Текст книги "Эльфенок"
Автор книги: Людмила Гайдукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Принц сумеречных эльфов бесцельно бродил по тёмному парку. Мысли и предчувствия, долго тлевшие в самой глубине его души, словно прогоревшие, но не остывшие ещё угли, сегодня взметнулись разом, оглушили своей внезапно осознанной ясностью. Всё сводилось к тому, что лететь в Америку должен именно он. Несомненно, узнав о «ведьминой болезни», Руаэллин и Фроди не останутся в стороне. Они, конечно, попытаются остановить волну суицида. Как? Итиль не мог и не хотел ничего предполагать: волшебники живут и думают иначе, наверняка, они уже выработали какую-то стратегию. Но Ярослав давал клятву верности Фроди, потому он не вправе оставить её сейчас, в минуты опасности. Точно так же, как и она не может не призвать его на служение. Они связаны клятвой! И это уже не игра…
Сегодня, в огненном закате, разлитом над городом, он видел свою кровь, вытекшую до последней капли. Как это будет? Когда? Во имя чего? Какая разница… «Я рыцарь, – думал Итиль, чувствуя, как ледяной озноб обдаёт его изнутри, – значит, буду сражаться. Только бы скорее! Без долгих прощаний… Одно твоё слово, Фроди, – и я немедленно отправлюсь в путь! Вещие Пряхи[40]40
Вещие Пряхи – норны. В скандинавской мифологии богини судьбы.
[Закрыть] уже сплели нити наших судеб – можно ли изменить предначертанное?»
Сэм всё верно угадал… Он часто сердцем чувствует то, чего объяснить не в силах. Такой искренний, преданный, настоящий! Но всё-таки в эльфов менестрель только играет. Даже отчаянная любовь его – любовь эдайн, а не Перворожденных! Он не слышит мыслей Фроди так, как слышит их Итиль. Сэм… Свободный певец, не связанный обетами, живущий одним днём и следующий порывам своего сумасшедшего сердца… Как расстаться с ним?!
Море, чайки… Дальний берег в огнях… Нет, Семён, всё намного проще: суета аэропорта, самолёт. И горечь воспоминаний, смертоносным ядом вливающаяся в сердце. Не будет рядом прекрасных глаз Алиэ, их ясная голубизна растворится в небе. Её жаркий шёпот не отгонит тяжёлых мыслей, тихая песня не навеет волшебных снов. Им предстоит разлука. Надолго ли? Возможно, навсегда… Ярослав невесело усмехнулся. «Сэм бы сейчас поднял меня на смех, – подумал он. – Да и Лас удивился бы: подумаешь, разлука! Полгода в Америке! А я просто боюсь одиночества! Как глупо! И признаться в этом нет сил…»
Итиль давно уже бежал, задыхаясь, чувствуя, как горят в груди невысказанные мысли и невыплаканные слёзы. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его слабым. В глубине парка, куда не проникал свет с главных аллей, было темно и безлюдно. Ясное звёздное небо скрывали густые кроны деревьев, незнакомые тропинки спутывались под ногами, уводя всё дальше и дальше от плеска реки и людских голосов.
«Истина и чистота – это твой девиз, эльфёнок! Пожалуй, ты смог бы меня понять, ведь ты так же клялся Руа, как я – Фроди. Ты сильный, очень сильный – и отважный. Если бы из всех, кого я люблю, рядом остался только ты, одиночество не казалось бы таким безысходным. Если бы выпало нам сражаться вместе, я стал бы твоим ангелом-хранителем – за эти годы жрица научила меня многому! Ты так смотрел сегодня, Лас… Знаю, ждал и не решился спросить. Ты получишь ответ! Сам всё увидишь!» – лихорадочно думал юный принц, почти ощупью пробираясь по тёмной аллее. Как неистово колотится сердце! Что же ты медлишь, Фроди? Одно слово… Только одно слово…
Впереди приветливо замигал жёлтый огонёк, и Итиль с разбегу вылетел на ярко освещённый пятачок моста. По обе стороны невысоких перил колыхалась блестящая водная гладь. Птичье озеро! Громко гоготали, хлопая крыльями, потревоженные гуси, в небо взвилась стайка уток, криком оглашая окрестности. А в небольшом кругу света, который отбрасывал на воду ближайший фонарь, не обращая внимания на общий гам и суматоху, спокойно покачивался на воде чёрный лебедь. Схватившись за перила, и судорожно хватая ртом воздух, Ярослав без сил опустился на деревянный настил моста. Он не мог оторвать зачарованного взгляда от царственной птицы – это был знак, и принц сумеречных эльфов понял его.
4Проводив Алиэ и Сэма до остановки, Лас отправился домой пешком. Смутная тревога, зародившаяся в его душе ещё на закате, сейчас всё сильнее накатывала изнутри штормовыми волнами, билась о невидимую преграду и таяла, оставляя на пути отступления клочья пены – обрывки образов и предчувствий.
Причин для волнения вроде бы не было. Даже то, что Итиль ушёл столь поспешно, не слишком удивило друзей: он и раньше в самый разгар веселья убегал куда-нибудь один, чтобы поговорить со звёздами. Но сегодня всё было не так. Глядя вслед растворяющемуся в тёмной аллее лучнику, Алиэ взволнованно прошептала:
– Что-то случится скоро… Я чувствую. Он никогда таким не был!
Семён предложил проводить её. Наташа только растерянно кивнула. Но чуткое сердце Ласа уловило в этом мимолётном диалоге самое важное, несказанное. Потому эльфёнок деликатно оставил Сэма и Алиэ, догадываясь, о чём, вернее, о ком, будет их разговор.
Домой Назар вернулся к полуночи. Его никто не встречал: папа уже третий день был в командировке, а мама, баюкая сестрёнок, наверное, сама уснула вместе с ними. Наскоро поужинав, эльфёнок поднялся к себе. На душе было нехорошо. Образ алого солнечного диска, медленно плывущего сквозь розовую дымку, никак не шёл из головы. Итиль, наверное, многое понял, глядя на этот закат… Что он знает?
Лас вздохнул, в который раз за сегодняшний вечер убедившись в своей неспособности к адекватной оценке ситуации. Но сдаваться эльфёнок не собирался. «Ладно, – решил он, наконец, – пойдём другим путём». В нижнем ящике письменного стола, в коробке из-под печенья «октябрьское» жили детские воспоминания. Сейчас, в свете новой, яркой жизни, все они как-то отдалились, выцвели, став похожими на эти чёрно-белые фотографии. Назар долго, с отсутствующей улыбкой перебирал старые снимки, пока в его руках не оказалась маленькая карточка – та самая, ради которой он достал всю коробку. С фотографии глядело круглое весёлое личико, похожее на мордочку комнатного зверька. Чёрные, совершенно непрозрачные глаза. Алые ленточки в длинных, цыганских косах… Более не в силах сопротивляться нахлынувшей волне ощущений, Лас решительно поднялся. Положив фото своей детской подружки в нагрудный карман куртки, он потихоньку выбрался из дома и зашагал к остановке, где ещё можно было поймать маршрутное такси, идущее в сторону центра.
На людном и шумном, несмотря на ночное время, центральном перекрёстке Лас ненадолго задержался: отсюда хорошо просматривался единственный в городе элитный дом с двухэтажными квартирами. Это была модная новостройка, очень красивая как снаружи, так и внутри. Квартиры в ней стоили бешеных денег. Но поскольку Назару всё равно был больше по душе собственный коттедж в тихом районе на окраине, в этот дом он обычно заходил без надлежащего почтения. Отыскав с перекрёстка знакомые окна, Лас удовлетворённо кивнул: в них было темно. «Подожду на улице», – решил он и зашагал по направлению к новостройке.
Не желая тревожить консьержку в столь поздний час, давая тем самым повод к настойчивым расспросам и ненужным разговорам, Назар устроился на одной из лавочек так, чтобы свет фонаря падал прямо на него, и погрузился в созерцание разноцветных огней перекрёстка. Ночной город завораживал, населяя сердце незнакомыми образами, которые вспыхивали и, подобно стёклышкам калейдоскопа, плавно перетекали один в другой. За этой игрой можно было следить бесконечно…
– Лас? Что ты тут делаешь?
Эльфёнок открыл глаза. Сколько же времени прошло? Рядом с ним сидел Итиль, его лицо по-прежнему покрывала неестественная бледность, а всегда аккуратно причёсанные волосы в беспорядке растрепались. Но глаза друга блестели вполне живым, хотя немного лихорадочным блеском, и голос был спокоен. Лас улыбнулся про себя.
– Убедиться хотел, что с тобой всё в порядке, – сказал он, стараясь придать голосу выражение небрежной беспечности. – Ну, пока, что ли? Я пошёл.
И Назар поднялся, намереваясь отправиться домой. Итилю, верно, сейчас не до него…
– Постой! – Ярослав настойчиво потянул эльфёнка за рукав, усаживая обратно. – Ты спросить меня хотел сегодня… Про закат, да?
Ласу показалось, что он даже дышать перестал, боясь спугнуть открывающуюся тайну. Вдруг Итиль передумает? Но внезапно сознание его осветилось одной догадкой, вспыхнувшей, словно молния.
– Я же никому не говорил, – удивлённо вытаращив глаза, проговорил он хриплым, срывающимся шёпотом. – Ты читаешь мысли?!
Великий лучник едва слышно рассмеялся:
– Нет, просто ты громко думаешь! – Однако тут же снова стал серьёзен: – Ты мне доверяешь, Лас?
Эльфёнок только махнул рукой, не считая нужным отвечать. Глупый вопрос! Конечно, доверяет! Но Итиль был настойчив:
– Не так! Жизнь свою смог бы мне доверить?
Где-то в глубине существа Назара, на самой грани подсознания, зашевелилось странное чувство. Он не смог подобрать названия, но отметил, что оно не было неприятным. Словно искра мелькнула, словно сверкнула падающая звезда… а он не успел загадать желание!
– Зачем спрашиваешь? Знаешь ведь, я за тобой хоть к чёрту на рога полезу! А что, всё так серьёзно?
Итиль молча взял его за руку и заглянул в глаза. Ласу вдруг показалось, будто время и пространство вокруг расступаются. Нет уже огней перекрёстка, есть только выжженная, горькая степь – серая, пыльная. На губах противный привкус соли – не слёзы, не кровь, а словно морской воды наглотался. Вдалеке – костры, костры и безумные, исступлённые выкрики, сумасшедшие пляски в темноте. На чёрном небе ни звёздочки. Нет луны. Да и не ночь вокруг! Солнце никогда не освещало этих горьких, выжженных пустошей, по которым ему предстоит дойти до самого края, до пламени костров, и даже дальше – через пламя до криков боли, до ужаса, до самого НИЧТО.
Эльфёнок задрожал и отпрянул. Ощущения были реальными, но словно размытыми. То, что отражается в зеркале Галадриэль, не всегда правда… Помнится, однажды летом он уже видел это, или слышал песню? Да, да, всё было так! Только тогда он спал, а сейчас… лучше бы вообще ничего не знать!
В мою чашу льётся вода
Из кувшина цвета зари.
Что откроет тебе Звезда? —
Не противься судьбе, смотри!
Жуткая равнина исчезла, на него глядели печальные глаза рыцаря. Белый камень сверкал в серебряном венце, выхватывая из темноты узоры лунных рун на сером плаще. Рыцарь молчал, и невозможно было угадать, о чём он думает.
– Итиль, это – Мордор[41]41
Мордор – «Чёрный Край», владения Чёрного Властелина Саурона (см. Дж. Р.Р.Толкин)
[Закрыть]? Я не хочу туда! Не хочу!!!
Лас не сразу понял, что бьётся в руках друга и кричит вполне по-настоящему. Наваждение рассеивалось медленно. «Что будет с теми, кто попытается изменить предначертанное?» – это была последняя фраза, услышанная на грани видения. Ощущения таяли, и эльфёнок постепенно успокаивался, приходя в себя.
– Уф-ф! Что это было? – наконец, спросил он.
Его друг сидел, откинувшись на спинку скамейки, скрестив руки на груди и устремив взор в ночное небо с едва видимыми отсюда звёздными точками.
– Ты сам сказал – Мордор, – пожал плечами Ярослав. – Только где он? Меня эти костры давно преследуют, словно бы я сам в них горю… Но хуже всего, что дальше них ничего не видно.
Эльфёнок замотал головой, пытаясь вытрясти из памяти остатки кошмара.
– Держись, Итиль, прорвёмся! – сказал он, стараясь унять нервную дрожь. – Это сегодняшнее солнце, да?
Ярослав утвердительно кивнул.
– Сто раз проклял бы своё любопытство! – воскликнул Лас с чувством. – Теперь всё думаться будет… Может, у Руа спросить?
– Спроси, пожалуй. Только вряд ли она скажет тебе что-то определённое, – медленно проговорил Итиль.
– Почему?
– Мне Фроди ничего не говорила… и не скажет. Наверное, нам самим надо всё понять.
– Что – понять?
– Не знаю, Лас. Догадываюсь только, что это как-то связано с «ведьминой болезнью».
– А при чём тут мы?
Итиль снова задумчиво поднял глаза к звёздам, потом посмотрел на эльфёнка и улыбнулся ободряюще:
– Если судьба готовит тебе большое приключение, неужели ты от него откажешься?
– Ни за что! – уверенно сказал юный эльф и добавил просительно: – Но рядом с тобой было бы спокойнее…
Ярослав только молча усмехнулся.
5Весёлое солнце враз осыпалось на город тёмным золотом и сверкало теперь повсюду. Даже в утреннем звоне трамваев чувствовался его блеск. Редкие прохожие спешили по своим делам, и Лас, проезжая через центр, удивлённо отметил про себя эту немноголюдность. «Надо же, словно два разных города – днём и ночью!» – подумал он.
Но в частном секторе, куда, собственно, и направлялся эльфёнок, жизнь начиналась именно с утра. Из палисадников уже доносился людской гомон, где-то пилили и стучали молотком, кто-то заводил машину, а у колонок, несмотря на утренний час и выходной день, толпились детишки с вёдрами. Лас нагнал семилетнюю Дину, внучку соседки Руаэллин, и подхватил у неё огромный чайник, который девочка едва тащила обеими руками.
– Уф-ф! – Дина деловито поправила красный беретик, сползший ей на лоб. – Доброе утро, Назар! Ты к тёте Марте? А она картошку собирается копать, мне помогать не позволила. Дядя Вася, что через дорогу живёт, нашему Шарику новую будку делает, я ему гвозди подавала. А бабушка пироги поставила, послала меня за чистой водой!
Лас рассмеялся: вот так и узнаешь с утра все новости! Лучше всякого радио!
– Наш пострел везде поспел! – сказал он, открывая калитку, ведущую на половину соседки. На пороге уже стояла бабушка Дины и, улыбаясь, вытирала мокрые руки о передник.
– Здрас-сте, баб Кать! Не потеряли внучку-то?
– Потеряла, Назар, уж полчаса, как потеряла! Ты ступай, Марта тебя ждёт, просила пирогов испечь!
Лас не удивился. Руаэллин трудно было застать врасплох, она всегда точно знала, кто и когда пожалует к ней в гости. Студенты в университете говорили, что она умеет читать мысли. Марту Всеволодовну побаивались, а её предметы учили, не надеясь на «халяву». Но эльфёнка совершенно не смущали суперспособности преподавательницы: во-первых, ему нечего было скрывать, а во-вторых, это очень выручало, когда ему самому не хватало слов, чтобы выразить какую-нибудь особенно сложную мысль. Руа всегда понимала его правильно, и для Назара важно было только это.
Толкнув ажурную калитку и оказавшись в цветущем палисаднике, Лас блаженно зажмурился. Буйство красок и ароматов свойственно осенней поре, потому обычно, насладившись первыми всплесками её щедрости, суетливый людской взгляд перестаёт удивляться, спокойно взирая на открывающуюся ему отовсюду красоту. Но привыкнуть к маленькому саду Руаэллин эльфёнок не мог. Он восхищался этим местом с самого первого дня, когда, после опасных приключений лёжа у открытого окна, с наслаждением впитывал звуки и запахи новой, чудесной жизни: серебряный перезвон колокольчиков, терпкий вишнёвый ветерок и фиалковую свежесть. Везде, где бы она не находилась, волшебница умела создавать вокруг себя атмосферу цветущего вдохновения. Около её дома всегда пели птицы, растения радовали глаз своим крепким, здоровым видом. Любой год в саду Руаэллин оказывался обильно урожайным, и молодая хозяйка щедро делилась с соседями и друзьями крупной клубникой, сочными сливами или душистыми яблоками. Цветы в её палисаднике казались Ласу неувядающими, словно у доброй феи, приютившей Герду из сказки. С ранней весны до поздней осени цвели они, меняясь в зависимости от сезонов и времени суток.
Руаэллин не переставала удивляться и радоваться каждому новому дню. Она учила Ласа обращать внимание только на самые яркие, необычные стороны мира и с улыбкой встречать даже грустный дождик. «Настоящий волшебник – не тот, кто может разогнать тучи, а тот, кому они не мешают видеть солнце, – говорила Руа. – Чудеса подстерегают нас везде, надо только уметь отличать их».
Улыбаясь про себя, Назар вспомнил, как однажды душистым июльским вечером до темноты задержался у волшебницы. Руаэллин поставила самовар, и они пили чай прямо на ступеньках крыльца под первыми звёздами. Тихая песня и неспешный разговор, сплетаясь со звоном колокольчиков на браслетах, рождали ощущение первого в мире чуда – пробуждение эльфов на берегах Куйвиенен[42]42
Куйвиенен – озеро, на берегах которого проснулись первые эльфы (см. Дж. Р.Р.Толкин)
[Закрыть]. Тогда Лас впервые обратил внимание на запах, заполнивший всё подзвёздное пространство: сладкий, и в то же время не назойливый, освежающий, с приятной терпкостью и несмелой горчинкой. Этот аромат был похож на бархат синего неба, едва успевшего потемнеть.
– Пахнет чудесами! – сказал тогда эльфёнок, принюхиваясь.
Руаэллин рассмеялась:
– Это маттиола! Видишь сиреневые цветочки?
– Где?
– Да вот же, перед тобой! Они совсем крошечные.
И Лас увидел скромные звёздочки на трепетных стебельках, тесно сбившиеся у самых ступеней крыльца в маленькую грядку. Днём он думал, что это просто декоративная травка: никаких цветов не было и в помине!
– Разве не чудо – маттиола? Ночные, душистые звёздочки! – проговорил эльфёнок, с детским восторгом растворяясь в незнакомом запахе. – Хорошее имя для хоббитанской девочки[43]43
Хоббиты – один из народов Средиземья. В их в обычае было называть девочек именами цветов (см. Дж. Р.Р.Толкин)
[Закрыть]…
Сейчас, в первые дни осени, в палисаднике Руа Назара встретили царственные георгины и яркая россыпь разноцветных астр. Бордюры садовых дорожек были аккуратно убраны низенькими бархатцами, и казалось, будто жёлтая разметка указывает направление пути. Охваченный внезапным радостным вихрем, Лас с гиканьем помчался вдоль этой разметки:
– Эй, хозяйка! Помощь идёт!
Руаэллин ждала его в огороде. Верная своим привычкам, она была одета в длинное платье свободного кроя, какое носили некогда поселянки западных королевств. Однотонную грубую ткань чуть оживлял длинный, вышитый передник, вместе с подолом юбки подоткнутый за ременную опояску. Лёгкий ветерок кокетливо поигрывал золотистым локоном, выбившимся из-под платка. Сейчас волшебница была похожа на средневековую крестьянскую девушку, и эльфёнок, в восхищении застывший на повороте дорожки, в который раз отметил про себя, что его наставница, наверное, умеет управлять временем.
Опершись на черенок лопаты, молодая женщина приветливо улыбалась своему ученику:
– Доброе утро, Лас! Ты, как всегда, кстати!
Грядок с картошкой оказалось немного, вдвоём они справились за час. Привычный к садово-огородным работам, Назар ловко орудовал лопатой.
– И как тебе юбка не мешает? – удивлялся эльфёнок, глядя, как споро Руа выбирает картошку, складывает её в вёдра и рассыпает на самом солнечном участке огорода.
Волшебница посмеивалась:
– У меня что? Две сотки – баловство одно, только для удовольствия сажаю. А вот у Алиэ – двадцать, и ей там сейчас совсем не сладко…
– Алиэ сейчас картошку копает?! – Воткнув лопату в грядку, Лас недоуменно уставился на Руаэллин. Он предполагал, что после вчерашнего разговора в парке, сегодня Наташа отправится к Итилю, но никак не на огород! – А ты откуда знаешь?
– Знаю, – уклончиво ответила Руа. – Я много чего знаю. И ты можешь научиться, если захочешь.
У Назара от восторга даже голова закружилась. Подумать только: уметь читать мысли и знать, что, где и у кого сейчас происходит! Это же так интересно! А может, Руаэллин научит его видеть будущее? Или свои прошлые жизни? Вот было бы здорово!
– Разве такое возможно? Научиться? – с сомнением спросил эльфёнок. Он раньше думал, что необыкновенные способности, как особый дар, даются далеко не всем и только от рождения.
– А чем ты, в таком случае, занимаешься в университете? – ответила Руа вопросом. – Изучаешь то, чего раньше не знал, и делаешь то, чего раньше не умел. Запомни, – она внимательно заглянула в ясные глаза своего ученика, жадно ловившего каждое слово, – любой человек на земле рождается гением! И ты – не исключение.
– Но почему тогда все твердят про избранных? Ждут кого угодно: пророков, доброго царя, Мессию, который придёт и спасёт?
– От собственной лени спасти никак нельзя! – улыбнулась Руаэллин. – Если ничего не делать, то ничего и не будет – никаких способностей не разовьётся. А если ты действительно хочешь стать мудрым и великим, то знай: нет предела человеческим возможностям! Совершенствоваться можно бесконечно.
– Ух ты! – Назар перевёл дыхание и снова взялся за лопату. Услышанное с трудом укладывалось в голове. Конечно, он и раньше читал подобные мысли в книгах по психологии и эзотерике[44]44
Эзотерика (эзотеризм) – учение о скрытой мистической сути (предначертании) судьбы человека и других объектов Мира.
[Закрыть], но никогда не догадывался применить их к себе. Неужели и он может стать таким, как Руаэллин?! Эльфёнок попытался представить образ себя – супергероя, но тут вмешался внутренний голос, насмешливо напомнивший фразу из мультфильма: «Я – Чёрный Плащ, я – десница судьбы! Все негодяи, готовьте гробы!»
– Нет, Руа, – вздохнул Лас, – я, наверное, на супергероя не потяну…
– А зачем повторять чужие подвиги? – удивлённо заметила волшебница. – Чёрный Плащ! Выдумал тоже! (Назар при этих словах покраснел и отвернулся.) Ты же – эльф! А значит, стремление к познанию и творчеству должно быть тебе изначально присуще. Ищи собственные, уникальные таланты, развивай их. И обязательно изучай духовные законы – это основа основ. Вот тогда ты и мысли сможешь читать, и много других полезных умений приобретёшь, поскольку уже будешь знать, на что их направить.
Нет, всё-таки Руаэллин – мудрейший человек! Она всегда так точно может подметить самую суть и высказать её в нескольких словах. Для Ласа огромной загадкой мироздания являлись его собственные мысли, привести их в порядок и построить на их основе какой-то вывод пока виделось юному эльфу желанной и недостижимой мечтой. Но рядом со своей наставницей он начинал понимать сам себя, и за это был ей безмерно благодарен.
– А где узнать про духовные законы?
– Это ты у меня спрашиваешь, студент истфака? – рассмеялась волшебница. – В твоём распоряжении масса книг: Библия, Коран, Веды, труды Конфуция, Рамаяна… Что там ещё? На выбор! Можешь «Велесову книгу» изучить или египетскую «Книгу мёртвых». «Старшая Эдда», опять же… Ты к Семёну обратись, он её наизусть знает! Если не хочешь классику читать, можно найти что-нибудь посовременнее: труды Рериха и Блаватской, например[45]45
Книги, которые называет Руаэллин, позволяют глубже понять основы религиозного и мифологического мышления человека, сравнить духовные пути разных народов и культур. В самом упрощённом виде эти книги можно обозначить так:
«Библия» – еврейская религиозная традиция;
«Коран» – арабская религиозная традиция;
«Веды» – индуистская религиозная традиция;
«Труды Конфуция» – китайская философская традиция;
«Рамаяна» – индийская мифологическая традиция;
«Велесова книга» – славянская мифологическая традиция;
«Египетская Книга Мёртвых» – древнеегипетская мифологическая традиция;
«Старшая Эдда» – скандинавская мифологическая традиция;
«Труды Рериха и Блаватской» – русская оккультная философия XIX–XX в.в.
[Закрыть]… Но для начала, думаю, и одной книги хватит – толстой такой, в серебряной обложке. Тем более что содержание её тебе уже известно. А перечитать и выделить основные духовные законы труда не составит!
– Профессор Толкин! – догадался Лас. Сердце так и запрыгало от радости: значит, изначально он был на верном пути!
Руаэллин кивнула:
– Именно. Это не просто сказки для детей или героические истории для подростков. Всё гораздо глубже. Миры Профессора многих привлекают своей подкупающей искренностью. Посмотри, разве есть в его произведениях выдающиеся художественные достоинства? Новые изобразительные средства? Литературные изыски? Нет! Но эти миры очень органичны, они пронизаны внутренней логикой и прекрасно вписываются в космогонию[46]46
Космогония (от греч. «создание мира») – миф о сотворении; дорациональное, донаучное мифически-религиозное учение о возникновении и развитии мира.
[Закрыть] любой мифологической системы. Они совершенно не оторваны от реала, потому так близки читателям. Ну и конечно, у Профессора замечательно воплощается стремление каждого человека к идеальным взаимоотношениям.
– Да, любовь – чтобы сразу до гроба, дружба – так преданная, клятва – нерушимая… – подхватил Лас. – Вот Итиль меня вчера так прямо и спросил: смогу ли я ему свою жизнь доверить?
– А ты? – Руаэллин с интересом взглянула на своего ученика.
– Растерялся, – честно признался Назар. – От тебя-то что скрывать? Конечно, Итилю я доверяю даже больше, чем себе. Без разговоров пошёл бы за ним, куда угодно! Ну, да ты знаешь. Но…
– Но?
– Если спросил, значит ему самому нужно подтверждение. Значит, он либо в себе не уверен, либо во мне. Иначе и вопроса бы не возникло.
Волшебница одобрительно усмехнулась:
– Тройки по логике тебе явно мало. Я бы пять с плюсом поставила! Только не забывай, Лас: Итиль – рыцарь Фроди. А у эдайн совсем другая логика. Вот наш лучник и мечется между собственными представлениями о мире и тем, как этот мир понимает его наставница. И далеко не всегда ему удаётся найти компромисс.
– А я думал, мораль у всех одна… – задумчиво протянул эльфёнок. – Добро там, зло всякое…
Глаза Руаэллин на мгновение сверкнули необыкновенным, звёздным блеском. Без сомнения, у неё самый лучший ученик на свете! В ответ на безмолвную похвалу, Лас снова застенчиво покраснел, а волшебница произнесла голосом мягким и тёплым:
– Ты непременно придёшь к пониманию сути всех вещей, но позже. Не всё сразу! А о добре и зле мы поговорим за чаем.
