Текст книги "Муж для потомственной попаданки (СИ)"

Автор книги: Любовь Штаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Шорох длинной, в пол юбки, заполняет помещение, бьется в стекла окОн и, возвращаясь, сливается с прерывистым дыханием. И каждый шаг, каждый жест словно растягивается во времени, растворяясь в непонятном налёте нереальности… Магия?

– Слушай, – вернувшись к дивану, протянула одну из чашек полудемону. – Ты бы не колдовал в таком состоянии.

И единственный отклик – его вопросительно вскинутая бровь. Пришлось пояснить:

– У меня какое-то странное чувство, будто ты меня заколдовал. Не стоит злоупотреблять магией во время болезни. Осложнения можно получить. Тебе оно надо?

И опять он ничего не ответил, молча впиваясь в отвар. А глаза сверкают загадочно и в то же время довольно. Насмешливо, чуть лукаво и так… будто неожиданно для себя познал смысл жизни, причем в новом знании только хорошее. Сумасшедший! И заразный, потому что у меня от этого взгляда мурашки по всему телу.

Едва не обжигаясь, тороплива проглотила свою долю лекарства, чтобы поскорее выздороветь. Сладковатый привкус трав на языке растекся по нёбу, немного отвлек и, убирая чашку на место, уже почти не дрожала. Толик допил свою порцию одним глотком.

– Убери, пожалуйста, – попросил негромко и поднялся, завернувшись в плед.

– Ты ненормальный? – скептически глянув на него поинтересовалась. – Тебе спину беречь и греть надо, а ты одеяло на бёдра намотал.

Он лишь криво улыбнулся и отмахнулся от меня.

– Так удобнее. К тому же, всё равно, скоро лягу, – и, демонстративно открывая баночку с бальзамом: – Раздевайся. Моя очередь тебя растирать.

– Только грудь я сама намажу!

– Как скажешь, – он протянул банку.

Густо покраснев под пристальным взглядом, зачерпнула немного мази и намазалась. Благо, вырез позволял.

– А теперь раздевайся и ложись, – в приказном тоне. – Дуся?

Я медлила, нервно теребя пуговку на платье. Переодевалась-то впопыхах и белье не сменила, а под джинсы только скроенные по маминому заказу трусики подходят. Маленькие и совсем неприличные для девушки моего положения…

– Та-а-к… То есть ты обо мне позаботилась, а мне нельзя? – обиженно. – Разболеешься же!

Доля справедливости в сказанном была и, зажмурившись, я развязала поясок. Повернувшись к другу спиной торопливо расстегнула несколько пуговиц и позволила платью соскользнуть на пол, радуясь наличию нижней, хоть и коротенькой, сорочки. Наклонилась и, подняв одежду, повесила на спинку последнего стула под аккомпанемент неожиданно хриплого мужского дыхания. Вот нельзя же после разогрева спину студить, а он… Торопливо подбежала к дивану и легла, спрятав лицо на подушке, так соблазнительно пахнущей Толиком.

– Давай быстрее, – попросила. – А то замерзнешь и совсем расклеишься.

– Тебя сквозь сорочку растирать? – совершенно сиплым, срывающимся и почему-то низким голосом прохрипел.

– Вот черт! – чуть приподнявшись, быстро стянула последнее. Вернее, предпоследнее, но учитывая крой белья, разница невелика. Хорошо хоть грудь не видно. – Мажь уже… Только над бельем не вздумай смеяться, мне некогда было переодеваться в путное.

– Смеяться… даже и не думал, – еле слышно прошептал и присел на краешек дивана.

Не знаю, от чего больше в жар бросало – от разогревающей мази, или от прикосновение сильных пальцев, разминающих каждую мышцу. Сильных, но ласковых, бережных и нежных… К счастью, моя спина заметно меньше Толиковой, так что справился он быстрее, хотя и порывался помассировать подольше. Только я и так едва держалась. Зато поняла, почему он подушку кусал, когда я его растирала. Сама в неё зубами вцепилась, лишь бы удержаться от неуместных стонов.

– Всё, спасибо. Отвернись, я оденусь.

Он молча встал и отвернулся, позволяя натянуть сорочку, а после и платье.

– А теперь ложись, – потребовала. – Уже совсем окоченел, наверное.

Тихо скрипнул диван. Когда я, застегивая последнюю пуговку на платье, обернулась, Толик уже лежал лицом к спинке, укрывшись пледом. Присев рядышком, погладила друга по волосам и хотела уже посетовать на закрытую дверь.

Вот как мне теперь выйти? Надо запасной ключ доставать, а я код папиного сейфа не помню. Но едва открыла рот, услышала тихое:

– Ложись.

– Что?

– Забирайся ко мне. Так теплее будет, да и вдвоем болеть не так… скучно.

Снова покосившись на дверь, задумчиво прикусила губу и… поддалась соблазну – скинула туфельки и нырнула под плед. Рука сама собой скользнула на талию полукровки, дрожащие пальцы легли на его каменный живот. Уткнувшись носом в плечо, я беззвучно втянула воздух, наполняясь ароматом его кожи. И не знаю, как у меня, но у Толика явно температура – таким горячечно-жарким показалось его тело.

Ничего. Скоро лекарство подействует и все будет хорошо. Уплывая на волнах чего-то волнительно-сладкого, я прильнула к нему в надежде если не согреть, так хоть поддержать самого близкого, самого дорогого и любимого мужчину всех миров, а после и сама пригрелась. Уже в полудрёме почувствовала, как демон повернулся, в свою очередь обнимая.

– Дуся? – перебирая рассыпанные по подушке пряди, позвал шепотом и тихонько подул в лицо.

– М-м-м? – не желая выплывать из сладкой неги промычала невнятно.

– Так чем тебе оборотень не угодил?

Зевнула и, перехватив одну его руку, обняла, пристраивая щеку на широкую ладонь, и ответила:

– Так козел он. Натуральный. В человеческой ипостаси приличный мужик, а в звериной – рогатая вонючка. Зачем мне дети от такого?

Чуть помедлив, он снова спросил:

– А каких детей ты хотела бы?

– Понятия не имею…

От лекарства ли, от утомительного ли дня, или аромата кожи полудемона, но в голове клубилась серебристая дымка с фиолетовым отливом. Осторожные прикосновения длинных пальцев, дыхание моего фея на лицо, его тепло – все это обволакивало, погружая в зыбкий мир тумана и томной неги.

– И всё-таки, – настойчиво повторил Толик, легко целуя в висок.

– Сероглазые, – почему-то выдохнула и почти провалилась в сон, когда сквозь марево нереальности донеслось почти беззвучное:

– Почему ты мне отказала, Дуся?

– Я слишком люблю тебя, чтобы рисковать твоей жизнью, а здесь я сначала принцесса и лишь потом попаданка. Тебя убьют…

Не уверена, что произнесла это вслух. Слишком тесно обнимал сон, слишком трепетным и нежным оказалась его близость.

– То есть… – прошептал серебристый туман, проникая под кожу – это единственная причина отказа…

На миг распахнув глаза, поймала напряженный взгляд демонических очей и улыбнулась.

– Люблю тебя, – зевнула. – Больше жизни. Всегда любила.

И, уткнувшись носом в окаменевшее плечо, провалилась в царство сновидений, где, как и всегда, рядом был он – мой самый лучший, самый сильный, надежный и смелый…

Проснулась я в полумраке. В это время года светает поздновато, а тут еще Толик шторы задернул. Несколько секунд молча всматривалась в потолок, а после медленно повернула голову. Увы, ощущения не обманули. Друга рядом не было. Ни на диване, ни вообще в кабинете. Или это к лучшему?

Повалявшись еще чуток, выбралась из-под уютного пледа и… Рядом с диваном стоял стул, на котором обнаружилась чашка с уже подостывшим травяным чаем, ключ, записка и кактус.

Нервно сглотнув, уставилась на последний, чувствуя себя, будто меня ударили. Даже дыхание перехватило. И вроде ничего особенного, всё, как и должно быть, а на глаза навернулись слезы. И вовсе не из-за того, что простуженный фей-крестный опять магичил с температурой, хотя за это он от меня еще получит на орехи. Но как-то… не хотелось начинать поиски мужа. Не сейчас. С другой стороны – а когда? Время-то идет.

Медленно протянув руку, переставила чашку, освобождая листочек, исписанный крупным знакомым почерком опекуна.

«Доброго тебе утра, малышка! – писал он. – Прости, но я вынужден срочно уехать. Не беспокойся, я обо всем позаботился. Слуги и управляющий в курсе, с поместьем всё будет впорядке. Что касается Темного властелина, я немного доработал заклинание переноса. Оно активируется без моего присутствия, как только возьмешь кактус. Удачи тебе, Дуся, и помни, что я тебя очень люблю.»

И подпись – «твой». Просто «твой», без продолжения или имени.

Тяжело вздохнув, несколько раз перечитала записку и встала. Зажгла свечу и вскоре листочек обратился пеплом. Оставлять его здесь не хотелось. Еще не хватало, чтобы слуги личную переписку нашли! А брать с собой… Я ведь к будущему мужу отправляюсь.

Для начала сходила к себе, благо ключ, чтобы запереть кабинет с кактусом, Толик оставил. Тщательно умывшись, расчесала спутанные волосы, но прическу делать не стала. Почему-то было совсем тошно и производить впечатление на очередного жениха совсем не хотелось. В конце концов, какая разница? Всё равно ведь влюбится и женится, в каком бы виде я к нему не завалилась. В итоге, поддавшись мрачному настроению, надела черное приталенное платье и туфли в тон. Пора.

Войдя в кабинет, прикрыла дверь, но запирать не стала, положив ключ на каминную полку, и огляделась. Толик в своем репертуаре – ни одной даже завалящей бумажки. Видимо, все документы убрал в сейф. Печально улыбаясь раздвинула шторы. За окном шел мелкий дождь. Мокрые деревья внизу смотрелись как-то жалобно, зато очень соответствовали моему настроению. Осень…

С пол часа молча стояла у окна, тщетно настраиваясь на позитивный лад. Увы, попаданческие гены никак не желали активироваться. Может, перенести знакомство с будущим супругом на завтра? Или на послезавтра. Поймав себя на мысли, что можно и вовсе дождаться опекуна и лишь тогда рисковать с телепортацией, тряхнула головой.

Так дело не пойдет! Кто-нибудь может случайно схватиться за кактус, и что тогда? Неизвестно ведь, куда и как надолго уехал Толик, а слуги… Без попаданческих генов сваливаться темному властелину на голову совсем небезопасно.

Решительно расправив плечи, я оправила платье. Властелин так властелин, а настроение – мелочи. На месте разберусь. И я пересекла кабинет, чтобы протянуть руку к растению. На несколько секунд пальцы замерли возле него, колючего на сей раз, а потом… сомкнулись на шероховатой поверхности обычного глиняного горшочка. Уже привычно закружилась голова, и я провалилась в портал.

Думала, приземлиться в постель к жениху, когда тот развлекается с любовницей – неудача? Ха! Новая попытка обрести мужа привела во мрак. В том смысле, что, открыв глаза, я почти ничего не увидела. Вокруг царила угольно черная темнота с запахом пыли и чего-то волнительно-жуткого. Лишь вдалеке тускло светилось багрянцем нечто, подозрительно напоминающее жертвенный алтарь.

– Мама, – пискнула испуганно, ощущая, как сильные руки, подхватившие в момент падения, сжимают крепче.

Этот мой негромкий вскрик заметался под потолком, эхом возвращаясь от невидимых стен и сводов. Внезапно из мрака выступил… кто-то. Обнаженный мужской торс и мускулистые руки освещались выведенными на них красными узорами. Ниже узкой талии незнакомец был одет и, видимо поэтому, ноги и бедра его сливались с темнотой. Лица я тоже не видела – лишь тяжелый подбородок и шею.

– Какая сладкая девочка… – низким голосом прогудел мужчина с высоты почти трехметрового роста. Во мраке сверкнули острые клыки. – Аппетитная.

– Мама… – снова повторила, инстинктивно обнимая за шею того, кто меня держал. Он, кстати, оказался одет и потому не светился, оставаясь невидимым.

Во что я вляпалась? Неужели Толик напутал с переносом? Экспериментатор остроухий! А ведь мог! Ведь до этого раза всегда в его присутствии портал активировался, а еще…

– Вот кого-кого, а твоей матушки здесь точно нет, – ехидно хмыкнул еще один «расписной» мужик, выступая из-за спины первого. – Батюшки тоже, но с ним могут быть варианты.

И уже два комплекта белоснежных длиннющих клыков сверкнули во мраке. Я сжалась, прекрасно осознавая, что сопротивления одной маленькой меня против сразу трех бугаёв бессмысленно. Побег тоже, ибо вслепую далеко не убежишь, а… Кактус!

– Я… – сглотнув, попыталась собраться с мыслями и, прикидывая, куда и как швырнуть горшок, чтобы уж точно разбился, проговорила: – Меня Дусей зовут и… я попаданка. Потомственная!

– Оно и видно, – первый, который сладкой называл, протянул руку и коснулся моей щеки длинным загнутым когтем. – Попала ты, девочка, знатно.

И он склонился ниже, с шумом втягивая носом воздух, будто я не человек, а какой-нибудь свежеиспеченный пирожок с капустой! Терпкий мускусный запах его кожи не был неприятным – он пугал до дрожи!

– Меня жрать нельзя! Отравишься! – отшатнувшись, взвизгнула и с перепуга клацнула зубами перед носом клыкастого людоеда. – Кыш!

А он… он… рассмеялся! Жуткий хохот заметался под сводами то ли пещеры, то ли гигантского зала, мурашками ужаса оседая на коже.

– Я тебе не птичка, – под аккомпанемент рычания удерживающего меня мужика, резко переключаясь от смеха к откровенно угрожающему тону, зашипел. – Заруби это себе на носу, Дуся!

– Для тебя Дульсинея, хам! – не выдержав, рявкнула я и что есть силы метнула кактусом ему в лоб.

И застыла в немом ужасе, потому что… он его просто поймал. Мамочки… Это из рук у меня вырвать спасительный горшочек нельзя было, магия феи-крестной сработала бы, а теперь…

– Милый цветочек, – хмыкнул этот гад. – И что дальше? Будешь кидаться обувью и предметами одежды?

– Отдай!

Я рванулась к нему в безумной попытке отобрать свой билет домой, но тщетно. Хуже того! попытка вырваться активировала держащего меня на руках мужика. Крепко стиснув, он в сопровождении светящейся парочки направился к тускло мерцающему багрянцем алтарю.

– Э, вы чего? – взвыла, трепыхаясь в кольце сильных рук, будто птичка в силке. – Да как вы смеете! Я попаданка! Я… я… я всё Толику расскажу-у-у…

– Ну-ка тормозни, – приказал мужик слева. – Кажется, эта пигалица нам угрожать пытается.

– Ни шиша! Угрожать я вам буду, если не прекратите нарушать законы жанра, а пока просто истерю! Я домой хочу! Что за темный властелин в трех экземплярах, да еще такой тупой?

– Кто тупой?! – зашипел правый. – Какой еще властелин, дурында блондинистая!

– ТЫ! – заголосила, пытаясь достать до него пяткой. – Был бы умный, отдал бы кактус и жил спокойно! Я вам своими генами сейчас все жертвоприношение испоганю, да еще и храм развалю! Властелин расплескавшийся! Светильник топотушный! Клыкастик безголовый! А-а-а!!!

И я завизжала, выжимая из себя всё, на что были способны легкие и связки. Еще и к невидимому уху несущего меня мужика поближе подтянулась! Наверное, просто повезло с акустикой, или попаданские гены сработали, но сверху посыпалась пыль, труха и мелкие камушки.

Сопровождающее натурально схватились за головы! Алые рисунки на их руках и тыльных сторонах ладоней высветили спутанные космы, широкие подбородки и нечеловеческие скулы. А когда левому прямо по тыковке прилетело из темноты приличных размеров обломком каменюки, я услышала та-а-акой рык!

И все бы ничего, одетый и потому почти невидимый мужик даже хватку ослабил на полсекундочки. Я даже умудрилась выкрутиться из захвата и попыталась сбежать, на карачках уползая во мрак, но ушибленный каменюкой перехватил. Да так ловко и шустро, что я сама не поняла, как сменила детскую ползучую близость к пыльному каменному полу на бултыхание в воздухе в подвешенном состоянии. Этот гад держал меня на весу, одной цапалкой обхватив оба запястья. И судя по всему, ему даже тяжело не было! Какая досада.

– Предлагаю не мучиться с обрядом и просто прикопать этот кошмар по-тихому, – прошипел он.

– Что? Да как ты…

И тут заговорил второй:

– Поддерживаю. И Толика её рядом, чтоб неповадно было. Это же надо было иметь рядом такое безобразие и не оградить от него окружающих! – рыкнул и зашипел в сторону третьего: – Ты как считаешь?

– Ах ты! – на мгновение представив, что Толика они и вправду смогут отыскать, хотя бы с помощью того же кактуса и остаточного следа, перепугалась не на шутку. И разозлилась. – Только попробуйте моего ушастика обидеть! Я ж из-под земли вас достану! Хвосты поотрываю, рога пообламываю и вареный шпинат жрать до скончания века заставлю! Без соли и лимона! Я к вам по ночам являться буду!

– И?

– Петь! Громко, противно и долго!! И вот учтите, развеять мой призрак не удастся. У меня магия хитрая, непредсказуемая. А ещё… ещё… я вас в золотистый блонд перекрашу! И зелье для потенции сварю, да такое, что после не то что к женщинам, к зеркалу подойти будет стыдно!

Граблялка держащего меня гада дрогнула, но удержала, зато как гулко он сглотнул, расслышали все.

– Так ведь… ДЛЯ потенции, – проблеял нервно.

– Да, но это МОЕ зелье, непредсказуемое! А я еще и постараюсь, чтобы никто твой агрегат после употребления составчика от каперса не отличил! Или от бананового пюре! И еще…

– Закапывать придется глубже, чем я рассчитывал, – с некоторым даже уважением прогундел второй, и матюгнулся, когда и ему прилетело чем-то по маковке.

– Не поможет! Я упертая, – уверила, извиваясь и пытаясь достать ногами до морды пленителя. Увы, держал он крепко, и рука у него была длинная. Я только по животу его и попадала, а потом… упала.

– А-а-а!!! – взвыл он громко и так тоненько, что мой собственный визг стыдливо попятился.

Какой фальцет! Видно, куда-то я все же своей остроносой туфелькой дотянулась…

Следующие минуты три мужик самозабвенно скулил, катаясь по полу, а я искала выход из сложившегося положения. Увы, кактус отнять возможности не представилось – пришлось банально наворачивать круги по бесконечному темному залу, петляя и падая, поскольку не осчастливленные новыми голосовыми возможностями уроды попыток «поймать и прикопать» не оставляли.

Если выживу, Толику мало не покажется! Чтоб ему икалось с этим экспериментальным порталом! Куда он меня запулил? Не к Властелину точно! И даже не к эльфам! Вот попадись ты мне только, халтурщик безрогий!

– Отдайте мой кактус, я вас прошу! – заорала, в последнюю секунду уворачиваясь от светящейся когтистой руки. – Я вам даже мстить не буду, если домой отпустите!

Увы, дверей я так и не обнаружила, а долго бегать от парочки местных, которые, в отличие от меня, в этом жутком чернильном мраке явно видели весьма неплохо, невозможно. В конце концов, когда я в очередной раз шарахнулась от светящегося, попала прямиком в цепкие объятья темного.

– Пусти!

Но он перекинул меня через плечо и молча потопал… ко все тому же алтарю. Блин, он немой, что ли? Изогнувшись, уже хотела об этом спросить, но тут увидела, как возле жертвенного камня в полный рост поднимается первый, тот, что моими стараниями фальцетом петь научился. И вот больше всего в этом мне не понравилось хищно сверкающее алым лезвие огроменного тесака. Нет, в когтистой лапе полуметровый ножичек смотрелся почти изящно, и почему от этого легче не стало?

Сглотнув, зажмурилась и… нет, не завизжала. Просто призвала магию. Знаю, попаданкам этого делать не пристало, но как-то играть по правилам уже слишком жутко. С моими способностями магию применять тоже небезопасно, но тут уж – будь, что будет.

Дело в том, что никто, включая меня саму не мог предсказать, как сработает то или иное заклинание. Преподаватели в академии это не сразу смекнули, но когда дошло, моё обучение обрело чисто теоретическую направленность. А кому понравится, если попадание классического, по всем правилам сплетенного фаера в учебную мишень приводит к…

Помнится, мое первое практическое занятие на полигоне завершилось очень быстро. Первое же попадание в мишень ознаменовалось исчезновением штанов со всех студентов и преподавателей в радиусе пары миль. А ведь академия наша с военным уклоном, так что брюки носили не только мужчины, но и добрая половина преподавательского состава и студенток! Такой визг стоял…

Естественно, урок был сорван. Я свой фаер плела под пристальным контролем метра Горилана. Никому и в голову не пришло заподозрить в не по годам старательной отличнице виновника безобразия, накрывшего старейшее учебное заведение страны. Зря, кстати. На следующем занятии второй мой фаер вырастил на головах у всех лысых и бритых дивный урожай так любимой мною клубники.

Правда, почему-то ягоды получились всех оттенков радуги, но, по словам рискнувших попробовать, на вкус от обыкновенной почти не отличались. К слову, мои заклинания срабатывали странно примерно два раза из трех, но это удалось выяснить много позже путем банальных исследований страданий моих ни в чем не повинных жертв.

В общем, спустя три года, выдав диплом мага низшей категории, меня вытурили из академии без права продолжать обучение и взяв слово, что практиковать я не буду ни под каким предлогом. Они бы и раньше меня выгнали, но оставить на свободе мага, не способного контролировать себя – чересчур опасно, а запечатать не смогли. Пытались, но в результате только сами пострадали, получив хитровывернутый откат отраженных заклятий. И вот даже вспоминать не хочу, какой именно! Просто, до сих пор стыдно и жалко их, бедных.

А вот расписных мужиков, которые меня собирались на ленточки порезать было не жалко, и я наугад пульнула в темноту фаером и для надежности следом за первым кинула еще два. Или три… Или восемь… Я не считала, если откровенно – просто сосредоточенно швырялась энергетическими клубками, пока несущий меня самоубийца не просек в чем дело. Впрочем, когда он, застонав в голос, перехватил меня и стиснул, лишив возможности двигаться, дело было уже сделано.

– Эм… – пробормотал стоящий с ножом мужик. – А в храм ведь магию поглощает? Кажется…

Угу. Может, и поглощает, но не попаданческую же. И я, вспомним мамины сказки, выдала хохот безумного гения, чтоб им совсем страшно стало. Наградой мне стал слаженный страдальческий стон жертв моей магии!

Тем временем чернильный мрак начал вспыхивать розовыми искорками. Тяжелый аромат роз перебил бытующие здесь прежде запахи. А потом началось светопреставление. Причем буквально. Мрак раздвинулся, впуская четко очерченные ленты розового тумана. Последние танцевали, переплетаясь, но не сливаясь с черными. Вкупе это напоминало танец колористических змей, надвигающийся на нас со всех сторон. И в качестве звукового сопровождения – плеск.

Через минуту, мужики стояли чуть ли не по пояс в воде, лишь самая макушка жертвенного алтаря над поверхностью и виднелась. В мерцающей глубине мелькали светящиеся золотые рыбки, неторопливо перемещались полупрозрачные медузы, а на полу, который теперь был виден, колыхались актинии самого причудливого вида. Яркие, разноцветные и тоже светящиеся…

– Очень рекомендую, пока не поздно, попросить у меня прощения и отпустить, – не скрывая гордости, посоветовала. – И кактус верните.

Довольная собой и экспрессивностью брани, выдаваемой «жертвами» попаданческой природы, я посмотрела в лицо все еще удерживающему на руках мужику. Ничего особенного не увидела, но захотелось снова завизжать. Тьма под капюшоном казалась гуще окружающей, да еще и клубилась, как живая.

– Ну, уж нет, – донеслось от алтаря злое, но не лишенное благоговейного трепета. – Отпускать это чудовище точно нельзя. Отдать врагу это оружие массового поражения – натуральное безумие. Тащи её сюда.

– Уроды безмозглые! Я же попаданка! Нельзя меня жрать! И убивать нельзя! Толи-и-и-ик!

Как ни печально, моим воплям никто не внял. Фей крестный тоже не появился, хотя в глубине души я очень на это надеялась. Как ни сопротивлялась, меня все же дотащили до багряной каменюки.

– Нет! Пусти ты, имбецил харизматичный! Грабли убери! А-а-а!!

Но мужик уложил на жертвенный камень и, прижимая всем телом, сцапал мою руку. В следующую секунду её пронзила короткая вспышка боли, а потом…

– Вот же, адское пламя! – воскликнул кто-то из светящихся, когда алтарь вспыхнул ослепительно ярким алым светом. – Благословение богов! Истинная пара…

Я взвыла. Если это было не жертвоприношение, а обряд – это… это… Я замужем!!!

Свечение постепенно сходило на нет, да и хватка новоиспеченного супруга ослабла. Всхлипнув от ужаса, села и посмотрела на руку, которую он все еще удерживал прижатой к камню. Удивительно, но порезы были у нас обоих. Кровь на глазах впитывалась в алтарь, а ранки ярко светились и… затягивались.

Перевела взгляд на склоненную голову в капюшоне. Ощущение, что и капюшон, и плечи, и вообще весь целиком новоиспеченный супруг пребывает в шоке.

– Ничего не понимаю, – растерянно выдал расписной мужик с ножом. – Как это? Она истинная пара? В таком случае что это было?

– Вы идиоты, – убито пробормотала я. – Попаданки чуть ли не всегда именно истинные пары своих мужей. Чего тут непонятного?

– Не понятно, зачем было древний храм уродовать!

– Затем! Кактус отдай. Мне домой надо, Толику уши драть за халтурный портал и думать, как теперь развод оформлять, психи ненормальные.

– Что?! – взревел… муж.

– Ага, всё-таки говорить можешь, – Выдернув у него конечность, я с сомнением посмотрела на проплывающую мимо рыбину, подозрительно напоминающую ядовитого слаа с южного побережья. – Я уж решила, что ты немой.

– Твой! – рявкнул он так громко и страшно, что сверху опять что-то упало.

– Размечтался! И пока я Толику все претензии не выскажу, не успокоюсь! Он…

Договорить я не успела. Тип в капюшоне рывком притянул к себе, облапил и впился невидимыми сквозь тьму губами в мои губы жадным, каким-то остервенелым поцелуем. Нет, я честно пыталась вырваться, но без толку. Силищи у мужика оказалось немеряно, а после… случилось самое жуткое – я ему ответила. Сама не поняла, в какой момент, но сопротивление растаяло, как лед на солнце, и внутри все запылало, потянулось к… истинной паре.

Я бы ужаснулось этому факту, но мысли растворились в сером тумане, руки сами собой поднялись, обвивая шею этого гада, а под сводами испоганенной моей магией храма заметался стон. Тоже мой. Эхо подхватило его, дробя и множа…

– Э-э-э… Мы, пожалуй, пойдем… – раздался голос кого-то из расписных.

И тут алтарь снова ослепительно вспыхнул алым, а когда свет потух…

– Где это мы? – ошалело крутя головой, пропищала я. – Как тут очутились?

Мы оказались в комнате, напрочь лишенной окон и дверей. По камням одной из стен стекала вода, собираясь в углублении, занимающем добрую треть помещения. Еще треть приходилась на огромную, метра три на три кровать. На оставшемся невеликом пространстве находились низенький столик, заставленный едой и питьем, и огромный камин без трубы. Причем в нем жарко полыхали сваленные кучкой голубые камни, а дыма не наблюдалось. Ну, и мы двое, стоящие на черной шкуре кого-то очень мохнатого и давно почившего с миром.

– Последствие брачного обряда, – самозабвенно целуя в шею, невнятно прохрипел муж.

Нет, оно понятно, что говорить и целовать одновременно не слишком удобно, но мог бы и поточнее выразиться.

– А как отсюда выбираться? Дверей-то нет, а мне надо к Толи…

В следующую секунду мокрое платье, местами прилипшее к телу, приказало долго жить.

– Что ты творишь?! – прикрывая грудь руками, пискнула, отступая.

– Консуммирую брак, – пояснил он совсем хрипло и отбросил в сторону обрывки ткани.

Я еще раз шагнула назад, но уперлась в кровать и, не удержав равновесие, с маху на неё села. Мамочки! Что же мне теперь делать? Как избавиться от этого маньяка, который ко всему прочему еще и моя пара…

– Ты ведь хочешь отсюда выйти, Дуся?..

– Не смей меня так называть!

У меня дыхание перехватило, когда он, ничуть не смутившись, продемонстрировал фокус с мгновенным уничтожением платья на примере собственной одежды. Спустя пару ударов сердца, передо мной стоял…

– Толик, ты обалдел? Ты…

– Твоя истинная пара. Отец, конечно, еще долго мне будет припоминать изувеченный твоими стараниями храм, но оно того стоит. Теперь уж ты не отвертишься!

– Но… но…

– Кстати, я уговорил младшего сына Правителя меня усыновить, так что теперь я вроде как принц, но без права наследования. Всё в соответствии с законами жанра.

– Но ты…

– Люблю тебя!

Он опрокинул меня на кровать, вжимая в упругий матрас всем телом, впиваясь в губы жадным и в то же время нежным поцелуем.

И вот я бы ему сказала, что обо всем этом думаю! Я бы столько всего сказала! Только очень быстро все слова вылетели из головы, и стало не до разговоров.

Со всех сторон идеальный муж потомственной попаданки самозабвенно консуммировал брак. И да, я была всем своим попаданческим существом «за».

Конец.