Текст книги "Пирамида Хуфу"

Автор книги: М. Любовцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В МАСТЕРСКОЙ

Для Руабена началась новая жизнь. Рано утром начальник мастерской повел его на место будущей работы. Они прошли через двор под камышевый навес, где было сложено множество каменных глыб всевозможных цветов, оттенков и рисунков. Сверкающие белизной алебастры чередовались со строгим серым гранитом. Рядом с местными породами мягко выделялись привезенные издалека асуанские розовые и красные граниты; черные диориты оттеняли нарядные золотисто-желтые известняки. Особенно бережно были сложены крупные куски синайского малахита с прихотливыми синими и зелеными рисунками. Доставка его из Вади Магхара была особенно тяжелой. Каких только не было здесь камней! Руабен с горячим интересом оглядывал редкое собрание всевозможных каменных материалов, но начальник остановился лишь на минуту около одной из глыб и прошел дальше, в мастерскую, где работало десятка три людей.

Руабен замер от удивления и восхищения. В разных позах, кто сидя, кто стоя, кто на корточках, а кто и на коленях, с медными резцами, молотками, пилами и стамесками работали люди над статуями богов, богинь, вельмож и их жен. Каменные фигуры возвышались в разной степени готовности. В мастерской стоял стук молотков, скрежет пил; дробные и частые стуки заглушались сильными, глухими ударами. Камни пилили, откалывали, стесывали, шлифовали песком и особыми камнями и водой. Иные мастера ничего не делали, а задумчиво стояли в поисках решения.

Управитель провел смущенного Руабена через всю мастерскую и в конце ее остановился у почти готовой статуи какого-то вельможи. Над ней, задумавшись, стоял старый мастер. Сильные узловатые пальцы крепко обхватили блестящий резец. Управитель остановился около мастера и окликнул его.

– Добрый день, Анупу! Да поможет тебе Птах! Я привел к тебе помощника. Наш всемогущий господин Хемиун, да будет он здоров, прислал его сюда на работу. Ты подучи его, может, из него выйдет мастер? Да постарайся! Ведь его прислал сам князь!

Анупу неторопливо поклонился и внимательно осмотрел почтительно склонившегося Руабена. Скромный вид робко стоящего молодого сильного человека невольно расположил к себе старого скульптора.

– Хорошо, господин мой начальник! Будем стараться. У меня как раз есть сейчас подходящая работа для начала!

Управитель кивнул одобрительно и ушел. Они остались одни. Анупу присел на скамейку, еще раз посмотрел на молодого человека и вдруг улыбнулся мягко и приветливо. Морщинки с въевшейся в кожу каменной пылью поползли легкими лучиками от добрых серьезных глаз.

– Ну что ж, давай познакомимся! Откуда ты?

– Наше селение Белая Антилопа близко от первого порога.

– Неужели ты так далеко живешь? – удивился Анупу. – Верно, прислан на строительство Ахет Хуфу?

– Да! Работал на перевозке глыб.

Анупу с сожалением посмотрел на него. Перевозка камня считалась самой тяжелой работой, и ему стала понятной худоба молодого человека.

Анупу усадил его на небольшой камень и за несколько минут узнал невеселую историю земледельца. Внимательные глаза его светились участием, и на душе Руабена впервые за многие дни стало легко.

Поднявшись, Анупу сказал:

– Ты посмотри, как я работаю, а после обеда я тебе расскажу кое-что о нашей работе.

В это время к ним подошел высокий красивый юноша и с удивлением посмотрел на Руабена.

– Это, сынок, мой новый помощник! Только что прибыл к нам в мастерскую. Познакомьтесь и подружитесь. Это мой младший сын – Инар, – обратился Анупу к Руабену, – тоже работает скульптором.

Инар дружелюбно улыбнулся и, блеснув глазами, увел нового товарища из мастерской под навес из пальмовых листьев, защищавший от жгучих солнечных лучей. Здесь молодой скульптор работал над каменным изображением бога Аписа* [26]26
  Апис – священный бык, почитавшийся в Мемфисе


[Закрыть].

Руабен с восхищением смотрел на могучие формы. Перед ним возвышалось огромное каменное божество из серого гранита с гордой головой и широкими рогами. Оно невольно внушало уважение своей мощью. Это был бог великой жизненной силы, грозный и могучий. Руабен смотрел на него благоговейно, и в сознании складывались слова почтительного обращения к божеству. В его душе проснулся художник, до сих пор спавший под бременем повседневных забот. В первый раз он был в крупнейшей мастерской страны. Здесь работали лучшие мастера, и хозяином этой мастерской был знаменитый архитектор Хемиун. Он очень много слышал о нем, пока работал на Ахет Хуфу. От всего виденного он был очень взволнован. Теперь по воле Птаха – мудрого покровителя ремесла и искусства – он пришел в мастерскую, чтобы стать мастером по камню. Только бы не опозориться. Он ведь будет стараться изо всех сил. Так думал Руабен, стоя в тени легкого навеса.

Инар нырнул куда-то под своего каменного быка и, смеющийся, появился с другой стороны.

– Пойдем сюда, я буду работать с этой стороны. Здесь задняя нога почти совсем не стесана. – Он взялся за резец и сильными уверенными движениями начал сбивать камень.

Руабен любовался точностью скупых ударов, от которых осколки гранита с шелестом падали на кучу мелких камешков.

– Для этой работы нужны сильные руки, – весело проговорил Инар.

– Сильные руки нужны почти для всякой работы, – усмехнулся Руабен.

Улыбка сбежала с лица Инара. Он молча осмотрел худые руки товарища с вздутиями сильных мышц и, покачав головой, сказал:

– По твоим рукам видно, что сила им все время была нужна.

– Дай я попробую, – загоревшись, попросил Руабен. Инар нерешительно дал ему инструменты.

– А не испортишь? Хорошо! Вот здесь. – Инар показал на толстый слой неснятого камня.

Руабен бережно взял резец с молотком и начал осторожно работать. Инар недоверчиво следил за ним, но скоро убедился, что новый товарищ работает умело и совсем не похож на новичка. Тогда они стали работать попеременно. Увлеченные работой и разговором, молодые люди не заметили, как прошло время. Где-то на противоположной стороне мастерской прозвучали три глухих удара, возвещающие об обеде, но друзья их не слышали. Не заметили они и того, что Анупу давно уже смотрит на них, улыбаясь. Ученик ему нравился.

– Пора, друзья, обедать. А работа у вас, видно, идет хорошо. Ты уже работал по камню?

– Приходилось все делать, – ответил Руабен. – В нашей глуши нет меди, да и дорога она, все инструменты и домашнюю утварь делаем из кремня.

Анупу пошел с сыном обедать домой. Руабен направился в Дом пищи, где кормили мастеров.

После обеда Анупу объяснял своему ученику законы обработки камня, правила пользования инструментами, часть которых Руабену была незнакома. Подойдя к статуе, мастер рассказал о пропорциях между отдельными частями тела, которые были предписаны жрецами и строго соблюдались скульпторами.

Руабен был прекрасным учеником, внимательным, усердным и выносливым. День за днем постепенно знакомился он с тайнами сложного искусства ваяния.

Вначале он упражнялся на крупных работах, где требовалась, главным образом, сила. Но скоро мастер стал доверять Руабену ответственные работы. Потянулись дни, наполненные интересным трудом. Теперь он мог бы быть счастливым, если бы не постоянная тревога и тоска о любимой Мери.

Руабен часто работал с Инаром. Молодые люди были неразлучны. Через неделю Инар как бы между прочим сказал:

– Пойдем сегодня к нам обедать!

Руабен смутился и поблагодарил. После обеденного сигнала к ним подошел Анупу:

– Пойдемте, дети, обедать, мать ждет нас. Идем, сынок, с нами, – обратился Анупу к Руабену. – Мы обещали привести тебя сегодня.

– У нас мама добрая, – улыбаясь, сказал Инар.

Руабен нерешительно отказывался, но друзья утащили его, не слушая возражений.

Минут двадцать они шагали по улицам ремесленного района. У Анупу был небольшой домик из кирпича-сырца с плоской кровлей. Над хижиной возвышались три финиковые пальмы. Во дворе стоял колодец, обложенный белыми резными плитками. Узоры на них наносил Анупу в часы досуга. Очаг для приготовления пищи был большой и удобный, Анупу не был бедняком-неджесом* [27]27
  неджес – «маленький» человек из народа


[Закрыть].

Его искусные руки и трудолюбие обеспечивали всю семью. К тому же Инар был одним из способнейших скульпторов.

Участок земли в четверть сетчата* [28]28
  сетчат равен 2735 кв. м.


[Закрыть] при доме обеспечивал их круглый год овощами и виноградом. В кладовой всегда стояли кувшины с собственным вином, закупоренные глиняными пробками. В доме чувствовался скромный, но прочный достаток.

Когда мужчины вошли во двор, их встретила мать Инара, еще нестарая женщина. Приветливость и радушие, светившиеся в ее глазах, рассеяли смущение гостя, и он стал чувствовать себя так, словно был своим в этой семье.

Они помыли руки, и Инар с таинственным видом повел Руабена в глубь садика, где росло несколько кустов с крупными распустившимися цветами олеандра.

Около одного из них стояла высокая, совсем юная девушка в красном платье. Руабен молча смотрел на нее и думал, что прекраснее этого лица он ничего не видел в жизни. Иссиня-черные волосы спустились на смуглые плечи и удивительно гармонировали с красным платьем. Она ласково улыбнулась Руабену, юная, точно тоненькая вытянувшаяся пальмочка, от свежести которой невозможно оторвать восхищенный взгляд.

– Меня зовут Тети, – улыбнулась девушка, – а ты друг Инара? Руабен? Мы все знаем тебя. Инар каждый день о тебе рассказывает.

Руабен смотрел на нее с нежностью и восхищением. Анупу, ласково улыбаясь, пригласил их обедать.

Во дворе на чистой циновке было разложено много превосходной еды, которой давно не приходилось есть Руабену.

Свежие ароматные хлебцы с румяной косточкой, пахучие огурцы, жареное мясо в глиняной миске, печеная рыба, козье молоко и горки сизоватых стеблей лука и чеснока – все радовало свежестью и пахло домом, уютом. В маленькой корзине блестели золотистой кожицей финики и виноград. Анупу сидел с довольным видом. Когда все уселись, он разлил пиво по кружкам. День был знойный, и все с удовольствием выпили крепкий, освежающий напиток.

После обеда отдыхали на циновках в тени, чтобы снова вернуться на работу до вечера.

С этого дня Руабен часто проводил время в семье Анупу. Когда выдавалось свободное время, он с особым удовольствием помогал в уходе за виноградом и огородом. В родных местах виноград не разводили, а в нижнем течении Хапи он был любимой культурой. Руабен быстро усвоил правила ухода за виноградными лозами.

В мастерской дела Руабена шли успешно. Работал он с увлечением и радовался, когда учитель доверял ему самостоятельную работу.

В свою очередь старый скульптор был доволен: ученик оказался на редкость способным и старательным. Он очень облегчал его работу. Натруженным рукам было уже тяжело, работать приходилось много. Мастерская выполняла срочные заказы. По примеру царя все вельможи занялись устройством жилищ для жизни в царстве Осириса. Никогда еще так много не строили, и самое главное – не из кирпича-сырца, а из камня. От знатных людей не хотели отставать жрецы, чиновники, писцы.

БОЛЬШОЙ ХАПИ

Приближалась пора разлива Хапи. В городе и его окрестностях оживленно готовились к приему воды. Убирали остатки урожая, поправляли изгороди, ремонтировали лодки и плоты. В отдельных районах города спешно чинили плотины, укрепляли плоты. Отряды рабочих плели изгороди из тростника, заполняли их глиной, трамбовали. Рыбаки поправляли старые сети и занимались производством новых.

Кругом шла подготовка к праздникам в честь разлива благодатного, щедрого Хапи. В хозяйствах храмов откармливали жертвенных быков и птиц, запасали масла и смолы. Даже бедняки старались сшить новое платье и передники к всенародным праздникам. На рынке разбирались ткани, кожи, сандалии и благовония для умащения.

По вечерам, в начале июня, народ толпился на набережной, с нетерпением ожидая прибытия верхних вод.

И вот, наконец, в назначенный жрецами день подошли первые зеленые мутные воды. Гуляющий народ бурно приветствовал прибывающие валы, которые с шумом, бурля и пенясь, шли с юга, бороздили реку, расплывались, уходили на север, а за ними шли новые и новые массы воды.

Люди радостно смеялись, в ладони хлопали дети. Впереди толпы в торжественных одеждах стояли жрецы храмов, проверяя точность расчетов прибытия воды. На порогах бедных хижин и на мраморных ступенях дворцов – везде люди радостно встречали животворящие воды реки.

Шли дни. Зеленые воды реки реки стали белыми, а потом красноватыми от железистых солей.

Вот уже и реке стало тесно в берегах. Воды пошли через каналы и узкие места, охватывая все большие площади. Весело и суетливо хозяйки переводят скот на высокие места, убирают корма и всякий скот от подкрадывающейся воды. Дома на улицах превратились в острова, кое-где люди со смехом брели по залитым улицам. Ушедшие утром в мастерские возвращались домой на лодках. Но на проказы могучего Хапи никто не сердился: чем больше воды, тем выше урожай, тем лучше жизнь. Большой Хапи разливается широко, как море. Бесстрашно снуют по его стремительным водам утлые челноки рыбаков. Горы блестящей трепещущей рыбы дарит щедрая река большому городу.

Инар с Руабеном тоже решили половить рыбу. Анупу выпросил на полдня лодку. И вот уже два друга, отпросившись у начальника мастерской, бороздят мутные волны и к вечеру возвращаются, возбужденные и гордые удачным уловом. Мать и Тети встречают рыбаков и принимают добычу. Мужчины помогают чистить рыбу, и все весело смеются, забрызганные прозрачной блестящей чешуей.

Анупу возится у очага, мать готовит отварную рыбу. Инар прячет нечищенную в горячую золу, чтобы испечь для желающих. С огорода смеющаяся молодежь приносит пучки лука, чеснока, петрушки. Вечером зажглись светильники и пришла семья старшего сына Анупу – Аму, друзья и соседи. Появились кувшины с вином и пивом. Шутки, смех, веселье наполнили маленький домик. После долгих дней труда хорошо отдохнуть возле добрых друзей.

Народные гулянья в честь разлива реки продолжаются. В храмах льются ароматные масла, курятся мирра, ладан и другие смолы. Откормленные гуси, журавли, быки приносятся в жертву и исчезают в обширных дворах храмов.

Благодарный народ приходит на всенародные праздники в честь кормления реки. Горы благоухающих синих, розовых и белых лотосов приносят девушки и дети к храмам.

Радостно и шумно по всей долине Хапи. Жизнерадостный народ Кимет стремится хоть ненадолго забыть свои горести, неприглядную нужду и принять участие в праздниках. Жрецы следят за уровнем пребывающей воды по вертикальным шестам с делениями в локтях и ладонях, размещенных в специальных колодцах, соединяющихся с рекой. Вода, наконец, достигает высшей точки. От нее зависит благоденствие народа. Если она на высоте четырнадцати локтей – уныние на лицах в предчувствии ожидающего голода; если ее высота семнадцать локтей – будет отличный урожай, если река намного выше – буйная вода наносит бедствия наводнениями, разрушает созданное тяжким трудом. Но в этом году вода на отличной отметке, и урожай будет большим. Новости об уровне воды разносятся быстро, все только об этом и говорят. Земледельцы особенно радуются.

Но уже писцы вычисляют подати с урожая на каждом участке для Большого дома и для многих других, кого обязан кормить земледелец. Не успеет тот еще обработать поле после ухода воды, как писцы принесут вести о налоге на ячмень, полбу, лен, не забудут вписать и коз, и антилоп, и всякую птицу: гусей, журавлей и даже неродившихся птенцов. Взгруснется крестьянину, но жить надо. Придется гнуть спину на царя, на храмы, на писцов, потом уже думать о своих детях. Оттого и приходится выхаживать каждый клочок земли бережней, чем ребенка.

Вечером, теплым и ясным, идут друзья по берегу Большого Хапи. Народ отдыхает от дневных забот.

Полная ясная луна освещает город с его садами и пальмами, возвышающимися над крышами храмов и дворцов. На спокойной, лениво катящей свои воды реке, трепещут блестящие лунные дорожки. От воды исходит живительная прохлада. Воздух, нещадно жаркий днем, теперь ласкает своей свежестью. Город постепенно затихает. Он кажется таинственным и незнакомым под голубым лунным светом. Волшебно красивая река чуть слышно плещется у берега, и листва ей вторит легким шелестом. Кажется, и деревья стоят, зачарованные серебряным потоком, льющимся с неба.

Даже молодой смех звучит приглушенно, как будто боится резким звуком испортить красоту вечера. Друзья сидят на берегу молча, любуясь чудесной ночью. Где-то близко, на веранде большого дворца, арфисты под мелодичный перебор струн начали петь гимн родной реке:

 
Слава тебе, о Хапи!
Вышел ты из земли,
Чтобы жизнь разлилась
По Черной земле.
 
 
Созданный богом Ра,
Ты заливаешь поля,
Чтобы водой напоить
Все живое.
 
 
Ты – любимец бога земли,
Ты – избранник бога полей,
Ибо ты заставляешь цвести
Все, что создано Птахом.
 

Хор девичьих голосов робко вступает в мелодию, и песня уже начинает нестись над водой все дальше и дальше, окрепшая и сильная.

 
Ты выращиваешь ячмень,
Вызревать заставляешь полбу,
И тогда начинаются празднества
В каждом храме.
 
 
Но если промедлит Хапи
С благодатным разливом своим,
Замирает дыхание жизни,
И люди нищают.
 
 
Уменьшаются жертвы богам,
Алчность входит во все сердца,
Голодает и стар, и млад,
Гибнут тысячи людей.
 
 
Смута вспыхивает в стране,
В исступлении вся земля, —
Если Хапи разгневан.* [29]29
  подлинный гимн Древнего Египта


[Закрыть]
 

Молодые люди сидят и слушают прекрасную песню. Звуки полны то печали, то радости. Кажется, весь город, даже река, затаили дыхание.

Кончился гимн. Невидимые певцы начали другую песнь, о любви, о разлуке. Музыка звучит тихо, страстно и печально. И каждому думается, что это о нем звучат слова песни и это его душу подслушали музыканты. Руабен смотрит на сестренку, как он называет Тети. Что-то в груди его значительно вздрагивает, когда он встречается с ее глазами. Черные, бездонные, как омуты, они смотрят пристально, с тоской и нежностью... Руабен вдруг с пугающей ясностью прозревает: так не смотрят на брата. Он опускает в смущении свои глаза. Поняв его, Тети смотрит на реку. Даже веселый Инар глубоко задумался.

Поздней ночью они возвращаются домой. Бредут непривычно тихо, завороженные музыкой, печалью и красотой.

Как-то раз во время одной из прогулок Инар обратился к Тети:

– Нам с Руабеном нужно зайти к одному вельможе. Он предлагает работу за хорошую плату. Посиди одна на скамейке. Мы вернемся скоро.

Тети сердито посмотрела на брата:

– А зачем вы брали меня с собой? Будут приставать здесь богатые бездельники. Ты знаешь, что я одна не хожу.

Инар и сам не любил оставлять ее одну. Он нерешительно топтался на месте.

– Слушай, Тети! Нам обязательно нужно посмотреть вдвоем. Я тебя очень прошу. Я тебе подарю что-нибудь за это.

У Тети лукаво блеснули глаза.

– Хорошо! Вон такое ожерелье. Видишь, пронесли даму в кресле?

– Э, нет! Нам придется обоим долго работать за такое ожерелье, а нам-то что останется за работу? Тети, пойми! Мы не скоро пойдем теперь на прогулку. Сюда идти далеко, а из мастерской возвращаться поздно.

– А если мы подарим тебе ножные браслеты? – спросил Руабен.

Тети вспыхнула и, улыбаясь радостными глазами, ответила ему:

– Согласна! Только скорее возвращайтесь!

– Вон Чечи идет, он с тобой побудет. – Инар, лукаво улыбаясь, посмотрел на сестру.

– Ты что? – подозрительно спросила Тети.

– Теперь ты не будешь одна, значит, и браслеты не за что дарить.

– Ах! Вот как! Тогда вы никуда не пойдете!

Руабен посмотрел на ее задорное личико, не подозревая, сколько восхищения было в его глазах.

– Да нет! Не беспокойся, Тети! Мы подарим тебе, раз обещали. Мы же мужчины и обещание выполним.

– Да будет над вами милость Птаха! – поздоровался подошедший Чечи.

– Да будешь ты здоров! – ответили хором друзья.

– Слушай, друг! Нам нужно отлучится, посиди с сестрой, мы скоро вернемся.

– Хорошо, Инар!

Молодые люди ушли. Тети провожала их долгим взглядом, забыв о Чечи, а тот сидел, не спуская глаз с девушки. Он думал, что богини при рождении Тети отобрали все лучшее и соединили это в ее лице и фигуре. Как нежна линия ее круглого подбородка! И две розовые ямочки на щеках! Молодого скульптора бросало в дрожь, когда он сбоку смотрел на ее глаза. Ну и ресницы! Как будто два черных страусовых пера. Одно сверху, а другое, поменьше – снизу. И между ними блестящая глубина черных с синевою глаз. И цвет лица, как у лепестков розового лотоса. Сколько молодых сердец вздыхает о ней.

Тети вдруг звонко рассмеялась.

– Смотри, Чечи! Как шатается вон тот толстяк! Верно, выпил лишнего вина. Видишь ты его?

Она совсем не замечала восторженного взгляда скульптора. Чечи сидел взволнованный. Эта девушка давно не дает ему покоя. И во сне он видит только ее. Несколько раз намекал Инару, тот только отшучивается. Сейчас они вдвоем. Когда еще будет такой случай?

– Я был бы самым счастливым человеком на земле...

– Я желаю тебе этого, – рассеянно отозвалась Тети.

– Но для этого счастья ты мне нужна, Тети. Я ведь очень давно тебя люблю. И не могу смотреть ни на одну девушку.

Тети удивленно посмотрела на него. И этот влюблен. На ее лице отразилась досада, но она сдержанно ответила:

– Я очень ценю тебя как лучшего друга Инара. Но... – она остановилась, не зная, как ответить, чтобы не обидеть его. – Видишь ли, Чечи... Я не выйду замуж. От храма богини Хатор и от храма Ра предлагают стать жрицей. Я, наверное, соглашусь.

Чечи растерянно посмотрел на нее.

– Но... мне кажется, что ты любишь простую жизнь, детей, домашнюю жизнь.

Тети улыбнулась:

– Жрицей быть интересней. Сколько поклонения в народе!

Чечи не нашелся, что ответить. В это время он увидел Инара с Руабеном. Но Тети увидела их раньше. Чечи посмотрел на ее лицо. На нем вдруг вспыхнул яркий румянец, и в ее глазах появился особый блеск. Она смотрела только на Руабена. И Чечи понял, почему Тети отказывала всем своим женихам, почему она была всегда почти только в обществе брата и Руабена. Она любила Руабена.

– Ну, Тети! Будут тебе ножные браслеты, – весело проговорил Инар.

– Пойдем, Чечи с нами. Погуляем еще.

Но Чечи, расстроенный, отказался. Трое друзей отправились дальше, а влюбленный неудачник поплелся домой. И дорогой он удивлялся капризам богов. Зачем им нужно, чтобы Тети любила Руабена? Руабен все равно не может на ней жениться.

Дома Чечи выпил большую кружку вина и улегся на циновку. В захмелевшей голове было сумбурно. Он с досадой бормотал:

– Великая девятка!* [30]30
  великая девятка – девять главных богов древнего Египта


[Закрыть] Зачем боги путают дела у людей? Зачем Тети любить Руабена? Проще всего было бы, если бы она любила меня. Мы поженились бы. А как теперь все это будет?