Текст книги "Их маленький, грязный секрет"
Автор книги: М. Климова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Маргарита Климова
Их маленький, грязный секрет
Глава 1
С чего всё началось? Наверное, с дружбы. Детской, искренней, наивной. Странно, что они с ней дружили. Мало того, что девчонка, так ещё и младше на два года. Но они дружили, взяли под свою защиту, опекали, дрались с дёргающими её сверстниками, не позволяя сказать обидного слова в ту сторону. Эту троицу так и звали Рома-Тома-Вова. Ей двенадцать, им четырнадцать. Они долговязые баскетболисты, она мелкая гимнастка. Смешная компания, но безмерно преданная друг дружке.
Томка бегала за мальчишками везде, участвовала во всех авантюрах, огребая за это периодически от мамы. Но как бы мама не пыталась, сколько бы не ругалась, разбить эту троицу была не в силах.
Годы шли, дружба крепла, обрастая привязанностью и зависимостью. Мальчишкам было восемнадцать, когда они поняли, что Тома занимает слишком много места в их жизни.
Ежедневное опекунство отвлекало от учёбы, от спорта, от всего на свете. Но возраст берёт своё. Молодость и переизбыток тестостерона сподвигли ребят на эксперименты. Они и сами не поняли, как вовремя груповушки с двумя снятыми девицами, оказались по обе стороны с одной, совсем игнорируя вторую. Незабываемый опыт, определивший их дальнейшие сексуальные пристрастия.
Выпускной класс, последний звонок, бал, на котором девчонки рассекали в умопомрачительных платьях. Столько искушений, спонсируемых отцами. Грохот басов, пучки светомузыки, ползающей по полу и стенам, нескончаемый поток алкоголя. Глаза уже привычно сканировали толпу, находили невысокую, хрупкую брюнетку и прикидывали возможность раскрутить её на тройничок.
А у Тамары в это время разыгрывалась настоящая трагедия. Отец девушки, Пётр Георгиевич, получил направление по работе в Канаду на целых два года, и забирал всю семью с собой. Надя, младшая сестрёнка Томы, скакала от счастья, а Тамара билась в истерике от предстоящего переезда. Одноклассники, друзья, Ромка с Вовкой. Как она без них в чужой стране? Было бы ей восемнадцать, она смогла бы остаться с бабушкой, но Томке всего шестнадцать и права голоса у неё нет.
– Улетаем через неделю, – отрезал отец, давя истерику на корню. – Много вещей не набирать. Только самое необходимое.
Тома проплакала всю ночь, потом весь день, пока её не вызвонили ребята, пригласив отметить в кафе их окончание школы. И Томка снова плакала. Сначала заливая солью творожный десерт, потом зарываясь лицом в футболку на груди Ромки, а следом тиская в кулачках рубашку Вовчика.
Если Тома страдало по разрыву их долгой дружбы, то ребята почувствовали лёгкое облегчение. Больше времени, больше свободы, отсутствие ответственности. А потом накрыло. Вернётся ли обратно Томка? Насколько она станет чужой?
Уже вечером, проводив Томку домой, ребята сидели в баре и потягивали тёмную крушовицу. Жрать не хотелось, кусок в горло не лез, трахать баб тоже. Все мысли крутились только вокруг отъезда подруги.
– Может, это шанс избавиться от младшей сестрёнки и отдаться взрослой жизни? – заплетался языком Роман, опустошив пятый бокал. – Бабы… Много баб… Представляешь, каждый раз новая, и больше не надо следить за языком.
– А если ей понравиться в грёбаной Канаде? А если она влюбиться и выйдет замуж за лесоруба или бородаого мужика с лопатой? – выплёвывал несвязно Вовчик. – А если она решит остаться там?
– Через пару месяцев тебе уже будет насрать. Мы будем трахать очередную бабу, забыв о мелкой, учиться в институте, ездить на соревнования и отрываться в свободное время.
Ромка стукнул кулаком по столу и присосался к пиву, смакуя горьковатое пойло, бьющее всё больше по шарам. Вовка понимал, что два года приличный срок, и что люди меняются и за меньшее время.
Оставшиеся дни до отъезда ребята провели вместе. Последние часы, последние крупицы крепкой дружбы. Они вместе завтракали, обедали, ужинали, ходили в кино, на аттракционы, в клубы. Мальчишки поехали провожать Тому в аэропорт пообещав, что будут ждать и скучать. Тамара не смогла сдержать слёз, прощаясь с друзьями, и прорыдала весь полёт.
Когда-нибудь слёзы высохнут, сердце перестанет тосковать, жизнь закрутит в своём колесе, бросая на пути новые впечатления, новых друзей, новые чувства.
Ступив на чужую землю в почти семи тысячах километрах от дома, Тома ощутила болезненную тоску по ребятам. Как она без них, без их каждодневных встреч, без их шуток и опеки? Как она одна на вражеской территории?
Тамара переживала зря. Русскоязычная школа встретила добродушно, а её ученики, такие же чужаки в этой стране, вполне приветливо. Ночные страдания стали утихать с появлением нового круга общения. Скайп с мальчишками стал реже, пока, спустя полгода, не скатился на нет. Тоска выместилась учёбой, тусовками, свежими впечатлениями.
Ромка с Вовкой тосковали ещё меньше, пустившись во все тяжкие. Каждый день новая игрушка, всегда одна на двоих, чаще всего миниатюрная брюнетка. Они действовали по одному плану. Сначала Роман опутывал своей обаянием, соблазнял нежностью, увлекал поцелуями в дешёвый номер гостиницы, потом в игру вступал Владимир, сметая своей страстью и властностью.
Ни одна жертва не могла отказаться от такого коктейля эмоций, соглашаясь на необычный секс, кратковременное, не обязывающее к чему-либо приключение, покоряясь желаниям двух самцов. Дальше ребята делали всё, что хотели, экспериментировали, расширяли рамки дозволенного, трахались до звёзд в глазах и криков партнёрши. Никаких границ, никаких привязанностей, никаких сожалений.
Что их так тянуло к такому типу? Что заставляло в бушующей массе ночных клубов искать тонкий стан и изящные черты? Чёрт его знает.
Глава 2
Два года спустя
– Дом. Милый дом, – улыбнулась Тома, вдохнув прохладу июньского вечера. – Вот и я.
Ощутив под ногами родную землю, ей хотелось танцевать. Два года в неприветливой Канаде, где терпимо было только в русских кварталах и в компании таких же эмигрантов, как она. Тамара выучила язык, пыталась сдружиться с местной молодёжью, но всё, что от неё требовалось местным ловеласам, только быстрый секс с русской, горячей штучкой.
Один раз она решилась зайти дальше поцелуя, позволила спустить с себя трусики, лишить девственности, приоткрыть дверь в удовольствие сексуальной жизни, но… Было больно, слюняво, неприятно и обидно после того, как на следующий день этот козёл обсуждал её с друзьями, назвав «frigid fish*».
Больше желания окунуться во взрослую жизнь не возникало, а домой захотелось сильнее. Дома нет этих канадских, заносчивых ублюдков, считающих, что маленькие, русские шлюшки приезжают к ним только для этого.
– Поторопись Тамара. Такси ждать не будет, – подогнал отец, хватая Надюшку за руку.
Получив багаж, семейство Поляковых загрузилось в машину и понеслось в сторону Москвы, где по ним истосковалась родная бабушка, приехавшая убрать многолетнюю пыль в квартире и приготовить обед. Два года она не видела их, боясь умереть и не дождаться, страшась не обнять напоследок внучек.
Встреча утонула в слезах, объятиях и причитаниях. Надя вытянулась, Тамара повзрослела, Пётр похудел, Валентина осунулась. Тома сбежала от бабушкиной заботы в комнату, открыла страничку В Контакте и изменила в статусе надпись. Теперь на её страничке красовалось радостное «Ура! Я дома!».
Через пять минут телефон завибрировал от множества смс, а потом раздалась настойчивая трель, извещающая о звонке школьной подруги.
– Привет Томка! – прокричала в трубку Натка, борясь с оглушающей музыкой на заднем фоне. – Мы в «Бриленсе»! Здесь круто! Приезжай! Отметим возвращение блудной дочери!
С корабля и на бал? Почему бы и нет. Долго думать Томе не пришлось, она очень соскучилась по друзьям, по родной речи вокруг, по шуму местных вечеринок. Чёрное, короткое платье, купленное на распродаже в Канадском бутике, босоножки на высоком каблуке, обвивающие тонкими ремешками ноги до колен, завивка волос на крупную плойку, создающая вид естественных локонов, широкий браслет с яркими камнями.
– Я к Наташке, – предупредила родителей из коридора. – Вернусь поздно. Не ждите.
Восемнадцатилетие дало право Томке уходить на ночные тусовки не отпрашиваясь, а два года в стране с более самостоятельной молодёжью дало родителям возможность смериться с тем, что дочь стала взрослой.
Басы сотрясали стены, пружинили от пола, рассыпались на двигающийся в общем ритме живой организм в центре клуба. Тома влилась в хаос извивающихся тел, разыскивая в толпе знакомые лица. Найти Наташку не составило труда. Всегда яркая, высокая, притягивающая к себе внимание противоположного пола, как магнитом. Такая здесь была одна. Белый комбинезон, фосфоресцирующий в пульсации белых лучей, размашистые восьмёрки крутыми бёдрами, концентрирующими все взгляды на пятой точке, взмах головой, разбрасывающий белые волосы в хаотичном беспорядке по спине. Красотка.
– Натка! – подлетела к звезде танцпола Томка, обнимая её за талию. – Я так соскучилась!
– Боже! Томка, тебя не узнать! – завизжала подруга, подпрыгивая на месте. – Пойдём быстрее! Ребята будут рады тебя видеть!
Здесь была лучшая половина бывшего Тамаркиного класса, прошедшая отбор несколькими годами притирки. Мишка, у которого все списывали физику и математику, Маринка, входящая в список первых красавиц школы, Васька – главный заводила на дискотеках и тусовках, Тим – самый брутальный парень, любитель двухколёсного коня, Милка – полиглот и главная выручалочка на контрольных по иностранному языку.
Коктейли ядовитой раскраски, играющие в разноцветных бликах лазеров, зажигательные ритмы, сумасшедший драйв, разгоняющий кровь. Тома отрывалась, жадно глотая атмосферу ночного праздника, извивалась в центре бурлящей толпы, ловила бит, протаскивая через себя резкие звуки. Закрыла глаза, отдалась общей аритмии, сплетаясь руками и ногами с окружающими телами. Общий ритм, общий пульс, общее дыхание. Как давно она не чувствовала себя так кайфово, как будто за спиной выросли крылья.
– Смотри какая куколка, – пихнул Ромыч локтем в бок друга. – То, что нужно для охоты.
– Уверен? – прощупал ладную фигурку в чёрном мини Вовка. – Жопа хороша… А если с лица как атомная война?
– Тогда в рот буду трахать я, – заржал Ромка, хлопая друга по спине. – Пойду, приманю жертву. Готовь полировать член.
Роман спустился с верхней площадки, шагнул в дышащую массу и направился к аппетитной заднице, выписывающей охренительную дугу. От этой подачи заискрило в глазах, рот наполнился вязкой слюной, болт болезненно врезался в шов. Хороша задница… Хороша…
Парень перетёк в состояние хищника, прижался к спине девушки, прогнулся, повторяя её движение, скользнул рукой по животу, поднялся чуть выше, взвешивая ребром ладони тяжесть груди, и вдохнул аромат волос. Она так правильно приклеилась к нему, так охренительно возила попкой по паху, так умопомрачительно пахла. Если лицо у куколки такое же идеальное, они будут трахать её намного дольше, чем одну ночь.
– Ты потрясающе двигаешься, куколка, – прошептал в самое ухо Роман, прикусывая мочку. Девушка дёрнулась, издала протяжный стон и откинулась головой назад, вписавшись в крепкое, спортивное тело ещё плотнее. – Да, крошка… Ты шикарна…
Заиграл медленный хит, успокаивая сердечный темп, дающий передышку горящим лёгким, провоцирующий парочки для более тягучих, менее скромных ласк. Рома опытно соблазнял жертву, возбуждал её интерес, цеплял на крючок, втираясь наживкой в упругую попку. Наживка ликовала и требовала больше, сильнее, дольше, рвалась наружу, принося ноющую боль.
– Может уединимся? – перешёл в наступление Роман, решив, что клиентка готова. – Не терпится познакомить тебя с другом.
На этих словах Ромка поддал вперёд бёдрами, демонстрируя размер и силу желания, протащился широкой, влажной дорожкой от языка по шее, и развернул разомлевшую девушку к себе лицом.
– Ромка…
– Томка…
Одновременно прокричали они. Тома осматривала Ромку с любопытством, радостью и стеснением, ощущая ещё на шее влажность языка. Дура. Она млела в руках Ромки, тёрлась об его пах задницей и возбуждалась, как течная сука. Как же стыдно. Как же неловко.
Что до Романа… Охренел – слишком слабое определение для того, что почувствовал он. Электрическим разрядом пробило всё тело, сжимая мышцы и посылая острую, болезненную волну к чреслам. Надо же… Томка… Она стала ещё аппетитнее, чем два года назад. Тяжёлая грудь, колышущаяся от частого дыхания, узкая спина, гнущаяся, как лоза, тонкая талия, упругая задница идеальной формы на которую можно ставить пивную кружку, шикарные волосы, ниспадающие до предполагаемых ямок у копчика, потрясные ноги с чётко просматриваемой мышцей, проходящей вдоль бедра, и этот запах… Томка пахла любимой карамелью с нотками шоколада. Его Томка… Его вкусная, сладкая Томка…
*frigid fish – фригидная рыба
Глава 3
– Задница, действительно, потрясная, – довольно процедил Владимир, наблюдая за куклой, пока друг подкатывал к ней яйца.
Вовчик смотрел, опираясь на перила, и с каждым совместным движением парочки его взгляд становился жаднее. Ромыч развернулся к другу боком, демонстрируя округлости жертвы, её пластику и сексуальные изгибы. Лица парень не видел, но всё остальное заставляло член налиться кровью. Хороша. Об неё будет кайфово потереться.
К началу медленной мелодии Володька оттолкнулся от поручней, бросил последний, голодный взгляд и пошёл на выход. Ромыч отлично постарался, пора подготовить номер. Небольшая гостиница с почасовой оплатой находилась как раз напротив. Парни всегда ходили в клубы с шаговой доступностью номеров. В общем-то всё как обычно. Ванная комната с душевой кабиной, большая кровать с затраханным вдоль и поперёк матрасом, плазма на стене, две тумбочки, заваленные презервативами.
– Должно хватить, – кивнул Вовка, подняв ленту кондомов в воздух. – Хотя… С такой жопой…
Он обошёл кровать, открыл ящик у второй тумбочки и достал ещё одну связку патронников. Осталась самая мелочь, спуститься вниз и заказать шампанское для дамы и коньяк для разгона. До жидкости с пузырями обычно дело не доходило, поэтому его Вовчик брал всегда самым дешёвым. В девочек вливали сразу пару порций коньяка, получая гремучую смесь от принятого ранее в клубе. То, что надо. Раскрепощало кукол хорошо. Чёрт. Какими они были гибкими от такого допинга, как хорошо принимали в себя оба члена.
Володя почесал отяжелевший пах, предвкушая сегодняшний марафон, улыбнулся девушке за стойкой, которая обольстительно хлопала ресницами и выпячивала внушительную грудь, подхватил бутылки и вернулся в номер. Хорошая шлюшка на ресепе, только почему на неё херово стоит?
До этого момента молодой человек не задавался таким вопросом. Сейчас же он созрел. Высокая блондинка, симпатичная, с рабочем ртом, с грудью, похожей на две увесистые дыни, скорее всего прокаченной силиконом. От такой можно кончить видя, как она прыгает ходуном во время жёсткого траха в зад, но… Ребята пробовали такие экземпляры, и всё проходило вяло, без гастрономического удовольствия.
Томка… Володя снова вспомнил Томку. Разве была на свете женщина, более подходящая им, чем Тамара? Парень окунулся в прошлое, в ту ночь, когда они с Ромкой первый раз пялили одну бабу на двоих. Его, как будто магнитом потянуло к хрупкой брюнетке, вставшей на четвереньки, чтобы отсосать Ромычу. Её подружка что-то кричала, возмущалась, психанула, хлопнула дверью, а Вовке было посрать. Он пялился на ходящий из стороны в сторону тощий зад, представляя, что это…
Это был первый раз на двоих, ставший системой, первый мощнейший оргазм, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки, первое осознание того, что Томка засела в мозгу сильнее, чем он предполагал. Нравилась ли ему эта зависимость? Иногда он её ненавидел, особенно когда видел готовых на всё девок с дынями вместо грудей. Ему хотелось бы сдавить их в руках посильнее, посмотреть, как мякоть просачивается между пальцами, потянуть на себя, насаживая на член, вгрызться зубами в мягкую плоть, пока друг вбивается в задний проход, полируя через тонкую стенку своим стволом его. Хотелось… только яйца требовали более миниатюрных форм.
Пока Владимир предавался раздумьям, ожидая охотника с жертвой в номере, Роман отходил от шока, рассматривая с ужасом Тому. Он уже привык, что её нет, что она не давит на мозг, что член забыл само имя Тамара, что постоянный стояк больше не сводит с ума, а теперь рухнуло всё. В груди кололо, член рвал прочную джинсу, мозг воспроизводил картинки недавнего трения об неё.
– Ромка! Боже мой! Ромка! – отошла первой Тамара, подпрыгнула на месте и бросилась на шею.
Правда, её пыл немного угас, когда в живот упёрся бугор, и она снова ощутила влажность на шее от языка и некомфортность от мокрых трусиков. Нет. Так нельзя. Это же Ромка. На него нельзя возбуждаться. Он же был как старший брат. Она отлипла от него, впялилась взглядом в пол и порадовалась темноте, скрывающей лихорадочный румянец.
– А Вовка… Вовка где? Вы с ним общаетесь? – не смогла не задать важный вопрос Тамара.
– Вовка… А…да… Вовка, – замешкался Роман, вспоминая, как шевелить языком, чтобы изо рта вылетали связные звуки. – Давай найдём место потише, позвоним Вовке, поужинаем все вместе.
Он совсем забыл про друга, ждущего в номере и, наверное, поистёршего в нетерпении все руки. Вовчика ждут две новости – плохая и ещё одна… Плохой была новость об отсутствии на сегодняшнюю ночь куклы, а возвращение Томы… Рома сам не определил, какая это новость…
– Вован. У меня для тебя сюрприз, – проговорил в трубку Рома, ведя Тому за руку по улице. – Бросай всё и дуй в хинкальную. Жду там.
Хинкальная встретила тишиной, тёплыми, коричневыми тонами, ароматом специй и жаренного мяса. В животе у Томы заурчало, напомнив о последнем приёме пищи ещё на вражеской территории. Потом было не до этого. Перелёт, напор бабушки, одноклассники, коктейли…
– Проголодалась? – улыбнулся Ромка, погладив маленькую ладошку. Это было приятно. Снова касаться её кожи, мечтая о большем.
– Немного, – смутилась Тома, поймала мужскую руку и сжала пальчиками.
– Тогда закажем поесть, пока ждём Володьку, – подтолкнул её на низкий, мягкий диван, усеянный цветными подушками, и сам сел рядом.
Томкино бедро разъедало кислотой от его прикосновения, и от этого было мучительно… мучительно хорошо и страшно. Это же Ромка, брательник, с которым они лазили по чердакам и подвалам, который разодрал до кости предплечье, пытаясь снять её с дерева, который размазывал грязными руками слёзы по её щекам, когда Вовка перевязывал ему кровавую рану.
А Ромка ловил волну возбуждения, урча про себя от такого маленького контакта. Ему бы как там, в клубе, прижаться всей поверхностью, вдавиться стояком, лизнуть карамельную сладость, содрать короткое платье, прогнуть пониже, раздвинуть булочки, ворваться в сочную плоть…
Вовка влетел в двери ресторанчика, распираемый любопытством, гневом и обломным нытьём между ног. Друга он заметил сразу, а рядом тёмную головку их несостоявшейся жертвы. Вопросов к Ромычу у него было много, а основной: «почему, чёрт побери, мы ещё не натягиваем куклу в номере?» В таком настроение он подошёл к столику, обошёл занятый диванчик и охренел. Похоже, охрененный вечер случился сегодня у всех.
– Тома? Это правда ты? – завозил беспомощно по воздуху рукой, то ли отгоняя видение, то ли приманивая к себе.
– Да я это, Вовка. Я, – просипела Тома, неуклюже вытащила попу из подушек, обняла друга и зачем-то заплакала.
Глава 4
С появлением Вовчика всё, как будто, вернулось на два года назад. Истории взахлёб, смех до боли под рёбрами, дружеские заламывания и объятия. Счастье есть. Тамара полноценно ощутила себя дома, а мальчишки осознали возвращение подруги.
– … Мы едем, а он всё говорит, говорит, говорит, не замолкает. Хочется заткнуть ему пасть, а оторваться от руля и дороги не могу. Жму на педаль, от злости разгоняюсь до ста шестидесяти. В ушах гудит, его осточертевший голос бьёт по вискам, а он, сука, всё говорит и говорит. Все полтора часа… Чуть не проехал съезд на Дмитровку, опомнился в последний момент. В поворот входи на сотке, завалившись на два колеса и визжа покрышками. Оставшуюся дорогу ехали с открытыми окнами и в полнейшей тишине.
Ребята ржали, сгибаясь пополам, а Тома представляла выражение лица Славика, имевшего дурость сесть в машину к Вовке, ещё и безостановочно трепаться. Самоубийца.
Не смотря на весь этот трёп, затянувший в общую воронку друзей, каждый продолжал думать о своём. Владимир хотел сесть рядом, его тянуло зажать Тому с двух сторон, прощупать плотность мышц, почувствовать запах смущения и похоти, но Ромыч отрицательно мотнул головой, и пришлось расположиться напротив.
Сам же Рома так и остался рядом с девушкой, приобнимая её за талию, хватая во время разговора за руки, склоняясь лицом к волосам, не удерживаясь и оставляя лёгкие поцелуи. Он не собирался упускать шанс, решив теперь всё довести до конца. Тома будет их, причём совсем скоро. Нужно только соблазнить её, обаять своей харизмой, подвести к правильному выбору, единственному возможному, и внимание Вовчика будет только мешать.
Тома внимательно слушала ребят, делилась своими впечатлениями о Канаде, и пьянела. Пьянела от близости Романа, от его случайных, или не случайных касаний, от кажущегося дыхания в волосах. Тамара не понимала, что с ней происходит. Она встречалась с канадским мачо, который ей очень нравился, при этом не испытывала и десятой части возбуждения, которое испытывала сейчас.
– Какой план? – подался вперёд Владимир, зависнув над столом, когда Тома ушла попудрить носик.
– Тот же, что был два года назад, – улыбнулся Роман. – Соблазнить, совратить, поделить. Из неё получиться хорошая куколка.
– Наши действия? – усмехнулся в ответ Вован.
– Ты, как всегда, ждёшь, а я расставляю ловушки. Влюбляю в себя, затем предлагаю разнообразить секс тобой.
– А если не согласиться на разнообразие? – не унимался Володя.
– Согласиться, – уверенно произнёс Роман. – Все соглашаются.
Им пришлось прерваться, потому что в проходе появилась Тома, плавно вырисовывая восьмёрки бёдрами при каждом шаге. Ребята зависли на несколько секунд на этих движениях, представляя, кто-что сделает с этой обалденной частью тела. Посидев ещё немного, друзья вывалились на улицу, с удовольствием вдохнув ночную прохладу после душного зала кафе.
Рома вызвался проводить девушку, а Вова вежливо устранился, уступив дорогу охотнику. Первый раз в жизни он завидовал другу, возможно, даже ревновал, и первый раз в жизни решил проконтролировать действия партнёра. Владимир немного отстал и, держась в тени зданий и деревьев, последовал за парочкой.
Роман шёл совсем рядом с Томой, держал её за руку и не переставая говорил, отвлекая от более смелых касаний. Приручить к своим рукам – основное правило соблазнения. Девушка должна нуждаться в его тактильности, тогда ей можно управлять.
Ночная прохлада? Тамара не чувствовала её. Ей было душно, невыносимо жарко, нестерпимо влажно. Она больше не задавалась вопросом, как можно млеть от Ромки, она жаждала ощущать его. На своей коже, на своих губах, в себе.
В этом месте их желания практически совпадали. В уме Ромка уже припёр её к стене, насадил текущую киску на пальцы, растянул ритмичными движениями, доведя до предоргазменного состояния. Оставалось только развернуть её на сто восемьдесят градусов, прогнуть низко в спине, отодвинуть мокрые трусики и ворваться в обжигающую плоть.
– Ромка! Ну ты что? Совсем меня не слушаешь? – обломала виртуальный трах Томка, дёргая парня за футболку. – Дошли уже. Прощаться давай.
Прощаться никому не хотелось. Тома изнывала от любопытства узнать, какие на вкус его губы, а Рома пытался представить, какая Тома на вкус там. Полная луна долго следила за их жалкими топтаниями, плюнула с досады и спряталась за серые облака. Это послужило спусковым крючком.
Ромка резко притянул Тому к себе, приподнял за попу, шагнул вперёд, впечатывая в шершавую стену и накрывая одновременно губы жадным поцелуем. Со стороны было похоже, что он хочет её сожрать. Рома хотел. И сожрать, и трахнуть, и разделить кайф с другом, но всё это потом. Сейчас больше хотелось попробовать её.
Тома с отчаянием отдалась поцелую, оплела шею, зарылась в волосы, дёрнула нетерпеливо вниз, задела ногтями шею и застонала, принимая его жадность. Между ног пульсировало от зуда, в животе горело от возбуждения, губы саднило от жёстких терзаний. Романа было безумно много, и в тоже время безумно мало. Руки нетерпеливо прошлись по бёдрам, задрали платье, зацепились за тонкую резинку трусиков и дёрнули в сторону, разрывая кружевную ткань.
Рому трясло, когда он вводил в неё пальцы. Узкая, мокрая, горячая, вибрирующая, такая, как он представлял себе много лет назад. Её грудные стоны, отзывчивость, влажность сводили с ума. Тома раскрывалась, прижималась плотнее к руке, сама насаживалась на пальцы и умирала от удовольствия. Frigid fish осталась в Канаде, здесь, у стены, извивалась пылкая женщина, сгорающая в страсти, готовая на всё, что может предложить Роман.
А Ромке было мало, он всё ещё желал почувствовать её на языке. Шея, грудь, живот – в другой раз. Цель была ниже. Он опустился на колени, уткнулся носом в лобок, вдохнул влажное возбуждение и закатил от удовольствия глаза. Пахла она охренительно, а на вкус…
– Держись крепче, – прохрипел, поддел за бёдра, забросил на свои плечи её ноги и окунулся вглубь языком. – Моя карамелька, – восхищённо прошептал, оторвавшись на мгновение.
Больше он не отвлекался. Лизал, сосал, кусал, пил, сходил с ума и доводил до полуобморочного состояния Тамару. Тома парила на облаках. Она не представляла, что губы и язык могут вытворять такое. Взрыв. Один, второй. Болезненное освобождение. Первый оргазм, полученный от мужчины. Это было прекрасно, неимоверно, божественно.
Владимир стоял в нескольких метрах от них, скрываясь за толстым стволом дерева. То, что он видел, было охуительно. Светлая стена высотки, бликующая окружность от фонаря, Тома в чёрном платье, распластанная по твёрдой поверхности, тёмная голова друга между её задранных ног. Дрожащими пальцами Вовка освободил каменный член, шипя передёрнул несколько раз, и кончил, не отрывая взгляда от Томкиного лица.
