Текст книги "Да, это мой мужчина"

Автор книги: М. Хайнице

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Каков хвастун, не правда ли?

Шеридан резко обернулся и увидел Джильду. Красивая, как ведьма, ужасно равнодушная и с виду рассерженная, она оценивала сначала его самого и лишь во вторую очередь дом.

– Может быть, посмотрим бассейн? – предложил художественный директор, пытаясь разрядить неловкость дипломатичным ходом шахматиста. Но, видимо, он никогда не был хорошим дипломатом и не блистал на шахматных турнирах.

Мимо Шеридана Джильда прошла на террасу.

– Ранний «Метро-Голдвин-Майер» – вот что такое твой домик, как говаривал старый добрый Ноэл Коуард.

Шеридан одарил ее язвительным взглядом.

– А этот добрый старый Ноэл ничего не говорил о незваных гостях? – крикнул он ей вслед.

– Нет, он говорил о странных вновь приобретенных друзьях, которые привязываются к каждому парвеню, собирающему сливки со своего скороспелого успеха и таскающемуся по клубам и ресторанам, чтобы все видели, какой он молодец… И есть придворные шуты таких дураков! Но это я уже о себе.

Шеридан, который в последнее время действительно шатался по клубам и ресторанам, едва не потерял дар речи.

– Очень печально, когда зависть мешает исполнительному директору, на полпути бросившему съемки, здраво судить о происходящем, затмевая разум!

Джильда, уже успевшая пройти на террасу, резко обернулась.

– По крайней мере, я не заражена вирусом чванства и не страдаю привычкой все захапать!

Шеридан обнажил зубы в хищной ухмылке.

– Интересно, как долго вы готовили эту тираду, полную нездорового остроумия, мисс Лоуренс? Это при том, что отсутствие чувства юмора у вас успело войти в поговорку…

Такой ответ переполнил чашу ее терпения, и разразилась грандиозная ссора, после которой Джильда и Шеридан расстались, уверенные, что противник – законченный негодяй. Впрочем, это убеждение еще предстояло прочувствовать. Как ни раздражал один другого, они не могли перестать думать друг о друге…

Для продолжения съемок Шеридан отправился в Париж, а Джильда осталась в Штатах. Она теперь работала исполнительным директором в другой картине. Как хорошо, что хотя бы некоторое время ей не придется дышать одним воздухом с этим мерзавцем!

Однако все обернулось не совсем так, как планировала Джильда. Хотя работа и отвлекала ее, все же было немало обстоятельств, которые напоминали ей о Шеридане. Шла ли она на концерт со знакомой – девушке хотелось, чтобы вместо подруги рядом был Шеридан. Выбираясь в выходные на природу, она целыми днями думала только о нем. Джильду сильно тянуло к этому негодяю! В конце концов, хотелось ей этого или нет, но приходилось признать: она, как кошка, влюблена в этого Шеридана Уорда, и надо попытаться дать ему еще один шанс.

Однако Шеридан опередил Джильду и сам предоставил ей шанс, да такой, что от ревности она позеленела. Из Европы на имя Миллера пришла телеграмма. Потом последовали и другие. Продюсер охотно коллекционировал подобное чтиво.

«ОРГИИ С ИКРОЙ В РОСКОШНЫХ АПАРТАМЕНТАХ УОРДА В ОТЕЛЕ „РИТЦ“; „ЖАРКИЙ УИК-ЭНД В ОБЪЯТИЯХ СТАРЛЕТКИ В БЕРЛИНЕ“. „ШЕРИДАН УОРД: ИСК ПО ПОВОДУ ОТЦОВСТВА“; „ВЕЛИКОСВЕТСКИЙ УИК-ЭНД В КАП-ФЕРРА“; „РУЛЕТКА В ДОВИЛЕ“; „ГОМОСЕКСУАЛЬНЫЙ РОМАН В НЕЙИ-СЮР-СЕН“; „СЕКСУАЛЬНАЯ ОРГИЯ НА РЮ КОМАРТЕН“; „ТОРГОВЛЯ КОКАИНОМ В КАФЕ БЛИЗ ГАР ДЮНОР!“»

Джильда прекрасно понимала, что в сообщениях нет ни слова правды, но случись Шеридану оказаться в этот момент рядом – она убила бы его. Как известно, нет дыма без огня…

В этот день ее вызвал к себе Миллер.

– Поезжайте в Европу и разберитесь, что там происходит на самом деле.

Джильда, недолюбливающая своего шефа, готова была расцеловать его за такое поручение.

С лихорадочной поспешностью она упаковала чемоданы и бросилась в Европу, переходя от радостного ожидания к безотчетному страху встречи с Шериданом Уордом. Соседка по самолету, пожилая дама, усугубила нервозность. Женщина держала в руках газету, на первой странице которой был изображен Шеридан в окружении поклонниц, протягивавших ему младенцев. Старая дама тяжело вздохнула.

– Разве это не ужасно? – Она ткнула костлявым пальцем в сообщение о похождениях Шеридана с малолетними девицами в Гибралтаре.

– Насколько я знаю, он никогда не бывал в Гибралтаре. – Джильда до крови закусила нижнюю губу.

– Однако он все равно должен быть осмотрительнее, чтобы в окружающей его шумихе не попасть в положение, которое может повредить его репутации. – Пожилая женщина откинула спинку кресла и устроилась поудобнее, рассеянно посмотрев на проплывающие под крылом самолета облака. – Каждый утверждает, что с удовольствием бы делал это,а на самом деле с большим удовольствием отправился бы удить рыбу. И таких девяносто процентов. – Она еще раз вздохнула и спокойно уснула.

Джильда, совершенно сбитая с толку, сильно нервничала и, глядя на те же облака, который раз спрашивала себя: что ждет ее в Париже? Разгулявшаяся не на шутку фантазия рисовала ей картины, одну страшнее другой.

Два часа спустя Джильда почувствовала себя так, словно она, дрожа от возбуждения, с отчаянно бьющимся сердцем бросилась в постель к возлюбленному, но вместо сильного горячего тела обнаружила там лишь холодную накрахмаленную простыню. Преисполненная ожиданиями, девушка приехала в парижский отель, где остановилась съемочная группа. В справочной ей равнодушно сообщили: для продолжения работы все только что вылетели в Осло.

– Почему именно в Осло? – пробурчала Джильда.

Она купила билеты на ближайший рейс и, оказавшись в норвежской столице, отыскала отель, в котором жили члены группы, и затем без труда нашла Уорда, занятого в съемках на натуре. Стоял собачий холод, Шеридан сильно дрожал и клацал от стужи зубами, чем портил дубль за дублем.

– Почему вы не снимаете эти сцены где-нибудь в более теплой местности? – спрашивала его Джильда, когда они перебрались в отапливаемый вагончик и она сунула в руку окоченевшему актеру огромную чашку горячего кофе.

– Потому что здесь, на севере Европы, в кадр никогда не попадет пальма. – Шеридан, который был очень рад приезду Джильды, тем не менее совершенно обдуманно делал вид, что с трудом вспоминает, кто она такая. – Вы как автор сценария должны понимать это лучше других.

Глаза ее сузились, она бросила на Шеридана уничтожающий взгляд.

– Я – исполнительный директор, мистер Уорд!

– О да, простите, пожалуйста, действительно, как я мог забыть. – Он улыбался, на щеках его появились детские ямочки. – Как я мог запамятовать?

«Ах ты, задница!» – подумала Джильда.

– Я хотела бы объяснить вам причину моего присутствия здесь, мистер Уорд. Дело в том, что Миллер очень обеспокоен репутацией компании, а в прессе циркулируют фантастические, порочащие нас слухи о вашем поведении.

Шеридан сделал невинный взгляд. Джильда продолжала.

– Одна пожилая дама раскрыла мне глаза – она сказала, что в нашем бизнесе – это в порядке вещей. – Джильда подавила нестерпимое желание заскрежетать зубами и снова заговорила отчужденно-вежливым деловым тоном: – Было бы очень неплохо, если бы своими действиями вы оправдали возложенные на вас надежды, мистер Уорд.

Шеридан в этот момент с удовольствием вспомнил высосанный из пальца заголовок одной газеты: «На Гибралтаре больше нет малолетних девственниц?»

– Вы должны вести себя, как юный бойскаут за Полярным кругом… если, конечно, вам не слишком холодно здесь, – ледяным, но достаточно вежливым тоном произнесла Джильда.

Профессиональная этика определила настрой их общения в последующие дни, когда после отмены планов работы в Канаде и Австралии для проведения дальнейших съемок группа переехала в Хельсинки. Вежливость, которой обоюдно придерживались Джильда и Шеридан, становилась уже просто оскорбительной.

Пибоди Джонсон то и дело озабоченно качал головой.

– Как-то они оба перестали быть похожими сами на себя.

– Ну, такое долго не продлится, – постаралась успокоить его помощница. – Они во всем разберутся без нашей помощи.

Это тянулось до приезда в Копенгаген, где была назначена аудиенция у королевы.

– Там будут все эти придворные выкрутасы? – Шеридан изо всех сил старался говорить тихо, особенно после того, как Джильда проштудировала придворный этикет и раскопала описание книксена. – Это напоминает мне о Дональде Даке, спотыкавшемся на ровном месте.

В душу Джильды закрался гнев, и она сохранила его до прибытия в Стокгольм, где Шеридан во время обеда для прессы, поменяв шесть столов в течение десяти минут, выдавал шести разным журналистам выдуманные им самим мудрости.

Пока актер разглагольствовал за первым столом, Джильда была относительно спокойна. Уорд рассказывал о своей карьере в общих чертах. Она находилась рядом, и Шеридану следовало только поддерживать беседу на должном уровне и не улыбаться поминутно своей широкой идиотской улыбкой.

За вторым столом Шеридан заговорил такими фразами, что у Джильды слезы навернулись на глаза.

– Съемочная группа фильма…

Он пытался, состроив зверскую физиономию, хоть как-то урезонить Джильду, но с равным успехом мог бы стараться силой взгляда передвинуть с места на место таз с водой.

– Съемочная группа, – вещал Шеридан, – это изолированное временное сообщество, некий микрокосм, государство в государстве… – Он буквально окостенел, когда явственно услышал, как Джильда вслух смеется над его словами. Все это наблюдало множество людей, но только присутствие журналистов удержало Шеридана от прямого нападения.

Джильда продолжала смеяться даже тогда, когда они вошли в холл отеля, откуда она послала телеграмму Миллеру относительно Шеридана. «ВСЕ ЭТО ПУСТАЯ БОЛТОВНЯ» – написала она касательно сообщений прессы о скандальном поведении новоиспеченной звезды. Никто из съемочной группы не подтвердил газетных сообщений, а уж коллегам было бы о чем порассказать. Кто у нас не любит жареного с душком?

Шеридан был прямо-таки готов вцепиться в глотку Джильде. Но, несмотря на то что между ними снова возобновились обмены колкостями, он вновь почувствовал к ней сильнейшее влечение. Шеридан заключил сам с собой соглашение: никакого секса! Только дружба с мелкой пикировкой. Так проще, а чем проще – тем лучше!

Примерно в то же самое время Джильда поклялась себе, что будет дружить с Шериданом, иногда подкалывая его по пустякам, но секс исключен. Он только все усложняет! Девушка не рассчитывала, что судьба предоставит ей шанс вновь возродить свои сексуальные устремления по отношению к Шеридану.

После окончания съемок Джильда решила обсудить с Уордом планы на следующий день. Она пришла к нему в номер, но там никого не было. Только из ванной комнаты доносились возбужденные голоса. Она заглянула туда и обнаружила Шеридана и Пибоди Джонса. Они не занимались тем, в чем заглазно обвиняли Пибоди, но картина предстала достаточно забавная. Актер лежал в ванне, а Пибоди, сидя на крышке унитаза, с жаром обсуждал какую-то сцену.

– Когда вы наконец перестанете снимать меня с высунутым языком, преследующим очередного злодея? – жалобно вопрошал Шеридан. – Это же глупо! Становится просто скучно!

Джильда изо всех сил старалась не смотреть в ванну. Мужчины поругались не на шутку и не замечали ее присутствия. Она не приняла участия в споре, ей было не до этого. Уж слишком обескуражил ее вид Шеридана, нежившегося в совершенно прозрачной, без пены, воде.

– Вы просто твердолобый упрямец! – С этими словами взбешенный Пибоди выскочил из ванной, а его место на унитазе сразу заняла Джильда, сунувшая руку в теплую воду.

Реакция Шеридана оказалась неожиданной. Все еще поглощенный своим диспутом с режиссером, он не обратил особого внимания на Джильду и отрицательно помотал головой.

– Этого не будет, я не стану этого делать. – Уорд смотрел пустым взглядом куда-то сквозь Джильду. – Если я это сделаю, то буду форменным идиотом.

Фраза сорвалась с губ Джильды, прежде чем она успела прикусить язык.

– Стоит ли скрывать то, что и так всем известно?

Шеридан выбросил ее руку из ванны. Впервые в жизни мужчина оттолкнул ее.

– …и никогда больше не вздумайте подглядывать! – кричал ей вслед Шеридан. – Если вы думаете, мисс Лоуренс, что сможете завоевать меня, потрогав в воде пальцами, то глубоко заблуждаетесь! Меня не так-то легко заполучить, смею вас уверить!

– Может быть, вас действительно не так легко заполучить! – прорычала Джильда, обернувшись на ходу. – Но во всех остальных отношениях вы невероятно легковесны! Безвольны и обидчивы, как женщина!

Уорд выскочил из воды и бросился к двери, которую Джильда успела захлопнуть. Он распахнул ее и крикнул девушке вслед:

– Не только у Данте был ад! – с этими словами Шеридан с такой силой грохнул дверью, что филенка едва не раскололась.

6

– Здесь, по крайней мере, теплее!

Этим утверждением, приехав в Рим, Джильда постаралась улучшить свое настроение, остававшееся безнадежно испорченным с тех пор, как она была изгнана из ванной Шеридана. Ей был отвратителен не сам факт, что Уорд вышвырнул ее, обиднее всего было то, что он правильно расценил ее поползновения забраться к нему в воду и поплескаться вместе.

После того как вся съемочная группа разместилась в отеле, состоялась пресс-конференция, в которой не было ничего исключительного, кроме того, что на следующий день в газетах появились ответы, полностью выдуманные журналистами. Читая газеты в холле гостиницы, киношники испытали настоящее потрясение. Да тут еще режиссер Пибоди уволил свою помощницу и взял на ее место молодого симпатичного американца. Джильда как раз занималась этой проблемой, когда в ее кабинет буквально ворвался взбешенный Уорд. Слава Богу, на этот раз не она была причиной его злобы.

– Я никогда не говорил, что от итальянского сапога пахнет немытыми ногами! – Он потряс в воздухе газетой и швырнул ее в угол. – Я не сказал ни слова о том, что телевидение – жалкая пародия на кино! О чем вообще думают эти проклятые писаки? – В угол полетела следующая газета. – А здесь! Извольте почитать! Пишет некая Франческа Чиччоне! Естественно, это женщина. – С этими словами он вперил в Джильду исполненный враждебности взгляд.

Джильда пробежала сплетню, состряпанную известной мастерицей скандальной хроники. Там было сказано, будто Шеридан вел себя совершенно недопустимо во время пресс-конференции, и только исполнительный директор, а именно Джильда, пыталась остановить его словоизвержения, на что он отвечал примерно так: «Это мой звездный час! Закрой рот, куколка!» Джильда снова вспомнила о сцене в ванной отеля и подумала, что, хотя в статье много придумано, в принципе, Франческа попала не в бровь, а в глаз. Журналистка приписала актеру следующую фразу: «Чтобы сделать карьеру в Голливуде, надо сначала наесться дерьма, а иногда человек сам превращается в дерьмо».

– Я запихну ей в глотку ее писанину! – Шеридан вырвал из рук Джильды последнюю газету и швырнул ее вслед остальным, мирно лежавшим в углу.

– Боже милостивый! – Джильда обеспокоенно посмотрела на Шеридана. – Не принимайте близко к сердцу весь этот бред.

Но его уже невозможно было утихомирить. Уорд просто пылал гневом.

– Если эти людишки хотят скандала – что ж, они его получат!

Она не осмелилась спросить, что именно хотел этим сказать Шеридан, а просто послала телеграмму Франческе Чиччоне: «БУДЕТ ЛУЧШЕ, ЕСЛИ ВЫ ОСТАВИТЕ В ПОКОЕ ШЕРИДАНА УОРДА. ЕСТЬ ДРУГИЕ ЛЮДИ – ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЗАМАРАННЫЕ, ПОКОПАЙТЕСЬ В НИХ!» После этого Джильда почувствовала некоторое облегчение, но ее не оставляла озабоченность по поводу того, что затеял Уорд.

Как оказалось, тревога эта имела основания. Шеридан, словно маленький мальчик, который решил отомстить отругавшему его учителю, дал прессе новую обильную пищу для вранья и преувеличений. Во время съемок в Рапалло актер с одним своим сотрапезником спер с окна казино отеля штору. Джильда и два помощника оператора отняли у друзей штору и повесили ее на место. Шеридану основательно промыли мозги и дали понять, что если он продолжит в таком же духе, то не долго ему оставаться звездой первой величины. В довершение всех бед сообщником оказался новый помощник режиссера, и Пибоди был готов за него разорвать глотку любому.

– Не могу понять, что, собственно говоря, нашел Пибоди в этом парне. – Джильда бросила мрачный взгляд на нового помощника режиссера. Вместе с гримершей она сидела за столиком прибрежного ресторана и с отвращением ела спагетти.

– Я бы тоже хотела это знать, – согласилась с Джильдой гримерша. – Он не умеет поддержать беседу, не танцует, не играет в бридж… да и в сексе, по-моему, ничего не смыслит.

В Алассио Джильда тщательно следила за тем, чтобы Шеридан не покидал отель. Она боялась, что он опять постарается что-нибудь вытворить. Однако, возвращаясь поздно вечером в свой номер из бара, девушка поняла, что Шеридан не сидел сложа руки. Двери оказались вымазанными черной краской. На следующий день управляющий гостиницей поднял шум. Назревал скандал.

– Почему бы вам не оставить двери черными? – пробурчала Джильда, выписывая чек за нанесенный ущерб. – Это так элегантно.

– Это «Гранд-отель», синьора, а не постоялый двор у дороги, – с достоинством отвечал управляющий, едва разлепляя свои тонкие губы.

Стоило ему уйти, как появилась Марла Хеммингс, секретарь продюсера, работающая, в сущности, личным секретарем Джильды. Девушка была совершенно расстроена. Она только что по телефону узнала о смерти своего отца. Джильда отпустила ее в Америку. В Венеции они нашли замену Марле. Новая секретарша оказалась весьма одаренным человеком, хотя эта одаренность носила несколько односторонний характер. Отчаянно фальшивя и очень громким голосом она не переставая пела первый куплет песенки «Вернутся к нам счастливые денечки».

Это случилось уже в Палермо. Джильда сидела в прибрежном ресторане в компании гримерши, давясь, поглощала спагетти и слушала жалобы приятельницы на помощника режиссера, в котором, по словам гримерши, вообще не было ничего хорошего. Именно в этот момент предмет ее сплетен появился на берегу в компании Шеридана Уорда. Они шли неспешной походкой вдоль мола, сопровождаемые на некотором расстоянии вездесущими репортерами.

Не успела Джильда подумать, что друзья снова что-то задумали, как события приняли совершенно непредсказуемый характер. Актер остановился и влепил оплеуху помощнику режиссера. Тот ответил ударом в живот. Через несколько секунд потасовка была в полном разгаре. Это была явная инсценировка (Джильда сразу сообразила), но выглядело все весьма правдоподобно. Шеридан согнулся после чувствительного удара в солнечное сплетение, и на этом спектакль закончился – репортеры получили свою порцию скандальных новостей.

Джильда подошла к распростертому на мостовой стонущему Шеридану и внимательно посмотрела на него сверху вниз.

– Я надеюсь, вы не ждете от меня горячего сочувствия? – ласково проворковала она, но затем прошипела одно слово, которое свело на нет впечатление от нежных интонаций предыдущей фразы. Джильда круто развернулась на каблуках и вернулась к гримерше и спагетти.

– Ах Италия… – томно флиртовала гримерша с помощником режиссера, усевшегося за их столик. – И эти итальянцы с их вечными «ини»… Цуккини, Феллини, Тортеллини.

Джильда оглянулась и увидела, как Шеридан, хромая, ковыляет к отелю. На месте этого помрежа она обошлась бы с Уордом поласковее…

В Марселе, где Шеридан играл сцену партии в теннис на палубе парохода, он постоянно бомбардировал мячом столпившихся вокруг журналистов, выкрикивая при этом фразы, которые, по его мнению, должны были в качестве заголовков украсить газетные страницы. Например: «Шеридан Уорд путает реальную жизнь и кино!» и всё в таком духе.

Джильда с трудом сдержала усмешку. Ей была ясна истинная подоплека такого поведения. Она неусыпно следила за актером, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

– Эй! – Шеридан окликнул помощника режиссера, когда тот выходил из марсельского отеля. – Я сегодня еще кое-что задумал. Мне нужен ты. Пойдешь со мной!

Помощник пожал плечами.

– Если уж на то пошло…

Шеридан огляделся и, не обнаружив на горизонте Джильды Лоуренс, потащил приятеля в одно из стоявших у входа такси.

– Я все еще очень зол на этих психованных журналистов. – Уорд упал на заднее сиденье. – А эти лихорадочные съемки совсем меня доконали. – Он устало зевнул. – Мне необходимо крепко напиться. Объясни это водителю по-французски. Нужен какой-нибудь развеселый марсельский кабачок. Не успел он произнести эти слова, как машина рванула с места в карьер. – Да здравствуют все понимающие марсельские таксисты! – Шеридан радовался, предвкушая удовольствие от предстоящих развлечений.

Было уже около полуночи, когда Джильда, взявшая на себя роль надзирателя, постучала в номер Уорда.

– Шеридана нет. – Только что вернувшаяся с прогулки машинистка подошла к Джильде и указала на запертую дверь. – Где-то полчаса назад я видела его в районе старого порта в кабачке «Золотая собака». Пьян в доску и очень весел. – Девушка сочувственно посмотрела на застонавшую Джильду. – С ним помощник режиссера, а у входа в кабак толпа репортеров с камерами.

Джильда, застонав еще громче, выбежала из гостиницы и буквально ворвалась в салон такси.

– К «Золотой собаке»! – крикнула она.

Таксист тронул машину, и девушка начала раздумывать, как распутать сложившуюся ситуацию. Утопить Уорда в гавани? Не пойдет – слишком много свидетелей, у входа не меньше дюжины репортеров. Она даже додумалась до того, чтобы выкрасить волосы Шеридана в черный цвет, приклеить ему усы и вывести из кабачка под видом обыкновенного подвыпившего марсельца. А может быть, стоит связаться с марсельскими уголовниками, которые, по слухам, очень сильны, и договориться с ними, чтобы Шеридан попросту бесследно исчез.

– Желаю приятно провести время, – напутствовал ее водитель.

Расплатившись, Джильда бросилась мимо столпившихся у входа репортеров ко входу в «Золотую собаку».

Кабачок оказался уютным, дружелюбным и веселым заведением. Пьяный до изумления, Шеридан был весел и громогласен.

– Тшильда, мышка моя, – прошепелявил он, блаженно улыбаясь при виде Джильды. Помощник режиссера мирно спал рядом с ним, уткнувшись лицом в стол. – Так что ты шдешь?

– Сейчас ты пожалеешь о том, что я действительно «шдешь», – передразнила его Джильда. Она подозвала хозяина, расплатилась, подхватила под мышки Шеридана и потащила его к запасному выходу, который увидела, как только вошла в заведение. – А теперь мужайся, потому что сейчас ты очень пожалеешь, что слишком поздно родился и не успел потонуть вместе с «Титаником»!

– Я там не был. – Шеридан продолжал блаженно улыбаться. Когда он дыхнул в лицо Джильде, она чуть было не захмелела. – Но с тобой у меня было что-то напыщенное, грандиозное, потрясающее, зубастое и…

– Заткнись! – Джильда поволокла Шеридана на задний двор, где в мусорном баке, не обращая друг на друга никакого внимания, копались огромные коты и крысы. Джильда запихнула актера в чудом подвернувшееся на этой захолустной улочке такси. – Ты неотесанный чурбан! – В голосе Джильды появились учительские нотки. – Лучше бы занялся воспитанием хороших человеческих качеств у телезрителей, а не носился как псих по кабакам, расшатывая свою и без того незавидную репутацию. – Она строго посмотрела в сияющие глаза Уорда. – Совершенно не обязательно оправдывать все нелепые слухи, которые распространяет о тебе пресса.

Он смачно икнул, и девушка заговорила строже.

– Тебе следовало бы позаботиться о своей человеческой сущности, а не о том, чтобы стать кинозвездой. Ты должен много работать.

– Я работаю… Я работаю не покладая рук… – Он сладко улыбнулся. – Впрочем, ты выглядишь сегодня как ласковая овечка!

Джильда нервно вздохнула.

– Тебе бы только пить да болтать глупости! Да, да!

Шеридан, спотыкаясь, шел рядом с ней к черному входу в отель.

– К черту эту телезвезду! Ты когда-нибудь в жизни читал хорошую книгу, смотрел отличный фильм, посещал спектакли в театре, слушал ли ты музыку, просто потому, что тебе это было приятно, а не потому, что надо было по работе?

В лифте он тяжело привалился к ней.

– Хочу спросить одну леди, что, собственно говоря, я сделал? Тьфу! – Он опустил голову и посмотрел на нее снизу вверх. – Ты и вправду на меня сердишься?

– Да, очень. – Почти полицейской хваткой она выволокла его из лифта, затолкала в номер и закрыла за собой дверь.

– Неужели правда сердишься? – Шеридан преобразился. Его неуемная веселость куда-то испарилась. Теперь это был слабый, беспомощный человек, с опущенными плечами, безвольно сидевший на кровати. – Хоть помоги мне лечь в постель.

Джильда едва не подавилась от волнения. Акция по спасению актера пошла по неожиданному пути.

– Ну конечно, я тебе помогу, – нежно прошептала она, поглаживая его по волосам и стараясь испытывать при этом исключительно материнские чувства.

Шеридан в это время безуспешно пытался расстегнуть пуговицы рубашки. Пришлось прийти к нему на помощь. Как девушка ни старалась, укладывая Уорда и пытаясь снять с него штаны, она испытывала все что угодно, кроме материнских чувств.

– Вот что получается, когда человек много пьет, – бурчала Джильда, расстегивая штаны и стаскивая их с Шеридана, который без сил упал на кровать и повернулся лицом к стене. – Он напивается до бесчувствия и становится ни на что не годным…

Она окаменела, почувствовав, как его руки обвились вокруг ее шеи. Шеридан притянул Джильду к себе. Он проделал это очень нежно, но она была не способна сопротивляться.

– Однако… это невозможно… прекрати немедленно…

– Так ты все еще сердишься на меня? – Он говорил тихо и уже не казался пьяным. Шеридан ловко подмял Джильду своим разгоряченным телом. – Так скажи мне… как ты на меня сердишься?

– Я очень… очень… очень… – шептала Джильда, удивляясь, каким же это образом мужчина, который только что был не в состоянии расстегнуть пуговицы на своих собственных брюках, так ловко в мгновение ока сумел раздеть ее догола. – Алкоголь вредит твоему здоровью…

Она замолчала, когда он прижал ее к себе, и в следующую минуту ощутила испепеляющий жар, который столько времени подавляла в себе и который освободил Шеридан своими сильными, ритмичными движениями…

Спустя некоторое время они в полном изнеможении приникли друг к другу. Шеридан мгновенно уснул. Джильда обвила руками его тело и лежала неподвижно, наслаждаясь его сонной тяжестью, хотя ей было трудно дышать. Прежде чем ей пришло в голову, что можно высвободиться, девушка уснула сама. Проснулась она от холода. Шеридан скатился с нее и спал, как дитя. Джильда поцеловала его в плечо, накрыла одеялом, оделась и вышла из номера, оставив там спящего, как сурок, мужчину. Сама же она чувствовала такое удовлетворение, словно была кошкой, сожравшей всех крыс на заднем дворе «Золотой собаки».

На следующее утро Уорд вел себя, как человек, который ступает по блестящему сверкающему полу и не может понять, идет ли он по твердой стали, или по хрупкому стеклу. «Мучается с похмелья», – подумала Джильда.

– Доброе утро, Шеридан, как ты себя чувствуешь? – спросила она Подчеркнуто тихим голосом.

Он посмотрел на нее дружелюбно, раскованно, но с некоторой опаской.

– Я вчера, кажется, выходил из отеля? Сегодня утром в отель привезли в дым пьяного Джорджа. Где мы были?

– Машина из аэропорта здесь, мисс Лоуренс, – доложил рассыльный, и Джильда машинально протянула ему чаевые.

– Видимо, в последнее время ты слишком много пьешь. – Теперь уже Джильда вела себя как человек, ступающий по хрупким стеклянным плиткам.

Шеридан виновато улыбнулся.

– Вероятно, это так и есть. Черт возьми, я не помню, как вышел из кабачка. Ведь мы с Джорджем были там вместе?

Джильда, не стесняясь, коснулась его руки.

– Мы сейчас летим в Тунис. Там очень тепло и ты немного отдохнешь.

Он совершенно не помнит ни о ней, ни об объятьях. Девушка промолчала, хотя она нисколько не жалела о прошедшей ночи. Вчера она любила нежного, ласкового и чудесного мужчину. Воспоминание прекрасное, хотя и одностороннее. Но это ей нисколько не мешало. Да и что толку об этом говорить? В тот момент у нее имелись более важные дела, чем обсуждать личные проблемы.

В Тунисе было и вправду тепло, но ни о каком отдыхе для Уорда не могло быть и речи. Он явно переутомился, во время съемок плохо себя чувствовал и играл без всякого подъема, так что режиссер Пибоди только сокрушенно качал головой.

– Мы превращаем «Зигфрида» в дешевый водевиль, – язвительно заметил он.

Шеридан не придал значения этим предупреждающим словам и молча ушел в свой гостиничный номер. Обнаружив его там крепко спящим, Джильда не смогла добудиться Уорда. Похоже, он надорвался.

– Вы не должны пороть отсебятину и отменять съемки в Вене и Санкт-Морице! – кричал в трубку Миллер. – Об этом не может быть и речи!

– Вы уже не раз отменяли съемки в других местах, и это проходило совершенно спокойно. – Впервые в жизни Джильда столь смело возражала шефу. – Нам нужно всего лишь изменить в сценарии названия населенных пунктов, и все пройдет просто прекрасно. К тому же Шеридану нужен отдых. Он мчится по съемкам, как заправский марафонец.

– Я не обещал главному герою оплаченного отпуска. – Тем не менее продюсер, кажется, смягчился. – Речь шла о работе.

– Отсюда мы вылетаем в Давос. Это все.

Миллер нетерпеливо фыркнул.

– Позаботьтесь о том, чтобы не было больше никаких неприятных неожиданностей.

Джильда только приготовилась ответить, когда на другом конце линии бросили трубку. Пибоди не желал никаких сложностей, связанных с изменениями планов, но промолчал, поняв, что Джильда получила добро от босса. Шеридан вообще ничего не говорил. И это был очень тревожный знак.

В самолете Пибоди сел рядом с Джильдой.

– Вы сократили срок съемок в Тунисе, вычеркнули Вену и Санкт-Мориц. Я видел сценарий, предназначенный для Давоса. Там остались только сцены с Шериданом. Все остальные будут потом наспех отсняты в студиях Лос-Анджелеса. Вы же понимаете, что делаете? Это шоу для одной звезды.

Джильда с ледяным спокойствием взглянула на режиссера своими темными глазами.

– Что вы предлагаете взамен? Загнать его, как лошадь, пока он не сломается окончательно?

Пибоди плотно сжал губы.

– И зачем вы забронировали для него одного целое шале? Ни у кого из нас такого не будет! – Встретившись с жестким взглядом Джильды, Пибоди поднял руки, словно она обладала смертоносным оружием, и откинулся на спинку сиденья. Других протестов против исключительного положения Шеридана Джильда не услышала.

Через два дня запротестовал сам актер.

– Джильда, не стоит в отношениях со мной надевать лайковые перчатки. Я хочу сказать, что это прекрасно – проводить часы отдыха и выходные дни в спокойном уединенном шале, но все же…

– Лично я употребляю словосочетание «но все же», когда собираюсь возразить. – Джильда убеждала себя в том, что теперь у него есть все, в чем он нуждался. Она снова заговорила тоном строгой гувернантки: – Спать, есть, гулять, читать – так учили Шоу и Моэм! Ты должен избавиться от стресса и волнений. Тогда ты сможешь ясно мыслить и свободно действовать.