Текст книги "Достаточно трёх. Поиск души. Книга 2"
Автор книги: М. Климова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Мне было шесть, когда сестёр вывели из дома, а мама рвала волосы на голове и выла. Неделю просидел у окна, ожидая, что сёстры вернуться, слушая мамины всхлипы и проклятия отца. Потом мама затихла. С того дня я не услышал от неё ни одного звука. Отец ударился в алкоголь, перестал возвращаться домой, а мать медленно угасала, молча, в тишине. Два года я наблюдал за прозрачным телом, передвигающимся по дому на автомате, два года я слушал пьяные крики отца, призывающие мать проснуться. Она не спала. Она умирала. Ложась спать, надеялась не проснуться, и не проснулась однажды, оставив меня в тишине.
В тот день я просидел тихо на кухне, дожидаясь, когда она встанет и приготовит завтрак. К обеду зашёл к ней в спальню, увидев остывшее тело. Она улыбалась. Спустя два года, она улыбалась. Её улыбка на восковом лице до сих пор стояла перед глазами. Отец протрезвел и вернулся на полгода. Вернулся не ко мне, вернулся к оплакиванию мамы. Он перестал пить, перестал работать, перестал жить. Неделями сидел в тёмной спальне и проклинал Ганзалеон. Через полгода он повесился в спальне, где провёл самые счастливые годы в своей жизни, пока она не разбилась.
Меня забрала старшая сестра. Спасибо ей конечно, что не отправила в детский дом, но муж у неё был полное дерьмо. Шесть лет он изводил сестру за пригретого ублюдка, жрущего его хлеб. Шесть лет я терпел удары исподтишка и слёзы сестры. В четырнадцать поступил в звёздную академию и с радостью покинул ненавистный дом.
В академии пришлось отвоёвывать свою свободу силой, злостью и кулаками. Синяки не сходили с лица, а костяшки рук не успевали заживать. Но я вырвался из этой клоаки, стал лучшим на курсе и в двадцать три управлял кораблём. Лучшие годы моей жизни. Я молод, красив, покоряю просторы вселенной и женщин своей и чужих планет. Уже и не помню, сколько баб перетрахал, пытаясь забыть искорёженное детство и восковую улыбку матери. Все мысли вертелись только на конце члена, удовлетворяя похоть. Единственная цель, к которой я шёл много лет, сбылась в тридцать лет. Собственный корабль и возможность выбирать груз и направление самостоятельно.
И вот к чему привела меня возможность выбора. Я лежу, смотрю на рыжую копну волос, рассыпанных по подушке и тонкой, белой спине с россыпью бледных веснушек на плечах. Зачем она ворвалась в мою жизнь? Зачем я её поцеловал? Таларри. Она порвала мою душу на части, наполнила собой и снова порвала. Не стал бриться, боясь смыть её сладкий запах, пытался вспомнить слёзы сестёр и матери, чтобы возненавидеть, но закрывал глаза и видел взгляд цвета стали в обрамлении тёмного кольца, чувствовал запах, оставленный на щетине её губами, искал в себе силы улететь и больше не возвращаться.
Всё бы закончилось на этих виденьях, но она появилась на пороге спальни. Глупая девчонка. Наивная и глупая. Хотел её запугать, отвадить, наговорил грубости. Но она стояла, не шевелилась, молчала, распыляя мой гнев. Не выдержал, сорвался, решил наказать. От гнева очнулся, прорвав девственную плеву. Боялся пошевелиться, проклиная себя и эту планету. Тепло плоти сводило с ума. Какая она узкая и горячая. Каждой веной на члене чувствовал её пульсацию и сдался. Не мог насытиться поцелуями, как путник в пустыни, добравшийся до воды. От свечения исходило радостное тепло, обволакивая безграничной нежностью. Таких ощущений не испытывал никогда, такой оргазм убивал своей силой, смещая центр мировоззрения. Таларри вывернула меня на изнанку, заклеймила, поработила.
Бежать! Быстрее и подальше! Бежать, пока она меня не сломала, пока я не стал жидкой лужицей у её ног! Долго не думал. Оделся, заверну разомлевшее от секса тело в покрывало, отнёс в пустую комнату терминала, положил на диван и отдал приказ взлетать. Да! Я поступил, как сволочь! Единственное оправдание – спасал свою жизнь! Тусклую после Рыжей, лишённой ярких красок, но свою! Слишком много у меня забрала эта сволочная планета! Слишком мало осталось у меня, чтобы лишаться и этого!
Первый раз улетал, тоскливо провожая взглядом удаляющуюся точку. Первый раз цедил из бокала шток, сидя на капитанском мостике, гоня воспоминания прочь. Мои руки пахли ей, смешиваясь с парами алкоголя, моё тело пропиталось её умопомрачительным запахом, её вкус помнит мой рот, цедящий шток, смывающий память.
Ничего. Вернусь на Землю, завалюсь на неделю к Галине. Её умелые руки и губы вытравят Рыжую из памяти, сотрут ласки, прикосновения, поцелуи. Закрыл глаза, представляя, как Галя обхватывает член губами, щекочет языком набухшую головку, всасывает в рот сантиметр за сантиметром, пока не упрётся в горло, мычит, вибрируя связками по всей длине. Расслабился, улыбка расползлась на лице, пока у Галины не порыжели волосы и не посерели глаза. Млять! Мой член заглатывает Таларри, с любовью смотря в лицо, постанывая и светясь, окутывая теплом и нежностью. Так хорошо не было с Галиной. Так хорошо не было ни с кем. Чуть не кончил от минета в мечтах. Нельзя закрывать глаза. Нельзя, пока не доберусь до Гали, пока она не вытравит Таларри.
Три недели страстного секса во сне. Три недели поглощение литрами штока. Моё настроение срывалось на команде. Столько дрочить не приходилось даже в пубертатном периоде. К концу перелёта меня всё бесило, команда сторонилась, алкогольные пары не выветривались.
К Галине нагрянул грязный, небритый, злой. Надо было видеть её оторопелые глаза. Отмокая в ванне, попивал вино и причмокивал от предвкушения разрядки и избавления мучительных видений. Женщина ждала в соблазнительном неглиже и с бокалом красного вина. Рубиновая капля на пару секунд задержалась в уголке губ, и медленно поползла по подбородку, слетев на увесистую грудь. Галина была очень красивой. Высокая с длинными ногами, большой грудью и покатыми бёдрами. Чёрные волосы волнами спадали по спине, а глаза цвета крепкого кофе смотрели в душу, затягивая в ад.
Последние два года мне вполне хватало её, по крайней мере на Земле. Галя ждала, что станет первой женой, а в глубине души надеялась быть единственной. Я не разделял желание осчастливить всех женщин, заполонивших по вине старого правительства Землю. Я был против полигамного брака, во всех его проявлениях. Моим идеалом являлись родители, пока не пришла беда. Отец всегда с нежностью смотрел на маму, а она с трепетом завязывала каждое утро ему галстук. Галина в эту идиллию не вписывалась. Слишком жёсткая, слишком жадная. Она была хорошей любовницей. Не больше.
– Ты скучал по мне, мой капитан? – томно пропела Галя, поведя плечом. Грудь колыхнулась в такт плеча, и капля вина скатилась к животу.
– О, да, – подошёл, опустился на колени и слизнул с живота сладкую дорожку.
– Я истосковалась по твоему члену, – прошептала, сползая на мои колени.
Впился в её губы, сминая руками грудь и ягодицы. Хотелось жёстко, без прелюдий, нагнуть и вдалбливаться до потемнения в глазах. Хотелось многого, глазами и руками, но член сказал нет. Он безжизненно висел, не реагируя на женские ласки. Час Галя старалась его реанимировать, но он срать на неё хотел. Рыжая сука! Околдовала и прокляла!
– Ты просто устал, – знакомые слова успокоения. Их говорят все женщины, боясь обидеть и произнести «импотент».
Меня они не успокаивали. Оставалось только одеться и уйти в бар глушить алкоголь. Упивался неделю, пока не поступил новый заказ в направлении Лейтрата. Месяц туда, месяц обратно – должно хватить для наступления ганзалеонской амнезии.
Глава 6
Не помнила, как вернулась домой, но сутки прорыдала в подушку. Боль, обида, унижение разрывали душу в клочья. Мама лежала рядом, уткнувшись животом в спину и поглаживая по спине. Чего-то говорила, но в склизкую серость её слова не доходили. Вскоре она замолчала и просто обнимала, успокаивая разбитое сердце. Так прошёл день, за ним второй. Слёзы высохли, пришла апатия, безразличие к внешнему миру. Через неделю опустошение переросло в ненависть. Стояла в душе стирала щёткой мечты и ненавидела его, человека, вытершего об меня ноги. Тёрла с усилием, со стоном, слезами и криками. Ненависть росла с каждым движение жёсткой щетины, погружая сердце в черноту. Проклинала капитана, моля богов уничтожить его жизнь. Легче не стало, но боль отступила, оставив тоскливую пустоту.
Теперь я готова была жить, если существование без чувств можно было назвать жизнью. К столу спустилась с широкой улыбкой. Не важно, что мышцы лица сводило от усилий, главное я улыбалась, скрывая озлобленную, чёрную душу. Вся семья была в сборе и обеспокоенно смотрела на меня.
– Всё хорошо, семья! Я вернулась! – радостно воскликнула, садясь за стол. Кто бы знал, как тяжело было поддерживать мнимую радость, растягивать губы в улыбке и участвовать в общей беседе.
Потребность свернуться в клубок и спрятаться, боролась с нежеланием расстраивать сразу пятерых беременных женщин. Я потерплю, со временем приду в норму, забуду зелёные глаза и буду счастливой.
Как проще занять день и провести заморозку мыслей? Работа. Ей я заняла время с утра до поздней ночи. Аукцион пропустила, безмозгло пялясь в потолок, но работы остался непочатый край. Девушек обустроили, отправили по разным городам, но через две недели ждали новый прилёт. Удалось погрузиться в приятную суету, но каждую ночь грудь распирало от боли, сердце истекало тоской, а ненависть утекала сквозь пальцы, как мелкий песок.
В эту поставку помимо женщин для работы, прилетал более ценный груз. Двенадцать девушек, пройдя генетический отбор, летели стать сакиа. Их заселяли в наш дом для лучшей адаптации и вхождения в мир Ганзалеона. У работающих девушек был контракт на пять лет с правом продления, у предполагаемых гиян договор подписывался на год, с гарантией более ранней отправки, если кто-то не сможет найти свою привязанность к семье. За двадцать лет таких ситуаций не случалось, но приходилось учитывать все варианты.
До встречи с капитаном, не понимала этих женщин. Зачем лететь на незнакомую планету в поиске счастья, когда есть свои мужчины, которые ближе к сердцу и телу? Не понимала… Сейчас не знала, как жить без сердца, без любви.
Я хваталась за всё, запрашивала и обрабатывала данные, бронировала номера, готовила комнаты в доме, рассылала приглашения на ожидаемый аукцион, заказывала униформу, наряды для гиян, обсуждала меню и закупку продуктов. Крутилась как белка в колесе, забыв о себе и своих проблемах.
Время бежало, приближая поездку на терминал. Я знала, что Алекс не прилетит, но заходя в зал, сердце кольнуло надеждой. У стойки стоял капитан корабля, высокий, крепкий, но не он. Еле сдержала слёзы. Обида снова навалилась, пригибая к полу, запуская сердце в галоп, погружая под толщу воды.
– С вами всё в порядке? Вам не хорошо? – прорвался сквозь гул участливый голос. Мужчина резво подскочил, приобнял за талию и потянул к дивану. – Воды?
– Да. Если не трудно, – пробубнила, усаживаясь на мягкую поверхность.
Холодная вода успокаивала, сердце возвращалось в норму, навалилась усталость, но я должна была встать.
– Ваш корабль доставил девушек? – голос снова набирал силу.
– Мой, – улыбнулся капитан, маякнув ямочками на щеках.
– Я Таларри Зардо. Приехала за ними, – задержалась на открытой улыбке и прозрачных, голубых глазах.
– Марк Торан. Капитан космического корабля. К вашим услугам, – от него исходили тепло, забота и уверенность.
– Проводите меня к девушкам, – встала с дивана, отставив стакан.
Условия перевозки женщин оказались ещё хуже, чем в предыдущем рейсе. Они устало лежали, облокотившись головами на ноги соседок. Давить на совесть капитана не было сил. Захотелось быстрее перевезти их в комфортные условия и забыть спёртый запах грязных тел и пота.
По списку распределила девушек по аэромобилям, отправив большую часть в гостиницу, а ценную домой. В гостинице их ждали активистки клуба, а дома вся забота оказалась на мне. Измученные долгим перелётом, потрёпанные скотскими условиями, они засыпали на ходу, не обращая внимание на красоты города. От еды отказались все, мечтательно глядя на диваны в гостиной. Проводив по комнатам, оставила их отдыхать, а сама поплелась на кухню, проверить готовность поваров к гостям. Одно крыло дома полностью отдали под гостевые спальни, имеющие все удобства и общую столовую, в которой девушек никто не беспокоил.
Накопленная усталость дала о себе знать. Первый раз за эти недели я провалилась в темноту без снов, тоски и тяжести. Кажется, я медленно, но верна излечивалась от своего недуга, или он переходил в стадию хронический, вяло текущий без резких обострений.
Глава 7
Заселённые к нам девушки стали выползать из комнат только утром. Завтрак мы с мамой решили провести с ними. На мамин живот смотрели, не скрывая зависти и восхищения. Задавали много вопросов про жизнь на Ганзалеоне.
– Как относятся мужчины к женщинам? – спросила блондинка Софья. Её потухшие при перелёте глаза, светились от любопытства. – Слишком мало информации мы получили дома.
– Они стараются влюбить в себя девушку, ухаживают, заботятся, – мечтательно произнесла мама. – Очень помогает сыворотка. Она влияет на начальную привязанность.
– Что меняется в отношениях, когда женщина беременеет? – поинтересовалась блондинка Вика.
– Тогда уже влюбляются мужчины, раз и навсегда, – мама улыбнулась. – Сакиа становится смыслом жизни для них. Потерять сакиа равносильно смерти.
– Почему вы решили попытаться стать сакиа? – не удержалась я от встречного вопроса.
– У всех нас причина одна. С новым законом мужчина может взять пять жён. При этом, чаще всего у них потребительское отношение к супругам. Убери, постирай, приготовь, заработай денег. Лучше быть любимой сакиа у трёх мужчин, чем пятой уборщицей у одного, – тёмненькая Элина так рьяно выплёвывала речь, что мне стало жалко всех женщин на земле. Их любить и боготворить надо, а не пятым придатком делать.
После завтрака с девушками, и с охраной отправились чистить пёрышки, приводить себя в порядок и заказать пошив нарядов на банкет. Как и тёте Веронике, девушкам предоставлялось по несколько семей, подходящих им генетически, знакомство с которыми готовилось на банкете через три дня.
Отдохнувшие невесты перемещались по городу с весёлым щебетом, привлекая к себе очень много внимания. Они с полна получили порции томных взглядов и вежливых обхаживаний мужчин. Настроение девушек росло на глазах, в отличии от моего, опускающегося ниже плинтуса. Слова Элины не отпускали, заставляя анализировать случившееся со мной.
Даже если– бы Александр не сбежал, что он мог мне дать? Пятой женой там, мыть кастрюли? Не думаю, что землянин согласиться быть третьим мужем здесь. Не тому я подарила своё сердце. Ох, не тому.
– Дамы. Позвольте выказать Вам почтение, – из раздумий вывел знакомый голос.
Передо мной стоял капитан Марк, демонстрируя ямочки на щеках. Тёмно-каштановые волосы были стянуты в хвост, а серая футболка плотно сидела, очерчивая мускулистую грудь. Девочки пожирали его глазами, а я думала об отношении земных мужчин к женщинам.
– Таларри. Это правда, что Ваша мама является Дариоллой, а Вы одна из первых ганзалеонок, родившихся за восемьсот лет?
– Я четвёртая, появившаяся на Ганзалеоне, – улыбнулась на интерес капитана.
– Как же так получилось, что ни один ганзалеонец не похитил Ваше прекрасное сердце? У ваших мужчин такой генофонд. Даже земные женщины готовы проделать трудный путь ради них.
– Всё очень просто. Моё сердце не замирает и не скачет в галоп, когда я смотрю на наших мужчин, – мечтательно закатила глаза.
– Может Вы просто смотрите не на тех мужчин? – взял мою руку и коснулся долгим поцелуем.
Но почему я не встретила его, раньше Александра? Почему чувствую себя виноватой от того, что заледенелое сердце погружается в тепло?
– Возможно, – выдернула, задержавшуюся до неприличия руку. – К сожалению, не на всех мужчин можно смотреть.
– Могу я пригласить Вас на ужин? – вопрос поставил в тупик. У нас не приняты предварительные ухаживания за женщинами. Девушка выбирает род, и они практически сразу начинают жить вместе. Ходят на ужины, развлекательные прогулки и мероприятия. При этом живут и спят вместе, узнавая друг друга и развивая привязку.
– Мы совсем не знаем друг друга, – вежливо осадила его прыть. – У нас не принято девушкам встречаться с мужчинами, не относящимися к её семье.
– Тогда как у меня появится шанс сблизиться с Вами, если мы не будем общаться? – он расстроенно смотрел на меня, в надежде, что я придумаю выход.
– Вы здесь на долго, Марк?
– Завтра вылет, но я обязательно вернусь со следующим грузом.
– Найдите меня, когда вернётесь, – я направилась к выходу, не проверяя, успевают ли за мной девушки. Вылетев на улицу, остановилась только на стоянке аэромобилей.
Зандал! Что же я творю? Не успела отряхнуться от одной земной особи, как засматриваюсь на другую. Какая гарантия, что он другой? Может он также воспользуется мной и сбежит? Насколько крепко моё сердце? Выдержит ли оно второе предательство?
Острая боль пронзила грудь, расползаясь под лопатки, обвивая позвонки. Резкая нехватка воздуха, серая пелена в глазах, лёгкое головокружение. Я держалась за гладкую, нагревшуюся солнцем, крышу мобиля и отгоняла обвиняющий зелёный взгляд. Где проходит грань между ревностью, стыдом и предрасположенность сердца делиться на три. Я родилась, воспитывалась, росла в семье, где мама любила троих мужей. Я живу в мире, где сакиа получают любовь, нежность и заботу от троих мужчин.
Девушки в захлёб обсуждали Марка и с интересом поглядывали на меня. Любопытство открыто читалось на лицах, а я стояла и боялась неудобных вопросов. И они посыпались, как из рога изобилия.
– А капитан оказывается душка! – воскликнула Алиса, тряхнув рыжей, кудрявой копной. – И взгляд у него на тебя голодный.
– Кажется он не против серьёзных отношений, – поддержала Наталья, улыбнувшись пухлыми губами. – У вас разрешены браки с земными мужчинами?
– А как быть с недостающими мужьями? – Вика закусила кончик ногтя. – Их ищет девушка, родители, первый муж или совместно?
– А можно создавать смешанный союз из мужчин разной расы? – Екатерина не осталась в стороне, затягивая чёрный, высокий хвост, и приглаживая растрепавшуюся чёлку.
– Передаётся ли долголетие земному мужчине при союзе с ганзалеонкой? – Софья оставалась серьёзной, изучая моё оторопелое лицо.
– Земные мужчины не могут быть душкой! – рявкнула в разошедшуюся толпу. – И их голодный взгляд не означает серьёзных намерений!
Взглядом дала понять, что тема закрыта, забралась в аэромобиль, и уставилась в окно, с силой закусывая губу. В напряжённой тишине вернулись домой, сдала маме девушек и закрылась в своей комнате. Тяжело было на душе. Тоскливо, одиноко и тошно. К ужину не спустилась, предпочтя темноту комнаты и спасительный сон.
Глава 8
Моя грудь трётся о горячее, крепкое тело, а живот ощущает твёрдую плоть, при каждом движении бёдрами. Повязка на глазах мешает увидеть прижимающего меня мужчину, но властный поцелуй не оставляет сомнений, что это Алекс. Большие руки, сжимающие и раздвигающие ягодицы, отрывают от пола, приподнимают выше. Моя плоть течёт, кричит о готовности, пульсирует от прикосновений к члену. Он входит резко, насаживая до предела, стон теряется где-то в области шеи. Алекс замирает, даёт привыкнуть, чего-то ждёт. Прикосновение к спине, ещё одни руки, поцелуй в шею, мужская грудь прислоняется к спине.
– Расслабься, Рыжая. Тебе понравится, – шепчет Алекс, раздвигая ягодицы сильнее.
Проникновение пальца в девственную дырочку, осторожное поступательное движение, давящее на тугие стенки, разгорающееся пламя в животе, требующее большего. Алекс не двигается, работают только чьи-то пальцы и губы, жадно гуляющие по шее и плечам. Стон от резко наступившей пустоты, желание снова ощутить в себе тесноту.
– Потерпи, принцесса – урчание Марка в затылок, шевелит волосы, мурашки покрывают влажную спину. – Сейчас ты почувствуешь нас обоих.
Плотная головка упирается между ягодиц, надавливая и медленно продвигаясь вперёд. Дрожь в ногах от распирающего чувства наполненности, покалывание в копчике от начавшихся синхронных движений, сначала осторожных, затем всё более резких, не контролируемых никем. Не могу понять своих ощущений, они на грани боли и удовольствия. От быстрых, мощных движений подпрыгивает грудь, задевая жёсткие волоски ноющими от возбуждения сосками. Крики тонут в пламене поцелуя, окружающие звуки накрывает колпаком, расползающийся огонь грозит поглотить мою душу. Взрыв, срывающий рамки, сносящий крышу, рычание и жгучее семя, стремящееся в глубину, впитывающееся внутрь.
Проснулась в поту со смятым одеялом между ног и рассветом, проникающим сквозь не плотно сдвинутые занавески. Это какое-то сумасшествие. Полный бред, визуалировавшийся из моих больных фантазий. Что-то было не так. Что-то стучало в голове, как маленькими молоточками по металлофону. Звук такой нежный и в тоже время настойчивый и звонкий, действующий на нервы. Закопала голову в подушку, пытаясь спрятаться от навязчивого стука, но он не унимался, не пропадал, а звучал ярче на фоне отсечённых подушкой звуков. Страх от осознания, что это может быть, пополз под кожей, сжимая сердце в стальные тиски. Я не готова! Не так! Не сейчас! А молоточки всё стучали и стучали!
За завтраком не находила себе места. Еда казалась резиновой, безвкусной, тяжёлой. Куски царапали горло и падали в желудок, вызывая тошноту. Надо поговорить с мамой. Она знает, что делать. Она поможет принять правильное решение. Правда ей рожать со дня на день, и не хочется её волновать, но выбора у меня нет. Через пару недель стук молоточков услышат все, живущие в этом доме, и говорить придётся со всеми, сгорая от стыда.
– Мам. Мне нужно с тобой поговорить, – дождалась ухода отцов. – Зайдёшь ко мне в комнату?
– Хорошо. Только младших к Веронике отправлю и приду, – мама встала, кинула на меня задумчивый взгляд и пошла на верх.
Я металась по комнате, пытаясь продумать разговор, или хотя бы подобрать слова для начала своей истории. В голове вертелся гвалт мыслей, разгоняемых радостным перезвоном. Наверное, на сотом кругу дверь приоткрылась, являя живот и маму, следующую за ним.
– Что-то случилось? – с ходу налетела она.
– Садись. Разговор будет долгий, – заламывая руки, заняла место на кровати.
– Солнышко. Что бы не случилось, мы во всём тебя поддержим, – заверила, присаживаясь рядом.
– Я жду ребёнка, – ошарашила её.
Такая гамма пробежала по лицу. Удивление, неверие, озабоченность, радость. Пару минут тишину сотрясал перезвон в голове, затем глубокий, шумный вздох со стороны мамы и её тесные объятия, которых мне так не хватало.
– Кто отец? – осторожно поинтересовалась.
– Землянин. Капитан корабля, привозившего предыдущих девушек, – пропищала, сдерживая слёзы.
– Что ты к нему чувствуешь? – стиснула сильнее, прижав боком к ходящему ходуном животу.
– Сейчас злость и обиду. Тогда сердце разрывалось от желания прикоснуться и быть рядом.
– Ты же понимаешь, у них другой менталитет. Без церемонии в храме он проживёт максимум сто лет, а для церемонии должно быть три мужа. Согласиться он быть одним из трёх? – мама включила режим заботы с добавлением мудрости и опыта.
– Он сбежал, мам. Я не знаю где его искать. Я не представляю, что он сделает, когда узнает о ребёнке, – уткнулась в плечо, сгорая от стыда. Мне было очень жалко себя и ребёнка. – Ну почему я такая дура?!
– Ты не дура. Просто влюблённая девочка, – погладила по голове. – А влюблённые часто делают маленькие глупости.
– Что мне теперь делать? – с надеждой посмотрела на неё. – Я совсем потерялась.
– Реши для себя, что ты хочешь? В остальном мы поможем. И вообще, – улыбнулась. – Дети, это радость. Даже если твой капитан откажется от тебя, выбор есть всегда. Можно рожать и воспитывать без мужа, а можно посмотреть в сторону местных мужчин. Уверена, любой род примет с удовольствием примет тебя с ребёнком. Дети сакиа для ганзалеонцев это весь мир. Так что переспи с этими мыслями, солнышко, и поступай, как считаешь нужным.
– Спасибо, мам. Ты самая лучшая, – обняла её, ощущая удары в бок чьей-то маленькой ножкой или ручкой.
– Конечно, – чмокнула в макушку. – Я же Дариолла.
Глава 9
День провела в метаниях, ночь была похожа на бред, с вытекающей бессонницей и измученными нервами. Первая мысль была плюнуть на обиды, лететь на землю и преподнести себя, готовую на всё. Представила жизнь на Земле и передёрнула всем телом. Делить с четырьмя женщинами скудное внимание мужчины – увольте. Представляла традиционную когда-то семью, где муж любит одну жену, которая рожает ему детей, готовит ужин и ждёт с работы. Но здесь вклинилась мамина речь про недолговечность человеческой расы. Она была права. Сколько у нас будет времени на Земле? Тридцать лет максимум? Затем Алекс постареет и его будет раздражать вид молодой, нестареющей жены.
А кем будут дети без церемонии в храме? Сколько лет они проживут? Где гарантия, что мне не придётся похоронить их всех слишком рано? Как потом жить?
Всё склонялось к заманиваю капитана на Ганзалеон. Выбор не слишком большой, но всё-таки он есть. Если мы ему не нужны, можно растить ребёнка одной, или послушать совета мамы.
Где-то на заднем плане проскользнуло видение Марка. Про него придётся забыть. Он не ганзалеонец, и не будет визжать от счастья, воспитывая чужого малыша.
Утром в спальню проскользнул Трэйк. Он был самым младшим из братьев, и самым любимым для моего сердца. С детства более нежный, деликатный, добрый, отзывчивый.
– Привет, сестрёнка, – прыгнул на кровать. – Поделишься тем, что тебя мучает? Надоело смотреть, как ты тухнешь.
Трэйку я доверяла. Не задумываясь, рассказала всё, как есть. Об Алексе и его ненависти к Ганзалеону, о Марке, намекающим на отношения и тепле, обволакивающем душу в его присутствии, о ребёнке, который не виноват в безалаберности матери.
– Да, сестрёнкааа. Твоя жизнь бурлит, как фонтан, – протянул, отходя от шока. – Собирай-ка своих мужиков в кучу, ищи третьего и тащи в храм.
– Собирай, – передразнила его. – Легко сказать. Как? Как мне их собрать?
– Есть несколько способов, – прищурился он. – Можешь воспользоваться помощью отцов, и они приволокут их к храму, а можешь полететь сама. Если капитаны откажутся, воспользуешься помощью отцов.
– Легко сказать, да трудно сделать, – вымучено вздохнула. – Меня никто не отпустит, особенно если узнают про беременность.
– Значит лететь надо с первым космолётом. Такой отправляется через три дня с представителями торгового собрания, – уверенно озвучил. – Я тебе помогу, сестрёнка. Только одну не отпущу.
– Хочешь попасть на Землю? – рассмеялась, сбросив тяжесть с груди.
– Хочу помочь тебе и посмотреть на Землю, – закивал в ответ.
Чтож. Решение принято, осталось поговорить с мамой и заручиться её поддержкой. Мама знает, как убедить папочек, чтобы они сами пожелали отправить меня на Землю.
От душевного облегчения проснулся аппетит. Завтрак умяла в пять минут, довольно поглаживая плоское пузико, в котором довольно мурлыкал малыш. Мальчишки разошлись, кидаясь друг в друга фруктами, пока папа Шаад не рявкнул на них. Двадцать один год, для ганзалеонских мужчин совсем дети. Когда дурачились, повлиять на них мог только папа Шаад. Его грозный рык на всех действовал отрезвляюще и успокаивающе. После воспитательных мер, хитрый папочка отобрал мамочку у папы Даяна.
– Мне надо успокоится, – рыкнул на его возражения. – Вы же не хотите, чтобы я занялся рукоприкладством, а Стар лечением?
Все согласились и оставили маму у него на коленях, а он, громко вдыхая, зарылся в её волосы, жарко шепча, скорее всего очередные пошлости. Никогда не изменится.
Проводив отцов на работу, мама была в полом моём распоряжении. Схватив её за руку, потащила в спальню, убеждать в необходимости моего отлёта.
– Нет! Ты с ума сошла! – вскричала, вскочив с кровати и забыв про живот. Металась по комнате так, как будто спереди не выпирал огромный живот. – Ты ждёшь ребёнка! А если при перелёте что-нибудь случится? А если тебе станет плохо на Земле?
– Забыла, как сама скрыла от отцов беременность и весь перелёт они тряслись и боялись даже дуть на тебя? И ничего не произошло. Ганзалеонки сильнее других женщин. Мы выносливее, обладаем отменным здоровьем, – возразила в ответ.
– Отцам надо поменьше вам сказки рассказывать, – смутилась и перестала стаптывать ковёр. – Я не могу отпустить тебя одну, солнышко. Отцы тоже не смогут сейчас поехать, пока я не рожу.
– Со мной полетят мальчишки, – насела на неё, пока она пристыженно терзала поясок. – Вылет через три дня на комфортабельном звездолёте, долетающем до Земли за две с половиной недели. Через полтора месяца мы будем на Ганзалеоне, с капитанами или без. Мы можем полететь, как представители нашей компании. Мамочка, помоги уговорить папочек.
– Я подумаю, – попыталась отмахнуться и сбежать из комнаты.
– Сколько ты будешь думать? – я не отставала. И как можно отстать, когда на кону моя жизнь. Счастливая или нет, не важно. Главное моя.
– До обеда, – нервно дёрнула головой. – Дай мне время до обеда.
– Если ты меня поддержишь, обещаю. В случае неудачи, выйду замуж за выбранных тобой мужчин, – поставила на кон всё, что могла, лишь бы перетянуть её на свою сторону.
– Завтра банкет. Возьми на себя подготовку девушек, – обернулась на выходе. – Вероника им всё рассказала, объяснила, как себя вести, но надо проконтролировать наряды и причёски. Я рассчитываю на тебя, солнышко.
– Я всё сделаю, мам. Не волнуйся.
К обеду мама зашла сама, и дала согласие на путешествие. Ребята улюлюкали от счастья, а у меня подгибались ноги от страха.
Глава 10
Зал сверкал множеством огней, отражающихся в отполированном, светлом полу и широких, резных колоннах. Мужчин собралось немерено. Все в чёрных, приталенных костюмах, белых, шёлковых рубашках, с запонками, носящими родовые гербы. Они неспешно обсуждали дела, но увидев девушек, разодетых в длинные, струящиеся платья, затмевающих по красоте райских птиц, развернулись к входу и заскользили оценивающим взглядом. Тот же аукцион, только с шиком и надеждами. Каждый род мечтал найти сегодня свою сакиа. У каждого был только один шанс, привлечь к себе внимание избранницы и получить в награду заветный танец. После этого подписывался договор, вносились страховые взносы и депозит на открытый счёт девушек.
Невесты притихли, оглядывая широко открытыми глазами, огромное скопление лучшего генофонда Ганзалеона. В природе не существовало худых или толстых представителей этой расы. Их тела лепились богами для восхищения и устрашения. Костюмы не скрывали стальные пластины мышц, обтягивая их при каждом движении. Смуглая, скорее с бронзовым оттенком кожа, карие или серые глаза, чёрные, как смоль волосы, представляющие воинствующие причёски, вносящие милый хаос в строгий, официальный образ костюмов.
