранат, ни беспрерывный свист вражеских пуль не доходили до него.

Мальчик переживал самый счастливый момент своей оной жизни. Осуществилась его заветная мечта: из винтовки стрелять по фашистам.

Двое суток длилось это необычайное сражение. Гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки ворваться в каменоломни и покончить с партизанами. Но все их усилия оказывались тщетными. Понеся большие потери, немцы ушли, не сумев даже убрать всех трупов, в том числе труп обер-лейтенанта Рудольфа Вернера.

Неподвижно лежал он, как падаль, у ног тех, кого хотел покорить. Володя долго смотрел на убитого фашистского выкормыша.

– Собака! – плюнул Володя и ушел.

XI

Отгремели раскаты боя. В каменоломнях стало тихо. О прошедшем напоминала лишь пороховая копоть да сизый дымок, от которого чуть кружилась голова. Борьба, однако, не была кончена. Она приняла другие формы.

Через несколько дней в каменоломнях почувствовали какой-то острый запах. Он с каждой минутой усиливался. У отдельных людей начались позывы к рвоте, некоторые стали задыхаться. Оказалось, что немцы пустили угарный газ. Более тридцати человек были серьезно отравлены, и среди них – бойцы, охранявшие входы в каменоломни.

Но и этот расчет – вызвать панику среди партизан – провалился. На борьбу с угарным газом был поднят весь отряд, от кухарки до командира и комиссара. Быстро перебрались все в отдаленные штольни, куда газ не доходил. Туда же перенесли и пострадавших, которые, благодаря общим усилиям, были вскоре спасены.

В эти тяжелые дни юные партизаны проявляли себя как примерные бойцы. Они не подверглись отравлению и по предложению Дубинина заменили на постах выбывших из строя партизан.

Днем и ночью стояли они с оружием в руках и зорко охраняли входы. За участок, где они стояли, можно было быть спокойным.

Сквозь толщу скал к партизанам однажды донеслись глухие стуки.

– Что бы это могло быть? – гадали подземные жители.

Наверху как будто долбили камень.

Неужели немцы хотят пробить шахту в центре каменоломен и таким образом проникнуть туда? Но здесь мы перестреляем их, гадов, по одиночке.

Выставили посты у мест, где стук и скрежет раздавался особенно настойчиво и сильно. Однако вскоре все смолкло. Шум и движение сверху прекратились. Затем раздались оглушительные взрывы. По резкому колебанию почвы партизаны представили себе, какой величины были заряды. Взрывов было несколько. В тех местах, где они произошли, кровля штолен опустилась и завалила коридоры.

Маневренность партизан внутри каменоломен намного сократилась.

Жизнь в подземелье становилась все тяжелее. Немцы наглухо заложили многие выходы и шахты, откуда поступал свежий воздух. Все ощущали недостаток кислорода. Постоянная сырость вызывала боли в суставах. Темнота в каменоломнях действовала на глаза, появились глазные болезни.

В одной из обрушенных штолен находился партизанский колодец. Подземные жители остались без воды. С большими трудностями вода была добыта в другом колодце, но ее было очень мало. Жителей подземелья стала донимать жажда. Они сосали напитанные сыростью стены, но это не заменяло воды, а известковые растворы, попадая в рот, вызывали мучительные боли.

В довершение всего партизан мучил дым костров и печей. Он никуда не расходился в неподвижном воздухе, оседал на потолках и стенах, обильно поглощался легкими.

Пожелтели, осунулись, похудели мужественные обитатели каменоломен. Лица их покрылись налетом несмываемой копоти. И все же никто не думал сдаться врагу.

После всех этих злодейских мер немцы считали, что с партизанами все покончено. Им оставалось только проверить, все ли партизаны отравлены, задавлены обвалами, погибли от голода и жажды.

Словно на прогулку собрались гитлеровцы на прочесывание каменоломен. Вначале они продвигались беспрепятственно. Все дальше и дальше в штольни втягивалась их колонна. Всюду было тихо и безмолвно, как в могиле. Фашисты убеждались, что они применили настоящие безотказные способы.

Неожиданно спереди и с боков ударили пулеметы, винтовки. Меткий прицельный огонь партизан косил заметавшихся немцев. Было удобно подстреливать их, потому что вражеская колонна была хорошо освещена, партизаны же находились в темноте.

Немцы залегли и ответили ружейным огнем. Завязалась частая перестрелка. Преимущество было на стороне партизан: они хорошо знали коридоры, где находились фашисты, о расположении же партизан гитлеровцы не имели никакого представления.

Двое суток держались немцы в захваченных ими штольнях. В конце концов не выдержали. Потеряв более 80 солдат и офицеров убитыми и ранеными, они убрались, чтобы больше не показываться в каменоломнях.

Но тем необходимей было партизанам выяснить, что делается на поверхности. И тут Володя понадобился снова. Он снова отправился в очередную разведку.

Глубокой ночью молодой разведчик выбрался на поверхность. Порывистый осенний ветер с силой бил в озабоченное лицо Володи. От свежего воздуха у него закружилась голова, и он присел. Кроме ветра, ничего не слышно было. Обрадованный Володя приготовился исчезнуть в ночной темноте, как вдруг ему показалось, что откуда-то доносятся шаги. Он прислушался. Да, слух не обманул его. Шаги были слышны все яснее. Они приближались к нему. Невдалеке засверкал огонек электрического фонарика. Володя моментально повернул обратна. Послышался грубый окрик:

– Хальт! Хальт!

Раздались выстрелы. Пули пролетели мимо ушей Володи. Стреляя из автомата, часовой бежал к нему. Володя стремительным броском очутился около входа и исчез в темном коридоре штольни. Долго метался вокруг щели немецкий часовой, шарил фонариком, стрелял из автомата. К нему на помощь пришли другие часовые, но и они никого не нашли.

Мрачным и обескураженным возвратился Володя в штаб.

– Что случилось, Дубинин? – с тревогой спросил его командир.

– Немцы охраняют вход, – ответил разведчик.

Это сообщение означало, что последний свободный проход найден и блокирован немцами.

В эту же ночь была сделана еще одна дерзкая попытка выслать разведку. Послали старого опытного разведчика, партизана Важенина. Не успел он выбраться на поверхность, как вместе со своими товарищами взорвался на минах.

Оказавшись бессильными истребить партизан в бою, перетравить их газами, немцы замуровали, залили цементом и заминировали все выходы.

Но партизаны не сдались. Глубоко под землей закипела работа. Днем и ночью, ломами и кирками партизаны пробивали себе новый выход. Юные партизаны во главе с Володей Дубининым не отставали от взрослых.

ХII

Бушевал норд-ост. Сильный ветер поднял восьмибальный шторм. Как мячики, бросал он по волнам мелкие суда и катеры. То исчезали в глубоких впадинах, то опять появлялись они на высоких гребнях волн. Слишком легки были эти суденышки перед бушующим морем, но зато сильнее шторма была воля моряков на этих судах. Караван упорно двигался вперед. Ни темная ночь, ни отсутствие маяков и мигалок, ни рассвирепевшие волны не могли их остановить: они шли к родным берегам.

Крепко держась за перила, чтобы их не смывали волны, стояли десантники и всматривались вдаль. Сквозь ночную темноту видели они очертания камыш-бурунских берегов. Сотни сердец усиленно бились. Хотелось быстрее выскочить и зубами вцепиться в родную землю, освободить своих братьев и сестер, отцов и матерей.

Шторм усиливался, пошел снег, крепчал мороз, но караван судов продолжал свой тяжелый и опасный путь. Суда не могли подойти к самому берегу: волны разбили бы их. Они остановились в ста метрах от берега. Десантники пошли вброд.

Появились они на берегу внезапно. Врагу показалось, что это не десант, а какое-то кошмарное сновидение.

– В такой шторм?! В такую страшную декабрьскую ночь?!

Немцы думали, что бушующее море явится для них самым верным стражем побережья.

Спохватились они, когда было уже поздно. Плацдарм на берегу был отвоеван. В бухте высаживались все новые и новые отряды. По пояс в ледяной воде шли они на берег. Бойцы выскакивали на землю, быстро подымались к камыш-бурунскому поселку и с хода вступали в бой. Сквозь вражеский огонь они стремительно продвигались вперед, гоня прочь струсивших фашистов.

– За родину! За Сталина! За солнечный Крым! За родную Керчь! – раздавались пламенные призывы.

Наши части заняли Камыш-Бурун и двигались в город, чтобы соединиться с десантом, высадившимся на Азовском побережье. Они вышибли немцев из Старого Карантина и прошли над каменоломнями. Героические бойцы не знали, что под их ногами в глубоком подземелье находятся их братья по оружию, отважные народные мстители, которые в мрачные дни немецкого владычества не прекращали борьбы с оккупантами.

Радостная весть об освобождении Керчи быстро проникла и в каменоломни. Двое жителей Старого Карантина, рискуя взорваться на минах, проникли через один из самых узких входов совместно с двумя бойцами Красной Армии и сообщили партизанам, что они освобождены.

Стихийно возник митинг. Могучим эхом неслись на многочисленным коридорам короткие страстные речи партизан.

– Да здравствует наш любимый Сталин! – воскликнул возбужденный Володя.

Ему ответили партизаны:

– Ура великому Сталину!

– Да здравствует героическая Красная Армия!

– Слава черноморским морякам!

Партизаны ликовали. Они обнимали и целовали друг друга. От радости и счастья Володя плакал.

Наступили долгожданные минуты освобождения партизан из подземелья. Народных мстителей ждали родные и близкие, ждало все население, ждали широкие и свободные просторы, очищенные от проклятого врага. Началась подготовка к выводу. Чистили и складывали оружие, собирали все имущество.

Но выходить было нельзя. За исключением одного узкого входа, через который случайно и с большим риском удачно пролезли двое жителей Старого Карантина, все входы были замурованы и заминированы. Нужно было сделать безопасным центральный вход, через который только и можно было свободно вывести отряд и вынести все имущество.

Это была очень рискованная и опасная задача.