Текст книги "Полюби меня таким (СИ)"
Автор книги: М. Климова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава 3
Дарья
Сказать, что я в шоке, значит ничего не сказать. Я в ахуе! Полном! Как человек из моих снов оказался здесь? И не только оказался, но ещё и оттрахал меня, как последнюю блядь. А я не лучше, стонала как течная сука. Потекла так, что мокрые даже ляжки. Ноги дрожат, влагалище с непривычки саднит и ноет, сердце заходится от скорости перекачки крови. Абсолютно не помню, был ли презерватив? Нет. Сейчас не о том, надо думать. Сейчас бежать, срочно, пока стыд не накрыл с головой.
Телефон в сумочке оживает.
– Ало…
– Такси подъехало. Номер 734.
– Выхожу, – ищу номерок от пальто, не нахожу. Срываюсь без пальто – в машине не замёрзну, а с премии новое куплю.
Вылетаю из ресторана, нахожу нужное такси, запрыгиваю на заднее сидение.
– Поехали! Быстро! – голос рвёт от истерики, мысли прыгают с одного на другое.
Называю адрес, забиваюсь в сиденье и судорожно думаю, думаю. И вопросы роятся, роятся. Кто? Как? Где? Видел ли кто? А главное, почему я не сказала нет? Почему сама насаживалась на член и стонала от мощного внедрения? Потому что хорошо тебе было. Потому что до сегодняшнего дня ты не трахалась, а раздвигала ноги потереться. Потому что муж твой мудак, загнавший тебя в рамки скучного и однообразного секса. Потому что ему было важно получить, а не дать.
Как с этим жить? Не могу я просто встать, отряхнуться и дальше пойти.
Не помню, как добралась домой, очнулась в постели, в позе эмбриона и мокрой от слёз подушкой. Нарыдавшись, без сил засыпаю. Завтра будет день, завтра будет пища.
Максим
Вернувшись в холл, обнаруживаю пустое кресло. Покрутив головой, выбегаю на улицу. Её нигде нет! Блядь! Мудак! Попрощаться пошёл! Оставил посидеть, в чувства прийти! Эту суку надо было сразу связывать и в машину кидать! Подбегаю к машине, вытаскиваю за грудки Гену.
– Женщина, темноволосая в красном платье выходила?
– Да. Выбегала. Села в такси и уехала минут пять назад.
– Догоним?
– Максим Валерьевич. Я не видел в какую сторону они на трёшке вырулили, – Гена виновато смотрит на меня, но меня сейчас не волнует, что он не виноват. Мне нужен крайний и пока это Гена.
Звоню начальнику службы безопасности.
– Дим. Срочно к ресторану. Проблемы, – выплёвываю каждое слова с трудом.
Дышать больно, лёгкие горят, каждая попытка сделать вдох, выкручивает рёбра. Какой же я самонадеянный придурок. Думал – трахнул, заклеймил и никуда она не денется, пока не надоест, день, два, год, будет на привязи сидеть и дырки подставлять по первому требованию. А нет. Сука решила поиграть! Не учла, что по камерам вычислю. У меня не щенята работают, ребята с опытом в органах. Тебя уже через пару часов найдут и за волосы притащат.
Дмитрий приезжает через двадцать минут. Через час держу в руках её пальто, и договариваюсь с её генеральным о вложении денег в их фирму. К утру у меня полное досье на Ворохову Дарью Александровну.
Неприятно удивило наличие мужа и троих детей. Как представлю, что этот козёл трахает её каждый день, глаза кровью заливает. Я её заклеймил! Это моя сука! Только я могу её трахать! Но всё решается контрактом, который я заставлю подписать. На привязи держать постоянно не получится, но большую часть времени будет рядом.
Набираю Ларри, моему помощнику. Я с ним со школьной скамьи, ближе него у меня никого нет. Он знает, как я по три раза в день катался в тот район и колесил, нарезая круги и высматривая свою кошечку. Он знает, как я кончаю последние время представляя только её.
– Лар. Я нашёл её, – ему не надо объяснять кого. Он всё сразу понял.
– Тебя можно поздравить? Твой дружок наконец то пристроен? – он довольно зубоскалит в трубку.
– Здесь проблемка нарисовалась. Она сбежала, у неё муж и целый выводок.
– Облом. Что собираешься делать?
– Ломать. Свяжись с юристом, составь договор, данные и пожелания сейчас вышлю. Договор должен быть составлен сегодня до восьми вечера, – я делец, и предпочитаю всё фиксировать, подписывать и заверять нотариально.
– Понял. Жду, – сбрасывает вызов.
Мне остаётся только дождаться понедельника, и ловушка захлопнется. Никуда ты Даша, Дашенька не денешься.
Глава 4
Дарья
В понедельник заставляю себя идти на работу. На душе кошки скребут и сердце замирает от нехорошего предчувствия. Вчера, прозвонив сотрудников, якобы узнать про самочувствие, наслушалась море сплетен. О себе ничего не услышала, вопросов с подковыркой никто не задаёт, значит коллеги не видели мои скачки.
– Дарья, ты прям бодрячком. Как всегда, меньше всех выпила? – Михаил зацепился за мою талию. Он давно пытается подкатить, но не подкатная я, и он время от времени срывается и демонстративно обжимается с какой ни будь новенькой, молоденькой сотрудницей. Дурак! Думает я из ревности ноги раздвину.
– Да Миша. Как всегда, алкоголем стараюсь не баловаться. Неизвестно где и с кем найдут после активного возлияния, – выскальзываю из его объятий и иду на рабочее место.
– Жаль, Дашенька. Я бы потерялся с тобой где ни будь, и занялся очень интересными вещами, – мечтательно закатывает глаза и наливает кофе.
– Ага. Изучением бухучёта, – улыбаясь возвращаюсь к кофе машине.
– Как ты любишь, дорогая, два кусочка сахара и пол чашки молока, – передаёт мне кофе и воздушный поцелуй. Дурак. Но заботливый дурак. Каждый день по два раза кофе наливает, утром и в пять вечера.
– Спасибо, солнышко. Как всегда, очень заботлив. Не была бы замужем, за тебя вышла, – обычный каждодневный монолог. Все сотрудники к нему уже привыкли и считали само собой разумеющееся. Это по началу думали, что у нас шуры-муры, а теперь знают о безответной Мишкиной влюблённости. Скорее всего ставки делают сломаюсь или нет?
Под хи-хи, ха-ха время подошло к двенадцати. Вот тут-то и грянуло. Звонит Георгий Маркович и приглашает зайти в кабинет. Не часто генеральный вызывает меня к себе. Сделав глубокий вдох-выдох направляюсь на ковёр, без стука открываю дверь, вхожу и обмираю. В кресле напротив Георгия сидит мой кошмар.
– Дашенька проходи, садись. Это наш будущий соучредитель Орлов Максим Валерьевич. Максим Валерьевич просит отрядить ему бухгалтера на полгода в другую фирму, я радостно согласился отправить к нему на стажировку и повышение квалификации тебя. Место твоё здесь сохраняется, зарплата повышается, но о размере тебе Максим Валерьевич сообщит.
– Георгий Маркович, это шутка? Вы же это не серьёзно? – осторожно спрашиваю я.
– Я на полном серьёзе, Дарья, – подтверждает мои опасения этот продажный урод.
– Да вы охренели совсем?! – повышаю голос, вскакивая с кресла. – У вас совсем голова варить перестала?! Вещь себе нашли и продать решили?!
Хватаю органайзер, лежащий рядом и кидаю в генерального. Он уклоняется и пятится к двери. Под руку попадает степлер, который тоже летит в сторону Георгия. Тот выскакивает за дверь и захлопывает её. Поворачиваюсь к Максиму Охренеевичу и ищу, чем в него запустить.
– Сукин сын! Думаешь трахнул, теперь купить можешь?! – из разгорячённого горла вылетает что-то среднее между писком и шипением.
– И купить могу и трахнуть ещё много раз, – шипит эта тварь в дорогом костюме, припечатывая меня к стене. От удара спиной зашлось дыхание, в глазах побежали чёрные точки.
– А теперь слушай меня внимательно, кошка драная, – продолжает шипеть, обхватывая моё горло и уменьшая подачу кислорода. – На полгода ты моя собственность. У тебя два варианта решения вопроса: ты соглашаешься, подписываешь договор, и мы делаем всё тихо в рабочее время, не затрагивая твою семью, или ты не соглашаешься – теряешь работу, а муж узнаёт о нашем маленьком секрете. А уж сколько проблем могу тебе доставить, боюсь даже говорить. Мои безопасники достали очень интересное наружное видео, правда без звука, но ты была бесподобна, такая страсть, пластика. У меня до сих пор стояк после просмотра.
Слёзы, кого они трогают? Просто лишняя жидкость, вытекающая из глаз на эмоциональном фоне. Мои слёзы Максим слизывает языком, грубо, как животное. А я себя чувствую жертвой, загнанной в западню, и ожидающей прыжка зверя. Рухнуло всё, доверие, уважение к руководству, создаваемое годами. Рухнула вся моя жизнь. Лучше бы ты урод голову себе тогда разбил и шею сломал.
– У тебя десять минут собрать вещи и выйти через главный вход на улицу. Бежать не советую. Информация на тебя полная. Спрятаться не удастся, – отпускает моё горло и выходит из офиса.
Забираю телефон, сумку, куртку. Времени нет посидеть, отойти от мондража.
– Даша. Ты куда собралась? – Татьяна слегка встревожена моей бледностью и дёрганными действиями.
– Я ухожу, Тань. Объяснять времени нет, спросишь у Георгия. Он всё объяснит, – не одевая куртку, выползаю из офиса, спускаюсь на первый этаж и выхожу через главный вход.
Мой господин стоит у машины и говорит на английском по телефону. Хватает меня за локоть, толкает в машину, закрывает дверь. Смотрю сквозь слёзы на офисное здание и понимаю, что находилась здесь последний раз. Еду, закрыв глаза, не интересует куда везут. Какая разница, если ничего не можешь сделать. Я всего лишь планктон в мире акул и не в моих силах менять правила. Я могу только подстраиваться, терпеть и делать счастливую мину.
Заезжаем в элитный комплекс, к центральной высотке. Господин грубо вытаскивает меня из машины и за руку тащит в подъезд, затем вталкивает в лифт, вставляет карточку, и ловушка захлопнулась окончательно. На этаже наблюдаю всего две двери – не хуёвые здесь квартиры. Вот и ответ на решение вопроса. Он только один – подписывай договор и надейся, что через полгода останешься живой и невредимой.
Открывает дверь, подталкивает в квартиру, по хлопку включает свет и втирает меня в стену. Зарывается рукой в волосы, сжимает затылок и с нечеловеческим рыком впивается в губы.
– Я так долго ждал, – шепчет, отрываясь от губ и обрушиваясь на шею. – Больше не сбежишь, пока сам не отпущу.
Он не целует. Он пытается сожрать. Губы шарят по лицу и шеи, руки расстёгивают и спускают джинсы с трусиками, пальцы врываются во влагалище, и в губы врезается ещё один рык. Как будто он добрался до туши мяса, после долгой голодовки. Я не шевелюсь, но тело решает по-другому, тугой узел образовывается где-то в животе, стягивает в спираль, и я чувствую каплю, стекающую по внутренней части бедра.
– Да… Ты охрененно течёшь, Даша… У меня яйца ломит от желания тебя вылезать… – его пошлости шокируют, но в тоже время заводят ещё сильнее, его пальцы прокручивают и массируют клитор, одновременно совершая поступательные движения внутри. Я еле сдерживаю стон, и он это чувствует.
– Давай, покричи. Не сдерживай себя. Тебе же нравится, как я трахаю тебя пальцами. Давай. Кончи для меня. Я хочу увидеть, как ты кончаешь, – движения руки ускоряются, пальцы с сумасшедшей скоростью и силой трахают меня.
Неприличные хлюпающие звуки показывают, на сколько сильно я возбуждена. Максим присасывается к губам и трахает языком. Жёсткие внедрения в рот и влагалище сводят меня с ума. Спираль скручивается сильнее, готовая разорваться и с очередным резким прокрутом клитора я взрываюсь. Судорога бьёт тело, низ живота разрывает на части, из горла вылетает звериный стон. Не замечаю, как хватаю Максима за волосы и притягиваю к себе ещё сильнее, впиваясь ногтями.
– Тихо, тихо. Всё хорошо. Ты потрясающе кончаешь. А когда я буду трахать тебя членом, ты задолбаешься кончать, – мы стоим в коридоре прижавшись друг к другу, и я не могу пошевелиться. Ноги не держат, и, если он отойдёт, я рухну на пол.
Прийти в себя от позорно полученного оргазма Максим не даёт. Не церемонясь, натягивает на меня джинсы, сдирает куртку с сапогами и, схватив за руку, тащит в гостиную. Толкнув на диван, берёт со стола стакан и янтарную жидкость, наливает и залпом опрокидывает в себя. К горлу подкатывает тошнота, толи от нервов, толи от воспоминания какова на вкус эта дрянь.
– Тебе налить? – слегка морщится потенциальный алкаш. Мотаю отрицательно головой. – Не слышу! Язык проглотила? Если я спрашиваю, значит в ответ жду соединение букв в слова, желательно умные. Тебе налить?
– Нет, – выдавливаю. – Я не пью.
– Все пьют. Кто спиртное, кто кофе, а кто воду.
– Я ничего не хочу, – стараюсь говорить твёрдо и уверенно, но вместо этого получается какое-то блеяние овцы.
– Хорошо, – налив второй стакан, мой господин садится в кресло, напротив. – Я не люблю долго ходить вокруг, поэтому сразу оговариваю условия сделки. Каждый день в восемь утра мой водитель забирает тебя из дома и везёт ко мне. До восьми вечера ты принадлежишь мне. Это значит, что я делаю с тобой, что захочу, а ты радостно принимаешь. В твоём лексиконе отсутствует отрицательная форма НЕТ. На все мои пожелания я должен слышать только да.
Он делает паузу и присасывается к стакану, а я опускаю голову на руки, зарываюсь в волосы и слышу звон колоколов, отпевающих конец моей спокойной, среднестатистической жизни.
– Смотри на меня, – врезается в моё сознание. – Дарья! Подними голову и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Медленно облокачиваюсь на спинку дивана. Теперь я приблизительно понимаю, в какое дерьмо попала. И вылезти из него не получится, как бы я не перебирала конечностями.
– Теперь мои требования. Ты выбрасываешь нахрен трусы и брюки, при мне только платья, юбки и голая киска. Завтра тебя ждут в клинике для сдачи анализов и подбора контрацепции – я не хочу ломать кайф резиной. Пока длится наш контракт, ты не совокупляешься с мужем. Унюхаю на тебе его сперму – убью. И самое главное – я люблю трахаться, много и со вкусом, если для тебя что-то неприемлемо, проглатываешь, улыбаешься и делаешь вид, что кайфуешь. Потому что трахать я тебя буду, когда хочу, как хочу и где хочу. А теперь подписывай договор, обедаем и в спальню.
Он кидает на колени папку. Я открываю и стараюсь уловить смысл написанного. Сухой, завуалированный юридическими фразами договор с чётко прописанными пунктами моего дальнейшего существования: «с восьми до двадцати поступает в полное подчинение…»; «обязуется выполнять беспрекословно все указания…». А про совокупление с мужем как красиво прописано: «в свободное время запрещается осуществлять действия с третьими лицами, выполняемые на работе… за нарушение штраф…». И сумма то прописана размером с годовую зарплату. Но размер оплаты труда впечатляет – чувствую себя элитной проституткой, остаётся надеяться, что клиент будет один. И проворный, сукин сын, оказался, счёт для перечисления гонорара уже открыт. А ещё бонус за сногсшибательное раздвигание ног, по окончании трудового договора, в огромном денежном эквиваленте.
Я смогу! Я выдержу! Через шесть месяцев отряхнусь и буду жить дальше!
– Подписывай, Дарья. Не трать моё время. Сев в машину, ты сделала выбор. Так что не строй из себя целку, – мой рабовладелец, явно не настроен давать мне передышку.
Подписываю, сдерживая слёзную массу. Встаёт, забирает папку и ведёт меня в столовую. Стол накрыт на две персоны, шампанское истекает в ведёрке со льдом, меню соблазняет несколькими видами салатов, мясом, запечёнными овощами. Только аппетита нет от слова вообще.
Размазав овощи по тарелке, искромсав стейк в фарш, выпиваю стакан воды. Это единственное, что позволяет принять желудок. Для приличия засовываю в рот кусочек огурца и долго, долго пережёвываю.
– Почему не ешь, Дарья? – слышу глупый в данный момент вопрос.
– Я не голодна, – поднимаю от тарелки глаза. – Могу я сходить в туалет?
– Конечно. Я тебя провожу, – встаёт из-за стола и проводит в ванную комнату. – Жду тебя в столовой. Не задерживайся.
Похоже нужду справлять теперь буду по секундомеру. Стою перед зеркалом, вижу в отражении бледную бабу с нездоровым блеском в глазах. Чтож ты, дура, натворила в этой жизни или прошлой, что тебе такой приз достался. Вроде жила мирно, гадостей никому не делала, а если и делала, то совсем мелкие, не приносящие никому проблем, и явно нестоящие такой награды. Сколько стою у раковины, не знаю, но стук в дверь прямо указывает, что долго.
– Даша, открой, – недовольный голос отдирает меня от зеркала.
– Я уже выхожу, – спешу успокоить Максима. Открываю дверь, пытаюсь выйти в коридор, тут же оказываюсь втолкнутая мощным телом обратно в ванну.
– Раздевайся, начнём с душа, – он быстро расстёгивает рубашку и скидывает её на пол. – Тебе надо всё по два раза повторять? Не тяни, Дарья. Не надо меня бесить. Я сказал – ты делаешь, быстро и без обсуждений.
Я стягиваю блузку, за ней джинсы с носками. Руки дрожат, не могу расстегнуть застёжку бюстгальтера. Чувствую горячее прикосновение к спине, избавляющее от верхней части белья и стягивающее трусики вниз. Онемевшую от стыда и стеснения, Максим заталкивает в душевую кабину, разворачивает к себе и накрывает губы в собственническом поцелуе. Пытаюсь противостоять жёстким реалиям, не отвечая на поцелуй, за что получаю увесистый шлепок по ягодице, и ничего не остаётся, как приоткрыть рот и позволить углубить поцелуй, капитулируя.
Но Максиму моей капитуляции мало, ему нужно полное подчинение и признание его хозяином. Он наматывает волосы на кулак, отрывает от своих губ и тащит вниз, заставляя встать на колени.
– Открой рот, – продолжает удерживать за волосы голову и тычет членом в губы. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Этот вид секса для меня всегда был запретным – муж не просил, а я не предлагала. Рывок за волосы, я закрываю глаза и открываю рот.
– Шире рот. Забыла, как отсасывать? – он дёргает ещё раз волосы, вынуждая открыть рот шире, и тут же заполняет его своим здоровым членом. – Соси сука… Бери глубже…
Стоя на коленях, заткнутым членом ртом, пытаюсь вспомнить описание сего действия в любовных романах. Сравнение с леденцом, мороженом и ещё всякой хренью – не идёт ни в какое сравнение с тем, что чувствую я. Мой рот придаётся жёсткому насилию, резкие толчки, пытающиеся протолкнуть эту палку поглубже в горло, онемевшая и ноющая от боли челюсть, рвотные позывы при каждой удавшейся попытке пощекотать гортань концом, руки в волосах, насаживающие голову посильнее и огромное, просто нечеловеческое желание, что бы это быстрее кончилось.
– Я хочу, чтоб ты проглотила мою сперму, – врезается в изнасилованное сознание, и в горло утыкается член изливаясь солёной, специфической жидкостью.
Меня выворачивает от тошноты, из глаз текут слёзы из носа сопли в вперемешку со спермой, горло дерёт как после наждачной бумаги. Если бы я сегодня ела – рвало дальше чем вижу. Похоже мой первый оральный секс доставил этой суке огромное удовольствие, что не скажешь обо мне. Мне сейчас самое место в центре по бытовому насилию. Освободив рот, поднимает меня с колен, включает душ.
– Даша, открой глаза, – требует он.
Но я не могу этого сделать, не могу посмотреть на эту рожу, не могу показать свои слёзы, не могу дать увидеть, что эта тварь только что сломал меня. Я отворачиваюсь к стене, поднимаю лицо под струи воды и надеюсь, что с соплями, спермой и слезами смоется и боль унижения, и состояние полной безысходности.
Я не смогу! Шесть месяцев этого ада! Я не выдержу! После этого, я уже не отряхнусь!
Максим
Мы стоим в коридоре, и я трахаю её пальцами. Не так я планировал начало рабочего дня для этой драной кошки. Собирался наказать суку за то, что сбежала, за то, что устроила скандал в офисе, за то, что замужем тварь. А вместо этого работаю рукой, пытаясь довести её до оргазма. Не смог удержаться, не смог отказать себе в поцелуе и желание потрогать киску, окунуться в горячую, мокрую щёлку и услышать стон, издаваемый этим порочным ртом с пухлыми губами.
Течёт сука отменно, обволакивая соками пальцы и всю ладонь. От моих активных движений внутри, раздаётся музыка для ушей, сначала смачные, хлюпающие звуки из нижних губок, а потом тихий стон из верхних. Я хуею от этой симфонии. Хочется ощутить, как с чавканьем затягивает член в пещерку удовольствий, а зубки вгрызаются в плечо. Тяну за волосы, подставляя под укус шею, запускаю в горячую влажность третий палец и чувствую вибрацию стенок влагалища, нарастающую с каждым движением в ней. Ещё пару уверенных толчков и жёсткое воздействие на подпухшую горошину и Дарью простреливает сильная судорога. Стенки пещеры сдавливают пальцы, пытаясь засосать их глубже, и этот гортанный стон или рёв – я готов работать всеми частями тела, чтоб услышать ещё раз эту песню оргазма.
Как только я выскальзываю из неё, волшебство рассеивается, и я бешусь от разрывающих желаний наказать, унизить, подчинить и одновременно защитить, окутать нежностью. Решаю окутывать нежностью потом, если заслужит, а сейчас не время пускать слюни. Сейчас надо сломать, подчинить и заклеймить. Все мои действия и слова рассчитаны только на скрытие слабостей, вызванных близостью моей кошечки. Хватаю её за руку, толкаю на диван и без лишних церемоний озвучиваю свои требования. Возможно переборщил с требованиями, но я хочу трахать Дашу много, и знать, что делаю это один.
Во время обеда выбешивает ещё больше своим отстранённым видом, отсутствием аппетита. Я старался организовать романтический обед, даже хотел свечи расставить. Хорошо вовремя, дурак остановился. А эта сука с замороженной рожей должна уже смириться и играть свою роль. Но она прячется в ванной комнате, делая вид, что у неё сильное несварение. Поэтому, оказавшись рядом в замкнутом пространстве, спешу утвердиться, показать Дарье её место.
Заставляю раздеться, ставлю на колени и от души трахаю в рот. Меня бесит её нежелание поработать активно язычком, поиграть с моими яйцами и сделать мне качественны минет, глаза затуманивает гнев, заставляющий меня пробиваться членом в горло. И мне насрать, что ей не нравится заглатывать его целиком, мне насрать, что ей не нравится жёсткое давление с моей стороны. Это не для её удовольствия, это её наказание, от которого я охуеваю и бурно кончаю, упираясь головкой ей в глотку.
Я хочу видеть её глаза, хочу увидеть в них покорность, но она поворачивается ко мне спиной и опустив плечи замирает под душем. Я смотрю на неё, такую тихою, безжизненную, беру мочалку с гелем и дотрагиваюсь до спины. Ничего. Никакой реакции на прикосновения. Я не сомневаюсь, что она плачет, тихо, молча и в груди меня начинает топить боль. Какой же я мудак! Я не трахнул её! Я надругался над ней! Я сделал то, что никогда не позволял себе с женщинами, унижать сексом, само утверждаться за счёт своей силы и власти.
Провожу мыльной мочалкой по позвоночнику, лопаткам, намыливаю округлую попку и ноги, прислоняюсь грудью к спине и нежно обхожу пеной грудь и живот. Останавливаюсь внизу живота, и рука дальше не спускается. Не хочу унижать её ещё больше. Не хочу заставлять её чувствовать куклой для забав. Смываю пену водой, надеясь, что унижение то же смоет. Выключив воду, вытираю полотенцем, накидываю свой халат, укутывая по самые пятки. Беру на руки и несу в спальню, ловя малейшие эмоции, пробежавшие по лицу, но их нет. Отрешённый взгляд, ничего не выражающее лицо. Кладу на кровать, располагаясь рядом, укрываю одеялом, притягивая к себе и утыкаюсь лицом в волосы, вдыхая сладкий аромат.
Через некоторое время Дарья расслабляется, с тихим сопением проваливается в сон, а я боюсь пошевелиться, расставляю пальцы на животе, стараясь обхватить побольше площади, вытягиваюсь вдоль её тела, пытаясь растечься по всем её изгибам и замираю, впитывая тепло, струящееся по венам, убыстряющее движение в местах соприкасания наших тел.
Через два часа Дарья просыпается, напрягаясь, ощутив моё прикосновение сзади.
– Пить хочешь? – пытаюсь вывести её хотя бы на минимальный контакт.
– Да. Воды, пожалуйста, – голос хриплый, надломленный.
Несусь на кухню за водой, пока не передумала получить хоть что-то от меня. Хватаю две бутылки из холодильника, бокал и возвращаюсь обратно.
– Тебе налить в бокал, или из бутылки, – заботливо спрашиваю, откручивая крышку.
– Из бутылки, – протягивает руку, подносит горлышко к губам, отпивает глоток и на губе замирает капелька ледяной воды. Слизывает язычком и медленно повторяет свою пытку бутылкой.
Отвожу глаза, присасываясь к воде, опустошаю бутылку на одном дыхании, и снова как дебил примораживаюсь к губам. Глоток, лёгкое движение гортани, капля, стекающая по подбородку, рука, пытающаяся поймать ледяную влагу… Моя рука, дотронувшаяся до нижней губы и продвинувшаяся к щеке, глаза, скользнувшие по моим губам, переплывающие к глазам, и я тону в бездонном океане коньяка, пьянея, забывая дышать. Они прищуриваются, пытаются что-то решить, что-то понять, а я ничего не понимая, провожу языком по пухлым, влажным, прохладным губам, собираю остатки капли, скатившейся на шею, нежно засасываю нижнюю губу, потом верхнюю, пройдясь кончиком языка по внутренней стороне.
Чувствую лёгкий судорожный вздох и углубляю поцелуй, рукой аккуратно раздвигаю халат, боюсь спугнуть. Кончиками пальцев провожу от колена вверх – вниз по внутренней части бедра, затрагивая, как будто случайно тёплые складочки. Даша становится расслабленнее, осторожно отвечает на поцелуи и я осмелев, задерживаюсь на киске, медленно поглаживая горошинку.
Слышу её стон, говорящий, что сдалась, и крышу снесло окончательно. С рыком обрушиваюсь на губы, шею, ключицы. Дёрнув халат, освобождаю грудь, живот и влажную плоть для глаз, рук, языка. Прикусываю затвердевший сосок, всасывая в рот, кружа языком, перехожу на другую грудь, проделывая те-же манипуляции, спускаюсь влажной дорожкой по животу вниз, туда где течёт мой наркотик, туда, где хочется круглыми сутками работать языком, чтоб в награду услышать симфонию. Дую на налившейся кровью клитор, глубоко вдыхаю пряный аромат её желания, запах сводит с ума, как кабеля, вдохнувшего запах суки. Моей суки. Даша пытается свести ноги, отодвинуться от моего настырного рта.
– Не смей! – рычу, хватая её за бёдра. – Я должен попробовать тебя, иначе сойду с ума.
Она расслабляется, позволяет развести ноги шире. Я вижу её всю. Розовые складки, истекающая влагой щёлка, коричневая, тугая дырочка, дышащая от возбуждения, и всё это моё! На всё поставлю клеймо! Приучу к своему члену, заставлю желать его постоянно, заставлю течь от мыслей о нём!
Провожу языком от задней дырочки к горошине, вылизывая весь сок, прикусываю пульсирующий бугорок, врезаясь пятернёй в ягодицы, сжимая их до скрипа. Ввожу язык в щёлку всасываю всё, до чего могу достать, херею от вкуса, до головокружения.
– Какая же ты вкусная… Я охуеваю от твоей сочности и сладости… – шепчу с сумасшествием работая языком.
Моя кошечка раскрылась полностью, не сдерживает стоны, подмахивает бёдрами, стремясь получить больше ласк. Хватает за волосы, вдавливая мою голову в промежность и с горловым стоном начинает сокращаться, выплёскивая очередную порцию смазки, стекающую мне на язык, губы, подбородок.
– Да, милая, давай… Давай, поработай своей киской для меня…
Вылизываю все остатки, поглаживая руками бёдра, подтягиваюсь к губам, смотрю в глаза, мутные с расширенными зрачками, впиваюсь в губы, проталкивая язык и помечая территорию.
– Ты предохраняешься? – шепчу в губы, сгорая от желания оказаться внутри, без преград.
– Таблетки, – отвечает, обнимая меня ногами.
Мучительно медленно со стоном вхожу в неё на половину, замираю на несколько секунд и выхожу полностью. Провожу головкой по складочкам, влажному входу, круговыми движениями ввожу головку наполовину и снова выхожу, подразнивая мазками по промежности. Даша надавливает мне на ягодицы, требуя с недовольным стоном активных действий, а я только этого и жду, чтоб сдалась и просила.
– Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Отвечай, – рычу ей в губы, упираясь членом в сочащуюся плоть.
– Да… – стонет она, приподнимая на встречу бёдра.
– Что да? Что ты хочешь?
– Да! Я хочу, чтобы ты меня трахнул! – задыхаясь кричит, хватаясь за плечи, волосы, спину, притягивая к себе, умоляя наполнить членом.
Врываюсь одним движением, растягивая стенки до предела, до боли, до когтей, впивающихся в спину, помечая меня.
– Скажи, что моя, Даша… – требую, покусывая шею.
– Твоя… Твоя, Максим… – стонет от ощущения наполненности.
Пытаюсь быть нежным, после предыдущего демарша, но яйца ломит от желания вбиваться со всей дури, от желания растянуть все дырочки, обладать полностью.
– Да, Макс… Сильнее… Глубже… – задыхается Дарья.
– Так? – вбиваюсь по яйца, сотрясая тело.
Резким движением переворачиваю её на живот, подтягиваю вверх попку, прижимаю рукой спину, вдавливая грудь с головой в матрас. Хочу видеть, как жадная щёлка поглощает мой член, как задняя дырочка пульсирует от мощных движений. И эта картина завораживает.
При каждом внедрение, Даша стонет на грани крика, а я упираюсь во что-то головкой, сотрясая внутренние органы, вызывая гортанные звуки, перемежающиеся с шипением. Да! Это моя кошечка! Смачиваю палец в слюне, подвожу к анальной дырочке, надавливая, массирую вход и медленно ввожу палец.
– Фак! Какая ты там тесная… Не разработанная… Тебя трахали в попку? – пытаюсь сдержать желание втиснуться туда членом, растянуть, вызывая крики. Она слишком тугая, не распечатанная.
– Нет… Нет… – выдавливает, насаживаясь на член.
– В следующий раз я распечатаю её. Тебе понравится ощущать мой член в ней, – вытаскиваю палец и присоединяю к нему второй, массируя и растягивая дырочку круговыми движениями.
Придурок, муж, игнорирующий такую лакомую дырочку. Благодаря ему я буду единолично пользовать её попку и часто.
Я усиленно работаю членом и пальцами, имея Дашу во все дырки, пот стекает от запредельной скорости движения, яйца шлёпают по промежности, я еле сдерживаюсь, чтобы не залить её раньше времени спермой. Просовываю вторую руку под живот, нахожу клитор и с силой прокручиваю пальцами.
– Кончай… Чёрт! Я больше не могу! – как по команде мышцы вокруг члена и пальцев начинают сокращаться, сворачивая меня в узел, грозясь переломать всё, что там находится. Сильная судорога простреливает Дашу, заставляя выгибаться и кричать. Так бурно и охуенно подо мной не кончал никто. От силы захвата, мой член с болью выплёвывает сперму, сочащуюся наружу, а стенки влагалища продолжают доить его, массируя и засасывая внутрь.
– Я был прав, – хриплю ей в затылок. – Ты охрененно кончаешь на моём члене. Я чуть не дох от давления в дырочках.
Закончив сокращаться, заваливаемся на бок, подтягиваю Дашу к себе. Так и лежим, приводя дыхание в норму, вцепившись друг в друга, боясь отпустить.
– Даша, что-нибудь хочешь? – проявляю заботу.
– Воды и покурить, – вяло отвечает моя самочка.
– Воду принесу, покурить можно на балконе, – иду голышом на кухню гордо размахивая хозяйством. Настроение захлёбывается от серотонина и эндорфина.
Хватаю воду, тарелку с фруктами и сыром, возвращаюсь в спальню и задерживаю дыхание от представшей картины. Даша абсолютно расслабленная, удовлетворённо улыбаясь, стоит на балконе в простыне с сигаретой и томно втягивает сигарету, медленно выпуская дым.
