Текст книги "Умник"

Автор книги: Людмила Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Людмила Макарова
Умник

Внимание! Данный текст написан и опубликован с ведома и разрешения Сергея Лукьяненко, автора мира Дозоров.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Л. Макарова, 2014

Раннее мартовское утро выдалось таким серым и убогим, словно не существовало в мире ни Тьмы, ни Света, ни людей, ни Иных, и сам Сумрак разлился по земле нескончаемым влажным туманом, сгустившимся над шоссе и клубящимся в пустых окнах недостроенной многоэтажки.

Бетонный короб возвышался над дорогой на самом выезде из города. Под непрерывные проклятия бывших владельцев гаражей здание несколько раз переходило из рук в руки, от одного обанкротившегося застройщика к другому, а обманутые дольщики устраивали пикеты на центральной площади и писали длинные горестные письма президенту Российской Федерации.

Гаражи снесли еще первые хозяева долгостроя, застолбили за собой участок земли в черте города и ознаменовали тем самым новую эпоху, в которую вступил микрорайон, – эпоху имущественных споров, судебных разбирательств, бандитских разборок, сталкерских тусовок и нелегальных пейнтбольных баталий на территории так и не увидевшего свет жилого комплекса.

Остроумные горожане, не вложившиеся в сомнительный проект и потому настроенные оптимистично, окрестили бетонное страшилище Маяком и только пожимали плечами, услышав в региональных новостях мнение очередного эксперта и расплывчатое обещание градоначальника когда-нибудь взять долгострой на баланс.

Маяк проводил Ирму пустыми глазницами оконных проемов. Чертик, висящий на зеркале заднего вида, болезненно дернулся, когда машина подскочила на очередной выбоине, и закачался из стороны в сторону. «Заткнись, сама знаю!» – сказала ему Ирма, взглянула на спидометр и все-таки убрала ногу с педали газа, зло царапнув десятисантиметровым каблуком ни в чем не повинный автомобильный коврик. Увы, прошли те времена, когда она могла позволить себе гнать под сотню перед самым постом ГИБДД, под ограничение скорости и знак «Ремонтные работы». И с наступлением унылой весны Ирме все чаще казалось, что ушли они безвозвратно. Чертик, заведомо лишенный права голоса, покосился на загрустившую хозяйку, схватил себя неестественно длинными ручонками за пятки и замер в новой нелепой позе.

Чудесный подарок Ирма нынче сделала себе на Новый год. Сверкающие Альпы, головокружительные горнолыжные склоны, снег, летящий навстречу, мягкое покачивание подъемника, уютный отель, настоящий камин, глинтвейн по вечерам – такой пряный, что даже у Иной сладко замирало сердце с первых же глотков… А какого молоденького немчика Ирма там себе приглядела – глаз не оторвать! Голубоглазый, высокий, косая сажень в плечах, кудри из-под шлема… А какой костюмчик себе купила – фиолетово-розовый с серебристыми вставками, охранное заклинание в пряжку целую неделю вплетала, добиваясь благородного лунного свечения… И шапочка с ушками! Душу дьяволу продала бы за такую шапочку, если бы человеком родилась. А так обошлось. Несколько лишних бессонных ночей в патруле, несколько выездов по области, пара командировок в какое-то захолустье, где Темные наперегонки со Светлыми ловили дикую ведьму, и путевка в кармане, экипировка в чемодане, десять дней сплошного счастья впереди. По крайней мере Ирме так казалось, пока однажды утром не повстречался ей в живописных Альпах один Темный Иной.

Его звали Вадим. Уровень Силы она определить не смогла даже приблизительно, а значит, уровнем он был много выше Ирмы. Они кивнули друг другу за завтраком, Ирма почтительно склонила голову и собиралась пройти мимо.

– Нечасто встретишь такого обворожительного боевого мага, – улыбнулся Вадим и придержал ее за локоток. – Как говорится, есть женщины в русских селеньях… У нас в московском офисе очаровательные Темные волшебницы четвертого уровня предпочитают другую специализацию. Можно мне чем-нибудь угостить отважную воительницу?

Он проследил направление взгляда собеседницы. Истинный ариец, с которым Ирма провела накануне бурную ночь, совсем чуть-чуть подпитав парня Силой, перестал улыбаться, тряхнул головой, развернулся и вышел за дверь.

Ирма чуть более резко, чем надо было, выдернула руку из цепких пальцев.

– Н-не сейчас, – выдавила она и жизнерадостно защебетала что-то безобидное о вреде алкоголя и здоровом образе жизни, еще надеясь обратить дело в шутку и почти заискивающе улыбаясь так некстати нагрянувшему Темному.

«Он только приехал, в отеле полно чужих жен, светских хищниц, свободных охотниц за богачами и приключениями. Зачем ему провинциальная Темная Иная? Найдет до вечера кого-нибудь…» – подумала Ирма и пошла переодеваться, чувствуя липкий взгляд чуть пониже спины.

Миновав пост ГИБДД, Ирма вылетела за сплошную линию разметки и яростно вдавила педаль газа, бросив машину в двойной обгон, под самый капот встречной фуры, огрызнувшейся басовитым гудком.

– И что меня дернуло ему отказать? – спросила она вслух.

Чертик растянул плетеную тесьму, словно паук спустился к самой приборной панели и заплясал над квадратным ковриком, на котором лежали темные очки. С начала весны они успели покрыться тонким слоем пыли, но Ирма упорно не убирала их в «бардачок», боясь окончательно спугнуть опоздавшее солнце. Это магией заниматься хорошо в кромешной тьме и серости Сумрака…

Какая муха ее тогда укусила? Вадим таскался за ней целый день. Что ей стоило сказать «да»? Обзавелась бы связями в московском офисе Дневного Дозора, сэкономила кучу денег, еще и вернулась бы с бриллиантами в ушах на зависть женской части коллектива.

– Перед кем я оправдываюсь?! – прошептала она и горько рассмеялась, взглянув в изумрудные глазки, горевшие холодным огнем.

Вообще-то глаза беса-оберега должны были отливать красным, но Ирме в свое время не хватило элементарной усидчивости, чтобы довести ритуал до конца.

– Марш на место, – сказала она, – можно подумать, мне все это нравится!

Тесьма провисла, и мелкий бес в отчаянии шлепнулся на приборную панель: несмотря на все его усилия, Ирма проскочила поворот. Темная волшебница досадливо поморщилась, притормозила, щелчком отправила неспокойного попутчика на место под панорамным зеркалом и развернула машину. Через полчаса, миновав облупившийся шлагбаум, она въезжала в ворота с покосившейся табличкой «Психоневрологический интернат «Озерный». Филиал городской клинической психиатрической больницы».

Холодный ветер гулял по двору, который меланхолично мел скособоченный мужичок в ватнике. Мимо него две тетки в таких же серых ватниках и косынках тащили бачок с надписью «Пищевые отходы». У женщины лет сорока, обеими руками вцепившейся в алюминиевую ручку, было асимметричное лицо с карикатурно-тяжелой нижней челюстью.

Ирма вышла из машины и окликнула ее симпатичную молодую помощницу, но синеглазая красотка бессмысленно вытаращила глаза и что-то замычала, пуская слюни. Ее мятую скрученную ауру словно прокрутили в стиральной машине, смешав с цветным тряпьем, высушили на грязном заборе и забавы ради набросили на человеческое тело.

– Цыц, ты! – шепеляво прикрикнула старшая. – Уронишь! Дальше ординаторская, дальше! Где вход, туда идите. – Она ненадолго отпустила ручку, махнула свободной рукой вдоль длинного трехэтажного здания интерната, отвернулась, дернула бачок и заворчала на остолбеневшую помощницу, которая пялилась на цветной шарф, небрежно обернутый вокруг шеи Ирмы, горчично-желтую дамскую сумочку в цвет короткой кожаной куртки и блестящие черные волосы, забранные в высокий хвост.

Под пронизывающим весенним ветром, гулявшим за городом, Ирма на секунду почувствовала себя голой. Она с усилием отвела глаза от искалеченной человеческой ауры и быстро зашагала в указанном направлении. Синеглазый ангел восторженно мычал вслед, не обращая внимания на окрики.

Ирма еще ускорила шаг, подавила желание втянуть голову в плечи и скользнула взглядом в Сумрак. Тьма пропитала здесь каждый кирпич, каждую трещину фундамента. Она стекала со скатов крыш, заботливо укутывала табличку «Детское отделение» на флигеле и рваными лентами тянулась за безумцами, которых персонал, не стесняясь, привлекал к хозработам. Но ни за какие деньги ни во сне, ни наяву, ни в реальном мире, ни в сумеречном Ирма не взяла бы ни капли от этого щедрого источника, даже находясь на краю гибели… Впрочем, на краю гибели, может, и не побрезговала бы. Жизнь дороже.

Она поднялась на невысокое крыльцо и потянула на себя ручку входной двери, первый раз в жизни пожалев об ограниченных лицензиях, выдаваемых силами Тьмы Светлым магам и целителям. Ночной Дозор бы сюда с их приспешниками! Эти точно в пять минут всех перелечат. Да только на этом не остановятся. Временами Ирме казалось, что добро в понимании Светлых Иных пострашнее наркотика: чуть дашь слабину – и любой Светлый маг на глазах превращается в фанатика, которого ничем не остановить: ни чужих жизней не жаль, ни своей собственной – будет биться в упоении, пока все живое Светом не выжжет или не развоплотится, пав жертвой собственных иллюзий.

Поднявшись на второй этаж главного корпуса интерната, Ирма наконец справилась с охватившей ее нервной дрожью, сжала пальцы в кулак и чересчур решительно постучала в дверь ординаторской.

– Здравствуйте, я за Васильевым! – громко объявила она с порога, сделала небольшую паузу и продолжила ровным голосом: – Вам звонили. С самого верха. Родственники нашлись, больного забрали домой. Выписка на руках. Все документы оформишь так, чтобы комар носа не подточил. Веди мне этого овоща.

– Конечно, сейчас! – радостно воскликнул молодой круглолицый доктор, глаза у которого стали совершенно пустыми.

– Вещи пусть принесут на вахту! – добавила Ирма вслед врачу и обвела взглядом его коллег, застывших у компьютерных мониторов, возвышавшихся над кипами документов.

«Что они тут пишут целыми днями? – удивилась волшебница. – С прошлого года больному не полегчало? Или средняя острота ума по больнице заметно снижена»?

Ей мучительно хотелось рвануть прочь из этой Темной богадельни, где средний медперсонал неотличим от больных и санитаров, а единственные живые люди погружены сейчас благодаря ее усилиям в Темный сон.

Нехорошо им в этом сне – тревожно, душно. Все как один к Свету тяготеют – и вот эта старушка с жидкими седыми волосами, уложенными в нелепую култышку, и пожилой испитый дядька с высоким лбом, и полная женщина с усталыми глазами. Только круглолицый молодчик, убежавший за Васильевым, во Тьме – как рыба в воде. Он сюда не бороться с ней шел, а льготный стаж зарабатывать, в институт поступал, чтобы в армию не идти, а в интернатуру по психиатрии попал исключительно потому, что на профессорской дочке женился. Такие соратники Дневному Дозору позарез нужны! Все у них хорошо – и семья, и дети, и профессия благородная, Светлым крыть нечем. Ирма представила, как скривились бы маги и волшебницы Ночного Дозора, услышав словосочетание «Темный врач». Да их бы наизнанку вывернуло всей конторой!

Она расправила плечи, улыбнулась кончиками губ, вышла в коридор, тихонько притворив за собой дверь ординаторской, и неприязненно взглянула на того, кого привел ей доктор.

– Здравствуйте, это вы за мной приехали? – вежливо поинтересовался худощавый коротко остриженный парень, почему-то одетый в полосатую больничную пижаму. Он чуть склонил голову набок. Широко расставленные серо-зеленые глаза смотрели прямо на Ирму. Десятисантиметровые каблуки модных замшевых полусапожек и рваные больничные шлепанцы сделали свое дело, стерев разницу в росте собеседников.

Ирма застыла, приоткрыв рот от удивления и выпучив глаза. Еще немного – и она бы начала пускать слюни, как больная на всю голову голубоглазая ангелица, волочившая по двору бачок с пищевыми отходами.

– Зд-драссьте… Так ты… Это он?

У Олега Владимировича Васильева было две совершенно нормальные руки – не отсохшие и не скрюченные, по коридору он шел сам, ноги не приволакивал, не хромал, не косил глазом, не горбился, не страдал нервным тиком и, кажется, даже не заикался!

– Олег Владимирович Васильев собственной персоной, – подтвердил круглолицый доктор, колобком выкатившись из-за спины пациента.

– М-на… – хрипловато сказала Ирма, повернувшись к врачу.

– Что? – переспросил тот.

– Мне… выписку все-таки дайте, – попросила растерявшаяся Ирма и понизила голос так, словно человек, стоявший напротив, мог не услышать следующей фразы: – Вдруг у него припадки?

– У меня не бывает припадков, – заверил ее Олег, – я же не эпилептик. Как вас зовут?

– Ирма.

– Очень приятно.

Ирма пристально посмотрела на собеседника сквозь серую завесу Сумрака.

Иной. Темный. На первый взгляд, не выше шестого уровня. Аура как-то странно переливается коричневым, словно постоянно пропуская сквозь себя Тьму, которой здесь дышит все живое, за исключением трех врачей, медленно приходящих в себя за дверью ординаторской. В замутненном цветном коконе вспыхивают и гаснут буро-зеленые огни, что является для Темных Иных характерным признаком безумия. Но если отчетливые признаки безумия есть в ауре, почему их нет в глазах? У парня совершенно осмысленный взгляд – невеселый, слегка отчужденный, немного застенчивый, но осмысленный! И что с его аурой не так, почему она кажется смазанной, нечеткой, словно испорченная акварель под закопченным стеклом, за которым никак не удается разглядеть индивидуальный рисунок силовых линий…

– Да-авайте вниз спустимся, – предложила Ирма, чувствуя на себе оценивающий взгляд врача, частично вышедшего из-под контроля. Иных от людей он отличить не мог, а вот людей от идиотов – в два счета. Заикавшаяся Ирма, у которой никак не закрывался рот, просто не могла не вызвать у него профессионального интереса, но Тьма снова сгустилась, и доктор, энергично кивнув, дурным голосом заорал куда-то в коридор:

– Маша! Забирай Васильева, спусти вниз на грузовом лифте! Приехали за ним.

«Вот же лестница, напротив», – хотела напомнить Ирма, но только махнула рукой.

Выписку она пробежала глазами, шагая по двору к машине. Разумеется, прочитала она ее через Сумрак, напрямую узнав мысли лечащего врача и не утруждая себя изучением медицинской терминологии. Доктор полагал, что парень не при памяти, с головой у него не все в порядке, дело идет к полному распаду личности и вряд ли это лечится. Разве что где-нибудь в Германии или в Израиле. Заканчивалась выписка девизом: «Защититься – и валить»!

Ирма хмыкнула и отключила сигнализацию.

– Садись!

– Куда мы едем? – спросил Олег и перевел взгляд на собеседницу, открывшую водительскую дверь.

– Ко мне домой.

– Сестра или жена? – негромко поинтересовался он, устраиваясь на сиденье рядом с водительским.

– И не надейся! Сиделка, – хмыкнула Ирма. – Твой опекун нанял. Бросить тебя не смог, а держать в доме идиота – слишком накладно для его репутации.

Ирма вздохнула, завела мотор и увидела, как внимательно и настороженно Олег смотрит на чертика, висящего над лобовым стеклом.

– Это мой дорожный оберег. Его зовут Пан, он безобидный, хоть и жуткий зануда, – пояснила волшебница, поймала себя на преувеличенно бодрой интонации, которой взрослые разговаривают с больными детьми, поморщилась и неприязненно добавила: – Тебе лучше его не трогать, подопечный. Все понял?

– Почему именно Пан? – рассеянно спросил Олег.

– От слова «паникер», – пояснила Ирма и, прежде чем тронуть машину с места, протянула руку к оберегу, пощекотав указательным пальцем крошечную кисточку, которой оканчивался тощий хвост.

Мотор заурчал, у ворот поднялся облупившийся полосатый шлагбаум. Олег положил голову на подголовник, отвернулся, вжался в спинку кресла и закрыл глаза руками.

– Это еще что такое… Ты боишься в машине ездить, Олег? – тихо спросила Ирма. – После аварии?

Он не отозвался.

Ирма вырулила с территории психоневрологического интерната, притормозила на обочине и пристегнула скрюченного пассажира.

– Мы двигаем, – на всякий случай предупредила она, снова взявшись за руль, – я умею смотреть в будущее – мы доедем, Олег, ты не волнуйся. И я не буду слишком разгоняться на трассе.

Машина мигнула поворотником и плавно тронулась с места, аккуратно выкатившись с грязной обочины на проезжую часть. Осмелевший чертик выглянул из-под зеркала заднего вида.

– Доволен, да? – мрачно поинтересовалась у него Ирма.

Бессловесный Пан одобрительно подмигнул хозяйке изумрудным глазком.

На въезде в город дорога шла на подъем. К одиннадцати часам утра туман рассеялся, небо над шоссе просветлело, и даже асфальт кое-где просох. Пустоглазый бетонный Маяк, высившийся на холме, издалека приветствовал Ирму короткими взмахами размочаленного ветрами полиэтилена. Вокруг здания угадывалась какая-то нехарактерная деловая суета, ерзал по грязным проталинам бульдозер, рабочие восстанавливали поломанный в нескольких местах забор, а на обочине дороги промышленные альпинисты в желтых касках натягивали на старый билборд красочное рекламное полотнище, сменившее выцветшее полотно предыдущих владельцев.

«Солярис-Строймонтаж», – прочитала Ирма и притормозила.

Сзади коротко квакнул клаксоном нетерпеливый «мерс», объехал машину Ирмы, демонстративно подрезал и встал впереди.

– Давай, еще аварийкой мне помигай, – предложила ему Ирма и улыбнулась.

«Мерс» помигал. Оба поворотника тут же погасли. Левый брызнул осколками пластика, правый закоптился, словно внутри чадила керосиновая лампа. Ирма удовлетворенно кивнула и внимательно осмотрела готовый билборд, с которым практически поравнялась.

«С нами – в будущее!» – гласила надпись.

И ниже:

««Energy harvester» – в каждый дом».

Дальше мелким шрифтом говорилось что-то об экологии, энергосбережении и счастливых российских семьях.

– Ты как-то не слишком уважительно о нем отзываешься.

Ирма вздрогнула и оглянулась на пассажира, о присутствии которого временно забыла. Олег убрал руки от лица, сидел почти прямо, но смотрел не на дорогу, а в пол.

– О ком? – удивленно переспросила она.

– О моем опекуне. Почему ты согласилась работать сиделкой, Ирма?

Олег говорил так, словно разговор не прерывался. Или парень совершенно не ориентировался во времени, или время в его больном сознании текло как-то по-иному.

– Ах, вот ты о чем! Он умеет уговаривать. И очень хорошо платит, – сказала Ирма и проскочила на желтый свет первый после загородной трассы светофор.

Белоснежный склон вздыбился под ногами. Она, кувыркаясь, летела вниз, догоняя отстегнувшуюся лыжу, которая скользнула к подножию горы. Правая лыжа почему-то не отстегнулась, в голеностопе омерзительно хрустнуло, и остаток отпуска Ирма занималась в отеле самолечением, приберегая право обратиться к целителю Дневного Дозора для другого раза. Почерневшую пряжку она отпорола с горнолыжного костюма, изрезав пальцы до костей, а чтобы развеять ее по ветру – истратила парочку амулетов, которые при случае могли отправить в Сумрак Светлого боевого мага не ниже третьего уровня Силы.

В первый рабочий день она пришла на совещание в тупоносых зимних кроссовках, что, конечно же, не ускользнуло от внимательных глаз патрульных ведьмочек, которые зашептались за спиной, и от не менее внимательных водянистых глаз нового начальника.

– Доброе утро, коллеги. Меня зовут Вадим Сергеевич. С сегодняшнего дня я возглавляю оперативный отдел.

«Сюрприз», – шепнул Смурак.

Ирма сжала губы в линию и уселась себе на руки, придавив ладони к обивке кресла сильными и красивыми бедрами. То, что они сильные и красивые, она узнала от самого Вадима Сергеевича, который пришел ее навестить на следующий день после падения. С букетом роз пришел, сволочь! Ирма тогда приготовилась умереть за право не быть изнасилованной. Вадим омерзительно улыбнулся, попросил не вставать, сам поставил цветы в вазу на тумбочке и сочувственно объявил перед уходом, что любовь – это магия, до конца не подвластная ни силам Тьмы, ни силам Света.

Не прошло и двух недель, как альпийское проклятие, о котором Ирма мечтала поскорее забыть, настигло ее не просто в родном городе, а в родном офисе Дневного Дозора!

Сотрудники удивленно перешептывались и вертели головами. Темный Иной Глеб Тарасович – шеф городского Дневного Дозора, которому, по слухам, было не меньше трех сотен лет, сидел понурый и какой-то пришибленный. Он только механически кивал на каждую фразу, что падала в притихший конференц-зал из уст столичного мага, направленного из Москвы подтянуть отстающий регион.

К концу января ведьмочки смекнули что к чему, снова вырядились в мини-юбки и всем гаремом перекочевали к Вадиму от шефа, оставшегося в роли свадебного генерала. Бухгалтерия накрасилась как на панель. Кадровички, не способные самостоятельно облачиться в «паранджу», бегали за Темными волшебницами, готовые выполнить любую их прихоть, лишь бы похорошеть. Темные маги лебезили перед Вадимом в надежде получить амулеты столичного изготовления или узнать хитроумные заклинания, почерпнутые у самого Завулона. Вампиры и оборотни уверовали, что Вадим наконец пробьет им дополнительные лицензии, и были готовы перегрызть за него глотку не только Светлым Иным. Светлые заметно занервничали и усилили патрули на улицах, что в конечном итоге тоже принесло им кое-какие дивиденды. И только одна Ирма, которую переехало зубчатое колесо Темной фортуны, изо дня в день расплачивалась за глупость и упрямство, выслушивая бесконечные придирки нового начальника оперативного отдела и регулярно получая от него выговоры.

За два месяца Вадим Сергеевич накопил внушительный список ее грехов и должностных нарушений, вызвал к себе и предложил на выбор: или уйти из Дозора, или выполнить одно не слишком приятное поручение. Ирма пришла в Дневной Дозор в пятнадцать лет, сразу после инициации, и понятия не имела, есть ли жизнь за его пределами… Она кивнула и начала раздеваться прямо в кабинете. Вадим расхохотался ей в лицо. «Поздно, моя радость, – отсмеявшись, сказал он. – Я приготовил для тебя кое-что повкуснее и поинтереснее».

Из кабинета Ирма вышла в полном смятении, держа в одной руке бумажку с адресом психоневрологического интерната и именем пациента, а в другой – маскировочный амулет, без которого Вадим строго-настрого запретил ей выводить подопечного на люди.

В разгар рабочего дня парковаться во дворе – одно удовольствие. Никакой отпугивающей магии не требуется, ставь машину хоть носом в подъезд. Ирма выдернула ключ из замка зажигания, открыла «бардачок» и за траурную ленточку выудила оттуда плоский прямоугольник, по которому бежал муаровый узор.

– Послушай меня, Олег, – начала она как можно мягче.

После того как подопечный среагировал на поездку, Ирма имела полное право ждать от него чего угодно при попытке накинуть на шею черную петлю.

– Мне надо, чтобы ты надел вот этот беджик и не снимал, пока мы не окажемся в квартире. Это всего лишь защита от любопытных глаз – ничего страшного, ты ничего не почувствуешь. Давай, будь умницей.

Парень усмехнулся и послушно склонил голову.

– Можешь не уговаривать… На меня это уже надевали.

– Когда? – недоверчиво спросила Ирма. – И кто?

Олег выпрямился и поправил ленточку тонкими нервными пальцами. До того как загреметь в психушку, парень точно не работал ни сталеваром, ни автослесарем, ни шпалоукладчиком.

– Никто. Что такое «когда»?

Ирма почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок.

– Олег… Ты… Ты вообще понимаешь, что ты тяжело болен?

– Конечно. Не бойся, я не кусаюсь.

В другой раз, услышав от душевнобольного предложение не бояться, Ирма бы от души посмеялась.

– Считай, я поверила, – пробормотала она и вышла из машины.

Олег был одет в мятые легкие брюки цвета кофе с молоком, такую же мятую и несвежую рубашку с коротким рукавом и летние кожаные туфли. Из вещей у него имелся только рюкзак «Wenger», в котором, похоже, все это хранилось, да ватник с инвентарным номером, который сердобольная Ирма прихватила для него на вахте, прежде чем вывести на улицу. Исполнять роль сиделки она начала с того, что посмотрела размеры, бесцеремонно отогнув ворот рубашки и расстегнув штаны, заперла подопечного в отведенной комнате, навесила на него темпоральное заклятие, на дверь – защитные заклинания и поехала в торговый центр, едва сдерживаясь, чтобы не начать проклинать Вадима, призывая в свидетели Великие Силы.

Новый начальник не дал ей никаких инструкций: можно оставлять подопечного одного или нет, надо пытаться его как-то расшевелить или ни в коем случае этого не делать, гулять с ним или запереть в чулане, кормить как на убой или морить голодом? У Ирмы голова шла кругом. Дома она обычно не готовила ничего, кроме кофе и фруктовых салатов, но, представив себе поход с Олегом в кафе, она тихо выругалась, заскочила по дороге в супермаркет и водрузила на кассу полную корзину полуфабрикатов.

Свалив покупки у порога, девушка прошла в глубь квартиры и, затаив дыхание, толкнула дверь. Охранные заклинания на дверном проеме и окнах были на месте, Олег сидел на диване, но от темпорального заклятия на его ауре не осталось и следа. Ирма зябко повела плечами, окликнула парня, отвела его в ванную, выдала полотенце и одежду, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Почему-то она была уверена, что Олег не станет есть мыло, запивать его шампунем, обмазываться косметикой и пускать кораблики в джакузи.

К вечеру Ирме казалось, что это она сошла с ума.

Олег совершенно не ориентировался ни в пространстве, ни во времени. Чтобы найти туалет или свою комнату, он методично открывал все имеющиеся в квартире двери, время ограничивалось для него двумя понятиями – день и ночь – в зависимости от того, темно или светло сейчас за окном, и при всем этом он так уверенно обращался с ножом и вилкой, которые Ирма рискнула перед ним положить, словно работал преподавателем хороших манер до того самого момента, как слетел с катушек.

Когда после ужина он встал из-за стола, сказал: «Спасибо», и остановился в замешательстве, Ирма не выдержала. Она подошла, молча развернула его за плечи в нужную сторону, как ребенка отвела сначала в туалет, потом – в комнату и вернулась на кухню, прихватив мобильник.

Век бы этот номер не видеть…

– Ты его убила?

Начальник оперативного отдела опередил ее, не дав сказать в трубку ни единого слова.

– Нет. – Ирма заставила себя не заметить интонацию, с которой был задан вопрос. – Вадим, я не могу понять, как его инициировали… И что, если я, например…

– Это мой подарок, Ирма, развлекайся, как душе угодно, – перебил ее Вадим. – А если ты будешь дергать меня по пустякам и звонить в любое время суток, я подарю тебе еще что-нибудь ценное.

В трубке запикало. Ирма положила голову на стол и несколько минут бессмысленно передвигала мобильник по геометрическим узорам пластиковой подставки, огибая забытую на столе грязную тарелку. Потом встала из-за стола, привела Олега в гостиную и решительно приступила к экспериментам, начав с простенькой медицинской магии. Сила протекла через его дефектную ауру как вода сквозь решето. Осмелев, раздосадованная Ирма запустила в него файерболом, который бесследно растаял в закопченных цветах смазанной энергетической оболочки.

– Олег, может, ты знаешь, что с тобой случилось, но боишься или не хочешь говорить? – спросила растерявшаяся Ирма, удивленно посмотрев на пальцы правой руки, с которых только что срывались свитые в клубок огненные кольца.

Вид у нее был такой сконфуженный и озадаченный, что Олег, до того покорно стоящий напротив посреди гостиной, скрестил руки на груди и покачал головой.

– Я не знаю, Ирма. Но я очень постараюсь помочь тебе это выяснить, – серьезно пообещал он.

– А какая тебе от этого польза? – Ирма присела на подлокотник кресла и сощурила глаза. – Насколько я поняла за сегодняшний чудесный день, тебя нисколько не тяготит твое состояние. Тебе так же все равно, что с тобой происходит, как день за окном или ночь. Уж не знаю, это особенность характера или это твоя психотравма тебя так выжгла, но ты, мой потерянный друг, не особенно страдаешь. Ну и где та морковка, за которой ты побежишь? Вспоминать – это иногда очень больно, и ты отнюдь не законченный идиот, чтобы этого не понимать!

– Ты очень красивая девушка, Ирма, – вдруг сказал Олег и посмотрел на нее так, что Ирма выпрямилась, машинально поправила рукой волосы и изумленно уставилась на собеседника. – Всю жизнь собираешься дома сидеть и меня в туалет за руку водить? – спросил он. – Можно еще книжки вслух читать – правда, я не могу представить то, о чем там говорится…

– Не дождешься! – перебила Ирма. – Сам читай!

– Я не воспринимаю смысл печатного текста, я пробовал, – сказал Олег. – Ну?

– Что ну? Аудиокнигами обойдемся. Или я тебе фильмов накачаю.

– Русские не сдаются? – Олег впервые улыбнулся. – С сортиром что придумаешь?

– Картинку на дверь повешу! Как в детском садике, – язвительно сказала Ирма, чтобы скрыть ответную улыбку, и неожиданно вскочила, прижав ладони к щекам. – Олег, в самом деле… Чего я-то как идиотка, – забормотала она, – пейзажи отпадают, нужно что-то простое… шар или куб, черный или белый, без полутонов! Или даже еще проще, чтобы не было ни объема, ни перспективы, в которых ты можешь потеряться. Точно как в детском саду – кружок, квадрат или треугольник.

– Не получится, – неуверенно сказал Олег.

– Сейчас узнаем, – ответила Ирма, достала из ящика стола несколько листов бумаги и протянула Олегу черный маркер. – Вот что, мой драгоценный иждивенец. Похоже, что твое выздоровление – это мой ключ к свободе. Рисуй то, что сможешь запомнить, а завтра утром… ну, то есть после сна… в парк пойдем. Жаль, сейчас нельзя, – вздохнула она, – на ночь глядя нам на улицу лучше не выходить. Хоть три амулета на тебя надень – Ночной Дозор все равно обязательно поинтересуется, с кем это я прогуливаю смены. Ночью мы придумаем кое-что…

Ирма посмотрела на рисунок и остановилась на полуслове. Ни одну самую простую геометрическую фигуру Олег не смог замкнуть. Рука у него заметно дрожала – линии плясали по бумаге, окружность напоминала зубчатое колесо, которое собирались превратить в спираль, но у чертежника не хватило терпения. Ирма забыла, что хотела сказать. Что-то это все ей напоминало. Разомкнутые ауры Иных? Нет, слишком причудливая ассоциация.

Она грубо выдернула испорченный лист у Олега из-под пальцев, так что маркер чиркнул по компьютерному столику, и сунула другой.

– Ты как будто рисуешь в кромешной тьме. Олег!

Он не ответил, низко склонив голову.

– У тебя высшее образование на лбу нарисовано, перестань дурака изображать и делать вид, что тебе все равно, что с тобой происходит! – рявкнула Ирма и перевела взгляд на лист с искаженными геометрическими фигурами, который держала в руке. Тьма сгустилась. По краям прямоугольного листа потекли серые разводы, неровные линии обрели странную глубину, словно каждая из них имела тень, раздвигающую границы реальности. А каждая тень – собственную тень, и так до бесконечности, пока геометрическое эхо не начинало расплываться в глазах. Все зыбко и трансформировано, не видно ни Тьмы, ни Света. – А ночью мы пойдем с тобой в Сумрак, – решительно закончила побледневшая Ирма.