Текст книги "НЧЧК. Командировка"
Автор книги: Людмила Астахова
Соавторы: Яна Горшкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Холодно… пусто… темно. Темнота давит, она, словно живое многорукое существо, пытается заползти в уши, проникнуть через глаза в мозг и пожрать меня изнутри, оставив после себя лишь полностью опустошенную оболочку… Она повсюду, вокруг меня и уже во мне, и очень скоро, я осознаю это, ледяные щупальца дотянуться до лихорадочно стучащего сердца и остановят его навеки… Не в силах сдвинуться с места, я все-таки хотя бы внутренне забилась, словно то ли муха в паутине, то ли заживо погребенная. И та, и другая аналогия были одинаково верны – я не могла выбраться и запутывалась все сильнее в липких объятиях темной пустоты, но она еще и давила, не давала дышать, не давала не только позвать на помощь, но даже подумать об этом…
– Элберет… – выдавила я последним глотком воздуха, который у меня еще оставался.
Как ни странно (а впрочем, что же странного?), это помогло. Во всяком случае, я снова могла дышать – и чувствовать что-то еще, кроме всепожирающей пустоты и холода… Холод. Меня, оказывается, пот прошиб так, что футболку можно было выжимать. Да что же это такое?!
Все еще цепляясь за стол одной рукой и сжимая пистолет в другой, я добралась до настольной лампы и щелкнула выключателем. И – ничего не произошло. Свет так и не зажегся. Пробки вылетели, что ли?.. Или… «Чары!» – успела подумать я, прежде чем скрючилась от нового приступа боли и ужаса. И слезы все-таки пролились.
Я очнулась снова, уже сидя на полу и уткнувшись лицом в согнутые колени. Не знаю, сколько времени я провела так, сжавшись и тихонько поскуливая от страха, однако в комнате по-прежнему было темно. Полно, а наступит ли день вообще?!
«Лес, – подумала я, – мне нужно в лес…»
И тотчас же ощутила прилив сил. Темнота, предостерегающе рыча, отползла куда-то и затаилась, давая мне пространство и возможность для движения. Я немедленно же попыталась этим воспользоваться – и ползком метнулась к сумке с ноутбуком, и даже успела открыть и включить его (хвала Единому, батарея заряжена!), прежде чем меня скрутил следующий приступ. Но этого-то я и ждала, а потому – оказалась более готовой. По крайней мере, я уже больше не выла, только всхлипывала. И пришла в себя немного быстрей. Однако голова болела по-прежнему, и темнота никуда не делась.
Проклятье! Да неужто я все еще маленькая девочка, которая верит, что под кроватью прячутся шелобы? Ведь не боялась же я так в детстве, помню, не боялась. Пару раз утаскивала из оружейной мамин наградной меч и отважно охотилась на чудовищ… Так что же теперь трясусь? Возьми себя в руки, леди Нолвэндэ. Встать! Немедленно! Вставай на ноги, соплячка, и дерись!
– Врешь… – шептала я, поднимаясь на четвереньки. – Не возьмешь… меня так просто…
И поползла в угол, поближе к окну и креслу, волоча за собой ноут.
Ментальные щиты. Я должна сомкнуть щиты, даже если придется орать в голос. Сомкнуть щиты и держаться, пока не наступит рассвет…
За попытку закрыться я была немедленно наказана, но, подвывая, упрямо продолжала ползти. Ох… неужто удалось… Потряхивая головой, словно слепая лошадь, я влезла на кресло, свернулась там, подобно младенцу в утробе и перетерпела еще одну волну боли.
Волны. Давление не постоянно. Я доживу до утра, если выясню, где кроется закономерность… Ох! Снова!..
Что ж, наверное, ко всему можно привыкнуть… а эльфы известны своей живучестью. Я пережила это. Снова. И даже одержала маленькую победу – дотянулась до телефона. Глаза застилала красная пелена, а пальцы сами набирали на память номер…
«Абонент в настоящее время не отвечает. Пожалуйста, перезвоните позже».
Вот так, Нолвэндэ. Смалодушничала, решила позвать на помощь – получи теперь. Никто тебе не поможет, девочка. Ты одна… одна, и некого позвать, и никто не защитит тебя. Ты одна в темноте. Беги, девочка. Беги! Спасайся!..
Стоп. Это не мои мысли. Ах, твари…
От ярости и стыда я тихонько зарычала, и темнота прянула от меня, удивленная.
– Да вы вконец обнаглели, гады, – вслух сказала я, спокойно и даже отчасти удивленно. – Когда это эльдар бегали?.. В нашем семье такого не случалось. Точно. Так что не дождетесь, сволочи, не дождетесь…
Бормоча, словно припадочная, я отложила подальше телефон и выпрямилась. Голова… а что голова? Это кость всего лишь. Я доживу до рассвета, если не стану думать… хорошо, я не стану, не стану… не подчинюсь! Нашли, чем пугать. Твари. Ненавижу. Убью.
Пустоту нелегко заполнить, но там, где пасует любовь, иногда может прийти на помощь ненависть. Моя ненависть была горячей и алой, она была живой, и, согретая ею, я стала дожидаться зари. Темнота и страх все еще были здесь, рядом, но гордость и ярость, словно две армии, стойко держали оборону. Мои воины. Малосимпатичные, но верные. До самого утра я тихонько напевала им марши.
* * *
Это было даже не похмелье. Никакой головной боли или других привычных симптомов. Лишь звенящая пустота разверзнувшейся бездны. От каждой мысли возникало бесконечное эхо и долго-долго витало внутри полой черепной коробки.
Э-рин-ран-дир! ИР! Ир! ир! Ты жи-вой? ОЙ! Ой! ой!
Очень даже живой, причем даже не в одиночестве.
Когда Эрин открыл глаза, крыса сладко спала у него на груди, совершенно счастливая от выпавшей возможности разделить ложе со своим кумиром. По крайней мере, именно такое выражение было начертано на её морде. Но энчечекист не возмутился, и уж тем более, не стал сбрасывать животное на пол. Она единственная, кто посочувствовал и остался с ним в миг отчаяния, кто согрел в ночи.
– Тебя тоже никто не любит, сестра моя по несчастью?
Да, да, да! Никто её не любил, коты охотились, мальчишки бросались камнями, и даже синеглазый эльф поначалу пытался обидеть бедную усатую девушку. А теперь он точно знает, как это обидно и больно, когда ненавидят и презирают за серую шкуру и чешуйчатый хвост. Знает ведь? То-то же!
Воздушным шариком воспарив над кроватью, Эрин включил автопилот и легкокрылым дирижаблем уплыл в умывалку, где оказалось полным-полно восхитительно холодной с несравненно-ржавым оттенком воды. Она с ревом вырывалась из сорванного с резьбы крана. Ну чем не полноценный душ, милостивые господа?
Крысуля на прощание послала ему воздушный поцелуй и поклялась весь день ждать своего друга сердечного, не отходя от окна.
Завтракал Эрин в компании с Липой и Софорой теми самыми заветными оладушками с джемом и сметаной. Конкурирующие за его благосклонность дамы нежно переругивались, как бы невзначай наступали друг другу на ноги и чуть было не одарили эльфа незабываемым зрелищем «Драка дриад в баке с грязной водой». Вузеллин бы обзавидовался.
И только садясь за руль «Нуэно», Эрин отметил краем сознания, что за все это время с мига пробуждения ни разу не испытал сколь либо сильной и негативной эмоции. Словно и не было в его жизни вчерашнего вечера и жгучей обиды на жестокую мыслечтицу и графомагшу. Ну и славненько! Стало быть, подействовало бабкино зелье.
Удивительная легкость ощущалась ап-Телемнаром во всем теле, просто удивительная, и весь мир казался обновленным и сияющим свежими красками.
Добрые колдубинцы, так тщательно прячущие противного магоненавистника в своих рядах, любезно махали командировочному эльфу. Народный герой Фред Кругер с одобрением смотрел на Эринрандира ап-Телемнара с высоты постамента и, казалось, желал удачи несгибаемому борцу с мажеством и нечистью. Жизнь, еще вчера казавшаяся бесповоротно испорченной, стремительно налаживалась.
О! Ко всему прочему мужественный бронзовый Кругер отсалютовал Эрину вилами. Какой чудесный денек!
* * *
Едва лишь мартовская ночь за окном слегка посерела, мороки начали потихоньку отступать. Проклятье. Неужели мне удалось выстоять? Все-таки мне повезло с предками и с их наследством – слепой яростью, горячей ненавистью и бешеной гордостью. Вот так-то. Я выдержала – и все закончилось…
Ничего не закончилось, Нол, не обольщайся. На смену острым всплескам пришла боль тупая, глухая и пульсирующая. Жить можно, а вот работать и думать – пока нет. При попытке ощутить мысле-поле меня снова скрутило. Роскошно. Я выжила, но не могу воспользоваться… ничем! Потому что без моей графомагии и мыслечтения я и есть ничто. Ладно… разберемс-с-ся… А пока – надо оценить ущерб.
Я уныло полюбовалась на подсохшую вчерашнюю царапину на щеке и свеженький лиловый синяк на лбу. Надо хоть волосами прикрыть это безобразие, а то и так на собственный труп похожа. Вокруг глаз круги, морда бледная, синюшная, глаза лихорадочно блестят, взор безумный. Пострадавший мизинец на ноге, кстати, тоже посинел и распух. Поздравляю вас, миледи. Просто красавица. Словно только что с передовой… зараза, а ведь так оно и есть, по сути. И есть у меня нехорошее подозрение, что следующую битву я могу и проиграть. Впрочем, посмотрим еще, кто кого.
Через силу совершив утренние омовения и одевшись, я прихватила ноут и тихонько, чтоб не потревожить домовладельца, выбралась на улицу. Колдубинск еще видел десятый сон, а я уже дошагала до пресловутой кафешки напротив магистрата и засела там, поглощая «кофейный напиток». Гадость, конечно, редкостная, однако чем-то помогает. Во всяком случае, голова стала болеть меньше. А вот нога все не унималась – но это и неудивительно. Надо обязательно улучить минутку и обратиться к Шакире Кинконговне, вот только афишировать свои травмы я не собираюсь. Значит, выберу такой момент, когда моего вездесущего напарника не будет поблизости. Тем более, что в расследование от меня сегодня толку будет мало. Какое мыслечтение, если мне даже просто думать больно? И вечером я ничегошеньки не сделала из того, что собиралась. А ведь какие планы были!
Ничего. Сегодня – наверстаю. Обязательно.
* * *
Скользнув невидящим взглядом по напарнице, энчечекист, тем не менее, вежливо поздоровался и с ней, и с сыном Иприта, который заранее стал готовиться к грядущему Весеннему Равноденствию, заплетая на ночь бороду в меленькие косички. Нолвэндэ тоже выглядела совсем неплохо. Ей весьма шла аристократическая бледность.
– Хорошо выспался? – спросил Зарин, недоумевая по поводу безмятежного вида капитана ап-Телемнара, еще вчера демонстрировавшего склонность к истерике и аффекту.
– Великолепно, – улыбнулся эльф.
– И не один, надо полагать, – тихо прошипела Нол.
Следователь иронично выгнул бровь:
– А как вы угадали, миледи?
Право слово, крысу он вспоминал чуть ли не со слезами умиления. Как-никак, родственная душа! Сокровище, а не… животное.
Нолвэндэ отвернулась и промолчала. Тоже верно! Незачем изливать свет очей на недостойный предмет обстановки. Кто вообще обращает внимание на цвет и раскраску ковриков, лежащих под входной дверью?
– Я тут подумал, что надо съездить и познакомиться с руководством колдубинского гиганта фарминдустрии.
– Ха, – ухмыльнулся гном. – Хочешь с Михой знакомство свести? Это мы в два счета устроим, – и потянулся за телефоном, но был остановлен Эрином.
– Нет, предупреждать его заранее нет нужды. Мы нежданчиком нагрянем, – заявил Эринрандир и подмигнул коллеге. – Экспромт.
При посадке в машину позвонил Ытхан (ах, ну кто бы сомневался, право слово):
– Ты чего вечером трубу не брал?
– Я?
Тут-то Эрин обнаружил, что у него висит десять непринятых вызовов. Многовато, даже для Ытхана Нахыровича.
– Ты, ап-Телемнар, драконы тя раздери! Я полночи звонил.
– А я спал, – безмятежно промурлыкал эльф.
На той стороне эфира подозрительно засопели.
– Эрин, ты бухой? Или укуренный?
– Ытхан Нахырович, что вы такое говорите? Трезв, ибо за рулем, еду с леди Анарилотиони и Зарином на завод.
От игривого воркования Эринрандира начальству, видимо, стало нехорошо с сердцем. Орк что-то булькнул и потребовал дать трубку Зарину.
– Да пожалуйста, – беззаботно бросил энчечекист и протянул мобильник достойному сыну Иприта,
Эрин сам не ожидал от себя такого спокойствия. В иное время точно бы взорвался и послал бы Ытхана подальше с его проверками на… птичий грипп.
– Могу дыхнуть и пройтись туда-сюда по меловой линии, – добродушно предложил эльф.
– Нет, Ытхан… никаких претензий… трезв, конечно! Абсолютно! Я тебе мамой и горном клянусь! – бормотал смущенный гном. – И не курили мы ничего. Ну хочешь, дам тебе леди?… Ладно!.. Как только, так сразу отзвонимся. Не бери в голову! Счастливо!
Похоже, Зарин сам испытал неимоверное облегчение, когда разговор прервался. Ытхан умеет прессовать и нагонять страху.
– Клещи тебе в задницу, Эрин! Не пугай так старого орка! – возмутился он. – Не знаю, чем ты там ночью занимался, но завязывай придуриваться… Или поделись своей травой, – Зарин заговорщически прищурился.
– Ты гонеш, гномчег! – легко и радостно рассмеялся Эрин, от избытка умиротворения переходя на олбанский. – Готичненько тут у вас.
Сознание его внезапно раздвоилось, и та часть его, которая сумела вырваться из сладостного плена гоблинского зелья, взирала на происходящее со все растущим изумлением.
«Не нравится мне весь этот цирк, совсем не нравится» – «А Эфа не говорила, что будет так странно. Может быть, не надо было водкой запивать?» – «Еще бы она нас ставила в известность!» – «Ага! Значит нас теперь двое? Миленько!» – «Скажи „спасибо“, что не четверо».
А ведь верно! Запей он зелье «Черной чайкой»… Сейчас бы уже охотился на дятлов в Гадском лесу, чтобы явиться к Танку Гашишиевичу с приданым, так сказать. И ведь поймал бы. И, скорее всего, сразу нескольких.
А в «Ёлочках» на завтрак макароны дают…
Сохранившая критическое отношение к действительности часть рассудка в приказном порядке и крайне нелицеприятных выражениях посоветовала остальному организму внимательно смотреть за дорогой и меньше думать о… дятлах.
* * *
Если и был иной способ окончательно испортить мне утро, не считая сияющей физиономии блудливого милорда, то мне он не понадобился. Лучезарно улыбающегося и хихикающего, словно укурившийся «шир-травой» орочий шаман, капитана лорда ап-Телемнара хватило вполне. Надо же, сколько счастья с утра! Видимо, прекрасноокие девы все же воплотили в жизнь свои эротические мечтания, не иначе… Тьфу! Выспался он, смотрите-ка! И, разумеется, не один. О! Сам подтверждает.
Что и требовалось доказать, миледи. Ну что, ты довольна?
Да, балрог меня отдери, довольна! Разве это не счастье – убедиться в собственной правоте, а?! Разве не радость? «П-подарочек… – ядовито подумала я, благодаря судьбу за то, что догадалась отвернуться, прежде чем меня перекосило. – С наступающим вас, миледи! И не смейте реветь, моя дорогая. Ты же с самого начала знала, что так и будет, не правда ли? Вот и радуйся теперь вновь открытой способности – ясновидению!»
А я что? Я радуюсь. Честно! Вот сейчас подберу останки благородства – и от всей души порадуюсь от того, что ему так хорошо и замечательно!
И тут мой ревнивый взор зацепился за нечто, украшавшее шею эльфа. Шнурок. Которого вчера не было. Да и раньше я не замечала за ним склонности к ношению на груди побрякушек… Так что же это? Подарок влюбленной и осчастливленной дриады? До того, как Эринрандир нас вчера оставил, отправившись через лес к ведьме, никакого шнурка на нем не висело. Значит… это амулет? Его там что, околдовали?! Может быть, он потому такой странный?
А ведь и верно, вчера он был вполне вменяемым, злобным, как похмельный гоблин, но адекватным. А сейчас – это витающее на крыльях эйфории и беспричинного веселья нечто, в котором я просто категорически отказываюсь узнавать своего вечно сумрачного напарника! Конечно, можно предположить, что… м-м… это последствия хорошо проведенного с дриадой времени… Но откуда тогда взялся амулет?
Ладно, разберемс-с-ся… И с амулетами, и с дриадами.
Задыхаясь в пропахшем бензином «Нуэно», основательно прогревшемся на утреннем солнышке, я периодически незаметно косилась на балагурящего Эринрандира. Если отбросить навязчивую мысль: «Что он курил?!» и «Где бы и мне найти что-то подобное?», то ситуация откровенно странная. Хм… может, мне удастся почуять чары?
Зараза! Не удастся, по крайней мере, сегодня. При попытке хотя бы просто сосредоточиться на цели «амулет» виски у меня буквально выстрелили болью. Проклятье, ощущение такое, словно туда вкручивают пару саморезов, периодически подстукивая их молоточком, чтоб ровнее садились. Плотницкая аналогия тут вполне уместна – что-то в последнее время я стала замечать за собой некоторую… древовидность мозгов. Стыдно, миледи. Уподобляемся дочерям заповедных пущ, да?
Да, проклятье! Уподобляюсь! Хочу в заповедную пущу, вот немедленно, прямо сейчас. Хочу стать дриадой и жить в лесу, в маленьком одиноком домике, наполовину ушедшем в землю, с замшелой кровлей и затянутым паутиной оконцем… Я так явственно представила себе эту идиллическую картинку – маленькая полянка в глухой чаще, домик из потемневших от времени бревен, заросли лопухов и крапивы у крыльца, болиголов выше моего роста у ближнего ручья, и вьющиеся над его пушистыми соцветиями бабочки и пчелки… Аж слезы на глаза наворачиваются! Хочу! Хочу в лес, чтоб никаких Синеглазых Сумеречных Сволочей в радиусе двухсот километров, никаких компьютеров и телефонов, а только птички, зверушки и букашки там всякие, муравьишки и пчелки!..
Стоп! Телефон! Моргот и твари его! Как я могла забыть?!
Я закусила губу, лихорадочно пытаясь сообразить, как теперь выкручиваться. Стоит только этому… развратнику!.. этому древоточцу!.. этому… короче, стоит ему обратить чуть больше внимания на пропущенные ночью вызовы, как он тут же обнаружит среди них мой номер. И как это будет выглядеть? Звонок посреди ночи – бурной ночи со страстной дриадой? Я мигом представила себе неприглядную картинку: одинокая злющая девица, названивающая мужчине ночами, когда он не желает брать трубку! А может, он уже видел? И смеется теперь – надо мной?! Проклятье! Как он смеет надо мной смеяться?!
Ох, а ведь смеет. Потому что ты жалостно смешна, Нолвэндэ, ты поистине жалка и убога с этими твоими замшелыми представлениями о морали и чести. Дура! Видишь, как все оказалось просто? Пока ты изводила себя рассуждениями на тему дозволенного и недозволенного, уместного и неуместного, он взял да и решил свою проблему – если она у него была, конечно. Ну что ж, значит, он меня никогда и не любил. Отлично. Привыкаем теперь с этим жить.
Но позволить себе потерять лицо – особенно теперь! – я не могу. А значит…
Десяток хитроумных планов, мигом созревших в моем воспаленном мозгу, были безжалостно отметены как неосуществимые. Бессмысленно уставившись на мелькающие за окном колдубинские пейзажи, я едва удерживалась от тоскливого воя. Оглушить и отобрать телефон? Или – нанять пару забулдыг у ближайшего ларька, и пусть они его оглушат и отберут телефон? Нет! А вдруг покалечат? К тому же… акт мести надобно совершать собственноручно. Так. А если подсунуть ему бутылку водки со снотворным? Да нет, бред. Кто сказал, что он вообще будет пить? Пробраться ночью в его номер и, пока он будет занят со своей дриадой, выкрасть телефон? А я точно удержусь от того, чтоб не прикончить обоих на месте? Не уверена… Зараза! Ну почему у меня совершенно не криминальный склад ума! Как же обидно.
Алиби! Мне необходимо алиби. Так. А если… звонила вовсе не я? Если я потеряла телефон – или его украли? Но заявить об этом прямо сейчас, напрямую, значит, привлечь нежелательное внимание к предмету. Нет. Надо действовать опосредованно, через какое-то незаинтересованное лицо… И тут мой ищущий взор обратился на сидящего рядышком гнома. Ага! Нол, ты гений. Это и вправду может сработать.
– Кстати о телефонах, – с досадой промолвила я, обращаясь к почтенному сыну Иприта. – Вы не поверите, Зарин, какой неприятный сюрприз я обнаружила сегодня утром! Не смогла найти свою трубку, можете себе представить? Вы не знаете, в вашем славном городе есть более-менее приличный салон, где можно приобрести что-то на замену моему сгинувшему мобильнику?
– А какая у вас была модель, миледи? – гном наморщил лоб.
– «Палантир-716F», – вздохнула я. – А вы разве не помните? Я же давала его вам вчера.
– Я возвращал! – Зарин не на шутку обеспокоился.
– О, я помню. – Я отмахнулась. – Конечно, вы его вернули. Должно быть, я его посеяла, когда мы с вами возвращались. Там, в лесу. Честно говоря, отправляться на поиски мне совершенно не хочется. Ну так как? Что насчет магазина?
– «Палантир»… – задумчиво протянул гном и поскреб в бороде. – Даже и не знаю… А что означало «F»? Фирменный?
– «F» означало «Феанаро», – разъяснила я. – Вполне логично, вы не находите?
– Думаю, миледи, я смогу показать вам магазин, когда мы будем возвращаться. Вряд ли там найдется такая модель, но вполне приличную «Моррию» прикупить можно. Подержанную. Я уже пятый год с такой хожу – сносу нет!
– Это если не участвовать в конкурсе метания трубок на дальность, – вздохнула я, втихаря отключая мирно лежащий в кармане «Палантир». Не дай Эру, зазвонит! – Эх, как жаль! Это ведь была спортивная модель – мифриловый корпус, встроенные компас и термометр…
– Ну, у «Моррии» тоже есть вполне приличная линейка, – вступился за честь родного производителя гном. – Вот, например…
Собственно, весь оставшийся путь до завода мы горячо спорили о достоинствах и недостатках конкурирующих брэндов. Вполне животрепещущая тема для гнома и полу-нолдорской девы, согласны? А главное – безопасная. Да. Совершенно никакого отношения не имеющая к похрюкивающей от смеха Синеглазой Сумеречной Скотине на водительском сидении.
