Текст книги "Его дурочка - Снегурочка (СИ)"
Автор книги: Людмила Сладкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Его дурочка – Снегурочка
Dusiashka
Часть 1
Полчаса до Нового Года
В подъезде было сыро и холодно. Она чувствовала это прямо своей пятой точкой, обтянутой лишь тонюсеньким капроном. Сидеть на лестнице в преддверии нового года, то еще веселенькое занятие! Всем телом дрожала. И от холода, и от обиды. Надо было, хоть шубку Снегурочки подлиннее брать. Глядишь, и сейчас теплее бы было.
– Не справедливо! – Выдохнул сидящий рядом друг, в костюме Деда Мороза, прикладываясь к горлышку шампанского. Жадно глотнул. – С*ки!
Протянул Морозовой. Девушка отрицательно замотала головой. И так, от нескольких глотков, выпитых натощак, развезло, что называется в зюзю! Пить совершенно не умела. Да и практиковаться желания не было. Окинула Пашку пьяненьким и недобрым взглядом. Они дружили еще со времен младшей школы. Да и сейчас, будучи студентами третьего курса политехнического института, оставались неразлучными. Один курс. Одна специальность. Одна группа. Господи, да даже фамилия одна! Морозовы они! Поначалу подтрунивали все в институте и студенческом общежитии, не понимая, родственники перед ними, или супруги. Потом привыкли.
– На кой черт я тебя послушала?! – Гневно возмутилась, толкнув парнишку плечом. – Подработали, блин! Шабашка! Шабашка!
– Спокойно, Юлек! Спокойно! – Дед Мороз с трудом ворочал языком. – Поначалу же все хорошо шло!
Ага, хорошо! Сначала? Отлично! Сначала, их обоих, завалили по профильному предмету. С этого знаменательного события все и завертелось. Прокофьев, скотина! Второй год им с Пашкой жизни не давал. Валил безбожно! Как бы хорошо ни подготовились. Из-за этого, пришлось забыть про стипендию. А как про нее забыть, если в чужом, далеком от родного дома городе, она твоя кормилица? Единственная надежда и опора! Да что там, она – Пашкина любимая женщина! В общем, деньги были нужны, кровь из носа. Вот и решились они на эту глупую авантюру. Одолжили костюмы, у ребят из студенческого комитета. Расклеили по ближайшим остановкам объявления, гласившие, что за весьма приемлемую плату, в новогодний вечер готовы осчастливить своим присутствием детей и взрослых. Люди предложением заинтересовались. Звонили, бронировали время. Ребята подготовились добросовестно. Программу придумали. И для детей, и для взрослых. Чтобы все участвовали и веселились. И провели все качественно, на уровне опытных аниматоров. Одного не учли – работать нужно по предоплате! Закон подлости! Не будешь же закатывать истерику при детях, разрушая их сказочный мир, требуя с родителей деньги за работу? Вот и выпроваживали их, искренне благодаря, улыбаясь и желая счастливого нового года! Весь заработок за эту веселую самодеятельность – три бутылки шампанского, шоколадка, и восемь мандаринок! В общем, с горя присели на лестницу, и нажрались прямо там...
– Я замерзла, – Трясущимися пальцами очищала последний, оставшийся в живых, ароматный фрукт.
– А я жрать хочу. – Поморщился Дед Мороз от очередного глотка шампанского. – Слона бы сейчас съел!
Покосившись на друга, засунула мандаринку тому в рот. С наслаждением простонав, Морозов сглотнул ее, практически не разжевывая.
– Поехали в общагу. До нового года считанные минуты остались. Может, успеем.
– На чем?
– На такси!
– Я в минусе. Не смогу вызвать.
– Я тоже.
Тяжелый вздох.
– Да и платить чем? Стишками? – Насупился Пашка. – Денег то, вообще ни копейки.
В тот момент такая злость в ней взыграла, что готова была всех в клочья разорвать! Вскочила на ноги резко. Голова кругом пошла, но успела вовремя за перила ухватиться, и устоять на месте. Сейчас она им все выскажет!
– Вставай, Пашунь! – Воинственно расправила плечи. – Бери посох, и идем долги выбивать!
Морозов икнул, оприходовав последнюю бутылку.
– Снегурка, в боевом режиме черепашки-ниндзя? Ты в курсе, что коллекторы из нас никакие? Или напомнить?
– Пошли! Хотя бы такси пусть оплатят!
Через пару минут, со всей яростью, на какую была способна, Юля стучала в дверь последнего заказчика. Хотела звонком воспользоваться, но по себе знала, как сильно бесит, когда при его наличии, все равно стучат. Ногами! Без остановки....
Спустя какое-то мгновенье, хозяева открыли. На пороге стояла симпатичная девушка, примерно ровесница. Ее лицо засияло от восторга, при виде их странной парочки. Затуманенным мозгом, начинала понимать, что могла ошибиться квартирой. Что-то не так. Эту брюнетку она точно видела впервые в жизни. Едва не застонала от досады. Конечно же! Они спустились на два пролета, прежде чем устроить свое пиршество. А поднялась то она всего на один! Какой стыд. Юля уже собиралась извиниться, и продолжить путь наверх, когда услышала, вообразившего себя бессмертным, Пашку:
– Слышь...ты...как там тебя...иди, малышка...зови этих...как их...ну этих...твоих...родителей! Они нам денег должны, за работу. Шевелись, давай! А то, дедушка скоро растает!
Пока Морозова ошалевшим взглядом разглядывала друга, молодая хозяйка закатилась от смеха. Ее заливистый хохот заполнил всю квартиру, и лестничную площадку. Не переставая смеяться, отступила в сторону, приглашая их внутрь.
– Проходите, дедушка! – Театрально поклонилась. А после крикнула, обращаясь к семье. – Народ! Все сюда, срочно! Тут такооое!
Юля не заметила, в какой момент, ставший очень решительным, Пашка, затолкал ее внутрь, и прикрыл дверь. На нее же, собственно и опираясь. Прихожая заполнилась людьми, и визжащими от восторга детьми. Каждый пытался прикоснуться к ним маленькими ручонками. Юля очень любила детей. Поэтому, не кривя душой, а искренне, принимала их объятия и поцелуи. Дарила им счастливые минуты, в образе Снегурочки. Из заработанных трофеев осталась в живых только шоколадка. Немного смущаясь, протянула ее четырем ребятишкам. Двум девочкам и двум мальчикам.
– Она волшебная! – Прошептала заговорчески. – Ровно в полночь, нужно загадать желание, и разделить ее между каждым членом семьи. Тогда желание обязательно сбудется, и год будет счастливым!
Принимая подарок, дети кричали, и громко хлопали в ладоши.
– Какого черта?! – Услышала чей-то злобный рык. Встретилась с ним взглядом, и забыла, как дышать! Заколотило так, что едва равновесие на шпильках удержала. Нервно сглотнула. До чего же красивый! Высокий брюнет. Кареглазый. Широкоплечий. Подтянутый. Так бы и съела! А вот, голос был знаком. Прямо очень. До боли...Узнавание шарахнуло по голове посильнее любимой маминой сковородки. Вмиг протрезвела! О, Боже мой! Прокофьев Эдуард Владимирович! Ее страшный кошмар. Во сне и наяву. Как же их с Пашкой так угораздило? Мужчина времени даром не терял. Протиснувшись через толпу родственников, возвышался, теперь над ними, сурово разглядывая. И сразу жарко стало, от этого взгляда. И шубка казалась слишком короткой, и колготки слишком тонкими. Сердце пропустило удар, а потом пустилось в бега. Адреналин зашкаливал, ничего не соображала.
– Это же...
Начал было Пашка, но закончила его фразу Юля, от ужаса вытаращив глаза:
...Прокофьев!
Часть 2
– Морозовы! – Обреченно выдохнул профессор. – Вам уже мало того, что вы у меня в печенках сидите? Решили для комплекта, и мозг высушить?
Преподавателя Юля уже не замечала.
– Это же он! – Громко шепнула другу, явно не соображая, что слышит ее сейчас каждый присутствующий.
– Ага! – Столь же «тихий» шепот в ответ.
– Из-за него все! Из-за него!
– Вот-вот!
– Не завалил бы нас, была бы стипендия. Была бы стипендия, домой бы уехали, а не побирались!
– Однозначно!
– Тресни ему!
– Что? – Казалось, Пашка протрезвел!
– Тресни! Тресни! – Шептала с упоением. – Прямо в лоб!
– Как?
– За все ему отомсти. Давай, Павлик Морозов!
– А?
– Что ты стоишь? Что стоишь? Как пень с глазами, честное слово! Тресни, уже!
– Да как я преподу тресну-то? Крыша совсем поехала? С универа же попрут!
– Как, как! Посохом! Тресни прямо между глаз, чтобы искры посыпались!
– Нельзя! Ты что?
– Струсил что – ли? – Резко развернулась к другу, переходя уже на крик. – Тогда я сама!
Юля отчаянно вцепилась в новогодний атрибут, пытаясь вырвать палку у Морозова. Друг держал крепко, силясь уберечь от глупого и необдуманного шага.
– Отпусти!
– Перестань!
– Отдай!
– Успокойся, психованная!
– Я тебя сейчас укушу!
Как это произошло, она не поняла. Только в какой-то момент дернула посох сильнее, а Пашка ослабил хватку. В итоге, свою угрозу девушка исполнила. По лбу треснула. Только сама себе! Искры из глаз, действительно, посыпались! Как фейерверк! От неожиданности, больно шлепнулась на многострадальную пятую точку.
– Дед Мороз Снегурочку убил! – Услышала испуганный детский возглас. – Отомстим! Все к оружию!
Дети скрылись в глубине квартиры, очевидно в поисках того самого оружия. Взрослые же, от смеха едва по полу ни катались. Даже, суровый Эдуард Владимирович держался из последних сил. Губы его подрагивали от рвущегося наружу хохота. Так обидно стало! Какая-то дурочка! Губа задрожала, она готова была разреветься.
– Эй, ты как? – Склонился над ней горе-Дед Мороз.
– Подлец! – Оттолкнула его руку. – Позор фамилии! Не друг ты мне больше, Морозов!
– Ну, прости!
– Иди, деньги на такси ищи...
– Вместе пошли...
– Ну, и пошли!
Парнишка помог ей подняться, поправляя и отряхивая коротенькую шубку, едва до середины бедра доходящую.
– Ни шагу дальше! – Рявкнул Прокофьев. Как всегда, от его тона и голоса захотелось по струночке вытянуться. – С толком, с чувством, с расстановкой, объяснили мне, что происходит!
– Это все из-за Вас...
– Так уж вышло, потому что...
– По одному! – Прервал жестом.
После секундной паузы заговорил Пашка.
– Эдуард Владимирович, это случайность. Мы ошиблись квартирой. Работали аниматорами, а нас кинули. Никто за работу не заплатил. Денег нет даже на такси. Решили подняться к последнему товарищу, у которого были, и попросить оплату...но ошиблись этажом. Извините! Мы уходим.
Мужчина нахмурился. На лбу залегла глубокая морщина. Для своих тридцати трех, выглядел он не плохо. Но эта вот морщинка выдавала в нем личность суровую и задумчивую. Девушка невольно залюбовалась. Еле взгляд в сторону отвела. О чем только думала? Дура, так дура!
– Почему денег нет? – Выдал он, наконец.
Издевается что ли?
Юля не выдержала.
– Потому что один, не очень добросовест...мммм
Прокофьев, молниеносным движением, накрыл ее рот ладонью, крепко фиксируя голову другой рукой. Вынуждая замолчать. Или глупо, и невнятно мычать.
– С тобой, Морозов, будем говорить! – Не отрывая взгляда от Пашки, продолжал удерживать.
– Мы ведь на тройки Ваш предмет сдали. Мимо стипендии, стало быть!
– Вы же, оба из обеспеченных семей! Родители юристы успешные. Вам стипендия эта, как мертвому припарка!
Откуда он знает? Ее удивлению не было предела! Неужели, личное дело изучал? Зачем?
Его близость начинала смущать. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Еле сдерживала себя, чтобы не провести языком по тыльной стороне его ладони, так плотно прижатой к ее губам. Невероятный запах обволакивал. Так и должен пахнуть мужчина. Свежий. Дерзкий. С нотками горечи. Боже! Что с женщинами алкоголь творит!
– Не совсем так. – Ответил Паша. – Да, родители наши дружат. Да, они успешные юристы. Но, очень суровые люди. Принципиальные. Им нужно было, чтобы мы пошли по их стопам, и продолжили семейное дело. В юридический хотели отправить. Мы воспротивились. Теперь вот, наказаны. Раз, мы с Юлькой такие самостоятельные, и пошли своим путем, то ни копейки в нас они вкладывать не стали. Сами себя обеспечиваем. На очном отделении не слишком много вариантов «подработать». Сами понимаете, стипендия для нас важна!
Теперь, Прокофьев отпустил Юлю, отступая в сторону. Сделав пару крупных глотков, она ринулась к нему. Даже предупреждающий о наказании взгляд проигнорировала. Гневно ткнула пальцем в широкую грудь. Скорее, чтобы твердость мышц ощутить, нежели от возмущения.
– Важна нам стипендия, ясно Вам? Почему, вечно, валите нас? Да я, ваш предмет, как «Отче наш» знаю! Вы же нам со второго курса жизни не даете!
– Те, кому она важна, кропотливо работают на лекциях и семинарах! – Строго урезонил Эдуард Владимирович. – А не разглядывают разные сиськи в телефонах!
– Что? – Ошарашенно уставилась на Пашку, который к слову, от ее взгляда попятился к двери. Опасливо так! – Ты разглядывал на парах сиськи? Я из-за тебя, что ли пострадала?!
– Я...я???
Прокофьев фыркнул, скрестив мощные руки на груди:
– Ну и женщины пошли! Да, Паша? Лишь бы мужиков уличить! А ничего, умница наша, хорошая, что вы, вдвоем, увлеченно их рассматривали и обсуждали?
Ой-ей! Морозова вспомнила, про что именно толкует преподаватель. Только сейчас и вспомнила! Пришла ее очередь втягивать шею, осторожно поглядывая на багрового от ярости друга. И он не забыл.
– Так вот откуда ноги растут! – Запыхтел Дед Мороз. – Так вот, кто тут пострадавший! Без вины виноватый!
– Паша, спокойно! – Попятилась спиной назад, пока не наткнулась на твердую, и тяжело вздымающуюся грудь профессора. Его дыхание опалило кожу. Господи! Как же горячо. Она сумасшедшей себя ощущала. Сильные мужские руки, мимолетно, едва заметно, легли на ее талию. Слегка сжали. От ощущений, голова кругом пошла. Что происходит-то, вообще? Благо, мужчина разумно отстранился. Сделал шаг назад, увеличивая расстояние. А она очнулась от наваждения. И весьма кстати.
– Не повторяй ошибок своего предка, Павлик Морозов! Если придушишь, я вернусь призраком, и буду портить тебе жизнь!
– Ты, и так, мне ее портишь!
– Успокойся, пожалуйста!
Но, друга было уже не остановить.
– Пашенька, – Коряво изобразил ее голос. – Какой лифчик больше подойдет для первого раза? Этот или этот? Как ты думаешь? Может купить оба? Точно! Оба куплю. Купила! И что? Где мать твою, твой хваленый первый раз, а? Где подробности?
– Я передумала! – Защищалась, как могла. – Потому что не люблю его! И не обязана! Ясно?
– А кого любишь-то? Она, блин, передумала, а я страдаю! Очнись! Тебе двадцать один уже! Ты для какого прЫнца себя хранишь?
– Для какого надо, для такого и храню! – Рявкнула в ответ. – Учил бы лучше предмет, сдал бы сам! Нечего на меня валить!
– Я учил! Как никогда, учил! А ты, раз смелая такая, повернись уже к нему, и в лицо скажи!
– Иди ты....предатель!
– Спокойно! – Встрял в перепалку Прокофьев, напряженно переводя взгляд с одного на другого. – Вы, двое, с ума меня сводите! О чем речь?
– Да ладно Вам, Эдуард Владимирович. Не прикидывайтесь! Весь институт знает, что вы не равнодушны друг к другу. Еле сдерживаетесь! Даже сейчас вас вон как трясет! А всего лишь, рядом стоите. Между вами такие искры, на каждой паре, того гляди, загорится все! Неужели, сами себя со стороны не видите? И Юлька хороша! Скоро, ведь, голой ходить начнет. Или налысо побреется, лишь бы Вы заметили. Она, даже когда болеет, в бреду Вас зовет. Эдуард Владимирович, Эдуард Владимирович! Девчонки из ее комнаты рассказывали. Народ давно уже ставки делает, у кого башню раньше сорвет? У неприступного красавца-профессора, или последней девственницы институ...ай!
Не отдавая отчета своим действиям, она влепила Деду Морозу звонкую пощечину. В горле ком стоял от обиды и унижения. Как посмел? При всех. Самое сокровенное! Да, любила! И что? Это на втором курсе было. Из кожи вон лезла, чтобы внимание его привлечь. Бесполезно. Успокоилась. Смирилась. Сейчас со своими чувствами справляться научилась. Ну, почти...
– Снегурочка сама отомстила! – Восхищенно пролепетала маленькая девочка, подоспевшим детям, держащим наготове пластиковые сабли. – Мама говорит, женщины должны уметь за себя постоять...вот и она может.
Накаленную до предела атмосферу поспешила разрядить девушка, открывшая им дверь.
– А, давайте знакомиться! Я – Катя. Младшая сестра Эдика. Это наша средняя сестренка – Маша. Ее мужа и сыновей вы уже видели. А вот там, наш самый старший брат – Никита, с женой и дочками. Ну, и собственно, мама – Вероника Петровна.
– Очень приятно! – Улыбнулся Пашка. – Извините, нас. За все...
Юля, пристыженно взирала на большое веселое семейство, покой которого они так нагло и беспардонно нарушили. И праздник испортили. В сторону Эдуарда Владимировича, и вовсе, смотреть боялась. Однако его внимательный горячий взгляд ощущала каждой клеточкой тела.
– Простите нас. – Выдохнула, едва ли не заикаясь. – И...и счастливого нового года!
Протянула Пашке мизинчик для примирения. Извиняясь. Тот, улыбаясь, сжал его своим. Активно затряс рукой.
– У них ничья! – Завизжал самый рослый на вид ребенок. – Дед Мороз и Снегурочка помирились!
– Ладно, Юлек! Прорвемся!
– Ага.
– Пешком?
– Пешком.
– Морозовы! – Окликнул Прокофьев.
Оба замерли. Юля решилась посмотреть в его глаза, казавшиеся сейчас почти черными. От того, что в них прочитала, мурашки по телу табунами промчались.
– Пересдача после праздников. У обоих! Проверим, как «Отче наш», или тупо мания величия!
Ребята переглянулись, до сих пор не веря своему счастью.
– Спасибо!
– А теперь, дружненько, раздеваемся, товарищи студенты!
– Но, как...ведь...зачем?
Прокофьев смерил ее недовольным взглядом.
– Морозова, ты оглохла? Скидываешь...шкурку, перестаешь спорить, и искать приключения, на свою обворожительную задницу. Уверяю, девочка, ты их уже нашла!
А? Это он про что?
– Да, неудобно как-то, Эдуард Владимирович. – Привел последний аргумент Паша.
– Выходит, я в этом безумии замешан. – Усмехнулся мужчина. – Компенсирую, как могу.
– Дорогие наши гости! – Вступила в разговор Вероника Петровна. – Никуда мы вас не отпустим. До нового года пять минут осталось! К столу давайте! Никаких отговорок и слышать не желаю!
Часть 3
Детей увели в другую комнату сразу, дабы не травмировать нежную психику разрушением легенды. Морозовы смогли спокойно снять костюмы, и спрятать их. Все заняли свои места за праздничным столом, слушая поздравление президента. Лишь Юля копошилась у входной двери. Не получалось снять второй сапог. Собачка зацепилась за колготки. С ее удачей ни на что другое рассчитывать не приходилось. Компанию ей составил...не Паша. Тот увлеченно ворковал с Катериной. И умеет же глазки строить, предатель! На помощь пришел сам Прокофьев. Схватив за локоть, усадил на обувницу, острым взглядом осматривая замок. Мужчина казался чертовски злым. Морозова очень хорошо чувствовала исходящее от него недовольство. Еще бы! Вломились тут. Концерт устроили.
– Эдуард Владимирович, не злитесь пожа...
– Я злюсь не на тебя. – Ответил, просунув палец между икрой и молнией.
Менее чем через три секунды, злосчастная обувь была отброшена в сторону.
– Тогда, – Неосознанно прикусила губу. Он сейчас так близко. Совсем рядом. Единственный случай, когда их глаза находились на одном уровне. – На кого?
– Идем за стол, Морозова! – Неосознанно оплел ее щиколотку своими невероятно горячими пальцами. Едва не дернулась, опалившись. – Куранты бьют.
Однако так и замер напротив. Внимательно следил за ней, с легким прищуром.
– Что, прямо в бреду звала? – Вкрадчиво поинтересовался, осипши голосом. И смотрит же. Глаз не отводит. Фиг соврешь! Лицо вспыхнуло багровым румянцем. Нервно сглотнула, прежде чем найтись с ответом.
– Я...я не знаю. В бреду же было. На то он и бред, что ни помнишь.
– В этом состоянии, – Подался вперед, заставляя вжаться в груду, висящей за спиной одежды. – Подсознание берет верх над сознанием. Все самое сокровенное, выплывает наружу.
– На...наверное.
– Ты, смотрю, совсем протрезвела.
– Ага!
– Значит, тресни ему? Да, Морозова? – Четко очерченные губы растянулись в улыбке. – Я запомню.
– Эдуард...
– Два! Три! Четыре! – Дружный хор голосов отсчитывал последние секунды до нового года.
– Пора!
Мужчина поднялся с корточек, кивая головой в сторону зала.
– Постойте...
Вцепилась в руку мертвой хваткой, не зная до конца, что же будет делать?
– Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать!
Будь что будет!
– С новым годом! – Выдавила вмиг пересохшим горлом.
Оглушенная шумом собственного пульса, кинулась на шею Эдуарду, и крепко поцеловала. Через несколько секунд, рвано дыша, Прокофьев отстранился. Смотрел так, будто в происходящее не верил. Еще секунда. Еще вздох, и реальность стала не важна. Припечатав Морозову к ближайшей стене, обрушился на ее губы с такой страстью, что она стала задыхаться. И сгорать в этом огне безумия. Его руки лихорадочно ощупывали ее тело. Жадно скользили по женственным изгибам. Порой, сжимали до хруста. Юля млела от откровенных ласк. Эдуард так чувственно, так горячо терзал ее губы, что девушка тихонько застонала.
– Снегурочка, твою мать! – Прошипел слегка отстраняясь. – Смерти моей хочешь, безбашенная девчонка?
– Я, – Жадно глотала воздух. – Нет, что Вы!
– Юля? – Впервые обратился по имени, очертив костяшками контуры ее лица. – К черту все! Поехали отсюда?
– Поехали!
Внезапно ворвавшаяся в прихожую Вероника Петровна, разрушила момент. Только вот, Эдуард Владимирович не планировал отстраняться.
– Эдинька, с новым годом, сыноч...
Женщина замерла на полуслове, ошарашено разглядывая представшую ее взору, картину «маслом».
– И тебя, с новым годом, мама! – Отозвался Прокофьев по-прежнему лаская пальцами лицо Юли. Морозову противоречия разрывали на части. С одной стороны, перед хозяйкой стыдно, до ужаса. С другой, так и хотелось мурлыкать от удовольствия.
– Мы домой поедем.
Вероника Петровна изумленно рот рукой прикрыла.
– Неужто, она это, сынок? – Спросила, осененная какой-то догадкой.
– Она! – Сокрушенно выдохнул, прижимаясь лбом к ее виску. – Она...
А вот Морозова ничего не понимала. То на одного с опаской поглядывала. То на другого. Может, пора пятки смазывать? Где там, Пашка? Разъяснения подоспели в лице звонко смеющейся Катерины.
– Ну, что ты так удивляешься, мам? Стоило им взглядами столкнуться, я сразу же догадалась, что из-за нее наш Эдик два года назад жениться отказался, и помолвку разорвал! А ты только поняла? Вот даешь! А как же сердце материнское?
– Закрой рот, Катя! И иди к гостям!
Юля перестала дышать. С ним взглядом встретилась, и утонула. Господи! Неужели, правду говорит? Неужели, значит для него, хоть что-то?
– Совсем же дитя, Эдя! – Начала лекцию Вероника Петровна. – Не порть мне девочку! Пусть отучиться!
– Когда ты замуж вышла, была младше нее на три года. А в двадцать один, уже двоих родила. Так что, пожалуйста, ни слова больше о ее возрасте.
– Как знаешь, Эдуард. Как знаешь. С тобой спорить бесполезно. Вам с собой салатиков положить?
Часть 4
– Почему ты не женился? – Не давал покоя данный факт.
События последних нескольких часов сном казались. Сладким, и безумно счастливым. Кое-как добравшись до квартиры Эдуарда, они набросились друг на друга, как два оголодавших тигра. Сейчас же, Юля довольно улыбалась. Новый год исполнил ее мечту. Она стала женщиной. Его женщиной. Дождалась!
Мужчина провел рукой вниз, вдоль обнаженного позвоночника. Слегка сжал ягодицы. Будто проверял, время от времени, а не спит ли он часом.
– Тебя увидел. И...не смог.
Сердце радостно екнуло в груди.
– Увидел, и все?
– Что еще нужно-то, Морозова?
– Не знаю.
– Понял, что не хочу видеть рядом с собой другую женщину. Вот и все!
– Мммм...
Соблазнительно выгнула спину. Тяжелый взгляд Прокофьева прошелся по девичьей груди.
– А вот когда я тебя впервые увидела, – Прикусила губу, и тихонько застонала. – У меня земля из-под ног ушла. Клянусь! Решила так: либо пан, либо пропал. Либо моим будет, либо возненавидит!
– О, да! – Произнес угрожающе, сильно севшим голосом. – Я и ненавидел! Твои стройные ножки, и коротенькие юбочки! Ненавидел блузки с глубоким вырезом. Алую помаду. Высоченные каблуки, на которых ты должна была ломать ноги, но вопреки законам гравитации, порхала как бабочка. По сей день ненавижу!
– Почему?
– Ты знаешь, какого это – вести лекцию, и не иметь возможности, отойти от кафедры, присесть, из-за нереального стояка? Хотел тебя до безумия. И ненавидел, с каждым днем, все больше! Но, тебе же было мало! Со временем, пытка стала изощреннее. Начался публичный флирт с парнями. Каждому щенку хотел рожу начистить! Не знаю, каким чудом сдерживался, когда они с моей девочкой заигрывали!
– Извини. Я просто хотела...чтобы ты полюбил меня, как я тебя! Сильно!
– Куда уж сильнее, Морозова? Куда сильнее? Если буду любить, еще сильнее, то точно свихнусь, и...
Договорить ему Юля не дала. Набросилась на его губы, увлекая обратно на смятые простыни.
Ровно год спустя
– Тетя Юля, я стишок выучила. Дядя Эдик сказал, тебе понравится!
Вся семья, вновь была в сборе. Вероника Петровна приготовила пир на весь мир! Столы ломились. Девушка улыбнулась, ловя на себе хитрый взгляд Эдуарда. По-любому, что-то задумал!
– Хорошо, солнышко! – Ответила малышке. – Вставай на стульчик! Мы тебя послушаем.
Долго просить не пришлось. Ребенок проворно взобрался на импровизированную сцену:
Я – дурочка – Снегурочка!
Мой папа – Дед Мороз.
А мамочка – фиалочка.
А ты – сопливый нос!
– Какая же ты умничка! – Подбодрила девочку. – Мне очень нравится!
Все дружно захлопали. Пашка, крепко обнимающий Катерину, загоготал во весь голос, явно вспомнив прошлый новый год. Как не поперхнулся-то бедненький!
– Устами ребенка, Морозова!
– Помалкивай, давай! – Шикнул на него Эдуард. – Она уже год, как Прокофьева!
– Ну, нет. Для меня Юлька – Морозова на веки!
– Проморгал ты Морозову! – Показала другу язык.
Тот забавно скривил рожицу:
– Я скоро восполню запас, и восстановлю справедливость. – Нежно поцеловал Катю в губы. – Прокофьеву сделаю Морозовой!
Эдуард фыркнул:
– Сначала, ГОСы сдай, и диплом защити, мститель! Я даже Юльке, поблажек делать не стану. Намек понятен? Тебе еще на работу устраиваться, и мелкую нашу содержать.
Юля обиженно надула губки:
– Эдик, так нельзя! Он же, практически, член семьи. У него, и так нагрузка двойная будет в этом семестре!
– Почему?
– Да, – Махнула рукой. – Все у оболтуса, не слава богу! Не везет мальчишке, с такой фамилией. То препод завалит, то подруга, психованная, забеременеет. А ему все делай за нее, и разгребай!
– Ой, вот чего придумываешь, Морозова? Нет у меня никакой...
Пашка застыл с разинутым ртом. Вот статуя, честное слово!
Катя завизжала, подпрыгивая со своего места, и крепко обняв, принялась осыпать поцелуями. Мда, женщины всегда были сообразительнее.
С ошарашенным выражением на лице, к ней подошел муж. Мягко отодвинув сестру в сторону, долго смотрел, а после впился в губы жарким, долгим, и очень уж неприличным поцелуем! Сердце в груди, как птичка в клетке, билось. Она так боялась сказать ему. Так реакции опасалась. Какой же счастливой она сейчас была!
– Морозова! – Словно в душу смотрел. – Любовь моя!
– Да. – Всхлипнула от переизбытка эмоций. – Это я! Только, впредь, говорите Прокофьева, Эдуард Владимирович.
– Ура! Ура! – С четырех сторон Юлю облепили племянники. – Шоколадка, и правда, волшебной оказалась! Мы ведь загадали, тогда, чтобы она с нами осталась! Наша Снегурочка!
– Моя! – Поправил детей Эдуард, не желая делиться самым драгоценным. – Моя Снегурочка!
