Текст книги "Теория денег и кредита"

Автор книги: Людвиг Мизес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Исследование проблемы совокупной ценности не сводится к академической дискуссии о логическом значении категорий выживания. Рыночное ценообразование, понижая оценку запасов благ до значений, соответствующих наиболее значимым потребностям, удовлетворению которых служат их первые единицы, играет огромную роль. Более детальная проработка этой проблематики есть задача теории монопольной цены.}

3. Деньги как индекс цен

Из сказанного выше должно быть ясно, что попытки приписать деньгам функцию меры цен или даже ценности, не имеют научной основы. Субъективная ценность не измеряется – она ранжируется. Проблема же измерения объективной потребительной ценности не есть проблема экономической теории. Раз уж об этом зашла речь, необходимо отметить, что соизмерение эффективности разнородных благ невозможно – в лучшем случае можно сопоставить эффективность благ какой-то одной разновидности. Как только речь заходит о благах разных видов исчезает всякая возможность не только соизмерения, но даже качественного сопоставления эффективности благ, принадлежащих к разным видам. Можно измерить теплотворную способность угля и дров и сравнить их между собой, но не существует никакого способа привести к некоему общему знаменателю объективную эффективность стола и книги.

Объективная меновая ценность также не является измеримой, поскольку и она представляет собой результат сопоставления, осуществляемого в ходе индивидуальных актов оценивания. Объективная меновая ценность единицы данного блага может быть выражена в единицах любой другой разновидности благ. Сегодня обмены обычно осуществляются посредством денег, и следовательно, каждое благо имеет цену, выраженную в деньгах. Это позволило деньгам стать средством для выражения ценности, когда усложнение шкалы ценностей в результате развития обмена привело к необходимости пересмотра техники оценивания.

Иными словами, возможности, предоставляемые институтом обмена, заставляют индивида переупорядочивать свои ценностные шкалы. Тот, на чьей шкале ценностей благо «бочка вина» расположено ниже блага «мешок овса», изменит этот порядок, если он сможет обменять бочку вина на рынке на такое благо, которое он ценит выше, чем мешок овса. Положение блага на ценностной шкале индивида более не определяется исключительно его собственной субъективной потребительной ценностью – на него влияют также субъективные потребительные ценности благ, которые могут быть получены в обмен на данное благо, если эти последние занимают на шкале этого индивида более высокое положение, чем данное благо. Таким образом, если при имеющихся у него ресурсах индивид хочет получить максимум полезности, он должен ознакомиться со всеми ценами на рынке.

Однако для этого он должен получить некоторую помощь в поиске своего пути среди множества обменных соотношений. Деньги, общепризнанное средство обмена, которое можно обменять на любое благо и с помощью которого можно получить любое благо, великолепно подходят для решения именно этой задачи. Индивид не в состоянии, будь он даже суперэкспертом в торговых делах, отследить все возможные рыночные условия и произвести соответствующие перестановки на шкале, где располагаются его субъективные потребительные и меновые ценности, если он не использует некий общий знаменатель, к которому он может свести все множество обменных соотношений. Поскольку рынок обеспечивает возможность превратить любое благо в деньги, а деньги – в любое благо, объективная меновая ценность выражается в деньгах. Таким образом, по выражению Менгера, деньги превращаются в индекс цен. Вся структура экономического расчета предпринимателя и потребителя покоится на процессе оценивания благ в деньгах. Деньги превращаются в такое подспорье для человеческого разума, что он более не может отбросить их, если и когда он занят экономическим расчетом[31]31
  О необходимости денег для экономического расчета см. мою работу: Mises. Die Gemeinwirtschaft: Untersuchungen uber den Sozialismus. 2. Aufl. Jena, 1922. S. 100 ff. (Мизес. Социализм. Экономический и социологический анализ. М.; Челябинск: Социум, 2018. С. 100 сл.)


[Закрыть]. Если мы хотим сказать о функции денег как меры ценности в этом смысле, нет никаких причин не делать этого. Существуют, однако, такие термины, использование которых легко приводит к неверному пониманию, и перед нами как раз такой случай. Поэтому лучше постараться избежать его. К тому же выражение «мера ценности как функция денег» все-таки не вполне корректно, – обычно мы не называем определение географической долготы и широты «функцией» звезд.

Глава 3
Виды денег

1. Деньги и денежные заместители

Когда косвенный обмен осуществляется с помощью денег, деньгам нет необходимости физически переходить из рук в руки. Вместо монет может передаваться полностью обеспеченное требование на эквивалентную сумму, погашаемое по предъявлении. В этой замене пока нет ничего примечательного или специфически денежного. Что действительно заслуживает внимания и что может быть объяснено особенностями именно денег, так это исключительная распространенность такого способа денежных расчетов.

Прежде всего, деньги весьма хорошо приспособлены для того, чтобы быть предметом типового обязательства. Если взаимозаменяемость почти всех других благ более или менее ограничена и часто представляет собой фикцию, порожденную искусственной коммерческой терминологией, то взаимозаменяемость денег практически беспредельна. В этом отношении с деньгами могут сравниться, пожалуй, только такие ценные бумаги, как акции или облигации. Единственное обстоятельство, которое в принципе может ограничить взаимозаменяемость денег и ценных бумаг, связано с трудностями их дробления на отдельные, более мелкие составные части. Однако практика выработала массу приемов, позволяющих, по крайне мере поскольку речь идет о деньгах, преодолевать все сколько-нибудь значимые затруднения этого рода.

Еще более важное обстоятельство связано с той функцией, которую выполняют деньги. Денежное требование может вновь и вновь передаваться, обслуживая бесконечное число актов косвенного обмена без того, чтобы лицо, которое должно погасить его, было вынуждено сделать это. Это, очевидно, не так для других экономических благ, поскольку они всегда предназначены для того, чтобы обеспечить акт конечного потребления.

Специфическая пригодность денежных требований для обслуживания косвенного обмена обусловлена их полным обеспечением и немедленным погашением деньгами. Для краткости мы будем называть такие требования заместителями денег, или денежными заместителями (money substitutes). Эта приспособленность денежных заместителей к тому, чтобы обслуживать акты обмена, усиливается их местом в системе права и в коммерческой практике.

В техническом отношении – а в некоторых странах и в юридическом – передача банкноты практически ничем не отличается от передачи монеты. Внешнее сходство этих платежей таково, что участники торговых сделок обычно не видят никаких различий между объектами, которые действительно выполняют функции денег, и объектами, которые используются только как заместители первых. Бизнесмена совершенно не волнуют категории экономической теории. Он озабочен лишь коммерческими и юридическими характеристиками монет, банкнот, чеков и т. п. Практик видит, что банкноты передаются из рук в руки без документальных свидетельств [о параметрах их эмиссии], что купюры и монеты одинакового номинала обращаются одинаково, что с предыдущих обладателей банкнот нельзя взыскать ничего сверх уплаченной этими банкнотами суммы, что закон не делает различия между ними и деньгами, считая их равноправными при долговых сделках. Для практика существует другое фундаментальное различие – между банкнотами и монетами, с одной стороны, и текущим банковским счетом – с другой. Технически обращение средств, лежащих на текущем счете, организовано более сложно, к тому же и закон трактует их как нечто иное по сравнению с банкнотами и монетами. Отсюда проистекает популярное определение денег, которым люди руководствуются в своей повседневной деятельности. Нет сомнений в том, что из этого определения исходит банковский служащий и что оно может быть весьма полезно для мира бизнеса в целом. Но использовать это определение как элемент экономико-теоретической терминологии совершенно ни к чему[32]32
  Ср.: Andrew. What ought to be called Money? // Quarterly Journal of Economics. Vol. XIII. 1899. P. 219 ff.; Weber. Die Geldqualitat der Banknote. Leipzig, 1900. S. 65 ff.


[Закрыть].

Дискуссию по поводу понятия денег нельзя причислить к таким главам в истории нашей науки, которые могут называться весьма приемлемыми. Она примечательна, главным образом, дымовой завесой юридических и коммерческих технических подробностей, скрывающей весьма тривиальное содержание, которое сводилось к обсуждению терминологических тонкостей. Решение проблемы классификации считалось самоцелью. При этом из виду совершенно упускалось то обстоятельство, что действительная цель подобных построений состоит просто-напросто в том, чтобы способствовать продвижению в исследовании проблемы. Если дискуссия имеет такой характер, она не может не быть плодотворной.

Пытаясь провести разграничительную линию между деньгами и теми объектами, которые внешне походят на них, мы должны иметь виду лишь цель нашего исследования. Эта дискуссия имеет значение постольку, поскольку наша цель – выявить законы, определяющие пропорцию обмена между деньгами и другими экономическими благами. Это и только это является целью экономической теории денег. Таким образом, используемая терминология должна соответствовать рассматриваемой проблеме. Если из всех объектов, выполняющих в коммерческой практике функции денег, выделяется некая группа, которая (и только она) именуется деньгами и которая противопоставляется остальным объектам (которым отказано в названии денег), то это разграничение должно быть проведено так, чтобы обеспечить продвижение в исследовании главной проблемы.

Эти соображения привели автора настоящей работы к выбору названия «денежные заместители» (а не «деньги») для таких объектов, которые, хотя и используются в качестве денег в коммерческой практике, представляют собой полностью обеспеченные требования, обратимые в деньги немедленно по предъявлении.

Требования не являются [первичными] благами; это средство получить блага в свое распоряжение. Этим полностью определяются их природа и экономическая роль[33]33
  См.: Böhm-Bawerk. Rechte und Verhältnisse vom Standpunkte der volkswirtschaftlichen Güterlehre. Innsbruck, 1881. S. 120 ff.


[Закрыть]. Они не ценятся непосредственно, сами по себе, но лишь опосредованно, – их ценность зависит от тех экономических благ, на которые они обращены. В процедуре оценивания требования участвуют два элемента – во-первых, ценность блага, право на которое представлено требованием, и, во-вторых, большая или меньшая вероятность того, что право на данное благо будет фактически реализовано. Если требование может быть предъявлено лишь по прошествии периода времени, то учет этого фактора образует третий элемент оценивания. На 1 января некоего года ценность права на получение десяти мешков угля 31 декабря того же года будет равна не ценности десяти мешков угля, но ценности партии размером в десять мешков угля, которая должна быть поставлена через год. Расчеты такого рода есть обычный элемент коммерческой практики, как и тот факт, что при оценке ценности требований во внимание принимается ценность их обеспечения.

Требования, обеспеченные деньгами, не составляют исключения. Те из них, которые погашаются по предъявлении (если нет сомнений в качестве обеспечения и соответствующий акт погашения не связан с дополнительными расходами), ценятся так же высоко, как и наличные. Они уплачиваются и принимаются точно так же, как и деньги[34]34
  Wagner. Beiträge zur Lehre von den Banken. Leipzig, 1857. S. 34 ff.


[Закрыть]. Только требования этого рода, т. е. погашаемые по предъявлении, совершенно безопасны (с точностью до того, что вообще может предвидеть человек) и в юридическом смысле обладают совершенной ликвидностью. В деловой практике только они выступают полными заместителями представляемых ими денег. Другие требования, например ноты, выпущенные банком против сомнительных ссуд или векселей, срок уплаты по которым еще не наступил, также участвуют в финансовых транзакциях и также могут использоваться в качестве общепризнанных средств обмена. Но, в соответствии с нашей терминологией, они не являются деньгами. В ходе обращения они начинают оцениваться отдельно, – они не считаются эквивалентом ни тех денежных сумм, которые лежат в их основе, ни даже ценности воплощаемых ими прав. Факторы, определяющие их меновую ценность, будут раскрыты нами в ходе дальнейшего изложения.

Разумеется, не будет ошибкой, если мы попытаемся включить в наше определение денег те полностью обеспеченные и погашаемые немедленно по предъявлении требования, которые мы выше предпочли назвать денежными заместителями. Но что должно быть решительно осуждено, так это широко распространенная практика называть деньгами определенные типы денежных заместителей, таких, как банкноты, разменные деньги и т. п., противопоставляя их другим видам денежных заместителей, таким как текущие счета, или вклады до востребования[35]35
  См., например: Helfferich. Das Geld. 6. Aufl. Leipzig, 1923. S. 267 ff. (Helfferich.
  Money. London, 1927. P. 284 ff.)


[Закрыть]. Эта попытка различить то, между чем нет никакой существенной разницы, – ведь, скажем, банкноты и текущие счета различаются только внешне, – возможно, важна для деловой практики или юристов, но не имеет никакого значения для экономической теории.

С другой стороны, существуют весомые аргументы в пользу включения всех денежных заместителей в единую группу денег. В частности, необходимо отметить, что по своей экономической роли полностью обеспеченные и немедленно погашаемые денежные требования отличаются от требований на любые другие экономические блага. Так, требования на товары рано или поздно должны погашаться, что необязательно для денежных требований. Эти последние могут переходить из рук в руки, занимая в системе обменов место денег безо всяких попыток к погашению. Те, кто хочет получить деньги, вполне удовлетворены требованиями на них, а те, кто тратит деньги, находят, что денежные требования также отвечают и этим целям. Следовательно, предложение денежных заместителей должно включаться в совокупное предложение денег, а спрос на них – в общий спрос на деньги. Можно отметить, далее, что если возросший спрос на хлеб нельзя удовлетворить, напечатав больше хлебных карточек и не увеличив фактического предложения хлеба, то рост спроса на деньги можно удовлетворить подобным образом. Попутно заметим, что денежные заместители имеют определенные особенности, которые лучше поддаются учету, если эти объекты входят в определение денег.

Не собираясь оспаривать аргументы этого рода, по соображениям удобства мы будем придерживаться узкого определения денег, дополняя его как самостоятельной категорией денежными заместителями. Является это кратчайшим путем к истине или нет, может или нет какая-то иная процедура обеспечить лучшее понимание обсуждаемого предмета, судить читателю. Автор считает, что избранный метод является единственным, позволяющим разрешить сложные проблемы теории денег.

2. Особенности денежных заместителей

Экономико-теоретическая дискуссия о деньгах должна апеллировать только к положениям экономической теории. Она принимает во внимание юридические различения только в той мере, в какой эти последние важны с точки зрения экономической теории. Следовательно, в качестве отправной точки такой дискуссии должно быть взято экономико-теоретическое, а не юридическое определение денег, экономическое, а не правовое их описание. Отсюда вытекает необходимость интерпретировать наш отказ рассматривать тратты и другие требования в качестве денег в собственном смысле слова не только в рамках узкоправовой концепции денежных требований. Помимо требований на деньги, имеющих строгое юридическое обоснование, мы должны рассмотреть такие денежные взаимоотношения, которые, не будучи требованиями в юридическом смысле этого слова, тем не менее считаются таковыми в коммерческой практике, поскольку их, с теми или иными оговорками, фактически используют как требования на себя самих[36]36
  См.: Laughlin. The Principles of Money. London, 1903. P. 516 ff.


[Закрыть].

Не может быть сомнений в том, что немецкие разменные монеты, которые чеканились во исполнение имперского Закона о чекане от 9 июля 1873 г., в юридическом смысле являются денежными требованиями. Возможно, найдутся и такие проницательные критики, которые будут склоняться к тому, чтобы классифицировать эти монеты как настоящие деньги, на том основании, что они представляют собой штампованные диски из серебра, никеля или меди, т. е. являются объектами, имеющими все те же физико-механические свойства, которые имеют деньги. Однако, несмотря на мнение этих проницательных авторов, упомянутые разменные монеты с экономической точки зрения представляют собой тратты на национальное министерство финансов. Параграф 2 раздела 9 Закона о чекане (в редакции от 1 июля 1909 г.) обязывает Бундесрат указать те центры, которые должны выдавать золотые монеты по требованию лиц, предъявляющих серебряные монеты на сумму не менее 200 марок или никелевые и медные монеты на сумму не менее чем 50 марок. Исполнение этой функции возложено на ряд отделений Рейхсбанка. Другим разделом Закона о чекане (раздел 8) устанавливается, что Империя всегда будет в состоянии осуществлять обмен по указанному курсу. В соответствии с этим разделом общее количество отчеканенных серебряных монет ни в какой момент времени не должно превышать двадцать марок на душу населения, а количество никелевых и медных монет – двух с половиной марок на душу. По мнению законодателя, эти суммы представляют собой спрос на мелкую монету, и, следовательно, нет никакой опасности, что общий выпуск разменной монеты, превысит совокупный спрос на них. По общему мнению, для держателей разменной монеты не существовало юридически признанного права обмена [на золото], а количественные ограничения на использование разменной монеты в качестве узаконенного средства платежа (см. раздел 9, часть 1) были недостаточной заменой такого права. Тем не менее общепризнанным фактом является то, что разменные монеты без ограничений принимаются отделениями Рейхсбанка, указанными канцлером [банка].

Точно такое же правовое положение было установлено и для нот Имперского министерства финансов. Общее количество таких нот, находящихся в обращении, было ограничено 120 млн марок. Они также (раздел 5 закона от 30 апреля 1874 г.) разменивались на золото Рейхсбанком, действовавшим в данном случае от лица имперского министерства финансов. Не имеет отношения к делу ни то, что указанные ноты не имели статуса узаконенного средства платежа в частных сделках, ни то, что все были обязаны принимать серебряные монеты в сумме до двадцати марок, а никелевые и медные – до одной марки. Хотя по закону никто не был обязан этого делать, но фактически все охотно принимали их в качестве уплаты долгов.

Другим примером является германский [серебряный] талер в период от введения золотого стандарта [в 1871 г.] до изъятия талера из обращения 1 октября 1907 г.[37]37
  Согласно конвенции, заключенной союзными государствами в 1857 г., монетной единицей Германии служил серебряный талер 900-й пробы (по 30 талеров из фунта чистого серебра). Рядом актов, принятых в 1871–1873 гг., в Германской империи установлен золотой стандарт, согласно которому денежной единицей стала марка, определенная как 0,356496 г чистого золота, и новая монетная система, основанная на чекане полноценных золотых монет в 5, 10 и 20 марок 900-й пробы (из 1 фунта чистого золота по закону выбивалось 279 шт. монет в 5 марок или 139,5 монет в 10 марок или 69,75 монет в 20 марок). – Прим. науч. ред.


[Закрыть] В течение всего этого периода талер без сомнения имел статус узаконенного средства платежа. Но если мы пойдем дальше этой формулы, юридическое происхождение которой бесполезно для целей нашего исследования, и зададимся вопросом, был ли талер в течение этого периода деньгами, ответом должно быть твердое «нет». Да, он использовался в торговой практике как средство обмена, но это использование было возможно только потому, что он представлял собой требование на то, что действительно являлось деньгами, т. е. на общепризнанное средство обмена. Хотя ни Рейхсбанк, ни Империя, ни одно из составлявших ее королевств или княжеств и никто другой не был обязан принимать его в качестве наличных, Рейхсбанк, действуя от лица государства, всегда старался гарантировать, что количество талеров, находящихся в обращении, не превысит спроса со стороны публики. Рейхсбанк обеспечивал этот результат, отказываясь навязывать талеры своим клиентам, когда производил выплаты. Это обстоятельство, наряду с тем фактом, что в расчетах, как с банком, так и с Империей талеры принимались как узаконенное средство платежа, было достаточным для того, чтобы талеры фактически превратились в тратты, которые всегда могли быть обращены в деньги. В результате талеры обращались в пределах Германской империи как полностью обеспеченные денежные заместители. Директорам Рейхсбанка неоднократно предлагалось в обмен на банкноты этого банка выдавать талеры, а не золото (что вполне соответствовало бы законодательству), расплачиваясь золотом только при условии премии. Целью этих предложений было воспрепятствовать экспорту золота. Но Рейхсбанк постоянно отвергал эти и все подобные предложения.

Истинная природа разменной монеты в других странах не всегда так очевидна, как в Германии, денежная и банковская система которой формировалась под влиянием таких деятелей, как Бамбергер, Михаэлис и Зётбеер[38]38
  Бамбергер, Людвиг (Ludwig Bamberger, 1823–1899) – немецкий банкир, один из основателей «Deutsche Bank», представитель Майнца в германском рейхстаге (1868), осуществлял экономическую реформу в Эльзасе (1971–1873), депутат имперского рейхстага (с 1873), один из лидеров национал-либеральной партии, разработчик законов о монетном чекане, о билетах государственного казначейства, о банкнотах, об имперском банке. Сторонник свободы торговли, золотого стандарта и жесткой денежной политики, Бамергер постепенно оказался в оппозиции к своему политическому союзнику Бисмарку, противодействуя немецким катедер-социалистам, приобретавшим все большее влияние. С конца 1880-х годов – член партии свободомыслящих. Михаэлис, Отто (Otto Michaelis, 1826–1890) – немецкий экономист, член прусской палаты депутатов (с 1861), депутат Северо-германского сейма (с 1867). В 1877–1879 гг. – директор финансового отдела имперской канцелярии, что соответствовало должности министра финансов Империи, один из создателей банковской и денежной системы Германской империи, основанной на золотом стандарте и частичном резервировании при наличии нескольких эмиссионных банков. Зётбеер, Адольф (Adolf Soetbeer, 1814–1892) – немецкий экономист и статистик, секретарь торговой палаты в Гамбурге (с 1839), за работы по гамбургской торговой статистике получил в Кильском университете степень доктора права, почетный профессор Гёттингенского университета (1871). Автор множества работ по денежному обращению и денежной политике, сторонник золотого стандарта, признанный авторитет в области международного денежного обращения. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Соответствующие законы некоторых стран не позволяют с такой же легкостью установить теоретические основания политики в области чекана разменной монеты или использовать их в качестве примера, подобного приведенному выше. Тем не менее все они в конечном счете имеют в виду одно и то же. Общей для них юридической особенностью чекана разменных монет является ограничение платежной способности разменной монеты некоторой максимальной суммой, установленной законом. Как правило, это ограничение дополнятся ограничением (также установленным законом) на общее количество разменной монеты, которое может быть отчеканено.

Такой вещи, как экономико-теоретическая концепция разменной монеты, не существует. Все, что могут сказать по этому поводу экономисты-теоретики, это то, что, во-первых, разменная монета представляет собой одну из подкатегорий требований на деньги. Во-вторых, она используется в качестве денежных заместителей. В-третьих, предполагается, что элементы вышеуказанной подкатегории предназначены для использования в денежных сделках на небольшие суммы. Тот факт, что чекан и обращение разменной монеты осуществляются в соответствии со специальными юридическими нормами и законодательно регулируются, объясняется специфической природой тех задач, для выполнения которых она предназначена. Общепризнанность права держателя банкноты на получение денег в обмен на нее, с одной стороны, в то время как, с другой стороны, обмен разменной монеты во многих странах административно ограничен, объясняется различными путями, по которым развивались соответственно банкноты и разменные монеты. Разменные монеты возникают вследствие потребности обеспечить обмен небольших количеств товаров невысокой ценности. Эти исторические обстоятельства их появления пока недостаточно освещены, и почти все, что написано по этому вопросу, имеет отношение лишь к нумизматике или метрологии[39]39
  См.: Kalkmann. Englands Übergang zur Goldwärung im 18. Jahrhundert. Straßburg, 1895. S. 64 ff.; Schmoller. Über die Ausbildung einer richtigen Scheidemünzpolitik vom 14. bis zum 19. Jahrhundert // Jahrbuch für Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im Duetschen Reich. XXIV. Jahrgang. 1900. S. 1247–1274; Helfferich. Studien über Geld– und Bankwesen. Berlin, 1900. S. 1—37.


[Закрыть]. Тем не менее один тезис можно сформулировать с большой долей уверенности: чекан разменной монеты всегда представляет собой результат попыток исправить недостатки денежной системы. К ним относятся технические трудности, препятствующие делению денежной единицы на монеты малых номиналов. Стремление преодолеть именно эти трудности привело – после многочисленных неудачных попыток решить эту проблему – к тому варианту, который принят сегодня. В ходе этого процесса во многих странах в мелких сделках время от времени использовались разновидности неразменных декретных (fiat) денег[40]40
  Определения товарных денег, кредитных денег и неразменных (декретных) денег см. в разделе 3 настоящей главы.


[Закрыть], что порождало многочисленные неудобства – из-за наличия двух независимых разновидностей денег, одновременно выполняющих функцию общего средства обмена. Для того чтобы избежать неудобства этого рода, для мелких монет была установлена фиксированная законом пропорция их обмена на монеты, используемые в крупных сделках. Были приняты предупредительные меры к тому, чтобы количество мелких монет не превышало потребностей торгового оборота. Наиболее важной из этих мер было принудительное ограничение количества отчеканенных монет такой величиной, которая казалась необходимой для расчетов по мелким сделкам. Бывало, что это ограничение устанавливалось законом, но бывало и так, что оно отслеживалось и соблюдалось, не будучи установлено законодательно. Наряду с этим ограничением появился и лимит суммы, до которого разменные монеты имели статус узаконенного средства платежа в частных сделках, причем эта сумма устанавливалась на относительно низком уровне. Опасность, что эти меры окажутся недостаточными, никогда не представлялась слишком значительной, поэтому установленные законодательством ограничения либо не соблюдались вовсе, либо оставались неопределенными, когда право владельцев разменной монеты обменивать ее на деньги не было ясно сформулировано. Но сегодня всюду, где разменная монета не принимается обращением, она без возражений принимается государством или каким-то другим органом, вроде центрального банка. Таким образом разменные деньги получили статус денежных требований. Там, где эта практика на время прерывалась, и там, где предпринимались попытки приостановить фактически имевшую место обратимость разменной монеты в деньги – с целью заставить обращение принимать большее количество разменной монеты, чем оно того требовало, разменная монета превращалась в кредитные деньги или даже в товарные деньги. После этого они более не воспринимались как денежные требования, погашаемые по предъявлении, т. е. эквивалентные деньгам, и их ценность устанавливалась независимо.

Эволюция банкноты была совершенно иной. Она всегда считалась денежным требованием, даже с юридической точки зрения. Никто никогда не упускал из виду тот факт, что, если ценность банкнот должна быть такой же, как ценность денег, необходимы шаги по обеспечению и поддержанию возможности в любой момент погасить банкноты деньгами. То, что приостановка уплаты наличными по предъявлении банкнот изменяет их экономическую природу, едва ли могло остаться незамеченным, но в менее значимом случае разменных монет с их низкими номиналами и мелкими сделками это обстоятельство забывалось относительно легче. Более того, меньшая важность разменных монет означала, что для поддержания постоянной возможности их обмена на деньги для этой цели не нужно было создавать специальных фондов. Отсутствие таких специальных обменных фондов также могло маскировать истинную природу разменной монеты[41]41
  О природе разменной монеты см.: Say. Cours complet d’economie politique pratique. 3-eme ed. Paris, 1852. T. 1. P. 408; Wagner. Theoretische Sozialökonomik. Leipzig, 1909. II. Abt. S. 504 ff. Весьма содержательное обсуждение содержится в служебных записках и материалах обсуждений бельгийского Закона о чекане разменной монеты 1860 г. В записке Пирмеца (Pirmez) сущность современных разменных монет, конвертируемых в деньги, характеризуется следующим образом: «Обладая этим свойством (конвертируемостью), монеты более не являются просто монетами, они становятся требованиями, обязательствами уплаты. Их держатель более не является обладателем прав на монету как таковую (jus in re) – он владеет требованием, выписанным на государство, на номинальную ценность разменной монеты (jus ad rem), – это право может быть реализовано в любой момент по предъявлению монеты к обмену (погашению). Разменные монеты перестали быть деньгами, превратившись в инструмент кредита, в банкноту, выполненную в форме кусочков металла» (Loi decretant la fabrication d’une monnaie d’appoint… precedee des notes sur la monnaie de billon en Belgique ainsi que la discussion de la loi a la Chambre des Representants. Brusseles, 1860. P. 50).


[Закрыть].

Особенно поучительны особенности денежной системы Австро-Венгрии. Реформа денежного обращения, объявленная в 1892 г., формально никогда не была завершена, и до падения Габсбургской монархии юридически сохранялся стандарт, называемый бумажным, поскольку Австро-Венгерский банк не был обязан осуществлять обмен собственных банкнот, которые имели статус узаконенного средства платежа без ограничения количества. Тем не менее с 1900 по 1914 г. Австро-Венгрия фактически придерживалась золотого стандарта, или золотодевизного стандарта, поскольку [центральный] банк фактически без всяких затруднений предоставлял золото по требованию участников торговли. Исходя из буквы закона банк не был обязан выдавать золото в обмен на свои банкноты. Он погашал их векселями (bills of exchange) и другими требованиями, которые погашались золотом за границей (чеки, ноты и т. п.), причем это погашение производилось по ценам ниже верхней теоретической золотой точки[42]42
  Золотые точки – значения фактического валютного курса, при которых его отклонение от монетного паритета делает выгодным пересылку золота вместо обмена одной валюты на другую, и наоборот. Например, если валютный курс доллара к фунту стерлингов в Нью-Йорке начинал превышать курс монетного паритета и это превышение было больше, чем удельные расходы на транспортировку золота из Нью-Йорка в Лондон, то британскому экспортеру становилось выгодным получать экспортную выручку, не обменивая доллары на фунты, а вывозя золото из Нью-Йорка (экспортная золотая точка). Если же курс доллара падал ниже монетного паритета, и если это падение превышало расходы по транспортировке золота, то британским импортерам становилось выгодно расплачиваться за американские товары не обменивая фунты на доллары, а вывозя золото в Америку. При золотом стандарте золотые точки задают весьма узкие границы колебаний валютных курсов, обеспечивая стабильность мировой денежной системы. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. В этих условиях каждый, кто хотел экспортировать золото, естественно, предпочитал покупать требования этого рода, что позволяло ему достичь своей цели дешевле, чем при физическом вывозе золота.

Во внутренней торговле, где золото использовалось лишь в исключительных случаях – население за много лет до реформы перешло на банкноты и разменные монеты[43]43
  Серебряный гульден занимал в Австро-Венгрии такое же положение, как серебряный талер в Германии 1873–1907 гг. Он был узаконенным средством платежа, в экономико-теоретическом смысле представляя собой денежное требование, поскольку эмиссионный банк всегда погашал его [золотом] по первому предъявлению.


[Закрыть], – ситуация была аналогичной: банк всегда погашал банкноты золотом, хотя и не был обязан это делать. Эта политика проводилась не случайно и не время от времени, а сознательно и систематически. Ее целью было предоставить Австрии и Венгрии возможность использовать все преимущества золотого стандарта. И австрийское, и венгерское правительства, по инициативе которых банк проводил эту политику, сотрудничали в той мере, в какой это было возможно. Однако инстанцией, которая должна была гарантировать, что она всегда будет в состоянии осуществлять добровольно взятое обязательство по погашению банкнот, был сам центральный банк, добивавшийся этого посредством проведения соответствующей политики в области учетной ставки. Меры, принимаемые банком в этой связи, не отличались от мер, принимаемых эмиссионными банками других стран с золотым стандартом[44]44
  См. мои статьи: Das Problem gesetzlicher Aufnahme der Barzahlungen in Österreich-Ungarn // Jahrbuch für Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft im Deutschen Reich. XXXIII. Jahrgang. 1909. S. 985—1037; Zum Problem gesetzlicher Aufnahme der Barzahlungen in Österreich-Ungarn // ebend. XXXIV. Jahrgang. 1910. S. 1877–1884; The Foreign Exchange Policy of the Austro-Hungarian Bank // Economic Journal. Vol. XIX. 1909. P. 201–211. Под влиянием растущего инфляционистского движения, которое усиливалось благодаря активной пропаганде государственной теории денег Кнаппа, центральный австро-венгерский банк уже в 1912 г. несколько ослабил свою политику, когда временно повысил цены, уплачиваемые им за девизы. Как только разразилась мировая война, он тут же прекратил выплату металлической наличности.


[Закрыть]. Таким образом, банкноты Банка Австро-Венгрии представляли собой не что иное, как банкноты. Деньгами в этой стране, как и в других европейских странах, было золото.

3. Товарные деньги, кредитные деньги и декретные деньги

Экономическая теория денег обычно формулируется не в экономических, а в юридических терминах. Эти термины используются публицистами, политиками, коммерсантами, судьями и другими лицами, внимание которых сосредоточено на правовых характеристиках различных видов денег и денежных заместителей. Использование этих терминов целесообразно в контексте тех аспектов денежной системы, которые важны с правовой точки зрения. Однако для целей экономико-теоретического исследования они практически бесполезны. Этому обстоятельству не уделяется должного внимания, несмотря на тот факт, что в денежной теории, как ни в каком другом вопросе, путаница между юридической и экономической наукой столь распространена и чревата столь далеко идущими опасными последствиями. {Одни считают, будто с помощью юридических терминов необходимо выразить некие экономико-теоретические положения, на которые без этого не обращается должного внимания. Другие отвергают искусственные термины, изобретаемые экономистами-теоретиками, как юридически неопределенные. И те и другие неправы в равной мере.} Исследовать экономические категории с помощью юридических понятий является грубой ошибкой. Правовая терминология, а также результаты правового анализа проблем денежной системы должны восприниматься экономистами-теоретиками как один из предметов их исследования. Задачей экономиста не является их критика, хотя они могут использоваться ими для решения задач их собственной науки. Технические юридические термины могут использоваться в ходе экономико-теоретических дискуссий, но только если это не ведет к ошибкам. Но для решения собственных задач экономическая теория должна создать свою собственную терминологию.

Существует два типа объектов, которые могут использоваться в качестве денег. С одной стороны, это физические предметы, как, например, металлическое золото или серебро. С другой стороны, это могут быть такие объекты, которые технически не отличаются от предметов, не используемых в качестве денег. Факторы, определяющие, являются ли эти объекты деньгами или нет, связаны с их юридическими, а не физическими свойствами. Кусок бумаги, «денежность» которого обеспечивается тем, что он отпечатан специальным государственным органом, ничем не отличается от другого куска бумаги, точно так же отпечатанного, но только кем-то, кто не уполномочен печатать деньги, – точно так же, как настоящая монета в пять франков технологически ничем не отличается от «точной копии подлинника». Единственное отличие лежит в законе, которым регулируется процесс изготовления таких монет и который запрещает изготавливать их всем, кроме государства. Чтобы избежать непонимания, в этом месте мы должны специально оговорить следующее: все, что может делать закон, это обеспечить регулирование процесса выпуска монет, – государство не властно, в дополнение к этому, предписать, чтобы эти монеты стали деньгами фактически, т. е. чтобы все начали использовать их как общепризнанное средство обмена. Все, что может сделать государство посредством своего официального штампа, это выделить определенные куски металла или бумаги из всех других таких же предметов с тем, чтобы процесс их оценивания осуществлялся независимо от этих других предметов. Тем самым оно позволяет использовать в качестве общепризнанных средств обмена те предметы, которые имеют специальные правовые характеристики, в то время как другие предметы этого же рода остаются просто предметами. Государство может также осуществлять различные действия, имеющие целью побудить участников обмена использовать в качестве средства обмена именно эти, авторизованные им предметы. Но эти предметы не могут стать деньгами лишь потому, что так велело государство, – деньги возникают только в процессе использования теми, кто осуществляет сделки купли-продажи.