Текст книги "Сказки и легенды о чёрте"

Автор книги: Людвиг Бехштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Людвиг ван Бехштейн
СКАЗКИ И ЛЕГЕНДЫ О ЧЁРТЕ

Лорелея

еподалеку от местечка Кауб полноводный Рейн вливается в мрачную теснину с высокими крутыми берегами, что черными громадами нависают здесь над бурным потоком. Стремительно несутся бушующие воды, с ревом и шумом разбиваются грохочущие волны о неприступные скалы. Жутковато становится всякому, кто попадает сюда и видит буйные воды могучего Рейна и отвесные берега, готовые вот-вот сомкнуться друг с другом. Здесь, в этих скалах обитает прекрасная рейнская русалка, коварная Лорелея.

Часто выходит она из воды и является рыбакам чудной девушкой с золотыми волосами. Расчесывает она свои волосы золотым гребешком и поет сладкозвучную песню, завлекает юношей, так что кидаются они, очертя голову, к ней и находят свою смерть в неистовой стихии. Нет такого человека на Рейне, кто не слышал бы о красавице Лорелее – сколько сказок сложено о ней, сколько песен!

Много разных легенд рассказывают о Лорелее, и все эти грустные истории повествуют о печальной судьбе, которая постигает всякого, кто осмеливается приблизиться к прекрасной Лорелее. Но есть среди них одна, быть может, чуть более веселая, и не с таким мрачным концом. Как-то раз довелось самому черту плыть по Рейну, и никак ему было не миновать Лорелеевых скал. Подплыв к мрачной теснине, черт решил, что ущелье для него слишком узко, и потому надо его либо слегка раздвинуть, либо сокрушить эти громоздкие утесы, а из обломков устроить запруду, чтобы уж никакие корабли не могли тут пройти. Уперся черт спиною в утес, на котором обыкновенно восседала Лорелея, а ногами – в другую гору, что возвышалась на противоположном берегу, и давай трясти, да раскачивать скалистые глыбы. И вот уже поддалась было каменная громадина, – но тут раздалось пение Лорелеи. Услыхал черт ее пение, и как-то странно стало ему на душе. Не осталось у него более сил продолжать задуманное дело. Как хотелось ему утащить к себе Лорелею, чтобы стала она ему возлюбленной, да не властен он был над нею. От нахлынувших чувств распалился черт необычайно, любовный жар захватил его целиком – так что даже дым валом повалил. Едва только Лорелея допела до конца песню, убежал черт восвояси, не помня себя от радости, ибо думал уже, что весь век придется ему коротать у той скалы. Но не успел черт уйти далеко, как на скале появился черный выжженный силуэт – настоящий отпечаток черта, от макушки до хвоста и копыт. Вот какой портрет оставил он Лорелее на вечную память о себе. С тех пор черт не отваживается подходить близко к тем местам – все боится: а вдруг рейнская сирена его снова припечатает к скале, как в тот раз – кто ж тогда дьявольские козни строить будет – встанут все его дела, и большой от этого будет вред.

Как чёрт адвокатом был

тправился однажды один ландскнехт по делам в другой город, да по дороге заболел и пришлось ему остановиться на первом попавшемся постоялом дворе. Был у него с собою полный кошель денег, и отдал он этот кошель хозяйке – так оно, мол сохраннее будет. Хозяйка же до денег сама не своя была, и потому сговорилась она со своим муженьком и решила деньги не отдавать. Прошло какое-то время, ландскнехт поправился и стал требовать свои деньги обратно. А хозяйка на это подняла страшный крик – дескать, знать-не знаю никаких денег, ничего никто мне не давал – и бранила и ругала ландскнехта на чем свет стоит. Тот в свою очередь обозвал хозяйку гнусной воровкой. Не выдержал тогда хозяин постоялого двора и решил усмирить разбуянившегося постояльца – сгреб он его в охапку, да и выставил за дверь. Ландскнехт давай в дверь колотить, да шуметь, что есть мочи, а хозяйка высунулась в окошко и заголосила как резаная:

– Помогите! Спасите!

Сбежался на крик народ, повязали они ландскнехта и отправили его в темницу, где и предстояло ему дожидаться суда по обвинению в нарушении общественного порядка и посягательстве на личную собственность граждан.

Сидит ландскнехт в темнице, ждет решения своей участи, и тут является к нему черт. Расписал черт в красках, какая судьба уготована бедному узнику, и сказал:

– Выбирай: продашь мне свою душу, спасу тебя от веревки, а нет – так и пропадешь почем зря.

А ландскнехт был не из тех пропащих вояк, у которых не осталось ничего святого. Был он человеком праведным и честным, и к тому же не знал за собою никакой вины. Вот и сказал он черту:

– Лучше десять раз умереть под пытками, чем продаться черту.

Не хотел черт отступаться от него и принялся во всех подробностях описывать, какие мучения ждут его, как он будет умирать, но ландскнехт твердо стоял на своем и не поддавался на чертовы уговоры. Не выдержал тогда черт и говорит:

– А я все равно тебе помогу, и не надо мне от тебя никакой платы; хочу, чтоб ты убедился – не так страшен черт, как его малюют, я тоже знаю, что такое великодушие и благородство. Только давай условимся. Когда приведут тебя на суд выслушать твои показания, потребуй себе адвоката, защитника, я же встану в сторонке, вместе с другими адвокатами, на мне будет голубая шляпа с белыми перьями. Спросят тебя, кого ты хочешь, а ты и укажи на меня. Идет?

Подумал-подумал ландскнехт и согласился: ведь в этом нет ничего дурного, что противно было бы Богу, – решил он.

Настал день суда, ввели ландскнехта в зал, потребовал он себе адвоката и указал на господина в голубой шляпе с белыми перьями. Суд не возражал против такого выбора, и тогда вышел черт на середину, вежливо так поклонился судьям и, получив слово, стал рассказывать все обстоятельства своего подзащитного. Он очень красочно расписал то бедственное положение, в котором оказался ландскнехт, ставший жертвой бесстыдного плутовства хозяев постоялого двора. Он рассказал, как сначала они воспользовались болезненным состоянием своего постояльца, сговорились меж собою и выманили у него деньги, а потом, когда он уже поправился, поколотили и выставили его за дверь. Ландскнехт же, мол, проявил смирение и кротость – ведь своим мечом он в праведном гневе мог бы разнести весь дом, а он только слегка поцарапал входную дверь, и потому, – убеждал судей черт, – он заслуживает лишь легкого наказания, а не смертной казни, каковая положена при таком серьезном обвинении.

Следующим вызвали судьи трактирщика. Тот сразу взял быка за рога – уж больно осерчал он на черта за его дерзкие речи, – и давай поносить адвоката всякими ругательствами. Мол, чего это он такой-сякой крутит-вертит, знаем, мы, дескать, все их уловки, эти адвокаты кому хочешь, голову заморочат, ведь недаром говорят «адвокат – черту брат».

– Провалиться мне на этом месте, – бушевал трактирщик, – не брал я никаких денег, и жена моя не брала, видеть-не видывал я его кошелька! Вот пусть меня черт заберет, если я вру! И не слушайте господа судьи, что он там вам плетет, он и не такого еще набрешет, этот самый…

Но тут верховный судья, видя, что трактирщик уж совсем разошелся, призвал его к порядку, – а не то досталось бы черту по первое число. Слушая гневную тираду трактирщика, черт только улыбался, а когда того прервали, попросил опять слова.

– Мой клиент, – начал неторопливо он, – подробно описал мне свой кошель и его содержимое: кошель этот уже довольно потрепанный и старый, сделан из замши, завязывается шнурком с медным колечком на конце. В нем было пятьдесят пять бранденбургских талеров с изображением Иоахима, шесть рейнских золотых гульденов, двадцать мекленбургских монет, тринадцать саксонских грошей, кроме того – одна испанская крона с изображением короля Филиппа, один дукат герцога Рихарда Баварского, две монеты с изображением кайзера Максимилиана, и, наконец, один медный пфеннинг, на котором напечатано «Чем идти воровать, лучше сразу Богу душу отдать».

Все сидящие в зале прямо застыли от удивления – как адвокат все хорошо запомнил! Не меньше других был изумлен сам ландскнехт, который черту ровным счетом ничего не рассказывал, и, честно говоря, сам толком не помнил, какие там у него монеты лежали, и какие на них были изображения, а уж о том, что написано – лучше и вовсе не спрашивать, все равно не мог прочесть ни слова.

– Однако, если высочайший суд даст на то свое соизволение, – продолжал черт, – можно сейчас же отправить двух гонцов, дабы пошли они к трактирщику в дом и пошарили как следует в трубе. Они, конечно, изрядно перемажутся, но зато найдут кошелек обвиняемого – он подвешен там внутри и болтается на высоте двух аршинов и трех вершков.

Услышав эти слова хозяйка трактира истошно завопила, а у трактирщика прямо поджилки затряслись, оба они побледнели как мел и бухнулись на колени. Выбрали судьи двух понятых и отправили их обследовать трубу, а черт, не дожидаясь их возвращения, снова обратился к суду:

– Прошу прощения, господа! Давайте против обыкновения обойдемся без лишних проволочек! Посмотрите на перепуганные физиономии этих обманщиков, и вы сами прочтете в их глазах признание вины. Я честно заслужил награду. Мне нужен кто-то один, либо постоялец, либо хозяин. Хозяйку я в расчет не беру, оставляю ее вам, а то от женщин одна морока. А хозяин сам говорил, будто бы готов пойти со мною, коли обнаружится, что он врет. Вы все можете подтвердить эти его слова!

Сказал так черт – и хвать хозяина, сунул в мешок, прыг в окошко и исчез. Куда он утащил бедолагу, не знает ни одна душа, хотя, конечно, нетрудно догадаться. Так ландскнехт доказал свою невиновность и получил свои деньги обратно.

Легенда о Кёльнском соборе

ешили как-то раз жители Кельна построить себе большой собор. Прослышал об этом черт и рассердился не на шутку – и так в Кельне полным-полно церквей да часовен, а они, ишь, чего задумали: соборище строить, чтобы своего боженьку славить! Принял тогда черт человеческий облик, пробрался хитростью да уловками к главному строителю и говорит ему:

– Ох, замахнулся ты! Смотри, не сдюжишь! Давай спорить, что я быстрее канал от Трира до Кельна проведу, чем ты свой построишь. По каналу будет в город чистая вода идти, а то еще можно мозельское вино пустить, да и вообще, проку от такого канала больше, чем от собора. Подумаешь, собор – их в городе хоть пруд пруди, а вот каналов – нет!

– Что ж, давай поспорим! – сказал мастер.

– Так значит, мы спорим, что не успеешь ты построить башни, как я уже проложу канал, – сказал черт, – и когда ты будешь стоять на своей недостроенной башне, по моему каналу уже будет течь вода, и подойдет она под самые стены собора и затопит его.

Ударили они по рукам и разошлись, каждый своим делом заниматься. Все выше и выше поднимается собор, все ближе и ближе подступает к городу канал – настоящий водопровод, который мог сравниться разве что с древнеримским. И вот однажды, когда уже полным ходом шло строительство башен, мастер, стоявший в верхних лесах, вдруг увидел, что канал уже дотянулся до самого храма, но воды в нем пока еще не было, и только где-то вдалеке белело какое-то пятнышко. В тот же миг стало оно стремительно приближаться и бурный поток обрушился прямо на стены собора, а на волнах покачивалась белая уточка. Понял мастер, что проиграл он спор, и бросился с башни прямо вниз головою, а следом за ним прыгнул его верный пес, – никогда не расставался он со своим хозяином. Так и остался стоять храм недостроенным, но и канала не пощадило безжалостное время – постепенно превратился он в груду развалин. В народе его называют чертов коготь. В довершение ко всему, черт на радостях, что выиграл спор, поднялся прямо на крышу собора и швырнул оттуда со всей силы громадный камень, – тот угодил прямо в часовню Трех Святителей и проломил крышу. Более поздние хроники сообщают, что причиной тому послужил якобы сильный порыв ветра. Но как бы там ни было, лежит сей камень и поныне перед часовней, и называют его в народе чертовым камнем, потому что на нем отчетливо виден след, напоминающий петушиную лапу. Такой след, будто выжженный на камне, мог оставить, конечно, только сам черт.

Легенда об Аахенском соборе

огда в Аахене строили собор, то дело чуть не кончилось так же, как с Кельнским собором. Денег в казне не хватало, и стоять бы чудесному храму недостроенным, кабы в один прекрасный день не появился в городе один чужеземец, который предложил городскому совету денег, чтобы закончить собор. Но давал он деньги не просто так, а при условии, что совет выполнит одно его желание. А когда же совет спросил, чего же хочет странный незнакомец, тот ответил:

– Я прошу немногого. Отдайте мне душу того, кто первым зайдет в этот собор.

Члены городского совета, конечно, сразу смекнули, что незнакомец есть не кто иной, как сам черт, и стало им от этого не по себе. Долго совещались они, судили-рядили так и эдак, но ничего не придумали, и пришлось им согласиться, только поставили они черту тоже условие – просили сохранить их уговор в строжайшей тайне. Но пока храм строился, слух о договоре с чертом распространился по всему городу. И вот стоит собор посреди площади, – красивейшая постройка, не знающая себе равных в мире – и никто не осмеливается зайти в него: ни священники, ни прихожане. Напрасно черт просиживал дни и ночи напролет, подкарауливая какую-нибудь заблудшую душу – ни один человек даже близко не подходил к собору.

Надоело ему до смерти ждать без толку, и пошел он жаловаться в совет. Там он долго ругался да бранился, а под конец пригрозил, что если не получит причитающейся ему платы, го возьмет первого попавшегося члена совета. Перепугались советники и решили пойти на хитрость, чтобы одурачить черта. Велели они поймать в окрестных лесах волка, и притащить его: в город, прямо к воротам в храм. Там его выпустили, да еще громко ударили в большие колокола, так что волк с перепугу сиганул прямехонько в открытые ворота храма, где томился в ожидании обещанной платы черт. Едва только волк влетел в собор, черт набросился на бедного зверя, а у того от страха – и дух вон. Разглядел тут черт, что душонка-то ему никудышная досталась и вне себя от ярости бросился с диким ревом бежать вон из храма. Но по дороге лягнул как следует железные врата собора. От такого удара треснули ворота и трещина та видна по сей день. Городские же власти были очень довольны, что избавились, наконец, от черта и велели в память о волке-мученике отлить его в бронзе – отдельно его и отдельно его бедную душу, и установить эти фигуры в храме. Получилось очень красиво, только вот душа почему-то смахивает то ли на артишок, то ли на еловую шишку.

Судья и черт

ил когда-то в одном городе очень богатый человек. Сундуки в его доме ломились от всякого добра да золота, а сам-то он был – хуже некуда, полным-полно было у него всевозможных пороков, люди просто диву давались, как его земля носит. Богач этот был, однако же, городским судьей и суд творил, понятное дело, неправедный. Как-то раз в базарный день поутру отправился он на свой виноградник, посмотреть, хорошо ли виноград уродился. А на обратном пути повстречался ему черт. Одет был черт богато и нарядно, ни дать ни взять – важный господин какой. Увидел судья незнакомого богатого господина и разобрало его любопытство, кто же это такой? Он и спрашивает, да не больно-то вежливо, кто, мол, ты такой и откуда будешь? А черт ему и говорит, дескать, для вас лучше будет не знать, кто я и откуда.

– Ха-ха-ха! – засмеялся судья. – Кто бы ты ни был, отвечай сейчас же, не то худо тебе придется. В здешних краях на все – моя власть. Что захочу, то с тобой и сделаю, и никто мне помешать не посмеет. Захочу – жизни лишу, захочу – все твое добро себе заберу. Лучше отвечай по-хорошему!

– Ну, коли дело так скверно обстоит, придется, видно, открыть вам, кто я и откуда. Знайте же, я – черт.

– Н-да… А скажи-ка мне, что же тебе надобно в наших краях? Зачем пожаловал?

– Видите ли, господин судья, – отвечает черт, – мне нынче позволено наведаться в ваш город и взять себе что-нибудь такое, что люди сами предложат мне забрать и притом не в шутку или ради красного словца посулят, а всерьез предложат!

– В добрый час! – сказал судья. – Дают – бери. А я, пожалуй, буду тому свидетелем, посмотрю, что тебе достанется.

– Лучше вам подальше от меня держаться, когда я стану забирать то, что мне причитается, – посоветовал черт.

Но судья пропустил его предостережение мимо ушей и в ответ обрушил на владыку преисподней такие слова, страшнее которых ничего для черта нет:

– Повелеваю и приказываю тебе именем всемогущего Господа Бога всеми Его заповедями, гневом Господним, что тебя и твоих приятелей в узде держит, и судом Божьим! Если что-то предложат тебе, то заберешь это с моего ведома, в моем присутствии и никак не иначе!

Черт страшно перепугался, задрожал с ног до головы, скривился весь и говорит:

– Ай-ай! Лучше бы мне не жить на свете! Вот ведь как ловко вы меня поймали, никогда еще не бывал я в таком переплете. Но послушайте меня. Слово владыки преисподней – а я слов на ветер не бросаю – не пойдет вам на благо то, чего вы требуете. Откажитесь пока не поздно от своего намерения!

А судья ему:

– Ни за что! Пускай со мной что угодно случится, а только хочу своими глазами увидеть, что ты себе заберешь. Пусть даже это будет стоить мне жизни!

И вот пошли они, судья и черт, на городской рынок. День-то базарный был, народу на рыночной площади собралось видимо-невидимо. Судье и его спутнику, про которого никто не догадывался, кто он такой на самом деле, тут и там предлагали попробовать молодого виноградного вина. Судья по своему обыкновению не отказывался, принимал подношения – как не угоститься на дармовщинку! Хотел было он и черта попотчевать, но тот на удочку не попался: ведь судья, конечно же, не всерьез ему вина предлагал.

И вдруг видят они: крестьянка свинью на рынок ведет, а свинья то встанет как вкопанная, то бежать кинется, да не туда, куда хозяйке надо, а все куда-нибудь в сторону или назад норовит. Разозлилась крестьянка да как крикнет:

– Ох, черт бы свинью эту побрал со всеми потрохами!

– Слышишь, приятель? – судья черта в бок подтолкнул. – Забирай свинью-то!

Но черт ответил:

– Нет, не могу, как ни жаль. Хозяйка ведь не всерьез мне свинью сулит. Она же после весь год горевать да жалеть будет, что свинью к черту послала. А мне можно что-то забрать, только если меня об этом попросят.

Немного погодя увидели они женщину, которая вела за руку ребенка. Малыш не слушался и тянул мать то в одну сторону, то в другую. Рассердилась мать да в сердцах и крикнула:

– Чтоб тебя черт побрал да шею тебе свернул!

– Слышишь, приятель? – говорит судья. – Забирай ребенка! Мать-то серьезно говорит, чтобы ты его забрал.

– Нет, – отвечает черт, – она тоже на самом деле так не думает и будет горючие слезы лить, если я поймаю ее на слове и заберу дитя.

Тут они увидели еще одну мать с ребенком, который кричал во все горло и вообще вел себя очень плохо. Мать не выдержала и выбранила его:

– Будешь ты наконец слушаться? Не будешь, так убирайся к черту!

– Ну что? – спрашивает судья. – И этого взять не хочешь?

– Нельзя мне его забрать, – отвечает черт. – Ведь по правде-то мать свое дитя и за тысячу фунтов золота никому не отдаст. Это она просто в сердцах так раскричалась, а на самом деле она и думать не думает отдать мне своего ребенка. Как ни хочется мне его забрать, а нельзя.

Тем временем судья и черт добрались уже до самой середины рыночной площади. Народу здесь было – уйма. Приятели еле-еле проталкивались в толпе. И тут-то заприметила судью одна старушка, с виду очень бедная и чем-то опечаленная. Увидела она судью и горько-горько заплакала, а потом громко закричала, так что все услышали:

– Позор тебе, судья! Ты богат, а я нищая – стыдись! Ведь это ты ни за что ни про что забрал мою единственную коровушку, кормилицу мою! Забыл ты, видно, о милосердии и доброте, отнял мою буренку, а больше-то у меня и нет ничего, все мое богатство было – коровушка… Позор тебе, судья! Пусть Господь услышит мою мольбу и покарает тебя, пошлет тебе смерть и жестокие муки как великому грешнику. Пусть услышит мою мольбу и предаст тебя и душой и телом черту!

Судья сделал вид, будто ничего не слышит. А черт поглядел на него с усмешкой и говорит:

– Ну судья, просьба этой старушки и впрямь серьезная. Сейчас ты в этом сам убедишься! – Схватил черт судью своими страшными когтями за волосы и взлетел над землей, и унес его прочь, как коршун цыпленка.

Народ на площади со страху так и обмер.

А мудрые люди потом сложили присказку:

 
С чертом поведешься —
Бед не оберешься.
Кто с чертом дружбу заведет,
Тот прямо в пекло попадет.