Текст книги "Случайные мысли "

Автор книги: Любовь Тильман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

От судьбы не уйдёшь. Корпоративная честь

Предисловие

 
– Каменный период – казнён и съеден.
– Средние века – казнён.
– 17 век – казнён.
– 21 век…
– Казнён?
– Нет, смертную казнь как меру наказания отменили, но умер в тюрьме.
 

Усталый Архангел повернулся к трепещущей Душе.

– Что можешь сказать в своё оправдание?

– Оговорили.

– В каком веке?

– Во всех.

– Ложь на Высшем Суде?!

– Но судите сами!

– Прокрутить Ленту Времён!

1 .

На небольшом возвышении, в пещере, лицом к сидящим на земле соплеменникам, расположились вождь племени, шаман и племенная элита.

– Кто украл переднюю часть козлёнка со священного очага праотцев? – грозно вопрошал вождь. Все молчали, опустив головы. – Шаман?!

– Чато Ринома Астатья!

Чато Ринома Астатья побледнел.

Между тем шаман продолжал:

– Я вчера гадал на лопатке новорождённого козлёнка…

– Он, он…, – начал говорить Чато Ринома Астатья, но отравленная стрела уже сделала своё дело.

– На костёр! – сказала жена шамана, старшая дочь вождя. – Он съел козлёнка и сам стал козлёнком, сыны племени!

2.

Богато обставленный кабинет.

– Так вы решили? – обращается к пожилому мужчине его юная супруга.

– Не мешайте мне, Вы же видите, я работаю.

– Что ж, я это предвидела! – она распахивает двери. – Господа, вот этот человек, о котором я говорила. Он ругал церковь и Его Святейшество.

3.

– Что это? – князь поморщился.

– Мужская подвеска, Ваша Светлость. Лежала под перинами постели Её Светлости.

– Допросить с пристрастием! Немедленно!

Через час он вызвал палача.

– Призналась?

– Да, Ваша Светлость. Перед тем как умереть, её Светлость сказали, что заказали эту подвеску как подарок Вам, в честь аудиенции у Его Высочества.

4.

Улица была пустынна, погода прекрасная. Единственно, что раздражало сработавшая сигнализация, оглашающая округу назойливым воем. Звук исходил от непроницаемых ворот то ли гаража, то ли какой-то мастерской. Мужчина уже почти прошёл их, как его схватили крепкие руки полицейских.

– Попался, наконец, ворюга!

– Я? Я просто шёл мимо! Я даже не прикасался к ним!

– Ну, это легко исправить… – и они несколько раз сильно толкнули его так, чтобы он упал руками на ворота, схватившись за замок.

Заключение

– Что же, ты не лгал. – с грустью в голосе произнёс Архангел.

– Уф! Спасибо! Значит наконец-то в Рай?

– В Ад!

– Опять в Ад? Но почему? – вскричала, проваливаясь в Бесконечную Тьму, несчастная Душа.

– Конечно, в каждом отдельном эпизоде вина не просматривается, – продолжил Архангел, уже не столько для осуждённого, сколько для молодых Ангелочков, скопившихся у Твердыни Правосудия, – но по совокупности…

Прерванное общение

Наташу уже давно раздражали Катины звонки. Во-первых, Катя любила поговорить за чужой счёт, а во-вторых, она просто любила поговорить. И о чём разговаривать для неё не было никакой разницы. Начиналось это всегда одинаково. Катя звонила и просила перезвонить, так как у неё срочная информация, а денег на карточке телефона почти не осталось, после чего бросала трубку. Сколько Наташа ни зарекалась, всё равно перезванивала. Ничего важного Катя не сообщала, а тут же принималась болтать, легко перескакивая с одной темы на другую и не давая вставить слово.

Перебить или остановить этот поток было невозможно. Но, со временем, Наташа научилась от него уходить. Где-то в диапазоне 20-40 минут, она, извиняясь, объясняла, что вынуждена прервать беседу, так как ей звонят (варианты = к ней пришли, муж вернулся надо кормить, они идут в гости, она жарит оладьи и так далее).

Когда-то у них были общие увлечения и занятия, и все считали, что они подруги, да они и сами так думали. Но время развело их по разным городам, и показало, насколько они ошибались. В их отношениях не осталось ни тепла, ни доверия, ни даже простого любопытства. Несколько коротких встреч на нейтральной территории отдалили их ещё больше.

Наташа звала Катю к себе в гости, писала письма, но, кроме вращающихся по кругу монологов по телефону, ничего не получала взамен. Такая ситуация тяготила её. Однако разорвать отношения она не решалась, полагая что необходима своей приятельнице, что за пустыми монологами скрываются неприятности, а манера звонить за её счёт – связана с бедственным материальным положением.

Однажды, возвращаясь поездом из командировки, Наташа, неожиданно для себя самой, сошла на станции Катиного городка. Отметив в кассе двухдневную остановку, она взяла такси и поехала по знакомому адресу. Но калитка оказалась заперта наглухо, и из дома никто не отзывался, даже собака не гавкала.

Катя достала телефон. Кто это? – отозвался в трубке глухой заспанный голос.

– Катя! Это я – Наташа! Я возле твоего дома, открой мне.

– Какая Наташа? Какого дома?

– Катя, ты что не узнаёшь меня? Я ехала из командировки и решила заехать на два дня к тебе в гости.

Несколько минут трубка молчала, а затем произнесла категоричным, не терпящим возражений голосом:

– Извини, не могу с тобой разговаривать, я жарю котлеты, мне звонят по обоим телефонам и в дверь, и, к тому же, я уже убегаю – ты поймала меня на выходе, и ко мне пришли гости. Наташа ещё не успела сообразить, что произошло, а трубка уже пела отбой.

– Вы наверное Катьку ищите?! – окликнула её, проходившая мимо, женщина. – Так Катька давно тута не живёт, так наезжает иногда со спонсором, почту забирают. Ты, милая, поезжай до церкви, возле парка, где памятник был. Вот аккурат справа от звонницы забор с железной дверью – евойный. Уж поди лет пять наша Катерина как к нему переехала.

Наташу как кипятком облили. Произошедшее никак не укладывалось у неё голове. «Что же я буду два дня делать здесь? – думала она. – Нет, но должно же быть этому всему хоть какое-то объяснение».

Она долго звонила в железную дверь возле церкви, и уже собиралась уходить, когда из динамика раздался незнакомый мужской голос: «Извините, Катерина Николаевна обедают, и не смогут уделить Вам время».

Прошло несколько месяцев, и в телефонной трубке раздался знакомый голос – «Перезвони мне…», а через несколько минут новый звонок: «Ты, что обиделась?!» Телефон звонил непрерывно в течении часа, и Наташе пришлось отключить его.

Через несколько дней она получила письмо. Катя с возмущением упрекала её в постоянных издевательствах и неадекватном поведении, а в конце выражала недоумение по поводу Наташиного молчания. «Ты мне больше не подруга, – писала она, – подруги так не поступают!».

«На воре шапка…»

Майкл чувствовал себя злым, растерянным и обманутым. Прогнозируя возможные последствия произошедших с ним недавних событий, он ожидал чего угодно, но такого не мог предвидеть и в страшном сне. Впрочем, ситуация была вполне логична и даже предсказуема, как один из возможных вариантов.

«Ну, давай, собирайся», – торопила его супруга, а он так и не решил, как поступить: пойти с ней, отказаться под благовидным предлогом, или устроить скандал.

Женился он, можно сказать, по любви. Он, как мальчик, спешил ранним утром к её дому, только для того, чтобы пройтись с ней пешком половину пути до её работы и бегом мчаться в обратную сторону, на свою. Его восхищало в ней всё – интеллект, творческое начало, парадоксальность мышления, любознательность, честность и открытость, весёлый нрав, несмотря на все тяготы её жизни. Его поражало её умение вызывать расположение и доверие у абсолютно незнакомых людей.

Но совместная семейная жизнь с самого начала не заладилась. Он чувствовал себя обманутым. Всё, что так привлекало его к ней, теперь вызывало обратный эффект. Ему казалось, что она всё делает специально, чтобы унизить его. Вот для чего, например, заниматься тем, что не приносит дохода?! – Чтобы показать разницу между ними?! Её дружеские подшучивания казались ему теперь издёвками, стремление к взаимному уважению – придурью, а любовь и честность в отношениях – глупостью и сплошным обманом, чтобы держать его под надзором.

Майкла раздражало её стремление убирать и чистить углы, шкафы, ящики и набрасывать кучу бумаг, ручек и карандашей на столе. «Делает вид, что чистоту она любит, – думал он, – а сама рыщет в поисках моих заначек». Ему самому было абсолютно безразлично, что творится внутри, главное, чтобы было аккуратно снаружи. И он, с упорством идиотика, запихивал, всё – куда и как придётся, радуясь, что теперь она, вместо того, чтобы рисовать свои дурацкие картины, займётся расчисткой. Но она опять обманула его: видя тщетность своих усилий, вместо ежедневных уборок, стала производить их спорадически, в зависимости от времени и настроения.

Вот и сейчас его мучила мысль, что всё это не случайное совпадение. Конечно же, она следила за ним и они наверняка сговорились, и решили посмеяться, заготовив коварный план разоблачения.

– Я не пойду! – хмуро сказал он. – Хочешь, иди сама!

– Что с тобой? У тебя, что-нибудь болит? – спросила она участливо.

«Ишь, притворяется, дура. – подумал он. А вслух сказал, с плохо скрываемой злостью, – Да ничего у меня не болит, просто не хочу и всё!»

– Мы же обещали и нас ждут! – удивилась она.

– Ну так и иди, я тут причём!

– Но зачем же ты же соглашался? Я же не хотела, это ты меня уговорил…

«Уговорил. Откуда же я мог знать, что эти случайные пляжные знакомые живут с Машкой в одной квартире?! – подумал он. – Да наверняка и не случайные. «Не хотела…» – небось договорились, чтобы меня подставить, а вот фигушки, не пойду и всё. А Машка, тоже хороша – «Люблю! Люблю!» – трахаться она любит, гулящая, как и все бабы… Ну ничего, их тут тьма, этих гастербайтерш, найду себе две других…».

Супруга взяла телефон.

– Что ты хочешь делать? – спросил он обеспокоенно.

– Позвоню и скажу, что мы не придём.

– И как ты это объяснишь?

– Скажу правду, что ты не хочешь.

– А почему ты сама не хочешь пойти, сходила бы, пообщалась с землячками… – его тон стал почти ласковым.

– Что мне без тебя там делать?!

Вот, стерва, – подумал он, – держит меня за дурака, конечно, без меня её план не сработает. Так ей и надо. Будет знать другой раз, что я «не такой дурной, как она умная».

Пророческий сон юзера

Юзер сидел и смотрел на свою аватару. «Чего-то явно не хватало. Вот к ней бы ещё какую подпись, покруче». Уже несколько раз поднимал он этот разговор, но ему каждый раз предлагали проделать взамен соответствующую работу, которую ему делать не хотелось. Он считал, что вполне достаточно и того, что уже было сделано.

«Напридумывали правил, – думал он, – нормальному пользователю уже и обматерить никого нельзя, здесь пиши то, там это, флуд, не флуд…, что где захочу, там и напишу». Он засмеялся и написал в открытой страничке: «пофиг мне ваши правила», а чтобы усилить эффект, выделил всё красным цветом и нажал предварительный просмотр. «Супер! Вот ещё зажирним, немного увеличим шрифт, теперь анимировать и парочку картинок», – он загляделся на свою работу, так и подмывало нажать кнопочку «отправить». Пора было закругляться и отправляться спать. «А, да пусть ещё побудет, – подумал он, – ещё пол часика поиграю, а потом полюбуюсь и тогда уже сотру».

Эта игра ему никогда не давалась. Проигрыш за проигрышем. Вот и сейчас он несколько раз подряд проиграл, и уже хотел было оставить её, как всё начало получаться. Хотелось спать, но жалко было оставлять внезапно пошедшую игру. Первый уровень, второй, третий… Он дошёл уже до седьмого уровня, и тут произошла заминка, игра никак не хотела грузиться…

«И что? Долго я ещё должен ожидать?!» – он нервно теребил клаву, в нетерпение поглядывая на экран. Но в окне ничего не менялось, и это приводило его в ярость:

– Что ж, господа админы, раз по-хорошему не понимаем, будем действовать, как всегда.

– А может, ещё передумаешь?

– Что значит – «передумаешь»? Правила не читали! "Участники должны соблюдать уважительную форму общения". Попрошу на «Вы».

В ответ раздались робкие голоса:

– Простите, неправильно выразился. Вы разрешите мне отключиться на некоторое время, ребёнка из садика забрать надо?

– Да, может отложим этот разговор, на пару часиков, а то у меня начальство за спиной, а я ещё отчёт не окончил. – А у меня очередь к зубному, флюс на пол лица. Да и разделы просмотреть надо…

– Я жду седьмой уровень! – сказал юзер. – И пока у меня над авой не появится подпись моего статуса, никто отсюда не выйдет.

– Это называется «спецзвание», – уточнил один из Админов.

– Ты, умник, чем выделываться, лучше думай какую подпись мне поставить.

– А что бы Вы сами желали? – спросил другой Админ.

– Не понял?! Я чего, ещё и думать за вас должен?! Значит так, я пошёл обедать, а вы составляйте мою подпись!

– Ой, погодите, я, кажется, придумал… – Вот возвращусь, тогда и скажете. И чтобы никто не смел отлучаться!

«Нет, это подумать только, как администрация распоясалась», – жаловался он пытаясь откусить кусок мяса. Но оно было какое-то твёрдое и кривое, и зубы всё время соскальзывали. Рядом, на тарелке, лежала надпись «Наше всё!».

– Постарались, молодцы, – похвалил он админов, – можете завтра на работу не выходить, я вас отпускаю до десятого уровня. Только не сильно расслабляйтесь, может мне ещё что понадобится. Он смотрел на свою яркую и красочную аватарку, над которой, крупными золотыми буквами, горела надпись «Наше всё!»: «Пусть теперь завидуют. Мясо надо ножом», – он потянулся к полке с ножами, и едва удержался на стуле, проснувшись от резкого движения. В руке он держал мышь, от которой минуту назад безуспешно пытался откусить левую клавишу. «Чёрт побери, приснится же такое, – подумал он, – надо всё закрывать и ложиться спать».

Утром он зашёл на форум и обомлел: над его аватаркой чернела надпись: «предупреждение». А когда он начал выяснять за что, ему показали его собственный пост, который он собирался стереть. Переливаясь всеми оттенками красного, на пол страницы тянулась строка «пофиг мне ваши правила». К его счастью, хоть рисунок исчез, вероятно стёрся, когда он безуспешно пытался разгрызть мышку. Иначе, это был бы верный бан.

Фата-моргана

[Моему Доброму, Незнакомому, Другу посвящается]

Почти каждый субботний вечер он встречал её на катке. Она смешно моргала и трясла головой, смахивая с длинных ресниц налипавший снег. Она и сама была похожа на снежинку, в голубой курточке, светившейся отражённым светом разноцветных фонариков катка, и синей короткой юбочке, одетой поверх тёплых махровых лосин.

Ему хотелось подойти к ней, но она была так стремительна, так самозабвенно кружилась, что он каждый раз отступал, и только с восхищением следил за её движениями. В неверном фонарном свете, казалось, что она не катается по голубой поверхности, а парит, волшебной невесомой феей, в морозном воздухе. Она носилась по льду, мелькая то тут, то там, и после нескольких умопомрачительных пируэтов, устремлялась к выходу из катка, где её встречал моложавый седовласый мужчина, и увозил на старенькой «Волге».

Распорядок его жизни изменился. Теперь он жил от субботы до субботы. Всю неделю он сочинял планы знакомства, но увидев её каждый раз пасовал. Когда, как ему показалось, он уже созрел, его ждал шок – каток закрыли. Совсем закрыли. Стояли морозы, синоптики скорого потепления не обещали, и ничто не предвещало подобного краха его надежд.

Он замкнулся в себе. Ему не хотелось никого видеть, ни с кем говорить – он носил в себе её образ и боялся его спугнуть. Но чувства требовали выхода, и бывшие планы, обрастая новыми деталями и подробностями, превращались в небольшие рассказы. Как и всякому влюблённому, ему хотелось поделиться своим чувством со всем миром, и он стал выкладывать свои рассказы в интернете.

Со временем, ему стали приходить письма. В большинстве от девушек. Они были почти однотипны. Девушки писали, что тронуты его чувствами, описывали свои голубые куртки, предлагали познакомиться. Но были и от парней, утверждавших, что знают о ком идёт речь, и готовы познакомить. К его сожалению, основная масса сообщений оказалась с сайтов знакомств и порно сайтов.

Сначала он очень радовался, получая письма от реальных девушек, каждый раз надеясь, что это письмо от его Снежаны – так он назвал свою незнакомку. Но, повстречавшись с одной, второй, третьей… разочаровался и перестал ждать.

Тем временем, его рассказы жили своей собственной жизнью. В них происходили события никогда не случавшиеся с ним самим. Он больше не был главным героем. Он жил обычной жизнью обычного человека. А Главный Герой мотался по городу в поисках Снежаны, попадал в неприятные ситуации, пытаясь разыскать девушку, то через официальные органы, то через мафиозные структуры, и стоял на грани пропасти, одурманивая себя алкоголем и наркотиками. Он уже готов был расправиться со своим героем, но судьба преподнесла ему новый сюрприз.

Однажды, возвратившись домой, он услышал незнакомые голоса, доносившиеся из гостиной, и уже почти прошёл в свою комнату, когда мать окликнула его: «Иди сюда, к тебе пришли». Он зашёл вслед за матерью в комнату и обомлел – у книжного шкафа стоял тот самый мужчина, который встречал его Снежану возле катка.

Это настолько потрясло его, что он сначала и не заметил миниатюрную седовласую женщину, улыбающуюся ему из глубокого кресла. Что-то в её облике было неуловимо знакомое. Прядка волос упала на глаза, и она смешно тряхнула головой, отбрасывая её. У него в глазах потемнело: «Это были Вы?! Это Вы были на катке?!» – заикаясь и срываясь на фальцет, еле выговорил он.

Женщина улыбнулась:

– Мне очень нравятся Ваши рассказы, – сказала она, игнорируя его то ли вопрос, то ли утверждение, – но в последнее время они начали беспокоить меня. Вы так живо пишите, и начало было таким документальным, что я и подумать не могла, что дальше идёт чистое сочинительство. Обеспокоенная Вашей судьбой, я упросила супруга приехать сюда. Но мы уже поговорили с Вашими родителями и всё выяснили. У Вас несомненно талант. И мне очень льстит, если я хоть немного помогла ему раскрыться.

– Вы! Вы видели, как я смотрю на Вас?! Почему же Вы молчали?! – в его голосе сквозили удивление и непонимание.

– Я не молчала! – она с умильно-виноватой улыбкой взглянула на супруга. – Ваш восхищённый взгляд помогал мне летать. Это было совсем недавно, – женщина опять улыбнулась, – но Вы поймёте меня, только когда проживёте ещё полтора раза столько, сколько прожили. Когда мы уйдём, – она опять улыбнулась, и эта улыбка была почти печальной, – Ваша Снежана растает, ведь уже весна! Идите в весну! В цветение! – её глаза загорелись восторгом и теплотой. – И пусть Ваши новые рассказы повествуют только о счастливой любви! А это Вам от меня, маленький подарок. – она протянула ему фотографию.

Со снимка, ему улыбалась его Снежана. Юная и чернокудрая, она присела в изящном глубоком книксене посреди огромной ледовой арены, окружённой трибунами, заполненными, аплодирующими стоя, людьми.

Случайная фотография

Она никогда не была одинока. Сначала родители. Потом школьные друзья. С сокурсниками и знакомыми по увлечениям – поддерживала отношения годами. Невысокая, крепко сложенная, она никогда не страдала от недостатка ухажёров. Замуж вышла по обоюдной любви. Родила двух прекрасных деток. Ни разу не изменила мужу.

Теперь у неё уже три прекрасных внука и одна внученька. Мужа она похоронила. Мужчины ещё и теперь пытаются за ней ухаживать. Только ей этого уже не надо. Она даже представить не может кого-то рядом с собой – сидеть в тех же креслах, мыться в той же ванне, пользоваться тем же унитазом… Её брезгливо передёрнуло от этих неприятных мыслей. Она бы с удовольствием подумала о чём-то другом, но думать было не о чём. Мысли текли беспорядочными обрывками, возвращая её к прошлому, но и там им не за что было зацепиться.

Она росла тихой послушной девочкой. После первого же наказания за то, что мешала взрослым разговаривать, приставая со своей разбитой коленкой, она больше никогда не обращалась к ним за помощью, что бы ни случалось.

Так было и тогда, после той злосчастной поездки всем классом в лес. Их было четверо – её лучших друзей, за которых она всегда решала задачки и писала домашние сочинения. Она кричала от боли и стыда, плакала, просилась, а потом просто сжала губы и почти молча терпела. Резкая боль сводила с ума, пронизывая насквозь, и она потеряла сознание.

Очнулась она в больнице, и никак не могла сообразить, где находится, и что это за мужчина сидит рядом с кроватью, и держит её руку. Прошедшее казалось страшным сном. Она попытала высвободить руку и тут же вскрикнула от резкой боли, пронзившей всё тело.

– Лежи спокойно, не шевелись, – сказал мужчина, – тебя только что прооперировали. Ты потеряла много крови. Она слушала его, а в сознании, чёрной неразрешимой бедой, громоздились ужасающие мысли. Собственно, это была одна мысль, направленная на разные объекты. Ей было невыносимо стыдно. Что она скажет родителям? Как покажется в школе? Как она посмотрит этим ребятам в глаза? Какая мерзость. И хоть разум восставал, не находя ни грамма её вины, чувства были переполнены стыдом и отчаянием.

Дверь открылась. В палату вошёл врач.

– Надо сообщить в милицию и вызвать родителей, – сказал он.

– Не надо… – тихонечко попросила она.

– Что не надо? – в один голос удивились мужчины.

– Не надо ни родителей, ни милиции, – повторила она, удивляясь своей отчаянной смелости.

– Ты не хочешь, чтоб их судили?

– Нет.

– Но почему?

– Тогда все узнают, что случилось, и будут тыкать в меня пальцами.

– Но родителям же надо рассказать.

– Не надо, пожалуйста, а то они меня накажут, – попросила она робким голосом.

Мужчины переглянулись и вышли из палаты.

Через некоторое время они возвратились.

– Сколько тебе лет? – спросил врач. – У тебя уже есть паспорт?

– Да, мне летом исполнилось шестнадцать.

Мужчины опять переглянулись и врач, пожав плечами, ушёл.

– Как я сюда попала? Ребята привезли? – спросила она, краснея от стыда. – И кто Вы? Почему Вы здесь возле меня?

Мужчина несколько минут молча постоял возле окна, а затем, резко повернувшись, решительным шагом подошёл к кровати.

– Посмотри на меня! – сказал он. – Я очень старый и страшный?

Ей не хотелось огорчать его, и она ответила, что он молодой и очень симпатичный.

– Послушай меня очень внимательно, девочка! – мужчина нервно вышагивал по палате, то останавливаясь и заглядывая ей в глаза, то отворачиваясь к окну. – Мне уже почти сорок, а тебе шестнадцать – это большая разница. Но у меня есть всё, чтобы обеспечить своей жене и детям нормальную жизнь.

«У него есть жена и дети… – подумала она. – Интересно, кто он такой? Для чего он мне это рассказывает? Чего он хочет от меня?»

– Вы отец одного из моих одноклассников? – спросила она вслух.

Он в недоумении уставился на бледное измученное существо, с огромными детски-невинными глазами и обескровленными губами. Она явно его не понимала.

– Нет, я не имею к этим подонкам никакого отношения.

– Но кто Вы тогда?

– Я случайно наткнулся на вас в лесу, во время своей ежедневной пробежки. Отнёс тебя к себе на дачу и вызвал знакомого врача, ты его видела.

Она хотела ещё спросить, но постеснялась. Получалось, что он спас её, и она тут же принялась горячо благодарить его за это. Оставался не решённым вопрос как быть с родителями. Ей с большим трудом, после обращения преподавателя, разрешили на три дня поехать с классом в лес. Один день уже прошёл. А как же мои вещи? Они же все остались там. А одежда, в которой я была? Что с ней? Они убьют меня.

Принесли капельницу для переливания крови. Мужчина попрощался и вышел. Медсестра писала что-то, сидя к ней боком у расположенного возле окна стола.

Когда она открыла глаза, капельницы уже не было. В палате было темно. Полукруг неяркого света от настольной лампы, стоящей на столе, оттенял профиль читающего человека – её давешнего спасителя. Она пошевелилась и он повернулся. Она пошевелилась ещё раз – боли почти не было. И она попыталась сесть.

Подожди, я помогу тебе, – он подошёл и, поддерживая её под спину, подставил подушки так, чтобы она могла полусидеть на кровати. Ей были неприятны его прикосновения. Она не привыкла, чтобы к ней касались. Но очень приятна его забота – ещё никто, никогда, не проявлял к ней такого внимания.

– Я хочу окончить наш разговор… – мужчина задумчиво посмотрел в сторону окна. – От его результата будут зависеть мои дальнейшие действия. Согласна ли ты, после окончания школы, выйти за меня замуж? Если ты согласишься – я буду решать все твои проблемы, и ты никогда ни в чём не будешь нуждаться. Если нет – я сейчас уйду, и ты никогда больше меня не увидишь.

«Замуж? Она? За этого старика? – первым желанием было расхохотаться ему в лицо. – Да он спятил». Но это было бы невежливо и оскорбительно. Он же спас её, сидел возле неё в больнице, был к ней так внимателен! А если она скажет «нет» -это ведь тоже обидит его. Он уйдёт, и она останется совсем одна со своими проблемами. Никогда ни в чём не нуждаться – об этом только и говорили все её знакомые девчонки. Она наконец-то уйдёт из-под опеки родителей, перестанет постоянно прислуживать им, и станет независимой. Самостоятельной дамой с деньгами. Она представила себя в огромной шляпе, с нарочито небрежно накрученным шарфом поверх бежевого пальто, выходящей из машины, с собачкой на поводке. И улыбнулась.

– Я вижу: ты согласна, – поймал её улыбку мужчина.

– Мне надо домой, – сказала она.

– Не волнуйся, я же пообещал, что буду решать все твои проблемы.

У неё в груди словно разверзлась, уже начавшая было закрываться, пропасть. «Разве я уже согласилась?! – рвалось с языка. Но она промолчала, сама удивляясь своей мудрости. – Мне ещё почти год учиться – он передумает. Он же не знает меня. Родители всё время твердят, что я тупая, ленивая неумеха. Он со временем тоже поймёт это, и передумает».

В означенное время, все её соседи могли наблюдать, как к дому подкатил школьный автобус, из которого вышла девочка в больших темных очках, и в сопровождении учительницы, нёсшей её сумку и большой пакет, поднялась в свою квартиру. Учительница долго и подробно извинялась перед её родителями – вот мол, недоглядела, девочки подрались, одежда… синяки и ссадины. Говоря всё это, она доставала из пакета коньяк, несколько палок сервелата, баночку чёрной икры… а в конце передала пакет с деньгами – компенсацию от школы за испорченную одежду.

Лёжа в своём уголке, девочка слышала, как учительница уговаривала родителей не поднимать этого вопроса, и рассказывала им о некой элитной школе, закрытой, с самыми лучшими преподавателями и программами, куда она сама, по своим связям, может перевести их ребёнка. И просила теперь не ругать и не трогать её, а дать отлежаться и отдохнуть.

Родители, в свою очередь, рассказывали учительнице, как они любят своё чадо, как стараются сделать всё от них зависящее, для её счастья. Она слушала этот, становящийся всё более громким и беспорядочным разговор, и думала – как была несправедлива к родителям. Ведь она считала, что они совсем о ней не заботятся, только используют как прислугу и бесконечно шпыняют, а вот они, получается, любят её и переживают за её жизнь.

Проснулась она от толчка в бок и громкой брани: «Ну, чего разлеглась, корова?! Думаешь, если притащила с собой эту дуру-училку с её подачками, так уже и королева?! Я в твои годы деньги зарабатывала, а не рвала одежду шляясь чёрт знает где. Давай, поднимайся! – Или ты думаешь, что мы с отцом, после работы, должны ещё и в квартире убирать, и жрать тебе готовить?! Да полы не забудь помыть – три дня немытые. И тумбочки под зеркалами протри, вечно пыль на них оставляешь».

Последняя фраза догнала её уже на кухне. Почти рассвело, когда она с трудом добралась до постели. Тело ломило и болело, и она уже больше не считала, что была несправедлива к родителям. Хорошо, что назавтра был выходной, и не надо было идти в школу. «В какую?» – успела подумать она, и провалилась в сон.

Ей снились обрывки кошмара прошедшей недели и чей-то назойливый голос: «Не трогали мы её, она сама. Нет. Не знаем. Она приехала с учительницей. Да. Да, конечно» … Прилетела оса и больно ужалила в руку. Она хотела поглядеть: не осталось ли жало, но не смогла, потому что плыла по реке. Двери открылись, она вступила за порог и полетела в пропасть…

Вздрогнув, она проснулась. «Пришла в себя, – сказала пожилая женщина в белом халате. Всё, мы поехали». Вокруг стонали и кричали. Пахло мочой, калом и ещё чем-то резким и ужасно неприятным. Она поняла, что опять находится в больнице, но абсолютно не помнила, как сюда попала. Утром, во время обхода, лечащая врач сказала, что её привезла бригада «Скорой помощи» с сильным кровотечением и большой потерей крови.

Палата была большая, на 20 коек, по 10 с каждой стороны, одним окном и одним умывальником, и шумная. В ней лежали как до– так и послеоперационные больные. Одни кушали, другие просили судно, третьим ставили уколы или капельницы. Кто-то постоянно заходил, выходил, умывался, мыл посуду. Одни храпели и стонали, другие громко смеялись, рассказывая анекдоты, третьи громогласно возмущались всем происходящим и грозились жалобами.

Она опять заснула. Это было единственное, чем она могла защитить себя сейчас от кошмаров реальности. Её постоянно будили – то поесть, то на процедуры, осмотры врача… Она механически двигалась, ела, пила, подставляла руки для капельниц… и опять засыпала. Говорили, что приходили родители, потоптались и ушли, не желая её тревожить. Ей было всё равно.

Он забрал её уже из психиатрического отделения. Женщина, с которой она жила была излишне льстивой и от этого неприятной. Но она привыкла. Несколько раз приезжали родители – звали домой. Ей было неловко с ними, и она отмалчивалась. Уговоры постепенно переходили на крики и угрозы. Тогда вмешивалась её соседка по квартире – тихим, но властным голосом она просила их удалиться, и они почему-то её боялись. О судьбе молодых людей, покалечивших ей жизнь, она узнала случайно, почти через полвека.

Когда муж умер, дети были уже взрослыми. Она с удовольствием готовила, убирала, делала уроки с двумя сыновьями дочки, гуляла с ними, играла, учила вести хозяйство молодую супругу сына – продолжая делать всё то, что делала на протяжении всей супружеской жизни.

Только теперь её никто никуда не приглашал, ни презентаций, ни обедов…. Пылились в шкафах ненужные вечерние наряды и коктейльные платьица. Но это её не сильно огорчало. Она то и с мужем не всегда знала, как себя вести на подобных приёмах, внимательно выслушивая и старательно исполняя все его инструкции. Она не могла пожаловаться на жизнь с ним. Относился он к ней хорошо, никогда не повысил на неё голос, ни разу не то, что не ударил, даже и не замахнулся. Она и в самом деле никогда ни в чём не нуждалась. А после рождения второго ребёнка он даже позволил ей завести несколько приятельниц и возобновить свои институтские знакомства.