Текст книги "Да, это мой мужчина"

Автор книги: М. Хайнице

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

4

В последующие дни между Джильдой и Шериданом установился своеобразный «вооруженный нейтралитет», основанный, впрочем, не на вражде, как раньше, а на взаимном притяжении. Оба старались одеваться как можно менее соблазнительно. Джильде, в отличие от Уорда, это далось очень легко. Она уже не помнила, когда в последний раз надевала такие длинные и широкие платья. Актеру пришлось труднее. Съемки проходили в бассейне, а там нельзя было надевать плащ поверх обтягивающих плавок. Но надо отдать должное Джильде – она попросту перестала показываться в бассейне.

Если же Шеридан и Джильда оказывались вдвоем в тесном пространстве – например, в автомобиле, – между ними немедленно начиналась дружеская перепалка. Однажды, когда они ехали в такси, Шеридан, откинувшись на удобной спинке переднего сиденья, спросил, томно закатив глаза:

– Душечка, вы не хотите с утра выпить джина в «Роллс-баре»?

– Надутая обезьяна! – Она легко разыграла возмущение. – Лет через двадцать вы превратитесь в завсегдатая вечеринок – в одного из паразитов, готовых заложить душу, лишь бы покрасоваться в компании себе подобных.

В ответ Шеридан расплылся в столь неотразимой призывной улыбке, что Джильда сочла за благо немного отодвинуться.

На следующий день она с некоторой неохотой согласилась на предложение Уорда готовить еду на его походной плитке в номере гостиницы, что, конечно, было строжайше запрещено.

– А вы, вообще-то, умеете готовить? – поинтересовался Шеридан.

– «Жаркое по-бургински» в моем исполнении можно назвать так, лишь будучи большим оптимистом. – Джильда сосредоточенно листала поваренную книгу. – Жаркое из индейки… Целых четыре часа…

– Как, его приходится есть целых четыре часа?

Девушка пренебрежительно покачала головой.

– Не есть, а готовить, идиот, – беззлобно отозвалась она.

Шеридан сморщил нос.

– Индейка – это слишком экстравагантно.

Джильда с сомнением посмотрела на его спиртовую походную плитку.

– Мне кажется, что стоит заказать готовое блюдо из индейки. Если мы будем следовать всем инструкциям, которые здесь написаны, нам потребуется недели две, чтобы приготовить жаркое.

В конце концов они купили полуфабрикат, подогрели его и с удовольствием съели получившееся блюдо. Совместная трапеза отвлекла их на время от сексуальных чувств.

Уже через несколько дней судьбе было угодно сделать так, что Джильде пришлось утешать Шеридана.

– Посмотрите на эту гадость! – Он потрясал в воздухе газетой – бульварным листком, который стеснялись спрашивать в киосках порядочные люди. – Здесь пишут, что я укрываю в Монтрё и на Сейшелах от налогов громадные суммы денег. Это же смешно! У меня их просто нет.

– Но это же прекрасно, что нет. – Улыбаясь, Джильда попыталась успокоить Шеридана.

– Миллер очень отрицательно относился к таким вещам – они портят рекламу фильма, – продолжал жаловаться незадачливый актер.

– Но все это не так страшно, – проговорила Джильда.

– Однако это еще не все. Мой агент позвонил и сказал, что налоговое управление, встревоженное слухами, решило проверить мои банковские счета.

– А вот это действительно плохо, – сочувственно вздохнула Джильда. – Но в прессе и на любой фирме процветают такие рекламные трюки. Они любят следовать девизу: «Почеши меня, а я почешу тебя». Короче, рука руку моет! – Джильда, утешая, положила ладонь на колено Шеридану.

Актер удрученно кивнул.

– И при этом обе руки становятся только грязнее, – добавил он, даже не заметив, что на его колене лежит ладонь Джильды.

В течение нескольких следующих дней Уорд становился все угрюмее. Когда его депрессия достигла своего пика, Джильда была по-настоящему тронута затравленным выражением темно-синих глаз актера. Движимая неподдельным состраданием, она притянула его голову и положила себе на плечо.

Его волосы дивно благоухали, от кожи пахло свежестью, и, когда он неловко обнял ее в ответ, Джильда почувствовала такой жар, что казалось, вот-вот воспламенится ткань, разделявшая их тела. Боже, и все это происходило в холле отеля! Но Шеридан так нуждался в утешении.

Уорд задрожал. Конечно, из-за этой поганой истории с налогами он нуждался в утешении, но сейчас дело было не только в этом. В его объятиях находилась столь желанная женщина… Он включил экстренное торможение. И как раз вовремя, потому что посыльный позвал его к телефону.

Десять минут спустя сияющий актер вернулся в холл к ожидавшей его Джильде.

– Те, кто распространял слухи, оказались в дерьме, – громко объявил он. Присутствовавшие в холле обернулись на его восклицание, но Шеридану было наплевать на их реакцию. – Все дело об уклонении от налогов рассыпалось!

– Отлично! – Джильда еще не отошла от возбуждения и говорила сдавленным голосом.

Они снова обнялись, и хотя объятие длилось всего несколько секунд, действие его продолжалось довольно долго, как эффект «долгоиграющего» лекарства. Во всяком случае, Шеридан не мог уснуть в эту ночь и проспал съемку, явившись на площадку с двадцатиминутным опозданием.

Джильда чувствовала себя не лучше. Полночи она провалялась без сна, понимая, что у нее будет нервный срыв, если она в самое ближайшее время не ляжет с Шериданом в постель.

Два дня прошли в мучительных колебаниях, пока они, независимо друг от друга, пришли к решению, что следующая ночь станет ночью любви.

Джильда надеялась, что стоит ей принять окончательное решение, как ее нервозность пропадет сама собой как по мановению волшебной палочки. Но не тут-то было! Смятение только усилилось. За завтраком в ресторане отеля она ломала себе голову, представляя, как пройдет сегодняшняя ночь, а в это время Шеридан заглатывал картофель, колбасу, яйца и ветчину и пил чай с такой жадностью, с которой пьет верблюд, зная, что это последний привал перед переходом через пустыню.

Актер с потрясающей скоростью энергично поглощал завтрак – это отвлекало его от мыслей о предстоящей ночи и снимало внутреннее напряжение, в котором он пребывал все последнее время. Как только Уорд начинал думать о том, что предстоит сегодня, в голове начиналось кружение – его охватывали сомнения. Ясно, что его ожидают некоторые трудности. Он не знал, как поведет себя Джильда. Женщина за завтраком почти ничего не ест и смотрит на него с хитрой усмешкой! Видно, что ее нелегко будет склонить к любовным играм. Пытаясь подавить обеспокоенность, Шеридан заказал почки, потом кукурузные хлопья, затем жареные булочки.

– Вам пора остановиться. – Джильда попыталась скрыть волнение и выражаться понежнее. Ни то ни другое у нее не получилось. – Вы ожиреете и станете вялым.

«Кажется, теперь мужчин соблазняют именно так?»

– Калории можно сжечь физической нагрузкой. – Уязвленный Шеридан тупо уставился в чашку. «Во время занятий сексом, – добавил он мысленно. – Вопрос только с кем».

Мало того, что Джильду доставали проблемы личного свойства, прибавились еще производственные неурядицы. Те сцены, которые планировалось снимать в Греции и Италии, пришлось перенести в Лондон.

Из Лос-Анджелеса позвонил Миллер. После разговора с ним девушка все время тяжело вздыхала. Шеф сказал, что, на счастье, в британской столице достаточно индусов, которых вполне можно загримировать под греков.

Шеридан чуть было не спросил Джильду, как она собирается выпутываться из этого положения с индусами, греками и гримом, но вовремя прикусил язык. Настроение ее вконец испортится, и прощай любовь!

На время обеденного перерыва у Уорда было запланировано интервью с журналистом одной бульварной газетенки. Репортером оказалась женщина, видимо, решившая во всем подражать мисс Марпл. В самом начале она вела себя так, как будто влюбилась в актера с первого взгляда. Джильда ощутила сильнейший укол ревности и повела себя, подобно глупой индюшке.

– Шеридан Уорд, – корреспондентка с удовольствием обкатывала языком это имя, словно это был нежнейший ликер, – как получилось, что вы, с вашей внешностью, до сих пор не женаты? Такой мужчина…

Шеридан с трудом заставил себя не отделаться типичной калифорнийской шуткой типа: «Нельзя же покупать корову, чтобы выпить литр молока» или «Было бы жаль ограничить себя сценой одного театра, если представляется возможность совершать гастроли». Вместо этого он выдал вполне старомодный ответ.

– Мне не хочется иметь дело с тещей.

– О да… – Тяжелым вздохом журналистка подтвердила свою влюбленность, показав при этом немалое изумление. – Тещи – это бич Божий. В противном случае их существование неоправданно.

Женщина положила ладонь на руку Шеридана, и Джильда застонала от ревности.

– У меня была свекровь, – продолжала между тем репортерша. – Лежа на смертном одре, она взяла меня за руку и проникновенно сказала: «У тебя будет это… Я хочу, чтобы ты получила все!» Она имела в виду отнюдь не сервиз майсенского фарфора, а свой артрит.

Если бы в ответ Шеридан ограничился вежливой дежурной улыбкой, все было бы в полном порядке, но его понесло – он слишком вжился в роль кинозвезды.

Джильда сцепила зубы, когда Шеридан пустился в высокопарные рассуждения о том, как он из творческих побуждений отказался от других предложений сниматься в кино и на телевидении.

– …я хочу подождать, пока не достигну вершин своей карьеры. Только после этого мне можно будет подумать о женитьбе.

Джильду охватило немое отчаяние.

Когда Шеридан закончил интервью цитатой из Франсуазы Саган: «Цинизм предпочтительнее слез», девушка была близка к тому, чтобы расплакаться. Этот мерзавец – просто надутый осел! Как она могла втюриться в это ничтожество?! Где у нее голова?

После обеда, по сценарию, Шеридану пришлось искупаться по шейку в грязной, покрытой мазутом воде. Это несколько охладило его любовный пыл. Однако после съемок он нашел в себе мужество пригласить Джильду пообедать. В конце концов, хорошая еда превращает женщин в мягкий воск, а масляные пятна Шеридан уже успел отмыть в ванне. К его удивлению, Джильда приняла его приглашение.

Она не стала говорить, как неприятно пахнет от него мазутом, которым актер буквально пропитался после съемок. Она промолчала о том, как сексапильно он выглядит в мокрой плотно облегавшей тело одежде… Надо надеяться, что к обеду запах изменится.

Так и получилось. Самому Шеридану казалось, что он надушился сверх всякой меры, но когда они после обеда возвращались в отель на такси, Джильда шепнула ему:

– Какой приятный запах.

Он не стал объяснять ей, что его тело в некоторых местах просто горит.

Надежды Уорда на то, что после ванны влечение к Джильде вернется, полностью оправдались. Обед в элегантном ресторане британской столицы прошел просто великолепно. Шеридан показал себя очаровательным кавалером и блестящим собеседником, чем немало удивил Джильду.

– Где это только вы научились таким хорошим манерам?

– Это вы оказали на меня столь сильное влияние. – Он потянулся через стол, взял руку Джильды и запечатлел на ней страстный поцелуй. – Не хотелось бы быть неправильно понятым, но я рискну заметить, что вы талантливая воспитательница…

– А вы – прекрасный ученик. – Девушка буквально таяла под его взглядом. – И можете делать отсюда какие угодно выводы…

По дороге в отель они заехали в какой-то бар и потанцевали под песенку Барбары Стрейзанд. Джильда, которая от поцелуев Шеридана пребывала в жарком, обволакивающем розовом мареве, доверчиво прильнула к его плечу, вдыхая аромат сильного мужского тела. Им вообще не надо было слов, чтобы понять, что в отель они вернутся вместе отнюдь не для того, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи и разойтись по номерам.

Когда они пересекали холл гостиницы, Джильда была убеждена, что все вокруг догадываются о причине их торопливости. В лифте ей хотелось провалиться в шахту сквозь пол кабины или, на худой конец, оказаться на ее крыше, чтобы другие пассажиры не видели, каким желанием они с Шериданом охвачены. Правда, в их сторону никто не смотрел, но все же…

Джильда почувствовала, как Шеридан взял ее за руку и повлек по коридору к своему номеру. Она спотыкалась на каждом шагу и шла, словно девочка-подросток, которую взрослый мужчина завлек к себе в отель. «Боже, какая же ты идиотка!» – подумала она и обвила руками Шеридана, стоило тому закрыть за ними дверь.

Шеридан издал изумленное восклицание. В душе он был страшно рад, что Джильда избавила его от предварительной игры и банальных вступительных слов. Она поцеловала Уорда, прижавшись к нему всем телом, и положила его руки себе на грудь. Мужчину пронзило острое желание, и он понял, что сбываются предчувствия о ночи его судьбы…

Своим первым крепким поцелуем Джильда хотела разрядить напряжение, в котором пребывал Шеридан. Потом все пошло само собой. Уорд обнял девушку и привлек ее к себе. Он все сильнее обнимал ее, наслаждаясь тихими стонами, которые она испускала, ощущая его возбуждение.

«Слишком быстро, – думала она, – слишком быстро…» Потом пришли другие мысли: «Скорее, скорее!» Лаская сквозь одежду грудь Джильды, Шеридан почти нес ее к кровати. Кровати? Да, они уже в спальне – Джильда отметила про себя, что на ней уже нет туфель, и он стаскивает с нее платье.

Издав неопределенный звук – нечто среднее между рычанием и стоном, – мужчина склонился над Джильдой и поцеловал ей грудь, касаясь ее сосков кончиком языка. Джильда вцепилась пальцами в густые волосы Уорда и теснее прижала его голову к своей груди, когда он обхватил губами нежный сосок.

Его руки жадно гладили ее тело, освобождая от мешающей одежды. Джильда ощутила спиной прохладу простыни.

Шеридан приподнялся и сбросил с себя одежду. Джильде уже приходилось видеть его почти обнаженным – маленькие плавки практически ничего не скрывали. Но теперь все было по-другому. Теперь он принадлежал ей весь, до последнего дюйма. Весь для нее.

Шеридан прильнул к Джильде, и на лице его заиграла знакомая до боли и такая желанная улыбка. Но все же она была совсем другой – абсолютно лишенной наигрыша. И только для нее и ни для кого больше. Приподнявшись на локте, он гладил Джильду свободной рукой и, продолжая губами ласкать грудь девушки, с тихим восклицанием вошел в нее.

Она, часто задышав, развела в стороны ноги и тесно прижалась к нему, дрожа от нахлынувшей страсти.

Шеридан… Джильда чувствовала в себе его умиротворяющее, сильное присутствие. Ее руки лежали на спине мужчины, и она приподнималась со стонами, следуя его первым медленным и осторожным движениям.

Джильда наслаждалась силой Шеридана, а он безоглядно погружался в ее мягкое тепло. Отдаваясь ему, она следовала за ним, а он, захватив ее, брал и давал одновременно и чем больше брал, тем сильнее хотелось ему отдавать. Но вот настал момент, когда он подошел к порогу, не в силах больше сдерживаться.

Шеридан страстно желал, чтобы девушка разделила его чувства, и ощущал, как она все теснее прижимается к нему, как вместе с ним приближается к вершине, как с криком растворяется в экстазе…

Прошло немало минут, прежде чем Джильда смогла успокоить сильно бьющееся сердце и обрести способность снова ясно мыслить и соображать. Шеридан навалился на нее всей тяжестью своего сильного тела, но когда попытался подняться, она с тихим стоном пригнула его голову к своей груди, и он остался лежать, не двигаясь. Положив одну руку ему на грудь, Джильда чувствовала тяжелые толчки его сердца.

– Я же очень тяжелый, – нежно проговорил Шеридан, смеясь, но Джильда продолжала удерживать его, не давая лечь рядом.

– Если ты всегда так делаешь, то к сорока годам истощишься!

– Но мне еще нет сорока, – озорно усмехнулся мужчина, и она тотчас поняла, что он имел в виду, потому что Шеридан снова взял ее, не менее страстно, чем в первый раз, двигаясь все быстрее и прижимая ее к себе все крепче и крепче.

Незаметно пролетели два часа. В номере пробили часы, и Джильда вспомнила, когда они вернулись в отель. Ей было так хорошо лежать в объятиях Шеридана. Это было настоящее счастье.

Приподнявшись на локте, он посмотрел на свою возлюбленную, охваченный нежностью и гордостью одновременно. И тут с его губ сорвалась фраза…

– Теперь мне будет гораздо легче с тобой работать.

Секунда текла томительно долго – секунда ледяного молчания. Затем Джильда решительным движением сбросила с себя его руку и буквально вылетела из постели.

– Но… – Он обескураженно посмотрел на нее. – Как… Что ты делаешь?..

Вопрос был излишним. Что делала Джильда, было предельно ясно. Она одевалась, и Уорд воочию убедился в том, что женщины тоже умеют мгновенно одеваться, особенно если кипят от гнева.

Но… я только хотел… я только… – Шеридан и в спокойном состоянии не отличался красноречием, а тут и вовсе растерялся и впал в отчаяние.

– Теперь я прекрасно понимаю, чего ты хотел и чего ты добился! – От злости Джильда шипела, как рассерженная кошка. – Ты захотел поиграть, получить удовольствие да заодно приручить исполнительного директора, чтобы обрести власть на съемочной площадке. – Она кинулась к двери, потом остановилась и разъяренно бросила в лицо поникшему Шеридану: – Но прежде чем я покончу с вами, мистер Уорд, вам придется ждать подачки из моих рук.

С этими словами она направилась в свой номер, а Шеридан остался сидеть на кровати, обхватив голову руками. Да, это был не дурной сон. Это было нечто хуже. Явь.

5

Шеридан проснулся в холодном поту. Мозг сверлила навязчивая мысль: «Это был страшный сон!» Не его любовь с Джильдой, а то, что последовало потом.

Увы! Уорду потребовалась всего одна секунда, чтобы сообразить – нет, к несчастью, все это не было сном.

– Дьявольщина! – громко произнес он, и его голос гулким эхом отозвался от стен номера.

В этот момент зазвонил телефон. Шеридан вздрогнул от неожиданности.

Ага, это наверняка Джильда – осознала, что была не права, и хочет извиниться за вчерашнее. Конечно, он ее простит, она была настолько потрясена его пылкой страстью, что сама не помнила, что говорила.

– Алло!

– Доброе утро, мистер Уорд! – Голос женский, но не принадлежащий Джильде Лоуренс. – Вы хотели, чтобы мы вас разбудили.

– Нет, я не просил об этом!

– Э-э… Но ваше имя в списке тех, кого надо разбудить. Простите, если я вас потревожила.

– Вы меня не потревожили.

Швырнув трубку на рычаг, Шеридан подумал, что не слишком-то любезно поговорил со служащей отеля, это нехорошо, но она принадлежала к тому же полу, что и Джильда, и этого вполне достаточно, чтобы не быть с ней вежливым и предупредительным. Все они одинаковы!

Телефон снова зазвонил, на этот раз это оказалась помощница режиссера, сообщившая Шеридану, что его самолет до Лос-Анджелеса вылетает сегодня в четыре часа.

– Индийско-греческие сцены будут отсняты в Лондоне, вы отыграете свои в Лос-Анджелесе, а потом мы все смонтируем. От Миллера поступило указание – экономить на чем только можно. Я попросила горничную разбудить вас, чтобы вы уже проснулись к моменту моего звонка.

Еще одна женщина. Печально, что на свете столько этих проклятых баб. И Джильда Лоуренс в их компании! Это самое ужасное. Может быть, во время перелета она будет сидеть далеко от него? Хорошо бы! Но кто может такое гарантировать?

Вся съемочная группа собралась у борта самолета в сопровождении тех, кто оставался в Лондоне заканчивать съемки. Джильды нигде не было видно. Надежды Шеридана оправдались, хотя он с удовольствием встретился бы с мисс Лоуренс, чтобы только сказать ей: пусть больше не попадается ему на глаза. Не успел он подумать об этом, как та появилась у него перед носом. В самолете Джильда уселась в четырех рядах впереди от Уорда. Их разделяли другие пассажиры.

– Все случилось так внезапно, поэтому мы заказывали билеты как придется. – Сидевшая рядом секретарь продюсера, вытянув шею, увидела Джильду, которая как раз в эту секунду обернулась. – Но если вы хотите, я с удовольствием поменяюсь местами с мисс Лоуренс…

– Нет, спасибо. – Шеридан произнес эти слова так громко, что обернулись другие пассажиры, а Джильда наверняка хорошо его расслышала. – Вам не стоит меняться с ней местами. С некоторыми личностями я бы не хотел сидеть вместе.

Шеридан с радостью отметил, что среди впереди сидящих пассажиров мелькнуло лицо Джильды, которая во все глаза смотрела сейчас на него.

– Лучше я выпрыгну с высоты тридцати трех тысяч футов, – продолжал он.

– Прежде чем произносить мое имя – вымойте рот с мылом! – воскликнула Джильда, не обращая ни малейшего внимания на пассажиров, в изумлении воззрившихся на нее со всех сторон. – А еще лучше будет, если вы вообще перестанете его упоминать, мистер Уорд.

– Не премину воспользоваться вашим советом. – Шеридан посмотрел на пассажиров, для которых благодаря перебранке время в буквальном смысле летело, как на крыльях. Все уставились на него во все глаза. – В будущем я обещаю не произносить, не писать вашего имени и даже не думать о нем.

– Последнее удастся вам легче всего – ведь вы вообще не способны думать.

Шеридан привстал в кресле и возвысил голос.

– Вам стоит лучше помолчать и посмотреть телевизор, попросите об этом стюардессу, мисс… Я-то прекрасно вас знаю, но если вы не будете открывать рта, то в глазах этих ни в чем не повинных людей сможете выглядеть как настоящая леди.

Глаза пассажиров снова выжидательно уставились на Джильду. И она оправдала надежды публики.

– Имей я возможность, то стерла бы вас в порошок! – Девушка говорила стоя, но в этот момент самолет попал в воздушную яму, и Джильда упала в кресло. – Если бы было опубликовано воззвание подвергнуть вас кастрации – я подписалась бы под ним первая!

– На-кась! – Восклицание Шеридана прозвучало столь громко, что разбудило мирно спавшего в хвосте салона пассажира, который, повертев головой, тоже стал прислушиваться к ссоре. – Этот виноград слишком высоко висит, и лисичка не сможет до него дотянуться, прошу прощения, мисс исполнительный директор, то есть я хотел сказать лисичка.

– Ни один уважающий себя человек со вкусом не захочет пробовать такой зеленый виноград, мистер Уорд.

Шеридан с такой силой вцепился в обивку кресла, что казалось, она вот-вот треснет.

– Раньше существовал неписаный кодекс чести, не позволявший поднимать руку на маленьких мужчин в очках и женщин… Но это было до второй мировой войны, когда на Пёрл-Харбор напали маленькие очкастые японцы, а эмансипированные бабы стали лезть в жизнь ни о чем не подозревавших мирных американских мужей.

Джильда буквально перевесилась через спинку своего кресла.

– Перестаньте сотрясать воздух словами, Шеридан Уорд, лучше подумайте, как вы будете работать. Если так, как раньше, то через месяц я собственноручно вычеркну вас из списка исполнителей и вышвырну на улицу, где вам самое место.

– Какой у нас в этот раз быстрый перелет через Атлантику, – раздался голос одного из пассажиров.

– Это намного интереснее фильма, который нам решили показать. Женщина в четырех рядах позади Шеридана произнесла эти слова настолько искренне, что пассажиры зааплодировали. Аплодисменты относились и к спорящему дуэту, продолжавшему потешать публику на протяжении всего остального полета.

Сказать, что в Лос-Анджелесе Шеридан и Джильда сошли на землю врагами, – значит ничего не сказать.

В следующие три недели влюбленные окончательно выбились из колеи. Она страшно злилась на него, он был в ярости от ее поведения, и оба буквально ненавидели сами себя за все это.

То, что это именно так, пришло Шеридану в голову, когда он, стоя под душем, смывал с себя грим. Джильда провела с ним ночь и с тех пор наверняка плохо спит. Собственно, сейчас она должна быть под душем рядом с ним. Он явственно представил себе, как нежно шепчет своей подруге: «Нам было так хорошо, любимая… Кстати, ты не можешь что-нибудь сделать, чтобы по сценарию у меня была роль побольше?»

И Джильда нежно проворковала бы в ответ: «Конечно, милый. Я поговорю со сценаристами».

Шеридан размышлял, а струи воды между тем хлестали его по телу. Да, если быть до конца честным, надо признать, что он пытался манипулировать Джильдой. Но это не было самоцелью, он полюбил девушку не потому, что хотел ею воспользоваться.

С облегчением решив, что он не вполне законченный негодяй, Шеридан по ошибке открыл холодный кран. Из душа хлынула ледяная вода. Едва не задохнувшись, он выскочил из кабинки.

Черт бы побрал эту Джильду Лоуренс! От нее одни неприятности, даже когда ее нет рядом!

«Да, действительно, – подумал актер по дороге в студию, – я хотел использовать Джильду в своих интересах, завязав с ней роман». Но одно дело понять, а другое – признаться в этом. Нет, он не даст в руки Джильде удавку, которую она накинет ему на шею!

Или стоит все же это сделать? С глазу на глаз, спокойно, без крика и оскорблений.

От подобных размышлений его отвлек режиссер, собравший вокруг себя съемочную группу в полном составе.

– Сегодня вечером нас впервые будут показывать по телевизору. Зажмите на счастье пальцы и держите, пока они не отвалятся все во время передачи.

На съемках Шеридан только тем и занимался, что держал зажатым большой палец, так как все время его руки были засунуты в карманы брюк или куртки. Вечером, расположившись около телевизора, он включил одновременно видеомагнитофон и потом просмотрел первую серию еще трижды. «Неплохо, очень даже неплохо», – думал он, но из суеверного чувства не отваживался дать своим мыслям простор. Как бы чего не вышло!

На следующее утро, еще до прихода на студию, Уорд прочел отзывы критиков. Серия понравилась.

На студии лица у всех излучали неподдельную радость.

– По радио передавали только благожелательные отзывы публики. – Пибоди размахивал бюллетенем компании с цифрами и комментариями. – О режиссуре тридцать положительных отзывов.

Помощник режиссера вручила Шеридану ксерокопию сводки, где содержались похвалы в адрес исполнителя главной роли. Актер пробежал глазами листок и пожалел только о том, что Джильда не видит его довольной улыбки.

– Шеридан сыграл вполне прилично, – снисходительно, хотя и не без некоторой зависти, похвалил его Пибоди Джонсон.

Актеры и вспомогательный персонал зааплодировали Шеридану.

Он не слишком решительно уклонился от воздаваемых ему почестей.

– Подумать только, что некоторые люди не хотели, чтобы я играл главную роль… – Шеридан пренебрежительно пожал плечами.

Пибоди, который тоже этого не хотел, судорожно скривился в ухмылке, и Уорд от души молил Бога, чтобы Джильде пересказали эту сцену. С учетом того, что в Голливуде любили посплетничать, это должно было произойти почти наверняка.

– …и очень пренебрежительно отозвался о тех, кто изначально был против того, чтобы брать его на главную роль. – Помощница режиссера всем своим весом оперлась о стол Джильды Лоуренс. – Он говорил о невеждах и дураках, хотя все они члены нашей съемочной группы. О них-то он в первую очередь и высказывался. А ведь все знают, что вы тоже были против, мисс Лоуренс…

– Подождем, каков будет рейтинг. – Джильда нажала клавишу компьютера. На экране высветилась цифра – она была поразительно высокой. Публика охотно смотрела фильм. – Но, возможно, люди просто полюбопытствовали – что это за новая экранизация. Подождем, останутся ли зрители верны сериалу.

Работники Миллера, охваченные воодушевлением и оптимизмом, вовсю продолжали снимать. По телевидению показали вторую серию, потом третью. Критики не переставали хвалить, зрители засыпали телевидение бесчисленными письмами, а рейтинг остался фантастически высоким. Миллера от счастья качало, как пьяного.

– Все домогаются у нас рекламного времени, цена за минуту достигла астрономических цифр. Телевизионная компания впала в нирвану!

Такую фразу, слово в слово, сказал своему секретарю упоенный успехом продюсер. Правда или нет, но злые языки утверждали, что Миллер ходил с такой миной, словно выиграл в лотерею мировой патент на производство кукурузных хлопьев.

Шеридан блаженствовал. Наслаждение его достигло такой степени, что он начисто забыл о своей неудаче с Джильдой. Он даже не помнил ее упрека в свой адрес, что он собирался использовать их роман, дабы манипулировать ею. Шеридан видел только хвалебные отзывы в прессе и растущую гору восторженных зрительских писем.

Набравшись наглости, он отправился прямиком к продюсеру.

– Двойную ставку? – Миллер высоко взметнул свои кустистые брови. Его взгляд остудил Шеридана с его просьбой… хотя нет, скорее, это было требование. – Вы не слишком скромны, мой мальчик!

Шеридан опробовал на продюсере свою значительную воскресную улыбку.

– Уверенность никогда не подводила меня. Двойную ставку, сэр!

– Вы прирожденный победитель, мой мальчик! Хорошо, вы ее получите.

Шеридану хватило сил покинуть кабинет обычной походкой – ему хотелось танцевать, петь и кувыркаться. Удвоение ставки делало вполне реальной его давнишнюю мечту купить в Беверли-Хиллз дом – маленькую, недорогую виллу, украшенную лепниной.

– В группе говорят, что этот сарай – настоящий дворец. – Помощница режиссера стала для Джильды тайной осведомительницей, подробно информирующей обо всех делах на студии, так как сама исполнительный директор не показывалась больше на съемочной площадке. – У всех в группе просто головокружение от успехов.

– Только не у меня. – При воспоминании о Шеридане Джильда тряхнула головой. – Успех задушит его, как анаконда…

Помощница режиссера склонилась к Джильде.

– Вы что-то сказали, мисс Лоуренс?

Джильда снова покачала головой.

– Нет, это просто мысли вслух и комментарии к ним…

На новоселье Шеридан решил устроить званый вечер. Стоило взглянуть на список гостей! Если бы он разослал такие приглашения тем же людям еще пару месяцев назад, то явилась бы только одна машинистка из бюро сценаристов, которая славилась тем, что ходила на все вечеринки, где угощали спиртным.

Но теперь пришли все. Миллер и Пибоди Джонсон, сценаристы, художественный директор и студийный парикмахер, чьими услугами втайне пользовались все восходящие звезды, и… и… и…

Шеридан, явно нервничая, смотрел на толпу прибывающих гостей, входящих в дверь. Ее не было, хотя он послал ей особое приглашение. Чему тут удивляться? Все ясно и так. Но как хотелось произвести на Джильду впечатление.

– Симпатичный сарайчик, Шеридан! – Пибоди хлопнул его по плечу.

– Люблю новичков, которые сами добиваются успеха. – Миллер с любопытством оглядывал террасу, гостиную и бассейн. – Но не забывайте, юноша, что все это куплено за те деньги, которые вы получаете от меня.

– Но я заработал их честным трудом! – парировал Шеридан.

– Ха! – рассмеялся продюсер, ухватив себя за бока. – Вы первый в Голливуде, кто принимает лицедейство перед камерой за настоящую работу.

Шеридан послушно последовал общему примеру – вся группа громким смехом оценила остроту продюсера. И вдруг Уорд подавился собственным хохотом. У него перехватило дыхание. Сзади раздался знакомый голос.