Текст книги "У каждого свой путь. Книга вторая"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Подполковник ко мне заходил. Расспрашивал о службе, а сам все на сумку вот эту косился. Ему что-то известно и пора бы с ним разобраться…

– Что ты предлагаешь?

– Попросить Умара избавить нас от начальства. Афганцу выгодно сотрудничество с нами и думаю, что он не откажет. Наверняка у него есть выход на духов. Подумаешь, с десяток автоматов сверху прибавим!

Главарь банды Касем уже много дней наблюдал за этим мостом, соединявшим Советский Союз с Кабулом. Сплошным потоком двигались по автомагистрали колонны с грузами. Ее необходимо было перерезать, ведь рядом с раскинувшимся возле моста русским постом, мимо старой крепости, когда-то служившей убежищем для монахов-буддистов, шла караванная тропа в Пакистан. Она была позарез нужна, чтобы без проблем переправлять взрывчатку и оружие из соседней страны.

Ножом в горле у моджахедов застрял советский пост на мосту. Они пробовали стрелять по нему из минометов, но ничего не получилось: на камнях остались лишь царапины от осколков. Крепкая кладка легко выдержала удары. Главарь понял, что надо много взрывчатки, чтобы подорвать каменный мост.

Крепость уже несколько лет была обителью душманов. Советские много раз пытались штурмовать ее. Врывались в пустые помещения, осматривали их и, ругаясь, уходили. Главари попросту уводили людей из крепости на время, а затем вновь возвращались под укрытие окаменевших глиняных стен. Отсюда в сторону поста часто летели пули из старинных «буров», современных автоматов и гранатометов.

Сегодня днем Касем, переодевшись в старый халат, прошел по мосту под видом дехканина с вязанкой хвороста на плече. С любопытством заглянул в лицо советскому командиру. Отметил про себя открытый взгляд и широкую, светлую улыбку. Главарь мгновенно понял, что такой взгляд бывает лишь у волевых людей, но тут же хмыкнул: разве этот мальчишка сможет противостоять ему, мудрому Касему, которого в Пакистане обучали специалисты по диверсиям из-за океана? Задержал взгляд на советском командире чуть дольше, а когда тот вскинул светлую бровь в удивлении, с заискивающей улыбкой опустил глаза и несколько раз поклонился.

Главарь не знал только одного – за ним в это время тоже внимательно наблюдали из небольшой палатки, рядом с блокпостом. Наблюдала женщина с зелеными глазами. Ее лицо снизу до самых глаз было замотано длинным полупрозрачным батистовым шарфом. Сквозь такую ткань легко дышать и она прекрасно задерживала серую, словно цемент, пыль, частично прикрывая красивое лицо от нескромных взоров. Сверху была натянула обычная шляпа-афганка с полями, укрывавшая лицо от жгучих лучей солнца. Марина безвылазно обитала в этой палатке уже вторую неделю. Выбиралась «прогуляться» лишь поздней ночью. Даже подчиненные старшего лейтенанта Каленина не все видели ее.

Задание генерала Бредина было предельно ясным – не допустить подрыва моста, которому в последнее время слишком пристальное внимание начали уделять душманы. Это задание отличалось ото всех ранее получаемых. Требовалась предельная внимательность. Надо было вычислить среди бредущих по мосту мирных крестьян тех, кто замышляет недоброе.

Духи уже дважды пытались подорвать мост. Первый раз банда обстреляла идущую по мосту колонну. Они надеялись посеять панику и неразбериху. Подбитая машина с боеприпасами перегородила мост посредине. Образовалась пробка. Бандиты Касема попытались подорвать застрявшую машину новым выстрелом из миномета, но не получилось.

Командир блокпоста, этот молоденький старший лейтенант, прыгнул в горящую машину и вывел ее с моста. Укрыл за поворотом и сам успел вернуться. Автомобиль взорвался через несколько секунд. Пробка была ликвидирована в считанные минуты. Колонна ушла без человеческих потерь. Касем, увидев это в бинокль, со злости зашипел по-змеиному и едва не пристрелил минометчика.

Во второй раз духи обстреляли из гранатометов идущую к мосту колонну. Расчет делали на то, что горящие машины постараются вырваться из ловушки, въедут на мост и там взорвутся. И снова потерпели неудачу. В колонне ехали десантники. Сам Касем едва ушел от погони. Командир десанта, худощавый высокий майор со шрамом на щеке и ежиком русых волос накрепко запомнился главарю…

Он в считанные минуты организовал линию обороны. Около десятка людей Касема пали мертвыми в первые же минуты. Среди десантников не было даже раненых. Эти светлокожие рослые парни оказались крепким орешком. Они преследовали банду с таким упорством, что если бы не наступившая ночь, точно перебили бы весь отряд.

На этот раз Касем решил действовать хитрее. Он шел с вязанкой, внимательно оглядывая окрестности. Вокруг поста раскинулись многочисленные кишлаки, к самому блокпосту подступали крестьянские поля. Целыми днями крестьяне работали на них, ходили по мосту, появлялись на разных тропах, ведущих к реке. Русские не мешали им работать. Это можно было использовать в своих целях.

На другой день со взгорка к мосту спустились два ослика, груженые вязанками с хворостом. С ними находился погонщик, уже не молодой афганец с цепкими черными глазами, глядевшими из-под низко опущенных бровей. Длинная борода свисала на черную суконную безрукавку. Марина через оптику заметила, как мужчина быстро осмотрел советских солдат и погнал ослов на мост. На средине неожиданно остановил и поправил поклажу, хотя все висело ровно. Женщина насторожилась. Но ничего не произошло: ослики двинулись дальше. Перешли мост и свернули на тропу, ведущую к ближайшему кишлаку.

Всю неделю, по приказу Касема, пост возле моста не обстреливали. Хотя до этого не было ни одного дня и ни одной ночи, чтобы советских солдат не обстреляли. Солдаты искренне удивились, когда первая ночь прошла спокойно и без единого выстрела. Минули пятые сутки, но вокруг по-прежнему стояла тишина. На следующий день был джума – пятница, выходной по местным обычаям. Душманы его тоже свято чтили и обычно в этот день нападений не устраивали. Так было и на этот раз. Из кишлаков тянуло дымком, духом печеных лепешек и пачи – специального супа.

Каленин сидел в палатке за столом и со вздохом говорил расположившейся напротив входа Марине:

– Стали жить подозрительно тихо. Ох, не к добру!

Она мысленно согласилась с ним, но ничего не сказала, продолжая внимательно разглядывать в бинокль бредущих крестьян. Со взгорка вновь спускались два осла с хворостом и тот самый крестьянин с цепкими глазами. Она подумал: «Быть может он простой собиратель хвороста, а я подозреваю невесть что. Нервы видно шалить начали». И все же присмотрелась к дехканину. Что-то было в нем не то. Он поднял руки, поправляя поклажу, и она вздрогнула: это были не заскорузлые руки крестьянина с въевшейся в кожу грязью. Даже ногти были чистыми. Степанова насторожилась, но ничего не стала говорить старшему лейтенанту.

Обычно, после затишья в джуму, духи активизировали действия на следующий день. Но и в субботу ничего не произошло. Касем старался притупить бдительность советских тишиной и покоем. Хотел, чтобы они расслабились. Вместо этого, сам того не подозревая, посеял у шурави подозрения.

Подполковник Рябинин возвращался из штаба, когда по руке что-то сильно ударило. Первая мысль была – кто-то швырнул камнем. Он охнул, затряс кистью. Автоматически посмотрел под ноги и увидел сплющившуюся о камень пулю. Это она ударила его. Не раздумывая, упал в пыль. Вторая пуля просвистела над головой. Подполковник откатился за камень. Один из солдат, шедших вместе с ним, крикнул:

– Товарищ подполковник, этот гад в зеленке у дороги сидит! Разрешите?..

Рябинин махнул рукой:

– Давай!

Два автомата заговорили разом. От кустарника вниз посыпались веточки и листочки, скошенные пулями. Раздался короткий вскрик. Из-за куста выскочил афганец в длинной белой рубахе. Оружия в его руках не было. Прижимая правую раненую руку к себе, он попытался добежать до ближнего дувала. Солдаты кинулись наперерез. Через пару минут они приволокли стрелявшего духа. Блестящие темные глаза со злым сожалением смотрели на полковника. Афганец что-то прошипел на пушту. Подполковник и без переводчика понял, что дух сожалеет о промахе. Тяжело вздохнул и махнул ушибленной рукой:

– В штаб его!

В течение всей этой недели повторялась одна и та же картина: погонщик останавливал ослов на средине моста, поправлял поклажу и шел дальше. На восьмой день животные сами остановились на мосту. Отставший метров на десять погонщик подбежал к ним, виновато улыбаясь советским солдатам: дескать, замешкался, но ослов одобрительно похлопал и погладил по холкам.

Марина это видела и запомнила. Она аж вздрогнула, увидев происходящее на средине моста. Опыт подсказал, что все эти походы с хворостом и остановки были неспроста. Духи к чему-то готовились. Они недаром убаюкивали тишиной советский пост. Вечером поделилась переживаниями со старшим лейтенантом:

– Володя, духи что-то затевают. Заметил, сегодня ослы на средине сами остановились? Неспроста этот тип каждый день по мосту шастает. И руки у него не крестьянские, под ногтями грязи нет. Что-то будет. Следи внимательнее, особенно ночью. Ребят предупреди.

Каленин согласился:

– Я и сам так думаю. И руки его я заметил. Задержать бы этого мужика, да проверить его вязанку. Узнать, кто он. Только, думаю, там ничего нет, и родственников у него тут окажется целая куча. А на нас сразу же косо смотреть будут: русские мирных крестьян за душманов приняли. Нельзя нам всех подозревать.

На посту не предполагали, что этих двух ослов уже приучили к звукам автоматных очередей. Каждый день, высоко в горах, их пускали по тропе и начинали палить со всех сторон из автоматов. Теперь животные не реагировали на выстрелы. Бен Ладен иногда задумчиво наблюдал за этими «учениями».

Дорога мешала его планам. Русские сумели завоевать доверие в кишлаках и теперь старейшины кое-где поднимали народ для обороны и не пускали к себе моджахедов. Шурави делились с населением нищей страны мукой и продовольствием. Дехкане начали ценить это. Мост следовало уничтожить, а затем наказать тех, кто предал Аллаха. Усама мечтал сам ворваться в кишлаки во главе отряда и вершить суд, но коммерческие дела требовали его присутствия в Пакистане. Он с сожалением отправился в Пешавар, приказав Касему уничтожить ненавистный мост. Оставил для его людей большую партию героина «для наибольшей храбрости».

Закатное солнце опалило багрянцем скалистую кромку дальней горной гряды. В ущелье, разинутой пастью подступавшем справа к мосту, рассеянно блуждали холодные сумерки. Марине показалось, что воздух насыщен угрозой. Легкие пряди тумана, повисшие над рекой, были похожи на не развеявшийся пороховой дым.

Быстро наступила глухая, черная ночь. В этой кромешной тьме брели два тяжело нагруженных осла. Дорога была им хорошо знакома. Копытца звонко цокали по камням. Касем, лично, нагрузил животных ящиками со взрывчаткой. Вставил антенны, похлопал по холкам и отправил в путь. Сам начал следить за ними в прибор ночного видения.

В черном небе с шипением лопнула и повисла ракета. Это старший лейтенант Каленин поднял пост по тревоге. В бледном свете стали видны два бредущих ослика. Офицер несколько растерялся при виде животных: уже не один раз было, что к посту случайно забродили отвязавшиеся ишаки. Может и на этот раз то же самое? Стрелять он не решался – заокеанские газеты на следующий день могли раструбить, что советские убивают последних ишаков у дехкан. Старший лейтенант раздумывал, что делать. К нему подбежала Степанова. Повязки из батиста на ней не было. Она даже шляпу забыла одеть, и светлые волосы ярко выделялись в ночи. В руке зажата винтовка. Прошипела:

– Володя, они груженые! Если отвязались, клади на спинах не было бы!

Старший лейтенант крикнул:

– А ну-ка еще одну ракету и чуть ниже!

Новые ракеты осветили дорогу. Животные все ближе подходили к мосту. Из тюков на спинах ишаков торчали какие-то хлысты. Афганцы обычно пользовались ремешками или маленькими хворостинками, погоняя животных. Маринка вгляделась через оптику и крикнула:

– Это антенны от радиомин! Ослы гружены взрывчаткой!

Каленин бросился к блокпосту. Сразу несколько очередей разорвали тишину. Солдаты пытались отогнать животных, но те шли словно глухие. Офицер скомандовал:

– Огонь по животным!

Прицельные очереди «остановили» ишаков. Ослы упали в ста метрах от моста. И тут же со взгорка, из подступавшей к посту «зеленки», разом ударили крупнокалиберные пулеметы, автоматы и винтовки. Солдаты на блокпосту залегли и открыли ответный огонь. Марина была среди них. Под огнем духи подобрались к трупам животных и попытались утащить взрывчатку. В свете трассеров и лопающихся вверху ракет, женщина заметила их передвижение. Прицелилась из винтовки в бугрившуюся взрывчатку и нажала на курок. Сильный взрыв засыпал душманов осколками камней и заставил отступить. Возле моста образовалась здоровенная яма.

Каленин облегченно вздохнул. Тыльной стороной ладони растер по всему лицу пороховую гарь, даже не подозревая об этом. Достал сигареты и спички. Присел за каменной стенкой. Обернулся к женщине, присевшей у каменного бруствера. Зажег спичку:

– На этот раз мы их просчитали…

Марина взглянула ему в лицо. В колеблющемся свете заметила грязное лицо и тихонько рассмеялась:

Володя, а ты на черта похож!

Касем отшвырнул в сторону прибор ночного видения и яростно выругался: этот русский мальчишка сорвал тщательно спланированную им операцию. Что сказать сахибу Усаме? И тут же задумался: «Кто был рядом с этим мальчишкой со светлыми волосами? Похож на женщину». За все время наблюдения за блокпостом, он ни разу не встречал женщин среди них. Но длинные волосы… Главарь снова поднял прибор и всмотрелся в ночь. На блокпосту стояла тишина, и никого не было, но он знал, что шурави не спят.

Касем представил, как он через пару дней станет оправдываться за неудавшуюся операцию перед мистером Льюисом и Усамой. От этого на душе стало тяжело и тревожно. Главарь прекрасно знал, что американец может доставить ему немало неприятных минут и даже лишить обещанного гонорара. А бен Ладен вообще может убить. Требовалось что-то предпринять, чтобы реабилитировать себя.

Бандит немного подумал, а затем решил под утро напасть на пост и вырезать его. Попытаться найти этого светловолосого шурави. А еще притащить «в подарок» хозяевам русского офицера и попробовать все же подорвать проклятый мост остатками взрывчатки. Он очень надеялся, что русские, испортив ему операцию, успокоились и не так тщательно следят за дорогой.

Касем обошел своих людей и каждому дал по маленькому пакетику с белым порошком. Кое-кто тут же рванул в скалы, чтоб развести костерок и, растворив героин, впрыснуть его в вену. Практически все мужчины в его отряде, включая его самого, были законченными наркоманами.

Степанова улеглась было спать, но что-то мешало спокойно заснуть. Казалось бы, атака уже отбита, но тревога не хотела оставить ее в покое. Старший лейтенант давно спал напротив, а она все ворочалась. Затем встала. Этому чувству она доверяла. Не спеша натянула маску и перчатки. Прихватила автомат с запасным магазином, пару гранат и выбралась на воздух. Бесшумно подошла к блокпосту. Сержант Ивановский резко обернулся, почувствовав ее присутствие. Маринка успела сцапать занесенную для удара руку и отшвырнула парня в сторону. Прошипела:

– Не стоит, сержант! Враг бьет сразу, а не дожидается, когда ты обернешься. Учти на будущее!

Остальные удивленно смотрели на черную фигуру. Все знали, что это женщина, но ее бесшумное появление озадачило многих. Парень кивнул:

– Уж больно вы тихо подкрались. Я не слышал. Не спится?

Вместо ответа она попросила:

– Подвинься…

Приникла к узкой щели между камней. Минут пять разглядывала пространство перед мостом. Затем еле слышно сказала:

– Я прогуляюсь немножко на ту сторону. Следи внимательно, что-то мне не нравится сегодняшняя ночь…

Скользнула из укрытия и мигом скрылась из глаз. Ивановский покачал головой и вздохнул:

– Странная женщина. Такое чувство, словно она в темноте видит.

– Разведчица, что ты хочешь!

Марина находилась уже на другой стороне моста. Река шумела ночью не так сильно. Она расслышала, как впереди скатился камень. Мигом насторожилась и замерла. В голове мелькнуло: решили отомстить! Женщина залегла за низким каменным парапетом, собираясь застать банду врасплох. В голову пришла интересная мысль. Она быстро выдернула из кармана альпийский шнур. Привязала к нему увесистый кусок камня и положила на парапет, сверху пристроила несколько камней поменьше. Перекатилась на левую сторону и поступила точно так же. Шнур сильно не натягивала. Сама метнулась к блокпосту. Ивановский на этот раз даже не вздрогнул от ее появления. Марина прошипела:

– По-моему идут! Сейчас будет представление! Приготовь ракету.

Он догадливо спросил:

– Вы устроили ловушку?

На той стороне моста, словно в ответ на его вопрос, раздался грохот. Сам Касем запнулся за веревку и стащил камни. Уже падая на землю, вскрикнул в испуге, думая, что это гранаты. Его «войско» мигом попадало на землю, брякнув оружием дополнительно и открыв беспорядочный огонь в сторону блокпоста. Одурманенные наркотиком, они испытывали сейчас не просто страх, а настоящий ужас. Пули никому из солдат вреда не причинили, зато разбудили тех солдат, кто спал. Теперь ни о каком тайном нападении и речи быть не могло.

Ивановский пустил в небо ракету. Каждый камень на мосту стал отчетливо виден. Душманы оказались как на ладони! Укрыться им было негде. Пулемет шурави заговорил. Несколько духов бросились вперед, не соображая из-за того же наркотика, что делают. Но остальные приникли к камню и не шевелились. В небо взвилась вторая ракета, первая начала меркнуть. Затем взвились еще одна и еще. Ночь превратилась в день. На пост прибежал проснувшийся Каленин:

– Что тут у вас?

Марина пояснила, не отрывая взгляда от залегших бандитов:

– Банда напасть решила, да вот время не удачно выбрала… – Громко заговорила на фарси: – Через пару минут откроем прицельный огонь. Сдавайтесь!

Касем вскочил на ноги. Одним прыжком преодолел расстояние до парапета, перескочил его и скрылся в темноте. Высота там была всего метра три. Никто ничего не успел предпринять. Брошенные на произвол судьбы бандиты, на какое-то время растерялись от подобного предательства. Затем начали кричать вслед главарю свои проклятья:

– Пусть Аллах накажет тебя, Касем! Не стреляйте, мы сдаемся!

Двадцать три человека бросили оружие и сдались советскому посту. Ивановский полюбопытствовал:

– Скажите, а что там так грохнуло?

Марина тихонько рассмеялась:

Утром увидишь!

Стрелявший душман «не раскололся». Он упорно твердил, что хотел убить подполковника, чтобы его приняли в моджахеды. Капитан и прапорщик, узнав, что нанятый киллер пойман, за время допроса пережили самые не приятные минуты в жизни. Достаточно было одного слова, чтобы уличить обоих в контрабанде и распространении наркотиков. Оба уже знали, что груз в Москве получен. Героин из гроба извлечен, а цинковый ящик отправлен по назначению.

Крупный торговец наркотиками кавказской наружности по имени Герман, требовал прислать еще пару партий. За риск он предложил семьдесят пять тысяч. Поняв, что опасность миновала, негодяи в погонах решили рискнуть еще разок…

Сашка вместе с дедом пилил старое бревно двуручной пилой. В доме была бензопила, но из-за трех старых бревен доставать ее с чердака Ивану Николаевичу не хотелось. Внук с готовностью вызвался помочь. Он часто менял устававшие ручонки, но не хныкал и не жаловался, продолжая упорно дергать ручку. Распилили первое бревно, начали второе. Наконец дед спросил:

– Может, отдохнешь?

Черные большие глаза взглянули на него, а потом мальчишка решительно потряс копной черных волос:

– Не хочу! Давай сделаем и в лес сходим. Я мамино ружье возьму…

Дед возразил:

– Ээ-э, нет, милок! Так дело не пойдет! Тебе всего четыре года, а ты уже за ружье? Маловат еще…

Внук упрямо сказал:

– Мама тоже в этом возрасте с ружьем играла, мне бабушка говорила! Ей, девчонке, значит, можно, а мне, мужику, нельзя? Я обижусь на тебя…

Иван Николаевич посмотрел на «мужика» и еле сдержался, чтоб не расхохотаться: Сашка стоял до плеч засыпанный опилками. Они были даже на лице и в волосах, тогда как у взрослого мусор лежал лишь на колене. Кивнул:

– Хорошо. Возьмешь «Ремингтон». Только заряжать я его не стану!

Глава 2

Прошло еще полгода. Бои сменялись затишьем. Степанова уводила смешанный отряд десантников и саперов все дальше в горы. Начинались шестые сутки их «путешествия» по перевалу. Солнце еще только взошло, а уже стало жарко от его близости. Оно казалось совсем белым по цвету, а не красным, как обычно. В поднебесье парил гриф, и время от времени тень от его крыльев падала на блестящие от пота усталые лица парней. Женщина приостановилась на мгновение. Повязку она давно скинула и только широкополая шляпа прикрывала лицо.

Стерла струившийся пот рукавом и посмотрела вверх: «Стервятник. И так рано? Что бы это значило? К худу или к добру? Мне бы сейчас туда, да с высоты оглядеться». Сняла фляжку с пояса, но сделала лишь глоток. Парни последовали ее примеру. Пить много не стоило – потом идти тяжелее, да и воду следовало экономить. В горах ее найти трудно.

Шли, почти не делая привалов, останавливались на минутку и снова – вперед. След в след за женщиной шагали молодые парни. Неделю назад именно с этого перевала был сбит ракетой советский военно-транспортный самолет, а затем подверглись обстрелу два вертолета, высланные на поиски. Задание из Москвы было категоричным: срочно найти в горах тайник с ракетами. Это было равносильно разыскать иголку в стоге сена.

Начальство решило использовать практические познания Степановой по розыску в горах. На этот раз Марине приказали взять с собой смешанный взвод разведчиков. Она попыталась возразить, но голос Горчакова твердо произнес:

– Подчиняйтесь приказу! Наверняка, тайник охраняется. Его надо уничтожить!

Накануне группа наткнулась на небольшой отряд «борцов за ислам». Не смотря на жару и усталость, десантники среагировали на встречу быстрее, чем духи. Залегли за камнями и открыли огонь. После короткого боя бандиты исчезли, забрав с собой убитых и раненых. В группе поиска никто не пострадал.

Прошло уже пять суток, а найти проклятый тайник не удавалось. Ночью вода во фляжках замерзала, а днем парни мучились от жары. Перепады температур были чудовищны. Марина страдала меньше. За шесть лет она привыкла к климату Афгана, пройдя его вдоль и поперек. Каждый район был знаком.

Двое суток назад, ночью, неожиданно повалил снег. Парни кинулись его собирать во все емкости, которые были. Забивали, уминали как можно плотнее, пока не растаял. Тут же кипятили на крошечном костерке, разливали по фляжкам живительную влагу. Вдоволь напились и впервые за это время, сумели поесть похлебки. Прежде чем снег исчез под палящими лучами, успели еще раз набить им котелки. Зато на исходе был сухпаек. Люди двигались из последних сил.

В полдень они наткнулись еще на одну пещеру. К этому дню было обыскано более десяти подобных природных схронов. Марина молча указала командиру десантников на темный зев, прикрытый от глаз валуном. Охватив полукругом вход, солдаты начали медленно приближаться к нему. Каждый держал палец на спусковом курке «Калаша», готовый в любой момент упасть за камень. Внимательно смотрели под ноги, чтобы не дай Бог, какой-нибудь камушек не сорвался, да не загремел на всю округу.

Вокруг стояла тишина, и ничто не указывало на человеческое присутствие. И все же, что-то было не так. Безотчетная тревога закралась в сердце женщины. Возле самой пещеры вперемешку с камнями, лежали разбитые ящики из-под боеприпасов. Маринка пригляделась к этому нагромождению чуть внимательнее. Не обнаружив вокруг никого и поняв, что грот пуст, ребята спокойно приближались к завалу. Твердой поступью к камням направлялся сержант Лепик. Степанова звучно щелкнула пальцами, и парень оглянулся, чтобы услышать:

– Не ходи. Мина…

Сержант замер на месте, вглядываясь в камни. Он не сразу заметил тоненький проводок, убегавший под завал. По спине пронесся озноб, а по лицу заструился холодный пот. Парень присел рядом, разглядывая осыпь. Осторожно начал откладывать камни в сторону, освобождая провод. Два сапера, находившиеся в отряде, вскоре сменили его. Под камнями, у самого входа в пещеру, прятался тайник с тем, что они искали: продолговатые ящики с ПЗРК и ракетами к ним. Лепик обернулся к женщине, улыбнулся потрескавшимися губами:

– Ну, вот и все!

Она покачала головой:

– Еще не все. Теперь надо все это «богатство» подорвать, да домой возвращаться. А до дома далеко…

Сержант устало кивнул и сказал рядом стоявшему рядовому:

– Сенченко, доставай рацию. Передай на базу – задание выполнено. Мы возвращаемся.

Главарь вооруженных формирований оппозиции провинции Герат Туран Исмаил вел переговоры с командирами племенных формирований Фазиль Ахмадом Саиди и Даудом Зиярджем. Беседа происходила на одной из секретных баз Исламского общества Афганистана (ИОА). Сюда полевых командиров доставили с повязками на глазах. Исмаил не больно-то доверял союзникам, прекрасно зная о заключенных ими договорах с кабульскими властями.

Туран Исмаил вышел к ним в белом халате и длинной шерстяной безрукавке поверх него. На голове красовалась белоснежная чалма, ее конец свешивался лидеру оппозиции на правое плечо. Не взглянув на командиров, он прошел к раскинутому по низенькой кушетке прекрасному ковру со множеством подушек и уселся на него. Только затем поздоровался и указал обоим бородачам на места рядом с собой. Хлопнул в ладоши.

Из-за занавески в углу мгновенно появилась закутанная во все черное женщина с серебряным подносом в руках. Из узких прорезей на посетителей взглянули большие темные глаза и тут же, потупившись, вновь уставились в ковер на полу пещеры. На подносе стояли огромный чайник, свежие, еще слегка дымящиеся, лепешки на большой тарелке и горка пиал. Женщина поставила поднос на низенький столик и придвинула его поближе к мужчинам. Поклонилась и исчезла в углу. Все трое не спеша пили чай, изредка переговаривались. Дауд Зиярдж поинтересовался:

– Амир-сахиб, как ваше здоровье?

– Хвала Аллаху. У меня есть к вам серьезный разговор. Мы уже говорили с вами на эту тему. Теперь надо все решить окончательно.

Саиди мгновенно насторожился и отозвался:

– Слушаем вас, Амир-сахиб.

– Я хочу поставить перед вами, с благословения Аллаха, важную задачу. Если выполните, у нас появится возможность совершать великие дела. Крах русских и коммунистической власти в Афганистане близок. Надо постараться приблизить этот крах еще больше…

Зиярдж заворочался на подушках и спросил:

– Что вы хотите, Амир-сахиб?

– С верой в Аллаха, нужно провести караван с оружием и спрятать его на окраине Герата. Надо кое-что передать нашим братьям по вере, работающим в городе. Неверные считают себя в безопасности, надо показать им, кто хозяин Афганистана. Мы с вами говорили по радио об этом, и теперь я повторяю: нужно провести караван в указанный район, даже если придется пожертвовать сотней мусульман. Поднять мусульман на борьбу против кяфиров, дав им в руки оружие. Неверные стали преградой на нашем с вами пути праведников.

Оба полевых командира горячо воскликнули:

– Мы готовы каждую минуту, Амир-сахиб. Когда нужно провести его?

– Караван уже ждет. В нем оружие, взрывчатка и боеприпасы. Наши американские братья не скупятся. Думаю, надо это сделать через неделю.

Фазиль Ахмад Саиди нахмурился:

– Мои люди просили спросить об оплате. У всех имеются в кишлаках семьи. Без денег никто из них не пойдет за мной…

Туран Исмаил внутренне «закипел», но сумел сдержать себя: ссориться с племенными командирами не входило в его планы, пока дело не сделано. Он слегка улыбнулся и вновь хлопнул ладонями. Снова вышла женщина с подносом. На этот раз на нем лежало несколько толстых пачек афгани. Лидер оппозиции разделил их поровну и протянул командирам:

– Платите своим людям. Когда проведут караван – получат значительно больше. Все надо сделать тихо. И помните, одна осветительная ракета может решить все…

Саиди и Зиярдж встали, чтобы с поклоном принять из рук Турана деньги. Сразу же начали прощаться:

– Да продлит Аллах ваши годы, Амир-сахиб!

Племенные командиры удалились. Едва они скрылись, лицо Туран Исмаила перекосило от злости. Он со всей силы грохнул кулаком по столику. Тарелка с разломанными лепешками упала на пол. Исламист прошипел:

– Деньги! Всем им нужны деньги! А сами никак не хотят полностью перейти на мою сторону. Удерживают равновесие! Придем к власти, за все спрошу!

Марина находилась в гарнизоне Герата пятые сутки. О присутствии женщины на территории знали всего пять человек. Целыми днями она спала в выделенной крошечной комнате-кладовке, где были сложены канцелярские принадлежности, и носа не высовывала на улицу: Бредин приказал не светиться, хотя о будущем задании не сказал ни слова. Лишь попросил «изучить город». Командиру гарнизона было рекомендовано «не мешать разведчику».

Грузноватый полковник Щербина сам приносил ей котелки с едой по вечерам. Пытался завязать разговор, но получил два-три односложных ответа, разозлился и ушел. В первые два дня видевшие женщину офицеры попытались «приударить» за Степановой, но успеха не добились. Она даже внимания не обратила на все их грубоватые попытки ухаживания.

Теперь график у Марины кардинально переменился: днем она спала, а ночью незаметно «путешествовала» по Герату. Словно черная тень носилась по городу, минуя афганские и советские патрули так, что солдаты даже не догадывались о ее присутствии. Она иной раз слышала их разговоры между собой. За эти ночи узнала город вдоль и поперек, составив для себя точную карту.

Степанова попутно узнала, каким образом в Союз переправляются наркотики. Уже на вторую ночь она наткнулась на две крадущиеся фигуры. Хотела последовать за ними, но услышала чуть слышные шаги сзади и едва успела спрятаться. За прапорщиком и капитаном осторожно шел подполковник Рябинин. Она узнала его по рослой атлетической фигуре и привычке держать голову чуть набок. В день приезда именно он встретил ее у вертолета.

Марина решила проследить за всей троицей. Уже через пару минут до нее дошло, что подполковник следит за парой впереди. Змеюкин и Щипачев нырнули в дальнюю палатку, стоящую на отшибе. Женщина уже знала, что там, кроме гробов с телами погибших, ничего нет. Рябинин стоял возле угла минуты три. Потом подскочил к пологу. Замер на пару секунд у входа и осторожно заглянул в щель. Видимо то, что он увидел, сильно разозлило мужчину. Степанова увидела, как он весь подобрался, уже готовый ворваться внутрь. Одним бесшумным прыжком очутилась рядом и зажала рот офицера ладонью, прошипев в спину: