Текст книги "Социокультурная и личностная адаптация человека на различных стадиях жизненного цикла"

Автор книги: Людмила Волынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Вопросы для самоконтроля

1. С каких научных позиций можно изучать проблему возраста человека?

2. В чем особенности психологического подхода к возрастной проблематике?

3. Какие психологические особенности личности обусловливают ее ориентацию преимущественно на прошлое, настоящее или будущее? Могут ли у одного и того же человека сочетаться различные ориентации в разных сферах жизни?

4. Возрастной статус человека как культурно-историческое и психологическое понятие.

5. В чем смысл циклической и линейной модели периодизации жизненного цикла человека? Какие мировоззренческие концепции заложены в основу этих моделей?

6. На основании чего создавались культурно-исторические и современные классификации стадий жизненного цикла человека?

7. «Привилегированный» возраст в различные эпохи и отражение этого в психике отдельного человека. От чего зависит «привилегированный» возраст в разных культурах?

8. Какие возрастные стереотипы и иллюзии вам известны? Как они влияют на самосознание человека?

9. Смысл жизни на различных этапах жизненного цикла. Возможен ли перенос цели одного этапа на следующий?

10. Общее и специфичное в самооценке личности в различные периоды жизни.

Глава 2
Социально-психологические проблемы первичной социализации (до 16–17 лет)

Становление личности ребенка в процессе социализации.

Понятие социализации как равновесия между принятием социальных норм и ценностей и пониманием границ их применимости.

Преодоление детской эгоцентричности как долгосрочная задача и нередко частично сохраняется в дальнейшем.

Первоначальное ощущение враждебности или дружественности мира в основе доверия к нему.

Смешение фактов и событий с эмоциональным отношением к ним в раннем возрасте.

Начало формирования представлений о нормах.

Специфика отношения к нормам в разных семьях и влияние этого на детей.

Учет индивидуальности ребенка в выборе пропорций похвалы и критики.

Роль детских игр для развития воображения и апробации будущих социальных ролей.

Влияние на адаптацию выбора между инициативой и чувством вины, отношения к препятствиям и неудачам в детском возрасте.

Проблемные зоны в адаптации подростков.

Переоценка собственной идентичности в подростковом возрасте.

Новорожденный ребенок еще не является социальным существом или личностью, он имеет только предпосылки для того, чтобы ею стать. Для этого ему необходимо пройти сложный процесс социализации, под которым имеется в виду усвоение и овладение нормами, ценностями, предписаниями и запретами общества в целом и того определенного социального сегмента, к которому он принадлежит. Если по каким-либо причинам ребенок растет вне человеческого общества, то его социализация нарушается, и ее тем труднее восстановить, чем раньше ребенок лишился социальной опоры. В крайнем случае, формируются дети-«маугли», полноценная социализация которых становится невозможной и в дальнейшем, поскольку пропущены сензитивные периоды, т. е. оптимальные сроки для формирования определенных интеллектуальных и социально-психологических функций и навыков.

Однако и в обычных условиях социализация редко проходит без каких-либо отклонений. Это связано с тем, что ребенок изначально зависим от своего первичного окружения и является жертвой его несовершенства. Причем мы имеем в виду не только откровенно криминогенную или антисоциальную среду, но и недостаточно адаптированных близких для него взрослых, которые оказываются его воспитателями. Вольно или невольно они передают ему свои неадекватные паттерны поведения и общее мироощущение. Даже если ребенок не желает следовать этим образцам, он все равно вынужден принимать их за точку отсчета, либо подражая им, либо отрицая их. В этих условиях у него нет по-настоящему адаптивных образцов поведения (особенно в сложных ситуациях), и он отталкивается именно от того, что может наблюдать в своем ближайшем окружении. Даже отрицание и замена каких-либо поведенческих моделей на противоположные далеко не всегда оказываются конструктивными, поскольку адаптивное поведение требует овладения гораздо большим количеством вариантов поведения, которые для многих детей остаются неведомыми и недоступными.

Недостатки первичной социализации являются источником многих личностных проблем для индивида в дальнейшем, которые ему необходимо решать уже на других возрастных этапах. Но они же задают ему цели и задачи, формируют его главные жизненные смыслы. Поэтому в последнее время исследователи все чаще пишут, что успешная социализация предполагает не просто усвоение существующих образцов поведения, но и умение реконструировать их, и даже создавать новые модели поведения, если они достаточно продуманны и обоснованны, не просто как подчинение себя принятым правилам, а творческое развитие их.

Однако для маленького ребенка это невозможно, и его важнейшей задачей становится именно первичная социализация, постижение смысла имеющихся норм и правил жизни в обществе и конкретной микросреде. Для успешной жизнедеятельности индивида этот первоначальный процесс необходим. Тем не менее чрезмерная интернализация норм, отождествление себя с ними, подчинение им может оказаться так же вредно, как и полное игнорирование их.

Недостатки первичной социализации становятся для индивида источником многих личностных проблем.

Итак, полноценная социализация предполагает, с одной стороны, понимание смысла норм и того социокультурного контекста, в котором эти нормы необходимо выполнять, а с другой – ограниченность их применения. Почему необходимо равновесие этих двух сторон? Если бы большинство людей социализировалось по типу «непринятия и отрицания», то какое-либо совместное существование и деятельность индивидов в обществе стали бы невозможными. А для самого индивида такая позиция чревата многочисленными внешними и внутренними конфликтами.

Если же, наоборот, социализация по типу «принятия и согласия» получила бы всеобщее распространение, то вряд ли стало бы возможно какое-либо развитие, общество в таком случае оказалось бы обреченным на полный застой с последующей деградацией. Часть норм устаревает, но они почти никогда не отмирают сами по себе, не сдаются без боя. Чтобы утвердить новые образцы, требуется немалое мужество и уверенность в своих силах. Люди малодушные, ищущие всеобщего одобрения и боящиеся конфликтов, на это не способны. И в личной жизни полноценная социализация не предполагает слепого подчинения общепринятым стереотипам. Например, если девушка, достигнув того возраста, когда, согласно общественному мнению, ей пора выйти замуж, решится на этот шаг только из страха остаться «старой девой», то вряд ли она поступит наилучшим для самой себя образом.

Неумение противостоять вредным или устаревшим социальным стереотипам обычно формируется в детстве, особенно у «хороших» и послушных детей, которые очень удобны для родителей и воспитателей. Поскольку взрослые требуют послушания, они поощряют и награждают детское подчинение, невольно создавая у детей иллюзию, что покорность приведет их к состоянию благополучия. Ребенок обретает поддержку, живет в согласии со старшими, когда он подчиняется их требованиям. Чем больше ребенок преуспел в послушании, тем эмоционально сильнее укрепляется в нем эта позиция, влияя на формирование характера.

И здесь проявляется типичная закономерность, повторяющаяся в самых разных вариантах на протяжении всего жизненного цикла: преуспевание на одном возрастном этапе вовсе не гарантирует такого же преуспевания в последующем, а иногда даже способствует недоразвитию новых, необходимых в дальнейшем моделей поведения. В данном случае речь идет о том, что легкая обучаемость, послушание, готовность к подчинению поощряются в детстве, но нередко оказываются препятствием для самостоятельного развития, лидерства, занятия высокого социального положения и уважения со стороны окружающих в другие периоды жизни. Не случайно взрослая жизнь отличников в школе в подавляющем большинстве случаев складывается гораздо хуже, чем это представляется в их детские годы.

Легкая обучаемость, послушание, готовность к подчинению поощряются в детстве, но нередко оказываются препятствием для самостоятельного развития, лидерства, занятия высокого социального положения в дальнейшем.

Уже при переходе к ранней юности послушание в норме должно сменяться самостоятельностью, умением думать, принимать решения и отвечать за них, так как в этот период совершаются выборы, оказывающие влияние на дальнейшую жизнь. К сожалению, постепенное безболезненное овладение самостоятельностью и ответственностью удается немногим, поскольку такие паттерны поведения вырабатываются с большим трудом по причине их сложности, а в детях, как правило, это не развивают. И даже так называемый подростковый бунт – чаще всего не что иное, как излишне эмоциональное и необоснованное отрицание родительских требований, причем безо всякой конструктивной замены. Ведь гораздо легче критиковать и разрушать, чем создавать что-либо новое, и подросткам кажется, что отрицая родительские ценности и образ жизни, они совершают переворот.

Слишком большое и необоснованное отклонение от норм тоже неблагоприятно для формирующейся личности. Целесообразнее следовать нормам, если нет веских причин для противоположного поведения. Поэтому для родителей и воспитателей проблема заключается в осмыслении и создании ситуации развития ребенка, обеспечивающей обучение его сформированным социально принятым нормам при сохранении свободы выбора поведения в их рамках.

Успешная социализация предполагает как интеллектуальное развитие, приобретение навыков в предметном мире, так и умение общаться с людьми, понимание их внутреннего мира, желаний и мотивов поведения, соответствующую культуру общения. Однако ребенок этим еще не владеет. Исследователями выявлена высокая эгоцентричность детского восприятия, которая постепенно уменьшается в лучшем случае только к подростковому возрасту. Но такое уменьшение эгоцентричности совершается не само по себе, а требует осознания, значительных усилий и является показателем внутреннего роста и развития ребенка.

Однако этого может не произойти и в действительности происходит далеко не у всех. По данным Н. Ньюкомб, более 2/3 семилетних детей проявляют ту же степень эмпатии, как и в двухлетнем возрасте[34]34
  Ньюкомб Н. Развитие личности ребенка. СПб., 2002.


[Закрыть]. Более того, даже многие взрослые люди продолжают оставаться эгоцентричными. Возможно, они неосознанно подражают своим родителям, и может быть, другие условия первичной социализации привели их к этому.

Понимать другого, представить себя на его месте, да еще не со своими, а с его личностными особенностями – это всегда гораздо труднее, чем наивно-эгоистично требовать удовлетворения своих желаний. Возникает соблазн идти по наиболее легкому пути, и многие выбирают его, часто даже не отдавая себе в этом отчета. Но у таких людей не складываются отношения с окружающими, возникают конфликты или отчуждение, становятся застойными чувства обиды, горького недоумения или негодования. Жизнь в том или ином виде наказывает их за это, поэтому пересмотр своей позиции по отношению к другим людям становится для них важной задачей на более поздних стадиях жизненного цикла.

Не просто освоение социокультурных норм, а осмысление их при сохранении самостоятельности в поведении оказывается для таких людей серьезной проблемой. Однако сознательное изменение своего дезадаптивного поведения и его мотивов становится в этом случае не только насущной необходимостью, но и придает жизни осмысленность.

Сознательное изменение своего дезадаптивного поведения и его мотивов является не только насущной необходимостью, но и придает жизни осмысленность.

По Э. Эриксону, ощущение враждебности или дружественности мира формируется уже на первом году жизни, т. е. задолго до того, как ребенок начнет что-либо осознавать[35]35
  Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.


[Закрыть]. Здесь можно много говорить о правильном или неправильном подходе родителей, но младенцу не дано контролировать их поведение. Когда к трем-четырем годам у него только-только пробуждается определенное сознательное отношение к окружающему, в нем уже существует доверие или недоверие к миру. И с этим глубинным, непонятным для него самого мироощущением он вынужден начинать свою жизнь. С точки зрения Э. Эриксона, доверительное отношение к миру является фундаментом жизнеспособности человека. Ну а если это мироощущение не сформировалось? Тогда задачей его дальнейшей жизни становится, во-первых, осознание этого, и во-вторых, преобразование собственного мироощущения. Таким образом, смыслы собственной жизнедеятельности человек находит не умозрительно, не просто исходя из импульсивных желаний, но и из конкретных обстоятельств своей жизни и личностных особенностей. Именно они являются истинными смыслозначимыми моментами развертывания поведения, определяющими отношение к миру растущего человека.

Представляется, однако, что проблема доверия далеко не так однозначна, и вряд ли можно утверждать, что доверие всегда является целесообразным. Скорее, нужно говорить о мере между доверием и некоторой здоровой настороженностью. Слишком большое доверие делает человека не только незащищенным, но даже виктимным, что подтверждается данными юридической психологии. Хотя, возможно, воспитателям легче общаться с доверчивыми детьми, и в дальнейшем для сильных мира сего также предпочтительнее иметь доверчивых граждан, поскольку ими легче управлять.

В раннем младенческом возрасте уже формируется самое общее, еще размытое ощущение собственного благополучия или неблагополучия. Не то чтобы оно обязательно становилось фатальным на всю жизнь, в принципе оно может быть изменено со временем. Но сделать это нелегко, поскольку ощущение себя в мире находится в бессознательном и является первичным, и именно на него накладываются все другие впечатления. Для этого глубинного мироощущения изменения потребуется специальная работа по осознанию такого положения дел и много энергии, направленной на его трансформацию: чем глубже неблагополучие, тем больше требуется времени и энергии.

Большинство психологов считают, что для выработки у младенца ощущения уверенности и безопасности требуется внимание и забота со стороны взрослых. Однако некоторые эксперименты позволили выявить, что дело обстоит несколько сложнее, и вред может нанести не только недостаток заботы, но и ее избыток. Так, М. Лисина экспериментально показала, что если взрослый чрезмерно активен в общении с младенцем, все время демонстрирует ему свою доброжелательность, то ребенок устает, отворачивается и замыкается в себе. Если после этого взрослый обращает немного меньше внимания на младенца, то последний становится более активным, побуждая к активности взрослого. Если же пресыщение общением становится хроническим, то активность младенца в целом снижается[36]36
  Лисина М. И. Проблемы онтогенеза общения. М., 1986.


[Закрыть].

Т. Филд обратил внимание на то, что некоторые родители проявляют периодически то излишнюю стимуляцию ребенка, то, наоборот, недостаточную, не умея выдерживать оптимальных пауз в общении с ним[37]37
  Field Т. Infancy. Cambridge, 1990.


[Закрыть]. Ни одно ни другое не способствует психологическому благополучию ребенка, особенно если такой стиль общения становится преобладающим. Недостаток внимания к младенцу создает у него ощущение заброшенности, своей ненужности, и вследствие этого неверия в себя, в свои силы. Чрезмерное же внимание вызывает ощущение, что всегда найдется кто-то, кто сделает все за тебя и решит твои проблемы. Смешение этих противоположных методов воспитания побуждает ребенка кидаться из одной крайности в другую, требуя от окружающих удовлетворения своих желаний и впадая в отчаянье при отказе.

Преобладание любой из этих позиций обрекает ребенка на пассивность, хотя по совершенно разным причинам и мотивация этой пассивности будет различной. Ребенок, ощущающий себя потерянным и ненужным, не будет верить в возможность удовлетворить свои потребности в дальнейшем ни своими силами, ни с помощью других. Его пассивность связана не только с ленью, но в еще большей степени с неверием в свои силы. И наоборот, при излишнем внимании к ребенку, возможно, у него и появится ощущение доверия и уверенности, но это совсем не то, что будет способствовать его личностной адаптации. Важна основа и структура этой уверенности. Если она состоит только из знания того, что мать сделает все необходимое, и можно полностью на нее положиться, то такое благополучие можно считать мнимым, так как оно базируется исключительно на благоприятной ситуации при собственной беспомощности и зависимости. На этой стадии легко застрять в дальнейшем, потому что привычка жить на всем готовом прививается очень быстро, и если искореняется, понятия доверия и благополучия нельзя считать равнозначными, и не любое доверие способствует личностной адаптации.

Как считает Э. Берн, первичное мироощущение ребенка впоследствии конкретизируется в жизненных позициях и представлениях личности. Например, «Этот мир прекрасен, и когда-нибудь я сделаю его еще лучше (с помощью науки, политики, поэзии, музыки)». Или: «Этот мир отвратителен, наверное, когда-нибудь я убью себя или кого-нибудь». Между этими полюсами существует множество промежуточных вариантов. Например: «Этот мир настолько скучный, что остается только терпеть и перекладывать чужие бумаги»[38]38
  Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Л., 1992.


[Закрыть].

Хорошо, когда общее мироощущение, сформировавшееся у ребенка, помогает ему жить в дальнейшем. Но если это не так, если мироощущение и вытекающие из него представления больше мешают, чем помогают жить, то возникает задача их пересмотреть – без этого индивид не сможет сделать свою жизнь счастливой и осмысленной. Но чем и как заменить их? Сложность трансформации подобных мироощущений состоит в том, что недостаточно принять решение на уровне сознания. Это только первый шаг. Вслед за этим необходимо найти и обосновать для себя новые убеждения о мире, о себе, о своем месте в нем, о людях и их взаимоотношениях. Необходимо также найти и закрепить новые, неизвестные ранее способы реагирования, паттерны поведения, привычки, образ жизни в целом, постепенно переводя все это на бессознательный уровень. Такая работа требует немало сил и времени, зато тем самым человек обеспечит себя жизненными смыслами на многие годы и станет более адаптированным к социокультурной реальности.

Доминирующей функцией сознания в раннем возрасте, по мнению И. Сеченова и других исследователей, является восприятие[39]39
  Сеченов И.М. Элементы мысли. СПб., 2001.


[Закрыть]. Поскольку оно формируется раньше других элементов сознания, остальное выстраивается на его основе. Представители Лейпцигской школы обратили внимание на то, что первичное детское восприятие отличается аффективной окраской. Это значит, что для маленького ребенка невозможно отделить предметы и события от чувств, которые они вызывают. Поскольку научиться дифференцировать их для ребенка нелегко, то не всем удается с этим успешно справиться на соответствующих этапах онтогенеза. В реальной жизни мы видим даже взрослых людей, которые этому по-настоящему так и не научились, особенно когда что-либо эмоционально задевает их. Если это не доходит до патологии, то мы говорим о неадаптивном поведении. Такая неадаптивность очень мешает в жизни и самому индивиду, и окружающим его людям. Поэтому преобразовать свое восприятие так, чтобы научиться видеть события объективно, с разных точек зрения, а не только пристрастно, в свете собственных интересов, должно стать в таких случаях жизненно важной задачей на последующих стадиях жизненного цикла. Эта задача содержит в себе и смыслообразующий потенциал.

В возрасте около двух лет у детей начинают формироваться представления о нормах, которые относятся как к вещам, так и к поведению[40]40
  Ньюкомб Н. Развитие личности ребенка. СПб., 2002.


[Закрыть]. Например, одежда должна быть без дырок, а игрушки – не сломанными. Хорошо и правильно быть опрятным, делиться с другими детьми своими игрушками, не проявлять агрессии и слушаться взрослых. Однако эти наиболее распространенные нормы в разных семьях могут приобретать весьма своеобразное значение – недооцениваться или переоцениваться. Если в доме царит беспорядок, а в ребенке поощряется агрессивность или чрезмерное послушание, то, скорее всего, он это воспримет как норму и будет удивлен, встречая прямые порицания окружающих людей или скрытые негативные последствия своего поведения. В этих случаях перед ним возникнет задача сравнить нормы, принятые в его семье, с теми нормами, которые распространены в более широком социальном контексте, и уже сознательно выбрать линию своего поведения.

Детям кажется, что взрослые знают все их желания. Это отмечали многие исследователи, в том числе и Ж. Пиаже[41]41
  Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1994.


[Закрыть]. Иногда это может в некоторой степени сохраняться на всю жизнь, в виде надежды найти всепонимающего, сильного и доброго человека-волшебника. Однако такая инфантильная эмоциональная позиция во многом деструктивна. Когда человек претендует на то, чтобы окружающие угадывали его потаенные, невысказанные желания, то, по сути, он предъявляет к ним нереальные требования. Работа по осознанию собственных желаний, их уместности и правомерности, нахождение приемлемой формы для их выражения фактически перекладывается на других.

Особенно часто этим страдают женщины в отношениях с мужьями и любимыми. Им кажется, что наличие подобной проницательности является признаком любви к ним, а если ее не хватает, то недостает и любви. Понимая любовь однобоко, они могут настаивать на своих требованиях очень жестко. Такого рода «игры» пагубны для взаимоотношений, так как к мужчинам предъявляются требования, идущие вразрез с их представлениями о должном поведении, а иногда и превышающие их возможности.

Перед взрослым человеком с подобными установками встает задача пересмотреть оставшуюся от детства инфантильную мечту о всезнающем и сверхдобром человеке-волшебнике. При более конструктивном подходе проницательность партнера может оцениваться также высоко, но не являться обязательным требованием. Кроме того, взрослому человеку необходимо понимать, что если даже удастся найти партнера, обладающего повышенной проницательностью, она не обязательно будет использована для его блага. В реальной жизни люди не так уж редко пользуются этим свойством как оружием в борьбе за собственные интересы и легко манипулируют теми, кого хорошо понимают и кто им доверяет.

Таким образом, уже в период раннего детства имеются возможности развиваться не самым удачным образом. Э. Эриксон считает, что в этот период ребенок вольно или невольно делает выбор (можно ли это назвать выбором?) в отношении самого себя. Он может обрести уверенность в себе, самостоятельность на основе психологических новообразований, а может начать сомневаться или стыдиться себя[42]42
  Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.


[Закрыть]. Чувства чрезмерного стыда и сомнения формируются вследствие повышенных требований и осуждения взрослых, что препятствует полноценному развитию личности. Если так сложилось, то перед человеком возникает задача изменить отношение к себе, поднять самооценку на основе реальных достижений. Тогда на месте бывшего стыда, сомнения и связанного с ними страха перед людьми появится новое чувство обоснованной уверенности в себе.

Уже в период раннего детства имеются возможности развиваться не самым удачным образом.

Однако определенная доля стыда может стать не только сковывающим, парализующим фактором, но и побуждать ребенка прикладывать усилия для преодоления своих ошибок. Неудачи и осуждение взрослых до определенной степени могут возбуждать в ребенке желание соответствовать их требованиям, стремиться делать все как можно лучше, а могут сковывать его, приводить к неверию в свои силы. Это зависит от степени осуждения взрослых и от эмоционального восприятия этой оценки ребенком. Если взрослые чувствуют, какое влияние оказывает их критика на ребенка, то они находят эту меру. Если же мера не соответствует возможностям восприятия ребенка, то ему причиняется серьезный вред. Таким образом, мера требований к ребенку и критики его поведения всегда индивидуальна, и то, что подходит для одного, может оказаться совершенно непригодным для другого. При несформированности переживаний стыда и вины в поведении ребенка может проявляться отсутствие совести и стремление паразитировать на других (не обязательно осознанное). Преодоление этих качеств в дальнейшем требует от человека работы не просто с паттернами внешнего поведения, а изменения желаний и мотивации своего поведения.

Мера требований к ребенку и критики его поведения всегда индивидуальна, и то, что подходит для одного, может оказаться совершенно непригодным для другого.

Возраст 5–6 лет 3. Фрейд назвал «латентной фазой» развития. В это время у ребенка вырабатывается «Я» и «Сверх-Я», а «Оно» наполняется новым содержанием[43]43
  Фрейд 3. Введение в психоанализ. М., 2001.


[Закрыть]. Как известно, пропорция между этими частями у разных людей оказывается неодинаковой, и основы этого закладываются уже в «латентной фазе». Преобладание «Оно» делает человека импульсивным и неуправляемым. Преобладание «Сверх-Я» вызывает излишнюю заданность, преднамеренность в поведении, даже в ущерб реальной ситуации.

И хотя 3. Фрейд пишет о том, что формирующееся логическое мышление, социальные критерии и моральные принципы должны освободить психическую жизнь от «принципа удовольствия», чтобы подчинить ее «принципу реальности», в действительности сам «принцип реальности» может иметь как адаптивное, так и дезадаптивное содержание. Об этом будет сказано в дальнейшем. Здесь же отметим, что ребенок в этом возрасте подвержен не только «принципу удовольствия», но и тому, что Ж. Пиаже называет «интеллектуальным реализмом». Последний заключается в том, что ребенок принимает свои рассуждения за объективно существующие явления: «ребенок, глядя на "внутреннюю модель”, рассматривает ее как истинную реальность»[44]44
  Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М., 2005.


[Закрыть]. Диссоциации внутреннего и внешнего в дальнейшем не всем удаются в полной мере, иногда и взрослые люди относятся к своим мнениям и представлениям о жизни так, как будто это и есть единственно возможная реальность. Однако такое смешение дезадаптирует мышление и поведение индивида.

Ребенок принимает свои рассуждения за объективно существующие явления, и иногда это может сохраниться надолго.

В «детсадовском» возрасте ведущей деятельностью детей, как известно, является сюжетно-ролевая игра[45]45
  Эльконин Д.Б. К проблеме периодизации и психического развитая в детском возрасте // Вопросы психологии. 1971. № 4.


[Закрыть]. Но некоторых детей игры мало интересуют, например, вследствие недостатка фантазии для игровых сюжетов, невыраженности интересов или направленности их в другие сферы. Остальным детям играть с ними становится неинтересно, и общение их нарушается. Поэтому умение общаться может представлять для них серьезную проблему в дальнейшем. В данном случае жизненно важные задачи будущих взрослых людей отчасти видны уже в детском возрасте – преодолевать свою изолированность, находить общие интересы, основу для взаимодействия с другими людьми

В играх, с одной стороны, развивается фантазия, творческие способности, а с другой – намечаются социальные роли, к которым тяготеют разные дети. Одни стремятся к лидерству, захватывают руководство игрой, иногда вступая для этого в конкуренцию и борьбу. Другие изначально занимают второстепенные роли и не отваживаются ни на что другое. И одна и другая позиции страдают однобокостью и, доведенные до крайности, ограничивают возможности развития идентичности ребенка. Для полноценной жизни нужна большая гибкость, больший репертуар освоенных ролей. Хорошо, если старшие помогут им в этом, но произойдет это или нет – от ребенка не зависит. Часто дети, играя с игрушками, воспроизводят свои собственные проблемы, те сюжеты, которые их волнуют. С этими сюжетами у некоторых связаны в дальнейшем годы и десятилетия. Многие задачи следующих жизненных этапов берут свое начало на более ранних периодах.

Часто дети, играя с игрушками, воспроизводят свои собственные проблемы, те сюжеты, которые их волнуют.

Для детских игр необходимо наличие игрушек, владение которыми может стать предметом гордости для одних детей и зависти – для других. Однако изобилие игрушек для развития ребенка так же вредно, как и их нехватка. Ряд авторов отмечают, что оптимальный вариант – это умеренно обогащенная среда, в которой имеется возможность манипулировать игрушками и использовать их в разных качествах, что помогает развитию фантазии. Важно приучать ребенка к новым для него предметам незадолго до того срока, как он будет способен ими пользоваться. Небольшое опережение в стимулировании ребенка способствует его развитию, но слишком большое, наоборот, дезориентирует его. Некоторое опережение, мысленное представление того, что будет в дальнейшем, помогает адаптации не только в детстве, но и на других возрастных этапах и даже облегчает протекание возрастных кризисов.

Небольшое опережение в стимулировании ребенка способствует его развитию, но слишком большое, наоборот, дезориентирует его.

В это же время у ребенка развиваются различные формы эмоциональности, появляются чувства, к которым он особенно тяготеет, которыми преимущественно отвечает на различные жизненные события. Эти чувства становятся, по выражению Э. Берна, чем-то вроде условного рефлекса[46]46
  Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Л., 1992.


[Закрыть]. Например, подражая взрослым, ребенок может быть приучен при малейшей неудаче впадать в отчаянье, переживать безысходность, обиду на жизнь или злость на окружающих. Если не отдавать себе отчета в этих чувствах, считать их естественными, само собой разумеющейся реакцией на происходящее, то они могут сохраняться в качестве привычных паттернов эмоционального реагирования в течение всей жизни. Они формируются отчасти из врожденных задатков ребенка, а отчасти их провоцируют события жизни и подкрепление окружающей среды, в первую очередь родителей.

Хорошо, если ребенок обучен адекватно реагировать на происходящие события. Но если на него обращают внимание главным образом именно тогда, когда он ушибется или что-нибудь разобьет, или когда он плачет, то фактически его обучают неуклюжести и беспомощности в поведении. Невольно ребенок усваивает, что внимание к себе можно получить только таким образом. Существует большая вероятность того, что подобные паттерны поведения он неосознанно будет повторять в дальнейшем. В этом случае уже в дошкольном возрасте закладывается будущая задача для человека, которую он сможет осознать только значительно позже, – найти более адекватные способы привлечения к себе внимания, а также пересмотреть собственные эмоциональные реакции на события жизни, особенно если они далеки от желаемых.

По Э. Эриксону, в раннем возрасте происходит не вполне осознаваемый, но очень важный выбор между инициативой и чувством вины[47]47
  Эриксон Э. Детство и общество. СПб., 1996.


[Закрыть]. Как будет ребенок реагировать на встречающиеся на его пути препятствия, затруднения, неудачи, как будет относиться к собственному неблагополучию? Хорошо, если его научат относиться к ним как к временным и преодолимым. Если он начнет воспринимать их как вызов себе, как возможность проверить и укрепить свои силы, то это тот путь, на котором формируется инициатива. Если же ему будут говорить и подтверждать наглядными примерами, как препятствия ломают человека, как сложности создают тип неудачника, ребенок вынужденно поверит в это, поскольку другого опыта у него нет, а таких жизненных примеров всегда хватает с избытком.