Текст книги "Адмирал Александр Васильевич Колчак (краткий биографический очерк)"

Автор книги: М. Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Тем временем фронт армии Самарского Правительства Народной Армии был тесним большевиками и Самара была ими занята. Это ускорило процесс образования общего правительства, и была избрана директория из числа лиц, входивших в состав Государственного Совещания. Членами директории были Председатель Авксентьев (социал-революционер умеренного крыла партии), Вологодский (Председатель Совета Министров Сибирского Правительства), Генерал Болдырев (Представитель Союза «Возрождения»), Виноградов (член партии Народной Свободы), Зензинов (социалист-революционер). Ответственность членов директории перед комитетом Учредительного Собрания была отклонена.

Директория переехала в Омск, резиденцию Сибирского Правительства, своего служебного аппарата она не имела, поэтому решено было переформировать Совет Министров Сибирского Правительства в Совет Министров Всероссийского Правительства.

Адмирал Колчак принял назначение на должность Военного и Морского Министра и вступил в эту должность 5-го ноября н. с. 1918 года.

С первых же шагов деятельности директории выяснилась зависимость ее членов социалистов от комитета членов Учредительного Собрания, часть которых находилась в Уфе, а часть – в Екатеринбурге. Этот комитет во главе с Черновым требовал от членов директории-социалистов отчета в их действиях. Кроме того, он негласно занимался формированием социалистических вооруженных отрядов. Чувствовалось, что комитет членов Учредительного Собрания подготовляет переворот с целью за хвата власти.

Деятельность директории сопровождалась банкетам и, потоками речей и бесконечными прениями. Между тем обстановка требовала энергичных действий. В омских общественных и офицерских кругах появились опасения за успех дела борьбы с большевиками при управлении страной директорией. Образовался заговор с целью свержения директории и установления единоличной диктатуры. Во главе заговора встал местный деятель, бывший член Государственной Думы В. Н. Попеляев, в нем участвовали представители казачества и офицерских организаций. Адмирал Колчак не знал о существовании заговора, хотя лично сочувствовал идее военной диктатуры. В начале ноября он уехал на фронт с целью ознакомления с нуждами армии и вернулся в Омск 17-го ноября, а в ночь с 17-го на 18-е ноября два члена Директории социалисты были арестованы офицерскими организациями. Утром собрался Совет Министров, который постановил признать Директорию распавшейся и поручить всероссийскую власть до окончания борьбы с большевиками и до созыва нового Учредительного Собрания одному лицу. Когда предложили наметить такое лицо, то адмирал Колчак предложил назначить Главнокомандующего фронтом генерала Болдырева. Совет Министров просил адмирала Колчака временно удалиться и во время его отсутствия избрал его Верховным Правителем.

Адмирал принял избрание Совета Министров. Он смотрел на него как на тяжелый крест, им не руководили никакие личные интересы, его единственная цель состояла в желании освободить Россию от большевиков и передать власть Национальному Учредительному Собранию. Эта цель была выражена в его обращении к населению, которое гласило:

«Всероссийское Временное Правительство распалось. Совет Министров принял всю полноту власти и передал ее мне, Адмиралу Александру Колчаку. Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности.

Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру». «Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, к труду и жертвам».

Провозглашение адмирала Колчака не прошло вполне гладко. Находящиеся в Уфе и в Екатеринбурге члены Учредительного Собрания во главе с Черновым заявили, что они не признают власти адмирала Колчака, что они откроют фронт большевикам и будут всеми силами противодействовать новой власти. Чернов и его сподвижники были арестованы Сибирскими войсками, но по пути отбиты от них чехами. Чернов пробрался в Советскую Россию. С этого времени деятельность партии социалистов-революционеров ушла в подполье. Они заявили, что им ближе большевики, чем националисты, и во всем дальнейшем течении гражданской войны в Сибири они занимались агитацией в армии, возбуждением против власти земств и кооперации и подготовкой заговора.

В Омске был произведен суд над деятелями переворота 18-го ноября казачьим полковником Волковым и войсковыми старшинами Красильниковым и Катанаевым, которые сами заявили адмиралу Колчаку о своем участии в перевороте. На суде выяснилась картина деятельности партии социалистов давление их на Директорию, выразившееся, между прочим, в телеграмме Чернова Зензинову о необходимости свержения Сибирского правительства и в объяснении Зензинова, почему это нельзя сделать сразу, поведение Товарища Министра Внутренних дел социалиста-революционера Раговского, занимавшегося организацией полиции партийного социалистического состава, сведения о хищениях социал-революционерами денег из казначейства на партийные цели и т. п. – все это свидетельствовало о подготовлявшемся захвате власти партией социалистов-революционеров. На суде также выяснилась негласная поддержка, оказывавшаяся Чехо-Словацким национальным комитетом в Сибири этой партии. Волков, Красильников и Катанаев были по суду оправданы.

В тылу также произошли неблагоприятные события. Атаман Семенов, командир корпуса в Забайкалье, заявил, что не признает власти адмирала Колчака, прислал ему дерзкую телеграмму с требованием передачи власти одному из указанных им лиц: генералу Хорвату, атаману Дутову или генералу Деникину. В ответ на это Семенов был отрешен от должности, но он не сдал ее. Тщетны были уговоры других казачьих генералов и атамана Дутова – Семенов был не уступчив. Когда Колчак послал войска против него из Иркутска, то японцы заявили, что не допустят военных действий против Семенова. В этом происшествии была видна антирусская рука Японии. Только весной 1919 года в период успехов Сибирской Армии на противобольшевистском фронте Семенов признал свое подчинение адмиралу Колчаку.

В ноябре прибыл во Владивосток представитель общесоюзного командования французский генерал Жанен. В интервью, данном представителям печати, он, между прочим, сказал: «В течение ближайших пятнадцати дней вся Советская Россия будет окружена со всех сторон и будет вынуждена капитулировать». Вместе с генералом Жанен прибыл Чехо-Словацкий военный министр генерал Стефанек, который заявил представителям печати: «Мы имеем задачей вернуть чехо-словацкое войско домой. Но мы действовали бы против традиций наших предков. если бы не согласовали наших поступков с честью солдата и совестью Славянина». Русским генералам Стефанек заявил, что он умрет в Сибири, но заставит чехов помочь борьбе с большевиками. Казалось бы, что столь категорические заявления союзных представителей давали основания рассчитывать на искреннюю поддержку союзников в борьбе с большевиками.

По прибытии в Омск генерал Жанен предъявил Адмиралу Колчаку инструкцию, полученную им от своего правительства и подписанную Клемансо и Ллойд-Джорджем. Эта инструкция сводилась к следующему: Жанену предписывалось вступить в командование всеми русскими и союзными войсками, действующими в Восточной России и в Сибири, с целью образования нового противогерманского восточного фронта. Инструкция заканчивалась указанием, что союзные правительства предвидят, что вновь образовавшиеся на территории России правительства не пожелают подчиниться требованиям генерала Жанен, в таком случае им должно быть заявлено, что они не получат никакой помощи от союзников. Инструкция, предъявленная генералом Жанен, явно не соответствовала создавшейся обстановке. На противу-большевистском фронте действовали только русские войска, чехо-словаки после заключения перемирия в Европе перестали сражаться и начали отходить в тыл, в Сибири уже существовало единое Русское Правительство, возглавляемое адмиралом Колчаком. Подчинение этого правительства иностранному генералу дискредитировало бы его, так как оно являлось носителем Русской Государственной идеи. Поэтому адмирал Колчак заявил генералу Жанен, что он скорее откажется от иностранной помощи, чем признает его инструкцию. Генерал согласился, что его инструкция не соответствует обстановке, и предложил пересмотреть ее и в новом виде телеграфировать в Париж для утверждении. В результате дальнейших переговоров и сношений с Парижем в Омске было опубликовано следующее правительственное сообщение: «Прибывший по поручению союзных правительств генерал Жанен, представитель высшего междусоюзного командования, вступает в исполнение своих обязанностей в качестве Главнокомандующего войсками союзных с Россией государств, действующими на Востоке России и в Западной Сибири. для достижения единства действий на фронте высшее Русское командование, осуществляемое Верховным Главнокомандующим Адмиралом Колчаком, будет согласовывать с генералом Жаненом общие оперативные директивы, о чем Верховным Главнокомандующим даны соответствующие указания начальнику штаба. Одновременно вступает в исполнением своих обязанностей генерал Нокс, сотрудник генерала Жанена по вопросам тыла и снабжения, предоставляемого союзными правительствами для нужд русского фронта, вследствие чего Верховным Правителем предписано военному министру согласовать свою работу с задачами, возложенными на генерала Нокса».

Как выше сказано, чехо-словацкие войска в это время уже уводились с фронта в тыл. Генерал Стефанек приложил все усилия, чтобы заставить их продолжать действовать на фронте, но его старания были тщетны. Деморализация Чешских войск при участии русских социалистов-революционеров, членов Учредительного Собрания, убеждавших чехов в недемократичности противубольшевитского правительства, шла полным ходом. Через некоторое время генерал Стефанек заявил адмиралу Колчаку, что нет никакой возможности заставить чехов продол жать воевать и всего лучше вывести их из Сибири. Но для этого у союзников не имелось пароходов, которые были заняты перевозками демобилизуемых союзных войск, поэтому в ожидании освобождения пароходов было решено разместить чехо-словацкие войска вдоль железной дороги от Ново-Николаевска до Иркутска для ее охраны.

Так как других союзных войск на противубольшевистском фронте не было, то власть союзного главнокомандующего генерала Жанена фактически сводилась к охране вышеуказанного участка железной дороги. Не ограничившись командованием чехо-словацким и войсками, генерал Жанен начал формировать в тылу войска других национальностей: польские, сербские, румынские и т. п. Эти формирования только отвлекали снабжение от русской армии и загромождали железную дорогу воинскими грузами, предназначенными для частей, не воюющих с большевиками на фронте.

Крайне неблагоприятным фактором в борьбе с большевиками в Сибири явилось преступное поведение социалистов-революционеров. Как выше сказано, после переворота 18-го ноября деятельность этой партии ушла в подполье. Центральный комитет партии выпустил из Уфы следующее Секретное постановление: «Партийным организациям вменяется в обязанность немедленно реорганизоваться применительно к условиям нелегальной работы, не отступая на полумерах, способных разлагать энергию, не выводя Организацию из-под репрессий. Партийные орган и должны вернуться к методам и формам работы, практиковавшимся при самодержавном режиме, объявив беспощадную борьбу на жизнь и на смерть режиму единоличной диктатуры, не отступая ни перед какими способами борьбы». Далее говорится «энергичные шаги должны быть предприняты фракциями, группами членов партии, местных городских и земских самоуправлений и особенно членами наличных, не успевших ликвидироваться областных правительств». Затем предписывается вести противуправительственную агитацию среди чехо-словаков и в армии. Таким образом, земские и городские самоуправления, в которых было значительное число членов этой партии, избранных еще по законам Временного Правительства в 1917 году, с этого момента стали органам и партийной борьбы.

В настоящем очерке я не задаюсь целью излагать подробно историю борьбы в Сибири и ограничусь только самым кратким изложением хода событий, а затем остановлюсь более подробно на истории предательства адмирала Колчака большевикам и его смерти.

Вся энергия адмирала была направлена на организацию армии и на добывание для нее снабжения. Первоначально военные действия развивались успешно. В конце декабря была взята Пермь. Весной началось быстрое продвижение Южной Армии на Запад, были заняты Уфа, Белебей, приближались к Бузулуку, на Каме заняли Елабугу. Все предвещало быстрый успех. В конце мая произошло неожиданное событие. Часть войск Южной Армии, перебив своих офицеров, перешла на сторону большевиков, получился большой разрыв фронта, в который влились наступавшие большевики, грозившие тылу Сибирской Армии. Началось общее отступление. При отступлении армия таяла, так как мобилизованные жители местностей, оставляемых неприятелю, уходили в свои деревни. Катастрофа надвигалась. Были сделаны две неудачные попытки удержаться, одна у Златоуста, другая на реке Тюмень. В конце октября стало ясно, что Омск– столица Сибири не может быть удержан. Было принято решение перенести столицу в Иркутск. 10 ноября Сибирское Правительство выехало из Омска на восток. Адмирал Колчак решил остаться еще два дня при армии, а затем тоже переехал в Иркутск. Прибыв в Ново-Николаевск, адмирал задержался, ожидая подхода армии, которая долго не подходила. Тем временем в тылу произошли грозные события.

Когда Совет Министров прибыл в Иркутск 18-го ноября, Чехо-Словацкий Национальный Комитет в Сибири выпустил меморандум, обращенный ко всем союзным правительствам, в котором заявил, что вследствие реакционности Правительства Адмирала Колчака Чехо-Словацкое войско прекращает оказывать ему поддержку и принимает меры к выезду из Сибири.

Чехо-словаки захватили весь подвижной состав, все паровозы и вагоны от Ново-Николаевска до Иркутска и таким образом лишили отступавшую Сибирскую Армию единственной линии сообщения с тылом. Они также воспрепятствовали Адмиралу Колчаку двигаться быстро на востоке и согласились, чтобы его поезда шли, не обгоняя Чехословацкие эшелоны. Адмирал Колчак двигался в пяти поездах – в одном помещался он сам, его штаб, в других охранная команда и золотой запас, который адмирал не хотел отпустить из-под своей охраны, опасаясь, что при общей распущенности из-за золотого запаса может возникнуть борьба в тылу. Меморандум чехословаков, напечатанный в газетах Сибири, явился ударом в спину Сибирского Правительства. В реакционности его обвинять было никак нельзя. Оно выражало национальные тенденции всех слоев русского народа, оно не стремилось ни к какой реставрации и не проводило никакой политической программы. Оно работало только для поддержки армии, борющейся с большевиками.

Чтобы понять поступок чехов, надо знать историю сформирования чехословацкого войска в России. Оно формировалось во время революции по законам Временного Правительства, т. е. на основании комитетской системы. Его политические лидеры всегда были в тесной связи с партией социалистов-революционеров Черновского толка. Со времени заключения перемирия в Европе естественным желанием чехословаков было уйти из Сибири на родину и перестать воевать. После ухода партии социалистов-революционеров в подполье чехо-словаки продолжали сношения с лидерами этой Партии. Во время освобождения Сибири от большевиков чехо-словацкое войско смотрело на ценное имущество освобождаемых ими местностей как на свою военную добычу. В их распоряжении на путях Сибирской дороги стояли поезда, нагруженные русским богатством – мехами, бензином, деньгами, резиной, медью и т. п. Адмирал Колчак как-то заявил, что считает это имущество достоянием России. Как впоследствии выяснилось, Чехо-Словацкий национальный комитет вошел в соглашение с партией социалистов-революционеров, по которому чехи по могут социалистам свергнуть правительство Колчака и придти к власти, взамен чего социалисты помогут чехам эвакуироваться.

Когда отступавшие сибирские армии стали подходить к Ново-Николаевску, то чехо-словакам надо было или принять участие в борьбе с большевиками, или уходить, они предпочли уходить.

Тем временем в тылу образовался социалистический политический Центр, который выставил своей программой мир с большевиками и прекращение гражданской войны. Политический Центр надеялся образовать в Сибири буферное социалистическое государство, которое было бы признано Советским Правительством.

24 декабря на окраинах Иркутска произошло восстание. Железнодорожный вокзал и предместье Глазково были захвачены повстанцами. Правительство оказалось в осаде. Союзные представители, находившиеся в своих поездах на вокзале, объявили, что повстанцы не больше вики и что они останутся нейтральны в сношениях Сибирского Правительства с повстанцами. Союзные представители смотрели на все глазами чехов. На самом деле они были не нейтральны, а содействовали повстанцам, объявив полосу железной дороги нейтральной и находящейся под охраной чешских войск. Правительство не могло пользоваться дорогой, а повстанцы могли. Когда Начальник Гарнизона Иркутска хотел начать действия против повстанцев, захвативших вокзал, то генерал Жанен заявил, что не допустит этого и начнет действия против Правительственных войск при помощи чехов. Положение создалось безвыходное. К сожалению, наш верный и лояльный союзник, английский генерал Нокс, в это время уже не находился в Сибири, получив приказание от своего правительства вернуться в Англию. В это время поезд адмирала Колчака и поезд с золотым запасом стояли в Нижнеудинске, в 250 верст. к западу от Иркутска. Генерал Жанен послал телеграмму адмиралу Колчаку с просьбой не двигаться до выяснения обстановки. У адмирала Колчака было при нем около 1500 человек солдат. Этого было бы достаточно для восстановления порядка на железной дороге. Но чехи не позволили применить Силу, считая, что это задержит их эвакуацию. Иркутск был взял повстанцами 5-го января 1920 года. Союзные представители дали письменную инструкцию генералу Жанен провезти Адмирала Колчака под охраной чешских войск на Дальний Восток в то место, куда он сам укажет. Сами представители выехали из Иркутска на восток. Генерал Жанен предложил Адмиралу Колчаку оставить его поезд и поезд с золотым запасом под охрану чехо-словаков, а самому с теми лицами, которых он хочет взять с собой, перейти в один вагон, который был прицеплен к поезду 8-го Чехословацкого полка. На вагоне были подняты флаги: английский, французский, американский, японский и чешский, означавшие, что адмирал находится под охраной этих государств. Адмирал взял с собой из поезда 80 человек, все они поместились в одном вагоне. Поезд благополучно прибыл на станцию Иннокентьевскую и дальше не двигался. Адмирал не раз в дороге говорил, что у него есть предчувствие предательства, но это предчувствие не могло подавить в нем веру в человеческое благородство. Предательство казалось ему слишком низким. Помощник коменданта чешского поезда вошел в вагон и заявил, что адмирал выдается Иркутским властям. Адмирал воскликнул: «Значит, союзники меня предают». Как впоследствии выяснилось, выдача адмирала его противникам была заранее предусмотрена соглашением Чешского представителя в Иркутске доктора Благош с Политическим Центром.

Куда же делся золотой запас, который следовал за адмиралом Колчаком? Всего с ним было около 408 миллионов рублей. Эвакуировать его из Омска заранее адмирал отказался, так как в тылу началась бы борьба за обладание золотом, поэтому адмирал решил вывезти золотой запас из Омска под своей личной охраной. Этот запас перешел под охрану чехо-словацких войск на станции Нижне-Удинск. По соглашению чехо-словаков с большевиками, последние гарантировали чехам беспрепятственный выезд из Сибири, если чехи передадут им золотой запас. По опубликованным большевиками сведениям, они получили из золотого запаса, следовавшего с адмиралом Колчаком, приблизительно на десять процентов меньше, чем было вывезено из Омска. Истории предстоит выяснить, куда девались остальные 40 миллионов. После ареста адмирала перевезли в Иркутскую тюрьму. 21-го января началось следствие над ним. 25-го января власть Политического Центра уже пала и перешла в руки большевиков. В начале февраля остатки Сибирских Армий под командой генерала Войцеховского подходили Иркутску, они собирались взять Иркутск, но чехо-словаки заявили, что они своими войсками не допустят этого. Большевики переполошились возможностью взятия Иркутска и решили убить адмирала Колчака и находившегося с ним министра В. Н. Пепеляева.

7-го февраля около 5 часов утра адмирал Колчак и министр Пепеляев были выведены из тюрьмы на окраину города и расстреляны. Существуют различные рассказы о последних минутах адмирала Колчака; все они свидетельствуют, что он умер так же смело и честно, как всегда жил.

В газете «Советская Сибирь» был напечатан следующий рассказ палача, руководившего убийством А. В. Колчака. Фамилия палача Чудновский, вот что он говорит: «В начале февраля 1920 года, когда Иркутску грозило наступление белогвардейцев, я сообщил председателю революционного комитета Ширенкову, что, по моему мнению, необходимо без суда убить Колчака и двадцать других белых лидеров, которые попали в наши руки. Мое предложение было принято, и рано утром 5-го февраля я поехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака. Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. «Таким образом, надо мной не будет суда спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака». На вопрос, имеет ли он какую-либо последнюю просьбу, он ответил: «Передайте моей жене, которая живет в Париже, что, умирая, я благословляю моего сына». Я (Чудновский) ответил: «Если не забуду, то постараюсь исполнить вашу просьбу». Как только я оставил Колчака, один из часовых позвал меня назад и спросил, может ли он позволить заключенному выкурить последнюю папиросу. Я разрешил, через несколько минут бледный, возбужденный часовой вы бежал в коридор и сказал мне, что Колчак пытался отравиться, приняв капсулу, которая была у него завязана в носовой платок.

Колчак и Пепеляев были выведены на холм на окраине города, их сопровождал священник, они громко молились.

Я поставил их обоих на вершину холма. Колчак, стройный, гладко выбритый, имел вид англичанина. Пепеляев, короткий, тучный, очень бледный, с закрытыми глазами, имел вид трупа. Наши товарищи выпустили первый залп и затем для верности второй – все было кончено».

Так погиб национальный вождь Александр Васильевич Колчак.

В течение года его имя произносилось в глубине России с благоговением. Его ждали как избавителя. Его имя – имя целого движения, целой эпохи русской революции. Он связал свое имя с идеей, во имя которой велась гражданская война идеей единой великой России. Залогом честности этой идеи служило непорочное имя Адмирала, и вокруг него объединились все честные противники большевизма, все искренние русские патриоты. Адмирал Колчак считал, что долг национальной России быть верной союзникам. Эту идею разделяли все вожди противубольшевистских сил. Адмирал дал обещание до вести Россию до Национального Учредительного Собрания, и он исполнил бы это обещание, если бы обстоятельства не были против него. Не личным свойствам А. В. Колчака надо приписать неудачу его движения. На юге России за ту же идею боролись и Деникин, и Врангель, вокруг них было гораздо больше культурных сил, чем в далекой Сибири, но и их борьба не привела к успеху. Очевидно, стихия разрушения была сильнее их.

В личной жизни А. В. Колчак был чрезвычайно искренним, честным, отзывчивым и добрым человеком. Умный, образованный, он очаровывал в задушевной беседе. Прекрасный военный оратор, он краткой образной речью проникал в сердца слушателей и способен был увлекать за собой массы.

Его правилом, как активного военного моряка, было нападать на врага, но он всегда умел взвешивать шансы успеха. В войне на море ему неизменно сопутствовало военное счастье, и операции, которые он вел, всегда были успешны. Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре.

Предательство Адмирала есть великое злодеяние перед Россией. Его скорбный взгляд, отражавший в себе горе и мучение за несчастья Родины, всегда будет памятен и будет преследовать тех, которые совершили предательство над ним, над Сибирскими армиями и над национальной Россией. Тем же, кто любит отечество, этот взгляд всегда будет напоминать о их великом, еще не исполненном долге перед Родиной. Вождей гражданской войны принято называть «белыми вождями». Белый цвет есть признак чистоты намерений, честности жизни, искренности души. Ни к кому другому так не подходит название «белый вождь», как к Адмиралу Колчаку. Спи спокойно в земле, доблестный воин, верный сын отечества, национальная Россия не забудет твоих подвигов.

Апрель 1930 года.

Лондон.